Текст книги "Принцип "Земля" (СИ)"

Автор книги: Максим Казаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 36 страниц)

– Я бы выбирал между радоваться и бояться, – задумавшись, ответил Глеб.

– Это еще почему? – возмутился Тим.

– Ты же сам только что сказал, что за нами первый раунд! – ответил Глеб.

– Да не грузи! Ты просто прогорклый скептик какой-то! – недоумевал Аким.

– Может он как раз просто дальновидный реалист?! – возразила Милена.

– Реалист смотрит на вещи реально, – не хотел соглашаться Аким. – Если мы победили, то нужно радоваться. А он брови кривит!

– Давайте не будем вдаваться в разницу между скептиком и реалистом, – успокоил их Глеб. – Что меня так тревожит? Просто на данном этапе нам на руку играло то, что мы не вели активного противостояния раньше.

– Как это не вели? – возмутился, было, Тим.

– А что мы вели? Несистемные мелкие вылазки, легко восстановимый урон. А теперь в каких масштабах? Теперь они знают, что мы не смирились, – аргументировал Глеб.

– Кстати о масштабах! А запущены все восемь трансфонаторов? – осознал, что вопросы действительно еще остались, Захар.

– Это наверняка знать невозможно, – ответил Глеб.

– Мы только знаем, что забрали все восемь, – добавил Аким. – Это я проверял. Но кто забрал и куда дел, я не знаю.

– А если следующий раунд будет, то он, как это обычно бывает, будет только сложнее, – продолжал нагонять своего беспокойства на остальных Глеб.

– Ты, наверное, просто привык жить в борьбе и не представляешь себе будущего без ее продолжения, – улыбнулась Милена. – Может, все-таки расслабишься?

– Хотя бы ненадолго! – поддержал Тим.

– Мы не знаем, достаточно ли будет мощности трансфонаторов, – не мог успокоить бег своих мыслей Глеб, машинально выстраивая шаги, которые им теперь будет необходимо предпринять, – чтобы блокировать их деятельность вне пределов Земли.

– Тогда разместим транфонаторы прямо на орбите! – предложил Захар.

– Резонная задача на ближайшее будущее!

44.

«Все детство мечтал посмотреть на тебя вот так вот сверху, в юности понял, что это не реально, эта профессия не для меня, но оставалась надежда на технический прогресс… А теперь вот смотри не хочу, кручу в любую сторону, хочу ближе, хочу дальше…

И что это я опять тебя включил вообще? Что-то ведь дернуло. Может, кто-то еще обо мне изредка вспоминает? – размышлял Авдей, и сам замечал, что мысли ползут настолько медленно, что иногда он может предугадать, какая будет следующая. – Интересно, когда мысль угадывает следующую себя, это Деш специально предусматривал такую возможность, или это мне от скуки мерещится? – Перед его глазами медленно и даже, пожалуй, скучно поворачивался справа налево голубовато-белесый шар. – И как космонавты годами на орбите на это могут смотреть? Наверное, у них много работы, если им это не надоедает».

Вернулся домой Деш с детьми.

«Значит, выходные, – подумал Авдей. – Значит, ничего не делать будет не так скучно. Правда, прошлые выходные прошли даже весело, – Авдей вспомнил массовки, что были обиор назад. – Да и в последнее время мне вообще уже не так скучно стало. У меня тоже появилась как бы работа. Работой, конечно, не назовешь, денег не платят. Но они здесь и не нужны».

Майкл и Макар уже давно уговаривали Авдея тоже принять участие в их делах.

– Ты же тоже настоящий, – убеждал Макар.

– Да они тоже настоящие, – парировал Авдей, – только… как бы другой культуры. Ну, как европейцы и азиаты.

– Да это несравнимые вещи! Это как вишня и вишневого цвета мармеладка! Ты не должен спокойно смотреть на то, как они их эксплуатируют и нас пытаются занять тем же!

Но удалось убедить его Эмили.

– Они не умеют жить по-настоящему, – говорила она. – Они не знаю всей гаммы чувств, на которые способен человек. У них даже любовь сухая. Причем они ее никак не называют…

«Уж кто-бы говорил», – подумал Майкл, вспомнив, что все время, сколько он ее знает, она всегда была одна.

