Текст книги "Русские инородные сказки - 5"

Автор книги: Макс Фрай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

До работы

– Эй, насчет зарплаты никто ничего не слышал? – взлетев по ступенькам в курилку, спрашивает крохотная барышня.

– Размечталась, – поднося ей зажигалку, ехидно отвечает мрачный тип очень больших размеров.

Малявка вздыхает и пинает ступеньку. Той хоть бы что, разумеется. Мрачный мрачно смотрит в окно. Там уже почти совсем стемнело, город затянулся яркой сеткой фонарей.

Третий – высоченный, ужасающе худой и ужасающе болтливый дядя – свистящим шепотом тут же начинает вспоминать былые времена, когда он работал в одном славном местечке, где зарплату давали вовремя и всегда большую. Его никто не слушает.

– Слушай, отдай тогда мои гонорары ему, ладно? – В дыму образовывается четвертый, несколько дерганый типчик с лошадиным лицом. В руках у него телефонная трубка. – А я завтра залечу и заберу. Ага? Ага. Вот и ладушки. – Дерганый отключает мобилу и, обрушившись на ступеньки, достает сигареты.

– Вот везучий, – говорит Малявка. – Гонорары у него. И когда успевает только?

Дерганый подмигивает левым глазом.

– Время не умеешь рассчитывать, э?

– Не умею. – Малявка самокритично качает головой, потом показывает Дерганому язык. – Зато тебя здесь не найдешь никогда. Не боишься, что уволят?

Дерганый ржет, словно услышал хорошую шутку.

– Уволят меня, ха! А кого на мое место возьмут? С такими-то условиями. Не смеши!

– И то верно, – кивает Малявка.

– Ну да, – подхватывает Мрачный, не отрываясь от вида за окном, – таких дураков еще поискать.

Еще какое-то время они обсуждают собственную глупость, вредность начальства и гадство жизни вообще. Худой фоном вспоминает всех безусловных козлов, на которых ему удалось поработать за свою долгую жизнь. Как раз когда он добирается до какого-то дикого араба, который не желал обеспечивать нормальные рабочие места («В кабинетах места было не больше, чем в кувшине!»), на лестничную площадку выплывает миленькая, худенькая до полупрозрачности секретарша и певучим голоском приглашает «дорогих граждан тунеядцев» пройти на планерку.

* * *

– Итак… – Босс исполнен важности, так что даже чуть-чуть парит над своим креслом. – Начнем, пожалуй.

– Ты, – тыкает он пальцем в Малявку, – пойдешь в ночной детсад, там сегодня воспитательница собирается страшную сказку читать, поможешь. Только смотри не переусердствуй как в прошлый раз, когда половина ясельной группы энурезом страдать начала. Там, – Босс еще раз вздымает палец, но уже в потолок, – меня за это уже дрючили. Повторится, сама отдуваться пойдешь, поняла?

Малявка смиренно опускает глаза, всем своим видом показывая, что, разумеется, поняла и, разумеется, не повторится.

– Та-а-ак… – тянет Босс. Он смотрит в записи, шевелит толстыми губами, просчитывает что-то.

– Что ты там натворила? – наклонившись к Малявке так, что чуть не падает со стула, шепчет Дерганый. Она хихикает и машет ладонью, мол, потом расскажу.

– Ты… – Босс снова вытягивает указательный, а заодно и голову, пытаясь разглядеть почти растворившегося в темном углу Мрачного. – Придется попотеть. Вечеринка с галлюциногенами. С этими как раз можешь не церемониться. Народец крепкий, тупой, нервы стальные. Так что давай уж, постарайся, запугай их там до полусмерти. Ну да не мне ж тебя учить, честное слово!

Мрачный кивает. Он и правда профессионал, добрая половина городского дурдома – его работа.

Устроившемуся прямо под плакатом с криво напечатанным девизом «Не быть, но казаться» Худому достается спиритический сеанс в доме для престарелых. Вызывать, как донесла разведка, собираются не кого иного, как самого Гоголя. Можно подумать, ничего лучше не придумали. Получив задание, Худой радостно потирает ладони и начинает ерзать на стуле. Наверняка вспомнил очередную историю из своего бурного прошлого. Может, даже про самого Николай Васильича.

