Текст книги "Король Муравьев (СИ)"

Автор книги: Макс Верховецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Так мы получили первую весомую победу, что дало нам не только пополнение запасов еды из трупов врагов, но и возможность перейти в наступление. Пробив первую брешь, мы по накатанной стали оттеснять силы врага и прогонять их все дальше. Вчерашние затравленные звери превратились в охотников, в глазах королевы, как мне казалось, горел огонь мести и жажда победы. Битвы стали навязываться по нашим правилам, и теперь враг, потеряв весомую часть позиций, стал гадать, откуда мы будем нападать. Дальше основную часть задач приняла на себя королева, ведь "давить числом" теперь имело куда больше смысла. Наступление шло тяжело, но уверенно. Враг огрызался, устраивал засады, но мы уже научились предвидеть их уловки.Продвигаясь все дальше, победой за победой осваивая новые территории, мы в конце концов дошли до поселения корвалов. Деревенька была огорожена частоколом и небольшими стенами из камней, метра под два в высоту. Эта стена была из разнообразных камней разной формы и размера, а скреплена каким-то раствором из грязи и древесной стружки. Тут наше наступление захлебнулось. Жукам не хватало сил взять это поселение с наскока. Корвалы отлично оборонялись и при каждой нашей атаке выпускали несколько отрядов с другой стороны, били по нам с флангов. Также к ним изредка приходило подкрепление из других деревень.

Из-за того, что деревня находилась на достаточном расстоянии от нас, мысленная сеть работала плохо, мы с задержкой могли отдавать приказы, а личное управление жуками требовало слишком большой концентрации. Пришлось усмирить пыл нашего наступления.

Корвалы часто объединялись в небольшие кланы, ведомые самыми опытными и безжалостными воинами. Эти кланы постоянно соперничали друг с другом за территории и ресурсы, устраивая кровопролитные стычки. Лишь перед лицом общей угрозы они могли объединиться, чтобы обрушить свою ярость на любого, кто посмел вторгнуться в их земли. И это все прекрасно работало до того, как мы стали побеждать. Их постоянные проигрыши, заставляли менять поведение и быть более осторожными.

Понимая, что мне предстоит столкнуться с судьбой этой деревни, я, обретя новое тело, отправился на фронт. Желание собственными глазами увидеть последствия своих деяний обжигало меня. Я осознавал, какой грех надвигается на меня; после стольких кровопролитных сражений нечего было и надеяться на милость королевы. Погибель этой деревни должна стать уроком для всех корвалов, а я обязан стать их полачем, вселяя в сердца страх и ужас. И мне предстояло взять на себя эту ответственность, осознавая всю тяжесть совершенного. Это будет моё личное бремя, за которое я отвечу не перед законом, не перед богами, а перед самим собой. Стремясь к искуплению, я буду жить с этим знанием, как с неотъемлемой частью своей души. Каждый будущий шаг в новых войнах будет отголоском той ноши, что легла на мои плечи, заставляя сердце биться в унисон с грузом памяти. А сейчас я действовал, принимая все более жестокие решения.

Жуки создали небольшой аванпост поодаль от поселения корвалов. Новый улей, весомо меньше основного, служил не только командным центром, но и еще одним домом для многих новорожденных жуков. После мы осадили деревню окружив в кольцо. Мы могли себе позволить подобное, пока остальные племена весомо сократили набеги на нас и занялись укреплением обороны своих земель, потихоньку оставляя соплеменников на произвол судьбы.

Где-то в глубинах моей души пробуждалась первозданная радость, неукротимая сила побед, которую я тщетно пытался утопить в мрак своих тёмных переживаний. Долгое время я отказывался признавать в себе это чувство – ту самую искру, которая ликует от выигранных сражений на полях битвы. Это был не просто неумолимый азарт, а дивное наслаждение триумфом, которое, несмотря на все попытки заглушить, настойчиво пробивалось наружу. Порой, в тишине размышлений, я осознавал: это животное счастье – часть меня, часть моего человеческого опыта. В каждом уверенном шаге, в каждой победе на фронтах я ощущал, как это чувство расправляет крылья, заставляя сердце биться быстрее. О, как тяжело было принимать эту правду! Но, возможно, именно в этом сокрыта сила – в принятии себя.

