Текст книги "Хозяйственная этика мировых религий: Опыты сравнительной социологии религии. Конфуцианство и даосизм"

Автор книги: Макс Вебер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

Глава I. Социологические основоположения: A. Город, правитель и бог

Деньги. – Города и гильдии. – Власть правителя и концепция бога в сравнении с Передней Азией. – Центральный монарх как носитель харизмы и понтифик.

С доисторических времен Китай, в отличие от Японии, был страной крупных городов, защищенных крепостными стенами. Только в городах существовал культ канонизированного покровителя местности. Правитель был в первую очередь владыкой города. Даже в крупных государствах времен раздробленности в официальных документах для обозначения «государства» продолжал использоваться иероглиф «ваша столица» или «мой смиренный город». Еще в последней трети XIX века окончательное подавление выступлений мяо (1872) было закреплено принудительным синойкизмом, т. е. их коллективным переселением в города – совсем как в Древнем Риме примерно до III века. Налоговая политика китайских властей в первую очередь благоприятствовала горожанам за счет сельской округи.[32]32
  Такой вывод сделан в исследовании: Morse Н. В. The Trade and Administration of the Chinese. New York, 1908. P. 74. Действительно, отсутствие акцизов и налогообложения движимого имущества, очень низкие таможенные пошлины вплоть до Нового времени, ориентация хлебной политики исключительно на интересы потребления – уже эти факты подтверждают правоту данного суждения. При этом из-за своеобразия чиновничества состоятельный торговец мог за деньги добиться практически всего, что было в его интересах.


[Закрыть] В Китае всегда была развита внутренняя торговля, обеспечивавшая потребности огромных областей. Однако из-за преобладания аграрного производства денежное хозяйство вплоть до Нового времени вряд ли когда-либо достигало здесь уровня птолемеевского Египта. Это видно уже по распаду денежной системы: в зависимости от времени и места различался курс оборотной медной монеты к серебряным слиткам, штамповка которых находилась в руках гильдий.[33]33
  Переход к этой системе (по образцу Гамбургского банка), соответствующей нашим «банковским» валютам, был вызван порчей монеты и эмиссией бумажных денег императорами, т. е. являлся вторичным эффектом. О путанице в связи с резким дефицитом медной монеты, приводившем к увеличению эмиссии местных банкнот, разнице ажио и спекуляции серебряными слитками и о неуклюжих мерах правительства говорится, например, в сообщении, опубликованном в «Peking Gazette» от июня 1896 года вместе с императорским указом. Лучше всего ситуация с деньгами показана в работе: Morse Я. В. Trade and Administration of the Chinese Empire. New York, 1908. Кар. V. P. 119 ff. Cp. c Edkins J. Banking and prices in China. 1905. Из древней китайской литературы см.: Se Ma Tsien / Ed. É. Chavannes. Vol. III. Кар. XXX.


[Закрыть]

Наряду с, казалось бы, современными элементами, китайская денежная система[34]34
  Кстати, «деньги» обозначаются иероглифом хо, «средство обмена» (бао хо – полноценное средство обмена).


[Закрыть] сохраняет крайне архаичные черты. В иероглифе богатство до сих пор присутствует элемент, обозначающий раковину (бэй). Вероятно, еще в 1578 году денежную дань из Юньнаня (рудной провинции!) выплачивали раковинами. Иероглиф «монета» означает «панцирь черепахи»,[35]35
  Помимо соответствующей главы в трудах: Morse Я. В. Trade and administration of China; Edkins J. Chinese Currency. London, 1913, также см.: Biot É. N. Journ. Asiat. 3. Ser. 3. 1837, который в значительной мере опирается на Ma Дуанлиня. Уже во время корректуры данной главы мне на глаза попалась нью-йоркская диссертация, в первой главе которой также содержится кое-что на эту тему: Wei W. Р. The currency problem in China // Stud, in Hist. Ec. etc. 59. New York, 1914.


[Закрыть] «шелковые деньги» (бу би) существовали, видимо, при династии Чжоу, а выплата налогов шелком фиксируется в разные эпохи.[36]36
  Видимо, здесь речь идет не о «шелковых», а о «лопатообразных деньгах»: иероглиф «ткань» в этом словосочетании заменяет схожий по чтению иероглиф «лопата». – Примеч. ред.


