Текст книги "Битва за Фолкленды"

Автор книги: Макс Гастингс

Соавторы: Саймон Дженкинс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 40 страниц)

Более всего в тактическом плане британцы боялись, что аргентинцы начнут посылать в рейды самолеты-бомбардировщики с сопровождением, но ничего подобного так и не случилось. Даже небольшие эскорты для отвлечения внимания пилотов «Харриеров» могли бы заметным образом поднять результативность боевых вылетов вражеской авиации против британцев в Сан-Карлосе. Но аргентинцам, располагавшим только двумя самолетами-заправщиками С-130 «Геркулес», попросту не хватало ресурсов для обслуживания эскортов. Командиры военно-воздушных сил, с ужасом подсчитывая потери, перенаправляли летательные аппараты с их собственных баз на другие аэродромы, дабы не допустить осознания личным составом истинных масштабов урона. Некоторые летательные аппараты с баками, поврежденными зенитным огнем с кораблей, доползали домой только присосавшись к самолету-заправщику. После войны в аргентинских источниках утверждалось, будто бы из всех 223 летательных аппаратов, числившихся на балансе военно-воздушных сил, только восемьдесят одна машина располагала оборудованием для дозаправки в воздухе и боевым радиусом для участия в полетах против британцев в Сан-Карлосе с материка – «Миражи» III и V[366]366
  «Миражами» V здесь названы многоцелевые истребители «Даггер» израильского производства, являвшиеся нелицензионными копиями французских самолетов данного типа. – Прим. ред.


[Закрыть], «Канберры» и некоторые из версий «Скайхока». Аргентинцы признали факт потери 41 процента этих самолетов, действовавших как ударная сила фронтовой авиации, т. е. тридцати четырех машин, что значительно меньше британских подсчетов. Вдобавок к этому «Аэрмакки» и «Пукары» продолжали действовать из Порт-Стэнли и Гуз-Грина. О степени неэффективности британской воздушной блокады говорит то обстоятельство, что между 1 мая и 14 июня аргентинцы доставили на Фолклендские острова 435 тонн грузов и вывезли 264 раненых. По данным по ударной авиации, действовавшей с материка, на протяжении этого же временного отрезка планировались 505 боевых вылетов, выполнялись 445, но засчитаны были 302. Аргентинцы не скрывали глубины своего разочарования в отношении мощи британской ПВО в районе якорной стоянки. С течением времени «Харриеры» все чаще обращали в бегство волны вражеских штурмовиков прежде, чем те успевали приблизиться к островам. Натиск и целеустремленность пилотов противника начали уменьшаться буквально на глазах. Хотя в те времена британцы не осознавали произошедшего в битве перелома.

***

Между тем обстановка на якорной стоянке вызывала озабоченность у британцев. В условиях продолжавшихся противником налетов с воздуха наращивание запасов военных материалов службой тыла шло с удручающей медлительностью. Одни из важнейших и поучительнейших уроков войны состоят в том, что даже самые близкие к реальности учения в мирное время не заставляют службы тыла работать на полную катушку, не показывают того, насколько уязвимы войска на поле боя перед проблемами со снабжением. Движение кораблей только в темное время суток радикальным образом сокращало мощность потока военных грузов, поступавших на сушу. От «концепции дрейфующей службы тыла», о которой договорились на острове Вознесения, прошлось отказаться перед лицом угрозы с воздуха. Корабли с находившимся на них крайне необходимым на берегу снаряжением и прочим имуществом прятались далеко в открытом море. Ночной конвой приводил их обратно только после непростой процедуры обмена сигналами с ударной группой. В ВМС с неприятным удивлением открыли вдруг, что, например, жизненно важные генераторы 3РК «Рэйпир» работают на бензине, а топлива на якорной стоянке и так всегда хронически не хватало. Сложности вновь послужили пищей для роста напряженности между «Гермесом» и бригадой коммандос. Многие морские офицеры в частном порядке или официально вопрошали о том, чем занимается десант. Почему он продолжает сидеть на плацдарме? Почему ВМС ежедневно приходится отражать налеты, в то время как кампания на берегу буксует на месте?

Каждый день бригадир Томпсон проводил много времени на спутниковом терминале в Эйджэкс-Бэй. Прождав соединения несколько часов, он говорил с Нортвудом. В каждой беседе комбригу задавали одни и те же вопросы. Чем он занят? Когда наконец двинется? Томпсон же понимал дело так: его задача оборонять плацдарм и ждать прибытия генерал-майора Мура и 5-й бригады. Однако тем временем приоритеты быстро смещались. Общественное внимание в Британии целиком концентрировалось на битве в воздухе и на море, в каковой на долю Королевских ВМС выпадали столь суровые испытания. Военный кабинет и Нортвуд все в большей степени проявляли нетерпение в отношении отсутствия признаков активности войск, достижений британского оружия, дабы как-то оправдать потерю кораблей и гибель людей. Они считали крайне необходимым для британцев побыстрее взять верх над аргентинцами, причем приступить к этому без промедления. «Испытываем неоправданное давление из Соединенного Королевства, – записал офицер штаба бригады в дневнике 25-го числа. – Они недооценивают фактора угрозы с воздуха и демонстрируют тенденцию не считаться с ней. Довод ВМС в том, что они-де уже получили свое и теперь наша очередь». Томпсон каждый день терпеливо объяснял Нортвуду, что его вертолеты полностью задействованы на перевозке пайков, боеприпасов и оружия и на вывозе пострадавших. Не хватало средств передвижения для наступления на Порт-Стэнли хотя бы силами одного батальона. «И все же я убежден, что нас заставят выступить, невзирая ни на какие доводы», – писал тот же штабной офицер. Но беспокойство проявляли не только в Нортвуде. Многим морским пехотинцам и парашютистам до смерти надоело затянувшееся сидение поблизости от якорной стоянки и участие в качестве зрителей в битве на истощение, победить в которой Вудвард, как помнится, надеялся до высадки десанта на берег. «Мне казалось, что мы должны были наступать и вступить в боевой контакт с противником, – говорил один командир морской пехоты. – В психологическом плане плохо, когда нет соприкосновения. Неправильно, что аргентинцев никто не трогает, если не считать нескольких ударов «Харриеров».

