Текст книги "Плотское желание (ЛП)"
Автор книги: М. Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)
7
ЭММА
Я совсем не готова к тому, что меня ждет на следующий день, когда я приехала в салон.
Рико вернулся и сидит за стойкой администратора. Но выглядит он как дерьмо. Его нос заклеен пластырем, черно-фиолетовые синяки расходятся по обе стороны от него и под глазами. Я приостанавливаюсь, когда делаю шаг внутрь, чувствуя, как меня охватывает странное чувство предчувствия. Не могу сказать, почему именно, но оно только усиливается, когда Рико поднимает голову, и в его взгляде появляется яд, который я всегда боялась увидеть в свою сторону.
– Нам нужно поговорить. – Почти выплевывает он. – Подожди меня в комнате отдыха.
На кончике моего языка вертится мысль о том, чтобы он вежливо попросил меня об этом. Рико не в первый раз разговаривает со мной грубо, и каждый раз мне приходится напоминать себе, что, хотя технически я на него не работаю, я арендую помещение, как любой другой художник, и технически являюсь независимым подрядчиком, у него все еще есть возможность выгнать меня из салона. И если это произойдет...
– Мое терпение на тонком гребаном льду, – рычит он на меня, видя, что я колеблюсь. – Не заставляй меня просить дважды.
Я поворачиваюсь на каблуке, каждый мускул напряжен, пока я иду к комнате отдыха, стараясь не выглядеть так, будто я бегу. Я не хочу доставлять ему удовольствие. Я не сажусь, когда вхожу и закрываю за собой дверь, не хочу давать Рико шанс возвыситься надо мной, чтобы я почувствовала себя еще меньше. Вместо этого я прислоняюсь к стойке, скрестив руки, и жду, когда он расскажет мне, в чем дело.
– Я думала, у тебя грипп, – говорю я, когда он входит в комнату, закрывая дверь чуть сильнее, чем нужно. – Похоже, на тебя напал...
– Твой парень? – Рико поворачивается ко мне лицом, на его лице появляется уродливая усмешка. – Я действительно не думал, что ты на это способна, Эмма...
– Подожди. – Я поднимаю руку и смотрю на него в замешательстве. – Я не понимаю, о чем ты говоришь. У меня нет...
Черт. Кусочки начинают вставать на свои места еще до того, как Рико говорит что-то еще. Просьба Данте о том, чтобы я занялась его татуировкой, мой отказ – я сказала ему, чтобы он обсуждал все с Рико. Но я имела в виду именно обсуждение. Я хотела, чтобы Данте направил все дальнейшие договоренности или опасения к своему собственному художнику.
Но не это.
– Ты говоришь о Данте? – Прохрипела я, глядя на синяки на лице Рико. – Я... мы не...
– Данте, хм? Не мистер Кампано? – Рико снова бросает на меня ядовитый взгляд. – Он навестил меня вчера вечером. Очевидно, он очень настаивает на том, чтобы ты закончила начатое.
Я не могу перестать смотреть на лицо Рико в ужасе. У него точно сломан нос, и, судя по всему, ему повезло, что не случилось ничего хуже.
– Я... это не имеет ко мне никакого отношения. Я сказала ему, что он твой клиент, а я просто подменяла тебя. Вот и все.
Рико фыркнул, как будто ему было больно это делать.
– Ты хочешь сказать, что отказалась от выгодной возможности сделать татуировку Данте Кампано без споров? Что, ты не говорила ему, чтобы он угрозами заставил меня отдать тебе заказ, и чтобы я не думал мстить тебе за это, иначе…? – Яд капал с каждого слова. – Объясни мне, почему я должен в это верить?
