Текст книги "Принцип "Земля" (СИ)"

Автор книги: Максим Казаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 36 страниц)

– Это хорошо, что Джоска в штабе сегодня, – добавил Томас. – Чет как с вами не свяжешься, он по жизни на работе! А вы как бы и нет, все прохлаждаетесь! – пошутил Томас.

– А вы не иначе паритесь! – ответил в том же духе Глеб.

– Ну, мы-то, конечно! У нас лето! Паримся!

– Везет вам! А у нас зима. Мы реально прохлаждаемся! У вас-то лето от зимы отличается на десять градусов!

– Все правильно говоришь. У нас и зимой не приходится прохлаждаться!

– Ладно. Джоска, скооперируйся с нашими физиками. Нужно от прикидок все-таки к расчетам переходить. Как бы там ни было сложно, комбинацию необходимо будет придумать, – закончил Глеб. – Давайте, до связи!

32.

Как никто другой, из тех, кто занимался прямо или опосредованно, с научной или только с производственной позиции принципом Земля, сложность ситуации понимал Деш. Люди, изъятые с экспериментального носителя, нужны были, чтобы оценить результаты текущего этапа их развития. Но что делать с ними потом, когда все мерки сняты и синхрофазограммы записаны? Не смотря на то, что эксперимент длился уже четвертый сиклон, этот вопрос так и не был еще решен. А точнее явно возник только сейчас. Спорные мнения были даже по поводу того, а позволять ли им хотя бы общаться между собой?

С прежними контрольными отборами поступали просто – весь материал уничтожали, руководствуясь соображениями безопасности, поскольку технология еще находится в статусе экспериментальной. Но в последний раз изъятие с тестового носителя проводилось уже после официального запуска проекта в производство. И Деш не мог их уничтожить после того, как были закончены с ними лабораторные работы, занявшие в общей сложности около двух обиоров.

Деш думал об этом еще во время изъятия. Одного человека, изъятого в числе последних и сложно приходившего в норму, Деш решил забрать к себе домой. Но только после того, как тот полностью адаптируется. Среди коллег Деша нашлись желающие поступить так же. Поэтому те люди, кто воспринимал новую среду легче, смогли раньше поменять шкуру подопытного кролика на диковину, которую все разглядывают. Интерес к технологии был довольно велик.

Однако, Деш четко ставил условие, что это не серийные образцы, и их нельзя использовать по прямому назначению технологии.

Этот же вопрос касался уцелевших людей с первого производственного носителя, который пришлось перезапускать с нуля. А их было тоже около тысячи человек. Если позволить им общаться, то может случиться то же, что и на носителе – они начнут истреблять друг друга. Не позволять – они, очевидно, чувствовали дискомфорт в отсутствие общения и вообще в отсутствие занятия. Поэтому большую их часть постоянно держали в состоянии глубокого сна, оставляя бодрствовать не более пяти процентов уцелевших экземпляров.

* * *

Деш один сидел в гостиной, читал газету. На столе стояла чашка свежезаваренного таойи. Асан был на исходе, и за окном уже таяли сумерки. Деш просматривал новости, статьи, отзывы о внедренном принципе.

– Тебе не удалось хорошо отдохнуть, Авдей? – поинтересовался Деш, видя не бодрое лицо Авдея, медленно спускающегося с верхнего этажа.

– Нет, спасибо. Отдохнул я хорошо, – ответил Авдей, хотя его голос не звучал бодрее, чем выглядело лицо.

Вслед за Авдеем примчался и Картес, виляя хвостом, и встал рядом с ним.

– Тогда отчего такой вид?

– А отчего быть бодрым, если сейчас ты пойдешь спать, мне одному куковать весь день.

– Ну, вот! – отметил для себя новую проблему Деш. – Ничего, что-нибудь придумаем. Думаю завтра забрать детей из педагогиума домой, познакомить с тобой. Ты вроде уже освоился здесь немного. Уверен, тебе станет не так скучно!

– Осваиваюсь, – ответил Авдей.

Пребывание в столь новой для себя обстановке явно не располагало Авдея к многословности.

