Текст книги "Моя последняя война (Афганистан без советских войск)"

Автор книги: Махмут Гареев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

Позднее, по мере возрастания активности мятежников, политические и некоторые высшие военные руководители, проявляя нетерпение, стали требовать более решительных действий от «ограниченного контингента советских войск» и афганских правительственных войск, что вело к расширению масштаба и все большей ожесточенности военных действий.

Ввод советских войск в Афганистан начался 25 декабря 1979 года. В целом он был осуществлен организованно. Нельзя согласиться с тем, что войска посылались в Афганистан без всякой подготовки.

Несмотря на отсутствие конкретного политического решения, определенную подготовку войск к вводу в Афганистане Министерство обороны проводило. Ибо политическое руководство могло принять решение в любой момент и без предварительных подготовительных мероприятий невозможно было сразу после принятия решения приступить к выполнению задачи. При этом учитывалось, что если даже не придется вводить войска, частичное отмобилизование и подготовка войск должны были оказывать сдерживающее действие на другие страны, которые поддерживали оппозицию.

Так один из много и хорошо воевавших в Афганистане командиров генерал Ю. В. Шаталин писал: «Я, как командир 5-й гвардейской дивизии Туркестанского военного округа, утверждаю, что подготовка к вводу частей в Афганистан началась еще в марте 1979 года. Уже 2 марта были полностью развернуты и отмобилизованы моя и 108 мотострелковая дивизии, до этого кадрированные и имевшие не более трети списочного состава. Под видом учений мы уже к июню на 75 процентов докомплектовались личным составом срочной службы. Сам характер учений, документация, обрабатываемая по ним, полностью соответствовали последующим событиям 25 декабря».[42]42
  Газета «День», 1993, № 6(86).


[Закрыть]

Войска 40-й армии, начали переход госграницы в 15.00 25 декабря 1979 года. К середине января 1980 г. на территорию Афганистана было введено три дивизии, одна бригада, два отдельных полка, ряд армейских частей и авиационных подразделений,[43]43
  Газета «День», 1993, № 6(86).


[Закрыть] объединенные командованием 40-й армии.

В первой половине года эта группировка была усилена еще одной дивизией и двумя отдельными полками. К 1985 г. общая численность советских войск в Афганистане достигла 108,8 тыс. человек, в том числе в боевых частях 73 тысячи человек. Кроме ВВС 40-й армии, действия советских войск в Афганистане поддерживались авиацией, базировавшейся на территории Туркестанского военного округа. Для этой цели периодически привлекались также авиационные части (в основном боевых вертолетов) из других военных округов и групп войск. В зарубежной и отечественной литературе распространяется много всяких небылиц о составе «ограниченного контингента» и целях его пребывания в Афганистане.

Наш известный дипломат А. Л. Адамишин в своем дневнике тех лет записал: «…Гельмут Шмидт нам: уберите хотя бы ВДД (две дивизии) из Афганистана, тогда будет яснее, что не пойдете дальше. А у нас штатное расписание, группировки. То есть военные и политические вещи – вновь убеждаюсь – идут разными путями».[44]44
  Независимая газета, 15.09.94 г.


[Закрыть] Но эти «вещи» шли и идут разными путями не только из-за того, что каждое ведомство думает только о своем (в этом отношении замечание справедливое), но и ввиду слабой взаимной информированности и осведомленности о различных аспектах военной и внешне-политической деятельности. Это относится и к приведенному выше высказыванию. В Афганистане не было двух воздушно-десантных дивизий (была одна – 103 ВДД). Кроме того, если уж надо было идти дальше к теплым морям, то осуществлять десантную операцию с Кабульского аэродрома, где располагалась 103 ВДД, стесненного со всех сторон горами, было крайне затруднительно. С точки зрения оперативной и авиационно-технической точек зрения, значительно выгоднее было это делать опираясь на аэродромы на территории Туркестанского военного округа, несмотря на их большую удаленность. Эти и некоторые другие заботы у советских и зарубежных деятелей возникали из-за узко ориентированного и схематичного восприятия обстановки.