Потому что, если я перейду тебе дорогу, ты можешь положить конец моей карьере в этом городе. А может, и за его пределами, с теми связями, которые у тебя есть. Потому что я не только не могу позволить себе сжечь мосты, но даже не могу подумать о покупке спичек, если вдруг захочу. Но говорю я другое:
– Потому что я тебя уважаю, – говорю я ему ровным тоном. – Ты взял меня в ученики, ты помог мне стать тем, кем я являюсь сейчас. Без тебя у меня не было бы даже такой возможности. Я не собираюсь уводить клиента у тебя из-под носа. Даже если мне его предложат.
– И я бы никогда не сказала кому-то идти и угрожать тебе таким образом. Или вообще. – Поспешно добавляю я.
По правде говоря, меня тошнит от такого подлизывания к Рико. Я не хочу осыпать его похвалами или вести себя так, будто без него у меня ничего бы не вышло. Я не верю, что это так. Я благодарна за те возможности, которые он мне предоставил, но в Лос-Анджелесе есть множество мастерских, которые могли бы взять меня к себе. Возможно, я не так быстро продвинулась бы вперед, но для меня это никогда не имело значения. Важно то, что я смогу осуществить свою мечту, которая у меня всегда была, независимо от того, как она будет реализована.
Рико пристально смотрит на меня, это несложно сделать, учитывая, какими опухшими выглядят его глаза.
– У меня нет другого выбора, кроме как поверить тебе, – говорит он наконец. – Или хотя бы притвориться, что верю. Данте ясно дал понять, что если тебя уволят или если он узнает, что после этого что-то изменилось в твоей жизни, он выведет меня из равновесия. Но вот в чем дело, Эмма.
Он делает шаг ближе ко мне, потом еще один, и в его жесте невозможно уловить явную угрозу.
– Возможно, я не смогу сделать то, что хочу, из-за моего полуночного посетителя. – Лед в его голосе заставляет меня вздрогнуть, я совсем не уверена, что он не имеет в виду нечто гораздо худшее, чем завершение моей карьеры. – Но я могу позаботиться о том, чтобы ты заплатила и другими способами. Например, ты будешь отдавать мне часть того, что Данте тебе платит. Восемьдесят процентов, на самом деле. Если он даст тебе чаевые, ты тоже отдашь мне половину. И если я получу хоть намек на то, что ты ему об этом расскажешь, у меня не будет особого стимула не делать тебе хуже, если он и так будет срывать зло на мне. Взаимное уничтожение, Эмма. Или, выражаясь более простонародно, – швы накладываются на швы. Если я собираюсь наложить их, можешь быть уверена, что я позабочусь о том, чтобы и ты наложила.
У меня такое чувство, будто пол уходит из-под ног, будто меня может стошнить прямо сейчас. Восемьдесят процентов. Лучше бы я вообще не брала Данте в клиенты, учитывая те вечера, когда его сессия будет отрывать меня от работы в салоне. Единственное спасение в том, что если он и дальше будет доволен моей работой, то порекомендует меня другим. Остается надеяться, что Рико не станет вымогать у меня и эти рекомендации.
И ты снова увидишь Данте. Этот маленький ворчливый голос в моей голове не перестает напоминать мне об этом, о том, что есть причины, помимо профессиональных возможностей и денег, чтобы захотеть вернуться... как бы это ни было неразумно.
Я также не уверена, что смогу пережить неловкость от того, что снова увижу его, после того случайного телефонного звонка. Но, похоже, выбора у меня не будет.
– Так это все? – Я смотрю на Рико, задаваясь вопросом, правильно ли я все понимаю. – Ты отдаешь мне Данте. Ты поручаешь мне работать над его...
– Я ничего тебе не отдам, – шипит Рико. Его взгляд черен и зол, как у крысолова. – Мне просто сказали, как все будет. И теперь я передаю это тебе. Ты выполняешь работу Данте. Сделай чертовски хорошую работу, лучшую из всех, что ты когда-либо делала. Не давай ему ни единого повода думать плохо об этом салоне, обо мне или о ком-то, кто с ним связан. И каждый вечер, когда ты будешь приходить сюда после сеанса с ним, восемьдесят процентов от гонорара и половину чаевых лучше отдавать мне наличными. Даже не думай меня обманывать. Я знаю, каков размер гонорара, и ты можешь думать, что тебе удастся избежать наказания за чаевые, но я это выясню. Так или иначе, я гарантирую, что так и будет. – Он смеется, и кривая улыбка на его лице выглядит жутко в сочетании с гипсом на носу и синяками. – Не обманывай меня, Эмма. Ты пожалеешь, если сделаешь это.