– Я смотрю, пес от тебя не отходит! – с улыбкой заметил Деш. – Он сколько у нас живет, ни за кем так не увивался. Скорее дети не отходили от него.

Авдей погладил пса за ушами, присел на корточки и позволил псу облизать себе ухо.

– А этот да. Ни на шаг от меня! – подтвердил Авдей.

– Зачем он это делает? – удивился Деш.

– Без понятия! Собаки такие!

– Первый раз вижу такое!

Деш мысленно пытался просчитать, что в процессе развития принципа могло сформировать такую потребность, но пока не находил ответа и не понимал смысла действий собаки именно в отношении Авдея.

– Серьезно? – Пес уже лобызал щеки и подбородок Авдея. – А меня больше удивляют местные бесконечные дни.

Авдей уже несколько ариядов жил у Деша в доме, привыкал к обстановке и режиму, точнее боролся с ним. В отсутствие Деша, весь круг общения – это Картес. Лишь несколько минут при первой встрече Картес недоверчиво обнюхивал Авдея, после чего больше не отходил он него.

– Арияды, ты хотел сказать, – поправил его Деш. – Привыкай, привыкай.

– Привыкаю. Не могу привыкнуть к тому, что вы днем, в этот ваш арияд, – сам поправился Авдей, – спите, а ночью, когда темно, работаете, гуляете.

Авдей уже почти смирился с мыслью, что ему придется привыкать называть дни ариядами, но подсознание все равно протестовало.

– Ну, асаны у нас не такие уж и темные. Из-за остаточного света Асаны полностью никогда не темнеет.

– А мы как куры. Стемнело – спать! Хотя… Куры… Ты, может, и не знаешь, что это такое? – махнул рукой Авдей и не стал продолжать мысль.

– Тебе не обязательно сидеть дома. Если уже освоился, можешь выходить на улицу.

– Я выходил один раз, когда ты спал. Тут рядом стоял. Так высоко, голова кружится сразу. Да, у меня здесь на восходе почему-то болит голова часто.

– Со временем это должно пройти. У тебя достаточно сложно и первичная адаптация к нашим условиям проходила.

– Я всегда был метео-чувствительным. И у себя дома, – ответил Авдей.

– И, кстати, долго, – добавил Деш, – почти пять обиоров. Поэтому я тебя так долго не забирал.

– А я чуть с ума не сошел в этой вашей лаборатории, хотя вы меня почти все время держали в состоянии сна. А как проснешься, и не знаешь, что думать, куда себя деть. Где я? Когда я?

– Будешь таойи? – предложил Деш, одновременно сбивая Авдея от входа в мысленный тупик. – Только что заварил свежие. Добавил цветы паиса. Причем очень вовремя сорванные! Цветы только, только раскрылись, еще не успели растратить аромат. – Деш показал на потолок, где Авдей смог увидеть раскрывшиеся довольно изящные венцы, гармонично дополнявшие приглушенную курчавую зелень своими ненавязчиво белыми тонами.

– Ааа, их можно тоже заваривать? Я думал с таойи только листья донники можно заваривать.

– Добавить к доннике можно все, что угодно, из того, что оплетает этот дом. Листья паиса тоже можно, например. Попробуй как-нибудь.

Авдей с видом прогоняемой нерешительности сел напротив Деша.

– Деш, я уже долго не могу решиться сказать об этом. Точнее, снова хочу вернуться к старой теме. Я хочу вернуться домой.

Деш задумался и попытался снова обрисовать перспективу, которая возможна здесь.

– Допустим, ты этого не хочешь. Здесь ты мог бы…

– Нет! Допустим, вы этого не хотите, – не позволяя сбить себя с толку, перебил Авдей. – А я хочу! Ты главное скажи, это в принципе возможно?

– Чисто технически это, безусловно, возможно. Я уже говорил тебе об этом. Но…

– Тогда верните меня обратно. Для вас мы всего лишь, наверное, очередная находка. А я не хочу видеть и даже знать, как вы поступите с моим миром. Предпочту погибнуть с ним.

– Мы не планировали ничего делать до тех пор, пока вы там существуете.

– Тем более! Мы с тобой достаточно побеседовали, еще пока я был в лаборатории. Я же теперь знаю, в чем наши основные проблемы. И я не хочу видеть, как гибнет моя цивилизация.

