Текст книги "Хозяйственная этика мировых религий: Опыты сравнительной социологии религии. Конфуцианство и даосизм"
Автор книги: Макс Вебер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)
Такое положение чиновничества стало складываться в доисторическое время. Древний, полулегендарный священный порядок династии Чжоу, о котором повествуется в «Чжоу ли», уже переживал момент перехода изначальной патриархальности в феодализм.
Глава II. Социологические основоположения: В. Феодальное и пребендальное государство
Наследственный характер харизмы в ленной системе. – Восстановление единого бюрократического государства. – Центральное правительство и местные чиновники. – Чиновничество и установление фиксированных налогов.
Насколько мы можем судить, политическая система ленов в Китае не была напрямую связана с землевладением (в западном смысле). И то, и другое возникло здесь, как и в Индии, из «государства родов» после того, как роды вождей освободились от древних связей мужского дома и его дериватов. Согласно одной записи, изначально род выставлял боевую колесницу, а также выступал носителем древнего сословного деления. Фактическая политическая конституция, что предстает в более или менее ясных очертаниях в первых надежных исторических сведениях, была прямым продолжением структуры управления, изначальной для всех империй завоевателей и еще в XIX веке характерной для крупных негритянских империй: к «срединному царству», т. е. к «внутренним» областям, которые прямо управляются победоносным правителем в качестве его личного домена посредством чиновников – личных клиентов и министериалов – и расположены вокруг царской резиденции, постоянно присоединяются «внешние» области, подчиненные князьям-данникам. В их управление император, т. е. правитель Срединного царства, вмешивался лишь в той мере, в какой это было безусловно необходимо для сохранения его власти и получения связанной с ней дани, а также в той мере, в какой он был на это способен. Поэтому чем дальше от его личного домена находились земли, тем менее непрерывной и интенсивной была его власть. Мог ли император действительно сменить властителей внешних областей или они были наследственными династами? Как часто на практике реализовалось теоретически признаваемое в «Чжоу ли» право подданных жаловаться императору [на князей] и приводило ли это к вмешательству императорского управления в их дела? В какой мере императорские чиновники могли назначать и смещать нижестоящих княжеских чиновников, как того требовала теория, и зависели ли те от них на практике? Распространялось ли центральное управление трех больших и трех малых советов (гун и гу) за пределы личного домена и распоряжался ли сюзерен военной силой внешних государств на практике? – Все эти политические проблемы каждый раз решались по-разному. Политическая феодализация совершила здесь тот же поворот, который самым последовательным образом был осуществлен в Индии: на зависимые должности как самих князей-данников, так и придворных или провинциальных чиновников претендовали и получали только уже господствовавшие роды обладателей политической власти и их свиты, прежде всего – сам императорский род, роды князей, которые в свое время подчинились ему и тем самым полностью или частично сохранили свое господство,[122]122
Из-за страха перед силой духов предков харизматических родов часто, видимо, просто опасались полностью лишать земли семьи подчинившихся вождей. (Parker Е. Н. Ancient China simplified. London, 1908. P. 57). Впрочем, эта обусловленность шансов на получение ленов и кормлений принадлежностью к харизматическим родам сама объясняет сильное положение их духов предков, если не является его единственным источником.
[Закрыть] и, наконец, роды всех тех, кто проявил себя в качестве героев и доверенных людей правителя. В любом случае, харизма уже давно была привязана не обязательно лично к индивиду, а к его роду; с этим типичным случаем мы ближе познакомимся при рассмотрении индийской ситуации. Сословие возникло не благодаря земельному владению, получаемому посредством добровольного вступления в вассалитет и инвеституры, а наоборот (по крайней мере в принципе): принадлежность к подобным знатным родам квалифицировала на получение должностного лена определенного ранга в соответствии с наследственным рангом семьи. Мы обнаруживаем, что в китайское средневековье посты министров и даже посланников находятся прочно в руках определенных семей; сам Конфуций был знатного рода, поскольку происходил из семьи правителей. Упоминаемые в записях более позднего времени «великие семьи» также являлись этими харизматическими родами, которые экономически покрывали связанные со своим положением расходы преимущественно из политически обусловленных доходов, помимо доходов с наследственных земельных владений. Различие с Западом было во многих отношениях, конечно, относительным, но все же довольно значимым. На Западе наследование ленов возникло уже в процессе развития. А полное сословное выделение владельцев ленов (с правом суда или без него), выделение beneficia[123]123
Бенефиции (лат.). – Примеч. перев.
[Закрыть] в зависимости от характера службы и, наконец, выделение сословия рыцарей из остальных сословий, в том числе из городского патрициата, произошло уже внутри общества, жестко сословно разделенного посредством апроприации земли и всеми возможными шансами на получения доходов. Наследственная харизма (во многом еще гипотетических) «династов» в самом раннем германском Средневековье лучше всего соответствовала бы китайской ситуации. Однако в основных областях распространения западного феодализма устойчивость родового строя была очень заметно ослаблена крушением традиционных иерархий в результате завоеваний и переселений, а военная необходимость неумолимо вынуждала принимать каждого способного обращаться с оружием в рыцарство, т. е. наделять каждого ведущего жизнь рыцаря рыцарским достоинством. Лишь позднее здесь возникает наследственная харизма и, в конечном счете, «проверка происхождения». В Китае в обозримое для нас время, напротив, первичной всегда являлась наследственная харизма рода – по крайней мере в теории,[124]124
«Семья ценится древностью, а полезная вещь – новизной», – гласит одно из изречений в «Шу-цзин».