[Закрыть] В древности функцию денег также выполняли жемчуг, драгоценные камни, олово, и еще узурпатор Ван Ман безуспешно пытался установить (после 7 года н. э.) денежную шкалу, в которой наряду с золотом, серебром и медью в качестве средств платежа фигурировали панцири черепах и раковины. Согласно не очень надежным источникам, рационалистический объединитель империи Шихуан-ди, напротив, разрешил чеканить лишь «круглые» монеты, причем не только из меди, но и из золота (и и цяни), безуспешно пытаясь запретить все остальные средства обмена и платежа. Серебро в качестве монетного металла впервые стало использоваться, видимо, гораздо позже (при императоре У-ди, в конце II века до н. э.), а в качестве средства выплаты налогов (для южных провинций) – лишь в 1035 году. Причем, несомненно, в основном по техническим причинам. Золото намывалось, получить медь было изначально относительно легко технически, а серебро, напротив, добывалось только непосредственно в рудниках. Однако и техника горного дела, и техника чеканки монет оставалась у китайцев на очень примитивном уровне. Монеты, – производившиеся якобы с XII века до н. э., а на самом деле, вероятно, с IX века до н. э., – отливались, а не чеканились, и лишь примерно с 200 года до н. э. на них стали наносить письменные знаки. Они легко подделывались и сильно различались по содержанию – в гораздо большей мере, чем европейские монеты до XVII века (до 10 % у английских крон). Так, у 18 экземпляров одной эмиссии II века, согласно оценке Э. Био, вес колебался между 2.7 и 4.08 граммами, а у 6 экземпляров эмиссии 620 года – даже между 2.5 и 4.39 граммами меди. Уже из-за этого они не могли быть стандартом денежного обращения. Запасы золота резко выросли благодаря захваченной татарами добыче и так же быстро сократились. Поэтому раньше золото и серебро встречались очень редко – несмотря на то, что серебряные рудники при определенной технике добычи оставались пригодны для разработки.[37]37
  Геомантические суеверия, речь о которых пойдет ниже, неоднократно (после каждого землетрясения) приводили к сворачиванию добычи. Забавным преувеличением является сравнение этих шахт с шахтами Потоси: Biot É. а. а. О. После Рихтхофена это прояснено окончательно. Добыча шахт в Юньнане с 1811 по примерно 1890 год должна была составлять лишь около 13 млн. таэлей (несмотря на относительно низкие отчисления в размере 15 %). Уже в XVI веке (1556 год) случалось, что затраты на открытие серебряной шахты составляли 30 000 таэлей, а добыча – около 28 500 таэлей. Многочисленные запреты на добычу свинца препятствовали добыче серебра в качестве побочного продукта. Лишь во время господства китайцев над Задней Индией (Камбоджа, Аннам), где собственно страной серебра является Бирма, приток серебра резко вырос (на длительное время); кроме того, серебро поступало в обмен на шелк в ходе торговли с Западом через Бухару, особенно в XIII веке, а с XVI века – благодаря внешней торговле с европейцами. Из хроник следует, что наряду с неразвитостью техники важной причиной низкой рентабельности серебряных рудников были большие риски.


[Закрыть] В повседневном обращении по-прежнему ходили медные деньги. О гораздо большем обороте благородных металлов на Западе было хорошо известно хронистам, особенно в эпоху Хань. Ежегодно огромное число караванов с полученным в качестве натуральной дани шелком возвращались обратно с западным золотом. (Встречаются римские монеты.) Однако его приток прекратился с концом Римской империи, и лишь во времена Монгольской империи ситуация опять улучшилась.

Изменения произошли лишь с началом сношений с европейцами после открытия мексиканских и перуанских серебряных рудников, значительная часть добычи которых шла в Китай в обмен на шелк, фарфор и чай. Несмотря на обесценивание серебра по отношению к золоту (1368 – 4:1, 1574 – 8:1, 1635 – 10:1, 1737 – 20:1, 1840 – 18:1, 1850 – 14:1, 1882 – 18:1), растущий спрос усилил значимость серебра для денежного хозяйства, что привело к падению цены меди. Как рудники, так и производство монет было прерогативой политической власти: уже среди девяти полулегендарных ведомств в «Чжоу ли» присутствует монетных дел мастер. Власть разрабатывала рудники отчасти самостоятельно посредством принудительных работ,[38]38
  О гигантском масштабе принудительных работ на золотых рудниках сообщает написанная императором Цяньлуном история династии Мин (Yu tsiuan tung kian kang mu / Tr. par M. Tabbé Delamarre. Paris, 1861. P. 362): в 1474 году на них было отправлено 550 тысяч человек (?).


[Закрыть] отчасти – через частных лиц, но с сохранением монополии правительства на выкуп всего добытого;[39]39
  Несоответствие между закупочной ценой и затратами полностью объясняет совершенно недостаточные объемы добычи.


[Закрыть] значительно удорожали производство монет высокие затраты на транспортировку меди на пекинский монетный двор, который продавал то, что превышало потребности государства в монете. Эти затраты были сами по себе огромными. В VIII веке (в 752 году, согласно Ma Дуаньлиню) каждый из 99 существовавших тогда монетных дворов якобы ежегодно производил 3300 мин (по 1000 штук) медных монет. Для этого в каждом из них было задействовано 30 рабочих и израсходовано 21 200 цзиней (по 550 г) меди, 3700 – свинца и 500 – олова. Затраты на производство 100 монет составляли 750 монет, т. е. 75 %. К этому добавлялась непомерная доля монет – номинально 25 %, на которую претендовал (являвшийся монополией) монетный двор,[40]40
  Объемы чеканки, производившейся в рамках более ранней монетной политики Китая, якобы неизвестны. См.: Weil. а. а. О. S. 17. Но это маловероятно, иначе не окупилась бы последующая чеканка, явно осуществлявшаяся в огромных размерах. Хроники также прямо сообщают об обратном (см. ниже).