– Едва ли это целесообразно. Поверь, твои чувства мне вполне понятны. Там остались те, кто тебе дорог. И более того, кому был дорог ты. Но относительно твоего возврата есть два препятствия.

Во-первых, и ты сам прекрасно это знаешь, тебя одного никто там не послушает! А даже если кто и услышит, тебе просто не поверят. Тому есть сотни доказательств в вашей же так называемой истории. Но даже и это не самое страшное. Даже если и поверят многие, то достаточно будет влияния некоторых, чтобы не допустить изменения вашего миропорядка.

– Некоторых, – хмыкнул Авдей.

– Вы не знаете их имен. Впрочем, о некоторых можете догадываться.

– А вам они известны?

– Нам они известны, только нам они ни к чему.

– Но что-то же все-таки можно сделать. Не сделать ничего – это еще хуже. Хотя бы спасти родных.

– Боюсь тебя огорчить. Прошло уже пять обиоров, как ты находишься здесь. За это время у вас прошло более двадцати лет. А за эти последние двадцать лет, которые ты отсутствовал, продолжительность жизни, заканчивающейся естественным путем, вопреки стараниям вашей медицины, но благодаря усилиям прогресса, сократилась в среднем до шестидесяти лет.

– Но вы же можете вернуть меня обратно, в том числе и в мое время.

– Вам известно, что это весьма небезопасно.

– Увы, не известно. Мы еще не освоили технологии перемещения во времени.

– Зато у вас уже сложилось представление, что это всего лишь технология, которую нужно освоить. И многие из возможных парадоксов ее вы уже верно просчитали.

Впрочем, то, что вы ее не освоили, даже хорошо для вас. Вот это, кстати, еще очень занятная черта вашей цивилизации! О чем бы ни предупреждали вас ваши же фантасты, а они практически всегда были правы в своих предсказаниях, вы все равно будете стремиться реализовать эти идеи. И ведь воплотите их! Только в худшем из возможных сценариев. Обращенными на разрушение, а не на созидание!

Авдей пил таойи и обдумывал слова Деша.

– Плохо! От того, что все мои родные и друзья уже умерли, стало еще хуже, – Авдей старался говорить об этом просто как об историческом факте.

– Но это же естественные процессы для вас: рождение, смерть… – попробовал несколько смягчить свои слова Деш.

– Это естественно, когда происходит своим чередом: когда ты хоронишь супруга…

Деш напрасно, на самом деле, попытался что-то смягчить. От пояснений, начатых Авдеем, ему самому к горлу подкатился ком, но он все же старался держаться и продолжал:

– …когда тебя хоронят дети… Но даже в этом случае это очень глубоко переживается. А когда тебе вот так просто сообщают, что ты уже давно один, и они умерли, так и не узнав, что случилось с тобой… – Они оба замолчали. – Ладно. Все. Не будем дальше об этом.

Услышав в очередной раз, что надежды нет никакой, Авдею пришлось прервать разговор и уйти.

* * *

Деш отправился отдыхать.

В гостиной в нише во всю ее ширину и высоту был большой затуманенный экран, как бы полупрозрачный, но за ним просто темнота. Или просто создавалось такое впечатление.

«Наверное, как наш телевизор» – решил Авдей, но не нашел, как его включать.

На столе лежали лишь газеты, но и их он, естественно, не смог прочесть. Ему, собственно ничего не оставалось, как выйти из дома в сопровождении нового верного друга Картеса.

На улице Авдей не стал далеко отходить от дома, чтобы не терять его из вида и не заблудиться. Тем более что ходить по подвесным, как ему казалось, дорогам, или скорее тропинкам, он тоже еще не привык.

На чем они висят, понятно не было. Однако, по нижней стороне большинства дорог обвисала, по всей видимости, поросль. Чего? Наверняка Авдей знать не мог. Впрочем, и строить гипотезы тоже не стал, так как все, что здесь росло, было для него новым. Местами поросль была небольшая, а местами прилично вытягивалась вниз, доставая до тропинок проходящих ниже и даже дальше. Под свою дорогу он не стал заглядывать, уж слишком прост у нее был край. Сорваться не хотелось, даже не смотря на тоску.

