Текст книги "На линии огня. Слепой с пистолетом"

Автор книги: Макс Аллан Коллинз

Соавторы: Честер Хеймс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ

Белый дом, сияющий в лучах солнца, – совершенный символ президентской» власти. Его огромная поляна безукоризненно и неправдоподобно зелена даже теперь в разгаре осени. Жилые помещения и общественные залы, вечно переполненные туристами и местными зеваками, подобными литовской толстушке-домовладелице, знакомой Хорригана, расположены в общедоступной дворцовой части; деловая часть Белого дома, офисы и знаменитый Овальный кабинет в менее доступном Западном крыле.

Прямо через дорогу, а именно через Западную Административную авеню, располагалась выстроенная в стиле барокко громада, монстр, известный как Старое административное здание. Это массивное ржаво-коричневое строение со всеми своими неисчислимыми колоннами и окнами возвышалось многоярусным свадебным пирогом, пухнущий на дрожжах под лучами солнца. Много лет оно торчало как бельмо на глазу, вызывая бесконечные ссоры, конец которым положил президент Кеннеди, утвердивший его полную перестройку.

Возможно, в связи с воспоминанием о Кеннеди это гротескное здание неестественно возбуждало Хорригана. Он легко мог себе представить семейство Аддамсов, опрокидывающее котлы с кипящим маслом на головы непрошенных посетителей. Именно здесь помещалось главное управление Отдела охраны президента Секретной службы Соединенных Штатов.

Шаги Хорригана и Д’Андреа гулко отдавались в обширном коридоре. Их идентификационные карточки были прикреплены к их костюмам. Д’Андреа раскрыл на ладони свой блокнот и читал на ходу страницу, озаглавленную «Бут».

– Это фатум, – говорил он, – все соседи знали о нем… Знаешь, встречались на лестнице и тому подобное… Но никто не разглядел его по-настоящему.

– Типично, – заметил Хорриган.

– Судя по мнению тех, с кем я разговаривал, наш подозреваемый где-то от 170 до 190 ростом и весит от 70 до 85 килограммов…

– А его возраст, – добавил Хорриган с легким раздражением, – что-то от 25 до 45.

Д’Андреа кивнул, выдохнул воздух и захлопнул блокнот.

Они стояли перед дверью, отмеченной эмблемами Секретной службы и Казначейства и надписью «Отдел охраны президента». Комната, в которую они пришли, круглый загон, была заставлена массивными столами, вокруг которых роились специальные агенты и клерки. Стены были увешаны приказами и распоряжениями, а также схемами передвижений охраняемых лиц: президента, вице-президента и других крупных государственных чиновников.

За окнами открывался вид Западного крыла Белого дома, в небольшой отгороженной кабинке два агента неустанно наблюдали за экранами двадцати пяти мониторов, на которые бдительные камеры считывали всю внутреннюю и внешнюю жизнь Белого дома.

Хорриган и напарник миновали круглый загон и очутились в громадном государственном офисе Сэма Кам-паньи, исполнительного директора Отдела охраны. Кампанья был одним из двух или трех наиболее могущественных людей в Секретной службе, даже представительный директор имел меньшее влияние. Окруженный фотографиями прошлых президентов и агентов Секретной службы, охранявших их, Сэм Кампанья сидел за столом вместе с тремя сотрудниками – двумя мужчинами и женщиной.

Хорриган и Д’Андреа ожидали начала разговора.

Билл Уоттс – стройный, темноволосый, самоуверенный нахал, накануне сорокалетия – как всегда был, раздражен.

Он говорил:

– Служба упреждения Белого дома отменила только Майами, зато вместо этого запланировала Олбани и Бостон.

– На когда? – спросила женщина-агент.

Хорриган не узнал ее, но он и не напрягался. Она была высока, изящно сложена, ее светло-рыжие волосы собраны сзади. В общем, она была мила и элегантна, как теледиктор. На ней была кремовая блузка и прекрасно сшитый деловой костюм.

