Текст книги "Моя последняя война (Афганистан без советских войск)"

Автор книги: Махмут Гареев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

Как на грех, был воскресный день. Я позвонил на центральный командный пункт Генштаба, на квартиру двух заместителей начальника Генштаба, но никто из них никаких решений принять не мог. Тогда вышел на оперативного дежурного пограничных войск в Москве и этот дежурный за несколько минут решил этот вопрос. На следующий день мне из Генштаба передали, что высшее руководство осталось недовольным тем, что я обращаясь в другое ведомство (к пограничникам) без ведома и согласования с Министерством обороны.

И такая вот система работы начала порождаться во всех звеньях. Вскоре по прибытии в Кабул в начале 1989 г. вместе с представителями посольства и КГБ пошли изучать организацию охраны посольства и порядок эвакуации нашего персонала на случай чрезвычайных обстоятельств. Внутрення охрана осуществлялась сотрудниками КГБ (силами группы пограничников) и организована была достаточно четко и надежно. Наружную охрану посольского городка должен был нести афганский батальон войск МВД. Но из этой охраны мы почти никого не нашли. Нам объяснили, что личному составу батальона не дали продуктов и он большей частью убыл добывать себе пропитание. Командир батальона просил дать хотя бы 30–40 мешков муки. Я в тот же вечер позвонил командующему войсками Туркестанского военного округа генерал-полковнику И. В. Фуженко, объяснил опасность складывающейся обстановки с охраной посольства и просил очередным самолетом, следующим в Кабул, направить нам немного муки.

Иван Васильевич отказался помочь и сказал, что на это надо распоряжение Министра обороны СССР. Последний после моего обращения к нему сказал мне: «Скажите Фуженко от моего имени, пусть выделит». Снова обращаюсь к командующему войсками ТуркВО, передаю ему устное распоряжение Министра обороны, но ответ тот же: «Пусть дадут мне письменное распоряжение, тогда я выполню». Пытаюсь объяснить, что наша оперативная группа находится в полосе ответственности Туркестанского военного округа, в случае серьезной угрозы все равно вам придется спасать посольство и нашу группу и лучше нам совместно заранее принять меры по усилению охраны посольства, чем потом прибегать к крайним мерам. Но никакие мои доводы не поколебали командующего.

Через несколько дней наши офицеры тыла нашли брошенный склад хлебопродуктов в одном из помещений аэродрома и передали его афганскому батальону, охраняющему посольство. Забегая вперед, для полноты картины скажу еще немного о том, с какими мытарствами возвращался из Афганистана в Москву.

С прибытием на мое место генерал-полковника Н. Ф. Грачева и, проработав с ним некоторое время, на попутном грузовом самолете перелетел в Ташкент.

На следующий день из Ташкента должен был улететь самолет в Москву с командой призывников. Мы договорились с начальником штаба округа и командующим ВВС, что я с переводчиком и адъютантом полечу на этом же самолете. Перед вылетом командир экипажа заявляет, что теперь заведен такой порядок, когда только Генштаб может дать разрешение взять кого-либо на борт самолета. Выхожу на центральный командный пункт Генштаба, заместителей начальника Генштаба, начальника Главного штаба ВВС – никто не берет на себя ответственность дать разрешение генералу армии вместе с молодыми солдатами долететь до Москвы. Позвонил на квартиру первому заместителю начальника Генштаба генерал-полковнику Б. А. Омеличеву, который обещал дать команду. Примерно через 2,5 часа команда, отданная им, дошла до Ташкента.

Адъютант предлагал взять билеты на рейсовый самолет и улететь. Но мы везли с собой секретные документы, оружие, которое мы брали с собой в Афганистан, и поэтому по установленным правилам не имели права лететь на гражданском самолете.

Читатель может подумать, что все это было связано с тем, что вдруг новое военное руководство начало устанавливать более жесткий порядок в армии. Ничего этого и в помине не было. Тбилисские и некоторые другие события, антиармейская кампания в печати, крикливые выступления некоторых демагогически настроенных депутатов Верховного Совета СССР до того запугали некоторых военных руководителей, что они, как говорят в народе, обжегшись на молоке, начали дуть на воду. Не говорю уже об элементарной культуре и порядочности. В очень трудное время отправили человека из Генштаба в Афганистан, объясняли важность задачи. Теперь, когда состоялось возвращение, никто не хотел позаботиться о перелете и т. п. И так обращались не только со мной. Так было заведено: когда отправляли офицера в зарубежную командировку, ему так объясняли задачу, будто от его миссии зависит судьба всего мирового социализма, а когда возвращался, смотрели на него так, будто он был в плену или в окружении.

