Текст книги "Интересное время или Полумесяц встает на закате (СИ)"

Автор книги: Максим Фримен

Соавторы: Владимир Бергман
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

– И что за нашивка? – насторожился Артемьев.

– Вышитый ромб на ножках, обхватывающий меч, – припомнил я.

С этими словами Сергей Николаевич протянул мне папку, на которой красовался точно такой же знак, что я видел на той фотографии. Прочитав же готическую надпись под ним, я обомлел и напрочь лишился дара речи.

«Ahnenerbe».

– Надеюсь, тебе не надо объяснять, чем занималось это общество, – предположил полковник. – Конечно, очень многое, что о нем известно – слухи, суеверия, но, как известно, они не возникают на пустом месте. Магия, колдовство, алхимия... все это бред, естественно. Но концентрация для работы ресурсов подсознания в практиках ниндзя и ассасинов – это уже доказанный научный факт. А то, что доказано наукой, пугает тем, что это можно повторить. Ты, вообще, улавливаешь?

Я кивнул.

– Сейчас Северная Африка под контролем Халифата. Вполне вероятно, что бумаги этого общества найдены, и среди кучи всякой бредятины можно будет отыскать что-нибудь полезное. Эрвин, ты представляешь, что могут натворить эти исламисты?

– Представляю, Сергей Николаевич. То, что позволит развернуть их белые знамена и двинуть в бой за «дар аль-ислам».

– Я всегда тебя уважал за сообразительность, – Артемьев приобнял меня за плечо. – Это личный приказ Мормона, – после недолгого молчания заговорил он, – поэтому я и подумал, что стоит это дело поручить тебе, как самому надежному человеку из всех, кого я знаю и... – он заговорщицки подмигнул мне, – заодно пройдешься по местам боевой славы своего предка. Вдохнешь, так сказать, воздух пустыни.

Меня всего так и передернуло.

– Полковник, я вас умоляю, – и страдальческий взгляд в глаза Артемьеву. – Мне эта пустыня уже в страшных снах является.

Интересно, а моему деду эта пустыня снилась? Как-никак провел в ее песках два года, сражаясь с британцами. В рядах «африканцев» он находился вплоть до последнего вздоха этого войскового соединения. Был награжден множеством наград, но самыми дорогими его сердцу были манжетная лента «Африка» и медаль «За африканскую кампанию». Стоило ему их взять в руки, как он сразу же преображался: плечи распрямлялись и становились шире, в глазах появлялся озорной блеск, а губы растягивались в полуулыбке. Дед и так для своих лет моложаво выглядел, но тут становился на одну ступеньку с внуком, то бишь со мной. Можно сказать, старик жил этими воспоминаниями. Тот кровавый водоворот, развернувшийся в начале 40-х годов на просторах Северной Африки, утянул в себя его душу и не отпускал на протяжении этих долгих лет.

Вот сейчас и я уже буду который раз топтать этот осточертевший песок, вычурно поминая мать-природу, создавшую зыбкую почву и климат этого континента, по крайней мере, его части. Если мой дед-фронтовик считал пустыню самым замечательным местом на Земле, то лично я считал ее могилой времени. Оно здесь не чувствуется, теряется где-то в песках, скрывается в их глубинах. Ты можешь идти час, два или три, и даже не заметишь этого, так как будешь полностью погружен в свои мысли, спасаясь, таким образом, от лысого пейзажа. Главное, когда тебя все-таки сюда заносит, стараться не нарушить неписаные законы. Пустыня не любит тех, кто нарушает ее правила. Стоит преступить невидимую границу дозволенного, как человек будет поглощен и отправлен в самую бездну.

А командир хитер, однако. Ведь знает все это, знает, но в который раз поручает задание кому? Правильно, Эрвину. Ты, мол, на хорошем счету, ни одного прокола, вот тебе-то и карты в руки. Собирайся и выполняй поставленную задачу.

Из послеобеденной дремы меня вывел телефонный звонок. Оторвав голову от подушки, я протер глаза и посмотрел на дисплей мобильника. Высветившиеся имя и фотография заставили мои губы растянуться в улыбке от предвкушения приятной беседы.

– Алло.

– Здравствуй, Эрвин, – тихо поздоровалась София.

