Текст книги "Комната по имени Земля"

Автор книги: Маделин Райан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

6

Примерно неделю назад я занесла в гостиную пушистую австралийскую елку, аденантос. Она у меня вместо настоящей рождественской ели. Родители купили аденантос в год моего рождения, поэтому я чувствую с ним родственную связь. Он вымахал уже выше меня, под три метра. Технически это кустарник, не самый гламурный представитель семейства протеевых. У моего кончики веток светятся красным. Я обрезала куст так, чтобы он не только ветками, но и формой напоминал настоящую елку, обмотала его гирляндой с золотыми огоньками и поставила перед окном, которое выходит на подъездную дорожку. Со стороны это все выглядит просто по-королевски. Гирлянду я не выключаю никогда – приятно видеть, как приветливо сияют ее огоньки мне навстречу, когда я иду по дорожке к дому.

Внизу море подарков, которые я накопила за год. Свинтус привык исследовать их, спать между ними и раздирать оберточную бумагу. Обрывки бумажной красной ленты рассыпаны по всему полу, и я не намерена убирать их, потому что мне нравится жить с существом, которое сознательно предпочитает рвать бумажную ленту и разбрасывать ее ошметки повсюду. Это его вклад в наше рождественское настроение, и я поступила бы глупо, если бы убрала их без видимой на то причины.

На верхушке дерева я примостила огромную золотую шестиконечную звезду. Я очень люблю золото, звезды и всякие вещи, которые представляют ценность для других людей. На подоконнике в кухне у меня стоит золотая ханукальная менора, и каждый вечер, прежде чем заниматься ужином, я зажигаю в ней свечи по всем правилам. К процессу приготовления и употребления пищи я отношусь как к священному обряду. Мать моей матери поступала именно так. Ба готовила вкуснейшие сэндвичи с жареным сыром, разливала по чашкам сладкий чай, ее блинчики с черникой были такими сладкими и кислыми одновременно, а фруктовые кексы – терпкими и тяжелыми.

Она была роскошной красавицей. Всякий раз, оставаясь с нею, мы только тем и занимались, что готовили, ели, смотрели сериал про няню, играли в переодевание со всеми ее клипсами, кольцами, браслетами, брошками и часами, которые дарил дедушка и / или целая толпа друзей, парней, поклонников и воздыхателей, представлявших собой столь же богатую коллекцию, что и ее украшения. А еще она позволяла мне красить ей ногти.

У ба была целая батарея жемчужно-перламутровых лаков, которые дожидались меня на ее прикроватном столике вместе с ватными палочками, дисками и средством для снятия – это на тот случай, если я промажу и ошибусь.

Лаки были персиковыми, розовыми, кремовыми, белыми – и все ей неимоверно подходили. Она и сама выглядела словно жемчужная королева. Ее смуглая кожа была прохладной, точно морская вода, переливающиеся лаки всегда оказывались точно подобраны под украшения и подчеркивали ее карие глаза и золотистые волосы.

Вся ее семья погибла во время Второй мировой войны. Нет, не так. Вся моя семья погибла во время Второй мировой войны. Иногда я забываюсь и думаю о предках как о ее семье, а не о моей. Вообще-то странно думать, что мы здесь только потому, что в какой-то момент кого-то не убили.

Я где-то читала, что каждый человек подобен горе. Мы повернуты к солнцу лицом, той стороной личности, которую осознаем, а все, чего мы страшимся и чего не осознаем, находится у нас позади, в тени. Так вот, у меня есть неизбывное чувство, что за спиной у меня, в тени, все мои предки и мне нечего бояться. Хотя как знать.

7

Я непременно накрашу ногти перед выходом из дома. Думаю, жемчужный лак будет кстати. Например, оттенка «замороженное шампанское», его, я уверена, ба одобрила бы, и мое сердце наполняется теплотой, когда я думаю об этом. Мне кажется, благодаря такой теплоте лучше всего можно понять, как отреагировал бы тот, кого рядом нет. Просто нам же не говорят, мол, воспользуйтесь этим чувством, чтобы понять, чего вы действительно хотите, куда движетесь и что для вас на самом деле важно. А все потому, что те, кто нам это не говорит, слишком заняты, чтобы говорить, поэтому они заставляют нас узнавать обо всем из книг, иногда что-то пишут маркером на белых досках, подбивая задавать вопросы, но только в рамках школьной программы, которую они же сами и разработали.