И когда генерал Б. В. Громов с обидой пишет о том, что войска 40-й армии, которые по приказу правительства выполняли задачи в Афганистане, никто из политического и высшего военного руководства не встретил, его можно понять и посочувствовать. А ведь в данном случае принижали достоинство не 40-й армии, а достоинство своего государства и вооруженных сил в целом.

И когда в августе 1991 г., будучи в госпитале, я узнал о людях, которые составили ГКЧП, для меня, например, с самого начала было ясно, чем все это может кончиться. В данном случае я оставляю в стороне политическую сторону дела. (Это отдельный разговор). Рассуждаю просто с точки зрения военно-профессиональной.

Сейчас некоторые говорят, что одной из причин неудачных действий ГКЧП было то, что среди них не оказалось лидера. Но какого лидера, из какого склада надо было выписать для них? Когда отделение идет в атаку и выходит из строя командир, первый же инициативный солдат берет на себя командование. Но ничего нельзя путного сделать, если машинистка без генерала не может отпечатать лист бумаги, если командующий ВВС округа не может посадить генерала в самолет без команды из Москвы, если командующий войсками округа не может решить вопрос с мешком муки, если все начальники оглядываются друг на друга и ничего не решают и не могут даже постоять за себя и своих подчиненных – в таком государстве и в такой армии не одно отделение с места не сдвинется, ибо все будут только поглядывать друг на друга. Но может быть еще для истории оставят «стрелковые карточки»…

Группа военных специалистов. В составе группы Главного военного советника при Министерстве обороны было 30 генералов и офицеров. В составе оперативной группы, работавшей под непосредственным моим руководством, 12 генералов и офицеров: генерал-майор Чумичев В. И., полковник Леньков В. Ф. (его сменил полковник Аринахин А. Ф.), генерал-майор Афанасьев В. И. (его сменил генерал-майор Колодий Г. В.), полковники Петров П. А., Рыженко П. П., Егоров В. Д., Котов В. Н., Коменденко В. Н., подполковник Клюкин Г. Н. (переводчик), адъютант майор Шишов В. М. (его сменил подполковник Борзосеков Д. И.). Позже появился генерал-майор Никитин Ю. М., имея задачу работать при командующим обороной г. Кабула.

Ряд наших офицеров по родам войск, числившихся при афганском Министерстве обороны, при Главном политическом управлении (генерал-майор Гнездилов В. И., сменивший его генерал-майор Тимин Л. В.) одновременно по своим вопросам обеспечивали работу оперативной группы при президенте. В большинстве своем генералы и офицеры работали сомоотверженно и квалифицированно выполняли свой долг.

Вместо М. М. Соцкова главным специалистом в Министерство обороны прибыл генерал Б. П. Шеин, который по ряду причин находился в Афганистане сравнительно немного, но показал себя хорошо подготовленным, энергичным и творчески работающим генералом.

С особой признательностью хотелось бы отметить инициативную и добросовестную работу В. Ф. Ленькова, А. Ф. Аринахина, Г. В. Колодия, Ю. М. Никитина, В. Н. Коменденко, П. А. Петрова, П. П. Рыженко, В. Д. Егорова, Г. Н. Клюкина, В. М. Шишова, Д. И. Борзосекова, В. В. Никулина, М. Н. Шестопалова, М. А. Цапенко, В. П. Козловского, К. А. Цынгуева, М. И. Табакова, В. П. Дудка, А. А. Рындина, Руденко, обеспечивавших нашу работу связистов и водителей Ю. Г. Стороженко, С. Н. Иванова, А. Е. Кириллова, Т. Х. Файзуллаева, А. Л. Беликова и Н. Хаджимова.

Хорошее взаимодействие у нас было с полковниками А. Е. Чижиковым, И. Г. Радченко, работавшим в Москве полковником Н. Н. Григоруком, начальником аэрофлота в Ташкенте И. Рафиковым.

В обиходе афганцы нас продолжали называть военными советниками. Но по официальному статусу мы представляли собой группу советских военных специалистов, главными задачами которых были передача военной техники в соответствии с межгосударственными соглашениями и оказание помощи в освоении передаваемых образцов оружия и техники.