Я молча киваю. Я не могу ничего сказать. Холодный страх, пронизывающий меня, не дает этого сделать, в сочетании с гневом, который заставляет меня сесть в свой Chevelle и мчаться к пентхаусу Данте, только чтобы спросить его, какого черта он себе позволяет.
Вот что происходит, когда вы общаетесь с боссом мафии. Его способы решения проблем не являются нормальными.
Ничего в этом нет нормального.
– Мы поняли друг друга? – Рико смотрит на меня. – Скажи это вслух, Эм.
– Не называй меня так, – возмущаюсь я. Меньше всего мне сейчас хочется слышать от него прозвище, которым меня называют отец и самые близкие друзья. Прозвище, которое кажется милым и интимным. – Но да. Я поняла.
– Он ведь дал тебе чаевые в ту первую ночь, не так ли? – Рико выжидающе смотрит на меня. – Я буду щедрым и скажу, что возьму только половину, а не все, как следовало бы. В конце концов, тогда он еще был моим клиентом.
Мне хочется ударить его по его и без того покрытому синяками лицу. Это похоже на пинок, когда я уже упала, а я так устала от подобных ощущений. С тех пор как умер мой отец, каждый день, кажется, приносит что-то новое. Теперь Рико показывает себя во всей красе, и от этого становится еще хуже.
– У меня нет с собой, – говорю я ему сквозь стиснутые зубы. – Мне придется принести завтра.
Рико выглядит так, будто хочет поспорить. Но даже он достаточно умен, чтобы понять, что я не вру, никто не носит с собой такие деньги в городе, во всяком случае, если они здесь живут.
– Я возьму из того, что ты заработаешь сегодня вечером, – говорит он наконец. – Если после оплаты и чаевых останется остаток, отдашь мне на следующей смене.
Я киваю, сглатывая подступившую к горлу желчь. Я не хочу притворяться, что благодарна за это, но он не оставляет мне выбора.
– Хорошо. Тогда все в порядке. Напиши Кампано и договорись о сеансе, не хочу, чтобы он подумал, что ты от него скрываешься. – Рико отворачивается и уходит, не сказав ни слова, как будто это была обычная встреча в магазине.
Как только он уходит, у меня подгибаются колени. Я опускаюсь на ближайший стул и трясущимися пальцами хватаюсь за телефон. Я пишу Данте, прежде чем успеваю остановить себя, чувствуя, что вот-вот разрыдаюсь.
ЭММА: Только что пришла на работу. Видела/говорила с Рико. Какого черта?
Я отложила телефон, мои руки дрожат. Я знала, что должна была развернуться и уйти из пентхауса Данте, как только он произнес свое имя. Я не должна была давать ему возможность посмотреть, на какую работу я способна. Я не должна была ввязываться во все это.
Но теперь я в этом участвую. И под страхом, гневом и тревогой я чувствую, как в животе зарождается предвкушение.
Запищал телефон, и я схватила трубку.
ДАНТЕ: Рико сказал тебе, что теперь ты работаешь на меня?
У меня сводит желудок. Резкость сообщения, его расплывчатость напоминают мне, что я действительно не знаю этого человека. То, что он ценит искусство и беседовал со мной о моих интересах в течение вечера, еще не означает, что он тот, с кем я могу или должна чувствовать себя в безопасности.
Он для меня не более чем незнакомец.
ЭММА: Он сказал мне, что я возьмусь за нанесение татуировок, да. Но нам нужно поговорить, Данте.