Шесть месяцев мы истощали противника, словно изнуряющая сила времени пропитывала его дух. Если он осмеливался покинуть пределы своего поселения и противостоять нам, мы незамедлительно обрушивались на него с неожиданной стороны, обойдя его защитные стены. Этот манёвр вынуждал врага спешно возвращаться, вновь замыкаясь в своих укреплениях, с отчаянием пытаясь удержать оборону. Мы словно были тенями, проникающими в самое сердце их стратегий, разрушая уверенность, которую они пытались сохранить. Каждое столкновение оставляло их измотанными и подавленными. Этот бесконечный цикл сражений и стратегий стал для нас не просто войной, а искусством, выточенным в огне борьбы, где каждое движение, каждый манёвр был наполнен смыслом и стремлением к триумфу. Так, играя на грани поражения и победы, менялась наша роль с добычи на грозного хищника, вставшего с колен и оскалившего клыки. Далее мы истощали корвалов, беря их измором. Это было не только тактическое, но и моральное давление. Неделями мы не выпускали их разведчиков. Запасы истощались, через какое-то время еды стало не хватать. Вскоре все выпады жителей сошли на нет и они были способны лишь держать свои укрепления. Сотни корвалов оказались загнанными в угол. Я бы сказал, что их уверенность в себе и множеств побед над нами, сыграли с ними злую шутку. Может они надеялись на помощь из вне. Но и все подкрепления мы отрезали. Их тактика, когда они давали бой и убегали, больше не могла работать, принимая прямой бой они увязали. Жуков было больше, а другие кланы не рисковали отправлять большое войско для помощи собратьям.

Оставалось только проявить терпение. Рано или поздно, бедные жители не выдержат голода и обязаны будут что-нибудь предпринять, а к этому моменту мы были готовы.Стоит воздать должное, этот гордый народ все равно не хотел сдаваться и бился до конца, даже когда настал час безысходности. Не выдержав голода и вечных битв, они собрали всех, кто мог держать оружие – женщин и даже детей – и дали нам последний бой. Уставшие и обескровленные, они вышли на свою смерть. Земля дрожала под ногами от топота лап насекомоподобных существ. Полностью измотанные, они ничего не смогли противопоставить жукам и погибали в пылу сражения. Крики раненых сливались в единый вопль отчаяния, разрывая тишину прежде мирных полей. В глазах этих обреченных я видел не только страх, а еще смирение. Они знали, что их ждет, но шли вперед, защищая свои семьи, свои дома, свою землю. Бессмысленная храбрость. Напрасная жертва. Все ради горстки времени, выигранного для тех, кто еще мог бежать. Жуткая бойня, которую я наблюдал своими глазами. Я помню, как падала женщина с ребенком на руках, пронзенная острыми жвалами. Я помню глаза мальчика, смотревшего на меня с немым укором перед тем, как его настигла смерть. Я чувствовал липкий страх, сковывающий меня при одной мысли о том, что я причастен к этому ужасу. Этот страх становился на весы, где с другой стороны было безразличие. Вся моя гордость улетучилась в этот момент, и я чувствовал себя опустошенным. В мыслях я говорил себе: “Смотри, смотри! К чему могут привести твои решения.”Жуки убили всех, до кого смогли добраться. Заходя в деревню, уничтожали все на своем пути. Тех, кто пытался бежать, догоняли, как загнанных животных, и беспристрастно добивали. Останки некогда живых корвалов, превратившихся в безжизненные куски мяса, усеивали поле брани. Показательная казнь для всех, кто еще осмелится напасть на наш рой, зерно страха, прорастающее в ненависть. Ненасытная жажда уничтожения казалась беспредельной. Хотя жуки и не придавали убийствам какого-то сакрального смысла, это был приказ, всего лишь их работа. Их движение было не остановить, подобно неумолимому потоку, они неслись вперед, не зная усталости, не ведая страха. После всего этого корвалы назвали нашу расу “Улукх”, и это слово одно из немногих, перевод которого я узнал: “Дыхание Смерти”…