В целом работа группы военных специалистов шла согласованно и дружно. При выездах в районы боевых действий несколько человек было ранено и контужено. Но были и отдельные товарищи (например, первый из специалистов по ВВС), которые основную часть своей «работы» сводили к возмущениям и критике афганских недостатков. Мы им терпеливо объясняли, что нас сюда потому и прислали, что у афганцев не все пока получается. Но когда люди не могли перестроиться, приходилось их откомандировывать. Но таких было всего 3–4 человека. В процессе работы было, конечно, немало принципиальных разногласий и споров. Но мы их старались разрешать доводами, доказательствами, но там, где от отсутствия единства подхода начинало страдать дело, полагалось употреблять и власть.

Больше всего сложностей во взаимоотношениях у меня возникало с генерал-полковником М. М. Соцковым. Я знал его, как хорошего командующего армией в группе войск в Германии. Затем вместе с ним мы работали в Главном оперативном управлении. Михаил Михайлович отличался добротной оперативно-тактической подготовкой, хорошими организаторскими качествами. В Афганистане часто бывал в районах боевых действий и показал себя очень мужественным человеком. Он начал работать в Афганистане еще до вывода советских войск и основательно знал обстановку и особенности афганской армии. Но М. Соцков имел излишне капризный характер. Поскольку я тоже особенно мягким характером не отличался – это, видимо, было одной из причин некоторых трений. Но, на мой взгляд, главная ошибка М. Соцкова состояла в противостоянии (вместе с Министром обороны) линии президента Наджибуллы. А каждый из нас не мог выбирать себе власть в Афганистане. Мы должны были помогать той власти, которую официально поддерживает наше государство. Думаю, что, если бы у нас были данные о связях Таная с лидерами оппозиции, тогда было бы больше ясности и определенности и в линии нашего поведения.

Пресса

Работая в Афганистане, мы тесно сотрудничали с представителями прессы и других средств массовой информации. От встреч с иностранными корреспондентами по понятным причинам мы по возможности уклонялись. С нашими журналистами встречались довольно часто. Мы сами были заинтересованы в том, чтобы формировалась правдивая и объективная информация об обстановке в Афганистане. Правда, представители некоторых газет мало интересовались тем, что в действительности происходит и больше искали легковесных сенсаций. Но в целом до 1990 г. наша пресса еще в основном благожелательно освещала усилия Республики Афганистана по противодействию вооруженной оппозиции. Поскольку ко мне поступала обширная информация по Афганистану, я имел возможность ближе познакомиться и с сообщениями иностранной прессы. Скажу откровенно: за все время пребывания в Афганистане мне крайне редко приходилось встречаться с сообщениями западной печати, которые хотя бы приблизительно правильно отображали то, что делали афганские вооруженные силы. Оставалось только удивляться откуда и как придумывались всякие небылицы. Видимо, многие хозяева издательств, не говоря уже о читателях, до сих пор не ведают, какой дезинформацией их потчевовали. Причем, характерно, что и некоторые наши журналисты больше верили не тому, что они сами видели, а тому, что сообщали в иностранной печати. Это явление для меня так и осталось тайной за семью замками.

Как-то рано утром, перед отъездом на заседание Ставки подходит ко мне один из наших журналистов и с загадочным видом говорит, что вся западная печать пишет о нанесении правительственными войсками ракетных ударов по территории Пакистана и об имеющихся там массовых жертвах среди населения.

Я знал куда были нанесены удары (по району южнее Джелалабада) и был уверен, что на территорию Пакистана ракеты никак не могли попасть. Это был один из тех журналистов, который скорее себе глаза выколет, чем не поверит иностранной печати. Он был убежден в правдивости полученного им сообщения, ссылался на то, что оно подтверждается и афганской печатью, был до крайности возбужден.

Я невольно подумал не произошла ли грубая ошибка в наводке ракет. Проверили, ошибки не было. Но газеты продолжали шуметь и только через неделю лишь одна пешаварская газета сообщила о взрывах подложенных бомб в лагерях беженцев, а все остальные газеты промолчали. Больше не подходил ко мне и не извинился и наш журналист.