Тропинки были совершенно не широкие, особенно местами, что и вдвоем расходиться нужно аккуратно, а втроем уже и вовсе не просто, в отсутствие бортов и оград. А высота была впечатляющей. Картес уже чувствовал себя здесь более уверенно, но далеко не отходил.

Дороги были пусты. И это было понятно, все спали. Все отдыхали на крышах своих домов, коих множество располагалось ниже и выше дороги, по которой шел Авдей. Ему сверху хорошо было видно их крыши. «Они спят прямо на улице, – думал Авдей. – Прямо под Солнцем! – Он посмотрел на Солнце, стоящее еще низко. – Другое, – в очередной раз отметил он. – И называется, наверняка, иначе. Надо будет спросить как».

Но самое главное на сегодняшней прогулке он увидел позже. Он вдруг заметил, что вдалеке внизу по другой дорожке, проходившей накрест под его дорогой, шел человек. Обычный человек!

Сначала Авдей подумал, что ему показалось, ведь за все время, что он был здесь, он ни разу людей не видел. Он поспешил оказаться ближе к месту пересечения. Поспешить оказалось не сложно, так как его дорожка довольно круто брала вниз. Здесь он невольно разогнался.

«Хорошо, что еще почти прямо, а то ведь можно было бы и сорваться» – промелькнула мысль, едва он замедлился.

Он стал ждать, когда приблизится человек. Тропинка проходила внизу на расстоянии приблизительно нескольких ростов. И это оказался действительно вполне обычный мужчина.

– Эй, послушай, послушай, – пытался поговорить с ним Авдей. – Эй ю, лук. Хай [16]16
  (англ.) Эй ты, послушай. Привет


[Закрыть], – пробовал он заговорить на другом языке, который слегка знал.

К сожалению, тот отвечал что-то на своем языке, но ничего не смог понять, и вообще, как показалось Авдею, не очень хотел разговаривать.

– Черт! – Авдею только оставалось негодовать.

Потом он еще увидел, в окне женщина что-то делала вроде на кухне. Его, конечно, учили, что заглядывать в окна не прилично, а тем более беспокоить так людей, но ситуация не была стандартной. Но и она не смогла понять его, а отвечала, на слух, похоже, на том же наречии, что и мужчина.

* * *

На следующий асан Деш ушел из дома как обычно рано. Авдей хотел с ним поговорить, но не получилось.

В университете Пианс Деш и Сантер по пути в лабораторию встретились со своими учителями, имилотами Сайконом и Кефера. Сайкон поспешил сообщить Дешу новость о созыве очередного лигата.

– Раньше это было больше в твоих интересах, – говорил Сайкон, – выступить на лигате, сообщить о своей работе. Теперь же мне организаторы прямо сказали, что очень заинтересованы в твоем докладе. Твой принцип сегодня невероятно актуален.

– Это так! И уже есть, о чем сказать! Мы едва справляемся с поставками.

– Ускорьте носитель! – с некоторым удивлением сказал Сайкон. Этот шаг казался ему очевидным.

– До безумства разгонять там время не очень хорошо, поскольку при этом усложняется управление. Мы попросту можем не успеть среагировать. Мы по мере возможности оставляем там часть готовых экземпляров, наращивая таким образом постоянную численность.

– Понятно. Чем больше численность, тем больше прирост, – сформулировал вывод имилот Кефера. – А на сколько вы уже увеличили производство с момента запуска?

– В три приблизительно раза за счет увеличения плотности времени и в тридцать с лишним раз за счет прироста численности. Отгружено почти миллион триста тысяч единиц, – гордо доложил Деш.

– Всего за восемь обиоров? – изумился имилот Кефера. – Потрясающее начало!

– Планируем увеличивать численность, чтобы еще как минимум утроить производство, – добавил Деш.

– Сейчас на носителе все нормально? А то, я помню, с первой попытки у вас что-то не пошло, – поинтересовался Сайкон.

– Да. Сейчас все под контролем. Идея, воспитать веру в лучший более счастливый мир, была на столько же успешной, на сколько провальной была первая идея, заселить промышленный носитель людьми, взятыми с экспериментального носителя.