Глава 8: Послевкусие

Я шагал по полю брани среди погибших корвалов. Их худые от голода тела были изувечены. На некоторых безжизненных лицах застыла эмоция боли. Да, они отличались от людей: с вытянутыми слегка вперед челюстями, впавшими носами и тем самым третьим глазом на лбу… Но боль и страх читались даже на этих совсем незнакомых лицах. В тот момент я сам чувствовал страх, нет, не такой, как у моих врагов, естественный, проявляющийся как боязнь за свою жизнь. Иной страх, всепоглощающий, проникающий в самые темные уголки души. Я боялся того, с какой легкостью я решился на подобные вещи, убеждая себя, что коровалы не более чем животные, старался не “очеловечивать” их в своих глазах. Чем больше я об этом думал, тем лучше я понимал, что, к своему удивлению, хорошо осваиваю премудрости войны. Это тоже меня нешуточно напрягло. Человечество отлично изобретало всё более действенные методы по убийству себе подобных, что я отлично почерпнул из истории и фильмов.

Сейчас, спустя время, я понял, в какой момент зарождалась моя мания величия. Не знаю, кем я себя возомнил, когда испытывал жалость к существам, которые никогда бы не отплатили мне подобным и убили при первой же возможности. Просто ради забавы! С одной стороны, понимаю, что как более культурно развитая особь, я мог считать себя выше корвалов, но с другой стороны… Если мы все-таки посмотрим правде в глаза, даже подразумевая, что мирный исход вполне мог состояться, не мы начали эту агрессию. Жуки, как и королева, думают только о безопасности своего роя, для них корвалы лишь угроза, как стихийное бедствие или болезнь. Поэтому, вся эта война, всего лишь реакция на угрозу, не более того.

Возвращаясь к тому переломному для меня дню, в тот момент я давал себе клятву, которую мне не суждено сдержать. В своих мыслях я обещал, клялся, что больше не буду участвовать в кровопролитии. Всю дорогу до основного улья я думал только об этом. Последним моим решением было: приказ насадить головы корвалов на остроконечные копья и расставить эти копья по периметру наших владений. Мне казалась эта идея хорошей, как еще один вид устрашения. Вдобавок к жестокости жуков в разрушенном поселении, это стало весомым аргументом для этого дикого народа. Вот такой язык они понимают, язык жестокости. Таким образом мы обезопасились от их набегов на какое-то время.

И в начале все так и было. Королева не сразу, с трудом, так сказать, но освоила такое понятие, как “хитрость”. Первая вещь, которая, как оказывается, не является бесполезным человеческим рудиментом, а вполне благотворной чертой характера. Через полгода, когда дикие народы снова осмелели, а наши силы были восстановлены с лихвой, вот тогда королева и показала все, чему научилась за это время. Хитрые маневры, обходы с флангов и забеги в тыл, использование искусственных корвалов как приманок в ночное время суток, когда их сложнее распознать, пользовалась всем, до чего доходили лапы. В какой-то момент даже попыталась сделать воздушные войска. Новый вид жуков, воин-летун, с большими крыльями и облегченной броней из хитина. Только этот вид не приносил весомых результатов. Эти воины были слабее и биологически сложнее. Дольше созревали, медленно развивались и быстро погибали. По итогу, их использовали для разведки и, иногда, как эффект неожиданности, особенно при атаках со спины.