Дерганого Босс отправляет в морг – изучать анатомию вместе с двумя ботаникам из мединститута. Дерганый отлично умеет ладить с молодежью. Чтобы начали озираться на каждый шорох, но ни до физических, ни до особенно сильных психологических проблем не дошло.

Остальные тоже получают свою порцию работы: кому-то тоже придется сегодня маскироваться под исторических личностей и усопших родственников, кого-то отправляют отбывать повинность на кладбище (унылая работенка, надо сказать), кого-то бдеть в разрушенной церкви. Оставленные легкомысленными родителями дети, две компании мелкотравчатых сатанистов и одна – девиц, вдруг решивших среди октября погадать на суженого, поэты и мистики всех сортов… никто сегодня без присмотра не останется. Впрочем, как и обычно.

– Вопросы? – спрашивает Босс.

– Да! – пищит со своего места Малявка.

Босс удивленно задирает левую бровь. Считается, что его люди вопросов по поводу текучки задавать не должны.

– А зарплату нам когда дадут? – невинным голосом интересуется нарушительница ритуала.

– Зарплату? – Босс явно недоволен этим вопросом. – А вы на нее наработали, хотел бы я знать?

Все переглядываются.

– Вы на нее не наработали, – холодно чеканит Босс. Его неугомонный палец снова устремляется вверх. – Там нами недовольны.

Он делает театральную паузу, вероятно, ждет возражений или оправданий. Их не поступает. Малявка задыхается от возмущения и сказать ничего не может; что себе думают остальные – непонятно. Босс чуточку смягчается.

– Впрочем, пройдет эта неделя, там и поглядим. Всё. Свободны. – Босс делает легкое движение рукой. Потом спохватывается, и в спины уже уходящим нерадивым сотрудникам летит рев такой силы, что даже видавший виды Мрачный вздрагивает. – Да, и еще!! К воскресенью я надеюсь видеть вас всех в добром здравии! Канун Дня всех святых, да еще и полнолуние, работы много! Имейте в виду, за неявку буду штрафовать!!!

Окинув слегка обалдевших сотрудников недобрым взглядом, Босс повторяет по слогам:

– Штра-фо-вать!

Все молчат. Вообще-то это что-то новенькое, раньше шеф не позволял себе так по-дурацки запугивать тех, кто сам способен напугать кого угодно.

– Всё. Работаем, ребята, ра-бо-та-ем. – Не дожидаясь реакции, Босс закатывает бумажку с подсказками в неаккуратный шарик и швыряет его в мусорную корзину. Кривой ухмылкой констатирует недолет и исчезает, не дав себе труда даже попрощаться с подчиненными. Малявка, как раз отдышавшаяся к этому моменту, бормочет себе под нос:

– Вот урод же.

Худой шикает, настороженно косясь на секретаршу. Малявка машет рукой, нервным жестом достает из кармана сигареты и выходит из комнаты, как следует хлопнув дверью напоследок. Худой, Дерганый и Мрачный отправляются за ней.

В этот раз курят молча. Дерганый уткнулся носом в блокнот, он уже в процессе – составляет план работы. Малявка злится, стоит и методично пинает горестно громыхающий мусорный бак. Что происходит в голове у Мрачного, понять сложно. С отсутствующим взглядом он продолжает пялиться на зазолоченные огнями улицы. Худой начинает было что-то рассказывать, но, видя, что успеха эта затея не принесет, затыкается и решает заняться сменой внешности, чтобы потом на месте уже не суетиться. Первым делом, конечно, отращивает нос.

Мрачный первым гасит сигарету и первым же прощается с коллегами.

– Ладно, – отрывисто сообщает он. – Пошел. Счастливо оставаться.

Делает шаг в сторону окна и исчезает. Никаких спецэффектов, просто исчезает, и все. Смысла нет перед своими выпендриваться.

Вслед за ним расходятся и остальные. Дерганый проваливается сквозь пол, Худой, наоборот, взмывает вверх. В этом тоже нет никакой рисовки, исключительно вопрос личных предпочтений. Только Малявка, как почти еще новичок (по сравнению с остальными, конечно), любит всякие навороты даже в пустяковых делах. Над ней подсмеиваются, на что Малявка смущенно отвечает, что это помогает ей оставаться в тонусе и заранее настраиваться на работу. Но сейчас смеяться некому, можно позволить себе немного увлечься.

