Текст книги "На линии огня. Слепой с пистолетом"

Автор книги: Макс Аллан Коллинз

Соавторы: Честер Хеймс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Хорриган стоял у окна затемненных покоев, которые завтра вечером должны были стать домом для настоящего президента. Занавеси были открыты, и он мог созерцать ночную жизнь центра Лос-Анджелеса.

Он посмотрел репортаж в новостях и понимал, какие неприятности ожидают его, но не думал о них. Он думал о двух людях, которых знал. Двух мужей и отцов, служивших своему государству. Ими могла гордиться и гордилась страна. И оба они пали от рук убийц.

Один был знаменит, его имя было у всех на устах – погибший президент.

Другой затерялся в анналах истории – еще один мертвый полицейский.

И обе трагедии произошли по его вине.

И еще он думал о третьем человеке, который тоже был на службе у правительства, который, если и не принес своей стране славы, то, по крайней мере, честно делал свое дело. Трагедия Митча Лири еще не произошла, но Хорриган предполагал, что это случится скоро.

– Фрэнк?

Это была Лилли.

Стоя в искаженном прямоугольнике света, бьющего в открытую дверь, она выглядела прекрасно в своей шелковой блузе, синей юбке и каблуках.

– Чем ты занимаешься здесь в темноте? – тихо спросила она. – Агент Бэйтс заметил тебя на мониторе и решил, что ты вторженец…

– Виноват.

Она подошла к нему. Он не смотрел на нее, но ему нравилось ощущать ее присутствие здесь рядом с ним. Ее голос был теплым, участливым:

– Фрэнк, о чем ты думаешь?

– Просто пытаюсь придумать, что я еще могу сделать. Чтобы быть уверенным, что завтра на наших глазах не случится еще одной трагедии.

Она прикоснулась к его рукаву:

– Знаешь, я все думаю, что полиция, все мы вместе способны удержать ход событий в своих руках. Только здесь 229 человек завтра будут охранять Путешественника.

Хорриган дернул щекой, словно собирался улыбнуться:

– Да, оружия здесь навалом. Но если Лири задумает выстрелить, все мы окажемся под перекрестным огнем.

Снизу до них донесся глухой шум города.

– Фрэнк… Только что звонил Билл Уоттс.

– Не говори мне. Он посмотрел новости. Узнал обо мне и этом посыльном….

– Путешественник тоже, – она вздохнула и положила руку на его плечо. – Я сказала Биллу, что ты сделал то, что сделал бы любой из нас. Я знаю, я была там, но он считает, что мы все перестарались.

Хорриган фыркнул.

– Харри Сарджент, очевидно, позлорадствовал.

– Он рад любому поводу, лишь бы насолить мне, – спокойно сказал Хорриган.

– Как бы то ни было, большинство людей, с чьим мнением принято считаться, разумеется, за исключением тебя, сошлись во мнении, что ты главная помеха на пути к успеху здесь в Лос-Анджелесе. Поэтому завтра ты обязан отправиться в Сан-Диего.

Он резко взглянул на нее.

Лилли не отвела глаз. Она сочувствовала ему, но она была профессионалом и поэтому продолжила:

– Ты будешь помогать в организации подготовки к визиту.

Он отвернулся к окну. Внизу на улице рыдала сирена.

– Примерно так, – сказал он.

– Пойми, не только ты против Лири, Фрэнк, поверь хоть на секунду во всех нас. Мы достанем его. Мы его остановим.

Он оперся рукой о стекло, от него веяло прохладой. Затем он повернулся к Лилли и негромко начал:

– Вот уже 30 лет я терпеливо выслушиваю идиотов у стоек бара с говенными теориями о Далласе…

Слово остановило его: говенный. Он вспомнил реакцию Эла: «Ты что, больной?», услышал его смех.

Он сглотнул и продолжил.

– То это были кубинцы, то ЦРУ, то государственная верхушка, то нефтяные короли Техаса, то гангстеры. То стреляли из одной винтовки, то из пяти стволов…

Он махнул рукой.

Он рассеянно смотрел на город, сливающийся в мерцающую черную картину.