В бесконечных битвах пролетал месяц за месяцем. Все больше поселений и деревень встречали свой конец под натиском улья. Что же делал я все это время? Абстрагировавшись от боевых действий, я нашел для себя полезную работу иного типа. Ситуация складывалась так: улей все рос, как и наша захваченная территория, я же исследовал новые земли, подбирая оптимальные места для создания новых, дочерних ульев.

Хочу добавить, что эта планета мне очень понравилась. Красивая природа из причудливых растений, леса которой напоминали джунгли с Земли. Хоть на моей родной планете я уже не застал этого зрелища, но видел его в специальных заповедниках с стеклянными куполами, имитирующих некогда огромные леса. Что точно отличалось, так это звездное небо с двумя спутниками, местными лунами. Неописуемое, завораживающее зрелище, особенно если наблюдать с возвышенности. Возвышенность эта была естественным плато, образованным из застывшей лавы миллионы лет назад. Ветер, обдувающий ее, приносил запахи диковинных цветов и влажной земли, смешиваясь в опьяняющий коктейль. Внизу, под плато, простиралась долина, по которой извивалась река, отражая в своей глади свет двух лун. Обитатели этих мест, я про животных, вели уединенный образ жизни. Они избегали контактов, предпочитая растворяться в гуще леса. Их можно было заметить лишь по отблескам сверкающих во тьме глаз или по едва заметным тропинкам, ведущим вглубь чащи.

Я полюбил это место, эти виды. Плато служило мне наблюдательным пунктом, своеобразной границей между миром видимым и незримым. Среди выветренных скал, по другою сторону горизонта, росли корявые деревья, цепляясь корнями за малейшие трещины в камне. Их листва, серебристая от пыли и времени, шелестела на ветру, словно перешептываясь. Здесь, на краю этого мира, время текло по-своему, неспешно и умиротворенно. В центре плато, у самой пропасти, возвышался древний каменный алтарь, исписанный непонятными символами. Его поверхность была отполирована ветрами и дождями до зеркального блеска, отражая лунный свет. Казалось, что алтарь этот – не просто творение рук, а часть самой скалы, проросшая сквозь землю, словно гигантский каменный цветок. Кривые закорючки, при ближайшем рассмотрении, могли показаться бессмысленными детскими рисунками. А, судя по костям, которые были разбросаны и слегка прикопаны временем, тут случались жертвоприношения. По какой-то причине это место забросили, оно осталось как напоминание об истории этого мира. Немного поодаль, в небольшой расщелины, стоял примитивный алтарь. На алтаре еще виднелись следы крови, въевшиеся в камень так глубоко, что ни дождь, ни время не могли их смыть. Эта запекшаяся багровая чернота говорила о жестокости ритуалов, проводимых здесь когда-то. Когда ночь сгущалась, тени становились длиннее и причудливее. Казалось, что из-под земли поднимаются призраки прошлого, готовые рассказать свою кровавую историю. Лунный свет, отражаясь от гладких частей алтаря, создавал иллюзию движения, словно камень дышал. Так мое воображение рисовало это место, когда я всматривался в эти самые тени, которые на самом деле были лишь верхушками остроконечных скал.

Пока мы остановились на прекрасном, расскажу и про дивный юг, где простирались бесконечные равнины с редкими пятнами деревьев. Даже сейчас, описывая природу этой планеты, я испытываю приятные эмоции. Как будто и Солнце там было другим. Не таким желтым и привычным, как на Земле, а скорее нежно-оранжевым, словно на закате. Оно заливало равнины теплым, мягким светом, и те казались бескрайним зеленым и золотым морем, слегка колышущимся под дуновением ветра. Эти равнины были домом для невероятных существ. Высокие, грациозные травоядные, похожие на помесь оленя и страуса, паслись небольшими группами, а в небе кружили хищные птицы с огромными крыльями и зорким взглядом.