– На завтра, – едко отрезал Уоттс.

Женщина вздохнула.

Мэтт Уайлдер – старый друг Хорригана – и на пятом десятке был легок на подъем. Сейчас он чуял надвигающуюся грозу и попытался снять напряжение.

Мэтт пожал плечами и заметил:

– На северо-востоке рейтинг президента упал до двадцати пунктов. Его команда паникует, ну что тут сделать…

Женщина подняла бровь и отпарировала:

– Когда он лидировал, они все равно панковали, поскольку статистике они не доверяют.

С возрастом Сэм Кампанья погрузнел: его мясистое тело переполняло стул. Он носил по-матросски короткую стрижку. В свои уже пятьдесят с лишком лет он был мудр, его серые всепонимающие глаза проникали во все. И его мнение было самым реалистическим, если не сказать, циничным.

Он сказал:

– За два месяца до выборов паника выпадает лишь на самые удачные дни.

Уоттс вяло усмехнулся:

– А мы теперь должны расставить агентов везде, отсюда до ада и обратно.

– Значит, исполняй, – Кампанья улыбнулся Хорригану и Д’Андреа, – Фрэнк, рад видеть тебя все живым.

Хорриган ответил:

– Рад, что ты рад, начальник.

Кампанья встал и, как дрессированный медведь, отправился поприветствовать старого друга. Они пожали друг другу руки и обменялись взглядами, полными взаимными воспоминаниями.

– Слыхал, что вы с напарником вчера слегка развлеклись, – начал Кампанья, намекая на арест Мендозы на яхте.

– Отдых и ныне и присно, – поддержал Хорриган, – это отрада душе.

– Ты не заходил повидаться Бог знает сколько времени.

– Я бы пришел, если б меня пригласили, начальник.

Любезный Кампанья направился к Д’Андреа, пожал ему руку и заявил:

– Так это твой новый напарник. Ну и как вам понравилось сотрудничать с дипломированным динозавром.

Д’Андреа, немного ошеломленный столь неприхотливым приемом, ответил:

– Это истинная школа, все хорошо, сэр.

Кампанья пригласил обоих агентов за стол.

– Фрэнк, – сказал он, – с Мэттом Уайлдером ты, конечно, знаком…

Мэтт встал и расплылся в улыбке, дотянувшись до руки Хорригана.

– Думаю, что да, – ответил Хорриган, – он должен мне двадцать долларов еще со времен Суперкубка-21. – И пояснил Д’Андреа. – Сукин сын уговорил меня поставить на Денвер.

– Грязная работа, – заметил Мэтт, – но кто-то должен ее делать.

Кампанья указал, на Уоттса, тот не встал.

– Уверен, что знаешь Билла Уоттса, старшего агента, а это Лилли Рейнс.

Хорриган кивнул Уоттсу, произнеся: «Билл», затем улыбнулся Лилли Рейнс и добавил: «Просто удивительно».

– Что? – спросила она и кривовато улыбнулась, ощущая пожатие его руки.

– Как здешние секретарши с каждым днем все хорошеют и хорошеют.

Она приняла удар, и ее улыбка стала чуть более кривоватой:

– Как и здешние полевые агенты с каждым днем все стареют и стареют.

Хорриган отразил ее ответный выпад легкой усмешкой.

– Ой! – вырвалось у Мэтта.

Кампанья, казалось, не был уверен, то ли ему сердиться, то ли удивляться:

– Лилли – агент, Фрэнк.

– Я понял, – ответил тот. – Просто хотел проверить, как у нее с чувством юмора.

– Ну и как, я справилась? – осведомилась она.

– Чепчики в воздухе, – закончил он.

Посмотрев на часы, Кампанья заявил:

– Давайте к делу. У нас не так много времени.