Громкость в моем телефоне стояла высокая, и в связи с этим возникло такое чувство, будто она сидит рядом со мной и шепчет в ухо. От этого по спине прошлись приятные мурашки.

– Привет, – говорю ей. Не знаю как объяснить, но за эти две недели, пока мы общались и гуляли, я к ней привык и привязался всем сердцем. Когда я видел ее, чувствовал тонкий аромат ее духов, ощущал прикосновения нежных и немного прохладных рук, у меня в душе гасло холодное всепожирающее пламя одиночества, мир приобретал краски, а сама жизнь начинала казаться весьма недурной штукой, а не той кучей дерьма, каковой она была на самом деле.

– Что делаешь? – поинтересовалась девушка.

– Спал, – я потянулся изо всех сил.

– Да? – она томно растянула слово.

– Да.

– Ты бы знал как я люблю это слово, – засмеялась она.

– Уже знаю, – ухмыляюсь. – Мне оно тоже нравится.

– Да что ты? – деланно удивилась София.

– Конечно, малышка, – отвечаю ей в тон. Ее ответом был звонкий смех.

Я выскользнул из-под тонкого одеяла и опустил ноги на пол, нащупывая тапочки. Наконец они были найдены и ступни ног приятно утонули в облегающем ворсистом замше. Не снимая тапочки, натягиваю широкие штаны и подхожу к распахнутому настежь окну.

– Слушай, – перестала смеяться София, – а что ты делаешь вечером?

– Ничего. У меня еще один день вместе с сегодняшним законного отпуска, а потом выхожу на работу.

Госпиталь, в котором я лежал, принадлежал Мормону, и здесь проходили курс лечения получившие ранение бойцы. Персонал, за исключением администрации, не знал, что мы – наемники и воюем, выполняя заказы разных сторон, либо простую прихоть нашего «главнокомандующего» по уничтожению тех, кого он посчитал опасными, либо имеющих тенденцию стать опасными в будущем. София как-то спрашивала о моей работе, но я не мог рассказать о ее специфике, поэтому пришлось соврать, сказав, что я служу в миротворческих силах и во время одной из командировок получил травму, упав с высоты. В свое оправдание могу сказать только одно: правда, хоть и не вся, была сказана. То падение до сих пор мне снится, а за секунду до удара я просыпаюсь в поту.

– Понятно. Я хочу, чтобы ты составил мне вечером компанию.

– Во сколько встречаемся? – спрашиваю ее, ссыпая на подоконник хлебные крошки, которые я собирал в баночку из-под колы после еды.

– В семь вечера, – ответила София. – Тебя устраивает?

– Хорошо. В семь вечера.

– Тогда до встречи, – она, видимо, оторвала телефон от уха и хотела нажать сброс вызова.

– Постой! – крикнул я.

– Что?

– А где?

– Возле Колизея. Пока. – В динамике раздался короткий треск и связь прервалась. Я пожал плечами и сунул телефон в карман. Так, а где моя выходная одежда? Ведь в форме она меня уже видела... Мои глаза забегали по комнате в поисках, но ничего не нашли. А, блин! Она же у гардеробщицы, озарило меня. Накинув халат, покидаю комнату и иду по коридору на лестничную клетку. Спускаясь вниз, встречаю нескольких знакомых, с которыми довелось в одной команде провести две недели в латиноамериканской сельве, выискивая одного ушлого наркобарона. Попотеть тогда пришлось изрядно: этот самый барон оказался крепкой шишкой с неплохо обученными охранниками.

Фойе с гардеробом и регистратурой от лестничной клетки отделяла стеклянная дверь. Толкаю ее и выхожу прямо к гардеробу.

– Явился, – улыбнулась мне гардеробщица. На вид ей было лет под пятьдесят, в уголках глаз собиралась сеточка маленьких морщинок, а у висков, если внимательно присмотреться, видна седина. Хобот был любитель женщин бальзаковского возраста, но даже тут не переставал удивляться тому факту, что она сохранила былую красоту на достаточном уровне. Мне хорошо помнились его слова, которые он говорил: «Стройность тела присутствует, минимум морщин, кожа ухожена...»

– Да, моя госпожа, – я поклонился ей.

– За одеждой? – она прищурилась.