– Хотели сэкономить время, но в итоге потеряли, – отметил Сайкон.

– Впрочем, новая идея не была нами придумана. Она была в чистом виде скопирована с Земли.

– А носитель справляется с такой нагрузкой? Я имею в виду численность, – продолжил Сайкон. – Тестовый носитель, насколько я помню, был на грани.

– Справляется, – заверил Деш.

– До предела еще очень далеко, – уточнил Сантер. – За состоянием Клетиона следим мы, и поддерживаем там должный уровень чистоты субстрата. А за состоянием Земли следят, точнее не следят, сами люди. И они с такой же мечтой о лучшем вечном мире, они его называют Раем, почти уничтожили ее.

– Причем, забавно, но достоверных знаний о существовании своего Рая у них нет, – добавил Деш.

– Странно! То есть им все равно, что будет на их Земле? Главное, там будет лучше! А на Земле, мол, плохо? – отчасти даже возмутился Сайкон.

– В общем да, – ответил Деш. – Это их усредненное мировоззрение. Вот такой вот не логичный феномен принципа!

– Ну, в какой-то мере это логично: если вечное лучше, то нет смысла заботиться о временном.

– Приблизительно так. Некоторым жалко, другим страшно перед вероятным самоуничтожением, которое может коснуться, если не их самих, но их детей. Но в массе они считают, что все равно потом будет Рай. И это даже, якобы, лучше!

– А какие планы по развитию, кроме очевидного наращивания объемов? – спросил Кефера.

– Наш глобатиат Манкоа предлагает уже переходить ко второй части соглашения и готов отобрать еще четырнадцать форм для внедрения, – рассказал Деш.

– Имеются в виду некогнитивные формы, – уточнил Сайкон. – Когнитивная там всего одна.

– На самом деле не одна. Их изначально было несколько, но выжило в процессе развития две.

– А почему вы не внедряете тогда вторую, но внедряете некогнитивные? – спросил Сайкон.

– Вторая микроскопически мала и в быту не применима. По крайней мере, пока не разработаны прикладные ее формы. И потом, она требует аккуратного обращения, поскольку мала. Пожалуй, это самая маленькая форма на Земле, но весьма многочисленна.

– Ты говоришь, остальные когнитивные формы погибли, а эти две уживаются. Они друг другу не мешают, получается? – имилот Кефера продолжил тему. – Кажется странным, наличие двух доминирующих форм.

– Наша форма А очень хочет и делает все возможное, но не может уничтожить форму А2, мы ее так условно называем, поскольку А2 сильно изменчива и, еще раз повторю, мала и крайне многочисленна. В совокупности она многократно превышает численность всех остальных форм вместе взятых.

– А форма А не самая многочисленная?

– Отнюдь! Скорее наоборот!

– То есть А2 она на самом деле доминирует, но не уничтожила остальные формы?

– Да! Это, кстати, как дополнение к только что упомянутому феномену, А2 на самом деле может все уничтожить. Раньше при большей оседлости формы А это было труднее. А теперь одна эпидемия, то есть одна массированная атака, может покончить со всеми сразу. Но А2 осознает тот факт, что она способна существовать, точнее реплицироваться, а значит жить, только внутри тел других форм. Поэтому она сохраняет некий баланс.

– Любопытно! И какая же из этих двух форм более когнитивная? Может нам все-таки стоило бы внедрить именно А2? – оценив услышанное, сказал Кефера.

– Имилот, Вы забываете, что А2 микроскопически мала, – снова напомнил Сантер.

* * *

– Ну, как? Система обозначений, которую я вам дал, сложная? – спросил Деш детей, когда они почти пришли домой.

– Да что там сложного? Не все логично, только, – ответил Майол.

– Совсем не сложная, – согласилась Фиея.

– А зачем она нам? Ведь люди говорят, как мы? – спросил Майол.

– Не все. Тот, что живет у нас, не говорит. Я вас сегодня забрал из педагогиума, чтобы познакомить с ним. Его зовут Авдей.

– У нас дома тоже живет человек? – восторженно вскричала Фиея. – Настоящий?!