[Закрыть] поскольку успешные выскочки были всегда. Не наследуемость конкретного лена (как позднее на Западе), которая скорее считалась большим злоупотреблением, а определяемое наследственным родовым рангом притязание на лен определенного ранга. То, что при династии Чжоу были «учреждены» пять рангов для знати и потому должен был существовать принцип раздачи ленов в соответствии с ними – скорее легенда; но вполне правдоподобно, что крупные вассалы (чжухоу, «князья») могли отбираться только из потомков древних правителей.[125]125
Об этом см.: Hirth К The ancient Hist, of China. New York, 1908. Переведенная Э. Био «Бамбуковая хроника»: Journ. Asiat. 3e Série. Vol. XII. P 537 ff., Vol. XIII. P. 381 ff. О надписях на бронзовых вазах и одах из «Шу-цзин» как источниках для периода XVIII—XII веков до н. э. см.: Chalfant F. H. Early Chinese Writing, Mem. of the Carnegie Mus. (Pittsburgh). IV Sept. 1906.
[Закрыть] Это было «государство родов», что соответствовало ранней японской ситуации. Когда при династии Вэй (после свержения династии Хань) столица была перенесена в Лоян, вместе с ней, согласно хроникам, была переселена «аристократия». Она состояла из собственного рода императора и древних родов с наследственной харизмой, т. е. изначально из семей племенных вождей, а также потомков владельцев должностных ленов и кормлений. Уже тогда (!) «ранг» (и соответствующее притязание на кормление) присваивался в соответствии с должностью, которую когда-либо занимал один из предков семьи (в полном соответствии с принципом римского нобилитета и русского местничества).[126]126
Об этом см.: Chavannes É. Journ. As. X. Ser. 14.1909. P. 33, note 2.
[Закрыть] Точно так же в отдельных государствах высшие должности находились прочно в руках определенных родов (высший ранг наследственной харизмы).[127]127
См.: «Го юй» («Речи царств»). (Koue-Yu: Discours des royaumes. Annales oratoires des États chinois du Xe au V* siècle / Ed. de Harlez Louvain, 1895. P. И. V. 110.)
[Закрыть] Собственно «придворная знать» впервые возникает в эпоху Шихуан-ди (с 221 года до н. э.) одновременно с закатом феодализма: тогда впервые в хрониках упоминается пожалование титулов.[128]128
См. написанную Сыма Цянем биографию Шихуан-ди под редакцией Э. Шаванна (1897. Р. 139).
[Закрыть] И поскольку тогда же власти из-за финансовой необходимости были впервые вынуждены продавать должности, т. е. отбирать чиновников в зависимости от наличия у них денег, наследственная харизма лишилась значения, несмотря на принципиальное сохранение различий в рангах. Еще в 1399 году упоминается разжалование в «плебеи» (минь),[129]129
«Юй цзуань тун цзянь ган му» («Основы всеобщего зерцала, составленные по высочайшему повелению»): хроники династии Мин, изданные под редакцией императора Цяньлуна и переведенные Деламарром. (Histoire de la dynastie des Ming / Composie par l’empereur Khian-Loung; traduite du Chinois par M. l’abbé Delamarre. Paris, 1865.)
[Закрыть] впрочем, в совершенно иной ситуации и ином смысле.[130]130
В частности, имеющего ранг и потому освобожденного от трудовой повинности и наказания палками разжаловали в обязанного выполнять принудительные работы.
[Закрыть] В феодальную эпоху иерархии наследственно-харизматических рангов соответствовал порядок ленов, а после устранения субинфеодации и перехода к управлению чиновников – порядок кормлений, которые были разделены на классы: при династии Цинь и, по ее примеру, при династии Хань существовало 16 классов денежных и рисовых рент.[131]131
См.: Se Ma Tsien / Ed. É. Chavannes. d. II App. I. P. 526, note 1.
[Закрыть] Это означало уже полную ликвидацию феодализма. Переходным было состояние,[132]132
См. написанную Сыма Цянем биографию Шихуан-ди под редакцией Э. Шаванна (р. 149, Anm).
[Закрыть] когда должности разделялись на две различные категории рангов: кормления с земель (гуаньнэйхоу) и рентные кормления (лехоу), связанные с податями с определенных местностей. Первые были наследием старых ленов чисто феодального времени. На практике они, конечно, означали обширные права господ в отношении крестьян. Они сохранялись до тех пор, пока рыцарское войско не было заменено регулярным, дисциплинированным княжеским, а затем императорским войском, набранным из крестьян. Таким образом, внешне древний феодализм здесь очень походил на феодализм западный, несмотря на внутренние различия. Как и повсюду, в Китае изначально были лишены всех политических прав прежде всего те, кто не мог нести военную службу – по экономическим причинам или из-за того, что не владел оружием. В эпоху Чжоу правитель якобы советовался относительно объявления войны и применения смертной казни с «народом», т. е. с боеспособными родами, что повсюду соответствовало положению ополчения. Вероятно, появление боевых колесниц подорвало или отменило старый военный порядок, и сначала возник наследственно-харизматический «феодализм», который затем распространился на политические должности. Уже цитировавшийся древнейший документ об организации управления – «Чжоу ли» – описывает схематично сконструированную[133]133
Мажордом, министр земледелия, министр церемоний, военный министр, министр юстиции, министр труда названы министрами неба, земли, весны, лета, осени и зимы, что, несомненно, является делом рук литераторов. Определенно неисторичным является и предположение о существовании некого «бюджета», который составлялся мандарином неба.