Она закручивается вокруг себя винтом, рявкает что-то маловнятное и разрывается на куски. Искры, образовавшиеся в процессе, летят в разные стороны и гаснут, оставляя некрасивые черные следы на полу и на стене с табличкой «Уважайте труд уборщиц».

Очередная рабочая ночь началась.

Виктор Рудченко
Принцесса Несмеяна

 
И никто не боялся до дрожи, до сумерек,
Только злая собачка и дырявая форточка,
Черно-белая карточка и финальная точка.
 

Е. Летов. Армагеддон-попс

Было уже совсем светло, когда лохматый мужичок с котомкой за плечами подошел к воротам дворца Его не заметили.

– Эй, стража! Отворяй ворота! – прокричал он, снимая котомку.

С лязгом открылось маленькое металлическое окошко, и в нем показалась чья-то усатая рожа.

– Тебе чего, парень?

– Мне к королю надо. По делу, – бодро отозвался путник.

– Нет здесь никакого короля. Подох он, – рявкнули из окошка.

– Ну, тогда к его наместнику.

– Зачем?

Мужичок подумал секунду и, решившись, крикнул:

– Хочу рассмешить царевну.

Эта фраза почему-то очень разозлила стражника. Грязно выругавшись, он плюнул из железной дырки и с грохотом задвинул заслонку. Путник мрачно посмотрел на ворота «Неужели так много паломников?»

Потоптавшись минуты три на пороге, мужичок поднялся, подхватил сумку и пошел в обход дворца. С противоположной стороны были еще одни ворота.

– Эй, стража!

На этот раз охранник попался душевный. Он не стал хамить путнику, но и в дырке светиться тоже не стал.

– Как зовут?

– Харитоном.

– Вот что я тебе скажу, Харитон, – произнесло пустое окошко. – Забирай-ка ты свои шмотки и мотай отседова, куда глаза глядят. Иди баб посмеши на базаре, а не принцессу.

– Козёл ты, – незлобиво отозвался Харитон.

Окошко захлопнулось. «Вот теперь совсем плохо. На стену-то не влезешь».

Харитон достал из котомки кусок сыра и, усевшись на траву, принялся завтракать. Сыр был хорошим, ноздрястым, как уверял спекулянт, из самой Швейцарии. Харитон вначале хотел его нарезать (у него был с собой пружинный нож), но решил, что от целого куска вкуснее. «Хороша жизнь… Жаль только, что во дворец не пускают. Хоть бы издалека поглазеть на нее, на царевну…»

В это время на дороге показалась любопытная фигура. Пожилой мужчина невысокого роста, в шутовском колпаке и трико, с дикими воплями несся во дворец верхом на метле. Делал он это с поразительным проворством, как если бы скакал на настоящей кобыле.

Поперхнувшись сыром, путник вскочил на ноги и с недоумением уставился на мчащегося всадника. Когда же всадник поравнялся с Харитоном, тот не удержался и окликнул его:

– Эй, уважаемый!

Человек в трико остановился и сам себе заорал:

– Росинант, стой, раз-два!

– Простите меня, вы не сумасшедший? – вежливо поинтересовался Харитон.

– Никак нет! – козырнул человек. – Я – его смехачество королевский шут. Гы-гы-гы!

Харитон оживился.

– О, вас-то я и дожидаюсь! Пожалуйста, помогите мне пробраться во дворец. Меня секьюрити не пускает.

– А зачем тебе во дворец?

– Я хочу рассмешить принцессу.

– Гы-ы-ы! Понимаю, жизнь надоела.

Харитон удивленно уставился на шута.

– Почему же?

– По кочану. – Шут приставил свою метлу к дворцовым воротам и развел руками. – Король издал указ: кто рассмешит Несмеяну, тот получит ее в жены, а кто не сумеет – тому голову с плеч. Думаешь, один ты такой умный?

– Ничего я не думаю…

– Жен вокруг много, а голова на плечах одна, – философски заключил шут.

– Ты сам, конечно, и не пытался?

– Шутам жениться не положено. – Собеседник взял метлу и одернул на ней сбрую. – Целибат. А так, ради спортивного интереса… Зачем?

– Постой! – Харитон ухватился за рукав трико. – Проведи меня туда! Выручи, а?

Шут с сомнением покосился на путника, но, подумав, согласился.

– Что ж, пошли, покойничек. Сумку свою не забудь.

