Текст книги "Битва за Фолкленды"

Автор книги: Макс Гастингс

Соавторы: Саймон Дженкинс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 40 страниц)

Британцы выиграли битву за Сан-Карлос – решающую схватку войны – в последний момент, когда кампания повисла на волоске, благодаря отваге капитанов судов и их команд, а также – выдающимся достижениям пилотов «Си Харриеров». «Харриеры» записали себе на счет тридцать одно – и самое бесспорное тридцать одно – уничтожение из всего 109 сбитых вражеских летательных аппаратов по состоянию на конец войны[381]381
  В действительности британцы за время Фолклендской войны уничтожили, принудили к крушению или захватили ровно 100 аргентинских летательных аппаратов (75 самолетов и 25 вертолетов), из которых 28 машин (25 самолетов и 3 вертолета) приходятся на долю «Си Харриеров» и «Харриеров»; если же считать только ЛА, считающиеся воздушными победами британских пилотов, то таковых было 23 (в том числе 1 самолет, поврежденный ракетой «Сайдуиндер», а затем ставший жертвой «дружеского» зенитного огня, и 1 вертолет, разбившийся при попытке уклонится от атаки «Си Харриера»). – Прим. ред.


[Закрыть]. Вдобавок к этому «Харриеры» внесли неоценимый вклад в дело за счет разгона и обращения в бегство атакующих волн противника даже до того, как тот успевал зайти на штурмовку. Как бы там ни было, ни у кого не повернется язык назвать адекватным оружие, каковым пытались защитить свои корабли Королевские ВМС. К концу войны «Си Дарт» принадлежали восемь, «Си Вулф» – пять, а «Си Кэт» – шесть побед[382]382
  По более точным оценкам, корабельными ЗРК «Си Дарт» были достоверно сбиты семь аргентинских самолетов (плюс два предположительно), ЗРК «Си Вулф» – два самолета (плюс один совместно с «Си Кэт») и 3РК «Си Кэт» – один самолет (плюс один совместно с «Си Вулф» и два совместно со средствами ПВО наземных сил). – Прим. ред.


[Закрыть]. И все же несостоятельность и неадекватность каждой из систем самым прямым образом повинна в повреждении «Глазго» и потере «Ковентри», а также – пусть и не столь прямо – в прочем уроне, понесенном соединением от атак с воздуха. Никакие оборонительные средства на войне не показывают себя идеальным образом, но то, с чем британцы отправились в битву в Южной Атлантике, безусловно, не оправдало никаких надежд. «Мы слишком быстро и глубоко забрались в ракетную эру», – печально подытожил один кэптен после сражения при Сан-Карлосе. Выиграть в ней удалось, но победа досталась дорогой ценой.

Хотя события недели только расширили пропасть во взаимоотношениях между воинами в заливе Сан-Карлос-Уотер и адмиралом Вудвардом, посылавшим раздражающие распоряжения из расположенной далеко-далеко оперативной рубки «Гермеса», критикам трудно выдвинуть флотскому начальству обоснованные обвинения в неправильном обращении с имеющимися ресурсами. Адмирал Вудвард уж точно не обязан отвечать за техническое несовершенство Королевских ВМС. Учитывая обстановку, в которой он очутился к 25 мая, решение максимально оградить от опасности драгоценные авианосцы, конечно, не заслуживает определения «героическое», но оно было очевидным образом верным. Враждебность и скептицизм обосновывались большой разницей между владевшей им ранее заносчивой самоуверенностью и осторожными действиями в реально сложившемся незавидном положении, плюс к тому его талантом разочаровывать людей, знавших его не слишком хорошо. В конце того дня, однако, оперативно-тактическая группа Вудварда смогла с успехом доминировать в районе вокруг Фолклендских островов перед лицом аргентинских ВМС и ВВС. Достижениями этими Британия в изрядной мере обязана командиру соединения, как, разумеется, и личному составу доверенного адмиралу флота. Одним только проектировщикам-кораблестроителям Королевских ВМС, как бы ни оправдывали их главы этого вида вооруженных сил, нечем особо похвастаться в плане своего вклада в битву за Сан-Карлос.

***

Однако все эти размышления суть результат взгляда в ретроспекции. 25 мая в Сан-Карлосе британцы ни в коем случае не наслаждались радужными мыслями о скорой победе, а, скорее, пребывали в состоянии глубокого разочарования. Больше того, события дня лишили Лондон последних крупиц терпения в отношении темпов прогресса подготовки наступления с берегового плацдарма.