Известен случай, когда по всему миру прошло сообщение об обстреле ракетами «СКАД» Асадабада, контролируемого моджахедами. Писали, что ракета взорвалась на базаре, погибло 500 человек и т. д. Потом выяснилось, что там происходили стычки между группировками Хекматьяра и Саяфа и хекматьяровцы взорвали склады боеприпасов.

Подобные сообщения по тому или другому поводу появлились почти каждый день. Все это едва ли имело отношение к тому, что называется информацией. Шла обычная психологическая война, а представители прессы сознательно или невольно участвовали в ней, осложняя нашу работу в Афганистане. Республика Афганистан нуждалась не только в поддержке правительства, но и нашей общественности.

Афганское руководство и определенная часть общественности реагировали крайне болезненно, когда афганская проблема в советской печати освещалась не объективно, моджахеды отождествлялись со всем афганским народом, изображая дело так, что они во всем правы и только правительство Республики Афганистан препятствовало политическому урегулированию в Афганистане.[78]78
  См., например, статью А. Колосова в журнале «Международная жизнь» № 4, 1990 г.


[Закрыть] Хотя было хорошо известно, что именно вооруженная оппозиция отвергала все предложения по политическому примирению.

В упомянутой выше статье, как и в некоторых других, вопрос практически ставился так, что для решения афганской проблемы есть только один путь – это капитуляция существующего строя в Республике Афганистан. При этом не учитывалось, что в случае прихода к власти вооруженной оппозиции, раздираемой внутренними противоречиями, в Афганистане разразится еще более ожесточенная гражданская война с неизмеримо большими жертвами и потерями, чем это было, что никак не вязалось с принципами гуманности и общечеловеческих ценностей.

Вообще необъективность, стремление подыграть чьим-то политическим настроениям вводили в заблуждение не только общественность, но и оказывали плохую услугу и некоторым в целом-то хорошим, заслуженным людям. Вдруг оказывалось, что в 10-летней войне в Афганистане был лишь один командующий 40-й армией, других вообще не существовало. Или проход «последним» по мосту изображался как самое важное историческое событие. При этом журналисты, изображающие из себя «борцов за правду» не останавливались перед явной неправдой, «забывая» упомянуть, что за спиной последнего командарма оставалась еще прикрывающая его целая группа пограничников, которые тоже как-то должны числиться в людях.

Но эти и многие другие перекосы в информации не могут бросить тень на многих замечательных журналистов, которые делали свое полезное дело.

Например, в Афганистане всеобщим уважением пользовался телевизионный репортер Александр Шкирандо. Его самая примечательная черта – это симоновское умение оказаться там, где происходят наиболее важные события и в самых, на первый взгляд, незначительных фактах, эпизодах и людях тонко подметить то, что является наиболее типичным, характерным для происходящих событий и отражающим действительные настроения людей.

Вторая его замечательная черта – отвага, личное мужество. Иначе было бы и невозможно быть там, где он часто оказывался.

Будучи в Афганистане, хорошее впечатление глубокого аналитика международных аспектов афганских событий оставил главный редактор журнала «Международная жизнь» Г. Д. Пядышев. Он не только задавал вопросы, изучал обстановку, но и нам, в том числе посольским работникам, помог дальше заглянуть в перспективы развития обстановки.

От «Московских новостей» приезжал Тимур Гайдар. Он, как всегда, показал «себя очень смелым человеком, побывал на передовых позициях (причем, по несколько суток жил там с солдатами) и написал затем ряд интересных статей.

Александр Проханов, один из писателей основательно знающих Афганистан, дважды приежал в Кабул и проделал очень полезную подготовительную работу по освобождению нескольких наших военнопленных. По этим же вопросам приезжал в Кабул один из героев афганской войны генерал Валерий Очиров. Правдиво и очень остро писал А. Олейник, который раскрыл подвиг наших военнопленных в пакистанском лагере Бадабера.

Совсем еще молодой А. Гольц – наш корреспондент «Красной звезды» – удивил нас умением как-то по-особенному объемно с учетом не только военных, но социально-политических и психологических аспектов освещать военные действия в Афганистане. Правда, одна его статья о советниках Министерства обороны, якобы подготавливающих решения для президента, была негативно воспринята Наджибуллой, но это было связано с неосведомленностью корреспондента о некоторых внутриафганских интригах.