Вот почему я с такой гордостью объявляю о том, что все книги, которые у меня есть, я выбрала сама или они выбрали меня. Мне никто их не рекомендовал. Ни школьные учителя, ни преподаватели из универа не давали заданий писать эссе об «основных темах» этих книг, ни в каком списке бестселлеров они не значились, ни одна из подруг по книжному сообществу не заявила мне, что они изменили ее жизнь. Просто меня потянуло к каждой из них, а каждую из них потянуло ко мне.

Прямо сейчас у моей кровати лежит «Страна аборигенов» Лизы Беллир, активистки австралийских аборигенов племени нунуккал, женщины народа горенпул, художницы, фотографа, поэта, комика, драматурга и телеведущей родом с малюсенького острова Страндброк, в Квинсленде, недалеко от Брисбена. На севере Мельбурна есть переулок Женщины-воина, названный так по строке из одного ее стихотворения. И даже то, что это не полноценная улица, а небольшой переулок, нисколько не умаляет значения этой строки и этого поэта. В Мельбурне вообще полно значительных улочек.

Поэтому каждый вечер перед тем, как уснуть, Лиза Беллеар рассказывает мне истории о своей земле и о людях, которые жили там. И я хочу сделать все возможное, чтобы их истории почитали и сохраняли, ведь в отличие от Новой Зеландии, Америки или Канады у Австралии нет договора со своим коренным населением. И их убийство перестало быть законным только в 1973 году, когда вступил в силу Закон об отмене смертной казни.

До сих пор коренные народы здесь не защищены конституцией. Да никто не защищен. В Австралии нет даже билля о правах. Это очень непокорная страна. Следовательно, австралийские аборигены точно лишены свободы. Хотя и жили тут больше шестидесяти тысяч лет, а мы пришли, если смотреть в таких масштабах, примерно минуту назад и лишь сейчас решили неуместным убивать их наугад.

Но эта страна, Австралия, дала мне жизнь. Мое тело напитано культурами, возросшими на ее благодатной почве, воды ее насыщают и очищают меня. Без этого воздуха я бы не протянула и пары минут. Я протираю комариные укусы соком алоэ, которое растет здесь, и наношу на волосы маску из его же масла. Выразить свою признательность за это – самое малое, что я могу сделать сейчас. Даже если мои волосы невозможно приручить, то хотя бы напитать и увлажнить – вполне. И теперь непослушные локоны, черт бы их побрал, выглядят точно шелковые.

8

А вот теперь наступает самая вдохновляющая и революционная часть моего праздничного ритуала накануне Рождества – зеркало. Привет, дружище. Вот я перед тобой совершенно голая. Влажная, умащенная маслами, чистая и свежая, смотрю в свои глаза и вижу, что правый, кажется, немного меньше левого. Грудь и коленки все еще красные – так сильно я их терла. Вот еще одно чертово пятно! И еще! Да я похожа на карту австралийских островов!

Кожа лица немного блестит, потому что сейчас у меня овуляция. Лоб так вообще. Насколько я понимаю, он не должен сильно блестеть. Кожа должна быть увлажненной и / или матовой, а если все иначе, надо использовать разные средства, ужасный блеск на лбу и щеках быстро исчезнет, в противном случае чересчур блестящая кожа выглядит жирной, а в наше время это категорически неприемлемо.

И вообще, если брови слишком густые, если поры слишком широкие, если под глазами мешки, зубы желтые или даже кривые, если морщины слишком глубокие, а тело слишком крупное, или слишком дряблое, или слишком жирное, то на различные процедуры нужно убить целый день и только после этого выходить в люди. Ведь все ждут от нас, что мы мастерски спрячем то, чем наградила нас природа, за макияжем, одеждой, обманчиво-уверенным языком тела, гиалуроновой кислотой, виртуальными фильтрами, коллагеновыми филлерами, остроумными фразами, ослепительной улыбкой, тщательно подобранными аксессуарами, потому что без этого всего мы не будем выглядеть живыми людьми.