Конкретные задачи войскам, которые не определили политическое и высшее военное руководство теперь уже ставила сама жизнь, условия обстановки, в которых им пришлось действовать. Они охраняли важнейшие объекты в Кабуле и других гарнизонах, где они расположились, аэродромы, основные автомобильные магистрали, осуществляя проводку автоколонн с различными грузами, предназначенными как для 40-й армии, так и для нужд Афганистана, поддерживали органы государственной власти в 21 провинциальном и во многих уездных и волостных центрах. Вели совместные с правительственными войсками и самостоятельные боевые действия по отражению нападения вооруженных отрядов мятежников и разгрому наиболее опасных их группировок. Осуществляли борьбу с караванами, доставлявшими оружие и боеприпасы в Афганистан с территории Ирана и Пакистана.

Группа офицеров Министерства обороны во главе с генералом армии В. И. Варенниковым, (руководитель рабочей группы генерал-лейтенант В. А. Богданов), занимающаяся обобщением опыта боевых действий в Афганистане, весь период пребывания советских войск в Афганистане (по характеру выполнявшихся задач) разделяет на следующие четыре этапа.[45]45
  Военно-исторический журнал. 1991, № 7, с. 43–44.


[Закрыть]

Первый: с декабря 1979 г. по февраль 1980 г. Ввод советских войск в Афганистан, размещение их по гарнизонам, организация охраны пунктов дислокации и перечисленных выше объектов.

Второй: с марта 1980 г. по апрель 1985 г. Ведение активных боевых действий, в том числе широкомасштабных, как, например, в провинции Кунар в марте 1980 г. Работа по реорганизации и укреплению вооруженных сил Демократической Республики Афганистан.

Третий: с апреля 1985 г. по январь 1987 г. Переход от активных действий преимущественно к поддержке афганских войск советской авиацией, артиллерией и саперными подразделениями. Применение мотострелковых, воздушно-десантных и танковых подразделений главным образом в качестве резервов и для повышения морально-боевой устойчивости афганских войск. Подразделения спецназначения продолжали вести борьбу по пресечению доставки оружия и боеприпасов из-за рубежа. Оказание помощи в развитии вооруженных сил ДРА. Частичный вывод советских войск из территории Афганистана.

Четвертый: с января 1987 г. по февраль 1989 г. Участие советских войск в проведении афганским руководством политики национального примирения. Активная деятельность по укреплению режима, оказание помощи в становлении вооруженных сил ДРА. Продолжающаяся поддержка боевой деятельности афганских войск. Подготовка советских войск к выводу и полный их вывод.

Боевые действия советских войск носили как характер плановых операций, проводимых по утвержденным командованием ежемесячным планам против наиболее сильных группировок (всего проведено 416 таких операций), так и неплановых действий, когда приходилось вести непредвиденные действия, навязанные противником.

Первые носили, как правило, более крупномасштабный характер. В частности, несколько крупных операций было проведено в изолированной горной долине и ущелье реки Панджшер против вооруженных формирований Ахмат Шаха, разгрому крупного базового района оппозиции в районе Дарзаб (на границе провинций Джаузджан и Фарьяб); в зеленой зоне Джабаль-Уссарадж, Чарикар, Махмудраки в 1982 г., в районах Кандагара, Герата, Кундуза, в провинциях Баглан, Каписа, Парван, в провинциях Логар, Нанганхар, Пактия и в округе Хост в 1985–1986 гг.

Одной из последних крупных операций советских войск, проведенных совместно с афганскими войсками, была операция под кодовым названием «Магистраль», в результате которой осуществлено деблокирование дороги Гардез – Хост и проводка автомобильных колонн с запасами материальных средств для войск гарнизона и населения (в конце 1987-начале 1988 гг.).

Кроме того в Афганистане проведено 220 частных операций и боевых действий в зонах ответственности соединений по уничтожению отдельных вооруженных отрядов мятежников, устройству засад на караванных путях, оказанию помощи своим подразделениям, расположенным отдельно и решения других задач. Проведено также большое количество рейдовых действий в предполагаемых районах расположения противника с целью разведки его сил и средств, а также засадных действий на путях выдвижения караванов моджахедов и их вооруженных отрядов.