Я подумываю о том, чтобы напечатать еще, но это не тот разговор, который я могу представить себе по смс, и я не собиралась встречаться с ним лицом к лицу, но от этого никуда не деться, так что мы вполне можем обсудить все лично. Странно, что то, чего я так сильно хотела двадцать четыре часа назад, теперь кажется мне чем-то, от чего лучше бежать.
ДАНТЕ: Давай назначим следующий сеанс. Тогда и поговорим. Завтра вечером?
Я тяжело сглатываю. Мне придется перенести встречу с клиентом, но сейчас выгода от того, что мне не придется встречаться с Рико завтра, а это потенциально может принести ему больше денег, стоит того, чтобы не чувствовать себя дерьмово из-за того, что придется откладывать встречу с клиентом. И ясно, что нам с Данте нужно поговорить с глазу на глаз.
ЭММА: Отлично. Но сначала мы поговорим.
Он отвечает почти сразу.
ДАНТЕ: Я с нетерпением жду этого.
Я слышу, как открывается дверь из главного помещения салона, и слышу восклицание Брендана, когда он видит лицо Рико. Скоро мне придется выйти туда и притвориться, что все в порядке, что мой мир не кажется мне таким, будто трещины, проходящие через него, стали еще шире. Как будто зыбучие пески не затягивают меня под себя.
Я смотрю на последнее сообщение, размышляя, что оно на самом деле означает.
И стоит ли мне ждать этого так сильно, как я жду.
8
ЭММА
Чувство ужаса, нараставшее с момента разговора с Рико, вызывает у меня тошноту, когда я заезжаю на парковку Данте на следующий вечер. Я едва бросаю взгляд на вереницу машин, захлопываю дверь машины и хватаю свою сумку, прежде чем поспешить внутрь и к лифту. Я машу охранникам ключом, как белым флагом, и они пропускают меня без единого слова, либо они помнят меня с прошлого раза, либо Данте велел им пропускать меня без вопросов.
Я стою в лифте, пока он поднимается, и пытаюсь отдышаться, чтобы замедлить бешеное сердцебиение. Прошлой ночью я не спала, казалось, несколько часов, пытаясь придумать, что ему сказать, как разумно поговорить об этом. Все, что приходило на ум, предполагало, что я буду кричать ему в лицо.
Вероятно, это не самый мудрый выход, когда имеешь дело с мафиози, вломившимся в дом моего босса.
Когда я вхожу, Данте не задумчив у окна. Он сидит на диване и поднимает глаза, как только я захожу в дом. На его лице приятная улыбка, как будто все в порядке. Как будто это ничем не отличается от нашего первого сеанса. К своему удивлению, я вижу, что на журнальном столике стоят два напитка, как будто это какое-то свидание.
Тебе бы понравилось, если бы это было так?
Я стискиваю зубы от назойливого шепота, бросаю сумку рядом с баром и иду к краю дивана, противоположному тому, на котором сидит он.
– Не стоит пить перед сеансом – резко говорю я ему. – И уж тем более не стоит давать алкоголь тому, кто наносит постоянные линии на твою кожу.
Губы Данте подергиваются в его раздражающей ухмылке.
– Может, они оба для меня. Ты об этом не подумала?
– Тогда это еще хуже. – Я скрещиваю руки на груди. – Ты не ответил на мой вопрос в тексте, поэтому я повторю его. Что, черт возьми, ты думал, ты делаешь, Данте?
Он слегка наклоняет голову, как будто я его забавляю.
– Упрощаю твою возможность взять меня в клиенты. Устраняя возражения Рико, так сказать.
Я смотрю на него, пытаясь понять, шутит ли он или действительно верит в то, что говорит.
Думаю, он говорит серьезно.
– Ты действительно веришь, что мне стало проще? – Я чувствую, как на моем лице появляется ошарашенное выражение. – Не знаю, в каком мире ты живешь, Данте, но ты только что сделал все в тысячу раз хуже для меня. Это... – я машу рукой в сторону бара и моих принадлежностей, а затем снова на него, – ты сделал так, что все это не стоит того!