То, что находилось за стеной, оказалось не дворцом, а чем-то вроде кремля – маленького городка с двумя-тремя строениями дворцового типа. Посредине располагался уютный дворик с большой дубовой плахой.

Переговорив со стражником, дурацкий наездник указал Харитону на здание из белого камня и с гиканьем поскакал по своим делам.

«Монастырь какой-то, – подумал Харитон, озираясь. – Черт-те че!»

Во дворике было пусто. Присев на плаху (лавочек тут не было), Харитон не спеша доел свой сыр и достал из сумки энциклопедический словарь. «Почитаю книгу. Должен же хоть кто-нибудь ко мне выйти».

Так прошло полчаса. Наконец стражник (который спрашивал у Харитона имя) не выдержал и крикнул ему:

– Эй, парень! Закурить есть?

– Не, не курю, – отозвался путник.

– Здоровье бережешь?

– Ага. Бегом от инфаркта. К инсульту.

– А чего тогда к принцессе не идешь?

– Ей меня еще не представили. Я не могу так.

Охранник постоял, помолчал, затем посоветовал:

– Ты слезь с плахи-то. Дурная примета.

Харитон захлопнул словарь и убрал в котомку. Затем вразвалку приблизился к охраннику.

– Служишь?

– Служу.

– Ну вот и служи. – И, повернувшись, бодрым шагом направился в белокаменный дворец.

На пороге его окликнули из соседнего дома:

– Эй, с котомкой! Как тебя? Постой!

Путник задрал голову и увидел в окне третьего этажа здоровенного детину в замшевой куртке. Детина, видимо, только что подошел к окну, потому как взгляд его выражал крайнее удивление и заинтересованность.

– Заходи сюда! Пивка хлопнем.

«А вот это дело, – подумал Харитон. – Пусть принцесса погрустит еще денек-другой. Не растает».

Поднявшись на третий этаж, путник очутился в уютной, богато обставленной комнате с камином. Детина в куртке все еще стоял возле окна, но, завидев на пороге гостя, двинулся навстречу.

– Пиво отличное, швейцарское!.. «Пресьон». Вчера целую бочку привезли.

«Да у них тут, похоже, все швейцарское. Не напутал ли я чего при переходе границы?»

Хозяин налил из бочки по кружке, выпили.

– Хох! Что я говорил! Кстати, как тебя зовут-то?

– Харитоном. Пришел смешить вашу принцессу.

– Прынцессу?! – расхохотался детина. – Ты че, клоун, что ли?

– Не.

– А на хрен она тебе сдалась?!

– Так. Из спортивного интересу… – Харитону вспомнились слова шута.

– Ну-ну, удачи тебе, спортсмен!

– А сам-то ты кто? – сощурившись, спросил Харитон.

– Бандит. – Собеседник не спеша обошел вокруг стола, послушал, как звенят шпоры и, остановившись, добавил: – Вообще-то Славой меня зовут. Славиком.

– Что это за имя идиотское?

– Нормальное имя. Так назвали меня в честь победы короля Наполеона при Аустерлице в тысяча восемьсот пятом году. Завидно, да?

– Нет. А почему же тогда бандит?

– Ну потому, что я натуральный разбойник! – Славу этот разговор начинал забавлять. – Работал в банде, при осаде королевского арсенала добровольно сдался в плен. За что как бандит был посажен в тюрьму. Не веришь? – Разбойник засмеялся и плюхнулся на дубовую скамью. – А три года назад я и товарищ мой, Мажул, попали под амнистию. Король праздновал пятнадцатилетие Великой Королевской революции и приказал по этому случаю выпустить на волю дюжину самых отчаянных головорезов. У нас, брат, всегда на широкую ногу гуляют!

– Погоди… – Харитон уселся рядом. – Что значит – Королевская революция?

– Наш король – великий революционер. Как Фидель Кастро. Восемнадцать лет назад он с сотней своих солдат захватил почту, телеграф, телефон и телевизор и объявил себя новой властью. Народ охренел просто от такой наглости! Первые три дня на улицах шли бои, рвались снаряды, и гражданские боялись выходить из дому. Зато потом они устроили такой кутеж, что бухло по водопроводу пускали! Невиданное было веселье! До сих пор о той революции телесериалы ставят.

– А где он сейчас-то, ваш герой? Стражник сказал мне давеча, что он умер, да вот только не из легковерных я.