[Закрыть] непрестанно на протяжении столетий в одиночку безнадежно боровшийся с чрезвычайно выгодными подделками. Округам, в которых находились рудники, угрожали вражеские вторжения. Нередко правительство покупало медь для производства монет за границей (в Японии) или конфисковывало частные запасы меди, чтобы удовлетворить огромную потребность в монете. Иногда власть распространяла свою прерогативу и собственное управление вообще на все рудники, добывавшие металл. Серебряные рудники выплачивали очень значительные отчисления мандаринам (в Гуандуне в середине XIX века – 20—33(1/3)% вместе со свинцом – 55%), что составляло главный источник их дохода; за это те платили правительству фиксированную сумму. Золотые рудники (особенно в провинции Юньнань), как и все остальные, были разделены на небольшие участки и розданы горным мастерам (ремесленникам) за отчисления, доходившие в зависимости от доходности до 40%. О том, что все рудники плохо эксплуатируются технически, сообщалось еще в XVII веке: причиной этого – помимо проблем с геомантикой[41]41
  О влиянии фэн-шуя см.: Variétés Sinolog. N 2 (Havret H. La prov. de Ngan Hei, 1893). P. 39


[Закрыть] – был лежавший в основе экономической и духовной структуры Китая традиционализм, который затруднял серьезную реформу монетного дела. Уже в хрониках древних времен (царство Чу при Чжуан-ване) говорится о порче монет и о провале попыток принудительно пустить испорченную монету в обращение. Первое сообщение о порче золотой монеты встречается у Цзин-ди – после этого они повторяются неоднократно, – а также о вызванных ею сильных помехах торговле. Однако главной бедой, видимо, были колебания запаса монетного металла,[42]42
  Э. Био приводит запись из «Вэньсянь тун као» Ma Дуань-линя, согласно которой при Юань-ди (48—30 годы до н. э.) запасы монет во всей стране оценивались в 730 000 юаней по 100 000 цяней (медных монет), из них 330 000 – во владении фиска, что Ma Дуаньлинь считал небольшим запасом. Biot É. Mémoire sur le système monétaire des Chinois // Journal Asiatique. Série 3. T. 6.1838. P. 278.


[Закрыть] от которых несравненно сильнее страдал именно Север, где нужно было защищаться от степных варваров, нежели испокон веков гораздо более обеспеченный металлическими оборотными средствами Юг, где была сосредоточена торговля. Необходимость финансировать войну всякий раз приводила к принудительной монетной реформе и к использованию медных монет для производства оружия (как у нас во время войны – никелевых монет). Установление мира означало наводнение страны медью в результате самовольной переплавки военного имущества «демобилизованными» солдатами. Любые политические волнения могли привести к закрытию рудников; имеются сообщения об удивительных и – даже если отбросить явные преувеличения – очень значительных колебаниях цен вследствие недостатка или переизбытка монет. Все время возникало множество частных монетных дворов, на которые чиновники явно закрывали глаза; отдельные сатрапии также постоянно издевались над монополией. Отчаявшись после всех неудач утвердить государственную монополию на производство монет, власти опять разрешили производить монету частным лицам по заданному образцу (впервые при Вэнь-ди в 175 году). Это естественным образом привело к полному беспорядку в монетном деле. Правда, после первого подобного эксперимента У-ди удалось относительно быстро восстановить монополию и искоренить частные монетные дворы, а также посредством улучшения техники производства (появление монет с прочными краями) вновь поднять престиж государственных монет. Однако вынужденный выпуск кредитных денег (из шкуры белого оленя) для финансирования войны с сюнну (гуннами) – которая во все времена являлась одной из причин денежных неурядиц – и легкость подделки серебряной монеты в конечном счете привели к краху и этой попытки. Нехватка металлических монет при Юань-ди (около 40 года до н. э.) была велика как никогда[43]43
  Хроника (Ma Дуаньлинь) сообщает, что медь стоила тогда в 1840 раз дороже, чем зерно такого же веса (по другим источникам – в 507 раз), а при династии Хань она должна была стоить в 1—8 раз дороже риса. (В последний век существования Римской республики также установилось удивительное соотношение с пшеницей.)


[Закрыть] – видимо, вследствие политической смуты; это вынудило узурпатора Ван Мана проводить свои бесполезные эксперименты с денежной шкалой (из 28 видов монет!). После этого производство золотых и серебряных монет правительством – и так осуществлявшееся лишь от случая к случаю – видимо, уже не фиксируется. Предпринятая впервые в 807 году эмиссия государственных[44]44
  «Бяньцянь», бумажные деньги X века, были выкуплены государственными кассами.


[Закрыть] оборотных средств в подражание банковским оборотным средствам[45]45
  Тяжелые железные деньги в Сычуани уже в I веке привели к появлению в купеческой среде сертификатов (цзяоцзы) гильдии 16-ти торговых домов, т. е. банковских денег, которые позже перестали гаситься в результате неплатежеспособности. – Вероятно, здесь у Вебера опечатка: речь должна идти о XI веке. См., например: Ивочкина Н. В. Возникновение бумажно-денежного обращения в Китае. Эпохи Тан и Сун. М.: Наука, 1990. – Примеч. ред.


[Закрыть] достигла расцвета особенно при монголах; лишь вначале она имела металлическое обеспечение наподобие банковского, которое затем постоянно уменьшалось. Обесценивание ассигнаций вместе с памятью о порче монеты привело к появлению непоколебимой банковской валюты (депонированные серебряные слитки как основа платежного оборота в оптовой торговле в «таэлях»). А медные деньги, несмотря на очень низкую цену, не только означали чудовищное удорожание производства монет, но и являлись очень неудобной формой денег для оборота и развития денежного хозяйства из-за высокой стоимости транспортировки. Веревка с 100 нанизанных на нее медных монет (цяней) сначала оценивалась в одну унцию серебра, а позже – в половину унции. При этом колебания имеющихся объемов меди даже в мирное время были очень значительными вследствие промышленного и художественного применения (статуи Будды), что проявлялось как в ценах, так в налоговой нагрузке. Очень сильные колебания стоимости монеты с их влиянием на цены постоянно приводили к краху столь же постоянных попыток составить единый бюджет на основе чисто или почти чисто денежных налогов: приходилось вновь возвращаться к (как минимум, частичному) натуральному налогообложению, что оказывало очевидное воздействие на тип экономики.