Ежегодно проводилось несколько армейских операций, в которых участвовали части и подразделения одной-двух мотострелковых дивизий, десантных и инженерных войск, артиллерии и основные силы авиации. Более частыми были операции в масштабе дивизий и полков. В связи с тем, что большое количество войск было задействовано на охране гарнизонов, коммуникаций, даже для проведения армейских операций задействовалось обычно не более 10–15 тыс. человек, включая подразделения обеспечения. Численность в дивизионных и полковых операциях, составляло около одной пятой части их списочного состава. Все это также не могло не сказываться на эффективности проводимых боевых действий.

Если на первых двух этапах при проведении совместных боевых действий афганские правительственные войска играли лишь вспомогательную роль, то, начиная с 1985 г., они уже окрепли и начали проводить и самостоятельные операции при поддержке в ряде случаев советской авиации и войск. С 1987 г. советские войска по существу прекратили активные наступательные действия. И за исключением периода, когда проводилась операция «магистраль», вели лишь периодические боевые действия в случаях, когда мятежники совершали нападения на гарнизоны и коммуникации.

Главная причина низкой социально-политической эффективности боевых действий как советских, так и афганских войск состояла в том, что результаты военных действий не закреплялись политическими мерами. Так, в долине р. Панджшер за десять лет было проведено 12 крупных операций и большое количество боевых действий других масштабов, мятежники неоднократно изгонялись из этой территории, но государственные власти в этом районе так и не закрепились. В Афганистане около 30 тыс. кишлаков (сельских населенных пунктов), в ходе боевых действий освобождались многие тысячи из них. Но новые органы власти создавались лишь в 1-й тысяче из них и то лишь во многих случаях лишь на короткое время.

Чаще всего правительственные органы посылали в освобожденные населенные пункты эмиссаров из Кабула или уездных центров, которых никто не знал на местах. В отличие от этого моджахеды назначали старостами наиболее авторитетных местных жителей, что и обеспечивало большую прочность их власти. Все это обесценивало и во многом делало бесплодными проводимые боевые действия против моджахедов.

Отметим также, что часто бессмысленные бомбо-штурмовые и ракетно-артиллерийские удары были малоэффективными в военном отношении.

Они лишь противопоставляли местное население советским и правительственным войскам не принося серьезного урона вооруженным формированиям моджахедов, в то же время приводили к большим жертвам среди мирного населения, разрушению населенных пунктов, ирригационных систем, посевов и садов.

Охрана и оборона мест своего расположения, аэродромов, других важных объектов и коммуникаций, борьба с противником, действующим партизанскими методами, стала одной из задач, которую пришлось выполнять советским войскам в Афганистане и к которой она оказалась в целом наименее подготовленной. Дело в том, что и во время гражданской войны 1918–1921 гг., и при освобождении Западной Белоруссии, Западной Украины и при вводе войск в Прибалтийские страны и во время второй мировой войны в Европе, в Китае и других военных акциях Советская Армия (особенно первоначально) воспринималась большинством населения соответствующих стран, как армия-освободительница и ей практически никогда (кроме советско-финской войны) не приходилось иметь дело с организованным сопротивлением, а тем более с массовым партизанским движением в своем тылу. Советские войска, как правило, встречали помощь и поддержку от местного населения. Поэтому то, что ожидало их в Афганистане – хорошо организованные террористические и партизанские действия – оказались неожиданными. Задача охраны объектов и коммуникаций, как и проводка автоколонн с грузами по дорогам, из второстепенной превратились в одну из главных боевых задач, которые пришлось практически осваивать путем проб и ошибок уже в ходе военных действий на территории Афганистана.

Не на высоте оказались наши штабы и в деле организации разведки и конкретного изучения театров военных действий на территории сопредельных государств. С этой проблемой пришлось столкнуться еще при подготовке и проведении Маньчжурской операции 1945 г., когда оказалось, что мы очень слабо знали положение оборонительных сооружений и особенно сети дорог на территории Маньчжурии.

