Текст книги "Я, физрук: экзаменатор (СИ)"

Автор книги: Максим Шторм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Глава 3

Глава третья, в которой я отстаиваю свои права, занимаюсь воспитанием колдунов-уголовников, продолжаю изучать тюремные правила и жду свиданки.

Я стальной хваткой стиснул щетинистую шею нарывающегося упыря и резкой подножкой сбил его с ног. Он с полузадушеным воплем упал на копчик. Замерший посреди камери Сквилер завопил так, словно именно его уронили. Поморщившись, я двинул ногой и попал носком башмака по челюсти пытающегося поднятся зэка. Его комплект домино веером сыпанул из разявленного рта. Один готов, начало положено!

С криками негодования и руганью его дружки повскакивали, как суслики из норок. Видите ли, местный бомонд недоволен, что я отлупил их сотоварища по нарам! По ошеломленным возгласам волшебных уголовников я понял, что меня намереваются поколотить. А то и посадить на перо! Из группы арестантов отделился очередной смельчак. Взвыв под напутственный рев корешей не хуже оборотня в полнолуние, он понесся на меня, размахивая остро заточенной ложкой. Классика жанра!

Я встретил его ударом копыта в причинное место. Раздался звук, словно домохозяйка уронила на землю полный тазик сырых яиц. Скрючившись, словно из его тела разом вытащили все кости, бедняга безвольной кучей, рыдая, расплылся у моих ног. Да уж, лишившись магических прибамбасов и не имея возможности пользоваться магией, господа волшебники в качестве бойцов представляли собой жалкое зрелище.

Забившийся в угол гоблин, глядя на устроенное мною побоище, безумно вращал глазами. Сквилер поступил мудро, сообразив спрятаться за ближайшими нарами. Ко мне тем временем делегировали третьего посла. Здоровый такой, колоритный мужик, на пол головы выше меня, с наглой бородатой рожей завзятого конокрада, спутанными рыжими патлами и не стухшим на казённых харчах брюхом. Местный авторитет?

– Ты кто такой, василиск опущенный? – изо всех сил пытаясь выглядеть еще больше и опасной, проревел увалень.

Да что они все к этому бедному василиску цепляются, недоумевал я. Потом вспомнил, как Василиск выглядит и все понял. Ах, вот вы на что намекаете, господа бандиты! Я бесстрашно посмотрел на него и процедил:

– Я профессор магии, специалист по Высшим искусствам и волшебник первого ранга. А вот кто вы, это вопрос открытый. Но я на него отвечу, не утруждайся собирать те немногие мысли, что еще водятся в твоей тупой бараньей башке. Вы кучка беспредельщиков, которые максимум за что тут сидят, так это за воровство у своих же, мошенничество, халтуру и взяточничество. И вы ещё смеете на меня пасти раскрывать! Вы, шайка подшконных крыс! Ты сам кто, надеюсь не Никола Питерский?

Оставшиеся при памяти узники недоуменно переглянулись. Затем беспомощно уставились на опешившего от моих слов вожака. Рыжий боров грозно прорычал:

– Я Никлас Рыжий! Много говоришь, профессор! Любой дурак и не то прокукарекает, чтоб спасти свою задницу. Нам вот с братвой кажется, что ты обычный чушок и твое место возле параши!

Пока мы остроумно пикетировали, я чуть не поплатился за ослабшее внимание. Опасность подкрадывалась ко мне сзади. Отовареный мною типок с заточкой очухался и мягко подступал ко мне за спину, чтобы воткнуть заостренную ложку в печень. Честно, я его не видел и не слышал на тот момент. Меня спас гоблин. Он из своего угла отлично все видел. Заверещав похлеще баньши ушастый зелёной молнией метнулся на коварно нападающего на меня зека. Взлетел ему на закорки и, отчаянно завывая, вцепился в глаза. Я тот час обернулся и мигом все понял. Суки, волчары позорные!

Тщетно отбиваясь от трепавшего его гоблина. бандит орал как резанный. Шатаясь, они повалились в сторону нар. Я изловчился и для ускорения отвесил подонку знатного подсрачника. Он реактивным снарядом влетел под шконку, со всего маху треснувшись башкой о железную раму. Гоблин продолжал измываться над его шевелюрой, выдёргивая оставшиеся волосы со скоростью взбесившейся газонокосилки. По стечению обстоятельств в том же закутке прятался Людвиг Сквилер. Прибалдевший от такого поворота, он завопив от страха еще пуще прежнего, вцепился зубами в ногу сомлевшего рецидивиста и зарычал как ухвативший сахарную кость пес. Да уж, зрелище было ещё тем!