«Боже… Это был такой приятный день. Все утро лил дождь, и потом выглянуло солнце. Но воздух оставался свежим и прохладным. Первый выстрел… Я думал, что взорвалась хлопушка».

Воспоминания об этом все еще терзали его.

Запинаясь, он рассказывал ей:

– Я повернулся и увидел его… увидел, что он ранен. Не знаю, почему я не отреагировал быстрее, а был должен. Я обязан был побежать, побежать к нему, но… Я просто не поверил…

Он тяжело сглотнул и посмотрел на нее, ее лицо было прекрасным, взгляд нежным.

– Лилли, если бы я среагировал быстрее, я бы успел закрыть его.

Она мягко возразила:

– Тогда тебя не было бы сегодня.

– Это было бы прекрасно для меня. Возможно, тогда бы был Джек, – он покачал головой., – И Эл тоже.

Она взяла его под руку и прижалась к нему.

– Лил, это просто ад жить со всем этим.

– Я понимаю. Я понимаю.

– Ты не могла бы… – он опять сглотнул. – Я не уверен, что смогу остаться один сегодня.

Она кивнула.

Они вернулись в ее комнату. Разулись, разложили свои пистолеты и остальную амуницию на разных столах, легли в постель и уснули в объятиях друг друга.

Ему опять приснился далласский сон, но, должно быть, он говорил во сне, потому что слышал ее слова: «Нет! Нет! Ты здесь, ты со мной, все чудесно, Лил рядом» – и ее рука ерошила ему волосы, гладила его лицо, и во сне он любил ее сладко и нежно, и страстно.

И это не было сном.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Назавтра поздним утром на стоянке напротив внутреннего терминала лос-анджелесского международного аэропорта Хорриган доставал свою матерчатую дорожную сумку с заднего сиденья ничем не выделяющегося зеленого плимута, принадлежащего Секретной службе. Взглянув на часы, он наклонился к окошку автомобиля и спросил: «У тебя есть номер полевого офиса в Сан-Диего?»

Агент Чавес, вызвавшийся подвезти Хорригана, сердечно улыбнулся и сказал: «Конечно, ЮКЕЛЕЛЕ».

Ответ немножко ошеломил Хорригана: «ЮКЕЛЕЛЕ? О чем ты говоришь? Ты еще слишком молод, чтобы помнить Артура Годфри».

Чавес, почти сияя, объяснил с некоторой долей гордости и смущения:

– Это такой прием, которому я научился в армии, чтобы легче запомнить. Так я запоминаю номера. Ну, слово из семи букв на семь номеров. Просто нажимаешь Ю-К-Е-Л-Е-Л-Е.

– Ты не так произносишь, – сказал Хорриган, – надо Ю-К-И…

– Может быть, – согласился Чавес, – но в номере Ю-К-Е, легче запомнить.

Хорриган устало улыбнулся и пожал плечами:

– Если ты так говоришь. Спасибо, что подвез.

Уже войдя в здание аэропорта, волоча свой тяжеленный багаж, он мурлыкал «Юкелеле» по дороге к своему выходу. На пол пути он задержался у телефона-автомата, чтобы связаться с офисом в Сан-Диего. Вставив в аппарат кредитную карточку, он набрал код места и уже начал набирать Ю, потом К, но остановился, подумав о произношении.

Он повесил трубку на место, достал свою записную книжку и вписал туда Юкелеле. Страница, открытая им наугад, была вся исписана анаграммами и палиндромами из «ЮЗ СКЕЛЛУМ ЛА». Сама фраза крупными буквами была выписана прямо посредине листа.

– Эй, – сказал он сам себе.

Семь букв в «СКЕЛЛУМ». Если ЛА означает Лос-Анджелес…

Он набрал буквы С-К-Е-Л-Л-У-М на наборном плато. И лихорадочно схватил книжку и ручку, как только в трубке зазвучали звонки.

Наконец, любезный женский голос произнес: «Юго-Западный банк».

Он обвел ЮЗ.

Юго-Западный.

Голос сказал: «Могу я помочь вам?»

– Уже помогли, – ответил Хорриган. – Какой у вас адрес?

Уже на бегу к выходу он успел заметить на экране телевизора в небольшом зале, как президент поднимается на Воздушные Силы N1, сопровождаемый агентами, включая Билла Уоттса и Мэтта Уайлдера. Время летело, и Хорриган спешил.