Из этого опыта не были сделаны выводы и после войны. Не способствовала доскональному изучению театров военных действий и постоянная большая замена офицеров, проходящих службу в группах и в отдаленных районах. Конечно, необходимость замены офицеров и переброска их из одних округов в другие была неизбежной и вынужденной. Но при дальнейшем совершенствовании системы прохождения службы офицерами надо учитывать и негативные стороны прошлого опыта, особенно с точки зрения практического освоения театров предстоящих действий. Для этого когда-то использовались все имеющиеся возможности. В старой русской армии, например, даже отпуска и туристические поездки офицеров организовывались таким образом, чтобы они могли изучить направление предстоящих действий в сопредельных странах. И в Советской Армии офицеры по путевкам выезжали на отдых в соседние страны Варшавского Договора. Но поскольку верховодили этим делом не штабы, а политические и медицинские органы, то направлялись в эти поездки не офицеры-операторы, разведчики, инженеры, артиллеристы, которым больше всего этого нужно, а в основном начальники политорганов, и медики, что обесценивало эти поездки.

В слабом знании и недостаточном практическом освоении территории Афганистана пришлось убедиться в самом начале ввода войск и при последующем функционировании коммуникаций. Наиболее наглядно это проявилось при преодолении тоннеля (длиной около 3 км) на перевале Саланг, расположенном на маршруте Термез – Кабул. Формально в штабе ТуркВО были и описания особенностей перевала, тоннелей, но они носили весьма неконкретный характер. А главное заблаговременно не были отработаны вопросы организации и практической эксплуатации весьма сложных тоннельных сооружений. Уже при вводе войск здесь погибло 12 военнослужащих. После этого были сделаны предложения о создании штатной, хорошо подготовленной комендатуры, призванной умело осуществлять эксплуатацию тоннелей и пропуск войск через них. Но эти предложения в главном оргмобуправлении Генштаба были отвергнуты под предлогом недостатка необходимой для этого численности. Но только после того, как в ноябре 1982 г. в результате грубого нарушения правил пропуска войск через тоннель погибло и пострадало несколько десятков военнослужащих, наконец, было принято решение о создании штатной эксплуатационной комендатуры в районе перевала Саланг. Вот такие «обоснованные расчеты» иногда делались: для создания комендатуры нет возможности выделить 30–40 человек, а для отправки людей на тот свет штатная численность находилась.

Также к многому другому пришлось доходить только после тяжких испытаний.

Обычно в теории военного искусства принято говорить об «особенностях подготовки и ведения боевых действий в особых условиях» – горнопустынной, в лесисто-болотистой или в условиях тундры, полагая, что все другие основные оперативно-тактические положения в принципе остаются общими для любых условий. Но оказалось, что есть такие «особенности», которые составляют главную сущность военных действий. Например, первоначально ахалтекинские экспедиции русских войск с целью завоевания западной части Туркмении (в конце 70-х гг. XIX в.) закончились неудачей не из-за сильного противодействия противника, а главным образом вследствие плохой подготовленности войск к действиям в пустынной местности, особенно в организации водоснабжения и санитарно-эпидемиологического обеспечения войск. В результате начинались массовые заболевания личного состава, падеж лошадей и верблюдов.

В отличие от этого поход русских войск в 1880–1881 гг. под командованием М. Д. Скобелева был успешно осуществлен. И не потому, что он нашел какие-то неведомые до того стратегические и тактические способы применения войск, выбора направлений ударов, построения боевых порядков, а прежде всего потому, что в своем оперативном замысле, во всей системе организации военных действий он во главу угла поставил практическое решение вопросов санитарно-эпидемиологического порядка, водоснабжения, сбережения людей и животных. Были разработаны детальные инструкции по нормам и правилам пользования водой, хранения и употребления пищи, устройству отхожих мест на биваках и другим вопросам. М. Д. Скобелев завел жесточайший режим соблюдения всех этих правил. Весь личный состав был обязан в конце дня обтирать песком свое тело, посуду, зарывать отходы только в отведенных местах. Не только солдаты, но и офицеры строго наказывались за малейшие нарушения установленных правил.

Если говорить о более позднем времени, огромный опыт в этом отношении имели британские войска. Во время колониальных войн в Индии, Афганистане, на Ближнем Востоке английским военным командованием вообще было принято планировать продвижение своих войск ровно настолько, насколько хватало полевых водопроводов и средств санитарно-эпидемиологического обеспечения.

Все это, к сожалению, не было учтено при направлении советских войск в Афганистан. Не было даже пригодной для боевой обстановки полевой формы, особенно для офицеров. Ее тоже пришлось изобретать на поле боя.