[Примеч. корр. fb2: В данной части была вставлена очень большая сноска, которую я решил не выносить отдельно, а выделить в общем тексте:

Согласно хронике Ma Дуаньлиня, роспись государственных доходов Китая древнейшего времени выглядела так:

	997 год до н. э.	1021 год н. э.
зерно	21 707 000 ши	22 782 000 ши
медные монеты	4 656 000 гуаней (по 1000 цяней)	7 364 000 гуаней
плотная шелковая ткань	1 625 000 пи (кусков)	1 615 000 пи
тонкая шелковая ткань	273 000 пи	182 000 пи
шелковая пряжа	410 000 унций	905 000 унций
газ (тончайший шелк)	5 170 000 унций	3 995 000 унций
чай	490 000 фунтов	1 668 000 фунтов
сено (свежее и сушенное)	30 000 000 ши	28 995 000 ши
дрова	280 000 шу	?
уголь («земляной уголь»)	530 000 чен	26 000 чэн
железо	300 000 фунтов	—

В 997 году до н. э. в ней также присутствуют: дерево для стрел, гусиные перья (для стрел), продукты растительного происхождения.

А в 1021 году: кожа (816 000 чэн), пенька (370 000 фунтов), соль (577 000 ши), бумага (123 000 чэн).

В 1077 году (после реформы денежного хозяйства и торговой монополии Ван Аньши, о которой будет сказано ниже):

серебро 6о 137 унций

медь 5 586 819 гуаней

зерно 18 202 287 ши

плотная шелковая ткань 2 672 323 пи

шелковая пряжа и мягкая ткань 5 847 358 унций сено 16 714 844 шу

К этому добавляются запутанные данные по чаю, соли, сыру, отрубям, воску, растительному маслу, бумаге, железу, углю, шафрану, коже, пеньке и др., относительно которых хронист бессмысленным образом сообщает общий вес (3 200 253 фунтов). Что касается количества зерна, то считалось, что месячное потребление одного человека составляет 1.5 ши (однако величина ши очень сильно менялась). Доход серебром в последнем перечне, отсутствующий в первых двух, можно объяснить либо торговой монополией, либо введением сборщиками налогов до сих пор существующего пересчета оборотной медной монеты в серебро, либо тем, что последняя роспись фиксировала реальное наличие, а две первых – планируемый бюджет (?).

Первая роспись династии Мин 1360 года, напротив, содержит лишь три позиции:

зерно 29 433 350 ши

деньги (медью и бумажными деньгами) 450 000 унций (серебра)

шелковая ткань 288 546 штук

Таким образом, налицо значительный прогресс в приросте серебра и исчезновение многочисленных специфических натуральных налогов, которые, видимо, фиксировались тогда лишь в бюджетах округов, в которых и использовались. Именно поэтому цифры дают нам не очень много, поскольку неизвестно, сколько было вычтено предварительно.

В 1795—1810 годы центральное правительство получило 4.21 млн. ши зерна (по 120 китайских фунтов), зато очень сильно выросли – относительно и абсолютно – доходы серебром благодаря активному платежному балансу Китая во внешней торговле с европейцами после начала американской серебряной благодати. (Последующее развитие нас не интересует.)

Согласно хроникам, с древних времен сложилась практика, когда ближайшие к столице округа поставляли малоценные натуральные продукты, а дальние округа – по мере удаления – все более ценные товары. О налогах и их влиянии см. ниже. конец вынесенной сноски]

В своей денежной политике центральное правительство, помимо непосредственных военных потребностей и других чисто фискальных мотивов, должно было учитывать и цены. Инфляционные тенденции – в виде разрешения чеканить монету с целью стимулирования производства медных денег – сменялись антиинфляционными мерами в виде закрытия части монетных дворов.[46]46
  Согласно Ma Дуаньлиню, это произошло в 689 году н. э.


[Закрыть] Соображениями валютной политики определялись также запрет и контроль над внешней торговлей: с одной стороны, из-за страха перед оттоком денег при свободном импорте, с другой – из-за обеспокоенности наплывом иностранных денег при свободном экспорте.[47]47
  Так, в 683 году была запрещена продажа зерна, в Японию (где тогда преобладала чеканка медной монеты).


[Закрыть] И хотя преследование буддистов и даосов в основном было обусловлено религиозно-политическими мотивами, в нем присутствовал и чисто монетно-фискальный элемент: статуи Будды, вазы, религиозные облачения, художественное применение денежных материалов под влиянием монастырского искусства – все это представляло постоянную угрозу для финансовой системы. Массовая переплавка [монет] приводила к острой нехватке денег, накоплению меди, снижению цен и в конечном итоге – к натуральному хозяйству.[48]48
  Согласно хроникам, так произошло в 702 году.


[Закрыть] Систематические разграбления монастырей фиском, введение тарифов на медные товары[49]49
  Впервые в 780 году н. э.


[Закрыть] и, наконец,[50]50
  B VIII веке мастера монетных дел аргументировали тем, что 1000 единиц меди, облагороженных до произведений искусства (ваз), стоили как 3600 единиц, т. е. промышленное применение меди было более прибыльным, нежели монетное.