– Фь! – Слава налил пива в две кружки и одну протянул Харитону. – Пей! Говорят, жив король, только ушел куда-то. Типа в обитель. Только для такого революционера это большой позор, и его наместник объявил всем о смерти монарха. «Король умер», – сказал он как-то в воскресном обращении к народу. «Да здравствует король!» – ответил народ по привычке.

Харитон отпил полкружки.

– Н-да… Прикольно тут у вас…

– Не жалуемся. Ну, теперь ты рассказывай, с чем пожаловал…

– Я же говорю: хочу принцессу рассмешить.

Бандит по-ковбойски водрузил ноги на стол.

– Наместник башку свернет. Видел плаху?

– А если рассмешу?

– Не получится. Не будет она тебе, дураку, смеяться. Ну… может, похихикает – так, из жалости. Только ведь наши арбитры люди бывалые – не засчитают.

– Тогда, стало быть, на плаху пойду…

Внезапно разбойник посуровел. Руки его сжались в кулаки, глаза нехорошо сузились.

– Послушай, парень. Ты ведь сюда не в музей пришел. Да и не звал тебя никто. Если ты суицидник, так я тебя здесь же и прирежу, а если нет – рассказывай правду. И знай… – Слава поднялся со скамьи и вплотную подошел к лохматому Харитону. – Кроме меня, тебе здесь никто не поможет. Остальные разбойники с Мажулом эмигрировали.

Харитон допил свою кружку, посидел, подумал: «А не смеется ли он надо мной?» – и тяжело вздохнул.

– Хорошее у тебя пиво, приятель. Видать, и человек ты неплохой… Ладно, садись слушай.

Мой отец всю жизнь коллекционировал редкие книги. Не могу сказать, что я разделял это увлечение, но, по крайней мере, я их прочитывал. Через одну. И вот, незадолго до своей смерти (отец умер от лихорадки), он приволок домой огромную Книгу судеб, которую купил в подвальчике у старого еврея. Дряхлая была книга, плесенная. Из нее я и узнал про ваш город и принцессу Несмеяну. Только в книге про нее были написаны совершенно другие вещи, не то, что в округе болтают. Кх…

Разбойник во все глаза уставился на своего гостя. Парень-то не прост оказался: Книгу судеб читал! Не хухры-мухры.

Харитон откашлялся и продолжал:

– Там было сказано, что умрет ваша принцесса в двадцать пять лет страшной смертью: родной отец живьем разрубит ее на три части и утопит в трех окрестных болотах. Эту информацию местный астролог прочитал на лучах магической пентаграммы и в перекрестье магической свастики, а затем передал королю как предостереженье.

Случилось королю иметь при себе злобного и хромого вельможу, который слышал этот разговор. И вот, когда король учинил ему экзекуцию за двусмысленные частушки в свой адрес, тот всерьез озлобился на своего господина и передал это предсказанье принцессе.

Все произошло за какую-то неделю. Вельможу и астролога связали вместе цепью и бросили в колодец; король, оставив вместо себя наместника, сгинул; принцесса, отрыдав три дня в своей комнате, перестала улыбаться и устраивать уик-энды, а наместник от имени монарха издал известный указ. С тех пор и сыплются с плахи головы хохмачей.

Так сказано в той книге. И точно так случилось два года назад. Сейчас Несмеяне двадцать пять лет. И я пришел спасти ее.

На лбу у Славика выступил холодный пот. Рассказ его впечатлил. Вот только…

– А откуда ты взял, что эта книга – подлинная? А вдруг фальшивка?

– Не может быть. Кроме важных предсказаний, там говорилось, что сегодня в пять часов утра к южным воротам дворца будет приставлена метла. А через две минуты ее уберут. Это – знак Книги судеб, таких знаков в ней много. И эту метлу я сегодня засвидетельствовал.

Славик долго молчал: думал. Затем сказал:

– В моем распоряжении будут сорок человек – если ты не станешь торопиться с контрмерами. Через неделю они приедут. Но я сильно сомневаюсь, что нам удастся изменить судьбы мира.

– А я и не собираюсь спешить. Мне нужно осмотреться у вас. Разобраться с внутренним распорядком.

Бандит с сомнением покачал головой.

– Будь осторожен. Если шут передал о твоем прибытии наместнику, то тебя вызовут к нему уже завтра, и тогда – вперед, к Несмеяне! Не успеешь и вскрикнуть.