А на 20 этаже «Бонавентуры» в своем номере Митч Лири, сидя на краю кровати, осторожно откручивал металлическое основание своей счастливой кроличьей лапки, ту часть, которая держала цепочку с ключами. Там освободилось место с двумя пазами внутри талисмана, В эти отверстия Лири поместил два девятимиллиметровых патрона. Затем, тихонько напевая свою любимую песенку «Битлз», он прикрутил металлическую крышку на место. Ключи зазвенели, надежно скрывая пули.

– Прошу прощения, – развела руками миловидная сотрудница банка. Ее длинные светлые распущенные волосы и крупные золотые сережки заставляли Хорри-гана выгибать шею, чтобы взглянуть из-за них на экран компьютера, где она проверяла счета и вклады, – ни одного из тех имен, что вы нам дали.

Он дал ей посмотреть фотографии Митча Лири и несколько фотопринтов, а заодно и всех остальных, внесенных в список ЦРУ.

За стеной ее кабинки вокруг Хорригана собрались еще несколько сотрудников, преимущественно женщин, которые тоже наблюдали за экраном монитора. И они просмотрели фотографии Хорригана – снимки Лири и компьютерные варианты.

Хорриган повернулся к ним, пока они просматривали фотографии, обмениваясь друг с другом междометиями, пожимая плечами и отрицательно качая головами.

– Попробуйте представить его в гриме, – предложил Хорриган, – шляпа, парик, возможно, усы.

Женщина за компьютером, которую звали Мардж, уже просмотрела все снимки.

– Я уверена, что никогда не видела его здесь, – сказала она, – но я работаю здесь всего лишь пару недель.

– А кто занимался открытием вкладов до этого?

Шумок за его спиной смолк, словно кто-то нажал на выключатель. Он обернулся и увидел опущенные глаза, упавшие лица. Каким-то образом, по какой-то причине его вопрос внес горький осадок в происходящее.

– Что-нибудь не так? – спросил Хорриган. – Кто открывал здесь новые счета до Мардж?

Полная брюнетка, чересчур переборщившая и с косметикой, выступила вперед и робко произнесла:

– Пэм. Пэм Магнус.

– А где я могу найти ее?

– Она… Ее нет.

– Нет?

– Кто-то убил ее.

Хорриган ошеломленно шагнул вперед и положил руку на плечо молодой женщины, у которой на глазах навернулись слезы: «Ее убили?»

Молодая женщина скорбно кивнула и указала на фотографию у себя на окошке: немного полноватая женщина – на снимке она каталась на коньках. Ее улыбка искрилась. Приятная девушка.

– Это она? – спросил он.

Заплаканная сотрудница кивнула.

Он подошел к окошку, взял фотографию в руки и посмотрел внимательно: на снимке Пэм Магнус была одета в спортивный свитер с большой отчетливой яркой буквой «М» на груди.

Похоже на символ «Миннессота-Твинс»

Он почувствовал, как кровь приливает к его лицу.

– Пэм была из Миннессоты?

Заплаканная сотрудница подтвердила.

«Третьи умирают только потому, что они из Миннеаполиса».

– Откуда именно? – спросил он.

А в гостиничном номере Лири сидел на кровати и вставлял части разобранного пластикового пистолета в специальные карманы, нашитые на пояс, который он наденет сегодня вместе с фраком.

Затем он подошел к креслу у окна и сел, еще рас-славленный, но уже готовый собраться в пружину. Oi смотрел на Лос-Анджелес, на крышу под ним, где скучали полицейские снайперы. Ему стало смешно.

– И на кой черт им это надо?.. – тихо сказал он.

Пока Мардж проверяла компьютерные файлы, Хор-риган набрал номер на ее служебном телефоне.

– Лилли, – говорил он, – я связался с детективом, занимающимся этим убийством, и он сказал, что девушку… точнее двух девушек, вместе с подругой, убили слишком… в общем, в манере коммандос.

– В манере коммандос?

– Он просто схватил и свернул им шеи, как одуванчикам. Сломал их.