В штаб-квартире бригады среди кустарника близ дома старосты поселка Сан-Карлос, где среди камуфляжных палаток и припаркованных «Вольво» мирно играли дети, бригадир Томпсон 24-го числа созвал командиров частей на группу «О». Пока те потягивали горячий суп из термосов, комбриг убеждал подчиненных обуздать нетерпение. Сначала надо довести до конца разгрузку кораблей и только потом высвобождать вертолеты для переброски живой силы. В данное время, в силу необходимости держать командование в курсе относительно дислокации войск неприятеля, приоритетными являлись разведывательные действия СБС и САС на имеющихся в распоряжении вертолетах. Между тем комбриг сказал офицерам: смотрите на восток, готовьтесь к выступлению в направлении к Порт-Стэнли. Бойцам САС надлежало как можно скорее обеспечить жизненно важные высоты – район горы Кент, чтобы за спецназом последовали главные силы. О Гуз-Грине речь вообще не заходила. Недовольные исходом совещания, но понимавшие затруднения комбрига, командиры разошлись по вертолетам и отправились обратно в расположения подразделений, размышляя, чем бы таким занять личный состав и не дать ему изнывать от безделья.

***

В ту неделю в заливе Сан-Карлос-Уотер происходила странная битва с этаким специфическим характерным для нее ритуалом. Из всех двадцати четырех часов суток шестнадцать приходилось на темное время, когда люди на берегу мало что могли поделать, кроме как спать и говорить. Строгие правила светомаскировки не позволяли ни готовить еду, ни читать, ни работать. В Порт-Сан-Карлосе многие из десантников перебрались в дома в селении и жили там в относительном комфорте. Однако для расположившихся в Эйджекс-Бэй, в поселении Сан-Карлос и на горах Суссекс условия быта отнюдь не отличались изысками. Спали они в чертовски холодных и сырых землянках, радуясь шансу как-нибудь ночью посушить одежду в сарае для стрижки овец. На рассвете каждого дня после традиционного построения – команды «в ружье!» – до того, как окончательно рассеется сумрак утра, в расположении рот раздувались сотни «керосинок», на которых готовился чай и овсянка с яблочными хлопьями.

В каждой воинской части высылались дозоры и выставлялись караулы на господствующих позициях, чтобы днем и ночью просматривать занимаемый ареал. Как-то во второй половине дня бойцы из 40-го отряда коммандос взяли в плен среди скал выше Сан-Карлоса аргентинского морского офицера. Почти не оставалось сомнений в целях его деятельности – он собирал разведданные для предстоящих налетов авиации[367]367
  Этим разведчиком был капитан корвета Данте Хуан Мануэль Камилетти, офицер аргентинской морской пехоты из Амфибийных сил поддержки (Fuerza de Ароуо An6bio), переброшенный из Порт-Стэнли в западную часть острова Восточный Фолкленд вместе с десятью морскими пехотинцами из Амфибийной группировки коммандос (Agrupacion Comandos Anfibios). Доставленные к месту назначения на двух вертолетах «Ирокез», Камилетти и его бойцы были высажены на землю утром 24 мая, вскоре после рассвета, и, продвинувшись к высоте Чата-Хилл, находящейся в 50 км к западу от Порт-Стэнли, устроили там свою базу. Потратив день на безуспешные поиски британских разведывательных патрулей, они ночью достигли высоты Бомбилья-Хилл, однако наблюдения, проводившиеся ими 25 мая, также не принесли положительного результата. Затем Данте Камилетти повел свою группу к холму Монтевидео, рассчитывая использовать его в качестве наблюдательного пункта, но решил вернуться после того, как во время переправы аргентинских коммандос через речку Рио-Сан-Карлос прямо над ними пролетел британский «Харриер». Устроив временную базу на холме Терсер-Корраль, капитан корвета 26 мая разделил свой патруль на две команды и приказал одной из них, возглавляемой суб-офицером Мигелем Анхелем Басуальдо (всего 6 чел.), вернуться назад в Порт-Стэнли с важной информацией (при прохождении через Тил-Инлет один из членов команды Басуальдо, старший капрал Хуан Карраско, был захвачен в плен британцами, тогда как остальные пять морских пехотинцев смогли избежать подобной участи и 30 мая встретились с бойцами 602-й роты аргентинских коммандос). С другой партией, включавшей старшего капрала-санитара Хесуса Альберто Перейру, первого капрала Пабло Альварадо и двух вторых капралов (Омара Алехандро Лопеса и Педро Селестино Верона), Камилетти покинул Терсер-Корраль и двинулся на запад к Монтес-Вердес (Зеленым горам), чтобы оттуда наблюдать за действиями противника вблизи поселка Сан-Карлос. Ночью он разослал своих людей с заданием отслеживать обстановку вокруг британского берегового плацдарма, а сам продолжил марш в одиночестве. На рассвете его обнаружил в укрытии под скалой и взял в плен прочесывающий местность патруль из состава 40-го отряда коммандос. – Прим. ред.