– Да, – улыбаюсь я.

– Ой ли? – ее брови сложились домиком.

– Конечно, – я подошел к столу и дал ей номерок.

– Подожди немного, – сказала она и пошла к шкафчику. А сзади она точно ничего, отметил я про себя. Твою мать, о чем ты, Лис, думаешь, одернула меня проснувшаяся совесть. Помотав головой, прогоняя наваждение, я принял костюм и прошел в раздевалку. Этот костюм был куплен мной в Швейцарии три года назад, когда по воле случая меня занесло туда. Однобортный пиджак, фиолетовая рубашка, брюки и туфли с тупыми носами, такое мне нравилось с детства, но судьба сложилась немного по-иному. Одевшись, я отдал госпитальную пижаму гардеробщице и вышел на улицу.

До встречи остались еще около пяти часов, и я решил потратить их на вольную прогулку по древнему городу. Надо сказать, что Рим был пронизан дорогами вдоль и поперек, словно тело человека кровеносными сосудами, и затеряться в его просторах было проще простого. Неспешно бродя по многолюдным улицам, я удивлялся тому, что он сочетал в себе дух древнего мира и современного. Такое наслаивание двух эпох друг на друга оставляло в душе неизгладимые впечатления, погружавшие в глубокие раздумья об удивительном сочетании и гармонии старого и нового.

К тому моменту, когда настало время выдвигаться к Колизею на встречу с Софией, я нахватался впечатлений и порядком устал. Чего стоит... э-э-э... ну, хотя бы знаменитейшая площадь «Уста истины» за мостом Палатин, показанная в любимом фильме моей бабушки, «Римские каникулы». Она – площадь – получила свое название в честь мраморной маски тритона, которая мирно хранилась в портике церквушки Санта-Марии и чего-то там (полное название, увы, не помню). Бытует легенда, что эта маска служит чем-то вроде детектора лжи: если сунуть в пасть тритона руку и сказать ложь, божество откусит ее. Улыбаясь в тридцать два зуба, я поместил кисть в пасть и озвучил свое желание. Надо же, а рука-то целой оказалась. Добрый знак. Значит, все у меня получится...

Немного дальше возвышались руины Римского Форума, а за ними виднелся сам Колизей. Это величественное строение видело героизм, трусость, коварство, храбрость и самопожертвование многих гладиаторов, вышедших потешить древних римлян, насытить их видом крови, и погибших на его песке.

Мимо меня прошла галдящая разношерстная группа туристов, ведомых гидом, который остановил их посередине площади и стал что-то рассказывать, размахивая руками и улыбаясь после каждого слова. «Ну и эмоциональные эти итальянцы, – подумал я, шагая в сторону Колизея. – Постоянно жестикулируют. Того и гляди зашибут локтем или ладонью».

Стоит добавить, что улицы Вечного города были полны знойных итальянских красоток, гуляющих по большей части в одиночку либо с подружками без сопровождения молодых людей. Сюда бы Аскорбина. Уж этот чертов ухажер быстро нашел бы с кем скрасить ночь ...

София ожидала меня у южных ворот Колизея. Загорелая, одетая в шортики и красненькую маечку, с распущенными каштановыми волосами, она приковала к себе мой взор.

– Опаздываешь, дорогой, – погрозила она пальчиком.

– Ничего не опаздываю, – я посмотрел на часы. – Еще пять минут до семи.

– Неужели? – она уперла руки в бока и строго посмотрела на меня.

– Клянусь, – улыбнулся я.

– Еще чуть-чуть, – она приблизилась ко мне, – и меня бы кто-нибудь увел, оставив тебя с носом. Ко мне уже успели подойти в попытке познакомиться несколько парней, но я их отшила.

– И правильно.

В глазах Софии вспыхнуло удивление.

– Все они слишком мелко плавают по сравнению со мной, – я объяснил ей свою точку зрения.

– Бахвал, – девушка потрепала меня за мочку уха.

– Но если тебя все-таки какой-нибудь любитель красивых девушек увел бы, то в ту же минуту он лишился бы конечностей.

– Жестокий, – с улыбкой на лице бросила мне София.

– Нет, – я поцеловал ее в щеку. – Справедливый.