– А нельзя ли мне переодеться, спрятаться?

– Попробуй, – посоветовал Слава. – Только не шныряй где ни попадя.

Харитон скинул запылившийся пиджак и начал расстегивать ремень.

– Дай что-нибудь, что не жалко.

Разбойник вытащил из сундука старые кожаные штаны и кинул их гостю:

– Держи! Особого, разбойничьего фасона. Я в этих штанах состояние себе нажил. Чего и тебе от души желаю.

– Спасибо. – Харитон примерил штаны. – А кстати, что за человек этот шут? Похоже, я его здорово заинтересовал.

– Да хрен его знает. – Славик брезгливо поморщился. – Скоморохи, они все на одно лицо. Несерьезный народ. Бедный. Не люблю таких.

– Но он хотя бы в своем уме?

Разбойник довольно хмыкнул:

– Не сомневайся. В своем.

Через полчаса Харитон со скучающим видом вышел во дворик через запасной ход. Ему не хотелось до срока привлекать к себе внимание придворных. Пройдясь вдоль дома, он опасливо заглянул за угол и сразу же увидел плаху.

«Тьфу, черт! – разозлился Харитон. – На самое видное место вворотили, извращенцы!» Вспомнив про туповатого стражника, он решил не выходить на центральный дворик, а погулять за домом, в тенечке.

И тут ему по носу угодила банановая корка. Кто-то целился в затылок, но Харитон в этот момент повернулся, и – шмяк!

– Это еще что за фокусы?! – заорал уязвленный Харитон.

– Ой-ой-ой! – Невесть откуда перед гостем появился давешний шут. – Я обознался! Штаны с толку сбили.

– Не понял.

– Прошу прощения. Я решил, что это Славкин камердинер. У меня с ним свои счеты.

– А разве бандитам полагаются камердинеры? – удивился Харитон.

– Это зависит от материального благосостояния бандита. Иным полагаются, а иным нет, – разъяснил шут. – Так ты уже был у Славика?

– Был. Душевный человек.

– Ничего. Если ты вышел просто прогуляться, я могу провести небольшую экскурсию. По местным красотам.

– Слушай… – Харитон замялся. – Ты уже доложил обо мне наместнику?

– Нет. – Шут внимательно посмотрел на гостя. – Но думаю, что он уже в курсе. Охранники обязаны докладывать ему обо всем. С этим делом у нас так: вызывать он тебя никуда не будет, но, если завтра ты не придешь к нему сам, будет… некрасиво. Дворцовый этикет, понимаешь?

Харитон понимающе кивнул. Тогда шут галантно подхватил его под руку и завел длинную речь об особенностях местной архитектуры. Затем, основательно заморочив голову консолями и люнетами, потащил его во дворец из серого камня, резиденцию наместника.

– Самое солидное строение. Четыре этажа с пентхаусом. Идем, покажу!

Они влетели во дворец и, миновав привратника, устремились в центральный вестибюль.

– Ну как?

Вестибюль был действительно солидным. Огромные игольчатые люстры свисали вниз метра на два; колонны из серого мрамора четырьмя рядами уходили в полутьму, где смутно угадывался второй выход. «Все равно ведь не сбежишь», – подумал вдруг Харитон.

– Из наших сюда редко кто приходит, только уборщицы да экскурсанты навроде тебя. Пойдем, посмотришь королевские покои.

Они прошли половину вестибюля и свернули на лестницу. Поздоровавшись с горничной, несущей постельное белье, Харитон отметил про себя, что здесь не так уж все плохо. Бабы, например, попадаются довольно приветливые. Даже смазливые.

– Наши служанки – большие стервы, – заговорил вдруг шут. – Так и норовят где-нибудь напакостить. Мне, например, вчера подсунули немытую тарелку. Принцессе сожгли утюгом парадную ленту…

– Я думал, что к принцессе у вас относятся лучше, – осторожно заметил гость.

– Кто как. Впрочем, мы пришли. Это третий этаж, королевские покои. Сюда ты вернешься завтра – к наместнику. Вон золотая дверь. Под нами живут слуги, а выше – помещение для гостей. Но этот этаж оборудован лучше всего. Когда король был жив, он не жалел средств. Смотри… – Шут подхватил пустой бронзовый подсвечник и с силой шваркнул основанием по стене. Штукатурка отвалилась, и под ней заблестели серебристые экранированные провода. – Сигнализация. А также телефон, телеграф и телевизор. Могу в другом месте показать. Мне за это ничего не будет.