[Закрыть] государственную систему, основанную на бюрократическом управлении орошением, а также выращивании специальных культур (шелк), на списках рекрутов, статистике, складах; она очень рационально управлялась чиновниками. Правда, ее рациональность может показаться довольно проблематичной, поскольку, согласно хроникам, подобная рационализация управления возникла лишь как продукт конкуренции отдельных феодальных государств.[134]134
Сыма Цянь сохранил для нас описание действительной организации управления при династиях Цинь и Хань (Se Ma Tsien / Ed. É. Chavannes. II. App. II). Наряду с двумя визирями (до императора У-ди) также имелся тайвэй в качестве начальника над полководцами; чжунчжэн в качестве канцлера и начальника над missi dominici (уполномоченными государя) и провинциальными чиновниками; фэнчан — ответственный за жертвоприношения и одновременно великий астролог, великий авгур, великий врач и – что характерно – ответственный за плотины и каналы; затем боши – книжники; ланчжунлин – интендант дворца; вэйвэй – начальник дворцовой охраны; тайпу – хранитель оружия; тинвэй – начальник юстиции; дянькэ – начальник над вассалами и варварскими князьями; цзунчжэн – смотритель за императорской семьей; чжису нэйши – смотритель за складами (и потому министр земледелия и торговли); шао-фу — начальник императорского бюджета (ему подчинялся шан– шу, евнух); чжунвэй — начальник столичной полиции; цзянцзо шаофу – строительный интендант; чжаньши – заведующий домом императрицы и наследника престола; нэйши — префект столицы; чжуцзюэ чжунвэй — контролер вассалов, позже объединенный с дянькэ (см. выше). В отличие от рациональных и потому исторически не очень достоверных конструкций «Чжоу ли», этот список демонстрирует всю иррациональность патримониального чиновничества, возникшего из домашнего, ритуального и военного управления с добавлением юридической, водно-хозяйственной и чисто политической сфер интересов.
[Закрыть] Тем не менее можно думать, что феодальной эпохе предшествовала патриархальная эпоха типа «Древнего царства» в Египте,[135]135
Однако «патриархальная», конечно, не в султанистском смысле, а в смысле наследственно-харизматической родовой патриархальности с преобладающей властью ритуального понтифика, вероятно, сперва назначенного (о чем говорится даже в классических книгах), а затем получившего наследственную харизму через предание.
[Закрыть] ведь и здесь, и там невозможно сомневаться в глубокой древности водной и строительной бюрократии, выросшей из царской клиентелы. Ее существование с самого начала смягчало феодальный характер эпохи раздробленности и – как мы увидим – постоянно направляло мысль слоя книжников на путь административно-технического и утилитарного бюрократизма.
В любом случае более половины тысячелетия продолжалось господство политического феодализма.
Период фактически полностью независимых ленных государств продолжался с IX по III век до н. э. Хроники[136]136
Благодаря (частичному) переводу доступны прежде всего хроники Сыма Цяня (I века до н. э., изданные Шаванном). См. составленный из хроник сборник о политическом развитии феодальных государств при династиях Цинь, Хань, Вэй, Шу и У: Tschepe P. А. а. а. О. S. 7, (его можно использовать, несмотря на неизбежный, часто немного наивный «христианский» подход). Если Чепе цитируется без особых дополнительных указаний, то имеются в виду хроники династии Цинь. См. многократно цитированные «Discours des royaumes».
[Закрыть] дают относительно ясную картину этой феодальной эпохи, которая уже была кратко затронута выше. Император был высшим сюзереном; перед ним вассалы выходили из повозки; лишь он один мог наделять «законными» политическими титулами владетельных князей. Он получал от вассальных князей подарки, добровольность которых по мере его ослабления поставила его в тягостную зависимость от них. Он наделял княжеским рангом согласно градации. Младшие вассалы не имели прямого сношения с ним.[137]137
Применение этого политически крайне важного принципа к фуюн (младшим вассалам) проще всего объясняется происхождением многих политических вассалов из некогда самостоятельных князей, ставших затем данниками. Кроме обязательной военной помощи, дары самих вассалов императору считались добровольными, а император был обязан возмещать их ответными дарами. (Об этих отношениях см.: Parker Е. Н. Ancient China simplified. London, 1908. P. 144 f.)
[Закрыть]
Часто сообщается о возникновении лена в результате передачи замка для несения охранной службы, которая затем превращается в наделение леном (так произошло с ленным государством Цинь). В теории при наследовании должно было происходить новое наделение ленами, и император по своему усмотрению юридически наделял ими квалифицированного наследника; в случае конфликта между решением отца и решением императора относительно личности наследника, согласно хроникам, уступал император. Размеры рыцарских ленов сильно колебались. В хрониках[138]138
Цит. по: Tschepe P. A. (S. J.). Hist, du Royaume de Tsin. P. 777—207.