А знает он ее уже долго. Хотя они так и не научились ориентироваться в этом новом времени, но были признаки, подтверждавшие долгое знакомство. Самым убедительным мерилом времени было зеркало. По его мнению, все-таки прошло уже около десяти лет.

– И только мы, пока мы живы, а это скоро закончится, можем научить их этому, можем передать им подлинную человеческую культуру, научить их чувствовать, творить, созидать…

– Мы хотим их научить созидать, разрушая тот мир, в котором они существуют, – возразил Авдей, в чем-то повторив собственные мысли Эмили.

– Этот мир не их! Это мир пратиарийцев. А они даже не знают, зачем живут! – напирал Майкл.

– Они в один голос говорят, чтобы выполнять свою работу! – ответил Авдей.

– И это, по-твоему, нормально? Бред! Жить ради работы! Ничего при этом за нее не получая! – наваливался на свою чашу весов Макар. – В них просто как-то вдолбили это рабское самосознание.

– Они же ни во что не верят, – аргументировала Эмили. – И самое главное, они не верят в себя! Мы дадим им шанс построить здесь свой мир. Мир пратиарийцев при этом не разрушится. Он слишком большой. Немного изменится. А как они хотели? Они нас сделали для того, чтобы мы изменили их мир! Надеюсь, с этим ты не станешь спорить.

– И мы это сделаем! Хотя и иначе, чем они планировали! – перебил ее Макар и надменно засмеялся.

– Пускай он будет полный противоречивых желаний, в этом выборе и есть ощущение жизни, – продолжила Эмили. – Мир станет живым и для них!

Авдей стал вести начальные уровни человеческого. Он и сам его неважно знал, так как это был не его родной, но для начинающих этого было достаточно. А их количество только росло вслед за общей численностью людей, уже давно превысившей тридцать миллионов человек.

* * *

На исходе асана с первыми лучами Сиклана в последний рабочий конжон, когда пратиарийцы начинали расходиться по домам, люди напротив просыпались и начинали строить планы на грядущие большие выходные.

Прошел целый обиор с прошлых. И весь этот обиор они постоянно в тои или иной форме постигали секреты независимости и настойчивого поведения, тайны свободного мышления и эффективные способы сказать «нет», принцип единства и как сказать одно, а сделать иначе.

Новость о том, что люди вновь оставили свои обязанности, долетела до Манкоа мгновенно. Следом накатила директива преферата Прата о том, что ситуацию как минимум необходимо держать под контролем.

Попытка использовать старые методы провалилась. На этот раз вежливое приглашение разойтись по гонам никто не принял. Люди остались на площади. Более того, они просто не обращали внимания на присутствие пратиарийцев до тех пор, пока пратиарийцы не решились применить силу и не просто уговорами, а руками, хотя и очень деликатно, попытались отвести одного из людей в гон.

Но тот не растерялся, а сделал все, как его учили.

– Аааааа, – заорал он. – Вы не имеете права! Я не хочу домой! Я хочу быть здесь!

По науке поступили и остальные. Они с криками кинулись ему на выручку.

– Оставьте его в покое!

– Что вы делаете?! Вы выломаете ему руки!

– Душегубы! Где вас учили такому обращению!

Кричали они наперебой.

Толпа зашевелилась, загудела и, как будто нехотя, но завелась. Майкл ловил кураж, его голова кружилась. Мог ли он себе такое представить.

– Давай Майкл, вперед, – сверлил ему на ухо полушепотом Изингома.

Но видя, что Майкл никак не наберет достаточно воздуха, оттого сколько ему хотелось выкрикнуть, решил подбавить ему решимости и негромко начать сам:

– Давай, долой произвол! Давай же! Вместе!

– Долой произвол! – наконец, прогремело в воздухе.

Это Майкл пришел в себя и поддержал начинание. Сначала несколько раз сам, потом вместе с Изингомой, Макаром, Эмили…, они повторяли фразу.

– Тебя как звать, – обратился Майкл потом к молодому человеку в толпе.

– Шэхриэр, – отозвался тот, с трудом пропуская через себя новизну происходящего.

– А тебя как? – обратился Майкл к следующему.

– Жомех.