[Закрыть]. Происшествие стало желанным проблеском света во мраке ежедневной рутины – рытья новых окопов для упрочения позиции, сидения за радиопередатчиками, разгрузки пищевого довольствия и боеприпасов. «После первого дня, когда мы поняли, что они нами не интересуются, сложилась какая-то комичная обстановка, – признавался двадцатипятилетний военнослужащий из 45-го отряда коммандос, уроженец Ноттингема по имени Кевин Пристли. – Когда начинались налеты, мы восклицали, кричали друг другу, мол, смотри-смотри, а порой все подразделение вскакивало от волнения. Мы смотрели на часы и говорили: «Пора, пора уже смотреть высший пилотаж». Новости, пойманные в радиосетях по приемнику или услышанные во «Всемирной службе», распространялись от одного бойца к другому. Случайная бутылочка виски или блок сигарет, «перепавшие» с какого-нибудь транспортного судна снабжения, ценились высоко. Никто из бойцов особо не убивался по поводу дискомфорта и холода самих по себе, но стойкое ощущение, будто на протяжении всех тех дней десантники превратились в просто-напросто зрителей великой трагедии, разворачивавшейся там на якорной стоянке, порождало разочарование и скуку. Они радовались точно сумасшедшие, когда взрывался вражеский самолет, и громко ругались, если начинал тонуть корабль. К глубочайшему огорчению служб тыла, отчаянно призывавших беречь боеприпасы, десантники самозабвенно палили из винтовок и пулеметов и задействовали ПЗРК «Блоупайп», если атакующие оказывались более или менее близко.

В отличие от положения в самом конце войны многие солдаты испытывали некое чувство фантастичности происходивших вокруг событий: шоу с горящим британским боевым кораблем, пылающим прямо перед твоими глазами, напоминало этакую войну по телевизору – войну из кинофильма, а не нечто испытанное лично. Только раз на всем протяжении воздушной битвы бойцы на берегу у Сан-Карлоса действительно очутились в роли настоящего объекта налета. С последними мгновениями света в сгущающихся сумерках над селением Сан-Карлос на бреющем вдруг прошла пара «Скайхоков»[368]368
  Вероятно, речь идет об авианалете, предпринятом аргентинцами во второй половине дня 27 мая. В нем участвовали два штурмовика А-4В «Скайхок» из 5-й истребительной авиагруппы (бортовые номера С-207 и С-212, пилоты – капитан Пабло Маркос Рафаэль Карбальо и лейтенант Карлос Альфредо Ринке), принадлежавшие звену с позывным «Покер». Это звено вылетело в 15.00 из Рио-Гальегос в составе трех самолетов, но из-за нехватки топлива третий «Скайхок» (С-239, пилотируемый альфересом Леонардо С. Кармоной) был вынужден в 16.45 вернуться на базу. Остальные две машины, несшие по четыре 500-фунтовые авиабомбы, достигли Сан-Карлоса и сбросили свой смертоносный груз на позиции 40-го отряда коммандос. Получив повреждения от зенитного огня, они в 18.30 возвратились в Рио-Гальегос. – Прим. ред.


[Закрыть]. Словно в замедленной съемке солдаты в страхе наблюдали как приторможенные парашютами бомбы неспешно и с достоинством дрейфуют в направлении позиций 40-го отряда коммандос. И все же от прямых попаданий погибли только двое да еще троих ранило. Случай показал полезность рытья глубоких окопов и недостатки бомб на мягком и топком грунте Фолклендских островов.

Между тем по ту сторону водоема, у поселения Эйджэкс-Бэй, три других «Скайхока» сбросили двенадцать бомб на район МТО бригады, убив шесть человек, ранив двадцать семь и послужив причиной крупного пожара на складе боеприпасов тяжелого оружия 45-го отряда коммандос[369]369
  Вышеописанную бомбовую атаку провели 27 мая самолеты из аргентинского звена с позывным «Труко» (Truco) – два штурмовика А-4В «Скайхок» 5-й ИАГ (бортовые номера С-218 и С-228, пилоты – первый лейтенант Мариано А. Веласко и лейтенант Карлос Э. Оссес), несшие по четыре 500-фунтовые авиабомбы (третий «Скайхок» лейтенанта Фернандо Робледо не принял участия в миссии из-за технических неполадок). Вылетев в 15.30 из Рио-Гальегос, они отбомбились по заброшенному рефрижераторному заводу в Эйджекс-Бэй, где британцы устроили склад боеприпасов, и стали уходить из-под интенсивного зенитно-артиллерийского огня, однако над заливом Сан-Карлос-Уотер самолет первого лейтенанта Веласко, пораженный снарядами 40-мм зенитных пушек «Бофорс» одного из британских десантных кораблей («Интрепида» или «Фирлесса»), получил серьезные повреждения. Примерно в 17.00 пилот поврежденной машины был вынужден катапультироваться вблизи Порт-Хауарда, на Западном Фолкленде, и его «Скайхок» пополнил собой список летательных аппаратов, потерянных аргентинцами в той войне (самого Веласко подобрали через три дня, 1 июня). Оставшийся штурмовик лейтенанта Оссеса благополучно долетел до базы Рио-Гальегос, где приземлился в 18.00. – Прим. ред.


[Закрыть]. За время царства темноты здоровые занимались разгребанием завалов и доставкой найденных там раненых на пункт первой помощи, на территории которого тоже находились две неразорвавшиеся бомбы, в то время как вокруг взрывались минометные гранаты, ракеты MILAN и боеприпасы для ручного огнестрельного оружия. Крайне обеспокоенный бригадир Томпсон посетил данный ареал. Весь план действий бригады строился на функционировании плавучей службы тыла. Но налеты вражеской авиации вынудили морскую пехоту устроить огромный склад в Эйджэкс-Бэй, кото-рый, однако, оказался удручающее уязвимым перед лицом все тех же атак авиации. Куда было деваться? Таковой вопрос задавал себе в отчаянии Томпсон. Он знал ответ – никуда. Сухопутным силам крайне повезло, что противник, нагнав шороху на британцев, больше Эйджэкс-Бэй не атаковал.