– Что ты имеешь в виду? – Он поджимает губы. – Я был очень убедителен с Рико...
– О, я знаю, что ты был! Я видела его лицо! – Я слышу, как повышается мой голос, и смутно слышу предостерегающий шепот в голове, подсказывающий, что Данте, возможно, не тот человек, которому понравится, когда с ним разговаривают в таком тоне, но я не могу заставить себя остановиться. Теперь, когда я начала, я слишком зла.
И не только это. Такое ощущение, что все эмоции, которые я копила в себе последние полгода, выплескиваются из меня, и я не могу остановиться. Как будто это дало всему выход, и теперь, когда плотина прорвана, ее уже не восстановить.
– Ты даже не представляешь, что ты сделал, – прорыдала я, почти задыхаясь, глядя на него через пространство между нами. – Ты сделал все намного хуже.
К своему ужасу, я чувствую, как слезы застилают веки. Я быстро моргаю. Нет. Нет, нет. Я не буду плакать здесь. Не перед этим человеком, не так.
Данте встает, пересекая это пространство. Я хочу отступить от него, но застываю, не в силах пошевелиться.
Он останавливается прямо передо мной. Он на несколько сантиметров выше, и это заставляет его смотреть вниз, когда он обращается ко мне.
– Объясни, – говорит он тихо, но голос его тверд. – Как я усугубил ситуацию? Я сказал Рико, что если с тобой случится что-то плохое из-за моего визита...
Я яростно качаю головой.
– Нет. Нет, я больше ничего тебе не скажу. Может, ты так справляешься с тем, что не идет тебе впрок: врываешься в чужие дома, разбиваешь им носы и... и... – Я вдыхаю, все еще борясь с диким приливом эмоций. Я чувствую, как румянец поднимается по шее и переходит на лицо, как адреналин бурлит в моих венах. Я так давно хотела накричать на кого-нибудь, брыкаться, царапаться, кусаться и сопротивляться несправедливости всего этого, а Данте дал мне повод.
– Я не всегда так с этим справляюсь, – говорит Данте, его голос по-прежнему ровный, спокойный и упоительно сексуальный. – Но в данном случае я подумал...
– Нет! Это не то, что нужно делать. Не со мной. Не для меня. Я больше ничего тебе не скажу. Или ты собираешься угрожать и мне, если я не расскажу тебе о нашем с Рико сегодняшнем разговоре?
– Конечно, нет! – Он выглядит в ужасе. – Эмма, я бы никогда...
– Откуда мне это знать? – Я подняла на него глаза. – Почему я должна думать, что ты будешь относиться ко мне по-другому, если я сделаю что-то, что тебя расстроит...
Когда его рот обрушивается на мой, я не замечаю этого.
В одну минуту я кричу на него, а в следующую, его полные, мягкие, теплые губы прижимаются к моим, его руки на моих предплечьях двигают меня к стене. Его рот надвигается на мой, когда я ударяюсь спиной о дерево, достаточно сильно, чтобы рама где-то справа от меня задребезжала, когда Данте прижимается ко мне, его язык облизывает шов на моих губах. Его тело становится твердым и мускулистым, когда он прижимается ко мне, и я, не задумываясь, открываю рот для его языка, и все мое тело отвечает на его прикосновение.
От поцелуя у меня перехватывает дыхание.
Я здесь не для этого. Я здесь ради работы. Это ужасная идея. Я не могу этого сделать. Мы не можем этого сделать.
Все это повторяется у меня в голове, как рефрен, пробивающийся сквозь туман похоти, но я не могу оттолкнуть его. Его рот прижимается к моему, и в нем ощущается слабый привкус специй. Его язык переплетается с моим, и я смутно слышу свой стон.