Все расселись на стульях вокруг стола. Хорриган отметил, что Лилли бросила быстрый внезапный и немного изумленный взгляд за его спину, обернулся и обнаружил на стене за собой большую фотографию со сраженным Кеннеди и его охраной. На фото был и Хорриган сто лет и тысячу морщин назад.

Кампанья заглянул в рапорт и передал его Уоттсу.

– Итак, расскажи нам об этом парне. Я полагаю, что пока мы будем называть его Бут. Что он за птица?

Хорриган спокойно ответил:

– То, что называют полный атас.

«Атас» на жаргоне Секретной службы означал особо опасного человека, угрожающего президенту. Из 40000 подозреваемых и групп, потенциально представляющих угрозу для президента, к таким служба относила не более 350 человек, всех либо с криминальным прошлым и опытом насилия, либо с психическими отклонениями.

– Ты действительно считаешь, что он опасен? – спросил Мэтт.

– Да, – сказал Хорриган.

Лилли нахмурилась:

– Ты говоришь об этом, будто это факт.

– Да.

– Почему ты так уверен?

– Я просто знаю, – он коротко улыбнулся. – Я знаю кое-что о людях. За это мне платят деньги.

Уоттс насупился, но не от упорных размышлений, а просто впрок.

Он спросил:

– Можно поинтересоваться, почему ты не довел дело до конца в первую же ночь? Тогда бы мы могли знать что-то, кроме того, что подсказывают тебе кишки.

Язва.

Хорриган улыбнулся, но это была скорее профессиональная улыбка:

– Мы немножко поработали в – тот день, Билл.

– Чересчур устали, чтобы довести расследование до конца?

– Я возвращался домой после того, как убил человека.

Лилли приподняла другую бровь. Кампанья, казалось, пытался сдержать улыбку, Мэтт даже и не старался.

Уоттс настаивал:

– Судя по рапорту ты пробыл в квартире в течение скольких минут? Десяти?

– У меня не было ордера.

– Учитывая твою репутацию… в секретной службе, я бы не стал думать…

– Надеюсь, что не стал бы.

– Что.

– Думать. – Он посмотрел на Кампанью. – Или я параноик, или Билл корчит из меня идиота?

Лилли, казалось, изумилась, но одновременно и немного напряглась:

– Вы оба?

– Я просто думаю, – заявил Уоттс, сдерживая волнение, – что, учитывая репутацию агента Хорржгана, он был бы обязан.

– Какую репутацию, Билл? – спросил Хорриган.

Уоттс бросил рапорт на стол:

– Забудь это.

– Что у меня за репутация? Ты упомянул о ней дважды.

– Давай оставим.

– Мальчики и девочки, вернемся к делу, – заметил Кампанья.

– Знаешь, Билл, – продолжил Хорриган, – я понимаю тебя. Однажды я уже был столь же самоуверен, как ты…

Уоттс вспыхнул и вскочил из-за стола:

– У меня нет времени на все это дерьмо. Я должен еще отозвать семьдесят пя1ъ человек из Майами. – Он задержался у двери, посмотрел на Кампанью и сказал:

– Держи меня в курсе, Сэм.

Кампанья кивнул ему вдогонку, вздохнул и потряс головой.

– Что же нам делать с этим парнем?

– Ты имеешь в виду Уоттса? – переспросил Хорриган. – А что, если перевести его в полевую службу Омахи.

– Я имел в виду Бута, – терпеливо произнес Кампанья.

Хорриган тут же сменил тон, он посмотрел на Д’Андреа, все еще хранящего молчание:

– Эл и я, мы проверим все, что сможем… А пока, несомненно, нужно поставить на прослушивание мой телефон.

Кампанья согласился:

– Это имеет смысл. Если еще что-нибудь потребуется, только намекни.

Глаза Лилли сузились:

Ты как-будто уверен, что Бут еще позвонит тебе.

– О, он еще позвонит, – согласился Хорриган. – Мы приятели.