По ночам равнина преображалась. Оранжевый свет солнца сменялся мягким свечением двух лун, которые медленно плыли по темному небу. Это было время тишины и покоя. Именно здесь, на этих бескрайних равнинах, я впервые почувствовал себя частью чего-то большего, частью вселенной. И я всегда буду помнить это ощущение свободы.

Эх, честно сказать, я могу вечно описывать все это, вплоть до мелочей, с приятной грустью в сердце вспоминать каждую травинку. Это был замечательный опыт, который я не получил на своей родной планете. Да, да, люди уже давно перешли в эру технологий и вытеснили всю природу с её законных земель. Такова жертва прогресса. Стоит заметить, что не только человечество склонно к подобному, но и жуки тоже не сильно уступают. Чуть позже вы поймете, о чем я говорю. А сейчас мой “отпуск” закончился, как и подходило к концу мое единение с окружающим миром, ведь колония столкнулась с новой проблемой. Корвалы, теснимые и постоянно проигрывающие, стали объединяться под началом одного самого сильного вождя. Они основали целый город, неприступный город с десятком тысяч жителей. Война заставила этот дикий народ развиваться, и теперь поселение стало их надеждой, последним оплотом свободы. Новый город, выросший словно гриб после дождя на обломках старых племенных распрей, являлся самой большой проблемой. Его стены, сложенные из грубого камня и укрепленные частоколами из заостренных бревен, отражали ярость и решимость его обитателей. Днем и ночью у ворот стояли дозорные, всматривающиеся в горизонт, готовые к любой угрозе.

И страшиться было чего.

Глава 9: Изъян

Чем больше в рое появлялось жуков, тем чаще начинала встречаться одна неприятная особенность. Некая генетическая ошибка, выражаясь простыми словами, “биологический баг”, который был связан с особенностью переплетения ДНК этих существ с моим ДНК. Проявлялось это в том, что некоторые жуки, при рождении или чуть позже, уже после созревания во взрослую особь, могли отторгаться. Зачастую, они не имели связь с общей сетью мыслей, либо же слабо ощущались в ней. Остальные члены роя воспринимали таких жуков как “инородный объект” и уничтожали подобные отклонения. Когда мы путешествовали в астероиде, одна подобная особь на несколько тысяч – не являлась столь заметной проблемой. Сейчас, когда счет пошел на десятки, а после и сотни тысяч жуков, это стало уже весомой головной болью.

Лучше проявить эту ситуацию удалось, когда королева все же попыталась создать своих, разумных корвалов. На основе их ДНК она хотела воплотить такую же сильную, развитую, приспособленную к здешним трудностям особь, но лишенную недостатков. Получившиеся существа имели развитый мозг, схожий с оригиналом, как и в общем они были идентичны с настоящими корвалами. Только вот, они крайне быстро сходили с ума и нападали на всех вокруг. Если некоторые и находились в общей мысленной сети, то они там ощущались не как тени, а как неумолкаемый крик ярости. До подобных никак нельзя было достучаться, лишь чувствовать присутствие.

В общем, план не удался. Слишком большой риск создать больше проблем, чем принести пользу с помощью этих существ. Зато, расследуя данный случай, королева смогла внести свои корректировки уже в наш вид, что сократило появление “неординарных” особей.

Следовательно, осаждая самое большое поселения корвалов, не получилось использовать развитые копии этих существ. План королевы провалился. Она надеялась, что такое пополнение армии склонит чашу весов на её сторону. Сам, не побоюсь этого слова, город, вызывал множество проблем для дальнейшего продвижения и захвата территорий. Никакой численный перевес не мог справиться с укреплениями и организацией защиты розовокожих. Они могли годами сидеть под осадой, изредка пробивая окружение мощной атакой, когда мы даже пройти стены не могли.