– Нет, спасибо. Я верю тебе.

Шут и его гость полукругом прошли через все королевские покои, и Харитон, воздав должное блеску и роскоши, предложил осмотреть остальные этажи.

– А вот и последняя дверь. Она не так красиво оформлена, но и обитатель этой комнаты крайне непритязателен к красоте. Тут живет палач. В последние годы наместник заметно приблизил его к себе. Вот, если, к примеру, ты не… Все, молчу, молчу! Заворачивай на лестницу, мил-человек!

Осмотрев все этажи королевского дворца, они вышли во двор. Шут тотчас же засуетился и, извинившись («Надо Росинанту овса задать…»), убежал по своим делам, а Харитон с чувством вдохнул в себя свежий воздух: что ни говори, а внутри все-таки душновато.

И тут он увидел Несмеяну.

Девушка сидела на плахе, в салатном платьице и с томиком Цветаевой в руках. Худенькое красивое лицо Несмеяны казалось бледным и слегка восковым, как у покойницы. Растерявшись от неожиданной встречи, Харитон долго топтался на месте, не зная, как поступить; наконец решился подойти.

– Здравствуйте. Вы – принцесса?

Девушка вздрогнула и подняла голову. Два огромных черных глаза выразительно посмотрели на Харитона.

– Да.

– Я – Харитон. – Гость представил себе, как злорадствует при виде этой сцены страж возле будки, и смутился еще сильнее. – Я пришел… прибыл…

– Да-да, мне сказали, – принцесса оторвалась от чтения и направила пустой взгляд куда-то в сторону. – Вам отрубят голову. Я не смогу засмеяться так, чтобы мне поверили. К сожалению, я не актриса.

Харитон понизил голос:

– Я пришел не за этим. Я хочу спасти тебя от… кхм… от смерти.

Несмеяна очень удивилась.

– Спасти от отца?! Но это же немыслимо. Это судьба. Ты ведь не можешь повлиять на мою судьбу?

– Я попробую.

На этот раз Несмеяна долго и серьезно изучала самонадеянного незнакомца. Затем печально покачала головой.

– Нет, ты мне не поможешь.

Харитон присел рядом.

– Послушай, Несмеяна. Отступать мне все равно некуда. Помоги, чем сможешь. Может быть, ты знаешь, где сейчас находится твой отец?

Девушка подумала немного и спросила:

– А тебе это зачем?

– Чтобы наблюдать за ним. Держать, что называется, на контроле.

– Нет, не знаю.

– Знаешь! – Харитон чувствовал это.

Несмеяна с невыразимой жалостью взглянула на взъерошенного гостя и тихо-тихо произнесла:

– А если будешь хамить, я позову слуг и тебя казнят сегодня. Впрочем, иди, я не сержусь на тебя.

«Да уж, такую развеселишь! Действительно не подарочек», – с горечью подумал Харитон, направляясь к Славику. Он как-то совсем не думал о смерти, теперь его интересовал лишь один вопрос: откуда придет король и кто его сюда впустит?

На лестнице он столкнулся с пареньком лет восемнадцати, несущим вниз высокую гору чистых тарелок.

– Осторожнее! – заорал Харитон. – Разобьешь, к чертовой матери!

– Не волнуйтесь, господин спортсмен, я привычный, – прогундосил малый.

– А ты, собственно, кто? – подозрительно покосившись, спросил гость.

– Я камердинер вашего друга. Ношу пиво, мою тарелки…

– Мм?.. Ах да, благосостояние! – вспомнил Харитон. – Зовут-то тебя как?

– Славик.

– Как?

– Ну, Слава. Меня назвали в честь поражения короля Наполеона при Ватерлоо в тысяча восемьсот пятнадцатом году.

– Что за маразм? И почему «слава», когда поражение?

– А я за англичан, – пояснил Славик. – Но вообще-то плохо у нас с мужскими именами. Мало их. Вот шут, например, тот вообще без имени. И ничего.

– А наместник?

– О-о! – Славик понизил голос. – У него звучное имя: Вильгельм. Прямо королевское.

– Так он, может, и есть король? Загримированный.