– Давайте, давайте все вместе! Чего стоите?!

И они грянули.

– Долой произвол!

Вслед за ними медленной лавиной настроению поддалось большинство народа. Макар первым поднял руку вверх, скандируя все новые требования.

– Даешь свободу действий! Даешь выходные!

Через четыре волны головокружения Макара уже вся толпа махала руками.

Не ожидавшие подобной реакции пратиарийцы, конечно же, оставили свои попытки. Разошлись.

Их начальство тоже разошлось, но отнюдь не по гонам, а не на шутку.

Гоны еще дежурили у площади, но никаких новых действий пратиарийцами долго не предпринималось.

* * *

– Где Деш? – первым делом спросил Рейпатеонд, влетев в один из гонов.

Здесь же сидели еще несколько десятков пратиарийцев, отправленных на разборки с людьми. Они ждали, что кто-то, наконец, скажет, что же делать дальше с этими людьми, которые непонятно, чего хотят.

– Деш помчался в университет изучать детали истории тестового носителя, – ответил Сантер. – Он говорит, что на Земле такие стычки не редкость. Он хочет собрать побольше данных, что они в таких случаях делают, чтобы выбрать наиболее подходящее решение.

– А здесь он ее изучать не может? Можно подумать, она где-то описана. Он же все равно будет вникать в информационный тон! – возмутился Рейпатеонд.

– В спокойных условиях это сделается быстрее, – оправдывал Деша Сантер.

– Ладно, он, кажется, действует в правильном направлении. Ну, а нам нужно разобраться, с чего начался этот гай!

Омере уже давно внимательно смотрел в окно гона на сборище людей. Точнее нельзя сказать, что он смотрел. Просто его взгляд был туда направлен. Сам же он сконцентрировался на ключевых деталях, закрыл глаза и тоже попытался вникнуть в тон.

– Первая вспышка гнева, – начал выдавать он информацию, – случилась сразу, как наши попытались отвести одного человека к гону. Вторая волна пошла из середины толпы. Начал один. Вслед за ним еще несколько, потом еще больше… Я их не знаю. Попробую сейчас разобраться кто они.

– Блонис, а ты их можешь узнать? – попросил Рейпатеонд.

Блонис тоже бегло глянул на переполненную площадь, так же закрыл глаза и успел разобраться в ленте событий почти одновременно с Омере.

– Первым был Майкл. Один из безсертификатников, – сообщил Блонис.

– Да, да. Его зовут Майкл, – подтвердил Омере. – Но он там не один такой задорный был. Был еще один по имени Макар. Чуть менее горластый. Но за Майклом ощущается какая-то тень.

– Ну, да, – согласился Блонис. – Майкл не сразу повел себя агрессивно. Его подталкивал другой.

– Темненький? – уточнил Омере, находя подтверждения словам Блониса.

– Да, он самый. Его имя Изингома. Можешь про него не искать. Этого я тоже знаю. Все упомянутые не сертифицированные.

– А в прошлом обиоре тоже, кажется, кто-то подавал голос, – вспомнил Рейпатеонд. – Это случайно не один из них?

Через некоторое время Омере ответил, что это был как раз сегодняшний Майкл.

Пока Омере и Блонис вникали в происходящее, Рейпатеонд выяснил новости у Деша.

– По моей информации, аналогичные стычки произошли еще на трех десятках планет, – сообщил ему Рейпатеонд. – На остальных сборища удалось спокойно развезти по домам. Правда, через некоторое время многие люди обратно вернулись к центрам Манкоа. Но уже не так много. А у тебя как дела? Какие будут предложения?

– Предложений много! – ответил Деш. – Даже очень много!

– Ну, это же скорее хорошо.

– Не для нас.

– Да? Ну, тогда рассказывай.

– Что-то мы просто не сможем повторить, что-то мы не будем делать, потому что это дикость. Начну с простого. В общем случае подобное называется у них протестом. В таких ситуациях люди разгоняют друг друга дубинками, например. Из методов посложнее есть разгон водой, раздражающими газами, буквально выдавливание с нешироких улиц. Но воды мы не найдем, а второго у нас просто нет!

– Подожди, подожди, – остановил Рейпатеонд. – Водой – это как? Что значит, воды не найдем?