Рыжий толстяк неуверенно отступил на шаг назад. Он сглотнул, увидев жёсткую расправу над своей шестёркой. Я же, очень нехорошо улыбаясь, меееедленно повернулся к нему. Ну все, пришла пора ставить точки на и!

Я неспешно и неотвратимо, как надвигающийся танк, попер на него, взявшись пальцами за отвороты робы. Зеки замерли как мыши. Вожак сантиметр за сантиметром отступал, пытаясь еще сохранить остатки достоинства. Его рожа начала стремительно бледнеть. Видимо что-то такое он смог прочитать в моих наливающихся кровью глазах.

– Сколько я зарезал, сколько перерезал, – начал я весело напевать. – Сколько душ я загубил! А-а-а-а-а!!!

Я издал вопль, который поднял бы на ноги и целое кладбище покойников! Арестанты едва не позапрыгивали друг другу на руки, отвечаю! Я выпучил глаза, и ревя раненным носорогом, рванул на груди робу. В разные стороны полетели пуговицы. Я же подскочил к едва не ударившемуся в позорное бегство местному хозяину и, схватив его за петельки, брызжа слюной, заорал:

– А-а-а-а-а!!! Волчара позорный! Сука, падла чародейская! Редиска, сосиска, сарделька, Навуходоносор!.. Василиск порхатый, петух Гамбургский! Редиска!!! Отрыдка жизни! Шнифты выну, моргалы выколю, пасть порву! Рога поотшибаю!!! Всю жизнь на лекарства работать будешь!!!

Не знаю кто как, а я всю жизнь мечтал это сказать! И сделать. Я вытянул руку, сделал пальцами козу и, угрожающе ими двигая, тыкнул в глаза окончательно поплывшего здоровяка. Он в панике отскочил от меня и, подвывая от ужаса бросился к двери. Всем телом забился о железную поверхность и тоненьким голоском заверещал:

– Помогите, профессор зрения лишает!!

Мне, разом скинувшего все напряжение последних часов, хотелось смеяться. Что я и сделал. От моего демонического хохота члены его агитбригады едва не наперегонки бросились врассыпную, кто куда. С той стороны раздались торопливые тяжелые шаги, утробное рычание, лязг открываемых запоров и камеру втиснулась двухсоткилограмовая косматая белесая туша Скалозуба. Стало еще теснее. Я встретил бигфута невозмутимым взглядом. Никлас же,э бросился к нему в ноги и, обнимая на уровне пояса, как родного отца, зарыдал. На мохнатой морде надзирателя отразилось вселенское изумление.

– У фраерка нервный срыв, – пояснил я, присаживаясь за освободившийся стол. Повернулся к возникшему рядом зелекожему шаману гоблинов и сказал. – Спасибо, браток.

–

– Анатолий Александрович, ужинать будете? – почтительно обратился ко мне один из заключённых.

Я, сидя во главе стола, как падишах, чинно кивнул:

– Буду, Табакерка, буду. И Шаману начисли. Поглядим, что добавляет в эту баланду кормила!

После того, как окончательно деморализованного и потерявшего рассудок Никласа Рыжего вытащили из камеры и увели в лазарет, нагрузив для привеса так и не пришедшим в сознание общипанным гоблином отморозком, вкупе с лишившимся зубов скулящим на полу засранцем, в камере установились новые порядки. Оставшиеся невредимыми пятеро старожилов единогласно выбрали новым паханом меня. Так же особого уважения заслужил шаман-гоблин. Сквилера перевели в разряд мужиков и наградили кличкой Бухгалтер. Жаболап стал Шаманом, а я с моего разрешения попросил величать себя по имени-отчеству. Никому и невдомек было, что это мое настоящее имя. Как я понял, оказавшиеся за решеткой волшебники, пусть даже и пока лишь подследственные, не спешили делиться друг с другом настоящими именами, обходясь тут же на ходу придуманными кличками. Вдруг скоро на свободу, и никто не горел желанием марать свое истинное имя тюремным духом. И неважно, что начала судебных засиданий здесь иногда приходилось ждать неделями, а то и месяцами. Что крайне негативно сказалось на внешнем виде и характере угодивших сюда клиентов. Посление новости меня особо удручали, не скрою. В мои планы как-то не входило кормить тут на нарах клопов до Нового года.