Тех, кто восхищался бригадиром Джулианом Томпсоном и его методами ведения боевых действий на Фолклендских островах, вероятнее всего, шокировало открытие, что на момент окончания войны ответственная за принятие решений группа лиц в Лондоне – как политики, так и начальники штабов родов войск – отзывались о комбриге совсем нелестно. Похоже, они верили, будто в период с 21 по 25 мая он позволил своим бойцам бесцельно прохлаждаться на береговом плацдарме, в то время как противник оказывал на британцев такое сильное давление. В первую очередь, правительство во все большей степени тревожил риск шагов Организации Объединенных Наций – решительного требования об установлении режима прекращения огня, вследствие чего в руках британцев остался бы лишь береговой плацдарм в районе Сан-Карлоса. Пусть закоперщики военного предприятия единодушно объясняли причины той спешки позднее, в те времена никто из них не поставил в известность касательно причин такого внезапного нажима на командиров с целью активизировать действия ни Томпсона, ни Вудварда. Вторым и в равной мере весомым фактором выступал императив роста нетерпения в обществе, вызванного увеличением потерь у оперативно-тактической группы. Некоторые британские командиры, в том числе Вудвард, после войны довольно тепло отзывались в отношении отсутствия у руководства чрезмерного «стремления хвататься за руль машины с заднего сиденья» в ходе кампании. И все же Томпсон оказался перед лицом жесткого давления – подталкивания и побуждения его к движению с самого момента высадки в Сан-Карлосе. Вновь нельзя не отметить очевидного факта: на офицера в сравнительно невысоком звании возлагали чрезмерно большую ответственность. Ему пришлось бы отвечать за катастрофу, грозившую сухопутным силам в случае преждевременного выступления с плацдарма. Если говорить о самой большой слабости у британцев на всем протяжении кампании, то лежала она в области командования и управления действиями войск, во взаимоотношениях и взаимопонимании (или отсутствии оного) между начальством таких отличных друг от друга составляющих оперативного соединения на море и на суше. При всех достижениях современных технологий, возникало множество неполадок со связью. Обоюдного доверия между различными видами вооруженных сил – как в Британии, так и в Южной Атлантике – и в самом-то деле сильно не хватало. Важная информация, находившаяся в распоряжении начальников штабов в Лондоне, никогда не стала предметом достояния Томпсона в Южной Атлантике. Если начальники штабов дома всегда ожидали от 3-й бригады коммандос немедленного выступления с берегового плацдарма сразу после высадки, никто из находившихся в Сан-Карлосе об этом тогда и не догадывался. Заявления в Лондоне о том, будто Джереми Мур всегда особо подчеркивал важность быстрого проведения сражения для достижения преимущественного положения перед неприятелем, возможно, обоснованы, однако реалии сложившейся на месте обстановки делали осуществление такой задачи крайне трудным делом. В противовес мнению Уайтхолла, нет сколь-либо существенных оснований считать, будто, находись Мур в Сан-Карлосе в период с 21 по 25 мая, он смог бы добиться большего при точно таких же ресурсах в его распоряжении. Один из начальников штаба отзывался о данном периоде как о «худшем за всю войну… Они в нетерпении ждали от нас каких-то решительных действий». И все же никто из старших офицеров, находившихся на берегу в первые несколько суток после высадки, не считал для Томпсона реально возможным выступить ранее, чем тот в действительности перешел в наступление.

Теперь всем в мире известно: аргентинцы так и не контратаковали десант на береговом плацдарме, не нанесли удара по британцам, продвигавшимся по Восточному Фолкленду, они даже не отправили боевых дозоров для нападения на противника в Сан-Карлосе. Однако в те времена угроза подобного рода действий со стороны противника казалась вполне и вполне реальной. Напористые и компетентные командиры с воображением в любой армии буквально автоматически проявили бы какую-то подобную инициативу. Существовала также серьезная озабоченность в отношении аргентинских легких штурмовиков «Пукара». Никто не простил бы Томпсону, если бы он потерпел крупную неудачу из-за недооценки возможностей неприятеля, как произошло с другими офицерами двумя неделями спустя, когда «Сэр Галахад» бросил якорь у Фицроя. О всей степени серьезности снабженческих трудностей той первой недели после высадки говорит тот факт, что в определенный момент в медицинском пункте едва не закончилась анестезия. Возникали сложности даже с обеспечением пайками личного состава формирований бригады в районе якорной стоянки. Нет сомнения – отчасти проблема проистекала от скверной организации вертолетного движения, каковая оставалась в ведении крайне перегруженного и растянутого штаба соединения. Впрочем, более весомой причиной выступало расстояние – небольшая оперативно-тактическая группа находилась на конце чрезвычайно длинной линии коммуникаций и не просто пребывала там, а вела войну, располагая опасным минимумом снаряжения и ресурсов.

Тем временем, после шокирующих потерь Королевских ВМС в первые дни после высадки, в Нортвуде и в Уайтхолле наступил период острого нервозного беспокойства. Огромное общественное и дипломатическое давление заставляло отбрасывать в сторону все ссылки на трудности, испытываемые Томпсоном. Правительство отчаянно нуждалось в каких-то телодвижениях, дабы создать ощущение достигнутого британцами успеха.

Томпсону и его штабу приходилось переделывать планы, полагаясь на более скромные мощности для обеспечения продвижения войск, в том числе – обходиться без сгоревших на «Атлантик Конвейере» трех вертолетов «Чинук», поднимавших каждый впятеро больше «Си Кинга». Неожиданно комбрига вызвали на спутниковый терминал в Эйджэкс-Бэй. В Нортвуде не слушали отчетов бригадира – ему говорили, что он должен делать. Командование в Британии считало жизненно важной необходимостью при первом же удобном случае ввести десант в боевое соприкосновение с аргентинцами. Очевидным шагом виделось наступление на Гуз-Грин – базу противника, расположенную всего в 13 милях (24 км) южнее Сан-Карлоса. Томпсон возражал, так как считал Гуз-Грин совершенно неуместной целью со стратегической точки зрения: когда падет Стэнли, аргентинцы в Гуз-Грине сдадутся без боя, чего едва ли стоило ожидать при противоположном варианте. Он-то планировал оставить небольшой заслон, чтобы блокировать любую попытку аргентинцев сделать вылазку из Гуз-Грина, каковая казалась маловероятной в свете действий или, точнее, бездействия неприятеля до сего момента, в то время как сосредоточить основные силы на выдвижении к горе Кент – жизненно важной позиции для броска к Стэнли. Генерал Дик Трант, ставший заместителем Филдхауза в Нортвуде, пока генерал Мур находился отрезанным от мира в плавании на «QE2», не запрещал комбригу наступать в направлении горы Кент частью сил и даже приветствовал решение как вполне разумное, но Гуз-Грин британцам предстояло взять – взять обязательно. На самом деле в жестком разговоре между Нортвудом и Сан-Карлосом прозвучало предложение заменить Томпсона, если тот не начнет действовать немедленно, более сговорчивым командиром.