– Это значит, струей под давлением. Воды нужно много. На Калипре, по крайней мере, в таком количестве не найдем.

Еще не редко доходят до уничтожения протестующих с помощью специального оборудования, называемого оружием. В последние десятилетия на Земле в основном именно так поступает Мита. Уничтожает наиболее активных.

– Значит, ничего другого Мита не придумали? – заключил Рейпатеонд.

– Они просто стремились не отличаться от самих людей. И долгое время никто не знал, что это уже были не люди.

Но нужно еще отметить, что и протестующие на Земле зачастую более активны и агрессивны. У нас еще все очень спокойно! – уверил напоследок Деш. – Еще часто воздействуют на протест изнутри. И думаю, нам именно так и стоит сделать. Нужно изолировать зачинщиков.

– Мы даже уже знаем, кто это, – ответил Рейпатеонд.

– Только не нужно это делать прямо сейчас. Лучше потом, когда все разойдутся.

– А если не разойдутся?

– Не смогут. Им же так же, как и нам, необходим отдых. Даже чаще, чем нам.

Было решено, держать гоны возле площади, пока она не опустеет. Но пратиарийцев, которые так и не отдыхали с прошлого асана, отпустили, чтоб они успели захватить последние лучи Сиклана. Их сменили другие, кто ложится спать рано.

* * *

К началу первого выходного асана, как раз к пробуждению обычных пратиарийцев, люди небольшими группами стали разбредаться по домам. Против природы действительно не далеко пойдешь, да и начавшие сгущаться сумерки тоже навевали усталость.

Во многих компаниях, уходя, говорили об одном и том же.

– Сейчас приду, начнется опять, вот то нужно сделать, вот это сделай, – жаловалась Шани.

– Опять придется спорить и доказывать, что у нас выходной и что мы, как и они, имеем право на выходные, – поддерживала ее Кристи.

– Мне тоже на тех выходных плешь проели, как говорит Макар, – добавила Лада.

Вся компания рассмеялась, находя эту новую фразу для себя чрезвычайно забавной.

– Как вообще можно плешь проесть, – удивлялась Шани.

– Ее что едят что ли? – поддерживал Кобикт.

– Мои тоже два асана в тот раз доставали, потом отвалили, – поделился своим опытом Шэхриэр.

Снова последовала волна веселья. Всех забавляло, как мастерски соединяли Лада и Шэхриэр новые человеческие слова с пратиарийскими. Не смотря на то, что они старались говорить на человеческом, некоторые понятия все еще приходилось заменять привычными словами.

– Жаль, что с собой на все выходные еды не унесешь. А то бы можно было бы там даже не появляться, – с грустью сказала Шани. – Вы представляете! Было бы здорово! – Ей даже самой понравилась эта идея.

– И в магазине не получить продукты без талона. А такие талоны есть только у пратиарийцев, – добавил Иоши.

– Кстати, сами пратиарийцы могут спокойно без талонов брать продукты, – вспомнила Шани.

– Но зато по талону нет ограничения. И можно каждый раз, когда тебя посылают в магазин, брать там что-то лишнее, – сказал Иоши, продемонстрировав неплохую усваиваемость тренинга «Не запрещено, значит разрешено», проводимого Макаром.

– Тебе сразу, конечно, ничего не скажут. Мои объясняли мне, что талоны для людей ввели для контроля ошибок, – рассказал Кобикт. – Так что, может быть, лишнее не всегда можно будет брать. Могут проверить.

– Меня пока не проверяли, – ответил Иоши.

– А хранить запасы можно где-нибудь не дома! – продолжила идею Лада.

– Может, где-нибудь в центре можно устроить склад? – предположил Шэхриэр.

– Нужно будет при встрече уточнить у Майкла или у Макара, – сказал Иоши.

– Слушайте, – вдруг осенило Шэхриэра, – у меня соседи-то снова уехали на все выходные. По идее мне нужно приглядывать за их домом. То есть я могу сейчас взять ключи, и мы можем пойти туда, а не по домам. Наверняка сейчас еще и в магазин могут заслать. А это значит, у меня будет талон! Идея?!