На ужин в освещаемую масляными фонарями камеру вкатили груженную тарелками тележку. Я терпеливо ждал, когда мне нальют миску побольше и понаваристей. Табакерка, заслуживший свое прозвище постоянным нытьём по поводу отсутсвия трубки и табачку, почтительно поставил передо мной хавчик. Я с отвращением уставился в железную миску.

– Что это за параша? Воняет как дерьмо тролля, и на вид похоже!

Один из моих сокамерников, по прозвищу Филин, виновато развёл руками:

– Так это... Уж извиняйте, Анатолий Ал... Александрович, чем богаты. Другого нам не дают.

Я тоскливо посмотрел в его круглые, на выкате глаза и вздохнул. Признаться, за время проведенное в школе, привыкнув к обильным возлияниям и хорошей закуси, я поднабрал пару лишних кило. Профессор Даркен и так был мужиком плотным и крепким, я же добавил еще привесу. Что ж, похоже, теперь придётся жить исключительно за счёт накопленного сала... В тарелке исходила паром на редкость отвратительная с виду бурда. Хлеб напоминал подошву от сапога, а два зелёных яблока были сморщенными, как грудной отсек Мегеры Шмондис. Но питаться надо, на святом духе я долго не протяну. Кто знает, может в следующий раз дадут макароны?

Остальные сидели по обе стороны стола и ждали, когда я первый приступлю к трапезе. Шаман, Бухгалтер, Табакерка, Филин, Прыщ, Микстура и Копченный. Поморщившись, я запустил ложку в сомнительное варево. Горячее и то хорошо. Тут же раздался сосредоточенный стук ложек о тарелки и чавканье. По ходу, кормят тут не очень часто и явно не изощряются в разнообразности рациона. Лишь бы заключённые дотянули до суда. На кой черт переводить лишние деньги на осрамившихся перед общественностью волшебников?

Я осторожно попробовал первую ложку. Хм, есть можно. По вкусу напоминает гороховый суп с добавлением шкварок. Или это я был настолько голодным, что был готов проглотить любые помои? Эх, сюда бы ещё чекушку и вообще пошло бы неплохо. Я жадно набросился на похлёбку, заедая чуть черствым хлебом. Гоблин наяривал так, что за ушами трешало. Складывалось впечатление, что его обычная диета на порядок хуже тюремной кормёжки. Бухгалтер уныло ковырялся в тарелке, с завистью поглядывая на нас и наш аппетит.

Как я и предполагал, в камере собрались волшебники самого низкого пошиба, привлечённые за довольно незначительные на мой взгляд проступки. Воровство снадобий, изготовление некачественных зелий, торговля фальшивыми амулетами, наведение порчи за энную сумму... Низложенный мною Рыжий Никлас, обвиняемый в подлоге заклинаний в торгующим ими известном магазине, и сбагривающий подлинные на стороне за гораздо больше деньги, на их фоне действительно выглядел серьёзным дельцом.

Что уж говорить обо мне, с моими то заслугами, рангами и обвинением в убийстве? Теперь вот ко мне уважительно обращаются "профессор" или Анатолий Александрович. Ну, последнее, это уже моя блажь, не скрою. Но надо же и мне чем-то здесь развлекаться? Иначе я рискую слететь с катушек через пару дней. От ничего неделания, взаперти и без водки. Думаю, в воскресенье ко мне обязательно кто-то придёт, Бухольц или Тварина, и расскажет последние новости. Что происходит в Школе, как восприняли мой арест сослуживцы и ученики! И ведется ли в конце-концов расследование? А более всего мне хотелось узнать о подробностях смерти Симула.

Я доел баланду, сгрыз два действительно кислых яблока и, не устояв перед умоляющим взглядом гоблина, отдал огрызки ему, которые он с удовольствием отправил в свою зубастую пасть. Покосившись на зелёного коротышку, Бухгалтер подвинул ему недоеденный ужин.

– А что, братва, – задумчиво начал я. – Как тут у вас вообще, по жизни? Вертухаи не сильно беспредельничают?

– Шнифта лучше не задевать, – со знанием дела промямлил Микстура, ушлый алхимик, поихваченный на продаже липовых зелий. Он потирал правое ухо, которое имело баклажанный цвет и по размеру сильно превышало левое. – А так живём, хлеб жуем. Правда обрыдло уже все! Всех и развлечений то, что картишки...