Как ни парадоксально, командам кораблей жизнь на протяжении большинства из двадцати четырех часов каждых суток казалась куда более комфортабельной и безопасной, чем для бойцов на берегу. Попивая джин в теплой кают-компании в предвкушении как всегда превосходного на Королевском военно-морском флоте ужина, кучка офицеров откровенно обсуждала события истекшего дня и прикидывала шансы пережить завтрашний. Очутившись в одиночестве в каютах, усталые командиры кораблей докладывали казавшейся нескончаемой процессии ведомственных начальников о состоянии машины, расходе боеприпасов и положении со снабжением. Успеют ли они сделать ночной рейд для пополнения запасов в море и своевременно вернуться в район боевого патрулирования, дабы быть наготове, когда рассветет? Какие там известия принесут о бравом матросе Смите или Джоунзе, лежащем раненым в лазарете в селении Эйджэкс-Бэй или на борту госпитального судна «Уганда»? Можно ли как-то усилить установку «Бофорс»? Или лучше бросить все силы на починку доставляющего хлопоты кормового конденсатора, водоприемник которого забивают настырные водоросли? У старших офицеров на воде оставалось куда меньше времени на сон, чем у коллег с берега, поскольку свет горел, а люди в часы ночного мрака трудились с той же отдачей, как и днем. Порою ночью даже те, кто урывал часик-другой сна на своей койке, просыпались от лязга «свайного молота» по корпусу судна – то взрывались в воде «пугала», предназначенные для противодействия возможным проискам со стороны вражеских диверсантов-аквалангистов. На протяжении всей войны команды несли усиленную боевую вахту – шесть часов на посту и шесть на отдыхе, если, конечно, не приходилось подниматься по тревоге и бежать к оружию. Более всех доставалось связистам. На корабле управления «Фирлесс» за период войны было принято и отправлено 100 000 сообщений – всего миллион в размноженном виде. По подсчетам одного офицера, за тот же промежуток времени на мостик поступило около 5000 вызовов.

Бойцы поднимались задолго до утра, завтракали как следует до боевой тревоги все манипуляции на камбузе прекращались, а все стулья и свободные предметы закреплялись. Когда выход на посты по тревоге стал обычным делом, на многих кораблях она объявлялась с помощью громкоговорителя, а не пронзительным гудком. Голос в динамике не так действовал на нервы, как душераздирающий вой сирены. Даже и в темноте большинство личного состава не трудились снимать белые огнезащитные накидки, но на отдыхе и за едой отбрасывали капюшоны за спину, а с рассветом попросту натягивали на голову и надевали рукавицы. Затем капитаны выступали с ежедневным утренним обращением к командам судов. «С добрым утром, – так обычно начинал Джереми Ларкен с «Фирлесса» свое типичное приветствие. Повсюду на судне более тысячи военнослужащих, многие из которых за целый день не видели естественного света, напрягали слух, дабы уловить голос командира среди урчания вентиляторов и сопения кондиционеров, рокота машины и постоянного движения – звука каких-то команд, звонков телефонов и топота ног снующих туда и сюда людей. – Денек довольно пасмурный, хотя и не настолько, насколько бы нам того желалось. Мне бы хотелось предупредить как команду корабля, так и наших гостей о том, насколько громкий звук производит бомба, когда взрывается в воде. От этого «кашляет» система вентиляции, из переборок вылетают заглушки и уплотнения, ну и так далее. Я просто настраиваю вас на возможность чего-нибудь такого, чтобы вы, когда услышите большой бум, не думали, будто наступает конец света…»

В кают-компании около динамиков гурьбой толпились летчики. Помощник командира эвакуированного LSL тыкал в клавиши пианино, точно подбирая какую-то непонятную мелодию. Кэптен Ларкен продолжал описывать ситуацию и давать ориентировку на день: «… «Бродсуорд» будет сегодня заводилой, а «Плимут» – голкипером. «Рэйпир» нынче в отличной форме, у нее ушки на макушке, а посему будем надеяться на хороший денек…»

Когда над полем боя забрезжил рассвет, над местом последнего пристанища «Энтилоуп» продрейфовала маленькая желтая спасательная шлюпка. Верхние настройки каждого боевого корабля напоминали установки для съемок некой эпической батальной кинодрамы о сражении в Атлантике. Молодые бойцы с суровыми лицами стояли за листами железа и мешками с песком у пулеметов в рукавицах, шапочках-«балаклавах» и касках. «Все сетуют на современную молодежь, – сказал как-то утром капитан «Арроу». – Пошли бы и посмотрели на этих парней». При этом он указал на семнадцати– и восемнадцатилетних стрелков «Эрликонов» на крыльях мостика. Данное справедливое замечание всего лишь в тысячный раз в истории доказывало, что даже молодые люди, когда на них возлагалась большая ответственность, почти всегда превосходно справлялись с задачами. В тот самый момент испытания для британцев те, кто постарше, искренне радовались, когда видели, как хорошо знали дело вчерашние подростки. Людьми помоложе, как и всегда, руководило чувство верности товарищам, кораблям и частям, оно доминировало в их мыслях и отражалось на поведении в бою.