Шэхриэр тоже почерпнул науки у настоящих людей. Девиз «Пользуйся моментом» ему больше других понравился еще на занятиях. А особенно ему понравились примеры, который привел Майкл для иллюстрации полезности этого девиза.

– И тебе ничего за это не будет? – поинтересовалась Кристи.

– А кто узнает?! Майкл же говорил, что если никто ничего не знает, то ничего и не было! Значит, ничего и не будет!

Часть компании осталась ждать Шэхриэра неподалеку от дома его соседей, пока остальные пошли с Шэхриэром за ключом. Они остановились возле дома и о чем-то еще громко договаривали, прежде чем Шэхриэр вошел.

– С тренировки? – спросила его хозяйка.

– Да, с пробежки, – ответил он.

– Пойдешь, отдохнешь?

– Пока нет, я сначала…, и… а в магазин нужно сходить? – впервые в жизни пытаясь сказать не то, что он думает, Шэхриэр с трудом подбирал слова.

– Да, нужно. Как раз тебя жду, по…

«…пойдешь ли», – хотела сказать хозяйка, но не стала, видя, что ее сомнения разъясняются сами собой. Она уже видела новости прошедшего арияда и ожидала очередной борьбы за выходные. Но ее не последовало.

– А о чем это вы говорили у входа, – поинтересовалась хозяйка. – Я ни слова не поняла.

– Да, это мы так, анекдоты рассказывали, – отболтался Шэхриэр на пратиарийском.

– Да? Просто вы как-то странно говорили, что ничего не было понятно, – ответила хозяйка, снова подчеркнув факт, что их язык ей не знаком.

– Да, это мы на человеческом для разнообразия иногда, – пытаясь скрыть испытываемое удовольствие от возможности быть непонятым, ответил Шэхриэр.

Однако, вернувшись из магазина, Шэхриэр не взялся за работу и не пошел отдыхать. Он снова ушел, сказав, что в центр, чем совсем сбил хозяйку с толку.

Непонятое веселье людей все же заставило хозяйку Шэхриэра задуматься.

«Так дело не пойдет. Где-то я слышала про это, – вспоминала она. – Нужно будет в Манкоа уточнить, что это такое, да научиться все понимать».

А после магазина, в который, чтобы было не так скучно, ходили вместе, Шэхриэр любезно пригласил всех к своим соседям домой. Поначалу находиться в чужом доме было забавно, необычно и весело. Но чуть спустя усталость понизила тон и незаметно для себя все попросту уснули.

После сна они снова ходили в центр. Не терпелось узнать, поддержит ли их идею с провиантом Майкл. Однако его найти не удалось. Макар сказал, что сам его ищет. Но затею, придуманную Иоши, он не только одобрил, но даже развил.

– Это очень хорошо придумано, – обрадовался Макар такой смекалке, проснувшейся в клетионцах, еще недавно казавшихся безнадежно раболепными. – Только нужно запасать пищу не только, чтобы в выходные можно было ей питаться, а в большем количестве! Но и не только пищу, а еще и одежду, и другие предметы, которые могут пригодиться…

«…во время очередных стычек», – додумал Макар. Произносить, однако, этого он не стал.

На хату к Шэхриэру они вернулись в еще большем составе. Настолько большем, что уединение на какое-то время Шани и Шэхриэра, оказалось совершенно не замеченным. Но пир пришлось через некоторое время прекратить, так как без богатого стола и халявная хата не мила.

Решили попробовать исполнить на бис аферу Шэхриэра. А если дело вызреет, то еще есть два обиора, чтобы вернуться в гостеприимный дом.

* * *

Авдей тоже вернулся домой и, войдя, впервые услышал, как Деш разговаривал несколько более напряженно, чем обычно.

– Мы пытаемся понять первопричину их действий. Она обязательно должна быть, – убеждал Деш. – Остановить мы это сможем, только устранив причину… Вряд ли. Ограничения решить проблемы полностью не смогут.

Деш закончил разговор и увидел Авдея.

– А ничего не понял, кроме интонации. Никогда раньше не слышал, чтобы пратиарийцы разговаривали на повышенных тонах, – заметил Авдей. – Я даже думал, что такие эмоции вам не присущи.

– Для таких эмоций обычно нет повода, – ответил Деш, переводя дух.