Запомнилась интересная беседа с очень пытливыми корреспондентами «Комсомольской правды». Тогда они выразили сомнение в некоторых моих прогнозах о развитии событий на юге нашей страны, полагая, что я преувеличиваю опасности. К сожалению, последующие события обернулись еще в более худшем виде, чем я предполагал.

Все эти беседы и встречи с журналистами, их острые, иногда провокационные вопросы нередко злили меня, но каждый раз давали и пищу для размышлений и заставляли еще и еще раз сверять свой компас с действительным развитием событий.

Глава VII
Уроки и выводы из Афганской войны

Покаяние нужно, но чтобы потом снова не каяться по этому поводу

Известный узбекский писатель Абдурашид Нурмурадов написал чудесную книгу о судьбах людей, прошедших через Афганистан[79]79
  Нурмурадов А. Кровавая пелена. Ташкент, 1993, 295 с.


[Закрыть]. В самом ее начале он напоминает слова из книги Э. Хемингуэя «Прощай оружие»: «…те, кто затевает, разжигает и ведет войны, – свиньи, думающие только об экономической конкуренции и о том, что на этом можно нажиться». И далее пишет: «Сегодня нам известно, кто виноват в разжигании афганской войны. Но виноваты и мы все, читатель, потому что молчали, а значит, потворствовали»[80]80
  Там же, с. 3


[Закрыть].

В конце книги А. Нурмурадов обращается с призывом: «Конечно, было бы хорошо, если обо всей этой политической, военной авантюре расскажут свидетели войны – крупные военачальники. Пусть они расскажут, во что обошлось слепое, бездумное выполнение тупых приказов. Почему они молчат? Подайте голос!»[81]81
  Там же, с. 269.


[Закрыть].

Не так-то просто подать этот голос, когда тебе заранее диктуют и его тональность. Но прятаться за спины других тоже нехорошо. Хотя я и не очень крупный военачальник и вроде бы непосредственно афганскую войну не затевал, но был свидетелем многих событий, как и многие другие «потворствовал» и «выполнял тупые приказы» и вот я решил подать свой голос.

Бывают периоды, когда в том или ином вопросе начинает господствовать идеологизированная, все подавляющая точка зрения, под которую все подгоняется и к ней присоединяются все голоса. В этих условиях, когда любое другое мнение, иное видение подвергается остракизму, самым легким делом было бы покаяться о содеянном за себя и других, осудить и объявить преступлением все, что делалось, изобразить всех, кто отдавал и выполнял «тупые приказы» идиотами. И во всем этом будет и доля правды, ибо каждому из нас есть в чем покаяться и признаться в ошибках. Но это будет еще не вся правда. От таких покаяний и все осуждающих обличений может быть у кого-то на душе станет легче. Только таким путем мы к истине все равно не придем и не сможем сделать правильные выводы и извлечь должные уроки из прошлых событий. Больше того, пройдет совсем немного времени и нас снова постигнет разочарование, что может привести к тому, что люди уже ни во что верить не будут.

Вспомните, как изображался совсем недавно советско-германский договор о ненападении 1939 года. Стремление советского правительства оттянуть войну изображали «тягчайшим преступлением против человечества», сколько гнева по поводу тайных «протоколов». Высказать какое-то другое мнение было невозможно. Но жизнь идет и США уже после войны заключают секретные соглашения с Японией, Россия совсем недавно с Китаем и т. д. Оказывается это обычная международная практика. Уже творческая интеллигенция встречается с президентом РФ за закрытыми дверями, куда журналистов не пускают, а совсем недавно говорили: почему происходят закрытые заседания Политбюро ЦК КПСС или почему любой журналист не может свободно зайти на совещание руководящего состава вооруженных сил?

Больше всего возмущений было по поводу того, что решение по вводу войск в Афганистан принято в «узком кругу», без ведома Верховного Совета и т. д. А потом без Верховного и без ведома народов в еще более узком кругу распустили Советский Союз, вслед за которым последовало много других поразительных событий, в том числе последние события в Чечне.

Казалось бы трудно придумать более чудовищное преступление, чем сталинские репрессии и переселение целых народов. А сейчас чеченцы сами бегут из разрушенного Грозного и своих аулов и говорят: «Мы были бы счастливы, если бы нас снова как в сталинские времена посадили в товарные вагоны и отправили из этого ада куда угодно.»