«Я полагаю, что боевой дух скорее повышается, нежели снижается, – высказывал мнение военврач в ранге лейтенанта Королевских ВМС с фрегата «Арроу» утром 25-го числа. – Люди становятся злее, делаются более агрессивными по отношению к неприятелю». Главный старшина флота, находившийся на боевом посту в команде по борьбе за живучесть корабля, говорил: «После 1945 г. была одна теория. Теперь же мы жили реальностью, а будут делаться ошибки, преподаваться уроки, все так, как в последний раз. Парни малость боялись из-за потерь. Дело не в кораблях – их можно заменить. Дело в людях». Затем прозвучала первая боевая тревога дня, а командир по трансляции напутствовал команду корабля: «Не забудьте, ребята, когда они явятся, надо задать им трепку». Война полна клише, поскольку только клише могут подходить к драматическому действу в определенные острые моменты.

***

На 25 мая в Аргентине приходится главный праздник страны. Британцы с самого начала знали, что противник постарается из кожи вон вылезти, но достойно отметить дату. Но когда закружились над кораблями волны вражеских самолетов, ПВО отозвалась на вызов неприятеля вполне достойным образом. Два «Миража», преследуемые «Харриерами» и изгоняемые из Фолклендского пролива, были сбиты ракетами «Си Дарт» с «Ковентри», которому в тот раз выпало дежурить в пикете с «Бродсуордом». «Ковентри» позднее записал себе на счет третий летательный аппарат, на другой претендовал расчет ЗРК «Рэйпир», а еще на один – зенитчики «Ярмута»[370]370
  Жертвой ракеты «Си Дарт» стал штурмовик А-4В «Скайхок» из 5-й ИАГ (бортовой номер С-244, пилот – капитан Уго Анхель Дел Валье Палавер), принадлежавший к первой секции звена с позывным «Марте» (Marte). Вместе со «Скайхоком» лейтенанта Даниэля Эдуардо Гальвеса (С-250) он в 8.00 покинул авиабазу Рио-Гальегос и в 9.00, пролетая над Дарвином, получил повреждения от «дружеского огня» с земли (в результате пилоты «Скайхоков» приняли Дарвин за Порт-Сан-Карлос, после чего Палавер сбросил бомбы и обстрелял из пушек судно, стоявшее у пристани, а Гальвес атаковал группу домов (при этом аргентинские зенитные орудия молчали, так как их расчеты разобрались в ситуации, но пехотинцы продолжали вести по самолетам огонь из стрелкового оружия). Оставшись без авиабомб, оба «Скайхока» вернулись в Фолклендский пролив и затем взяли курс на северо-запад, однако в 9.30 штурмовик капитана Палавера был сбит севернее острова Пеббл зенитной управляемой ракетой «Си Дарт», выпущенной с эсминца УРО «Ковентри» (пилот погиб). Самолет лейтенанта Гальвеса в 11.00 возвратился в Рио-Гальегос. Вторым летательным аппаратом ВВС Аргентины, сбитым в тот день при помощи 3РК «Си Дарт», оказался штурмовик А-4С «Скайхок» 4-й ИАГ (бортовой номер С-304, пилот – капитан Хорхе Освальдо Гарсия), который в 11.03 вылетел из Сан-Хулиана в составе звена «Торо» (Toro, «Бык»), включавшего четыре «Скайхока» (пилотами трех других машин, имевших бортовые номера С-319, С-312 и С-302, были соответственно лейтенант Рикардо Лусеро, лейтенант Даниэль Альберто Пареди и альферес Херардо Гильермо Исаак). В 12.25 эти самолеты, оснащенные 500-фунтовыми бомбами, достигли залива Сан-Карлос и произвели под сильным огнем средств ПВО атаку на британские военные суда. При этом «Скайхок» лейтенанта Лусеро, избравшего своей целью десантный корабль «Фирлесс», был сбит либо зенитной ракетой, выпущенной с земли (на его поражение претендуют ЗРК «Рэйпир» и ПЗРК «Блоупайп»), либо ЗУР «Си Кэт» с эсминца «Ярмут». Удачно катапультировавшегося пилота подобрали британские моряки с «Фирлесса». Остальные три штурмовика атаковали фрегат типа 21 (по-видимому, «Эйвенджер»). Самолет капитана Гарсии, лидера звена «Торо», был поврежден зенитным огнем и на обратном пути, в 12.45, сбит к северо-востоку от острова Пеббл ракетой «Си Дарт» с эсминца «Ковентри». Гарсия смог катапультироваться в воду, но не выжил (аргентинские спасатели не смогли его найти). – Прим. ред.


[Закрыть]. Боевой дух у бойцов на якорной стоянке воспарил в небеса.

Затем аргентинцы нанесли самый болезненный двойной удар за все время кампании. В 2 часа пополудни команда расположившегося на обычной позиции к северу от острова Пеббл эсминца «Ковентри» пребывала в отличном настроении после уничтожения трех[371]371
  На самом деле двух. – Прим. ред.


[Закрыть] летательных аппаратов противника – вполне похвальное достижение для установки «Си Дарт». Командир судна, элегантный и энергичный кэптен Дэйвид Харт-Дайк, обсуждал мысль о целесообразности оставить данный ареал после достигнутого успеха, чтобы избежать риска сделаться мишенью целенаправленной атаки, однако решил пока ничего не менять. Он и команда испытывали подъем из-за утренней удачи и надеялись записать себе на счет новые победы. Когда прозвучал сигнал о приближении вражеской авиации, капитан объявил тревогу и все заняли боевые посты. «Ковентри», сопровождаемый примерно в полумиле (926 м) за кормой «Бродсуордом», шел на маршевых двигателях «Тайн» со скоростью 12 узлов, но начал разгоняться. Только система наведения «Си Дарт» засекла цель, как тотчас же потеряла ее. «Да где же они, черт их подери? – вопрошал Харт-Дайк, сидевший на высоком стуле в оперативной рубке, пристально вглядываясь в экран радиолокатора перед собой. – Не вижу я их». Затем появились два «Скайхока», двигавшиеся со стороны острова Пеббл на высоте корабельной палубы[372]372
  Эти два аргентинских штурмовика А-4В «Скайхок» 5-й ИАГ (бортовые номера С-225 и С-214), пилотируемые капитаном Маркосом Карбальо и лейтенантом Карлосом Ринке, принадлежали к звену с позывным «Вулькано» (Vulcano), третий самолет которого (альфереса Леонардо Карманы) по техническим причинам не смог принять участие в миссии. Вылетев из Рио-Гальегос в 14.00, они предприняли воздушную атаку на британские корабли в 15.20. – Прим. ред.