– А сейчас есть?

– Сейчас есть. Я не могу понять, почему. Чего людям не хватает? Комфортные условия есть, питание достаточное, занятие имеется, нагрузка не превышает допустимую, свободное время есть, чем его заполнить… – он задумался, – Тоже вроде есть.

Авдей тоже задумался. С одной стороны, с людьми ему было гораздо теплее, чем в семье Деша. Он успел приобщиться к развивающемуся процессу, ощущал себя на его стороне, и ему не было выгодно, помогать Дешу разобраться. С другой стороны, он Деша тоже воспринимает хорошо, как своего, привык к нему. Они очень много общались, и Деш объяснил Авдею много вещей, о которых он иначе бы не узнал.

– Нет основы! – неожиданно для Деша сказал Авдей.

– То есть? – не понял Деш.

– Им не на что опереться. Все чужое. Нет того, ради чего все. Не во что верить!

– Кому?

– Людям.

– У них есть вера. Они попали в Большой мир, к которому стремились с рождения, – уверенно заявил Деш.

– Значит, цель достигнута, – словно опровергая тезис Деша, ответил Авдей.

– Но это только должно поддержать веру, так как получено достоверное доказательство!

– Все верно! Только что дальше? Тем более, эта вера была не у всех?

– Ты, наверное, имеешь в виду землян. У вас разве не было точно такой же веры? С разницей в деталях только!

– Это была мечта о блаженстве!

– Здесь его разве нет? Здесь тепло, на Калипре, например, не бывает холодно или жарко. Здесь сыто, удобно.

– Сейчас не очень сыто, – улыбнулся Авдей.

– Я тоже как раз собирался поесть перед уходом. Поедим вместе и продолжим тему, если ты не возражаешь? – предложил Деш.

– Поговорить всегда рад, особенно о чем-то осмысленном? – согласился Авдей.

Они прошли в столовую, окно которой светилось от косых утренних или вечерних лучей Сиклана. Авдей так до сих пор и не решил, что здесь считать утром, а что вечером. Если судить по тому, что пратиарийцы встают, то это утро, но при этом Сиклан заходит, как Солнце по вечерам.

– Землянам даже позволено заниматься чем-либо посторонним по своему усмотрению, если есть такое желание, – продолжил прерванный разговор Деш.

– Люди не могут ничего не делать. Но и делать что-то, не ощущая зачем, тоже.

– Я это знаю. Это ваше главное свойство – деять. Но тогда ваше же желание, быть осмысленными, противоречит вашей мечте, не имеющей четких очертаний. А система Прата почему-то им не соответствует! Здесь, по крайней мере, на Калипре, даже не бывает пасмурно!

– Попав сюда, у людей рассыпалась главная идея – возрождение в новой жизни на Земле, – попытался найти разницу Авдей. – Стало очевидно, что это конец. У нас в религиях почти везде основной мыслью является возможность повторения.

– Да, да. Мы наблюдали ваши культуры. На наш взгляд, это ваше заблуждение крайне нелогично. Понятно, как такая идея у вас смогла сформироваться.

– До времен астрономии люди думали, что Солнце умирает вечером и возрождается утром, люди наблюдали гибель растительности зимой и возобновление жизни на том же месте весной, – предвосхитил объяснение Авдей.

– Согласен. И я об этом же. Но мы пытались отследить по вашей истории, как она могла настолько исказиться, потеряв всякий здравый смысл, и при этом закрепиться. Возрождение, как наказание за грехи, в противоположность вечному блаженству! Так же странно, как и деградировать без занятия и все равно мечтать о безделии!

– Ну, на этот счет… – Авдей не нашел аргументов в защиту.

– Собственно не логично не само предположение возрождения, перебил Деш. – А то, что в новой жизни человек может быть наказан за грехи свои и даже своих родственников, содеянные в прошлых жизнях. При этом в якобы новой жизни вы абсолютно ничего не помните о прошлых! Что не удивительно, ведь их не было! То есть получается, что вы соглашаетесь нести наказание просто ни за что!

– За грехи?! Ты сам сказал, – повторил Авдей догму, которую сам воспринимал уже даже не на уровне веры, а на уровне именно догмы.