Зато такие физиологические признаки, как блестящий лоб, менструальный цикл, пот, провисшая кожа, сопли, ушная сера, пупок, целлюлит, волосы на ногах, выделения из влагалища, мокрота, морщинки и шрамы, – все это считается неприглядным и безобразным. Ничуть не чудесным, наоборот. В глазах нынешнего общества способность организма к самовосстановлению и саморегулированию не выглядит поводом для праздника. Простите, но мы не хотим, чтобы всякие там гормоны и жидкости, циркулирующие в семи с половиной миллиардах тел на этой планете, становились достоянием общественности.

Хотя некоторые физические атрибуты все же востребованы. Например, выпирающие ключицы, большая упругая грудь, высокие скулы, тонкая талия, гладкая кожа, бедра, между которыми можно ладошку вставить, твердые и круглые ягодицы, полные губы, плоский живот и большие оленьи глаза.

Иногда мне кажется, что я именно такая, по всем пунктам, а в другие дни – что ничего подобного. Мое отношение к телу зависит от того, игнорирую ли я его, отказываюсь ли чувствовать или, наоборот, предпринимаю какие-то действия, уделяю ему внимание. А то, как оно выглядит и ощущается, совершенно не зависит ни от чего.

Кстати, я заметила, что люди, которые обращают пристальное внимание на свое тело, по большей части безразличны ко всему остальному. Они живут в своих телах, точно в ловушке, и излучают такую скуку, что жизнь начинает казаться бесполезной штукой. Как будто после того, как долго-долго всматриваясь в зеркало или объектив камеры, они вдруг повернулись и поняли, что верить им больше не во что, да и миру предложить нечего. Их существование зашло в тупик, и каждым своим вдохом, шагом, поворотом бедра они словно повторяют: «Мое тело, мое тело, мое тело, помогите, помогите, помогите!» – и больше ничего.

Я думаю, люди, которых все считают физически совершенными, симметричными, привлекательными и прекрасными, существуют для того, чтобы мы научились сострадать самим себе, и в то же время те, у кого есть какие-то физические недостатки, существуют для того, чтобы мы научились сострадать другим.

Когда-то я встречалась с парнем настолько привлекательным, что мне казалось, будто с ним что-то не так. Люди бесконечно поздравляли меня с тем, что мне удалось его «заполучить» и «приручить», интересовались, «каково это – быть его девушкой», «как я это сделала» и «почему же он именно со мной, а не с кем-то еще». Это выглядело так, будто мы обитаем в средневековой Европе и последний ее свободный принц крови решил обручиться со мной.

9

Теперь мой взгляд падает на маленькие складки между руками и грудью. Они частенько беспокоят меня, когда я примеряю в магазинах майки, топы на бретелях и всякое такое, потому что мешают. Не пойму, в чем их функция? Это часть плеча или руки? Почему надо обязательно образовывать складку, а не вырастать просто из груди?

Стоя нагишом перед зеркалом, я обычно вздергиваю грудь руками, пытаясь убедить себя в том, что, стоит только захотеть, она торчала бы у меня более жизнерадостно. То есть если бы я снова начала носить лифчик. Но я не хочу его носить, потому что зачем он мне?

От жары вены на руках и ногах немного вздулись, волосы на лобке густые и влажные. Я перестала брить подмышки и ноги. Парень, с которым я когда-то встречалась, считал, что волосатые ноги и подмышки – это мерзко. И всякий раз, когда я заигрывала с идеей не брить их, он буквально набрасывался на меня: «Давай, не брейся. Почему бы тебе тогда не пойти и не купить себе шаровары, как у теток в гареме, не прошвырнуться по супермаркету босиком, не выклянчивать на пропитание по выходным, не получать пособие и перестать стирать постельное белье да и вообще брать на себя ответственность. Еще начни гадать по кристаллу».

Если смотреть сбоку, мой живот довольно плоский, но это потому, что я ничего не ела. Я вообще не могу есть, пока не окажусь в каком-нибудь социальном окружении. На переваривание пищи уходит слишком много энергии. Сегодня я съела пасту с оливковым маслом, лимонным соком, свежим чесноком, перцем чили и петрушкой из моего сада, с солью и перцем. То же самое будет и за ужином, когда я доберусь до дома после вечеринки.