[Закрыть]. Весь арсенал автоматического оружия на эсминце загрохотал разом в ответ на пушечный огонь «Скайхоков». Самолеты словно бы дрогнули от огня «Ковентри» и вильнули в сторону – в направлении «Бродсуорда».

На фрегате включили «Си Вулф». Компьютер установки проанализировал приближавшиеся мишени, находившиеся слишком близко друг к другу для точного распознавания одной, приступил к вычислениям и выбору объекта для поражения, но… нашел задачу слишком сложной для электронного решения. Ракетный комплекс попросту выключился. Команда «Бродсуорда» дружно распласталась на палубе, только зенитчики остервенело били из всех стволов. Как замороженные, все ждали неизбежного. Потом в области кормы раздалось громкое «Бамц!». Одна-единственная бомба ударила с правого борта корабля и рикошетом отскочила в полетную палубу, уничтожив вертолет «Линкс», но не взорвавшись[373]373
  Не нанеся фрегату «Бродсуорд» сколько-нибудь серьезных повреждений, аргентинские «Скайхоки» капитана Карбальо и лейтенанта Ринке в 17.00 вернулись на свою базу в Рио-Гальегос. – Прим. ред.


[Закрыть].

При заходе второй пары «Скайхоков» «Си Вулф» принял-таки решение о том, кого атаковать[374]374
  Эта пара штурмовиков А-4В «Скайхок» 5-й ИАГ (бортовые номера С-212 и С-207, пилоты – первый лейтенант Мариано Анхель Веласко и альферес Хорхе Нельсон Баррионуэво) составляла секцию звена «Сеус» (Zeus, «Зевс»), вылетевшего на боевое задание из Рио-Гальегос в 14.00. Третий самолет звена (С-204 лейтенанта Карлоса Энрике Оссеса) повернул назад после 240 морских миль (444,5 км) полета и не участвовал в атаке, проведенной в 15.20 «Скайхоками» № 1 и № 2. – Прим. ред.


[Закрыть]. Однако к полному разочарованию наводчика, когда тот приготовился произвести запуск, «Ковентри» очутился перед носом «Бродсуорда». Харт-Дайк отдал приказ о резком повороте на правый борт, чтобы сделать корабль наиболее неудобной мишенью для атакующего штурмовика, и ожидал маневра со стороны «Бродсуорда». Стрелять из установки «Си Вулф» оказалось невозможно.

Тем временем «Си Дарт» сделала выбор, пошла к цели, но… не попала в нее. 4,5-дюймовая пушка «Ковентри» палила без остановки, и все автоматическое оружие тоже было введено в действие. «Скайхоки» успешно отбомбились слева с носа эсминца[375]375
  Проведя успешную атаку на эсминец «Ковентри», оба штурмовика секции «Цейс» возвратились в 16.21 на авиабазу Рио-Гальегос. – Прим. ред.


[Закрыть]. Из четырех сброшенных 1000-фунтовых бомб одна упала за кормой, остальные пробили левый борт, пролетели глубоко в чрево корабля и взорвались, нанеся ему смертельную рану. Когда на короткое время потерявший сознание Харт-Дайк пришел в себя, вокруг валялись обломки и валил черный дым. Одна бомба взорвалась прямо под оперативной рубкой со стороны кормы, убив на месте девять человек в машинном отделении и посеяв хаос в помещениях выше. «Всюду вокруг я видел людей в огне, горевших точно свечки», – вспоминал Харт-Дайк. Ему сильно опалило лицо, а на руках виднелась лишенная кожи плоть. Поначалу он думал выбраться через левую сторону, но об этом не могло быть и речи. Левого борта не существовало. Он оказался в веренице людей, бросавшихся из стороны в сторону в поисках выхода. Кэптену на миг вспомнились дом, дети и жена. Затем он кое-как вышел из двери с правого борта и по изогнутой и переломанной лестнице поднялся на мостик. Всюду горело и поднимался густой черный дым. Харт-Дайк как-то добрался до левого крыла мостика и опустился на четвереньки – так было легче дышать. Он спросил, действует ли главная внутренняя система оповещения. Она не работала. Кэптен приказал помощнику по вооружению, лейтенант-коммандеру О'Коннеллу: «Разверните корабль и полным ходом на восток». «Слушаюсь, сэр», – тут же отозвался О'Коннелл и помчался исполнять распоряжение капитана, но когда в сознании у Харт-Дайка несколько прояснилось, он понял, насколько нелепый приказ отдал. Корабль уже сильно кренился на левый борт, машина стояла, электричество отключилось.