Некоторое время спустя, сидя в гриль-баре Эббитта в темном, прокуренном, декорированном полированным деревом мужском заведении, прямо напротив здания Казначейства, Хорриган позволил Сэму Кампанье заказать ему выпивку.

– Что же все-таки имел в виду Уоттс, Сэм? – почти игриво спросил он.

– О чем ты?

– Эта моя пресловутая репутация. Какова она на самом деже?

– Ты сам все знаешь.

Будто я нечто вроде коменданта концентрационного лагеря со всеми его привычками в работе с людьми, – он усмехнулся, наливая свой «Джеймсон» в стакан.

Кампанья попытался изобразить улыбку, но не совсем удачно.

Наконец, допив свой собственный бурбон, он выговорил:

– Знаешь, Фрэнк, если б ты был хотя б наполовину столь смышлен, как мы привыкли о тебе думать… ты бы подал в отставку.

– Я бы мог сделать это и сейчас.

– Конечно.

– Но знаешь, чего я хочу на самом деле?

– Избавиться от радикулита и женщину около пятидесяти?

Хорриган усмехнулся еще раз:

– И этого тоже.

– Чего?

Он глотнул свой «Джеймсон»:

– Быть приписанным к президенту

Ошеломленный Кампанья почти выплюнул:

– Охрана президента? После всех этих лет? Иисус, динозавр вроде тебя…

– Ты сказал, что у меня будет все, чего я попрошу, чтобы остановить этого парня. Как раз этого я хочу

– Ради всех святых, почему?

Хорриган вложил во взгляд всю убежденность, какую имел:

– Этот выродок обязательно попытается, Сэм. Это не игра. Это на самом деле. И я хочу быть там, когда это произойдет.

Кампанья безмолвно смотрел на него, и только подергивающаяся щека выдавала его волнение.

– Все мы знаем, – торжественно продолжил Хорриган, – каждый агент знает, что однажды это все равно произойдет.

– Что?

– Момент истины. У меня уже был один в Далласе, много лет назад, и я упустил его.

– Ты не упускал его…

Я паскудно упустил его. И я хотел бы получить то, что редко кому удавалось, – еще один шанс. Когда момент истины наступит в моей жизни второй раз, я буду готов, Сэм. Готов.

Кампанья шумно выдохнул воздух, потряс головой, долил «бурбон» и изрек:

Уоттс выйдет со мной на тропу войны за это.

Пошел он. Ты босс. К тому же ты задолжал мне за тридцать лет доверия.

Кампанья все еще тряс головой, глаза его бегали.

Если бы ты только знал, как часто я защищал твою задницу и спасал твое распрекрасное место…

Дай мне возможность, Сэм. Мне необходимо это.

– А как же поиски Бута?

Д Андреа справится с этим. К тому же, я помогу ему. Дерьмо! Пойми, моя просьба и есть проклятое дело Бута.

Глаза директора настолько углубились в стакан, точно искали в нем выход из ситуации.

– Ты серьезно хочешь вернуться на пост, Фрэнк? В твои годы?

– Я надеюсь, что сумею подобрать пару ортопедических ботинок, босс. Да.

– Хорошо, ты – засранец.

– Я тоже люблю тебя.

Кампанья прищурился.

– Кстати, Фрэнк, Уоттс сейчас, пожалуй, столь же самодоволен, как и ты, когда был рядом с Кеннеди.

Нет в жизни совершенства, – пожал плечами Хорриган.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

В то не по-осеннему жаркое утро два офицера Секретной службы занимали позицию на крыше, с которой просматривалась Массачусетское авеню.

Один из них – снайпер в оранжевых солнцезащитных очках – поудобней пристраивал свою мощную винтовку с оптическим прицелом. Он делал это столь же небрежно, как профессиональный игрок в гольф взмахивает своей клюшкой перед легким, но решительным ударом.

Другой офицер в форме внимательно разглядывал в бинокль приближающийся президентский эскорт.