Я всегда с нетерпением жду ужина после вечеринки. В каком-то смысле такие ужины я жду даже больше самих вечеринок, вот и сегодня не исключение. Еще я запланировала слегка поджаренный сэндвич с салатом – у меня уже слюнки текут. Хотя нельзя сказать, что я решила закончить свою игру с непредсказуемостью. Сегодня вечером что угодно может произойти. Просто мне нравится мечтать о чем-нибудь съедобном.

Однажды у меня был выбор: остаться дома с миской свежей клубники, ежевики, черники, банана, посыпанными корицей и семенами льна и приправленными соленым арахисовым маслом, кокосовым йогуртом и кленовым сиропом, или встретиться с парнем, с которым я была бы не прочь провести ночь. Он вышел на связь весь такой: «Эй, детка, ты бы хотела замутить тут со мной, потереться, кончить прямо на мне, хе-хе?»

Я вдохнула аромат эфирного масла розовой герани, которое налила в аромалампу и поставила ее возле своей кровати, взглянула на миску с волшебными ягодами, на тяжелое стеганое покрывало, на книгу под названием «Курс чудес», посмотрела на Свинтуса, который свернулся у меня на коленях, и подумала: да нет, пожалуй, спасибо, не хотела бы.

Под ягодицами у меня даже вспотело. Локти и колени хорошо увлажнены, и это прекрасно. Моя ба была бы в восторге. Она всегда брала самые большие банки с лосьоном для тела, мазала им мои руки и ноги и, качая головой, приговаривала: «Нельзя доверять женщинам с сухими локтями! Никогда!» Над зеркалом у меня висит портрет возрастной модели Ясмины Росси. Увеличенное изображение с ее фотосессии, посвященной макияжу женщин старше пятидесяти. Ей шестьдесят три; на ярко-белом фоне ее яркие белые волосы, улыбка, тоже яркая и белая, а глаза глубокие, карие, большие, с густой блестящей подводкой цвета морской волны. Люди в возрасте, как и мертвые, – самые правильные, они будто созданы, чтобы их боготворить, ведь они знают то, чего не знаем мы.

Так что я зажигаю французскую свечу и провожу ритуал любви и принятия себя такой, какая я есть. Потому что я люблю и принимаю себя такой, какая я есть. Люблю и принимаю себя такой, какая я есть. Люблю и принимаю себя такой, какая я есть. Люблю и принимаю себя такой, какая я есть. Люблю и принимаю себя такой, какая я есть. Люблю и принимаю себя такой, какая я есть. Люблю и принимаю себя такой, какая я есть. Люблю и принимаю себя такой, какая я есть. Люблю и принимаю себя такой, какая я есть. Люблю и принимаю себя такой, какая я есть. Люблю и принимаю себя такой, какая я есть.

10

Официально я еще на шаг ближе к тому, чтобы покинуть мое священное пространство и присоединиться к собратьям, обитающим в мире простых смертных. Я еще раздумываю, что мне надеть, хотя точно знаю, что именно. Я пританцовываю вместе со Свинтусом, попиваю мартини и наношу одни из тех духов с ярко-цветочным ароматом, что когда-то принадлежали моей ба, это добавляет ностальгии в мое существование и чуточку усиливает нервозность от предчувствия неизбежного. Довольно странного предчувствия, что сегодня вечером может что-то случиться, хотя я и не надеюсь, потому что предпочитаю оправдывать свои надежды, а не сидеть во тьме сомнений.

Когда я только начинала собираться, то никак не могла подключить новую акустическую систему, так что сейчас с удовольствием слушаю самый первый альбом Spice Girls. Компакт-диск с ним я купила, когда еще одевалась как ребенок; собственно, я тогда и была еще ребенком. Мне нравилось наряжаться в мамины кимоно и танцевать перед зеркалом. Словно я еще тогда знала, что стану именно такой, какая я есть сегодня, и буду точно так же веселиться. О, богинюшка, ничего лучше я и придумать не могла. Тот самый момент перед тем самым моментом – и я вновь дышу. Произойти может что угодно, но сейчас я влюблена в себя.

Я попробовала накрасить губы красной помадой, но с красным кимоно это перебор, а потому выбрала сливовый оттенок «Дикий лес». Мне нравится это название, звучит как песня. Дикий лес. Это несколько успокаивает меня, значит, я на правильном пути и все будет хорошо.