Хотя и с трудом, кэптен перебрался на правый борт и увидел команду, уже покидающую судно – парни помогали друг другу надеть «одноразовые» костюмы и без лишних слов грузились на спасательные плоты. Никто не кричал, не вопил. Харт-Дайк сделал несколько шагов по все круче кренящемуся борту корабля, шагнул вниз и очутился в воде. На протяжении путешествия на юг один старшина как-то подошел к нему и подарил открытку с текстом молитвы Святого Иосифа, пообещав кэптену, что если тот будет иметь ее при себе, вернется домой целый и невредимый. И вот теперь черного от гари и обожженного его вытаскивал на спасательный плот все тот же старшина Берк, не без удовлетворения проговаривавший: «Вот видите, сэр, она действует». Но к своему ужасу, они заметили, что плот тянет к кораблю. Они буквально проехались по еще не остывшему стволу 4,5-дюймового орудия, и в конечном счете плот продырявил кончик ракеты «Си Дарт» на пусковой установке. Харт-Дайк вновь очутился в воде, а многие его матросы карабкались по корпусу гибнущего эсминца и цеплялись за надстройки. Затем над головами начали появляться вертолеты. Все имевшиеся в распоряжении вертолеты «Си Кинг> и «Уэссекс» перенаправили из Сан-Карлоса к месту дислокации «Ковентри». Некоторые из членов экипажей на лебедках спускались в воду спасать раненых. Одна машина села на раскаленный докрасна корпус «Ковентри», чтобы подобрать больше людей. Члены команды Харт-Дайка помогли капитану взобраться в «Уэссекс», высадивший его затем на «Бродсуорде». Всего удалось спасти 283 чел. Девятнадцать – погибли. В ванне в каюте командира «Бродсуорда» – верх комфорта, даже роскоши по меркам фрегатов типа 22 и предмет постоянных шуток на флоте – Харт-Дайк неожиданно осознал, как жутко промерз. Ноги посинели. Члены команды фрегата раздевали и купали в ванне всех уцелевших, прежде чем перенаправить на снабженческое судно «Форт-Остин» для предстоящего им в итоге путешествия в Британию. На кораблях на якорной стоянке у Сан-Карлоса оказывалось все больше – слишком много – потерпевших кораблекрушение моряков. Утрата «Ковентри», третьего выведенного из строя эсминца ПВО типа 42, стала чувствительным ударом для соединения, в немалой степени и по причине возникновения изрядных сомнений в эффективности ракетных систем флота. Холод создавал огромные затруднения для наводчиков, которые оказывались подчас неспособными проследить за движением ракеты, ибо яркое пятно от горящего топлива скрывала конденсированная на дисплее влага. Как «Си Дарт», так и «Си Вулф» сбивали вражеские самолеты, но, похоже, никак не могли претендовать на звание действительно эффективного средства защиты даже для вооруженных ими кораблей, не говоря уж о всем оперативном соединении. А ведь аргентинцы еще не закончили с атаками в тот день.

***

Адмирал Вудвард никогда не сомневался, что аргентинцы постараются воспользоваться любой возможностью возобновить налеты на авианосную группу с применением «Экзосет», и он ничуть не ошибся. Противник верно рассудил, что основная сила оборонительного прикрытия вокруг британской ударной группы сосредоточивалась на западном фланге, ближе всего к материку. 25 мая два «Супер-Этандара» из второй штурмовой эскадрильи взмыли в небо с авиабазы Рио-Гальегос и отправились на север, дозаправились в небе от других «Этандаров» и приступили к поиску жизненно важных мишеней – «Инвинсибла» и «Гермеса»[376]376
  На самом деле пара аргентинских «Супер-Этандаров», составлявшая секцию с позывным «Мина» (Mina), вылетела в 14.34 не из Рио-Гальегос, а из Рио-Гранде, где базировались тогда самолеты 2-й штурмовой эскадрильи ВМА. Взяв курс на северо-восток, эти два штурмовика (бортовые номера 3-А-203 и 3-А-204, пилоты – капитан корвета Роберто Курилович и лейтенант фрегата Хулио Эктор Матео Барраса) в 15.45 провели скрытную дозаправку в воздухе, но не от других «Супер-Этандаров», а от летающего танкера КС-130. – Прим. ред.


[Закрыть]. Задание было весьма важным, поскольку самолеты несли две из всего трех оставшихся у аргентинцев авиационных «Экзосет». Похоже, отчаянные усилия, предпринятые с целью приобретения в ходе войны новых ракет, провалились. Аргентинцы не сумели найти на рынке хотя бы съемных топливных баков, которых им хронически не хватало. В 110 милях (203,7 км) к северу-северо-востоку от Фолклендских островов «Этандары» развернулись на юг. Их РЛС позволили быстро установить местонахождение ударной группы, расположенной в 70 милях (129,6 км) на северо-востоке от островов.

Противник находился еще на расстоянии около 30 миль (55,5 км) к северу, когда его приближение засекла РЛС 992 фрегата типа 21 «Эмбюскейд», о чем с судна немедленно уведомили командование соединения. Судьба одной из двух ракет так никогда и не была установлена, но несколько человек с мостика «Эмбюскейда» видели дымовой след второй «Экзосет» и красное сияние в области выхлопного сопла. Корабль открыл огонь из 4,5-дюймового орудия, «Эрликонов» и пулеметов общего назначения. А кроме того, с каждого британского боевого корабля выпустили заряды радиолокационных помех – в обиходе, «соломы». Как считается, экипаж вертолета «Линкс» применил активную ловушку.

Но у 13 000-тонного контейнеровоза «Атлантик Конвейор», расположенного примерно в двух милях (3,7 км) с правого борта от «Эмбюскейда», никакой «соломы» не имелось. Ракета довольно резко сменила курс в середине полета, устремившись в сторону от военных кораблей – в том числе и от «Инвинсибла» – и ударила в надстройки «Конвейера» с левого борта[377]377
  «Супер-Этандары» капитана корвета Куриловича и лейтенанта фрегата Баррасы произвели пуск двух ракет «Экзосет» в 16.20 (по другим источникам – в 16.32) с дистанции 48 км от цели, которую аргентинские пилоты идентифицировали как авианосец «Гермес». Из-за выпущенных британцами дипольных отражателей и тепловых ловушек головки обеих ракет потеряли цель. «Экзосеты» легли в галс, но затем одна из них нашла и поразила контейнеровоз «Атлантик Конвейор», находившийся в 5–6 км от первоначального объекта атаки. Позже аргентинцы стали утверждать, что именно это грузовое судно, а не авианосец, являлось главной целью их заранее спланированной акции. Возвращаясь на базу, «Супер-Этандары» секции «Мина» в 16.50 снова дозаправились в воздухе от КС-130 и без всяких проблем вернулись в Рио-Гранде. – Прим. ред.