– Это да, с проведеним досуга надо что-то делать, – согласился я. – Физкультурой кто из вас занимался раньше?

Сидельцы неуверенно переглянулись. Филин покачал головой.

– Да нет особо... Я больше, например, по фальшаку работал...

Я поморщился. Темный народ!

– Не ссы, это дело поправимое. И полезное. Я еще сделаю из вас КМСников по тюремному многоборью.

На нарах я занял почетное место на нижней шконке, подальше от нужника. В камере было довольно тепло, но на случай резких похолоданий каждому заключённому выдавали колючее шерстяное одеяло. Вообще мы очень экономно для Лагера въехали в камеру. Просто заняли места трёх выписавшихся в лазарет на потеху местных лепил уголовников. Я намекнул Скалозубу, который, хоть и ворчал как медведь, но понимал все до последнего слова, чтобы он передал боссу, что я больше не желаю видеть в камере покалеченных мною физически и морально терпил. Мол, за мной не заржавеет. Шнифт, не будучи идиотом, скумекает, что к чему.

Ночь прошла весело. Пол аккомпанемент храпа, почесывания, похрюкивания, скрипа железных сеток на кроватях и пердежа моих новых товарищей по несчастью. Я отчаяно заскучал по своей комнатушке и кровати с балдахином. Разнежился я в последнее время, разнежился.

На утро проснулся невыспавшийся, злой и раздражённый. Когда увидел поданую на завтрак холодную овсянку и кружку жидкого киселя, понял, что если я здесь задержусь, то нужно срочно разживаться монетой. Надеюсь, тот, кто прикатит ко мне на свидание, догадается захватить с собой немного деньжат. А с деньгами и в тюрьме можно жить. Тем более в крыле для предварительно заключённых. Формально то мы не осуждённые, и кое-какие поблажки у старших надзирателей для себя выбить можно.

Со слов старожилов мы еще жили чуть ли не в шикарных условиях. Часть тюрьмы, отведенная для заключения осужденных и приговоренных чародеев, вот где настоящая жопа. Там то уж точно не забалуешь, рад будешь и сырной корке, которой и мышь побрезговала бы. Не хотелось бы оказаться там, не скрою. А еще я узнал, почему наша каталажка называется Железный Череп.

Дело в том, что огромный тюремный замок был выстроен на скальной возвышенности, имеющей форму черепа со срезанной макушкой. По легендам, это настоящий окаменевший череп давно умершего великана и в незапамятные времена тут и было решено построить самую надёжную тюрьму для нарушивших закон колдунов. Кроме того, тюрьма располагалась в заливе, на острове. Так что слинять отсюда, если у тебя нет крыльев, действительно проблематично.

Да и не собирался я сейчас никуда бежать. Во первых, я не граф Монте Кристо, во-вторых свалить отсюда будет посложнее, чем из условного Алькатраса. Ну и в-третьих, я невиновный человек. Я никого не убивал. И пусть попробуют доказать обратное. Надеюсь, мое переданное в сул дело будет подкреплено чем-то более весомым, чем голословные обвинения директора Дуплуса, основанные на том, что кто-то видел меня на месте преступления незадолго до того как оно произошло!

Два раза в неделю подследственных выводили погулять в один из множества внутренних двориков. В понедельник и среду. Осуждённые же этой привелегии были лишены. Так же я узнал, что с особо опасными и злостными преступниками тут особо не церемонились. Впаивали лет триста строгача или же приговаривали к смертной казни. Способы умерщвления были самые разные, в зависимости от тяжести совершенного преступления и степени расскаивания приговорённого.

В общем, приятного в тюрьме было мало. Я с нетерпением ждал воскресенья, а пока ждал, занимался воспитанием своих сокамерников. Чтоб, как говорится в известном тезисе, на свободу с чистой совестью! Поначалу они пытались роптать и возражать, ибо ленная, праздная жизнь расслабляет. Но я пообещал, что порву пасти самым рьяным саботажникам и протестные настроения умерли в зародыше. И уже к обеду шестеро заключённых, включая размазню Сквилера, дружно маршировали по камере, учась поворачиваться направо-налево, кругом, а так же осваивая технику лёгкой разминки, с приседаниями и бегом на месте. Ушастый гоблин в занятиях физкультурой не участвовал, но наблюдал с большим интересом. А у меня большой интерес вызывала его персона.