Вокруг нас сновали туристы, гиды, полицейские и просто прохожие, занятые каждый своим делом и мыслями, но мы не обращали на них никакого внимания, занятые друг другом. Я смотрел в глаза Софии, абсолютно обо всем забыв.

– Куда пойдем? – спросила меня девушка.

– В ресторанчик какой-нибудь сходим, – ответил я.

– Какой?

Для того чтобы составить портрет человека, мне необходимо побеседовать с ним пару часов, и после этого я смогу сказать, что он из себя представляет. София была материалисткой, при этом страстно верила в любовь и хотела ее. Она абсолютно не переносила жадных мужчин (хотелось бы посмотреть на того человека, кто ее так воспитал), не воспринимала занудных и не замечала скучных людей. Стоило ей заметить в парне хотя бы одно из этих качеств, несостоявшийся бой-френд получал отказ и прощальный взмах ручкой. Бойкая, смешливая, иногда резкая, умная, она знала себе цену и искала для себя подходящую пару.

– Ла Пергола, – ответил я, погладив ее по щеке.

– Хорошо, – она попыталась сохранить невозмутимость, но не получилось. – Только мне необходимо переодеться. – В ее голосе присутствовала легкая дрожь.

Этот ресторан мне посоветовал сам Артемьев, сказав, что ни одна девушка не устоит перед таким выбором. «Спасибо вам, Полковник», – поблагодарил я мысленно командира. И правда сработало.

Поразительно, Сергей Николаевич!

– Зачем? – я отстранился от нее и заглянул в глаза. – Сейчас заедем в любой магазин и купим тебе вечернее платье.

После этих фраз ей вообще голову снесло: она будто опьянела и стала смотреть на мир сияющими глазами.

Я остановил такси, усадил Софию на заднее сидение, а сам уселся на переднее. Жестом подманив шофера, кое-как объяснил ему свою проблемку с магазином. Водитель оказался смышленым парнем – он подмигнул мне, что-то пролепетал на итальянском и выжал педаль газа. Провиляв по улицам около десяти минут, мы остановились возле входа в какой-то магазин. Шофер повернул ко мне свое лицо и что-то сказал, указав в сторону витрин рукой. Интуитивно уловив, что мы на месте, я выскочил из машины и помог выйти Софии. Она как-то испуганно посмотрела на меня, но ничего не сказала. Мы поднялись по ступеням и вошли в магазин. Внутри было светло как днем, всюду мужская и женская одежда на любой вкус.

– Выбирай любое, – бросил я небрежно.

Девушка стала внимательно высматривать для себя обновку. Спустя минуту к ней подошла продавщица, а я воспользовался лишней минуткой и позвонил в отель забронировать у консьержа номер и столик в ресторане. Положив трубку, я прошелся вдоль ряда различных нарядов и остановился возле Софии, вертевшей в руках вечернее платье и разглядывавшей его со всех сторон. «Пойду примерю», – сказала она, заметив мой заинтересованный взгляд, и скрылась в примерочной кабинке. Вскоре мой слух резанул шелест снимаемой одежды.

– Ну как? – спросила меня София, раздвинув шторки.

Я оторвался от витрины и посмотрел на нее. Моя медсестричка стояла в черном сверкающем платье и улыбалась мне. В данный момент она была похожа на богиню, явившую свой неземной лик этой грешной земле. Платье подчеркивало ее фигуру и красоту, заставляя глаза бегать с лица на грудь и ноги, а потом все то же, но в обратном порядке. Глубоквырез на бедре очень сильно дразнил взгляд, а область декольте вообще выносила мозг.

– Ты красива, – еле-еле вымолвил я. – Оно тебе точно нравится?

Она неуверенно кивнула.

– Беру, – сказал я продавщице на ломаном итальянском. Та улыбнулась и быстро оформила покупку.

Мы с Софией покинули магазин и спустились к ожидавшему нас такси. Шофер удивленно глянул на мою спутницу и одобрительно покивал головой, подмигнув мне.

Ресторан «Ла Пергола» находился на самом верхнем уровне отеля «Кавалери Хилтон», открывая прекрасный панорамный вид на город и прилегающий к отелю парк. Мы заняли столик возле освещенной свечами террасы. В плане места мне опять же повезло: отсюда просматривался город, отлично виднелся купол Собора Святого Петра, а мерцающие городские огни создавали атмосферу космического полета.