– Самый настоящий! Более настоящего быть не может, – ответил Деш.

– Как это? – удивился Майол. – Как они могут быть по-разному настоящими?

– Этот с Земли!

– Но, он же все равно такой же?

– Не совсем. Он вот не знает нашей речи, например.

– А что он умеет делать?

– Он археолог.

– И что это такое?

– Что это такое? – задумался Деш. А как можно объяснить сыну то, чему у них на Прата нет аналогов? – Это такая профессия. Они ведут раскопки в исторических регионах, ищут древние объекты, предметы.

– Зачем им старые? Они разве не могут сделать себе новые? – поинтересовалась Фиея.

– Они же служники. Конечно, не могут, – торопливо предположил Майол.

– Нет. Они могут. И делают. Старинные вещи они ищут, чтобы знать свою историю, – пояснил Деш.

– Разве для этого нужно копать и искать? – удивился Майол.

– У людей нужно.

Пратиарийцы тоже при необходимости узнавали нужные факты из прошлого, но для этого им достаточно было сосредоточиться и вникнуть в тон. И это делали все просто по необходимости, а не кто-то специально обученный.

– А им зачем нужно знать историю? – продолжил расспросы Майол.

– Об этом ты лучше спросишь потом у Авдея. Хорошо? – предложил Деш.

Они как раз подошли к дому. Деш слегка надавил на дверную ручку и опустил ее вниз.

Первой их встретила собака, обнюхала, признала за своих.

– Картес! Привет! – обрадовался Майол. – Иди сюда! Деш тебя здесь кормил?

– Кормил. Но уже несколько конжонов его кормлю не я.

Майол погладил пса по спине. Фиея тоже подошла к Картесу и почесала ему бока.

– И где же человек? – спросила она.

– Он, наверное, отдыхает, – ответил Деш.

– В асане? – удивился Майол.

– Большинство людей предпочитают спать именно во время асана. Так что придется подождать немного.

* * *

Авдей проснулся по прошествии нескольких часов и спустился ко всем. Картес замешкался: посмотрел на него, потом на Майола, завилял хвостом, но слабо заскулил, застыв в неопределенности. Авдей не растерялся, чуть присел и, хлопнув руками по коленям, просто ласково произнес:

– Картес!

Пес кинулся к нему и, поднявшись на задние лапы, стал облизывать лицо.

– Как ты это сделал? – удивился Майол.

– Что это? – удивился в свою очередь Авдей.

– Он к тебе побежал!?

– Это же собака! – для Авдея это было естественно. – Попробуй сам.

Майол попытался сделать то же самое, но был бы Картес глупой комнатной болонкой, может, он и бегал бы на каждый хлопок. Его решение было в пользу Авдея, который прямо таки с трудом удерживал напор пса. Деш засмеялся, а после добавил:

– С тех пор как Авдей живет здесь, я их порознь практически не видел.

Он познакомил детей и Авдея.

– Я рассказал им, – объяснял Деш, – что ты занимаешься археологией, историей. Но у Майола, мне кажется, осталось много вопросов.

– Занимался, – уточнил Авдей, выдохнув с ностальгией.

– Деш рассказал, что ты занимаешься только раскопками древних предметов и больше ничем…, – перенял инициативу Майол.

– Не только раскопками. Мы так же изучаем найденный материал, – ответил Авдей. – Пытаемся объяснить назначение предметов, понять особенности культуры, языка, если находим записи.

– Это все равно, одно и то же, – сказал Майол.

– Это не одно и то же. Хотя задача общая, – согласился Авдей.

– А если вы найдете то, что никому не интересно?

«Хм, для ребенка рассуждает, пожалуй, очень уверенно», – подумал Авдей.

– В данный момент, может, и не интересно. Но факт все равно раскрывает какую-то сторону истории. А историю знать нужно. Она позволяет многое понять. В том числе и смысл своего существования, – ответил Авдей.

– А какой для вас смысл в том, чтобы понять смысл своего существования? – вмешался Деш.

– А какой смысл существовать без смысла? – удивился такому нелепому вопросу Авдей.