Ушастый коротышка, откликающийся на смешное имя, был шаманом. Практиковал вид магии, слабо изученный в человеческом чародейском сообществе. Можно было предположить, что гоблин был просто лупоглазым дурачком и пустобрехом, но никаким не колдуном. Но тогда к нему не было бы столь пристального внимания со стороны стражников. Жестами и некоторыми понятными гоблину словами мне удалось с грехом пополам узнать у него следующее.

Сам Жаболап был родом из гоблинского племени, проживающего в лесу. Был он помощников старого шамана, подавал большие надежды. Но вот душа его не лежала к прозябанию среди деревьев и справлению нужды пол кустами с последующим вытираним задницы ядовитым плющом. Душа зеленокожего рвалась в больший мир, в города. Куда он и перебрался, устроившись работать в одной магической лавчонке, торгующей древними амулетами и законсервированными заклинаниями. Хозяин лавки хорошо разбирался в различным аспектах магии, знал язык гоблинов и не ставил под сомнение силу гоблинских шаманов.

И все шло неплохо у Жаболапа, пока в одни из чёрных дней на их лавку ночью не совершили вооруженный налёт, а в завязавшейся патасовке убили хозяина. Гоблин уцелел. И его же потом обвинили в том, что он навел на лавку преступников, которых так и не поймали. По-моему, чушь собачья. На лицо работа конкурентов. Но, разумеется, жалкие оправдания юного шамана, толком не знающего Общего языка никто слушать не стал. В итоге он теперь мнет со мной соседские нары и ждет решения своей участи. Думаю, ничего хорошего ему не светило. А жаль, парнем он мне показался неплохим.

Я бы обязательно замолвил за него словечко, но и сам был сейчас в положении немногим лучше. Пока же самое страшное, что мне грозило, это свихнуться со скуки и отощать. Но не дай бог в суде на меня навешают всех собак... Интересно, что мне в таком случае грозит? Пожизненное или торжественное сдирание кожи, как злобному чернокнижнику, на площади на глазах у ликующей толпы?

Очень многое должен был прояснить завтрашний день. Правда нет-нет, да и холодила мыслишка, а вдруг никто ко мне не приедет? Вдруг даже мои друзья поверят в мою виновность? И что тогда? Больше я в этом мире никого не знаю. Подозреваю, что у профессора Даркена намного более обширный круг знакомств и связей. Но мне от этого ни тепло ни холодно. Доступа к памяти поглощенного мною волшебника я не имел.

И ещё расстояние. Железный Череп располагался в стороне от основных торговых дорог и сообщающих города трактов. И чтобы сюда добраться, нужно потратить изрядно времени. Если конечно у тебя нет волшебного крылатого экипажа. Ближе к вечеру меня вызвали к старшему надзирателю. За мной пожаловал Скалозуб и жестами показал следовать за ним. Прежде чем идти, на меня опять нацепили заговоренные кандалы, о которых я предпочитал лишний раз не вспоминать. Для острастки поворчав, йети повел меня к начальнику.

Шнифт, сидя за столом, баловал себя красным вином. Початая бутылка стояла рядом. Я с завистью втянул носом винный аромат. Сейчас бы не отказался и от этой кислятины. Лагер Шнифт повернул ко мне налитую кровью рожу и злобно рявкнул:

– Тебе что, особое приглашение надо, Даркен?! Или мне за тобой личного лакея посылать?

Логики в его словах было ноль, поэтому я предпочел ничего не отвечать. Шумно всосав полстакашки красненького, Шнифт укорительно буркнул:

– Нехорошо вышло, профессор... Только обжился, а уже нарушаешь порядки, калечишь сокамерников... Подрываешь дисциплину...

– Уверен, что о них заботятся должным образом, – откашлялся я. – Думаю, их семьи не откажутся от небольшой компенсации за нанесенный ущерб.

– Думаю, нет! – Шнифт разом повеселел и, плеснув себе по новой, ткнул в меня стаканом. – Завтра у тебя свиданка, Даркен. Мне пришла бумага, что с тобой хотят встретиться.

У меня от сердца отлегло. Пришлось приложить все усилия, чтобы главный тюремщик не заметил мелькнувшего на моем лице облегчения. Я невозмутимо пожал плечами.

– Кто?

– Какая то Тварина, – поморщился Шнифт. – Вроде из Школы прибывает. Твой дружок?

– Можно сказать и так.

– Надеюсь, надёжный человек? – Шнифт выразительно посмотрел на меня, потерев большим пальцем об указательный. Я усмехнулся.

– Самый надёжный. Даже не сомневайтесь.