После четырех дней почти постоянно плохих новостей в Лондоне жаждали ощутимой победы. Не важно какой, главное – весомой политически, а раз так, то сгодится и Гуз-Грин. Томпсон тут же созвал командиров. 2-му батальону Парашютного полка поручалось осуществить «рейд» на Дарвин и Гуз-Грин. Между тем 45-му отряду коммандос и 3-му батальону парашютистов предстояло прорываться с берегового плацдарма в походном порядке, или, как говорили в морской пехоте, в темпе «йомп» – «пешедралом». Коль скоро вертолетов для переброски личного состава в направлении к Порт-Стэнли по воздуху не имелось, солдатам приходилось тащиться по замерзшим торфяникам и болотам Восточного Фолкленда на своих двоих. Командиры подразделений открыли рты. Один, по крайней мере, отказывался верить, что такое вообще возможно. Конец всем надеждам на быстрые «лягушачьи прыжки» по острову на вертолетах. Офицеры высказывали опасения относительно того, как бы от таких маршей люди не вымотались прежде, чем вообще достигнут поля боя.

Услышав 24-го числа об отсутствии планов скорого выдвижения с плацдарма, Хью Пайк приказал бойцам 3-го батальона Парашютного полка приступить к интенсивному патрулированию местности. Теперь его словно бы застали врасплох – многие парни промокли и попросту устали. Однако существовала гордость – гордость солдат, не знавших значения слова «невозможно». В 1 час пополудни 27 мая 3-й батальон парашютистов бодрым шагом отправился по пересеченной местности к Тил-Инлет, неся на себе гигантскую поклажу.

«Нам предстояло выиграть три битвы, – написал в дневнике командир 45-го отряда коммандос, подполковник Эндрю Уайтхед. – С неприятелем, с ужасной местностью и с неадекватностью наших служб обеспечения тыла». С первыми проблесками рассвета 27 мая его бойцы погрузились в десантные катера, дабы те доставили их в Порт-Сан-Карлос. В среднем при них находилось по 50 кг снаряжения на брата. Так морские пехотинцы начали свой исторический марш через остров, в то время как 2-й батальон парашютистов шагал к Гуз-Грину.

13
ГУЗ-ГРИН

Концепция массированных парашютных десантов, модная в период своей юности в годы Второй мировой войны, устарела в пределах одного поколения. И все же в любой армии мира и сегодня парашютно-десантные войска являются элитой. Их окружает ореол особой мужественности, напористости и уверенности в собственных силах – предмет недоверия и ревности со стороны представителей других частей. В британской армии «малиновая машина» – парашютный корпус – никогда не пользовалась всеобщей популярностью. Критики считают содержание парашютных формирований нерентабельным, ибо десантникам вряд ли когда-нибудь придется прыгать с парашютами и вступать в бой с ходу в настоящей войне. Некоторые прямо обвиняют корпус во взятом им на вооружение безответственном и прямолинейном подходе к боевому применению и припоминают «Кровавое воскресенье» в Лондондерри как классический случай того, как не надо заниматься миротворчеством[383]383
  Название «Кровавое воскресенье» (англ. Bloody Sunday, ирл. Domhnach na Fola) получили события, произошедшие 30 января 1972 г. в районе Богсайд североирландского города Дерри (Лондондерри). В тот день солдаты 1-го батальона Парашютного полка британской армии под командованием подполковника Дерека Уилфорда расстреляли демонстрацию местных жителей, пришедших на марш Ассоциации в защиту гражданских прав Северной Ирландии. В результате 13 гражданских лиц, включая шестерых несовершеннолетних и одного священника, были убиты, а еще 14 получили ранения (один из них скончался от ран спустя четыре с половиной месяца после «Кровавого воскресенья»). Первое официальное расследование, проведенное в 1972 г. возложило ответственность за произошедшее на демонстрантов, признав, что парашютистам пришлось открыть огонь с целью самозащиты, в ответ на выстрелы из толпы. Такая трактовка не устроила пострадавших и родственников убитых, и они требовали повторного рассмотрения обстоятельств инцидента. Лишь в 1998 г. британское правительство согласилось на проведение нового расследования. Оно продолжалось 12 лет, став самым долгим из всех следствий, проводившихся в Великобритании, и в июне 2010 г. комиссия под руководством лорда Марка Сэвилла признала, что «стрельба британских солдат по демонстрантам не имела законных оснований». Премьер-министр Соединенного Королевства Дэйнид Камерон 15 июня 2010 г. извинился за «Кровавое воскресенье» от имени государства. – Прим. ред.


[Закрыть]. В 1974 г. скептикам с успехом удалось добиться расформирования 16-й парашютной бригады – общевойскового формирования воздушного десанта. Некоторые уже надеялись на роспуск вслед за тем трех боевых батальонов Парашютного полка[384]384
  Британский пехотный батальон (в том числе парашютный) состоит из примерно шести сотен человек, обычно организованных в штабную и четыре стрелковых роты «A», «B», «C» и «D». Стрелковая рота – около девяносто человек – в свою очередь подразделяется на штаб и три взвода по тридцать человек в каждом. Взвод состоит из штаба и трех стрелковых отделений по восемь бойцов в каждом. Вдобавок к этому в батальоне имеется рота поддержки, состоящая из противотанкового, минометного и пулеметного взводов. Батальоном командует подполковник, майоры возглавляют роты, а лейтенанты – взводы, тогда как отделения действуют под началом капралов или младших капралов. В отряде коммандос Королевской морской пехоты на одну стрелковую роту меньше, а коль скоро звания в морской пехоте выше по разряду, чем в армии, ротами командуют капитаны.


[Закрыть]. Однако образ красных беретов в общественном и политическом сознании слишком велик и значим. Даже н эпоху солдат мирного времени многие высокопоставленные офицеры поневоле осознают ценность части – иногда бывает, что нужна именно она и никакая больше, поскольку надо попытаться сделать невозможное. В воскресенье 4 апреля хоккейная команда 2-го батальона парашютистов сражалась в финальном матче за кубок полка, когда посреди игры появился человек, коротко сообщивший офицерам команды: «Сбор группы «О» в четыре часа».

Они вернулись и закончили игру победой. В начале вечера тридцать пять полных ожидания молодых людей собрались в бюро подготовки батальона в Олдершоте, чтобы послушать батальонного командира. Подполковник Херберт Джоунз, называемый всеми «Эйч»[385]385
  Это прозвище Джоунза происходит от инициала его имени Herbert, то есть от латинской буквы Н, название которой в английском языке звучит как «эйч». – Прим. пер.