Мардж за компьютером посмотрела на него и сглотнула. А слезливая сотрудница ничего не услышала, поскольку уже ушла домой.

– «Путешественник» настаивает на проведении сегодняшнего вечера, – говорила Лилли, пытаясь перекричать шум в вестибюле, ее голос потрескивал в дырочках динамика. – поскольку мы не можем доказать присутствия Лири. Харри Сарджент отказывается отменять обед.

– Доказательством может стать мертвый президент.

– Фрэнк, ты обязан быть в Сан-Диего! Ради себя в меня. Мы здесь в полной готовности встретить Лири. Если Уоттс или Сарджент узнают, что ты еще в городе…

– Лил, дорогая, я тебя очень люблю, но сейчас s вешаю трубку.

– Фрэнк!

Он оборвал связь, повернулся к Мардж и сказал:

– Мы знаем день, когда Пэм работала в последний раз. Нужно начать с этой даты и пройти немного назад.

Мардж отрицательно покачала головой и ответила:

– Проблема, агент Хорриган, заключается в том, что мы не регистрируем счета по датам их поступлений.

– А как же?

Она пожала плечами:

– По фамилиям и номерам. Мне понадобится некоторое время на поиск.

Он погладил ее по плечу и мягко улыбнулся:

– Пусть это прозвучит банально, Мардж, но жизнь президента зависит от этого.

Она поняла.

– Я бы хотел, чтобы ты передала мне список факсом так быстро, как только это возможно, – сказал он ей и написал на листочке блокнота номер центра связи Секретной службы в отеле «Бонавентура».

– Вы получите его, – заявила она, – даже если я не буду голосовать за этого парня.

Опустились сумерки.

Из своего окна в отеле Лири мог видеть, как крошечные игрушечные солдатики в полицейской форме выстраиваются в миниатюрные баррикады внизу. Улицы на квартал вокруг были очищены от пешеходов и транспорта. Но для игрушечных солдатиков этот мир был брошенной игровой площадкой.

И теперь начиналось самое главное: президентский эскорт с развевающимися на лимузинах флагами, многочисленными машинами сопровождения прибыл к отелю. Глядя в телевизор, он насчитал пятьдесят. Он был расстроен, что в целях безопасности пришлось отказаться от привычной праздничной толпы вдоль улиц.

Впрочем, у президента были поклонники, разве нет? Очень важные поклонники в окне наверху. Кто, в конце концов, более важен, чем убийца президента? Разве Лири не тот человек, который будет сопровождать его повсюду, рука об руку в крови, отныне и вечно?

Он осмотрел себя в зеркало: его фрак выглядел потрясающе, пояс со скрытыми в нем драгоценными деталями, составлял единое целое с его специально округлившимся в последние недели животиком. Удовлетворение, переполняло его.

Он взял свое гравированное приглашение с ночного столика и остановился, любуясь, как его пальцы оставляют замечательные отпечатки на его лакированной поверхности, встряхнулся и отправился обедать со своим другом президентом.

Темнело угрожающе быстро.

На скоростной автостраде в Санта-Монике машины образовали огромную пробку. Сидя на заднем сидении такси, Хорриган достал свой револьвер, проверил снаряжение.

– Выезжай на обочину, – сказал он водителю-испанцу, – и гони во весь дух.

– Я не могу это сделать, – ответил шофер.

– Делай, что тебе говорят! – скомандовал Хорриган.

Водитель посмотрел в зеркало и, должно быть, увидел пистолет в руках Хорригана, потому что тут же переменил решение, вывернул на обочину и нажал на газ, высекая колесами гальку и грязь.

Хорриган спрятал револьвер в кобуру у предплечья и пристегнул ремень безопасности.

Он не мог опоздать. Он сам был шоу.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Когда президентский лимузин остановился прямо перед входом в отель «Бонавентура», Лилли Рейнс, одетая в черную фрачную пару, белую шелковую блузу с черным шарфиком, как галстук повязанным на воротнике, уже ожидала его.

– Командный пост, Рейнс, – объявила она в микрофон. – Прибытие.

Агенты, бежавшие рядом с лимузином, мгновенно образовали живое кольцо вокруг автомобиля, легко касаясь пальцами друг друга, и Билл Уоттс во фраке выпрыгнул с переднего сидения и распахнул дверцу президенту.