[Закрыть] встречается запись о том, что лены от 10 000 до 50 000 му (по 5.26 а, т. е. 526—2630 га) должны были обрабатывать 100—500 человек. В одних источниках нормальным считалось выставление одной боевой колесницы от 100 человек,[139]139
В частности, от 1000 потребителей соли в государстве Цинь, которое было рационализировано первым. См. интерпретацию одного места из «Гуань-цзы»: Hirth F. The Ancient History of China to the End of the Chou Dynasty. New York, 1908.
[Закрыть] в других (594 год до н. э.) четыре поселения (видимо, неопределенной величины)[140]140
Приведенные данные кажутся неправдоподобными: Parker Е. Н. Ancient China simplified. London, 1908. P. 83.
[Закрыть] приравнивались к 144 воинам, а в третьих (позднее) выставление определенного количества боевых колесниц, воинов в доспехах, лошадей и провианта (скота) раскладывалось на поселения определенного – в основном очень большого – размера.[141]141
Об этом речь пойдет при рассмотрении налогов на землю.
[Закрыть] Как мы увидим, весь характер последующего распределения налогов, принудительных работ и поставок рекрутов был явно связан с этими традициями феодальной эпохи: возникнув в древнюю эпоху из необходимости выставления колесниц и всадников, позднее оно было перенесено на набор рекрутов для армии, принудительные работы и натуральные, а затем – денежные выплаты.
Встречались и общие лены, т. е. совместные владения под руководством старшего в роду.[142]142
Ритуальное положение младших сыновей было ослаблено в пользу старшего сына. Они считались уже не «вассалами», а чиновниками (министериалами) и приносили жертвоприношения не на большом древнем алтаре предков, а на боковых алтарях. См. изданный Шаванном трактат Сыма Цяня «Обряды»: Chavannes É. Vol. III.
[Закрыть] Право первородства и выбор наследника из сыновей и родственников самим правителем или высшими чиновниками сосуществовали даже в императорской династии. Иногда вассалы считали выбор младшего сына или сына конкубины в обход старшего сына или сына старшей жены поводом для мятежа против императора. Позднее и вплоть до конца монархии, по ритуальным причинам, связанным с жертвоприношениями предкам, действовало правило: наследник должен выбираться из следующего по отношению к умершему императору поколения.[143]143
Это приводило к тому, что в последние десятилетия существования монархии один несовершеннолетний император наследовал другому несовершеннолетнему, а правительство возглавлял либо родственник (принц Гун), либо вдовствующие императрицы.
[Закрыть] Политические права сюзерена сократились почти до нуля. Это было следствием того, что лишь пограничные вассалы (маркграфы) вели войны и поэтому обладали военной силой, а император – видимо, именно из-за этого – все больше превращался в пацифистского иерарха.
Император был высшим понтификом с ритуальными привилегиями: важнейшие жертвоприношения осуществлял именно он. Война вассала против него теоретически считалась предосудительной с ритуальной точки зрения и могла привести к негативным магическим последствиям – что иногда все же не мешало ее начинать. Подобно тому как епископ Рима в Римской империи претендовал на председательство в советах, он, в свою очередь, претендовал для себя или своих легатов на председательство в собраниях князей, многократно упоминаемых в хрониках; однако в эпоху власти мажордомов (протекторов) отдельных крупных вассалов это притязание игнорировалось, что – по крайней мере в теории – считалось нарушением ритуала. Подобные собрания князей происходили часто: например, одно из них в 650 году до н. э. выступило против лишения прав подлинных наследников, против наследственных должностей, против аккумуляции должностей, против смертной казни для высших чиновников, против «нечестной» политики, против ограничений для продажи зерна и за почитание и уважение к возрасту и талантам.
Практически единство империи выражалось не в этих случайных собраниях правителей, а в «культурном единстве». Как на Западе в Средневековье, так и здесь культурное единство было представлено тремя элементами: 1) единством рыцарских сословных обычаев; 2) религиозным, т. е. ритуальным единством; и 3) единством класса книжников. Ритуальное единство и единство сражающегося на колесницах сословия рыцарей-вассалов, ленных владельцев замков проявлялось в формах, напоминающих Запад. Если там «варвар» и «язычник» были тождественны друг другу, то в Китае признаком варвара или полуварвара считалось прежде всего неточное исполнение ритуала: еще долгое время неправильное жертвоприношение превращало правителя династии Цинь в полуварвара. Война против нарушающего ритуал правителя считалась похвальным делом. Даже позже любая из многочисленных династий татарских завоевателей Китая не рассматривалась носителями ритуальной традиции в качестве «легитимной» до тех пор, пока она не адаптировалась к ритуальным правилам (и тем самым к власти касты книжников). «Международно-правовые» требования, которые по крайней мере в теории предъявлялись к поведению правителя с точки зрения выражения культурного единства, имели отчасти ритуальное, отчасти – рыцарско-сословное происхождение. Были предприняты попытки замирить страну с помощью собраний князей. С точки зрения теории война против соседнего правителя была ритуально неправильной, если тот находился в трауре или его государство испытывало трудности, например, из-за голода; в отношении него теория объявляла угодным духам делом братскую помощь попавшему в беду. Кто причинял зло своему сюзерену или сражался за неправое дело, тот не получал места на небе и в храме предков.[144]144
Tschepe P. А. а. а. О. Р. 54.
[Закрыть] Объявление места и времени предстоящей битвы считалось рыцарским обычаем. Борьба должна была приводить к какому-то итогу: «Следует знать, кто является победителем, а кто – побежденным»,[145]145
Tschepe P. А. а. а. О. Р. 66.