[Закрыть]. Прогремел взрыв и тут же разгорелся страшный пожар. С «Эмбюскейда» спустили на воду баркас и вместе с тремя другими фрегатами поспешили на сближение с терпящим бедствие судном для снятия уцелевших. Жизненно важный груз корабля в виде «Харриеров» переправили на авианосцы неделей раньше. Однако на контейнеровозе по-прежнему оставались десять вертолетов «Уэссекс» и четыре огромных «Чинука», равно как и палаточное имущество для всего десанта. На один из «Чинуков» успели к тому времени установить винт и по просто-таки исключительному везению летательный аппарат поднялся в воздух. По плану, «Конвейеру» как раз в следующую ночь предстояло следовать к Сан-Карлосу и разгрузиться там. Однако не прошло и часа после взрыва «Экзосет», как вертолеты на корабле, на которые возлагались все надежды британцев на прорыв с берегового плацдарма, превратились в пылающие обломки. Множество моряков и технического персонала КВВС попрыгали за борт и погрузились на спасательные плоты и в шлюпки. Одним из последних корабль покинул капитан, поразительно яркий человек, морской волк по имени Иэн Норт, столь любимый всеми «Кэптен Бердс-Ай»[378]378
  Прозвище «Кэптен Бердс-Ай» («Captain Birdseye») можно интерпретировать как «Орлиный глаз» – образ «классического» морского капитана с бородой и отеческим взглядом, изображенный на этикетке морепродуктов. – Прим. пер.


[Закрыть]. Он подплыл к одному спасательному плоту в оранжевом «одноразовом» спасательном костюме, но плот был уже переполнен. В сгущавшихся сумерках Норт отправился в направлении следующего. Больше его никто никогда не видел. Как и еще одиннадцать человек. Потеря «Чинуков», способных перевозить каждый разом восемьдесят бойцов, стала крайне болезненным ударом по стратегическим планам кампании британцев и еще одной пощечиной Королевским ВМС[379]379
  Авторы забыли отметить, что британский контейнеровоз «Атлантик Конвейор», пораженный аргентинской ракетой «Экзосет» 25 мая 1982 г., затонул только 30 мая, унося на дно шесть вертолетов «Уэссекс» HU.5 из 848-й эскадрильи ВМА (бортовые номера XS480, XS495, XS499, XS512, ХТ476 и ХТ483), один вертолет «Линкс» HAS.2 иэ 815-й эскадрильи ВМА (номер XZ700) и три вертолета «Чинук» НС.1 из 18-й эскадрильи КВВС (номера ZA706, ZA716 и ZA719). – Прим. ред.


[Закрыть]. С тех пор авианосцы Вудварда редко приближались к Сан-Карлосу ближе чем на 200 миль (370 км). Продолжительность БП в воздухе силами «Харриеров» сократилась из расчета на машину еще больше.

Только пользуясь возможностью оглянуться на прошлое и принимая во внимание тяжелые раздумья у командования и рядовых на флоте, можно предположить, будто Вудвард и команды судов его соединения видели в 25 мая некий поворотный пункт войны на море. Но так или иначе с тех пор, за единственным исключением 8 июня, аргентинские военно-воздушные силы осмеливались лишь «покусывать» британские корабли. Одна треть штурмового парка погибла, а с ними и многие лучшие летчики. Точь-в-точь, как немцы при вторжении на Крит в 1941 г., вот-вот собиравшиеся отказаться от продолжения операции и неожиданно обнаружившие, что отступают британцы[380]380
  Речь идет о воздушно-десантной операции «Меркурий» 20–31 мая 1941 г., когда немцам, хотя и с чувствительными потерями, удалось высадиться на Крите и захватить этот остров, несмотря на численное превосходство его защитников – британских, австралийских, новозеландских и греческих войск. – Прим. ред.


[Закрыть], командование оперативного соединения начало медленно осознавать: пусть полученные ею раны болезненны, противнику досталось и того больше. Естественно, британцы понимали, что иногда везет, а иногда нет: так, в сутки их захода на высадку десанта в Сан-Карлосе погода подарила им бесценное преимущество. Однако в следующую неделю небо было необычайно чистым для этого времени года в Южной Атлантике. Соответственно в данной ситуации выигрывали неприятельские пилоты. Если бы в жизненно важные первые несколько суток высадки небо покрывали густые облака, британцам, возможно, удалось бы добиться победы на Фолклендах, заплатив лишь малую толику действительной цены. Между тем им на руку играло одно очень важное обстоятельство – бомбы противника редко взрывались. Совершенно не подлежит сомнению тот факт, что страх перед «Си Дарт» заставлял летчиков заходить на штурмовку на бреющем. Однако аргентинцам было бы достаточно чуть-чуть подработать детонаторы в бомбах, как те стали бы срабатывать при соприкосновении с целью. Позднее аргентинцы к своей немалой досаде узнали, что американские производители бомб располагали соответствующими инструкциями по улучшению качества их действия, однако не предоставили документацию покупателю из-за введенного США эмбарго. Аргентинцы рассматривали право получить данные сведения как часть пакета послепродажного обслуживания.