– Именно этот звук я и хотел услышать, – хрипло шепчет он. Его руки скользят вниз по моим рукам, ладони прижимаются к ребрам, проникают внутрь и поднимаются вверх, обхватывая маленькие изгибы груди. Под майкой на мне тонкий бюстгальтер, и соски мгновенно напрягаются, когда он проводит по ним большими пальцами, заставляя меня дрожать.
Он прижимается к моему бедру, твердый как сталь, и я чувствую то, что мельком увидела в ту первую ночь. Это не было оптической иллюзией. Он огромный, толстый и длинный, и я понятия не имею, как это будет толкаться внутри меня, но, Боже, я могу себе представить. И я представляла.
О, черт.
Это воспоминание возвращается в горячем порыве смущения, и именно оно наконец пробивается сквозь дымку похоти. Я пытаюсь вырваться из хватки Данте, но он прижимает меня к стене и ловит мой подбородок в свои пальцы, наклоняя мое лицо вверх так, что я смотрю прямо в его зеленые глаза.
– В чем дело, Эмма? – Он ищет мой взгляд, и звук моего имени на его языке, произнесенный с намеком на акцент, заставляет мои колени снова и снова слабеть. Он замечает румянец на моих щеках, то, как я не могу встретиться с ним взглядом, и ухмылка снова закручивается по краям его рта.
– Ты думаешь о телефонном звонке, не так ли? – Он поднимает одну руку, и костяшки пальцев касаются моей скулы. – Это была случайность, не так ли? Ты не хотела, чтобы я услышал.
О боже.
Если бы земля могла разверзнуться и проглотить меня, я бы только приветствовала это. Именно этого я и боялась, момента, когда все это всплывет, если мы зайдем так далеко. Я не была до конца уверена, что он не вышвырнет меня из пентхауса первым, из-за стонов, которые он мог услышать.
Мне не нужно ничего говорить. Выражения моего лица должно быть достаточно. Данте упирается одной рукой в стену рядом с моей головой, другой откидывает с моего лица выбившуюся прядь волос и наклоняется к моему уху, прижимаясь к нему губами.
– Тебе не нужно смущаться, птичка, – пробормотал он, его дыхание согрело хрупкую кожу. – Ты так сладко стонала, произнося мое имя. Так сладко, что я не мог не кончить, слушая тебя. Ты так сильно завела меня, Эмма.
При этих словах он покачивает бедрами, вдавливая железный стержень в мое бедро. Мне слишком легко представить, что именно он описывает: его рука обхватывает толстый член, поглаживает его, бедра дергаются, когда он трахает свой кулак, и он представляет, что это я.
Точно так же я представляла его, пока использовала свою игрушку.
– Ты заставила меня кончить так сильно, – дышит он мне в ухо. – Я едва мог дождаться, когда ты тоже кончишь. Но я хотел, чтобы мы сделали это одновременно. – Еще одно прижатие его бедер к моим, и я не могу притвориться, что его вес на мне, не единственное, что удерживает мои колени от подгибания и сползания на пол. – Боже, я хочу услышать, как ты кончаешь по-настоящему, птичка.
Рука, которая перебирала мои волосы, опустилась к поясу джинсов. Моя майка задралась, обнажив полоску нежной кожи, и меня пробирает дрожь, когда его пальцы пробегают по моей обнаженной плоти. Он улыбается мне в ухо, а его пальцы опускаются к пуговице ширинки и расстегивают ее с такой легкостью, что у меня снова слабеют колени.
Он расстегивает мои джинсы прежде, чем я успеваю сделать вдох, и его пальцы проскальзывают внутрь, прижимаясь к влажному теплу моей киски через хлопковые трусики. Я слышу его низкий стон у своего уха, когда он обнаруживает, что я уже намочила их, я чувствую, как его член пульсирует даже через два слоя джинсов.
– Ты такая мокрая, – вздыхает Данте. – Это все для меня, птичка?