[Закрыть] поскольку она являлась божьим судом.
Правда, на практике политика князей, как правило, выглядела совсем иначе. Это была беспощадная борьба крупных и мелких вассалов друг с другом; младшие вассалы использовали любую возможность, чтобы стать самостоятельными, а крупные князья только и ждали шанса для нападения на соседей, и – как следует из хроник – вся эпоха была временем неимоверно кровопролитных войн. Тем не менее теория была важна для выражения культурного единства. Его носителями стали книжники, т. е. владевшие грамотой, которых правители использовали во властных интересах для рационализации своего управления точно так же, как индийские князья использовали брахманов, а западные князья – христианских клириков. Еще оды VII века воспевали не мудрецов и книжников, а воинов. Гордый древнекитайский стоицизм и полное неприятие «потусторонних» интересов были наследием этой милитаристской эпохи. Однако уже под 753 годом упоминается назначение официального придворного хрониста (что также означало придворного астронома) в государстве Цинь. «Книги» правителей – ритуальные книги и хроники (сборники прецедентных случаев) стали значимыми даже в качестве объектов добычи;[146]146
Здесь мы полностью отодвигаем в сторону вопрос о том, как эти книги изготовлялись технически. Бумага лишь гораздо позже появляется в качестве импортированного продукта. Но писать и считать начали гораздо раньше и, несомненно, задолго до Конфуция. Обсуждаемая ниже гипотеза фон Ростхорна о том, что ритуальная «литература» передавалась устно и поэтому «сжигание книг» является легендой, не была поддержана де Гроотом.
[Закрыть] заметно повысилась роль книжников. Они занимались расчетами и вели дипломатическую переписку князей, многочисленные примеры которой сохранились в хрониках (вероятно, в качестве парадигм); часто они находили прямо «макиавеллиевские» средства для того, чтобы одолеть соседних князей военным или дипломатическим путем, заключали союзы и готовились к войне. Прежде всего – посредством рациональной организации войска, складов и налоговой политики: очевидно, что при этом они могли выступать в качестве княжеских счетоводов.[147]147
В хрониках (Tschepe P. А. а. а. О. Р. 133) сохранились расчеты военной силы отдельных государств, сделанные при заключении союза. Согласно им, ареал в 1000 квадратных ли (1 ли – 537 метров) должен был выставлять 600 боевых колесниц, 5000 лошадей и 50 000 человек (из них 10 000 – обоз). Согласно одному плану реформирования нагрузки якобы XII века до н. э. (по аналогии с Передней Азией, вероятно, составленного через несколько веков после появления боевых колесниц), та же территория должна была выставить 10 000 боевых колесниц.
[Закрыть] Правители стремились взаимно влиять друг на друга при выборе книжников, переманивать их к себе, а книжники, в свою очередь, переписывались друг с другом, меняли службу, ведя своего рода кочевую жизнь от двора к двору,[148]148
Ср.: Tschepe P. А. а. а. О. Р. 67.
[Закрыть] как западные клирики и владевшие латынью интеллектуалы конца Средневековья. Как и последние, они также чувствовали себя единым сословием.
Конкуренция отдельных государств за политическую власть породила рационализацию экономической политики князей.[149]149
Эпоха раздробленности была временем усиления патриотизма против варваров, особенно в пограничных государствах (прежде всего – Цинь). Когда правитель царства Цинь попал в плен, «2500» семей по подписке собрали средства на продолжение войны. Попытка императора из династии Хань в 112 году н. э. прибегнуть в сложном финансовом положении к подобному «джентльменскому займу» – аналог которого можно найти еще в леопольдовской Австрии XVII века – особого успеха не имела.
[Закрыть] Это было делом слоя книжников. Один книжник – Шан Ян – считается творцом внутреннего рационального управления, другой – Вэй Жань – творцом рационального военного порядка в том государстве, которое позднее превзошло все остальные. Большая численность населения и прежде всего богатство – как правителя, так и его подданных – стали здесь, как и на Западе, средством достижения политической цели.[150]150
Tschepe P. А. а. а. О. Р. 142.
[Закрыть] Как и на Западе, здесь князья и их советники в делах ритуала из числа книжников также должны были вести борьбу прежде всего со своими младшими вассалами, сопротивление которых грозило им тем же, что они готовили своим собственным сюзеренам. Чиновническое управление вытесняло старое управление посредством вассалов, т. е. наделенных харизмой крупных семей; этот процесс сопровождался образованием княжеских картелей против субинфеодации и установлением книжниками принципа, согласно которому наследование чиновнической должности считалось непристойным с ритуальной точки зрения, а нерадивое исполнение должностных обязанностей влекло за собой негативные магические последствия (раннюю смерть).[151]151
Об этом говорится в речи одного книжника, приведенной в: Tschepe P. А. а. а. О. Р. 77.
[Закрыть] Создание княжеской личной охраны[152]152
Tschepe P. А. а. а. О. P. 61.
[Закрыть] и снаряжаемого и снабжаемого князем войска с офицерами вместо созыва вассалов – вместе с налоговой политикой и организацией складов – привело к соответствующим изменениям в военной области. Сословное противопоставление крупных харизматических родов, которые на своих колесницах вместе со своей дружиной сопровождали князя в военных походах, и простого народа повсеместно предстает в хрониках как нечто само собой разумеющееся. Существовал определенный порядок ношения одежды;[153]153
Tschepe P. А. а. а. О. Р. 59.