[Закрыть], поспешил в расположение части из отпуска во Франции, как только узнал о кризисе. Батальон готовился вот-вот отплыть на шесть месяцев в Белиз. Теперь же из уст командира звучал так страстно желаемый десантниками приказ вышестоящего начальства: им предстояло изменить планы и ждать отправки на Фолклендские острова в составе оперативного соединения.

Люди, начавшие готовиться к войне с той ночи, подобно их коллегам из 3-го батальона Парашютного полка, уже находившимся в море, являлись, пожалуй, одними из самых лучших солдат в британской армии. Многие ротные командиры в обоих батальонах, как майор Джон Кросленд из роты «В», ранее служили в САС и поучаствовали в боевых действиях в Дофаре[386]386
  Дофар – юго-западная провинция Омана, где в 1970–1976 гг. по приглашению султана Кабуса находились под видом британских военных инструкторов группы бойцов, а затем и целые подразделения САС (с 1971 г. там были полностью развернуты эскадроны «В» и «С» 22-го полка), которые успешно помогали оманским правительственным силам бороться с отрядами «оду» – мятежников из Фронта освобождения Дофара (ФОД) и Народного фронта освобождения оккупированных территорий Персидского залива (НФООТПЗ). – Прим. ред.


[Закрыть]. Майор Дэр Фаррар-Хокли, тридцатипятилетний командир роты «А», с его выдающейся челюстью и страстной преданностью вооруженным силам, являлся сыном полковника-коменданта Парашютного полка и мужем дочери другого генерала[387]387
  Чарлз Дэр Фаррар-Хокли (род. 2.12.1946), зачисленный в Парашютный полк в 1967 г., служил офицером на Мальте, Кипре и в Северной Ирландии, воевал в 1982 г. на Фолклендах, командуя ротой «А» 2-го батальона Парашютного полка, затем, произведенный в подполковники, командовал в 1984–1986 гг. 3-м батальоном парашютистов, а в 1989–1991 гг., уже как бригадир, 19-й пехотной бригадой (позже он дорос до звания генерал-майора и в 1996–1999 гг. возглавлял 2-ю дивизию британской армии). Его отец, сэр Энтони Херитейдж Фаррар-Хокли (1924–2006), ветеран, служивший во время Второй мировой и Корейской войн в Глостерширском полку и командовавший в 1960-х годах 3-м парашютным батальоном в Адене и Радфане, занимал в 1977–1983 гг. почетную должность полковника-коменданта (colonel-commandant) Парашютного полка, имея звание генерал-лейтенанта и с 1979 г. – полного генерала. В тот период он последовательно командовал Юго-восточным военным округом в Англии (в 1977–1979) и союзными силами НАТО в Северной Европе (в 1979–1982), а также был генерал-адъютантом королевы (в 1981–1983). – Прим. ред.


[Закрыть]. Заместитель командира батальона майор Крис Кибл, этакий седой великан, словно бы нависающий на вас крепостной башней, поступил в Королевский Английский полк в 1963 г. по окончании Школы Дуэ[388]388
  Католическая Школа Дуэ (Douai School) – независимое (негосударственное) учебное заведение для мальчиков, которое в 1903 г., после принятия во Франции антиклерикального закона 1901 г., было переведено из французского города Дуэ в английское селение Вулхэмптон (в графстве Беркшир), где эта школа до своего закрытия в 1999 г. располагалась в аббатстве Дуэ, принадлежавшем общине монахов-бенедиктинцев (членов ордена Св. Бенедикта). – Прим. ред.


[Закрыть], а в 1971 г. перевелся в парашютную часть. Он находил воздушных десантников «куда более профессиональными, чем большинство пехотных формирований. В обычном пехотном батальоне всегда есть предел того, что вы можете сделать. Философия Парашютного полка состоит в том, что нет ничего, чего бы вы не могли сделать. Границ просто нет».

2-й батальон Парашютного полка использовал последние дни перед погрузкой на суда для организации скороспелых батальонных учений и – начала интенсивной программы приготовления к битве. Увлеченность «Эйча» Джоунза военным делом всегда выходила за пределы профессиональных обязанностей. Как сказал Крис Кибл, «он возрос на солдатской философии». Представитель процветающего семейства землевладельцев из областей к юго-западу от Лондона. «Эйч», брат которого служил офицером в военно-морских силах, поступил в Девонширско-Дорсетский полк после Итонского колледжа и перевелся в парашютисты в 1980 г. В сорок два года в нем сохранилось еще что-то мальчишеское, живой характер. шарм и подкупающая улыбка, вдруг будто бы ни с того ни с сего озарявшая его лицо. «Он был в какой-то мере нетерпимым – не выносил дураков, – вспоминал Кибл. – Но имел привычку бывать правым. Настоящий вожак».

Джоунз истово верил в сбалансированный батальон со специалистами своего дела и снаряжением, пригодным для решения задач максимально широкого спектра, тогда как Кибл подчеркивал, что решающим фактором для части на поле боя является «способность развивать натиск». Командир сомневался в действенности пулеметов, имевшихся в распоряжении 2-го парашютного батальона, и запасся дюжиной американских реактивных гранатометов М79. Как до, так и после погрузки на паром «Норланд» бойцы особенно старательно отрабатывали действия в рамках медицинской подготовки и процедур обращения с ранеными. Доктор Стив Хьюз, офицер, заведующий медчастью батальона[389]389
  Стивен Джеймс Хьюз имел звание капитана Королевского медицинского корпуса армии. – Прим. ред.


[Закрыть], служил в армии всего полтора года, однако не поленился произвести специальное изучение статистических данных потерь, где говорилось о самых распространенных ранениях на поле боя. Парни практиковались в обмене особыми навыками. Они выработали полностью альтернативный вариант тактического штаба, принять немедленное командование которым на поле боя мог в случае выхода из строя Джоунза майор Кибл. Они потратили £120 из фонда части для покупки по своей инициативе пластиковой модели человеческой руки и по дороге на юг практиковались на ней в нахождении вен, наложении жгутов и постановке капельниц.