Он наблюдал, как медленно надвигается кавалькада, пятеро полицейских мотоциклистов, две полицейские машины и еще один полицейский автомобиль без опознавательных знаков, пара легковушек Секретной службы президентский лимузин, черный микроавтобус, несколько машин прессы, еще два полицейских патруля, и еще трое на мотоциклах. Все было обставлено с достаточной помпой. Снайпер, истекая потом, ухмыльнулся, глядя на караван.

– И куда он сегодня направляется.

Другой опустил бинокль и усмехнулся в ответ:

– Большое дело. Везет президента Франции пообедать.

– Правда?

– Ага. В китайскую забегаловку на улице К.

Пот скатывался из-под очков по носу снайпера.

– Боже, – ворчал он, – будто бы он не мог заказать чего-нибудь на дом для этого лягушачьего принца?

Потея и пыхтя, Хорриган бежал рядом с президентским лимузином – один из полудюжины агентов, сопровождавших машину, не спеша катящуюся по улице, на виду у собравшейся толпы, размахивающей маленькими американскими и французскими флажками. Из открытых огромных окон парадного лимузина оба президента улыбались и приветливо трясли ладошками зевакам.

– Черт побери эту жару, – думал Хорриган. – Это как раз мое долбаное счастье – поймать такой денек для первого выхода.

Он жмурился от солнца – единственный на всех он был без защитных очков и пытался внимательно смотреть в толпу, проплывающую мимо него. Каждый следующий шаг отдавался в мозгу навязчивой мыслью о том, что все же обязанности охраны – это игра для молодых.

Даже и молодого парня в лучших физических кондициях эта работа может выжечь дотла. И это после трех изматывающих лет, после чего его отстраняли от этой безжалостной работы. И вот он просит, умоляет, чтобы его взяли обратно!

Голос в наушнике известил Хорригана и остальных агентов о внезапном изменении обстановки.

Лимузин неожиданно остановился, а Хорриган и другие – среди них и Лилли Рейнс в свободном брючном костюме, кроваво-красной блузке и туфлях без каблуков – образовали периметр вокруг машины и двух появившихся президентов, напяливших совершенно одинаковые дежурные улыбки и пошедшие, что называется, «в народ», старый известный всем политикам способ потрясти руками и обмолвиться парой слов с неожиданно разросшейся и многолюдной толпой.

За два месяца до выборов, порядком растеряв популярность, глава исполнительной власти, конечно же, не мог не воспользоваться таким блестящим популистским приемом.

Словно приклеенный, стоя напротив двух президентов, Хорриган испытывал на толпе свой хорошо тренированный, бесстрастный взгляд зомби, обращающий в запуганную жертву каждого испытываемого им человека, замораживающий каждое движение. И когда некто, похоже бездомный, в поношенном армейском кителе попытался пробраться вперед, Хорриган одарил его таким запатентованным жестким и непереносимым взглядом, что тот сразу как-то съежился и быстро растворился в толпе.

Поглядывая на Лилли, Хорриган с трудом сдерживал улыбку, которая мгновенно бы разрушила его неприступную маску, но версия «взгляда» в исполнении Лил-' ли была столь натруженной, что казалась скорее комичной. Впервые с момента их знакомства он подавил в себе свои мужские наклонности и подумал о ней, как о «девчушке».

Но при всем том он понимал, что она на своем месте. Она на своем месте.

Он обратил внимание, что она сосредоточилась на ком-то в толпе. Он присмотрелся и обнаружил человека ближневосточного типа, залезшего рукой в холщовую сумку. Его присутствие здесь не было подозрительным, он был одет в приличный черный деловой костюм без галстука. Но его поведение вызывало сомнение. Хорриган не был расистом, но с точки зрения Секретной службы, увидеть человека с Ближнего Востока – значит вспомнить о Священной Войне, готовой обрушится на президента.

Хорриган заметил, как Лилли что-то произнесла в свой микрофончик, и пару секунд спустя два агента в штатском подошли к смуглому парню. Они придержали его, и один из них, опустив Руку в сумку, извлек из нее… камеру.