[Закрыть] «великие семьи» пытались укрепить свое положение с помощью брачной политики;[154]154
Tschepe P. А. а. а. О. Р. 14.
[Закрыть] рациональный порядок отдельных государств, например, установленный Шан Яном в государстве Цинь, также закреплял сословное деление. «Благородные» и народ всегда различались, причем очевидно, что под «народом» понимались свободные плебейские роды, исключенные из ленной иерархии, рыцарской борьбы и рыцарского обучения, а не лично зависимые. Политическая позиция «народа» отличалась от позиции благородных.[155]155
Tschepe P. А. а. а. О. Р. 38.
[Закрыть] Позже мы увидим, что положение крестьянских масс было критическим и уже в ходе развития патримониальных государств правители объединялись здесь, как и повсюду, с непривилегированными слоями против знати.
В результате борьбы между отдельными государствами их число постоянно сокращалось до все меньшего круга рационально управляемых объединенных государств. В 221 году правителю государства Цинь – после оттеснения номинальной династии и всех остальных вассалов – удалось в качестве «первого императора» включить весь Китай в «срединное царство», в патримоний правителя, т. е. подчинить управлению собственных чиновников. Вместо старого теократически-феодального порядка возникло подлинное «самодержавие»: был упразднен древний феодальный царский совет, назначены два великих визиря (типа praefecti praetorio),[156]156
Префекты претория (лат.). – Примеч. перев.
[Закрыть] произошло разделение военных и гражданских губернаторов (типа позднеримских институтов), находившихся под надзором княжеских контролеров (персидского типа), из которых позднее вышли перемещающиеся «цензоры» (missi dominici), а также введен строго бюрократический порядок продвижения по службе в зависимости от заслуг и благоволения с общим доступом к должностям. На эту «демократизацию» чиновничества работал не только всегда действенный естественный союз самодержца с плебейскими слоями против знати, но и финансовый момент: как уже отмечалось, неслучайно хроники приписывают «первому императору» (Шихуан-ди) изобретение практики продажи должностей. Это должно было привести к тому, что состоятельные плебеи получили доступ к государственным кормлениям. При этом велась принципиальная борьба с феодализмом. Всякое наделение политической властью было запрещено – даже внутри императорского рода. Хотя сословное деление не было затронуто.[157]157
«Благородные и народ соблюдают границы своего ранга», – говорит император в одной из сохранившихся в хрониках записей: Tschepe P. А. а. а. О. Р. 261. В другой различаются «благородные, чиновники и народ».
[Закрыть] Зато с установлением прочной иерархии должностей, предпосылки которой были созданы уже в некоторых отдельных государствах, выросли шансы на возвышения у чиновников низкого происхождения. Новая империя действительно утверждалась в борьбе с феодальными силами с помощью плебейских сил. Прежде люди плебейского происхождения могли добиться политического влияния лишь внутри слоя книжников и лишь в особых обстоятельствах. С началом рационализации управления в хрониках отдельных государств встречаются княжеские доверенные лица бедного и неблагородного происхождения, которые были обязаны своим положением исключительно своим знаниям;[158]158
См.: Tschepe Р. А. Hist, du R. de Han // Var. Sinol. 31. P. 43. В княжестве Вэй в 407 году до н. э.
[Закрыть] в силу своих способностей и знания ритуалов книжники претендовали на приоритетное право занимать высшие должности даже перед ближайшими родственниками правителя.[159]159
Там же.
[Закрыть] Но не только это оспаривалось крупными вассалами. Как правило, книжник занимал неофициальное положение своеобразного министра без портфеля или, если угодно, «духовника» правителя. Он вел борьбу с ленной знатью, которая здесь, как и на Западе, боролась против назначения чужаков на должности, пытаясь монополизировать их для себя. В первые годы правления Шихуан-ди – в 237 году, еще до объединения империи – чужеродные книжники (и торговцы) даже были изгнаны. Однако властные интересы правителя вынудили его отменить эту меру,[160]160
Традиция приписывает книжнику Ли Сы, ставшему впоследствии всемогущим министром, трактат с обоснованием значения книжников (и чужаков вообще, включая купцов) для княжеской власти: Tschepe P. А. а. а. О. Р. 231.
[Закрыть] и с тех пор его первым министром оставался книжник, который сам себя характеризовал как парвеню низкого происхождения. Но после объединения империи рациональный антитрадиционалистский абсолютизм самодержца, отчетливо выраженный в его высказываниях,[161]161
Например, в высказывании, приведенном Сыма Цянем в его биографии (ed. É. Chavannes. T. V. P. 166): всякое действие вопреки разуму предосудительно. Многие другие записи (приведенные там же) восхваляют рациональный порядок, установленный императором в империи. Этот рационализм не помешал ему приказать искать эликсир бессмертия.
[Закрыть] со всей яростью обрушился и на социальную власть образованной аристократии книжников. Древность не должна господствовать над настоящим, а ее толкователи – над монархом: «Император важнее древности».[162]162
Изречение Шихуан-ди, приводимое Сыма Цянем в его биографии (ed. É. Chavannes. T. II. P. 162). Впрочем, как мы увидим ниже, мнения министров-книжников в отдельных государствах и даже мнение Ван Аньши (XI век н. э.) не всегда принципиально противоречили подобному взгляду.