– Ты не перестаешь меня удивлять, – София принялась просматривать меню.

– Удивление, – я подмигнул ей, – это мое второе имя.

– Ну и любишь же ты себя, – улыбнулась девушка.

Данное замечание старший капитан Бергман пропустил мимо ушей.

– Что ты будешь?

– Салат из кале и краснокочанной капусты, – стала перечислять свой заказ София, – ризотто по-милански, карпаччо, матлот из белой рыбы и спагетти.

Я слушал ее и просто кивал головой, дескать, все понял, будет исполнено и так далее и тому подобное, хотя мне и названий-то таких никогда не доводилось слышать. Я даже до сегодняшнего вечера не знал, что есть краснокочанная капуста. Интересно, а где ее выращивают? В урановых рудниках или других местах?.. М-да... изыск, он и в Африке изыск. Тьфу! Опять на ум Африка пришла. Прямо рок какой-то.

– Вы готовы сделать заказ? – к нам подошел официант.

– Да, – ответил я и назвал те блюда, которые перечислила София, а потом сделал свой заказ. По мере поступления моей «гурманской просьбы» глаза официанта округлялись все больше и больше от удивления, а когда я заказал ко всему этому вино «Шато Марго», парень был уже преисполнен уважения и подобострастием к моей персоне. Улыбнувшись, он вприпрыжку удалился.

Я перевел взгляд на сидевшую напротив меня Софию. Она откинулась на спинку кресла и, пряча улыбку, оценивающе меня разглядывала.

– Что такое? – спросил я ее.

– Ничего, – пожала она плечами. – Просто смотрю.

«Ага, – подумал я. – Смотришь просто. Хотелось бы знать, какие мысли роятся в твоей миленькой головке».

– Я не могу понять одного, – она навалилась на стол, – откуда у простого миротворца, пусть и служащего в бундесвере, деньги на такой ресторан? – София изо всех сил старалась казаться серьезной. Но глаза-то, глаза ее, несмотря на легкую грустинку, смеялись... Девочка ты моя...

– Секрет фирмы, милая. Я же должен сохранить легкую интригу и загадочность. Побыть в некоем роде книгой. Каждый день новая страница, чтобы не стало скучно.

– Вот как, – улыбнулась девушка. – Интересно, что же ты преподнесешь через минуту?

– Ничего. Иногда надо перечитать некоторые моменты, чтобы понять их смысл.

– Загадками говоришь.

– Это обвинение?

– Нет.

Вернулся официант с бутылкой вина и двумя бокалами. Он разлил вино по бокалам, поставил бутылку на стол и вернулся на кухню. Пока он занимался вопросами оформления и выполнения остального нашего заказа, мы с Софией успели поболтать о музыке и обсудить современную литературу. Честное слово, эта девчонка заставила меня попотеть. Я рылся в памяти, вспоминая, что слышал об авторах, их произведениях и их частной жизни, высказывал на этот счет мнение, шутил.

– Ваш заказ, – незаметно подошел официант и поставил перед нами блюда. – Приятного аппетита, – сказал он, удаляясь к другому столику.

Я взял бокал в руку и легонько покрутил его по оси, разглядывая, как вино волнами накатывается и стекает со стенок.

– Спасибо, что согласился составить мне компанию на этот вечер, – поблагодарила меня София.

– Пустяки, родная, – я сделал глоток. Букет у вина был насыщенный. Оно в буквальном смысле расслабляло и насыщало тело новыми силами, обостряло чувства и постепенно раскрывало свой тонкий аромат.

– Ничего не пустяки.

Наступило недолгое молчание, во время которого мы смотрели друг другу в глаза. Я не выдержал первым и прыснул от смеха.

– Чего ты все время смеешься?

– А что – плакать?

– Надо побыть и серьезным.

– Э, нет! – замотал головой я. – Надоело. Когда я нахожусь в твоей компании, чувствую прилив позитива и положительных эмоций. Я так их выражаю.

София только осуждающе качает головой.

– Ладно, – сказала она. – Оставим беседу ненадолго. Надо и покушать.