Дикий лес.

11

Не знаю, который сейчас час. Единственные часы в моем доме сломаны. Да и похрену. Мне обычно не очень уютно с людьми, которые живут по часам.

Когда-то я встречалась с парнем, который никогда не снимал часы. Он вечно смотрел на них, и это стало главной чертой его натуры. Время намертво пришпиливало его к миру и собственному представлению о себе. Он совершенно зависел от передвижения стрелок на циферблате, даже когда брал мое лицо своими ладонями и целовал его. Тик-так, тик-так, тик-так.

Однажды вечером он заявил, что останется у меня ночевать только «из вежливости», а на самом деле у него какая-то встреча в десять утра, и меня это немного смутило. Я не поняла, мне что, надо было поблагодарить его за это? Зачем тогда вообще оставаться ночевать у меня, если нужно куда-то свалить с утра пораньше? «Будет невежливо, если я не пойду, – сказал он, – очень невежливо».

Через несколько месяцев я столкнулась с ним случайно, но он сказал, что торопится, потому что уже обед, а он не ел. Затем он взглянул на свои часы, как бы ища доказательства, и добавил: «Вот! Уже два часа, понимаешь? Время обеда». Как будто бы календарь диктовал ему, когда обедать, поэтому он спешил, чтобы не опоздать. А не потому, что был голоден. Ему была нужна общественно приемлемая причина, чтобы сбежать от меня, одного желания оказалось недостаточно.

Мне трудно доверять людям, чьи желания и потребности ничто в сравнении с силой часов или социально одобряемой «вежливости». Хотя я всегда очень вежливо прощаюсь с дедом, папиным отцом, перед тем как выйти из дома. Его акварельный портрет висит прямо над входной дверью. Он присматривает за мной, хотя мы с ним никогда не виделись. Он был строителем, но увлекался тем, что делал зарисовки птиц, цветов, насекомых и деревьев. И пока его бизнес был успешным и приносил ему хороший доход, его хобби оставалось маленьким и деликатным, практически интимным.

Однажды я нашла его альбом с зарисовками деревьев. Вот и на этом акварельном автопортрете его лицо немного похоже на ствол дерева со старческими пятнами, в тех же оттенках светло– и темно-коричневого. Такое же длинное, плотное, суровое, испещренное морщинами. И он молча наблюдает за каждым, кто входит сюда и выходит обратно.

12

Я села в такси и попросила включить радио, пока мы погружаемся в возможности ночи, и это прекрасно. Я особо не разбираюсь в радиостанциях, так что мне всегда любопытно, что выберет водитель. Это как часть моего веселья. Музыка должна сопровождать нас непременно. Пожалуйста, дайте мне возможность найти подходящую мелодию, а иначе я вернусь назад.

Сегодня мой водитель даже не спросил, что бы мне хотелось послушать. Он просто взял и включил радиостанцию с классической музыкой, после чего сказал, что ненавидит эту страну, где все времена года на одно лицо. Мне кажется, он просто услышал несколько тактов из «Времен года» Вивальди в исполнении Будапештского струнного камерного оркестра. «Круглый год одно и то же, – повторял водитель, – одно и то же».

Мне так не кажется. Никогда. Но я ничего ему не говорю. Я просто сижу и улыбаюсь, потому что иногда, если вы вдруг застряли рядом с тем, у кого диаметрально противоположное мнение, лучше молчать и улыбаться. Особенно если они вас везут в машине за четыре тысячи фунтов стерлингов на скорости больше 60 км/ч.

Впервые я узнала о силе молчания, когда мы с моим парнем оказались на викторианских золотых приисках. Я вышла ночью на улицу, чтобы посмотреть на звезды, а он смотрел только в землю, пинал камни и был разочарован донельзя, жаловался на кашель, хотел быть в другом месте, потому что тут, в старой хижине на ферме, чувствовал себя оторванным от людей и совершенно измученным. Пока он говорил, я посмотрела в небо и увидела падающую звезду. Я засмеялась, он спросил почему, я ответила, что забавно, как два человека могут одновременно переживать такие разные ощущения, на что он сказал, что не хочет вдаваться в это прямо сейчас.