[Закрыть] Если мы можем верить преданию, он попытался уничтожить всю классическую литературу и само сословие книжников, устроив грандиозную катастрофу. Священные книги были сожжены, а 460 книжников якобы были погребены заживо. Установление чистого абсолютизма, опирающегося на личных фаворитов без учета происхождения или образования, было ознаменовано назначением евнуха великим магистром бюджета[163]163
Первое упоминание о том, что хозяйством управляли евнухи, встречается, видимо, в VIII веке до н. э.
[Закрыть] и учителем второго сына. После смерти императора евнух вместе с книжниками-выскочками возвел его на трон в обход старшего сына, поддержанного командующим войском. Казалось, что с этого момента в Китае утвердился фаворитизм вроде чисто восточного султанизма в соединении с нивелировкой сословий и абсолютной автократией; против этого фаворитизма образованная аристократия книжников с переменным успехом боролась на протяжении всего Средневековья. Выражая свои претензии на новый статус, император отменил старое обозначение «народ» (минь) для свободных, заменив его на цяньшоу, «черные головы», явно в значении «подданные». Колоссальное применение принудительных работ[164]164
Число отбывавших повинность на строительстве Великой стены достигало 300 000 (?), еще большим было число всех привлеченных к принудительным работам. При этом Великая стена строилась в течение длительного времени (по подсчетам Элизе Реклю, массив стены составлял как минимум 160 млн. м3, что дает представление о выполненном объеме работ).
[Закрыть] при строительстве императорских сооружений потребовало абсолютно неограниченного распоряжения рабочей и тягловой силой страны,[165]165
Она должна была обеспечивать необходимым провиантом привлеченных к принудительным работам солдат и заключенных. В хрониках было подсчитано (Tschepe P. А. а. а. О. Р. 275), что во время его транспортировки к месту потребления расходы могли доходить до 18 200 % (из-за потребления во время пути из 182 грузов в место назначения прибыл лишь один, что, конечно, могло произойти лишь в одном конкретном случае).
[Закрыть] как в империи фараонов. С другой стороны, прямо сообщается о всемогущем при приемнике Шихуан-ди дворцовом евнухе,[166]166
Tschepe P. А. а. а. О. Р. 363. Сам евнух происходил из знатной семьи, которая ранее подверглась наказанию.
[Закрыть] который советовал властителям объединиться с «народом» и раздавать должности вне зависимости от сословного происхождения или образования: ибо настало время, когда должен господствовать меч, а не изящные манеры – что полностью соответствовало типичному восточному патримониализму. С другой стороны, император отверг предложение магов[167]167
Об этой попытке кое-что сообщают хроники, особенно Сыма Цянь в биографии Шихуан-ди (ed. É. Chavannes. IL P. 178). Автором этого плана, видимо, был «Учитель Лу» – даос, которому были поручены поиски эликсира бессмертия. «Настоящий человек скрывает и не показывает себя», – таким образом истолковывались известные положения Лао-цзы, о которых пойдет речь далее. Однако на самом деле Шихуан-ди правил самостоятельно, и мудрецы всех направлений жаловались на то, что он мало обращался к ним (р. 179). А вот его преемник, Эрши Хуанди, жил как чжэнь, «скрытый», находясь под присмотром своего фаворита, и поэтому не давал аудиенций своим чиновникам (р. 206); на это жаловались конфуцианцы во время господства даосов и евнухов (обычно находившихся в союзе, о чем пойдет речь дальше). После его свержения, уже при основателе династии Хань, к власти вновь пришла «свита», т. е. феодальные владетели, хотя вся бюрократия Шихуан-ди осталась на своих местах, и в первую очередь восстановилось влияние книжников.
[Закрыть] сделать его «невидимым» для повышения его престижа, т. е. изолировать как далай-ламу и полностью передать управление в руки чиновников. И ему удалось сохранить свое «самодержавие» в самом подлинном смысле.
На этот жесткий султанизм ответили насилием одновременно с разных сторон: отчасти – древние семьи, отчасти – сословие книжников, отчасти – озлобленное рытьем укреплений войско и измученные рекрутским набором, принудительными работами и податями крестьянские роды во главе с людьми низкого происхождения.[168]168
Чэнь Шэ, предводитель восставшего войска, был рабочим, а Лю Бан, вождь крестьян и основатель династии Хань, сторожил деревенские поля. Союз его рода с другими крестьянскими родами стал основой его власти.
[Закрыть] Не знатные слои, а выскочка добился победы, сверг династию и во время очередного распада империи на независимые государства заложил основы власти новой династии, которая вновь объединила империю. В конечном счете от этого опять-таки выиграли книжники, рациональная экономическая и административная политика которых снова стала определяющей для утверждения императорской власти, поскольку технически превосходила управление евнухов и фаворитов, с которыми шла постоянная борьба. Этому успеху книжников в значительной мере способствовал огромный престиж их знания ритуалов и протокола и владение письмом, считавшееся тогда своего рода тайным искусством.
Шихуан-ди ввел единую письменность, единую систему мер и весов, законов и административных регламентов. Он хвалился тем, что отменил войну[169]169
Tschepe P. А. Р. 259 f. (предполагаемая надпись).
[Закрыть] и установил мир и внутренний порядок, чего достиг, «трудясь днем и ночью».[170]170
Tschepe P. А. Р. 267 f.