[Закрыть] попытка установить государственную монополию на изготовление бронзовых и медных товаров, за которой позже последовала монополия на изготовление всех металлических товаров (чтобы прекратить частную подделку монеты) – эти меры было невозможно осуществлять параллельно длительное время. Ужесточение запрета чиновникам накапливать земельную собственность постоянно приводило к накоплению в их руках значительных запасов меди, поэтому во времена дефицита денег наряду с очень высокими налогами часто устанавливались максимальные пределы для денежных состояний,[51]51
  В 817 году и часто позднее: не более 5000 гуаней (по 1000 цяней). В зависимости от количества медных денег в собственности устанавливались различные сроки для их отчуждения.


[Закрыть] что было обусловлено ценовой политикой и интересами фиска. Неоднократные попытки перейти к железным деньгам, длительное время ходившим наряду с медью, никак не улучшили положение. Упоминаемое при Ши-цзуне (X век) предложение одного из ведомств отказаться от выпуска монет и разрешить применение металлов (чтобы избежать монопольных цен на металлические продукты и тем самым лишить стимула к промышленному применению металла), так и осталось нереализованным.

Политика выпуска бумажных денег была связана с этими же моментами. Стимулом для их выпуска стали эмитированные банками деньги, которые сначала явно носили характер сертификатов, этой обычной защиты в оптовой торговли от монетной путаницы, а позже превратились в средства обращения, особенно для обеспечения платежей между областями. Техническими предпосылками выступили заимствовавшаяся с II века н. э. бумажная промышленность и удобный метод ксилографии,[52]52
  Сначала она применялась для производства служебных печатей чиновников и, начиная с Шихуан-ди, внешне маркировала переход от феодализма к патримониальному государству.


[Закрыть] особенно рельефная резьба вместо первоначальной техники интальо. Лишь в начале IX века фиск стал забирать из рук купцов возможность заработать на векселях. Сначала продолжал действовать принцип выкупного фонда (1/4—1/3). Позже эмиссия банкнот также была связана с монополией фиска на банковские депозиты. Однако на этом развитие, конечно, не остановилось. Банкноты, изготовленные методом ксилографии, а затем – методом гравировки на меди, быстро изнашивались из-за плохого качества бумаги. Война и дефицит монетного металла делали их нечитаемыми. Сокращение нарицательной стоимости до мельчайших единиц, отказ от приема истертых до нечитаемости листков бумаги, введение оплаты печатных расходов при замене на новые,[53]53
  В 1155 году 1(1/2) % были введены татарскими завоевателями Северного Китая.


[Закрыть] но прежде всего – ликвидация металлического фонда,[54]54
  Еще в 1107 году. Листки обесценивались подобно ассигнациям (до 1/100 стоимости).


[Закрыть] усложнение погашения посредством переноса мест погашения вглубь страны[55]55
  Так произошло в 1111 году, когда бумажные деньги были выпущены для финансирования пограничной войны.


[Закрыть] либо сначала относительно краткосрочное, а затем много раз продлевамое (на 22—25 лет) изъятие из оборота,[56]56
  Это было регулярной формой, которая вначале рекомендовалась даже торговыми интересантами. Таким образом, банкноты носили характер казначейского векселя.


[Закрыть] осуществлявшееся в основном в обмен на новые листки и часто с понижением номинала,[57]57
  Старые или изношенные выпуски погашались лишь за 1/10-1/3 номинала.


[Закрыть] неоднократный хотя бы частичный отказ от приема листков в качестве средства выплаты налогов – все это постоянно дискредитировало бумажные деньги. И здесь, конечно, ничего не мог изменить ни неоднократный приказ при каждом крупном платеже в определенных пропорциях использовать бумажные деньги,[58]58
  Еще в 1107 году, вследствие войны с татарами, половина каждого платежа свыше 10 000 цяней должна была осуществляться бумажными деньгами. Подобное происходило часто.


[Закрыть] ни вводившийся иногда полный запрет на платежи металлическими деньгами. С другой стороны, неоднократное полное погашение бумажных платежных средств приводило к дефициту денег и сокращению цен, а неоднократно планировавшееся увеличение оборотных средств срывалось из-за сразу возникавшего искушения неограниченной инфляции в фискальных целях. В нормальной ситуации соотношение бумажных денег к металлическим держалось в тех же границах, что и в Англии в XVIII веке (1:10 или еще меньше). Войны, захват горнорудных районов варварами и – в гораздо меньшей мере – использование металла во времена накопления крупной собственности и основания буддийских монастырей приводили к инфляции, а последствия войн – к неоднократному банкротству ассигнаций. Монголы (Хубилай) пытались провести шкалированную эмиссию металлических сертификатов (?), вызвавшую, как известно, восхищение у Марко Поло.[59]59
  Его описание неправдоподобно. Вычет 3 % при погашении изношенных билетов новыми (билетами!) и, напротив, выдача в обмен на билеты «золота» и «серебра» по требованию каждого, кто в этом нуждался, были невозможны. Это невозможно, даже если понимать Марко Поло так, что для этого было необходимо указать определенную промышленную цель (что возможно, по крайней мере при дословном прочтении). Ведь он также сообщает о принуждении продавать благородные металлы за билеты.