Президент появился, улыбаясь и приветливо помахивая рукой небольшой контролируемой толпе; телевизионщики метались в поисках наилучшего ракурса, репортерские фотокамеры вспыхивали, щелкали и жужжали. Лилли вела президента и Билла Уоттса, точно приклеенного к нему, по красному ковру, проложенному ко входу в отель. По дороге Питер Риггс, председатель калифорнийского фонда Победы, администратор гостиницы и другие местные функционеры – все с опознавательными желтыми значками на лацканах – приветствовали своего президента с исключительным энтузиазмом.

Из остальных машин также высаживалась публика и вот президентская команда явилась в полном составе Харри Сарджент, военный советник, пресс-секретаря Белого дома, морской офицер с неизменным атташе кейсом, скрывавшим в себе апокалиптические ядерные коды, президентский врач с непременной черной сум кой в руках, а за ним Мэтт Уайлдер и все остальные агенты.

Ситуация полностью контролировалась, все происходило гладко, и Лилли провела процессию внутрь здания.

– Чем дальше – тем лучше, – думала она, но глубоко внутри, в самом сердце, надежда на то, что он находится сейчас где-то на пути в Сан-Диего, явно уступала место желанию того, чтобы сегодня Хорриган был здесь.

На втором этаже отеля прямо перед распахнутыми дверьми в бальный зал Каталина, господа во фраках, дамы в вечерних нарядах выстроились в очередь перед каркасом детектора металла, словно прибывшего сюда из аэропорта. За ним внимательно наблюдали агент Секретной службы в парадных нарядах. Никому из этих цветущих, лояльных и любящих своего президента граждан и в голову не приходило возмущаться или роптать, наоборот, процедура добавляла грядущему событию остроту и пикантность. Звенели бокалы, лились разговоры, бурлил смех.

Среди этих процветающих друзей президента находился и Митч Лири, тоже решивший немножко помоч] ему. Лацкан его фрака украшал зеленый значок, причислявший его к этой славной когорте проверенных гостей. Поправляя очки на переносице, он спокойно прошел мимо агента, просматривающего стопки фотографий, разложенных на специальном пюпитре.

– Давайте, болваны, будьте настороже, – думал Лири, внутренне усмехаясь. Он знал, что если и есть здесь его портреты, они вряд ли напоминают его нынешний облик «Джеймса Карни».

Лири занял место в очереди рядом с председателем правления компьютерной фирмы, с которым он познакомился вчера во вращающемся зале. Сегодня парень был трезв, но не менее возбужден в предвкушении встречи с президентом.

– Я волнуюсь, как ребенок, – признался тот.

– О, да, сегодня будет что запомнить, – подтвердил Лири.

Председатель потревожил покой детектора металла, и тот отозвался недовольным визгом. Мужчина нервно хохотнул, прошел обратно и выложил связку ключей на поднос, предложенный агентом, потом прошел снова. Без проблем.

Когда Лири вступил в электронную арку, детектор снова ожил. Он извлек свою кроличью лапку с ключами и со звоном бросил ее на поднос, который агент подставлял, как блюдо для пожертвований в храме. Лири отступил и прошел снова. Звонок промолчал, и агент подал ему связку обратно. «Джеймс Карни» оказался в украшенном канделябрами бальном зале, элегантно устроенном для банкета.

Американский флаг изящно драпировал стену за помостом, чей подиум призван был защищать президента. Перед глазами главы власти расстилалось море круглых столов, застеленных крахмальными скатертями, сверкающих хрусталем и фарфором, увенчанных вазами с красными, белыми и голубыми цветами. Нарядные официанты сновали повсюду с подносами, заставленными бокалами с искрящимся шампанским. На небольшой танцевальной площадке оркестр во фраках играл бравурную солянку из песен «Битлз»

– Прямо как по заказу, – думал он.

Найдя предназначенное ему место, он занял свой стул за столом в проходе, по которому президент, несомненно, должен будет идти к помосту.