– Не. Г-н Вильгельм гораздо выше ростом. И с народом попроще. А король наш, – он перешел на шепот, – в монастыре.

– Да все вы одно говорите, – махнул рукой Харитон и побежал наверх, в комнаты.

Славик-Аустерлиц сидел возле пустого камина и вязал какую-то веревку. Он не заметил возвращения Харитона.

– Чего мастеришь, хозяин?

Бандит вздрогнул и быстро повернулся.

– А, это ты… Удавку делаю. Хорошую удавку нужно навощить, чтобы скользила и при затяжке не рвалась. Потом еще узлы… У, это, брат, целая наука!

– Так ты что же, все разбойничаешь?

– Да нет. Так, колупаюсь, чтобы квалификацию не потерять. Кого грабить-то? Тебя, что ль? Фь!

Харитон устроился поудобнее в кресле и начал рассказывать.

– Были с шутом в королевском дворце. Дурной он все-таки, этот ваш шут.

– Не дурнее других, – отозвался Славик. – Что интересного видели?

– Роскошь царей и нищету трудового народа. Там у них горничные босиком бегают.

Бандит хмыкнул.

– Не суди короля слишком строго. Это все выдумки его тестя, Текела. Ужасно гордый и сребролюбивый был человек. Он же, кстати, и уговорил зятя взойти на трон – чтобы через это возвеличиться самому. Единолично создав в городе революционную ситуацию, Текел мутил воду еще года три, пока окончательно не проворовался и не помер.

– От горя?

– Нет. Захлебнулся водкой. Когда к Вильгельму-то собираешься?

– Завтра. Сейчас во дворике разговаривал с Несмеяной…

– Ну, это я и сам видел. Как она тебе?

– Странная немножко.

Славик возмутился:

– Тебе все странные! Этот не тот, тот не этот! Ты сам-то вот дурак дураком, пришел с судьбой спорить. Выпендрился!

Харитон опустил глаза.

– А тебе самому не жалко девчонку?

– Я – разбойник, у меня притуплено чувство жалости. Да и чего теперь жалеть-то: все равно изрубят.

– Нет!!! – Харитон, как бесноватый, подскочил до потолка и щелкнул пружинным ножом. Сверкнув, из кулака вылетело жало. Но в тот же момент его шею обвила мерзкая удавка, он закашлялся. – Отпусти, урод, задушишь же!

Славик послушно отпустил.

– Не выступай! Распоясался… – И, полюбовавшись на гостя (тот никак не мог ослабить на шее узлы), добавил: – А народу ты понравился. Будь к нему поближе. Тебя тут, кстати, многие за короля принимают.

– Меня?! – Харитон оставил удавку. – Так меня же никто еще не видел.

– Ну прямо! А из окон? – Бандит усмехнулся и покрутил головой. – Да за тобой со всех этажей наблюдают! Со всех стен. Выходить, правда, пока стесняются.

– Чего так?

– Да уж… так. Не знаю. Они, кстати, и казни смотреть не выходят. – Славик поднялся на ноги. – Нелюдимые. Пойду мальчика поищу. Обедать пора.

И ушел, хлопнув дверью. А Харитон так и остался сидеть с веревкой на шее. Повертел ее по-всякому: нет, только хуже затягивается. «Действительно, целое искусство. Как там про гордиев узел?» И чикнул удавку ножом.

В этот момент в комнате послышался посторонний звук. Харитон насторожился: звук исходил от двери. Кто-то подсовывал под нее записку.

«Так-так! Это уже интересно».

Распахнув дверь, Харитон понял, что опоздал: на лестнице никого не было. Подняв записку, он отошел с нею к окну и развернул. В записке была всего одна фраза:

Стражник у север. ворот и есть отец.

«Ч-черт возьми! Ах, Несмеяна… Ну конечно, конечно! Он еще плюнул в меня. Так вот оно как».

Тут в комнату ворвался Славик-Ватерлоо с подносом. Спросил:

– А где же хозяин?

– К тебе пошел.

– Он у меня уже был. Разве он не возвращался?

– Нет.

– Ну ладно, вот суп, ешь, а я за мясом побегу!

В дверях Славики сшиблись лбами. Славик-хозяин держал в руке цельную головку чеснока с сухой порыжевшей ботвой и комками земли на корнях. Озлившись на нерадивого слугу, он ударил его чесноком по голове и выругался.