До начала ввода войск не была произведена и должная оценка санитарно-эпидемиологических условий в Афганистане. Не приняты необходимые меры по обеспечению водой и приведению профилактических прививок. Поскольку было неясно на какой срок прибыли войска в Афганистан, не было конкретных решений и по вопросу о бытовом устройстве войск: временно, в полевых условиях или с самого начала оборудовать стационарные городки. Эти вопросы решались с большим опозданием. В результате десятки тысяч военнослужащих переболели гепатитом и другими инфекционными заболеваниями.

Советские войска находились в Афганистане на военном положении, но многие вопросы решались методами, установленными для мирного времени. Это относилось к правам командиров, нормам ответственности военнослужащих в боевой обстановке. Люди погибали в боях, а о ходе военных действий в средствах массовой информации долгое время ничего не сообщалось. Погибших привозили на территорию СССР и в тайне хоронили. Было такое впечатление, будто идет какая-то подпольная война в тайне от своего народа. Система присвоения воинских званий, представления к награждению отличившихся воинов также осуществлялись тягучими, заскорузлыми бюрократическими (путем согласования с ЦК КПСС) методами. Часто не командиры, знающие подвиги людей, а чиновники ЦК КПСС и Главного управления кадров определяли кого удостоить наградами. Все это снижало морально-боевую значимость этих поощрений.

В связи с этим вспоминаю также, как в 1971 г. президент Египта решил наградить медалями советских военнослужащих из частей ПВО и авиации, убывавших в СССР. Но по установившейся практике без разрешения ЦК КПСС никто не имел право принимать иностранных наград. Но пока шло длительное согласование по инстанции, наших солдат и офицеров уже отправили, а награды так и не нашли их на территории СССР. Все это вызывало нарекания, возмущения, но через эту дикую систему перешагнуть было невозможно.

Сейчас много спорят о причинах развала СССР. Но, видимо, никто не сделал столько для дискредитации советской политической системы, как бюрократический аппарат ЦК КПСС.

Из изложенного видно, что вопреки ожиданиям советского руководства, ввод наших войск в Афганистан не только не привел к ослаблению сопротивления оппозиции правящему режиму, но был использован ею для развертывания священной войны (джихада) против «чужеземных поработителей», все шире вовлекая в эту борьбу народные массы. После вторжения советских войск в Афганистан, США, Иран, Пакистан, Саудовская Аравия, Китай и некоторые другие государства начали открыто оказывать более широкомасштабную военную помощь моджахедам. В результате всего этого гражданская война в Афганистане все больше разрасталась.

Интересно отметить, что у советского политического и военного руководства с самого начала и по существу до конца не было определенного политического, стратегического замысла и цельной концепции использования войск в Афганистане. Как уже отмечалось, не были четко определены цели ввода войск в Афганистан и их задачи. На всем протяжении пребывания войск в Афганистане им не была поставлена задача по полному разгрому вооруженных формирований оппозиции, исходя из которой можно было бы планировать последовательные, проникнутые единым замыслом операции и боевые действия и соответственно решать какие силы и средства для этого требуются. Практически все время оставались частные, нередко импровизированные задачи по разгрому наиболее опасных группировок мятежников и чаще всего по просьбам афганского руководства. Например, Бабрак Кармаль вообще стремился решать военные задачи в основном силами советских войск, мало занимаясь повышением боеспособности своих войск.

Когда войска по ходу событий уже втянулись в боевые действия, одни советские руководители (Д. Ф. Устинов, С. Л. Соколов) под давлением афганского руководства требовали от советских войск активных боевых действий, другие (например, Н. В. Огарков) всякими путями пытались сдерживать вовлечение наших войск в крупномасштабные боевые действия.

В очень затруднительном положении в связи с этим оказывался командующий войсками Туркестанского военного округа генерал-полковник Ю. П. Максимов, который получал противоречивые указания и поэтому ему приходилось постоянно лавировать и искать компромиссные решения.