Узнали ли вы, читатель, кто и как развязал войну в Карабахе или в Югославии? Никогда и не узнаете, если искать причины только в действиях сербов или боснийцев и не поинтересоваться, почему так поспешила Германия признать независимость Словении и Хорватии. Ничего нельзя толком понять, если будут одни обличения и не будет спокойного анализа всех обстоятельств, которые породили эти кровавые события. В последнее время много говорится о том, что России и другим странам СНГ никто не угрожает и все опасности для этих стран таятся только внутри них, но умалчивают о том, что и эти внутренние конфликты во многом подогреваются извне.

Всего несколько лет назад в Западной печати поднимался шум о якобы имевших место нарушениях шведских границ советскими подводными лодками и сбитии шведского самолета в международном пространстве. Все, что говорилось на Западе настолько считалось правомерным, а осуждение Советского Союза по любому поводу настолько модным и единственно возможным «цивилизованным» подходом, что руководство СССР задним числом взвалило на себя ответственность за сбитый в июне 1952 г. шведский самолет-разведчик, хотя никаких доказательств не было. Теперь в той же Швеции выявляются документы, свидетельствующие о том, что все это не соответствовало действительности[82]82
  Красная звезда, 10.11.94 г.


[Закрыть].

Таких лопнувших мифов было уже много. Когда немного улягутся страсти, не такими уж однозначными покажутся и многие доминирующие сегодня суждения по Афганистану. Вы можете обличать, шельмовать другие взгляды, но придет время и они тоже займут свое подобающее место в истории. И если мы хотим жить в мире реальной действительности, а не мифов и легенд, порождаемых конъюнктурно нагнетаемыми страстями, нужно кроме неизбежного вначале, самого понятного, острого и впечатлительного личностно-обыденного взгляда на события прошлого, находить и более широкий исторический взгляд, учитывающий все стороны и обстоятельства сложной противоречивой действительности.

Такой подход не избавит от горечи ошибок и неудач, боли утраты близких людей. Гибель ни одного человека никогда нельзя ничем оправдать. Но он позволит глубже понять то, что было и извлечь уроки на будущее.

Автор этих строк тоже не готов однозначно высказаться по всем вопросам. И в самом деле не все ясно и в полной мере осмыслено. Многие документы западных стран, Пакистана, Ирана, Китая остаются закрытыми. Но какие-то предварительные выводы об афганских событиях в целом, видимо, можно сделать.

Какими они видятся сегодня, из того что мы знаем?

Были ли неизбежными крупные волнения 1973 г., 1978 г. и другие бурные события в Афганистане? Все говорит о том, что рано или поздно они должны были произойти, как это было в Англии, во Франции, России, Индии и других странах. И народ Афганистана не мог вечно оставаться в средневековой отсталости. В книге «Кровавая пелена» автор приводит последние письма погибшего в Афганистане старшего лейтенанта Баходыра Наметова, напоминая древнюю мудрость: «Правда величественна своей правдивостью». Так среди ряда правдивых свидетельств Баходыр пишет своей сестре и о том, что «здесь (в Афганистане – М. Г.) много кишлаков. Однако ни в одном из них нет ни школы, ни электричества. Многие афганские дети и в холод, и в жару ходят без обуви, ее просто нет»[83]83
  Нурмурадов А. Кровавая пелена. Ташкент, 1993, с. 274.


[Закрыть].

А я знаю, что еще в начале 30-х годов так было и в Узбекистане, и Таджикистане, и других Среднеазиатских республиках. Известно и сегодня, в какой страшной нищете живут в кишлаках, да и в городах в Афганистане, Пакистане, Иране и в той же Турции[84]84
  Почитайте повесть турецкого писателя Махмуда Макала «Деревня» – М. Г.


[Закрыть].

Люди не могут без конца так жить. Другое дело, что Афганистан не мог воспринять такую революцию, как Апрельская революция 1978 г. Нужны были более умеренные соответствующие условиям Афганистана, понятные народу, социально-политические и экономические преобразования. При поддержке их большинством народа не было бы и большой войны и не стоял бы вопрос о вводе советских войск в эту страну. А попытка навязать афганскому народу чуждый для него строй и режим привела к тягчайшей исторической трагедии. Но если мы хотим извлекать уроки из прошлого, то и сегодня неразумно для России, Узбекистана, Таджикистана и для других народов навязывать образ жизни других стран. Кстати, и трагедия Чечни началась еще в 1991 г., когда кое-кто пытался насадить в этой республике «демократию», устроенную на московский манер.