Она взяла в руки нож с вилкой и принялась за еду. Я тоже не отставал: подцепив на вилку ломтик сыра с куском тушеной отбивной, я одним ловким движением отправил все это себе в рот. Мясо оказалось на редкость сочным и заполнило рот своим нежным вкусом. На какое-то время это заставило забыться и просто наслаждаться блюдом.

– Как тебе капуста? – спросил я Софию, старательно пережевывая котлету.

– Вкусно, – ответила она и запила вином. – Попробуй, если хочешь, матлот из белой рыбы, – она, не дожидаясь моего ответа, отрезала кусочек и положила его на край моей тарелки. Ого, какой доверительный жест... mamma mia! девчонка-то влюбилась по уши...

– Сейчас попробую, – сказал я, вытер салфеткой губы и, попробовал предложенный мне кусочек белой рыбы. Это было вкусно. Здешний повар по праву считается одним из лучших в мире.

– Когда ты улетаешь? – вдруг спросила меня София. – Только честно ответь.

Я даже поперхнулся.

– Скоро, – отвечаю ей и прячу глаза от ее пытливого взора.

– Надолго?

– Не знаю, – пожимаю плечами. – Может неделя, может месяц, а может и больше. Отчего это тебя так заинтересовало?

– Не хочу, чтобы ты оставлял меня.

Оп-па! Приплыли...

– Мои командировки не такие уж и долгие по времени, – я прикрыл ее запястье своей ладонью. – Ты даже соскучиться не успеешь.

– Ты что-то недоговариваешь, Эрвин, – в глазах Софии появился блеск.

– Не говори ерунды, малышка. – Я еще долго ее успокаивал, и вроде бы мне это удалось: она улыбнулась. Мы еще поговорили о всяких пустяках, она рассказала о своей семье, пожаловалась на то, что устает на работе и особенно сильно ее достали приставания больных.

– Может, пройдем в номер и там поболтаем, если ты не хочешь тут находиться? – прервал я ее.

– Давай, – ответила она и поднялась из-за стола. Я прихватил бутылку и, взяв Софию за руку, пошел к выходу.

Мы спустились на лифте на первый этаж, где я взял ключ от номера, и поднялись на пятый этаж. Там находился заказанный мной номер. Как мне посоветовал консьерж, я так и поступил: забронировал номер Petronius Suite. На деньги мое внимание не переключалось, главным приоритетом было, чтобы моей даме сердца все пришлось по душе. Как только дверь была открыта, моя челюсть самопроизвольно потянулась к полу для приветствия с ним. Так вот куда ушла такая приличная сумма! Стоящий номер. Со вкусом подобранный набор мебели вишневого дерева, всюду украшения и картины каких-то старинных художников, декорированные потолки и стены. Из окна большой комнаты открывался отличный вид на историческую часть города. М-да...

Я первым переступил порог и пригласил пройти Софию. Девушка вошла и направилась к креслу, стоявшему сбоку от балконной двери. Она села и закинула ногу за ногу. Глубокий разрез прекрасно позволял разглядеть красоту ее ног. Обрамленные в темные чулки, они приковывали к себе взор, словно магнит, и не давали от них оторваться. Мне стоило приложить массу усилий, чтобы отвести взгляд от ее изящных ножек. София хорошо видела мое состояние, но ее абсолютно это не расстраивало, а наоборот, толкало на заигрывание и подразнивание.

Тяжело вздохнув, я уселся напротив нее в нескольких метрах и основательно приложился к бутылке, пытаясь утолить «жажду».

– Чего это ты так разнервничался? – сощурилась девушка.

– Не нервничаю, – ответил я, хотя внутри все так и клокотало от напряжения.

– Налей, пожалуйста, вина, – попросила меня София.

– Нет бокалов, дорогая, – я внимательно осмотрел комнату. – Из горлышка.

– Ты с ума сошел – предлагать такое девушке?!

– То, что моя черепушка не в порядке, с этим даже и спорить не надо, – парировал я, протянув ей бутылку.

Моя дама сердца приняла ее и глотнула несколько раз.

– Хорошее вино, – она вытерла губы.

– А ты в этом сомневалась? Оно входит в десятку лучших винных марок.