Хорриган и не думал расслабляться. Но отметил про себя и даже с некоторым удовлетворением быструю и профессиональную реакцию Лилли.

Наконец, президентам надоело расшаркиваться перед довольной толпой, и они вернулись в лимузин. Уоттс закрыл за ними дверь и занял свое место впереди рядом с шофером.

Теперь лимузин опять тронулся в путь, а это означало, что Хорригану вновь придется побежать. Пыхтя и потея, стирая пот со лба, он бежал рядом, держа темп. Это было трудно. Но он держал темп.

Уоттс с переднего сиденья лимузина смотрел на Хорригана и, конечно, понимал, чего стоили обязанности его старшему агенту. Он довольно усмехнулся и перевел взгляд на дорогу.

Хорриган гордился собой. И не столько из-за того, что выдержал, а из-за того, что сдержался и не выставил этому самовлюбленному ублюдку средний палец.

Окуляры бинокля следовали за президентской кавалькадой, как металл за магнитом. Затем картинка в бинокле укрупнилась и сосредоточилась на специальном агенте Хорригане, самоотверженно сражающемся с собой и с дорогой, измученном и, кажется, готовом рухнуть в любую секунду.

– Бедный малыш…

Бинокль опустился. Он был в руках не офицера Секретной службы на крыше здания, а совсем у другого наблюдателя, незаметного на расстоянии, скрытого в конце толпы.

Наблюдатель широко улыбался.

– Бедный малый, – снова промурлыкал Митч Лири из тени дверного проема.

Забравшись с ногами в кресло, Хорриган попросту уснул без снов, и вдруг он ощутил чьи-то руки на своей груди. Он открыл глаза: кто-то пытался расстегнуть его рубашку!

– Что за черт…

Это был опрятный паренек в белом.

– Убери свои грязные лапы!

Паренек-санитар отскочил назад в диком ужасе, буквально врезавшись во второго, куда более старшего медика.

Смертельно уставший Хорриган, только что отключившийся в– мягком кресле в комнатке на отшибе Службы охраны, теперь обнаружил себя глазеющим на Сэма Кампанью, Мэтта Уайлдера, Лилли Рейнс и еще с полдюжины других агентов.

Некоторые лица казались озадаченными, зато другие уже взрывались в приступе здорового смеха.

Санитар, все еще мелко дрожа, смущенно вымолвил:

– Боже, простите, мистер…

А старший вмешался:

– Да, но нам сообщили, что с вами случился сердечный приступ!

Кампанья, выражение лица которого содержало подлинную заботу, положил руку на плечо Хорригана.

– С тобой все в порядке, Фрэнк?

– Ага… Какой-то шутник меня просто подставил.

Несколько человек рассмеялись, остальные присоединились к ним, и даже Камнанья улыбнулся.

– Да, кстати, кто же у нас такой остроумный? – осведомился Хорриган, застегивая рубашку. – И, вообще, может ли пожилой гражданин вздремнуть минутку в свой заслуженный перерыв?

Во всеобщем хохоте обоим медикам ничего не оставалось, как только еще раз промямлить свои извинения и исчезнуть. Хорриган крикнул им в спину:

– Эй, ребята, может, задержитесь на минутку.

Юный санитар остановился: «Да?»

– Вот! – Фрэнк указал на грохочущих агентов. – Может, придется подлечить одно другое огнестрельное ранение…

Медик постарше улыбнулся и, помахав ручкой, подтолкнул молодого напарника к выходу. Между тем смех нс утихал, а совсем наоборот. Люди, собравшиеся вокруг комнатушки, потягивали кофе и колу, наслаждались моментом, а более всего тем, что сегодняшний президентский выезд остался позади.

Кампанья расположил свое массивное тело на соседнем стуле:

– Неплохо тебя поддели, вроде твоих собственных шуточек.

Мэтт Уайлдер пододвинул свой стул поближе.