«Все время нас не покидало такое ужасное беспокойство, что мы пропустим спектакль», – признавался Кибл. «Эйч» полетел вперед, чтобы догнать десантную группу уже на острове Вознесения. Когда «Норланд» дымил на юг, парашютисты ежедневно докучали капитану просьбами прибавить ходу, допытывались у него, а нельзя ли выбрать какой-нибудь курс покороче. Затем, когда в верхах начались все эти идущие вокруг да около дебаты о предположительных точках высадки, десантники с нетерпением отбрасывали варианты самого дальнего от противника места: «Почему нам просто не прийти прямо к ним и не задать ублюдкам хорошую трепку?» Парашютисты никак не ожидали шанса для полка получить видное место в плане участия в кампании: «По всему складывалось, что лучшее отдадут коммандос. Мы радовались возможности не отстать».

***

В первые дни после десантной высадки в Сан-Карлосе бойцы 2-го парашютного испытали разочарование, и им пришлось изрядно претерпеть от дискомфорта условий быта на горах Суссекс. Холод и сырость – кула более сильные, чем на прибрежном участке переносились бы легче, веди батальон активные боевые действия. Но отправлять передовые дозоры в направлении Дарвина запрещалось, поскольку на данном участке действовал эскадрон «D» 22-го полка САС.

Как выразился Кибл, начальство сказало только: «Зато можно с пользой потренироваться». Бойцы становились свидетелями боев в воздухе и время от времени открывали огонь по аргентинским «Скайхокам» и «Миражам», проносившимся мимо при заходе на штурмовку судов на якорной стоянке. Парни готовили себе еду и попеременно сушили обмундирование и ботинки. Но рота «В» все равно потеряла семерых из-за траншейной стопы, да и другим доставалось несладкой жизни. «Наш потенциал потихоньку снижался. – рассказывал Кибл. – «Эйчу», по вполне понятным причинам. не терпелось заняться каким-то настоящим делом. В то время как аргентинцы крушили корабли, десант сидел на месте как вкопанный. Во второй половине четвертого дня «Эйч» без обиняков заявил: «Мы не выигрываем, а проигрываем».

Утром 23 мая 2-й парашютный получил оповещение из 3-й бригады коммандос: батальон, за исключением приблизительно одной роты, которая останется на позициях на горах Суссекс, выступит сегодня ночью для развертывания «крупномасштабного рейда» против расположений аргентинских войск в Дарвине и Гуз-Грине. Несмотря на отчаянное желание оставить горы Суссекс, «Эйч» и его офицеры вовсе не пришли в восторг от предложенного плана. Вести наступление на хорошо укрепленные неприятельские позиции с самого очевидного направления – северного – при лишь минимальной поддержке казалось делом крайне опасным, если не сказать больше. Нельзя ли высадить подразделение или по крайней мере отдельные составляющие по морю и воздуху для атаки с юга? Бригада тут же ответила отказом. Вертолетов для подобного мероприятия не хватало, а использовать десантные катера не представлялось возможным по навигационным соображениям. Во второй половине дня 24 мая рота «D» возглавила длинный марш для обеспечения оставшимся подразделениям батальона позиций у Камилла-Крик-Хауса, расположенного в 11 милях (17,7 км) вниз по дороге[390]390
  Рота «D» майора Филипа Нима включала 10-й, 11-й и 12-й стрелковый выгоды (24, 28 и 26 чел. соответственно), которыми командовали лейтенанты Шон Уэбстер, Кристофер Чарлз Уоддингтон и Джеймс Энтони Барри (последний был офицером Королевского корпуса связистов, приданным 2-му батальону Парашютного полка); вместе с группой управления (ротным штабом) она насчитывала 90 чел. – Прим ред.


[Закрыть]. В 7 часов вечера Крис Кибл и его парни, остававшиеся на Суссексе, хмуро наблюдали, как остальные бойцы 2-го парашютного снимаются с позиций в сгущающихся сумерках. Затем, буквально минуту спустя, из бригады сообщили, что нелетная погода не позволяет своевременно перебросить для поддержки наступления артиллерию. От проведения операции отказались. Успевшая отойти далеко рота «D» зашагала обратно по горам, тогда как другие с мрачным настроением вернулись в траншеи. «Я двадцать лет ждал этого часа, – не скрывая ярости, признавался «Эйч», – а теперь кто-то там в е… й морской пехоте взял и все отменил».

День 26 мая уже перевалил за половину, когда Джоунза опять срочно вызвали в группу «О» бригады. В конце концов 2-й батальон Парашютного полка отправлялся в Гуз-Грин. В те горячие сорок восемь часов бригадир Томпсон вновь пытался убедить Нортвуд по спутниковой связи в целесообразности лишь прикрывать южный выступ. в то время как сосредоточить силы на броске в направлении к Стэнли. Не убедил. Генерал Трант приказал 3-й бригаде коммандос наступать на Гуз-Грин. Некоторые из высокопоставленных офицеров в Англии позднее выражали» полнейшее удивление тем, почему бригадир Томпсон не послал на задание два батальона, но, похоже, они лишь демонстрируют известную истину, что задним умом все крепки. Имевшиеся в распоряжении в Сан-Карлосе разведданные говорили о наличии у аргентинцев на данном участке лишь слабого батальона. выдвижение даже одной-единственной британской части с поддержкой к Гуз-Грину само по себе представлялось крайне трудной задачей, а по мнению Томпсона – совершенно бессмысленным со стратегической точки зрения предприятием. Во второй половине дня на совещании группы «О» в Сан-Карлосе решили на сей раз отправить для выполнения операции 2-й парашютный батальон целиком – примерно 450 бойцов[391]391
  Фактически 2-й батальон Парашютного полка насчитывал 582 чел… из которых 446 числились в пяти боевых ротах (по 90 чел. в стрелковых ротах «A», «В» и «D», 53 в патрульной роте «С» и 123 в роте огневой поддержки), 100 – в штабной роте, 23 – в батальонном штабе и 33 – в подразделении тылового обеспечения. – Прим. ред.