Город находился на твердой, каменистой местности, поэтому и так сложные подкопы быстро обнаруживались и заваливались. Если этот город пытались обойти, чтоб добраться до других поселений, то весомая армия сразу вырывалась наружу, заходя в тыл нашим формированиям. У королевы не получалось разделить нормально свою армию и вовремя пополнять вечно растущие потери. И когда прошел год в этом противостоянии, она решила обратиться ко мне:

– Нет! Я не хочу участвовать в этом, – наотрез отказывался я в тот момент. – Даже не проси.

Такой случай поставил её в ступор, даже её воображаемое проявление посетила тень полнейшего непонимания. Конечно, ведь до этого момента мы сходились во взглядах, я постоянно был заинтересован в выполнении её просьб. Я хорошо знал, что происходило в её голове в этот момент. Мы же все являемся частью одного целого, и вот её часть, своенравная, решила противоречить. Будто ссора с самим собой.

– Не понимаю, – искренне, насколько могла, призналась королева. – Ты же тоже видишь эти смерти, чувствуешь эту боль. Ответь, почему не хочешь с этим что-то сделать?Если вам королева показалась слишком “человечной” в этих вопросах, то это не совсем так. Она же освоила хитрость и специально строила предложения так, чтобы зацепить меня. И у неё это получалось. Я понимал, что это хитрость, ведь истинных намерений мы не можем скрыть друг от друга, но все равно чувствовал себя не по себе. Она с удивительной точностью нашла мою слабую точку, ахиллесову пяту.– Не понимаешь? Вопросы? Я ожидал другого, – сетовал мой сомневающийся разум. – Такие слова, как: “необходимо”, “требуется”, более привычно от тебя слышать. С каких пор ты стала давить на мои чувства?Я в самом деле не был готов к такому на тот момент. Не могу сказать, что не понимал того, что рано или поздно ко мне обратятся с подобным вопросом. Я думал, что в крайнем случае смогу откреститься тем, что выполняю более важную роль для развития колоний по всей планете. Мои аргументы строились на том, что выполняемая мною работа приносит весомый вклад в развитие роя, способствует расширению наших территорий, следовательно, и увеличивает наши возможности. Но, как уже сказано, мыслей своих от неё я скрыть не могу, и вот она, закономерная реакция.– Ты же хочешь помочь нам. Представь, сколько жизней ты можешь спасти, жизней нашей семьи, – её голос стал слышаться мне более мягким, приятным.– Сколько живых существ, моих детей, погибнет в этой войне? Или для тебя чужое благо важнее нашего?– Ты сейчас говоришь о геноциде. Это совсем другое…Далее образ этой изящной, светловолосой женщины стал подходить ближе, так что я смог полностью рассмотреть эти глубокие, зеленые глаза, острые скулы, изящный подбородок. На её лице не было ни морщинки. Легкое шелковое платье цвета утренней зари облегало её стройную фигуру, подчеркивая каждый изгиб. В её движениях чувствовалась какая-то неземная грация, словно она не шла, а парила в воздухе. В её глазах, этих глубоких, зеленых озерах, отражалась какая-то искаженная мудрость, какой-то древний секрет, который она хранила в себе веками. Ее взгляд был пронзительным и одновременно умиротворяющим, словно она видела тебя насквозь. Все это вызывало у меня смешанные чувства. Я будто уже видел все эти образы, они так манили чем-то знакомым. Её рука с длинными, изящными пальцами прошлась по моей щеке тыльной стороной ладони. Я готов поклясться, что чувствовал это, ощущения заставили меня на миг забыть, что это нереально.– Прекрати это, пожалуйста. – отрезал я, схватив руку и отойдя на шаг назад.В следующий момент этот прекрасный образ переменился, перестал казаться мне столь человечным и вернулся к более привычному состоянию:– Меня твое поведение ставит в тупик. Я была уверена, что нашла к тебе подход.– Ты ошиблась, это не сработает.– Я не ошибаюсь, ошибаются люди, – ответ прозвучал уверенно, будто я её задел.– Все ошибаются, – продолжал давить я на ту же точку, пытаясь понять, что будет дальше. – Или я не прав? – Мой интерес нарастал, вот оно, то, за что можно зацепиться.