13

Мы едем по городу, я сижу на заднем сиденье и, глядя в окно, думаю о начале американского фильма, который словно бы смотришь в окно, сидя на заднем сиденье. Улицы Мельбурна почти пустынны, магазины работают сверхурочно. Народ празднует Рождество в офисах, дремлет после обеда из морепродуктов. Вокруг слишком много улыбок и слишком мало одежды, кто-то загорает на крышах и балконах, все дарят подарки, которые никому не нужны, и замечают, что детям на вылизанных задних двориках уже наскучило возиться с новыми игрушками.

Многие отправились на пляж или к какой-нибудь тете Иде в Англию, или Голландию, или еще куда-нибудь, так что в Мельбурне жара и тишина. Все ушли с раскаленных улиц, и наконец-то дома и деревья могут вздохнуть и отдохнуть.

Потеряться в Мельбурне в это время года – просто благословение. Вездесущий жасмин поет сладкие чувственные песни над каждым забором и каждым переулком, боронии взрываются цветом. Однажды мама сказала мне, что после захода солнца розы источают аромат еще сильнее, и это правда. Так и есть. Недавно я смотрела документальный фильм, в котором говорится, что наслаждение ароматом цветка – любого цветка – по сути своей означает наслаждение ароматом полового органа. Это очень возбуждает.

На улицах Мельбурна растут и экзотические для Австралии деревья, цветы и кусты. Лаванда, ромашки, жакаранды и камелии здесь крупнее, ярче и сильнее тех, что в других частях света. Благодаря климату и почве они стали лучшей, более выносливой версией самих себя. Их поместили в красную почву, оранжевую пыль, рядом с тускло-зеленой мелколистной лебедой, акациями и эвкалиптами, которые пытаются задавить их своей мускулистой силой.

Почва у нас здесь сухая, тяжелая, такая, что работать с ней могут только те, кому достает терпения и нервов. Австралия – страна молодая, поэтому, чтобы создать поистине мультикультурную, мелодичную, плодородную среду, которая наконец прорастет сквозь эти суровые условия, необходима целая уйма времени и усилий.

У меня получилось организовать свой сад так, чтобы использовать летнее время по максимуму, так что в нем есть почти вся флора и фауна. Гардении, гибискус и жасмин я высадила вдоль дорожек, глицинии стекают вниз и образуют арки. Я люблю возвращаться домой, гулять здесь, особенно в сумерках, и слушать эту симфонию ароматов.

Правда, комары одновременно со мной устраивают здесь свои буйные вечеринки. Они роятся вокруг зарослей папоротников, над прудиком и возле фонтана. Кстати! Любуясь кувшинками «нимфея хелвола», не забывайте о защите. Крайне необходимо обливаться маслом лаванды. Хотя я где-то читала, будто комары кусают только тех, кого гнетет чувство вины, от которого нужно избавиться. Так что, чисто технически, мы должны быть благодарны этим кровососущим за то, что они кусают нас.

Вокруг сада у меня много света и тени и несколько парников. Я специально привезла сюда грунт, богатый азотом, калием и фосфором, но без фанатизма. Ведь наши аборигены не так любят фосфор, как экзотики. У каждого растения своя диета, и об этом нужно помнить, если хочется достигнуть гармонии.

Я установила сложную, но очень эффективную систему полива через специальные отверстия. Я ввожу удобрения, когда это необходимо, и пропалываю сорняки – чтобы все было еще прекраснее и приятней. У меня есть специальный ящик для очень жирного компоста. Садовник сказал, что из опавших листьев получается отличная мульча, так что я частенько собираю их и рассыпаю на клумбах. Даже мертвые приносят пользу.

Со своими растениями я говорю каждый день и не делаю никаких различий между местными обитателями и экзотикой. Мои действия их стимулируют. Я многому учусь у них, а они многому учат меня.

Заросли многолетников невероятно болтливы, но прекрасно дополняют австралийскую акацию – цветы которой почему-то пахнут спермой – и душистые травы с ароматом банана, который раскрывается ранним утром. С растениями можно говорить бесконечно, зная эти нюансы.

Правда, засуха показывает экзотике ее место и всегда напоминает туземцам об их ловкости и упорстве – важнейших качествах для Австралии. Но экзоты понимают, что не смогут выжить, если не отработают свою карму, не пустят глубже корни и не отрастят шипы помощнее.