Не раз проявляло недовольство действиями в Афганистане и политическое руководство. На заседании Политбюро ЦК КПСС 13.11.1986 г. М. С. Горбачев заявил: «В Афганистане мы воюем уже шесть лет. Если не менять подходов, то будем воевать еще 20–30 лет… Надо сказать и нашим военным, что они плохо учатся на этой войне. Что, может нет простора для того, чтобы развернуться нашему Генштабу? В общем, мы не подобрали ключей к решению этой проблемы. Мы что, будем бесконечно воевать, расписываясь в том, что наши войска не смогут справиться с ситуацией?».[46]46
  Архив Президента РФ. Рабочая запись заседания Политбюро ЦК КПСС от 13.11.1986 г. «О дальнейших мероприятиях по Афганистану».


[Закрыть].

Судя по упомянутой выше книге Б. В. Громова, не очень стремилось к активным боевым действиям и командование 40-й армии. Говоря о том, что многие операции в Афганистане предпринимались после настоятельных обращений к советскому руководству со стороны афганских лидеров, он пишет: «Мы прекрасно знали, где берут начало все эти московские распоряжения. Нередко нам приходилось идти даже на обман, но это был святой обман для того, чтобы исключить гибель наших военнослужащих… Под всевозможными предлогами, идя на различные ухищрения, мы делали все, что было в наших силах, только для того, чтобы лишь обозначить боевые действия и отчитаться перед Москвой. Мы провели в таком-то районе то, что нам было приказано».[47]47
  Громов Б. В. Ограниченный контингент, М., 1994, с. 218–219.


[Закрыть] Об этом пишет и генерал-полковник В. А. Меримский, работавший в Афганистане в составе оперативной группы Министерства обороны. В частности, он описывает один эпизод из боевых действий 70-й отдельной мотострелковой бригады по разгрому банды юго-западнее Кандагара. Как он пишет, к исходу дня боевых действий к нему обратился командир батальона «с просьбой разрешить до наступления темноты отвести подразделения в исходное положение. Это меня удивило. Ведь задача не была выполнена. Бой продолжался и стало очевидно, что его придется вести и ночью, зачем же тогда отходить? Выяснилось, что сия «тактика» спущена сверху и призвана якобы способствовать снижению потерь личного состава. После возвращения в штаб армии у меня состоялся серьезный разговор с автором этой «челночной операции»…[48]48
  Военно-исторический журнал. 1994, № 1.


[Закрыть] Подобная «тактика» в ряде случаев осуществлялась и в других формах. «Ограниченный контингент» и стремился «ограниченно» воевать.

Не случайно ведь и то обстоятельство, что впервые в истории в действующей армии появились заместитель командующего 40-й армии, заместители командиров дивизий и полков «по боевым действиям». Трудно себе представить такую должность во время Великой Отечественной войны. Ибо организация и ведение боевых действий – это не только главная, но и всепоглощающая обязанность командиров и штабов. Практически в Афганистане командиры и штабы непосредственно занимались организацией боевых действий. И введение дополнительных заместителей было связано в основном с тем, что дивизиям, и иногда и полкам приходилось выполнять одновременно несколько боевых задач в различных районах. Но с введением новых замов «по боевым действиям» им больше всего пришлось участвовать в управлении войсками в зоне боевых действий.

Как не странно, но с самого начала ввода войск и до конца их пребывания в Афганистане не было четкой линии воевать нашим войскам в этой стране или нет. Поэтому порою шло скрытое сопротивление попыткам заставить войска воевать. И некоторые важнейшие операции предпринимались лишь по просьбе афганского руководства и нажимом советского руководства.

Теперь, когда после ухода советских войск из Афганистана прошло более 6 лет, некоторые военные деятели, участвовавшие в афганских событиях, подчеркивают свои заслуги в том, что они всячески стремились сберегать наши войска, по возможности не вовлекать их в активные боевые действия, исходя прежде всего из того, чтобы не допустить потерь среди личного состава.