Деш, однако, не удивился подобному ответу, ведь правило причинности было заложено в принцип «Земля», как основополагающее. Деш снова отметил для себя вывод, теперь полученный не просто из наблюдений со стороны, что если базовые элементы принципа проявляются даже просто в обычном разговоре, значит, они прочно руководят и всей их сознательной деятельностью.

Беседа продолжилась и обещала продлиться, пока дети просто не отключатся сами. Но Сиклан уже приближался к зениту, и Деш отправил их спать. Самому ему, однако, не удалось уйти вместе с ними.

* * *

После работы Деша ждал дома разговор. Авдей готовился к нему все время, пока не спал, а уснул он с трудом, и притом ненадолго.

– Деш, скажи. Я здесь не один? – осторожно задал вопрос Авдей, желая узнать ответ, и одновременно боясь его.

Он понимал, то, что он мог в итоге выясниться, могло не совпасть даже ни с одной из самых невероятных гипотез, придуманных им за эту ночь.

– Конечно, нет. Я тоже здесь.

– Я имею в виду я, человек, здесь ведь не один? Я сегодня днем, в асан, то есть, – поправился Авдей, – видел здесь людей.

– А, ты вот о чем?

– Только они меня не поняли, как и я не понял, ни одного их звука.

– Они говорят на местном наречии. Человеческих языков они не знают, – ответил Деш.

– А с тобой… я ведь разговариваю на своем языке, – медленно произнес Авдей.

– Мы выделили несколько ваших языков, чтобы иметь возможность объяснять вам необходимое сразу, как только вы приходили в себя.

– На местном, значит, – вязко говорил Авдей, продолжая обдумывать услышанное. – А все-таки, как это место называется? Мой дом – Земля. А это что? – Авдей провел руками по сторонам, вверх, показывая, что он имеет в виду вообще это все.

Он вспомнил, что уже спрашивал об этом Деша, но не помнил, отвечал ли ему тот.

«Разговор как-то сразу перетекал в совершенно другую область, и я забывал об этом, – подумал Авдей. – Или я был не в себе, что возможно, меня постоянно усыпляли. Я и до сих пор неважно себя здесь чувствую. Или Деш умеет переключить внимание».

– Это Прата, – с удовольствием ответил Деш. – Конкретнее, это Калипр, который является частью системы Прата. Я тебе уже как-то говорил. Но ты, видимо, еще не готов был воспринимать новые сведения. Если еще более точно, то мы находимся в стационе Мантама.

– Мы люди, а вы кто? – продолжил Авдей, даже удивившись, что конкретно этот вопрос возникли у него только теперь.

– Пратиарийцы.

– Но люди здесь тоже есть?

– Уже есть. И уже много.

Авдей с подозрением посмотрел на Деша, как бы требуя раскрытия последней фразы. Деш это понял и добавил:

– Раньше людей здесь не было, – пояснил он. – Но вот уже девять обиоров, как вы есть среди нас. И вас становится с каждым конжоном все больше.

– Они тоже просто у кого-то живут? Зачем?

– Каждый из них что-то умеет делать. Они работают, помогают, читают, развлекают, убирают, охраняют… Я знал, что заложенная в вас обязательная мотивированность, рано или поздно заставит меня отвечать на эти вопросы. Мне рассказывали коллеги, так было со всеми из вашей группы.

– Группы? Вы выкачиваете людей с Земли, как и меня, целыми группами? – в голосе Авдея уже появилось не просто неодобрение, но несогласие с таким порядком, даже негодование.

– Нет. С Земли непосредственно сюда мы брали совсем не много людей. Для контроля только. Как тебе объяснить?… Сюда попадают люди с недавно запущенного Клетиона, это, считай, вторая Земля. Изначально Клетион заселялся людьми с Земли, но это было совсем небольшое количество, несколько десятков тысяч человек всего.

– Действительно небольшое! – подняв брови, выдавил медленно Авдей.

– Вы же на Земле развивались долгое время свободно, – продолжал Деш. – С самого начала мы не вмешивались в этот процесс.

– То есть, вы обнаружили нашу расу, – перебил его Авдей, – до поры до времени не трогали нас, а теперь фактически поработили. Только не непосредственно на Земле, а на каком-то Клетионе.