[Закрыть]. То есть предстояло наступление батальонного уровня, однако Томпсон по-прежнему намеревался отвести эту воинскую часть после выполнения задачи. Он слишком сильно нуждался в бойцах для операции на главном направлении, чтобы позволить себе роскошь держать батальон на юге. поддержку 2-му парашютному, по плану, оказывали три 105-мм орудия – всего половина артиллерийской батареи, поскольку перебросить нечто больше на огневые позиции в район» Камилла-Ерик-Хауса с имеющимися в распоряжении вертолетами не представлялось возможным[392]392
  Для огневой поддержки 2-го батальона парашютистов были выделены три «легких орудия» (Light Guns) калибра 4,14 дюйма (105 мм), на каждое из которых имелось по 320 снарядов, и 83 артиллериста (полтора взвода под командой лейтенанта Марка Эвана Уэринга) из 8-й батареи («Альма») 29-го артиллерийского полка коммандос. Эта батарея, возглавляемая майором Энтони («Тони») Джоном Райсом, имела прозвище Black Eight («Черная восьмерка»). Кроме расчетов трех ее пушек, при 2-м парашютном батальоне состояли: саперный разведывательный взвод лейтенанта Клайва Ралфа Ливингстоуна из 59-го отдельного инженерного эскадрона коммандос (20 чел.) и отряд уоррент-офицера 2-го класса Смита из 43-й батареи 32-го полка управляемого оружия Королевской артиллерии (12 чел. с двумя ПЗРК «Блоупайп»). Вместе с этими приданными подразделениями 2-й батальон Парашютного полка представлял собой боевую тактическую группу численностью 697 чел. – Прим. ред.


[Закрыть]. Майк Холройд-Смит, старший артиллерийский офицер 3-й бригады коммандос, намекнул «Эйчу», что может поспособствовать устремлениям Джулиана Томпсона избежать операции по взятию Гуз-Грина, если командование 2-го батальона парашютистов будет настаивать на выделении в поддержку пехоте большего количества стволов. По крайней мере удастся отложить операцию. «Я никогда ничего не откладываю», – коротко отозвался на это «Эйч».

Кибл, правда, запросил какие-нибудь легкие танки вроде «Скорпионов» и «Симитаров» для обеспечения поддержки операции пехоты. Но бензина для них остро не хватало. и – что еще важнее – и штабе сомневались в их способности нормально действовать на такой местности. По тем же причинам отказали и в гусеничных машинах «Вольво», на которых батальон мог хотя бы перевозить тяжелое оружие. Как нетрудно себе представить, минометный взвод был не в состоянии тащить на себе все восемь стволов вместе с боеприпасами. Решили взять всего два, а остальным бойцам предстояло нести мины[393]393
  Во 2-м батальоне Парашютного полка рота огневой поддержки, которой командовал майор Хью Даглас Дженнер (старший брат майора Роджера Дагласа Дженнера), включала противотанковый взвод капитана Питера Кетли (22 чел. и 8 противотанковых ракетных комплексов MILAN), минометный взвод капитана Молдуина Стивена Генри Уорзли-Тонкса (44 чел. и восемь 81-мм минометов, из которых при Гуз-Грине использовались только два), пулеметный взвод лейтенанта Томаса Питера Хьюго Листера (21 чел., 6 универсальных пулеметов), штурмовой пионерный взвод сержанта Белла (24 чел.), приданный пулеметному взводу для переноски боеприпасов, и отделение снайперов сержанта Хеда (12 чел.). Всего в роте насчитывалось 123 чел. – Прим. ред.


[Закрыть]. Однако ВМС гарантировали артиллерийскую поддержку с фрегата «Арроу» – тот один располагал фактически огневой мощью целой батареи 105-мм орудий. С первыми лучами солнца 28-го числа парашютисты могли рассчитывать на помощь «Харриеров». У «Эйча» не осталось времени на отдание официальных приказов до выступления с горы Суссекс. Делать это приходилось во время сосредоточения у Камилла-Крик-Хауса на следующий день. Между тем самым срочным и приоритетным моментом являлись свежие разведданные о противнике на позициях у Дарвина. Подполковнику предстояло провести последние часы перед началом марша батальона на борту корабля десанта «Интрепид», выслушивая донесения дозоров САС, действовавших в районе Дарвина и Гуз-Грина с момента за неделю до начала высадки.

«Эйч» вышел с командного пункта бригады ниже поселка Сан-Карлос вместе со старшим офицером ее штаба, Джоном Честером. «Прошу прощения, полковник, что вам так долго е… ли мозги со всем этим делом», – начал Честер[394]394
  У британцев принято в обиходе, обращаясь к подполковнику или упоминая о нем в разговоре, называть его полковником (colonel вместо lieutenant colonel). – Прим. ред.


[Закрыть]. «Джон, жизнь слишком коротка, чтобы еще беспокоиться о таких вещах», – бросил в ответ «Эйч» и направился к вертолету.

2-й парашютный приступил к выдвижению с горы Суссекс в 8 часов вечера того дня, и снова головной шла рота «D». Бойцы оставили все лишнее и взяли только необходимое для боя. Однако они нагрузились рассчитанными на сорок восемь часов специальными арктическими пайками и тащили на себе буквально тонны дополнительных боеприпасов и иного военного снаряжения, при этом особенно трудно приходилось роте поддержки и медицинскому персоналу. Взвод инженерной разведки из 59-го эскадрона, воинов которого по воздуху доставили на Суссекс для взаимодействия с батальоном, запасся заимствованным и выпрошенным где только можно снаряжением, тогда как их собственное осталось лежать на десантном судне «Сэр Ланселот», с которого высадили всех для обезвреживания неразорвавшейся бомбы.