[Закрыть] Однако за этим последовала чудовищная инфляция бумажных денег. Уже в 1288 году произошла девальвация на 8о %. Но значительный приток серебра вновь вернул его в обращение. Тогда попытались установить тарифные соотношения между золотом, серебром и медью (золото к серебру – 10:1, фактически – 10.25:1, унция серебра – 2005 цяней, т. е. произошло обесценивание меди наполовину). Частное владение золотыми и серебряными слитками было запрещено: благородные металлы должны были стать исключительно фондом обеспечения сертификатов. Ювелирная и медная промышленность были огосударствлены, а металлические деньги вообще перестали чеканить. Однако фактически это привело к чисто бумажным деньгам, а со свержением династии – к отказу государства от обязательств по ним.

Хотя при династии Мин вновь вернулись к упорядоченной чеканке (при этом характерно непостоянство ценового соотношения благородных металлов: золото к серебру оценивалось как 4:1), уже очень скоро запретили использовать в качестве денег сначала золото и серебро (1375)» а затем и медь (1450), поскольку ходившие наряду с ними бумажные деньги обесценивались. Казалось, что окончательно сложилась денежная система исключительно с бумажными деньгами. Между тем бумажные деньги были в последний раз упомянуты в хрониках в 1489 году, и в XVI веке наблюдались попытки усиленной чеканки медной монеты, которые также провалились. Приемлемое состояние наступило лишь с притоком европейского серебра после установления в XVI веке прямых сношений. В конце этого века в оптовой торговле утвердилась весовая серебряная валюта (в слитках, а по сути – банковская валюта), опять начали чеканить медную монету, и курс меди к серебру вновь стал существенно расти. А запрещенные при династии Мин в 1620 году – и позже при маньчжурах – бумажные деньги (любого рода) были полностью вытеснены. После этого объем монетного металла в денежно-хозяйственной структуре государственных расчетов медленно, но верно увеличивался. Выпуск государственных билетов во время второго восстания тайпинов закончился обесцениванием ассигнаций и отказом государства от обязательств по ним.

Но и обращение серебра в слитках означало большие неудобства. Его каждый раз нужно было взвешивать, и считалось легитимным, что провинциальные банкиры покрывали свои большие издержки с помощью весов, отличных от тех, что использовались в портовых городах. Пробу должны были проверять кузнецы. При сильно возросших платежах серебром центральное правительство требовало для каждого слитка данных о месте производства и проверки. Отлитое в форме башмака серебро в каждой местности имело разный лом.

Ясно, что такое положение должно было привести к банковской валюте. Гильдии банкиров в пунктах оптовой торговли, векселя которых признавались повсюду, взяли ее учреждение в свои руки и добились права оплачивать все торговые долги банковской валютой. Но и в XIX веке не было недостатка в рекомендациях вернуться к государственным бумажным деньгам (например, в меморандуме 1831 года).[60]60
  Edkins J. Chinese Currency. 1890. P. 4.


[Закрыть] И аргументы были совершенно те же, что в начале XVII века и в Средневековье: промышленное применение меди угрожает монетному обороту и тем самым ценовой политике, и, кроме того, посредством банковской валюты денежная система оказывается в руках торговцев. Но тогда до этого не дошло. Содержание чиновников – могущественных интересантов – в значительной мере выплачивалось серебром. Их широкие слои были солидарны с заинтересованностью торговли в невмешательстве пекинского правительства в денежную систему, поскольку шансы чиновников на получение дохода зависели от торговли. В любом случае все провинциальные чиновники были единодушно против любого усиления финансовых властей и прежде всего против финансового контроля со стороны центрального правительства.

А масса мелкобуржуазного населения и мелких крестьян, несмотря на сильное, но в последние века в целом последовательное и медленное падение покупательной способности меди, не была или лишь в незначительной мере была заинтересована в изменении существующего положения.

Банковско-технические подробности китайской платежной и кредитной системы здесь можно оставить без внимания. Заметим лишь то, что таэль, весовая единица расчета, встречалась в трех основных и нескольких дополнительных формах, а помеченные клеймом банкира слитки в форме башмака имели очень ненадежный лом. Никакой установленной тарификации медных монет не существовало уже очень давно. Внутри страны единственными наличными деньгами были медные. А вот запасы серебра и особенно темпы его роста с 1516 года были очень значительными.

Итак, перед нами два уникальных факта: 1) очень резкое увеличение наличия благородных металлов хотя и привело к некоторому росту денежного хозяйства, особенно в финансах, тем не менее сопровождалось не сломом, а явным усилением традиционализма и не вызвало каких-либо заметных капиталистических проявлений. Далее: 2) произошел колоссальный рост населения (о его масштабах мы еще скажем) – без всяких стимулов со стороны капиталистических форм хозяйства, которые, в свою очередь, никак не стимулировались им. Скорее этот рост происходил в привязке к (в лучшем случае!) статичной форме хозяйства. Это требует объяснения.

На Западе в античности и Средневековье носителями финансовой рационализации, денежного хозяйства и политически ориентированного капитализма являлись города, а в Средневековье – также курия и возникавшее государство. Что касается монастырей Китая, то мы видели, что их считали чуть ли не угрозой металлическим деньгам. Городов, которые – подобно Флоренции – создали стандартные монеты и проложили путь государственной монетной политике, в Китае не было. Здесь провалилась не только государственная валютная политика, но и попытка утвердить денежное хозяйство.