– Какие именно? Человек не знает сам навязываемых ему грехов. Он ведь не помнит прошлой жизни! И ладно бы кто-то знал и не говорил! Но нет! Тишина!

Я, наверняка, не сообщу тебе ничего нового, если скажу, что в каждом тяжелом моменте жизни каждый человек думает одно и тоже. Как ты думаешь, что именно?

Авдей пожал плечами.

– Он думает: «За что?».

Потом люди выходят по-разному из этого вопроса, – продолжал Деш. – Одни быстро вспоминают вот это абсурдное оправдание «за грехи в прошлой жизни», кто-то просто смиряется, другие начинают искать возмездия. Разве не так?

Может, Деш и был в чем-то прав, но Авдею претило признавать это. Хотелось что-то возразить. Но что?

– И появляются разного рода мании. С чем вы, собственно, и столкнулись здесь.

* * *

Ближе к концу асана Макар, уже как ужаленный, носился по всему центру Манкоа и допрашивал каждого встретившегося, не видел ли кто Майкла. Эмили объяснила ему, что видела, но из ее слов Макар вынес для себя главное, что Майкла они видели вместе с Арамааном.

«Отлично, – мысленно отметил Макар. – С ним я поговорю по-своему, не нужно будет голову ломать. И когда же я выучу ее занудный язык, так чтобы все понимать?» – подумал он, понимая, что рано или поздно ему придется научиться понимать ее, ведь и клетионцы учат именно этот язык.

– Сначала Изингома зашел к Сенцеру, – объяснял Арамаан. – Потом он вышел и вернулся к нему с Майклом.

– А ты где был, что видел их?

– Мы с Эмили были у стойки администратора, разговаривали с нашими в центрах на других линиях. Потом все трое ушли: Сенцер, Майкл и Изингома.

– И никто их больше не видел?

– Я не видел, – ответил уверенно Арамаан.

– Что-нибудь другое я услышал бы с большей радостью! – встревожился Макар. – А что там на других линиях? – решил он узнать, раз уж зашла речь.

– Они снова в большинстве своем поддались пратиарийцам. Разъехались как ягни по яслям! – грустно произнес Арамаан.

– Слабаки! – завелся еще больше Макар. – Эти тряпки! Те пропали! – Макар уже сопел в обе ноздри от ярости.

К исходу асана он уже выстроил у себя в голове самые коварные причины исчезновения настолько четко, что убедить его в непричастности пратиарийцев к исчезновению его соратников никому не удавалось. Впрочем, не многие и старались это сделать, хотя и высказывались подобным образом.

В ответ Макар готов был на сверхадекватные меры.

– Завтра, – продумывал он шаги, – мы соберем всех, в том числе и самых домоседных. Мы напишем плакаты и пойдем… Они считают нас собственностью? Думают, что они нас сделали и знают все? Так мы им объясним, что это не так. Я предлагаю заблокировать им старты. Мы перегородим все подходы туда!

– Пратиарийцы могут парить, – скептически прищурившись на Макара, заметила Эмили.

– Хм, ля, – высопел Макар. Немного помолчав, он добавил: – Не хватает мне Изингомы, чтобы придумать, чем им парировать.

– Не быть тебе террористом! – заключила Эмили, стараясь скрыть с лица довольную улыбку и почувствовав внутри себя давно забытый голосок снобизма.

При этом Эмили мучилась от ощущения некоего внутреннего противоречия.

«Мы вроде с ним и заодно сейчас, – задумалась она, – но видеть его неспособность мне почему-то приятно. Причем он далеко не такая скотина, как, например, Майкл. Но бесит не меньше! – она попыталась размотать эту бороду причин, пару раз мысленно повторила его имя, пытаясь настроиться на отгадку. – Неужели я такая националистка? – неожиданно для себя ощутила она компрометирующий вопрос. – Вроде нет. Но все равно, такое ощущение, что приходится идти против себя. Против себя, но, тем не менее, все равно в своих интересах. Феномен?! Или это, скорее, норма?».

Макар же от ее слов явно не становился спокойнее. Еще вчера он строил смелые замыслы, находил чьи-то слабые места, чувствовал не просто крылья за спиной, когда им подчинялась многотысячная масса людей… Но теперь оказывается, это не ему все подчинялись. Ему захотелось доказать Эмили, что он и без Майкла и Изингомы еще скажет свое слово.