– Твои суждения ложны. Моя суть, моё существование – идеальны. Я могу создавать бесчисленное количество форм жизни, приспособиться к любым условиям. Я не старею, не увядаю, мои мысли и мотивы всегда ясны. Во мне нет сомнений, нет хаоса. Моё существование является вершиной эволюции нашего вида. Ты же – лишь человек. Я знаю многое из твоей памяти. Я знаю тебя лучше, чем ты сам. Ваш вид склонен к искажению, вы неполноценны и обречены искать себя, искать смысл, вечная погоня за развитием без четкой цели. Вами руководят эмоции, необузданные стихии внутреннего порядка. То, что вам дано сознание, уже больше похоже на ошибку – Слова были чёткими и уверенными, будто всё, что говорилось, являлось истиной. – Ты не идеален, мы на разных уровнях.После этих слов мне пришлось задуматься. По сравнению с ней я на самом деле беспомощный ребенок, и это проявляется в огромной пропасти между нашими возможностями. Мне нужно было чем-то парировать, так просто не хотелось сдаваться в начатой мною теме.– Да, насчёт людей ты права. Мы не идеальны. Мы ошибаемся, я ошибаюсь. Понимание этого и делает меня лучше. Я могу учиться, постоянно спотыкаясь и делая выводы. Знание о моих недостатках и даёт мне возможность иной раз рискнуть. Мне приходится изворачиваться, придумывать что-то, чтобы постоянно компенсировать свои минусы. – В этот момент я начал осознавать себя, понимая, что делает меня “человеком”, что делает меня “мной”, и это то самое, к чему люди иногда приходят лишь в глубокой старости. – Как бы я ни боялся совершить ошибку, я всегда буду знать, что такое может произойти, и быть готовым. Или рискнуть, жертвуя всем, чтобы обрести нечто намного большее, если я так не буду поступать, то могу жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Поэтому ты постоянно обращаешься ко мне за помощью. У меня есть то, чего у тебя нет – несовершенство.– Ты можешь доказать всё это. Эти пустые слова могут обрести смысл,– королева знала мои глубокие страхи и сомнения, именно на этом построилась её речь – Иначе, все сказанное тобой, может остаться просто случайностью, лишь везением, не более. Помимо, если ты согласишься, то спасёшь множество жизней. В твоей выдуманной гуманности страдаем мы и народ корвалов. Разве не логичней закончить это как можно быстрее, если исход уже известен?

И тут я понял, что она все-таки поймала меня. Мое невмешательство и в самом деле лишь способствовало большему количеству смертей. Тех самых смертей, в которых мне так не хотелось участвовать. Увы, бездействие тоже может влиять на судьбы. Мне все же интересно, как могло все поменяться, если бы я тогда настоял на своем. На судьбу корвалов это вряд ли бы повлияло, но на меня лично… Возможно, я бы стал совсем другим и не осмелился писать все это. Может, от меня могли избавиться....незамысловатый конец. С удовольствием закончил бы свой путь на планете, которая так сильно пришлась мне по душе.Ладно, понимаю, что мое самокопание уже могло вам надоесть. Простите меня за такую рефлексию, но мне кажется, что так вы лучше поймете меня. И будьте добры заметить, я не прошу оправдывать меня, лишь понять. Еще на моменте неудачи в мирных переговорах можно было догадаться, что далеко не со всеми проблемами могу разобраться, принимая верные решения. Может, кто-то из вас справился бы с этой ролью лучше. Может, для кого-то многое, непостижимое для меня, является очевидным. Как минимум, поэтому не отрицаю, что у меня не самое богатое воображение и не самые обширные знания. Но! Именно мне пришлось оказаться на этом месте, обычному шахтеру с несостоявшейся жизнью, нереализованными мечтами и упущенными возможностями. И только мне приходилось делать выбор и быть ответственным за свою судьбу и судьбу жуков.– Когда я соглашусь, пообещай мне одну вещь, – говорил я, наконец отступив, – что больше не будешь обращаться ко мне с подобными просьбами.– Обещания несущественны, – прозвучал короткий ответ.