Вплоть до последнего времени типичными были оценки монастырских и многих иных приходов[61]61
  Доходы чиновников при династиях Цинь и Хань были разделены на 16 классов и выплачивались частично – деньгами, частично – твердо установленными натуральными выплатами рисом (что отражено у Сыма Цяня: Chavannes É. Vol. IL App. I). Знаком императорской немилости, – в которую впал, например, Конфуций, согласно написанной Сыма Цянем биографии, – считалась невыплата части натурального содержания жертвенным мясом, которое полагалось чиновникам. Хотя в Туркестане, принадлежавшем тогда Китаю, находят грамоты с чисто денежными счетами.


[Закрыть] в качестве источника (преимущественно) натуральных выплат. Несмотря на все аналогии, китайский город в решающих пунктах также отличался от города на Западе. Китайский иероглиф «город» означает «крепость». Это было характерно и для западной античности и Средневековья. В Китае в древности город являлся резиденцией правителя[62]62
  Лишь в IV веке до н. э. деревянные строения были заменены каменными. До этого огороженные частоколом резиденции меняли легко и часто.


[Закрыть] и вплоть до Нового времени оставался в первую очередь резиденцией наместника и иных крупных должностных лиц; т. е. был местом, где – как в городах античности или, например, в Москве времен крепостного права – прежде всего расходовалась рента: отчасти земельная рента, отчасти должностное содержание и другие доходы, прямо или косвенно обусловленные политически. Помимо этого, как и повсюду, в городах были сосредоточены купечество и ремесло – хотя последним занимались не только здесь, как в западном Средневековье. Рыночное право существовало и в деревнях, где находилось под защитой деревенского храма. У города не было рыночной монополии, гарантированной государственной привилегией.[63]63
  Не очень много сведений о китайских городах содержится в работе: Gaillard L. S. J. über Nangking // Var. Sinol. 23. Schanghai, 1903.


[Закрыть]

Однако основным отличием процесса возникновения как китайских, так и всех остальных восточных городов от Запада было отсутствие у города особого политического характера. Они не являлись «полисом» в античном смысле и не знали, в отличие от Средневековья, никакого «городского права». Они не были «общинами» с собственными особыми политическими правами. Здесь не существовало буржуазии в смысле снаряжающего самого себя военного сословия горожан, как это было в западной античности. Здесь никогда не возникало таких клятвенных военных союзов, как «Compagna Communis»[64]64
  Общее объединение (лат.). – Примеч. перев.


[Закрыть] в Генуе или другие «conjurationes».[65]65
  Союзы (лат.). – Примеч. перев.


[Закрыть] Не было здесь и сил, опиравшихся на военную мощь городских округов и то воевавших с феодальными властителями городов за автономию, то вновь заключавших с ними союзы: консулов, советов, политических гильдий[66]66
  Об огромной роли гильдий в Китае мы еще скажем. Тогда станут понятны причины их отличий от Запада, которые еще более значимы из-за того, что социальная власть гильдий в Китае в отношении индивида и широта их экономического воздействия были гораздо большими, чем когда-либо на Западе.


[Закрыть] и цеховых объединений типа Mercadanza.[67]67
  Союз купцов (um.). – Примеч. перев.


[Закрыть] Хотя бунты горожан против чиновников, укрывавшихся в цитадели, происходили постоянно, их целью было устранение конкретного чиновника или отмена конкретного распоряжения, прежде всего новых налогов, но никогда не достижение пусть и относительной, прочно закрепленной политической свободы для города. Подобная свобода в западной форме была вряд ли возможна уже из-за того, что здесь никогда не прерывалась связь с родом. Переселившийся в город человек (прежде всего – состоятельный) сохранял отношения с местом проживания, землей и культом предков своего рода, т. е. все ритуально и лично значимые отношения в деревне, из которой он происходил. Как и в России, где крестьянин, даже если он давно трудился в городе в качестве фабричного рабочего, подмастерья, торговца, фабриканта или литератора, сохранял статус в своем «миру», полученный по рождению (вместе со связанными с ним правами и обязанностями). Ζευς έρκεĩος[68]68
  Зевс ограждающий (греч.). – Примеч. перев.


[Закрыть] аттического гражданина и, начиная с Клисфена, его дем или «Hantgemal»[69]69
  Знак родового владения (средневерхненем.). – Примеч. перев.


[Закрыть] сакса являлись на Западе рудиментами подобных отношений.[70]70
  Конечно, и в Китае далеко не каждый горожанин сохранял связь с культом предков в месте проживания рода.


[Закрыть] Но там город был «общиной», в античности – еще и культовым союзом, а в Средневековье – клятвенным братством. В Китае встречаются только зачатки этого, не получившие никакого развития. Китайский бог города был лишь местным духом-покровителем: не богом союза, а, как правило, наоборот – канонизированным городским мандарином.[71]71
  В официальном пантеоне универсальным городским богом считался бог богатства.


[Закрыть]

Дело в том, что здесь полностью отсутствовал политический клятвенный союз боеспособных горожан. В Китае вплоть до настоящего времени существовали гильдии, торговые союзы, цеха, в некоторых случаях даже «городская гильдия», внешне напоминавшая английскую «Gilda mercatoria».[72]72
  Купеческая гильдия (лат.). – Примеч. перев.


[Закрыть] Мы увидим, что императорские чиновники должны были считаться с различными союзами горожан и что с практической точки зрения эти союзы в гораздой большей мере – гораздо интенсивнее, чем императорское управление, и во многих отношениях гораздо сильнее, чем средний союз на Западе – держали в своих руках регулирование экономической жизни города. Внешне это состояние китайских городов во многих отношениях напоминает состояние английских городов отчасти во время firma burgi,[73]73
  Хозяйство замка (лат.). В средневековой Англии с ним было связано право города собирать налоги. – Примеч. перев.