– Шикарно! Спасибо тебе, Пит Риггс. Надо признать, что деньги, вложенные в фонд, были вложены не зря…

Пока зал наполнялся, Лири начал доставать детали своего пластикового сборного оружия из-за пояса. Его пальцы работали вслепую сами по себе под свисающими полами скатерти. Долгие и упорные часы тренировки давали о себе знать: казалось, его руки произвольно свисали вдоль туловища, и ничто не выдавало быстрых и точных движений ладоней под столом.

– Леди и джентльмены, – прогремел голос, и Лири чуть не выронил почти уже собранный пистолет.

Голос звучал через усилитель.

– Президент Соединенных Штатов Америки!

Толпа вскочила на ноги и взорвалась громкими аплодисментами. Лири, закрепляя на месте последнюю деталь, запоздал вскочить всего лишь на пару секунд. Зажав готовое оружие между колен, он встал и громко захлопал в диком возбуждении от близости президента.

Оркестр исполнял сладенькую до дрожи версию «Хвалы Правителю», которую невозможно было расслышать в шквале аплодисментов, свиста, топота, приветствий, с которыми выдающиеся основатели фонда у него на глазах превратились в полудикое, хотя и дружественное стадо.

Аплодисменты продолжались бесконечно долго, но вот они стали стихать, и люди начали занимать свои места, и среди них Лири, в то время, как президент, ведомый Питом Риггсом под локоток, продолжал свой! путь по проходу к помосту со всеми процедурными обязанностями, останавливаясь по пути для «крепких рукопожатий» со всеми этими толстосумами, раскошелившимися на выборы.

Чем больше заплатил, тем «крепче» было рукопожатие.

А Лири заплатил достаточно, чтобы надеяться и на продолжительное представление и обмен любезностями. Пит Риггс за этим присмотрит.

Лири возился со своим талисманом – кроличьей лапкой на цепочке с ключами. Внешне он был абсолютно спокоен, но пульс его набирал скорость, адреналин прибывал в кровь.

Президент и Риггс шли, сопровождаемые главой администрации Белого дома Сарджентом и другими людьми, включая морского офицера, которых Лири не знал. И уж, конечно, обычный эскорт агентов Секретной службы, а среди них эта рыжеволосая пассия Хорригана, и все они ничуть не выглядели встревоженными. Их бдительность заметно ослабла, – с удовольствием и злорадством отметил Лири. Ну, конечно, зачем нужна охрана в такой великосветской компании.

Он открутил металлический колпачок от цепочки и вытряхнул пули на ладонь, но одна из них выскользнула и упала на пол!

– Не суетись, – говорил он себе. – Не суетись…

Президент и Риггс уже направлялись в его сторону.

Он выронил платок, наклонился, чтобы поднять его и нашел пулю на полу. Ни один ничего не заметил. Все глаза были устремлены на президента.

В двух столах от него Риггс представлял президенту одного из жирных котов, тоже участвовавшего во вчерашней пьянке под куполом гостиницы. Патриотически настроенного гражданина, давшего официантке сто долларов на чай.

Ура нашей славе! Под столом Лири зарядил первый патрон в ствол. Над столом его движения были абсолютно незаметны. Потом и вторая пуля скользнула на место.

Небольшой переполох привлек внимание Лири.

Хорриган.

Агент выбежал в проход позади президента и теперь ожесточенно спорил с несколькими другими, в том числе и этим задавакой Уоттсом.

Лири фыркнул. Слишком далеко и слишком поздно.

Он захлопнул магазин пистолета и прикрыл свою ладонь и оружие льняным платком. Президент и Риггс приближались к нему, улыбаясь.

«Джеймс Карни» встал и с мертвым лицом поднял свою укрытую платком руку.

Когда Хорриган ворвался в вестибюль «Бонавентуры», он уже задыхался и насквозь промок, застегнутый на все пуговицы и все еще с тяжеленной сумкой в руке.

– Держи! – крикнул он Роберту Стернеру, стоявшему за администраторским столом, и кинул посыльному дорожную сумку. Стернер изменился в лице, узнав агента.

– Да, сэр!

Он бежал через огромный холл мимо полицейских и агентов, которые узнавали его, и прыгнул на эскалатор, который должен был доставить его на второй этаж к залу Каталина. Он пытался побежать по движущимся ступеням, но парень во фраке с внешностью испанца преградил ему дорогу. Потом он узнал его. Это был агент Чавес, читающий что-то по пути, просматривая страницы в папке.