Бойцы тащились длинными вереницами, то и дело спотыкаясь и проклиная темноту, скалистую почву и дернистый луговик, переходя через ручьи и раскиданные вокруг точно заплатки болотца. «Но то была отличная ночка, – вспоминал Дэр Фаррар-Хокли. – Мы чувствовали, что наконец-то чем-то занялись». Во 2-м парашютном мало размышляли о стратегической ценности наступления на Гуз-Грин. Они знали только, что им дали задание, позволившее оставить горы Суссекс. За два часа хода до Камилла-Крик восточнее колонны стали время от времени падать вражеские снаряды. Воронки, встреченные десантниками на пути их следования, свидетельствовали о том, что в течение ночи аргентинцы били и по этому участку, однако, по счастью, фугасы рвались далеко от батальона. Бойцы смертельно устали, а также понесли одну серьезную потерю: офицер передового поста наведения авиации, пятидесятичетырехлетний скуодрон-лидер из КВВС, которого, как все считали, вообще нельзя было отправлять в такой поход, совершенно выбился из сил. Обязанности его пришлось взять на себя командиру противотанкового взвода, капитану Питеру Кетли.

Около 3 часов пополуночи в небо взлетела красная ракета-рота «D» сигнализировала: Камилла-Крик-Хаус обеспечен. «Эйч» велел всему батальону, за исключением бойцов в боевом охранении, остановиться в постройках и отдохнуть там на протяжении остатка ночи. Четыре сотни измотанных мужчин повалились кто где в комнатах и коридорах заброшенного дома и в окружавших его сараях, дабы подремать и прийти в себя до рассвета, трясясь от холода в отсутствие спальных мешков и даже одеял.

Спустя три часа рассвет позволил установить, что батальон расположился в крайне удачном месте, в этаком углублении, невидимый ни с какой стороны противнику с расстояния более 500 ярдов (457 м). Некоторые офицеры выражали озабоченность крайней скученностью личного состава подразделений на занимаемой позиции, однако «Эйч» пребывал в уверенности относительно безопасности – засечь их визуально неприятель не мог. Командир радовался возможности дать людям как следует отдохнуть днем и высушить одежду перед ночным боем. В какой-то момент парашютисты слушали новостной бюллетень «Всемирной службы» Би-би-си из Лондона и узнали от корреспондента, что 2-й батальон Парашютного полка находится в 5 милях (8 км) от Дарвина (см. след. главу). Известие шокировало, а потом разозлило весь батальон, но больше всех командира. Джоунз тут же приказал батальону как можно шире рассредоточиться и начать окапываться, готовясь к обороне перед лицом налета вражеской авиации или артиллерийского обстрела, каковые считал практически неизбежными. Роберту Фоксу, находившемуся при части корреспонденту Би-би-си, «Эйч» высказал ставшей позднее притчей во языцех угрозу подать в суд на министра обороны, если кто-нибудь из парней погибнет в предстоящей битве. Известно, что аргентинский гарнизон в Дарвине и Гуз-Грине получил рано утром 28 мая подкрепления, переброшенные вертолетами из состава стратегического резерва генерала Менендеса из района горы Кент[395]395
  В действительности первое подкрепление аргентинская оперативно-тактическая группа «Мерседес» получила ближе к полудню 28 мая. В нем числилось 84 чел., объединенных в отряд под командой первого лейтенанта Карлоса Даниэля Эстебана (3-й взвод и небольшая часть 1-го и 2-го выводов стрелковой роты «А» 12-го пехотного полка, ранее располагавшиеся на горе Кент, и остатки боевой команды «Гюэмес», эвакуированные из района Сан-Карлоса). Собранные утром на ипподроме в Порт-Стэнли, эти бойцы в 11.00 получили окончательный приказ погрузиться на транспортные вертолеты армейской авиации (одну «Пуму» и шесть «Ирокезов») и отправиться в Гуз-Грин. Под эскортом двух ударных вертолетов А-109А «Ирундо» отряд Эстебана благополучно долетел до места назначения и высадился в нескольких сотнях метров к югу от Гуз-Грина. Второе подкрепление прибыло к ОТГ «Мерседес» вечером 28-го числа, уже перед самыми сумерками. Это была возглавляемая капитаном Эдуардо Нестором Корсильей боевая команда «Солари» (стрелковая рота «В» 12-го пехотного полка, прозванная «Ла Флорида», всего около 100 чел. под командой первого лейтенанта Игнасио Бенхамина Горрити), которую доставили от горы Кент и высадили южнее Гуз-Грина восемь транспортных вертолетов (одна «Пума», шесть «Ирокезов» и один «Чинук»). – Прим. ред.


[Закрыть]. Бригадир Томпсон и офицеры 2-го парашютного батальона убеждены, что сообщение Би-би-си в тот день оказало непосредственное влияние на ход боя в следующие сутки. Аргентинцы, несомненно, ждали гостей.

Рота «С» заметила готовность противника к атаке, как только попыталась продвинуться и разведать местность[396]396
  Во 2-м батальоне Парашютного полка рота «С», возглавляемая майором Роджером Дагласом Дженнером, являлась патрульной (дозорной) и включала только два взвода – патрульный (капитана Пола Рэймонда Фаррара) и разведывательный (лейтенанта Колина Спенсера Коннора); оба взвода имели в строю по 24 чел., а вся рота, вместе с группой управления, насчитывала 53 чел. – Прим. ред.


[Закрыть]. По британцам открыли огонь, и тем пришлось отказаться от своего намерения. Около полудня дозор южнее Камилла-Крик-Хауса заметил приближавшийся к нему синий «Ленд Ровер». Бойцы подпустили машину к занимаемой позиции и, выпрыгнув как из засады, стремительно бросились к ней. После короткого обмена выстрелами, десантники захватили в плен трех находившихся в автомобиле аргентинских военнослужащих, в том числе одного раненого сержанта, прежде чем те успели воспользоваться рацией. Среди пленных оказался офицер, командовавший разведывательным взводом противника[397]397
  Это был командир взвода разведки 12-го пехотного полка лейтенант Карлос Марсело Моралес, который, как и трое его подчиненных, угодил в плен днем 27 мая; с британской стороны в захвате этих разведчиков участвовали патруль капрала «Таффа» Эванса из разведывательного взвода роты «С» 2-го парашютного батальона и передовая партия наведения авиации, возглавляемая капитаном Питером Кетли (к 14.20 обе команды вернулись вместе с четырьмя пленными аргентинцами в Камилла-Крик-Хаус). – Прим. ред.