[Закрыть] отчасти – в эпоху Тюдоров. Но только внешне и с одним важным отличием: английский город всегда имел «charter»,[74]74
  Хартия (англ.). – Примеч. перев.


[Закрыть] в которой были закреплены «свободы». В Китае этого не было,[75]75
  О китайском городе см.: Simon Е. La cité chinoise. Paris, 1885.


[Закрыть] что резко отличалось от Запада, зато сильно напоминало индийскую ситуацию: города как императорские крепости на самом деле имели гораздо меньше правовых гарантий «самоуправления»,[76]76
  Ответственный перед правительством за спокойствие в местности почетный чиновник (называемый по-английски «headborough», т. е. «глава замка», см.: Giles Н. A. China and the Chinese. New York, 1912. P. 77) помимо этого имел лишь функцию передавать петиции и нотариально заверять некоторые акты. Он имел (деревянную) печать, но не считался чиновником и стоял ниже самого младшего мандарина в этой местности. В городах также не существовало особых муниципальных налогов, а лишь предписанные правительством подати на школу, бедных, воду и т. д.


[Закрыть] чем деревни. Формально город состоял из «сельских округов» во главе с особым дибао (старостой) и часто относился ко многим низшим (сянь), а иногда – даже к высшим (фу) административным округам с совершенно отдельным государственным управлением[77]77
  Пекин состоял из пяти административных округов.


[Закрыть] – к большой выгоде мошенников. Даже чисто формально у городов отсутствовала та возможность заключать договоры частноправового или политического рода, вести процессы и вообще выступать в качестве корпорации, какая была у деревень. Фактическое господство могущественной купеческой гильдии в определенном городе, иногда встречающееся в Индии (как и по всему миру), никак не могло возместить этого.

Причиной этого было различное происхождение городов. Античный полис также мог опираться на землевладельцев, но первоначально он возник как город морской торговли; а Китай преимущественно состоял из внутренних областей. Насколько бы ни простирался с чисто мореходной точки зрения фактический радиус плавания китайских джонок и насколько развитой ни была бы навигационная техника (буссоль и компас),[78]78
  В основном компас применялся во внутренних сношениях.


[Закрыть] настолько же незначительным было относительное значение морской торговли в сравнении с объемом внутренней торговли. Кроме того, Китай на протяжении столетий отказывался от развития собственной морской мощи – этого необходимого основания для внешней торговли – и в конечном счете ради сохранения традиций ограничил сношения с заграницей, как известно, до одной единственной гавани (Кантон) и небольшого числа (13) фирм, обладавших концессией на торговлю с иностранцами. Такой финал был не случаен. Даже «Императорский канал», как видно по любой карте и сохранившимся сообщениям, был построен лишь для того, чтобы не отправлять партии с рисом с юга на север морским путем, опасным из-за пиратства и тайфунов: даже в Новое время в официальных докладах сообщалось, что морской путь мог принести фиску такие убытки, что окупались огромные затраты на перестройку канала. С другой стороны, расположенный внутри страны специфический западный город Средневековья – подобно китайскому и переднеазиатскому – обычно был основан князем или феодальным владельцем для получения денежной ренты и налогов. При этом европейский город очень рано стал привилегированным союзом с твердо закрепленными правами, которые можно было планомерно расширять и которые были расширены, поскольку феодальный владелец города тогда еще не обладал техническими средствами управления: город был военным союзом, который мог успешно затворить ворота перед рыцарским войском. Крупные переднеазиатские города, например – Вавилон, напротив, довольно рано стали во всем зависеть от милости царского бюрократического управления, занимавшегося строительством каналов. Несмотря на очень низкую интенсивность китайского центрального управления, это касалось и китайского города. Его процветание также сильно зависело не от хозяйственной и политической смелости его граждан, а от функционирования императорского управления, прежде всего – управления водными потоками.[79]79
  Как в Египте фараон в качестве символа «правления» держит в руке плеть надсмотрщика, так и китайский иероглиф «править» (чжэн) отождествляет его с движением палки: в древней терминологии оно отождествляется с «регулированием потоками», а понятие «закон» (фа) — со «спуском воды». См.: Plath J. Н. China vor 4000 Jahren. München, 1869. S. 125.


[Закрыть] Наша юная западная бюрократия отчасти получила первый опыт в автономных городах-государствах. Китайское императорское чиновничество было очень древним. Здесь город являлся преимущественно рациональным продуктом управления, что видно уже по его форме. Сначала ставился частокол или стена, затем привлекалось население (иногда принудительно)[80]80
  Согласно преданию, например, Шихуан-ди вынудил 120 000 (?) богатейших семей со всей страны переселиться в свою столицу. О переселении богатых людей в Пекин в 1403 году сообщает написанная императором Цяньлуном хроника династии Мин «Юй цзуань тун цзянь ган му» («Основы Всеобщего зерцала, составленные по высочайшему повелению»). См.: Histoire de la dynastie des Ming / Composie par l’empereur Khian-Loung; traduite du Chinois par M. l’abbé Delamarre. Paris, 1865. P. 150.


[Закрыть] – часто незначительное по сравнению с огороженным ареалом; вместе с династией, как в Египте, менялась либо сама столица, либо ее название. Последняя постоянная резиденция, Пекин, вплоть до Нового времени лишь в очень незначительной мере являлся местом сосредоточения торговли и ориентированной на экспорт промышленности.