[Закрыть] От внешнего единства сохранилось не все. Однако самым важным была отмена феодальной системы и осуществление правления посредством чиновников, квалифицировавших себя личными способностями. Те патримониалистские новшества, которые при старом теократическом порядке осуждались книжниками как святотатство, были сохранены при реставрации династии Хань и, в конечном счете, оказались выгодны самим книжникам.
Возврат к феодализму происходил и гораздо позже. В эпоху Сыма Цяня (II век до н. э.), при императорах Чжуфу Яне[171]171
Чжуфу Янь был не императором, а высокопоставленным сановником. – Примеч. ред.
[Закрыть] и У-ди, вновь пришлось уничтожать возродившийся феодализм, возникший уже из раздачи должностей принцам из императорской семьи. Сначала императорские министры-резиденты были посланы ко дворам вассалов для надзора за ними, затем назначение всех чиновников было передано императорскому двору, а затем (127 год до н. э.) произошел раздел ленов с правом наследования, чтобы ослабить власть вассалов. И, наконец, при императоре У-ди люди низкого происхождения (среди них бывший свинопас) были назначены на придворные должности, на которые прежде претендовала только знать. Знать резко протестовала против этих мер, однако книжникам удалось сохранить высшие должности за собой (124 год до н. э.). Позже мы увидим, какую роль в этой борьбе, определившей политическую и культурную структуру Китая, сыграло противостояние конфуцианских книжников с даосизмом, объединившимся тогда с аристократами, а позже – с евнухами: заинтересованные в сохранении своей магической власти, даосы враждовали с книжниками и выступали против распространения образования среди народа. Тогда эта борьба не получила окончательного разрешения. В сословной этике конфуцианства были очень сильны феодальные реминисценции. Сам Конфуций не говорил прямо, но подразумевал, что классическое образование, определявшее для него принадлежность к правящему сословию, в действительности не выходило за пределы господствующего слоя традиционных «древних семей», по крайней мере как правило. Даже выражение цзюнь цзы, «княжеский муж», обозначавшее получившего конфуцианское образование, изначально имело значение «герой», но у Конфуция стало означать «образованный»; оно возникает в эпоху сословного господства тех родов, которые благодаря наследственной харизме подтверждали свое право на политическую власть. Было уже невозможно полностью отказаться от нового принципа «просвещенного» патримониализма, согласно которому для занятия должностей, включая должность самого правителя, определяющими являлись исключительно личные заслуги[172]172
Правда, даже в теории этот принцип утверждался крайне медленно, с постоянными откатами к прошлому. О том, как это осуществлялось на практике, мы скажем позже.
[Закрыть]. Феодальные элементы социального порядка постоянно ослабевали, и, как мы увидим, во всех важнейших моментах именно патримониализм[173]173
В хрониках (Tschepe P. А. Р. 67; и в других ранее цитированных местах) очень четко проявляется противостояние книжников и вассалов, как и ненависть и презрение последних к путешествовавшим от двора к двору ученым. Ср. столкновение Шан Яна с высшими придворными правителя Сяо-гуна: Tschepe P. А. Р. 118.
[Закрыть] стал основополагающей для духа конфуцианства структурной формой.
Как и повсюду в патримониальных государственных образованиях с неразвитой техникой сношений, здесь масштаб централизации управления также оставался узко ограниченным. Даже после утверждения чиновнического государства сохранилось не только противостояние «внутренних» чиновников, служивших в древнем императорском патримонии, и чиновников «внешних», т. е. провинциальных, но и различие их рангов. Несмотря на все новые неудачные попытки централизации, за исключением некоторого числа высших должностей в каждой провинции, патронат над должностями и особенно контроль над почти всем финансовым хозяйством в конечном счете остался за отдельными провинциями. С этим постоянно боролись во время всех крупных финансовых реформ. Ван Аньши, как и другие реформаторы, требовали реального финансового единства – чтобы все собранные налоги после вычета затрат на их сбор поступали в бюджет империи. Огромные транспортные сложности и интересы провинциальных чиновников постоянно срывали эти планы. Как видно уже по цифрам опубликованных кадастров, за исключением периодов правления особо энергичных правителей, чиновники постоянно занижали примерно на 40 % и размер облагаемой налогами земли, и число налогоплательщиков.[174]174
В этом смысле очень характерны приводимые Ma Дуань-линем цифры общих доходов центральной казны, огромные и абсолютно необъяснимые перепады которых (особенно в XVI веке) объяснялись китайскими авторами именно этим: Biot É. N. J. Asiat. 3. Ser. 5.1838; 6.1838. P. 329. Понятно, что это означает, если – после того как уже в 1370 году в кадастре значилось 8.4 млн. цин (48 млн. га) налогооблагаемой земли – в 1502 году ее насчитывалось 4.2 млн., в 1542 – 4.3 млн., а в 1582 – опять 7 млн. цин (39.5 млн. га). А в 1745 году – через 30 лет после фиксации размеров налогов – 161.9 млн. га.
[Закрыть] Конечно, предварительно вычитались местные и провинциальные расходы. Это приводило к резким колебаниям доходов, остающихся центральному фиску. В конце концов, он капитулировал: с начала XVIII века и до настоящего времени наместники – по крайней мере на практике – должны были, подобно персидским сатрапам, платить дань в установленном размере, и этот размер лишь теоретически мог быть изменен в случае необходимости. Об этом мы еще скажем. Фиксация налогов имела последствия для властного положения провинциальных наместников во всех сферах.