[Закрыть]. По полученным от него сведениям получалось, что гарнизон Дарвина куда сильнее и больше, чем слабый батальон, как рассчитывали в бригаде, и усилен в ожидании нападения[398]398
  В действительности перед сражением 28 мая 1982 г. численность всех аргентинских сил, дислоцировавшихся в районе Дарвина и Гуз-Грина, достигала 1093 чел., из которых 643 принадлежали к сухопутным войскам, составлявшим оперативно-тактическую группу «Мерседес» подполковника Итало Анхеля Пьяджи. В штабе, штабной роте и стрелковых ротах «А» и «С» 12-го пехотного полка «Хенераль Хуан Антонио Альварес де Ареналес» насчитывалось 439 военнослужащих (28 офицеров, 72 унтер-офицера и 339 солдат), в стрелковой роте «С» 25-го пехотного полка – 78 (4 офицера, 13 унтер-офицеров и 61 солдат), в 3-м взводе стрелковой роты «С» 8-го пехотного полка «Хенераль Бернардо О'Хиггинс» – 37 (офицер, 5 унтер-офицеров и 31 солдат), в команде 9-й инженерной роты – 11 (унтер-офицер и 10 солдат), в отряде батареи «А» 4-го воздушно-десантного артиллерийского дивизиона – 45 (3 офицера, 7 унтер-офицеров и 35 солдат), в 3-м взводе батареи «В» 601-го дивизиона ПВО – 33 (офицер, 8 унтер-офицеров и 24 солдата). Кроме 7,62-мм универсальных пулеметов FN MAG, имевшихся в пехотных подразделениях, на вооружении ОТГ «Мерседес» находились три 105-мм безоткатные гаубицы «ОТО-Мелара», две зенитные установки спаренных 35-мм пушек (с 2000 снарядов), один 120-мм миномет, два 81-мм миномета и один 12,7-мм пулемет «Браунинг». Основная линия обороны, протянувшаяся поперек перешейка от высоты Дарвин-Хилл до руин Бока-Хауса (по гребню Дарвин-Ридж), была изначально поручена капитану Хорхе Антонио Манресе и его роте «А» 12-го пехотного полка. Эта укрепленная позиция защищала Дарвин и Гуз-Грин от нападения с северной стороны. Разведывательный взвод лейтенанта Карлоса Марсело Моралеса патрулировал и следил за местностью дальше к северу – до Камилла-Крик-Хауса, иногда используя в качестве базы корраль к югу от Бернтсайд-Хауса. Рота «С» 12-го пехотного полка под командой первого лейтенанта Рамона Хосе Дуасо-Фернандеса прикрывала подступы к Гуз-Грину с юга, со стороны острова Лафония, 3-й взвод роты «С» 8-го пехотного полка, возглавляемый суб-лейтенантом Гильермо Рикардо Алиагой, прикрывал побережье залива Салинас, на западной стороне перешейка, а рота «С» 25-го пехотного полка (под командой лейтенанта Роберто Нестора Эстевеса) оставалась в здании школы, находившемся севернее самого поселка Гуз-Грин, к востоку от аэродрома (военной авиабазы «Кондор»). Для замены стрелковой роты «В», развернутой на горе Кент как боевая команда «Солари», подполковник Пьяджи приказал сформировать в качестве резерва сводный взвод, набранный из личного состава штабной роты 12-го пехотного полка. Командование этим взводом принял суб-лейтенант Эрнесто Орландо Пелуффо (заместитель командира взвода огневой поддержки стрелковой роты «А» 12-го полка). Имевшаяся в распоряжении Пьяджи саперная команда из 9-й инженерной роты оборудовала минные поля к югу от развалин Бока-Хауса, на пляже Салинас, у северного края аэродрома и по обе стороны узкого заливчика к северу от школьного здания. Еще одно минное поле было установлено между высотой Миддл-Хилл и гребнем Коронейшн-Ридж. К 27 мая в дислокации подразделений ОТГ «Мерседес» произошли некоторые изменения: стрелковая рота капитана Манресы выдвинулась на север к гребню Коронейшн-Ридж, перекрывавшему перешеек на уровне мыса Коронейшн-Пойнт и высоты Миддл-Хилл, а ее место на главной линии обороны занял сводный взвод суб-лейтенанта Пелуффо (около 40 чел.). Первый лейтенант артиллерии Карлос Альберто Чанампа наметил возможные цели для трех своих гаубиц, которым уже в ночь с 26-го на 27 мая пришлось вступить в дело. Следует также упомянуть, что 27 мая зенитчики суб-лейтенанта Клаудио Оскара Брагини из 3-го взвода батареи «В» 601-го дивизиона ПВО добились успеха при отражении воздушной атаки на Гуз-Грин, предпринятой двумя самолетами британской 1-й эскадрильи КВВС. Огнем своих 35-мм пушек они сбили один «Харриер» GR.3 (бортовой номер XZ988), пилот которого, скуодрон-лидер Боб (Роберт Даглас) Айвсон, сумел катапультироваться и через три дня был подобран вертолетчиками из авиаэскадрильи 3-й бригады коммандос морской пехоты (второй «Харриер», пилотируемый флайт-лейтенантом Марком Хэйром, благополучно вернулся на авианосец «Гермес»). – Прим. ред.


[Закрыть]. «Какого черта тут делала САС?» – зло проворчал «Эйч», необоснованно ругая спецназ. Эскадрон «D» покинул район раньше, чем неприятель перебросил туда подкрепления.