Некоторые политические деятели на свой лад (в основном ограниченностью демократии) объясняют существующую относительную стабильность обстановки в Узбекистане, Туркменистане и некоторых других бывших советских республиках. Но одна из причин относительной стабильности в этих республиках состоит в том, что народы Средней Азии по сравнению с некоторыми другими соседними странами, несмотря на все нерешенные проблемы, недостатки и известные ограничения свобод (и прежде, и теперь), в годы советской власти сделали огромный шаг вперед в своем социальном, экономическом и культурном развитии и живут лучше, чем в Пакистане, Иране или Афганистане. А люди никогда сами себе плохого не хотят. Да и не обязательно, видимо, чтобы процессы демократизации и реформ сопровождались всеобщей смутой, конфликтами, резким падением жизненного уровня населения, разгулом преступности и прочими неурядицами.

И дело здесь не в пережитках коммунистического тоталитаризма, как это иногда изображают. Надо учитывать и свойственную мусульманскому обществу традицию уважения верховного правителя. Но для Афганистана в конце 70-х в начале 80-х гг. беда усугублялась тем, что там подняли оружие не только те, кто выступал против нежизненной, «плохой революции», а в первую очередь силы, которые стремились задушить и сделать невозможными любые преобразования в стране, оставляя народ в отсталости и угнетении. Эти люди и теперь не расстаются с оружием.

Главная цель последних состояла в том, чтобы расправиться с прогрессивными силами, стремящимися действительно изменить жизнь народа к лучшему. Конечно, это было внутренним делом Афганистана. Но для Советского Союза не только с точки зрения справедливости и солидарности, но и с позиций геополитических интересов было небезразлично какие силы победят в этой борьбе. Победа одних означали наличие дружественного государства, спокойствие и мир на наших южных границах, а победа других – возникновение серьезной угрозы.

Дело осложнялось вмешательством и стремлением к проникновению в этот регион других государств и прежде всего США. Это теперь подтверждено многочисленными документами и фактами. Вот совсем недавнее признание 3. Бжезинского: «После поражения Советского Союза и в холодной войне и его последующего распада Соединенные Штаты впервые получили возможность внедрить свое политическое присутствие в новых постсоветских республиках Евразии до границ Китая, а также господствовать в регионе Персидского залива на южных окраинах Евразии»[85]85
  Журнал «Кентавр», 1994, № 94, с. 55.


[Закрыть].

По сообщению «Независимой газеты» (11.06.94 г.) Бжезинский считает, что для США «…Главной целью реалистической и долгосрочной большой стратегии должна быть консолидация геополитического плюрализма в пределах бывшего Советского Союза». Понимая под этим множество самостоятельных и никак не интегрированных постсоветских государств на территории СНГ. Он же предлагает американскому правительству не допустить объединения с Россией Украины и Белоруссии, договориться с Китаем о разделе сфер влияния в Среднеазиатском регионе. Из этого следует, что американцы должны сделать все для того, чтобы ограничить влияние России в Среднеазиатском регионе и установить свое безраздельное влияние.

Влиятельные круги США теперь открыто провозглашают цели, которые они стремились еще как-то маскировать в конце 70-х в начале 80-х годов, больше разглагольствуя тогда о защите «свободы и прав человека» в Афганистане. Подобные цели подтверждаются и официальной стратегией национальной безопасности США. Пусть читатель сам решает кому верить: официально провозглашенной и практически осуществляемой политике США и других стран, расположенных на южных подступах бывшего СССР и теперь СНГ, или тем политическим деятелям и журналистам, которые говорили и продолжают твердить, что никто нам на юге не угрожал, не угрожает и все разговоры об опасности просто придуманы.

Мог ли Советский Союз в этих условиях никак не реагировать на то, что происходило в Афганистане? Для любого, уважающего свои интересы государства, как и СССР, это было бы противоестественно и безответственно. Даже, если бы советское руководство отказалось от всякого вмешательства в афганские дела, в конечном счете все равно не удалось бы уклониться от опасности, назревавшей на юге страны. Во всяком случае потребовались бы крупные меры и большие дополнительные расходы для укрепления обороны на этом направлении, не говоря уже об угрозе дестабилизации внутренней обстановки в Среднеазиатских республиках.