Разумеется, сбережение людей, недопущение потерь – дело благородное и непременная обязанность каждого военачальника и командира. И если в прошлом в российской и советской армиях это всеми признаваемое на словах требование на деле далеко не всегда удавалось осуществлять, то тем более отрадно, что новое поколение генералов и офицеров начинает глубже задумываться над этой острой извечной проблемой военного дела. Но ее нельзя и упрощать. Применительно к Афганистану будущим историкам предстоит еще объективно исследовать, что было более рациональным: периодическое ведение боевых действий по мере накопления мятежниками крупных сил в определенных районах, предоставляя им для этого время и возможности, или более решительные боевые действия и операции по заранее намеченному стратегическому замыслу с целью последовательного разгрома группировок мятежников в важнейших районах, не давая им возможности для восстановления своих сил. Если бы мы во время прошлой войны придерживались первого из этих подходов, то, видимо, мы еще до сих пор, не освободили свои земли от фашистов.

Во всяком случае по опыту Великой Отечественной войны в ходе проведения активных военных действий и хорошо подготовленных операций с нашей стороны достигались значительно лучше оперативно-стратегические результаты и при меньших потерях, чем в проводимых периодически бесплодных частных операциях и боевых действиях.

Ввиду отсутствия у высшего военного командования и Генерального штаба долгосрочных планов ведения военных действий в Афганистане, вся деятельность советских войск строилась на основе ежемесячных планов, которые утверждались обычно Министром обороны. Их разработка осуществлялась командующим войсками Туркестанского военного округа совместно с главным военным советником в афганской армии под общим руководством Оперативной группы Министерства обороны, находившейся в Кабуле. Рассмотрение и утверждение этих планов, особенно в бытность Министра обороны Д. Ф. Устинова, носили весьма затяжной и мучительный характер. Иногда пока утверждались планы разгрома тех или иных группировок моджахедов, обстановка существенно менялась и по ходу развития событий приходилось изменять и планы. Для того, чтобы понять истоки такой системы управления, нужен небольшой экскурс в историю.

Громоздкая, недостаточно поворотливая, бюрократическая система управления в той или иной мере всегда давала о себе знать в русской армии. Об этом писал еще Ф. Энгельс после Крымской войны 1853–1856 гг. Эти явления дали о себе знать в русско-турецкую 1877–1878 гг., в русско-японскую и первую мировую войны. Не удалось избавиться от этого порока и в Советской Армии. Например, одной из причин первоначальных неудачных действий в районе озера Хасан в 1938 г., да и в районе Халхин-Гола (до вступления в командование Г. К. Жукова) явились именно запутанность и искусственное усложнение системы управления. Так, в районе озера Хасан с управлением сравнительно небольшим количеством войск могли бы справиться командир корпуса и командующий войсками Дальневосточного военного округа с оперативной группой. Но спешка и требование высших властей немедленно уничтожить вторгшие японские части привели к вмешательству в боевое управление многочисленных инстанций, которые не давали возможности друг другу нормально работать. Непосредственно управлял боевыми действиями командир 39-го стрелкового корпуса В. Н. Сергеев, над ним был командующий 1-й армией К. П. Подлас.

В их дела непрерывно вмешивались и пытались отдавать распоряжения соединениям и частям, находившимся в районе боевых действий начальник штаба Дальневосточного военного округа Г. М. Штерн (с опергруппой), а также прибывший из Москвы (тоже с оперативной группой) армейский комиссар Л. З. Мехлис. Управление осуществлял также командующий войсками округа В. К. Блюхер со своим штабом, которых непрерывно теребили запросами об обстановке и указаниями народный комиссар обороны К. Е. Ворошилов, Генштаб, Главное политическое управление и другие органы. Такая система управления ничего, кроме бестолковщины и неорганизованности порождать не могла. После этого была советско-финская война.

Война 1941–1945 гг., которая благодаря своим масштабам и напряжению, делала порой просто невозможной излишнюю опеку и централизацию, хотя стремление к этому сохранялось. И эта тенденция дала о себе знать и во время афганских событий. Советскими войсками в Афганистане командовал командующий 40-й армией, подчиненной командующему Туркестанского военного округа. Чуть позже над ними появилась еще одна командная инстанция – Главное командование Южного направления (в Баку). Командные функции по отношению к войскам в Афганистане сохраняли Главнокомандующие сухопутными войсками и ВВС, командующие родами войск и тыла. Все эти управленческие инстанции в свою очередь подчинялись Министру обороны и Генштабу. Политической работой руководило главное политическое управление. Все они непрерывно запрашивали те или иные данные по обстановке и пытались так или иначе влиять на советские войска в Афганистане.