Хорриган взял его за плечо:

– Получили факс на мое имя?

– Фрэнк! – изумленно обернулся Чавес. – Ты в своем уме? Что ты здесь делаешь? Уоттс изойдет дерьмом, если тебя здесь увидит…

– Я спросил, приходил ли факс на мое имя?

Они вышли с эскалатора в вестибюль второго этажа, где на постах замерли еще несколько человек.

– Ну да, пришел буквально пару минут назад, – Чавес раскрыл свою папку и указал на верхний лист. – Я как раз отношу это все агенту Рейнс…

– Дай.

И Хорриган просто взял, выхватив папку из рук Чавеса. Тот покачал головой:

– Боже, Фрэнк, ты, действительно, не в себе.

– Где «Путешественник»? – спросил Хорриган, пробегая пальцем и глазами по странице, на которой был список из полудюжины новых вкладов, открытых Пэм Магнус в Юго-Западном банке Санта-Моники в последний день ее жизни.

– Ну, он уже в зале. Встреча вот-вот начнется.

Хорриган направился в том направлении, все еще пробегая пальцем по странице, затем он замер: его ноги, его палец, его глаза. Чавес, почти уставился на него.

– Корпорация «Майкроспан»… Джеймс Карни, – прочел Хорриган, – у тебя есть с собой список гостей?

– Конечно.

– Дай!

Хорриган взял и его палец побежал вдоль списка основателей и вкладчиков фонда и остановился на «Джеймс Карни, президент корпорации “Майкроспан”»

– Ублюдок здесь! – крикнул он и побежал сквозь детектор металла с револьвером под мышкой, всполошившим сирену, прямо в зал по проходу к президенту, который в окружении агентов и еще кого-то продолжал свой медленный путь к помосту, пожимая руки, улыбаясь.

Харри Сарджент обернулся, чтобы выяснить, что там позади стряслось, и его челюсть отвисла при виде Хорригана. Он сказал Уоттсу: «Какого черта он здесь делает?»

– Не знаю, – ответил Уоттс и направился прямиком к Хорригану, преградив ему в проходе путь, как сборщик пошлины. Лилли подбежала тоже. Хорриган сомневался, о ком она сейчас беспокоилась больше, о нем или о президенте.

Уоттс начал:

– Кто дал тебе право?..

Хорриган оборвал его:

– Лири здесь. Он использует имя Джеймса Карни. Он из проклятых вкладчиков фонда!

– Это не твои проблемы…

Хорриган схватил его за воротник фрака:

– Дай мне этот лист рассадки гостей!

Уоттс был язвой, но не был тупицей. Хорриган знал, что он поймет. Уоттс кивнул и подозвал к ним еще одного агента. После этого Хорриган пошел за президентской компанией к началу зала и присел на помост, откуда ему открывался полный обзор гигантского бального холла, переполненного людьми. Слишком много людей… Слишком мало времени…

– Где же этот долбаный посадочный лист?

Засранец Пит Риггс проводил президента к следующему столу, сидящие за которым тут же повскакивали с мест. Ближе других к президенту был загорелый, типичный богатый предприниматель в очках, с небольшим брюшком и…

– Почему он не улыбается?

Все остальные во всем этом чертовом зале сияли, и только этот парень застыл с напряженным лицом и платком на руке…

– Пистолет! – крикнул Хорриган.

Но во всеобщем шуме в зале его крик никто не услышал. Он видел, что остальные агенты отреагировали на него, но насторожившиеся Уайлдер, Уоттс, Лилли оглядывались по сторонам и ничего не замечали…

А президент, очевидно, и вовсе не слышал его. Он с улыбкой протягивал свою руку Лири, стоя всего лишь в метре от человека, который собрался убить его.

Никогда Хорриган не бежал быстрее. Возможно, такой скорости не достигал еще никто другой.

Он оттолкнулся и, распластавшись в воздухе, словно чертов супермен, вылетел перед президентом в ту секунду, когда Лири нажал курок и огонь разорвал платок. Президент отшатнулся назад, а пуля врезалась прямо в грудь Хорригана.

Он упал.