– А почему бы на и правда не вспомнить старый проверенный метод террора? – даже с некоторой благодарностью Эмили за напоминание сказал Макар.

– Когда люди уже не знают, как бы еще о себе заявить, они начинают взрывать, – поддержал Арамаан.

– Нужно только знать, чем здесь можно взрывать. Мне кажется, Изингома, опять же, понимал толк и в этом деле, – выдохнула Эмили.

Сказанное, может, и могло бы оказаться конструктивной поддержкой разговора и сожалением, если бы не интонация. Удивительно, что Эмили вообще прокомментировала фразу Арамаана. Его и других с подобными глазами, она еще меньше принимала за людей. Возможно оттого, что плохо их различала.

– Нас здесь, я имею в виду настоящих, около тысячи. Должен же кто-то еще в этом соображать! – ответил Арамаан. – Сегодня же свяжусь и узнаю.

– А чё узнавать? Лучше пускай умельцы разу сюда едут. А еще лучше пускай там самых способных обучат, только быстро, и сразу сюда, – предложил Макар.

– А кстати, Макар, пратиарийцы, которые примчались разгонять нас, были безоружны, – вспомнила Эмили.

– Думаешь, у них оно не практикуется? – усомнился Макар.

– Возможно, даже, не существует как понятие! – предположила Эмили.

– Да ладно! – усмехнулся Макар. – Как такое возможно?

– Ты же сам говорил, что они придурки! – припомнила Эмили его же слова, особенно подчеркнув последнее, словно адресуя его не только пратиарийцам.

– Какая разница! Химию-то здесь никто не отменял, – вставил Арамаан. – Значит, нужно только знать, что смешать. И получится оружие. Пускай и примитивное!

– С химией, пожалуй, да. Мы же здесь живем. Вроде так же, как и на Земле. Значит, все здесь так же, – согласилась Макар. – Только это не ближайшая перспектива. – Он задумался. – Но они же не могут парить вечно, – неожиданно вернулся к старой теме Макар. И едва ли кто-то пожелает опуститься в центр беснующейся толпы. Все-таки старты будут подходящим местом!

– А толпа-то ты уверен, будет бесноваться? – ухмыльнулась Эмили.

– Если мы будем в этом сомневаться, или ждать, что она возопит сама… Будет больше шансов, если мы будем действовать активно и вместе, – убедительно закончил Макар.

«В последнем он прав, – пришлось мысленно признать Эмили, – если рассуждать с точки зрения выживания вида».

Остаток асана и арияд прошли для пратиарийцев спокойнее. Люди великодушно позволили им отдохнуть.

Все силы Макар, Эмили и Арамаан, а так же их собратья на других линиях, бросили на пропаганду. Освобождение Майкла и Изингомы – это была одна задача.

Но настоящих людей волновал так же вопрос, если Майкла и Изингому убрали пратиарийцы, то они так же просто могут убрать и их, смогут ли оставшиеся без землян клетионцы, хотя уже и полунаивные, дальше бороться за свободу, отстаивать свои права? Назревал очевиднейший вывод – уход в подполье.

Они отыскивали проросшие семена, посеянные ранее, и обильно удобряли их, чтобы те, наконец, взошли и в случае необходимости помогли взойти другим.

И они помогали. Оставшись втроем, Макар, Эмили и Арамаан не смогли бы столько успеть. Клетионские сами уже передавали из уст в уста сведения об исчезновении Майкла, о предстоящих акциях. И даже уже научились перешептывать так, что мысль не затухала, а напротив, обрастала эмоциями и подробностями.

С первыми сумерками нового асана люди начали подтягиваться к центру Манкоа с имеющимися боеприпасами. Пока они были совершенно безобидными. Эти куски ткани, а так же щиты, которые удалось оторвать в самом центре Манкоа, умелыми руками с недавних пор неуклюжей Франчески под диктовку Макара и Эмили превратились в красноречивые плакаты. Точнее Франческа тоже больше объясняла другим, как делать, сама старалась меньше наклоняться, работала в основном за столом.