София резко встала и подошла ко мне. Я даже не шелохнулся и продолжил сидеть на месте – только смотрел на нее снизу вверх.

– Ты танцуешь? – спросила она меня.

– Немного, – ответил я.

– Вот и ладненько, – София хлопнула в ладоши и подошла к музыкальному центру. Она поставила какой-то диск и подождала начала музыки.

«А вечерок мне начинает нравиться», – подумал я, сглотнув вязкую слюну.

Девушка взмахнула рукой, приглашая меня на танец и, не дожидаясь того момента, когда я подойду, грациозно скользнула ко мне. Вслушиваясь в музыку, мы стали танцевать, обняв друг друга.

Балконная дверь была распахнута и в комнату влетали приглушенные городские звуки. Неподалеку просигналил автомобиль.

Кружась в медленном танце по комнате, мы с Софией пристально смотрели друг другу в глаза. Ощущая в своих руках ее тело, чувствуя тонкий аромат ее духов, я наслаждался этими мгновениями и с каждой секундой все больше и больше терял голову. Не знаю, сколько это длилось, но мои нервы в конце концов сдали. Я наклонился и поцеловал свою даму сердца в губы, крепко обхватив ладонями ее упругие ягодицы. От неожиданности она тихонько вскрикнула и напряглась, но спустя мгновение расслабилась и отдалась своим чувствам...

Ранним утром, когда робкое солнце несмело выглянуло из-за горизонта, я приподнялся на локте и посмотрел на лицо Софии. Девушке снилось что-то приятное, и она улыбалась как младенец. Я наклонился к ней и подул на щеки. Она недовольно сморщилась и что-то неразборчивое пробормотала.

– Ладно, – сказал я вполголоса и, вытянув из одеяла нитку, стал щекотать под симпатичным носиком, изредка дотрагиваясь его крыльев.

Баловаться, однако, пришлось недолго. София распахнула глаза и, высвободив руку из-под одеяла, заехала мне в лоб. Я схватился за голову и обиженно спросил:

– За что?

– За все хорошее, – ответила она и мстительно улыбнулась.

– Ах так, – мой голос заклокотал от праведного гнева, – тогда получай! – я набросился на нее и защекотал. София этого не ожидала и пропустила «подачу», не успев завернуться в одеяло. Наш смех слился воедино и, вырвавшись из комнаты на открытый балкон, утонул в прилегающем к отелю парке. Моя девушка вскоре пришла в себя и сама стала меня «атаковать», пытаясь занять более выигрышное положение и заставить уйти в оборону. Так, хохоча и щекоча друг друга, мы метались по кровати, пока не свалились на пол.

Тяжело дыша и посмеиваясь, мы лежали на полу и смотрели друг на друга. У Софии были расширены зрачки.

– Мне хорошо с тобой, – прошептала она и погладила меня по лицу.

Я ей ничего не сказал и просто поцеловал в лоб.

– Как всегда немногословен, – нахмурилась она.

– Прости, колокольчик, – сказал я и улыбнулся. – Уж какой уродился.

– Ты когда уходишь? – София уселась на полу, обхватив руками колени.

Я посмотрел на часы.

– Уже.

– Никуда не уходи, – девушка капризно надула губки. – Не хочу.

– Прости, – еще раз извинился я. – Но надо...

Брифинг как всегда проходил в совещательной комнате. Опущенные жалюзи на окнах создавали внутри помещения полумрак, рассеиваемый светом проектора. Возле прибора стоял Артемьев и просматривал какие-то бумаги в папке. Время до начала еще было, поэтому компаньоны успели меня поздравить с повышением.

– Ну что же, – Полковник отложил папку на край стола, – приступим.

Все расселись по своим местам, ожидая разъяснения сути задания.

– Хочу предупредить сразу, – в голосе Артемьева сквозила сталь, – невыполнение задания недопустимо. Все гораздо серьезнее, чем обычно. Смотрите внимательно.

Полковник щелкнул клавишей, и на экране появились карта со знакомыми, по крайней мере, для меня, условными знаками. Сколько раз мне об этом рассказывали...

– Как вам должно быть известно, в 1942 году во время битвы за Африку наиболее ожесточенные бои проходили здесь, у Эль-Аламейна. Восточнее этого важного морского порта находится городок Баб-эль-Каттар, с которым и связано ваше задание.