– Ага, как та штука с шляпой.

– Шляпой? – переспросила Лилли. Она присела на ручку кресла Мэтта, положив ногу на ногу. Даже под просторным брючным костюмом ее ноги смотрелись что надо.

Мэтт потряс головой, соглашаясь:

– Когда-то мы вместе работали в полевом офисе в Сент Луисе, к нам назначили нового инспектора… настоящее ничтожество. Ни капли чувства юмора. И лишь одно умение подпортить всем настроение.

– Джериан, – заметил Хорриган.

– Ага, тот еще засранец, Арт Джериан. Всегда таскал эту фуевую, простите мой французский, Лилли, Шляпу.

– Все в порядке, Мэтт, – ответила она с хитрой улыбкой, – Немножко французского просто необходимо после того, что мы сегодня делали. – Давай, давай дальше: этот сопляк всегда таскал фуевую шляпу…

Мэтт продолжил:

– Короче, Фрэнк пошел и купил шляпу – почти такую же, как у этого парня…

– Нет, – прервал его развеселившийся Кампанья. – Фрэнк купил четыре шляпы, каждая, как у инспектора, но другого размера. А затем он пустил их в дело: все вместе.

– Не въезжаю, – заявила Лилли.

Мэтт поднял палец.

– Смотри, Фрэнк стал уверять дубину босса, что из-за ужасной влажности в Сент-Луисе, голова то сужается, то расширяется.

Кампанья радостно продолжал:

– И вот, когда была жара, Фрэнк менял шляпу босса на меньшую, а когда холодно, на большую.

Остальные агенты, крутившиеся поблизости, теперь расхохотались. И даже Хорриган смеялся от души, совсем как маленький ребенок.

– Не забудь, – выговорил Хорриган. – через три месяца идиот попросил перевода.

Все уже не просто смеялись, а ревели.

– Последний раз мы видели его, – Мэтт вытирал' слезы, бегущие по его щекам, – когда он уезжал из офиса в аэропорт… и маленькая шляпа подпрыгивала' на его толстой башке.

– Он был похож на беззубую обезьяну! – добавил Кампанья.

И опять все хохотали вместе с Хорриганом.

– Ох, – сказал Хорриган, – как же я ненавидел этого ублюдка.

– Хорошо, хорошо, – опомнился Кампанья, наконец, осознав, кто здесь босс. Он встал и, обрывая смех, скомандовал. – Все за работу. За работу…

Он вышел, вслед за ним потянулись и остальные.

Хорриган остался в своем кресле. И прекрасная Лилли была рядом, наливая себе чашку кофе. Он смотрел на нее с восхищением, поражаясь тому, как ее фигура даже в этой совершенно мужской одежде умудряется сохранить все женское очарование.

– Так все же кто меня подставил? – спросил он.

– Может быть, никто не подставлял, – она стояла перед ним, потягивая кофе.

Она смотрела на него, возможно, и не столь внимательно, но именно так, как хотелось ему сейчас.

– Ты выглядишь действительно очень бледным после всего. Я бы не удивилась, если бы ты сегодня упал.

– Дерьмо, – заявил Хорриган. – Все равно, кем бы он ни был, этот парень, это ему даром не пройдет. Наверно, это придурок Уоттс.

– Может быть, – она допила свой кофе и, смяв бумажный стаканчик, отправила его в мусоросборник. – С другой стороны, ты уверен, что сделал это, он?

После чего она загадочно улыбнулась ему и направилась к своему рабочему месту чуть больше раскачивая бедрами, чем раньше.

– Привлекательна, – сказал он сам себе, – чертовски привлекательна!

Затем он заставил себя подняться с кресла. Ему нужно было встретиться с Д’Андреа и узнать, нашел ли что-нибудь новенькое его партнер о его телефонном «дружке» Буте.

– Был ли Бут в толпе сегодня? – думал Хорриган.

Что-то говорило ему, что был.