– Подожди, я не договорил. С самого момента, как мы запустили Землю, нас интересовала, прежде всего, ваша устойчивость и способности, и, в конечном счете, эффективность. И мы в этом убедились. Но Земля изначально рассматривалась, как эксперимент. Кроме того, у вас возникло много ошибок.

– Подожди, подожди, – теперь уже скачкообразно соображал Авдей. – Это что же получается, вы не просто другая раса, и мы не просто другая раса, возникшие во вселенной? Вы, как ты говоришь…. – в голове Авдея робкими шагами, ломая все стереотипы, склеивалась предательская мысль: «…они создали…». – Вы создали… Брр… Мы просто ваша технология? И вы нас просто используете? Это… Это…

– Это то же самое, чего достигли и вы. Только пока в пределах самой Земли. Вы создаете технологии, стремитесь, чтобы они были разумными, подобно вам, и эти технологии на вас работают.

– Это все слишком неожиданно прояснилось, – немного подумав, ответил Авдей. – То есть запустили Клетион… А что тогда сейчас стало с Землей?

– Она по-прежнему существует. Если интересно, можешь посмотреть, – Деш показал рукой на экран и поджал пальцы, как бы подзывая экран к себе. – Сейчас Земля – это актуальная тема. О ней много говорят.

– Шикарно! – Авдей всматривался в проявляющееся изображение в темной нише. Его начинавшее дерзить негодование мгновенно перекрылось светом новых технологий. – Я так и думал, что это вроде как телевизор. Честно говоря, я его даже пробовал включить, но не получилось, кнопок, пульта не нашел. Хотел все спросить, как это сделать?

– Чего ты не нашел? – Деш сразу не понял, о чем говорит Авдей. – Да, ничего и не нужно. – Деш элементарным и естественным движением руки все погасил. – Просто поворачиваешься к нему, и, например, рисуешь рукой в воздухе круг, – Деш одновременно говорил и показывал. – Вот он включился. Возможны другие, столь же очевидные жесты. Теперь просто рукой выбираешь, что тебе интересно, – он небрежно водил рукой в воздухе, на экране отражался ее след. – Попробуй.

«Конечно трехмерное! Как же иначе! – подумал Авдей и невольно улыбнулся, одновременно отметив: – Здесь все иначе, но только в деталях. Тот же телевизор, тоже объемное, только более продвинутое все… В этом бреду нет ничего сверх революционного. Он вполне может быть работой моего воображения… Мне нужно только дождаться, когда я проснусь. Когда же я, наконец, проснусь?» – медленно, словно прячась за дальними рядами колоннады, ползла мысль, отвлекая от того, что показывал Деш.

То, что казалось темнотой, спрятанной за туманом, теперь оказалось глубоким пространством. Впрочем, изображение выдавалось и вперед из ниши. Авдей поднял руку, и все действительно оказалось очень просто: полистал, легкий толчок пальцами вперед – раскрылся интересовавший объект.

– Ну, вот. Ты сам догадался, – отметил Деш.

– Все так же, как у нас, только рукой.

– Это просто потому, что у вас все так же логично, как у нас, – уточнил Деш.

– А как выключить?

– Сам догадаешься. Что ты делаешь, когда тебе что-то перестает быть интересным?

– Просто уйти и нечего не делать? – улыбнулся Авдей.

– Можно и так. Или обратный круг. Ты меня извини, но мне нужно отдохнуть, – устало сказал Деш. – Я тебя оставлю.

* * *

Деш ушел отдыхать. Авдей остался у экрана. Он действительно нашел канал, где был доступен вид Земли из космоса. Но ориентировался исключительно по изображениям – Деш не учел того, что Авдей не знает их письма.

Увидев незнакомые обозначения, Авдей сразу представил ту письменность, которую они пытались разгадать у себя дома. Но то, что он видел здесь, не имело с той ничего общего.

Нашел он на самом деле целую группу каналов с общим названием. На некоторых тоже показывали людей, пратиарийцев там не было, но это явно была не Земля. Могла измениться мода, архитектура, манеры, но не природа. Растительность там напоминала скорее ту, что он видел здесь за окном, да и в самом доме.