Аскорбин прервал речь Артемьева:

– Полковник, а можно без вводного слова?

– Нет, нельзя, – отрезал Артемьев, строго посмотрев на моего напарника. – Умолкни и слушай.

– Прошу прощения, – сержант театрально склонил голову, приложив ладонь к сердцу, и замолчал. Он бросил на меня вопросительный взгляд, но я неодобрительно покачал головой.

– Значит, слушаем дальше. Под этим городком находится замаскированный под бункер научно-исследовательский центр «Аненербе», который сейчас находится в разработке и тщательном изучении фундаменталистами. Ваша задача – проникнуть в этот бункер и уничтожить все, подорвав его к чертовой бабушке.

– Ну это всегда пожалуйста, – брякнул Аскорбин. Он обвел всех нас победным взором и добавил. – Я люблю, когда забористо грохочет.

– Сержант, я вам слово давал? – прорычал я на товарища. – Или, может, Полковник разрешил?

– Никак нет!

– Тогда заткнись и слушай старшего по званию!

– Старший капитан, – в глазах Артемьева блестела хитринка, – насколько мне помнится, я слова не давал никому. Оставьте дисциплину на потом.

– Так точно! – ответил я.

– Разрешите, Полковник? – Крот поднял руку.

– Да, капитан, слушаю вас, – сказал Артемьев.

– Я полагаю, начальство также заинтересовано не только уничтожить, но и что-нибудь прикарманить. Заказчики, наверное, также не были бы против этого.

– А почему вы так решили? – глаза Полковника превратились в щелочки.

Поняв, что сейчас произойдет что-то из ряда вон, я было протянул руку к плечу Аскорбина, чтобы придержать его, но эта ухмыляющаяся рожа опередила меня.

– Натура у человека такая, – и полушепотом прибавил, – прикарманная. Сопрет все, что плохо лежит.

Крот не любил, когда его перебивают. Он был дисциплинирован, но тут не выдержал и влепил сержанту леща, от которого тот чуть лбом не треснулся о спинку стула перед ним.

– За что?! – раздался обиженный вопль.

– М-да, хромает у тебя, Эрвин, дисциплинка в отряде-то, – вздохнул Артемьев.

– Виноват, Полковник, не сдержался, – мрачно сказал Крот. Аскорбин что-то недовольно бубнил себе под нос, но Крот на него не обращал внимания. – Позвольте, я продолжу?

– Продолжайте, капитан.

– Объясню, почему я так решил. «Аненербе» – СС – НСДАП. Высшие круги Третьего Рейха. Все самые секретные разработки, которые можно применить у нас, проходили через эту тройку.

– Все верно, – кивнул Артемьев. – По возможности некоторые документы лучше доставить нам. Скудно, конечно, но больше информации мы не имеем. Вылет завтра в пять ноль-ноль. Летите гражданским рейсом в Тель-Авив, оружие и боеприпасы придут через три дня, с человеком из разведки.

– Полковник, – вытянул руку Хобот, – а что это за фрукт такой? Из какой разведки?

– Из нашей, лейтенант. Подчиненный майора Васимине.

– А, значит, из косоглазых, – понимающе протянул Хобот. – Хорошо, что наш человек, а не хрен с горы. Пик «Лэнгли» или «Лубянка»[10]. Вы знаете, Полковник, эту горную систему.

– Знаю, – сказал Артемьев, – но это не так важно. Брифинг окончен. Все свободны, а старшему капитану Бергману пройти к майору Васимине. Разойтись. Капитан, – обратился Полковник к Кроту, – я бы попросил вас задержаться. – Я еще подумал, что фраза звучит знакомо, но решил не обращать на это внимание.

Эх, никогда не любил бюрократию, но что поделаешь. Я лично отнес в бухгалтерию командировочное предписание, украшенное размашистой, похожей на виток колючей проволоки, подписью Полковника и изящными (всегда удивлялся и восхищался этим умением азиатов) иероглифами, дающими при прочтении имя Рафу Васимине.

Признаться честно, я раньше не имел дела с самим командиром разведбригады. До этого информацией нас снабжал его заместитель, а тут пришлось пообщаться лично.