Я хотел бы описать славную битву, где жуки и корвалы столкнулись в великом противостоянии. Рассказать про героические свершения, гениальные тактики и самоотверженность. Глубоко проникнуться тем моментом, когда каждый воин, будь то жук с панцирем, блестящим от пролитой крови, или корвал с заточенным копьем, острым как лезвие судьбы, отдавал всё, что имел, ради победы или чести. Венцом этого всего могло стать то, как такой проблемный, дикий народ встретил свой конец с гордо поднятой головой, сжимая в руках последние обломки оружия, с глазами, полными огня, и сердцами, готовыми разорваться от ярости и отчаяния. Но этого всего не было.Несмотря на всю мою хваленую человечность, за которую я так держался в разговорах с королевой, я выбрал самый жестокий и негуманный путь. Идея пришла ко мне, когда я вспомнил про борьбу колонии со смертоносной болезнью: Схватив несколько пленных, королева стала экспериментировать с ядами, выведенными из местных растений. Ей удалось вывести летальный состав, способный одной каплей положить сотню душ. Далее, уже с помощью мелких летающих жуков, мы отравили все запасы воды в городе. Самое ужасное, что яд убивал корвалов достаточно долго и мучительно, и когда жуки вошли в город, то обороняться уже было практически некому.

Глава 10: Неукротимый Рост

После падения города корвалов, я вернулся к своей прежней работе. За следующий десяток лет, остатки дикого народа были практически полностью истреблены. Я старался как можно меньше думать об этом, пытаясь забыть все свои зверства как страшный сон и просто жить дальше. Как уже было сказано, мне эта планета очень нравилась, где-то внутри, для себя, я решил, что хочу встретить свой конец здесь. Хоть мое тело не знало старости, морально я был уже немолод. Долгая жизнь тяготит, особенно когда ты практически один. В прекрасной компании с самим собой, я провел еще с полсотни лет. С королевой я старался реже общаться, да и был зачастую в сотнях, а то и в тысячах километров от главного улья и от неё. Единственным, кто какое-то время скрашивал мое одиночество, был один особенный жук-разведчик. Это любопытное существо, которое сопровождало меня в группе еще из нескольких подобных жуков, почему-то отличалось некой тягой к рисункам. Увидев один раз, как я от нечего делать рисовал на камнях углями после костра, оно стало повторять за мной. Какое-то время этот жук просто наблюдал за мной, после брал кусоче угля и стал пытаться сам что-то нарисовать. Забавно получилось, я даже дал ему имя “Леонардо” или коротко “Лео” в честь художника с земли.

Рисовал ужасно, как маленький ребенок. Он постоянно пытался повторить пейзажи увиденные им. Этому было свое объяснение, у этого вида жуков была хорошо развита зрительная память. Видимо Лео было интересно именно рисовать то, что он запоминал. Я настолько сильно привык к нему, что стал постоянно брать с собой везде. Он был моим любимцем среди прочих, и даже когда я просто гулял по метсным простором без всякой на то причины, он был рядом со мной. Мне иногда даже казалось, что я являюсь хозяином странного питомца размером с небольшую собаку. Жуки-разведчки имели тонкое тело, большую морду с шестью глазами и четырмя тонкими длинными ногами, которые позволяли развивать большие скорости.

Лео прожил недолгих восемь лет, оставив после себя наследие из разрисованных камней и скал. Более я не встречал жуков этого вида подобных ему.