Я молча киваю. Я никогда не была из тех, кто теряет дар речи, но одного легкого трения его пальцев о внешнюю сторону моих трусиков достаточно, чтобы я почувствовала, что не могу дышать. Если бы я могла говорить, я бы сказала ему, что я была мокрой с тех пор, как он меня поцеловал. Но, возможно, так будет лучше. Я не уверена, что хочу в этом признаться.
– Скажи мне, если хочешь остановиться, – пробормотал он мне на ухо. Его пальцы скользят вверх, по моему клитору через тонкий хлопок, заставляя меня беспомощно застонать. – Но я могу сказать тебе прямо сейчас, Эмма, – я не захочу.
Его пальцы проникают в мои трусики, когда он шепчет последнее слово, ловко скользят между складок и без труда находят мой клитор. На краткий миг я начинаю жалеть, что недавно не сделала эпиляцию, да что там, даже не побрила ничего, кроме минимума, но ему, похоже, все равно. Он прижимает кончики двух пальцев к моему клитору, двигаясь быстрыми ритмичными кругами, и влажный звук его пальцев о мою киску заполняет пространство вокруг нас. Это развратно и эротично, и это только сильнее заводит меня, мои бедра выгибаются в его руках. Он никогда не прикасался ко мне до сегодняшнего вечера, но каким-то образом он точно знает, что мне нужно.
– Тебе приятно? – Шепчет Данте мне на ухо, как будто это вопрос. Его пальцы двигаются чуть быстрее, заставляя меня задыхаться и стонать, когда я выгибаюсь в его руках, а затем он опускает их ниже, ища мой вход. – Жадная птичка. Ты хочешь кончить, да?
Я киваю, задыхаясь. Я уже не смущаюсь, не сомневаюсь, хорошая ли это идея. Наслаждение огромно, мой клитор набух и пульсирует под его прикосновениями, и я жажду, чтобы он снова коснулся меня, когда опустится ниже. Я хочу умолять его вернуться к тому, что он делал раньше, но прежде, чем я успеваю потерять достоинство и сделать именно это, он вводит в меня два пальца.
Я уверена, что звук, который я издаю, никогда раньше не вырывался из моего рта. Он проталкивает в меня пальцы до третьей костяшки, его большой палец находит мой клитор, и он начинает водить по нему пальцами с тем же ритмом, который, как я представляю, он бы использовал, если бы вместо него в меня входил его член. Я хватаюсь за его плечи, прижимаясь к нему, его язык скользит по изгибу моего уха, а его пальцы неустанно входят и выходят. Я чувствую, как они изгибаются внутри меня, находя то неуловимое место, которое даже я не всегда могу найти, и на этот раз мои колени подгибаются. Моя хватка за его плечи, это все, что удерживает меня от падения, когда я начинаю кончать.
– Данте! – Выдыхаю я его имя, последний слог переходит в крик, когда я сжимаюсь вокруг его пальцев, мое возбуждение пропитывает его руку. Никто никогда не заставлял меня так кончать. Я сама не заставляла себя так кончать. Я не знала, что это возможно. Удовольствие накатывает на меня волной, я выгибаюсь и прижимаюсь к стене, не в силах думать ни о чем, кроме того, как хорошо его пальцы скользят внутрь и наружу, пока он медленно выводит меня из оргазма.
И тут, к моему шоку, он опускается передо мной на колени.
– Данте... – Я не понимаю, говорю ли я ему, что он должен остановиться, или умоляю его продолжить. Никогда раньше мужчина не делал этого. Он одним движением стягивает мои джинсы и трусики с бедер, освобождая их от лодыжек, чтобы отбросить в сторону и скользнуть руками по внутренней стороне моих бедер. Его большие пальцы раздвигают мои складочки, и мое лицо вспыхивает, когда я понимаю, как много он может увидеть под этим углом. Ему открыто все, вся моя набухшая, розовая, влажная плоть, но он стонет, наклоняясь и проводя языком от моего входа до клитора одним быстрым горячим лизанием, от которого мои колени снова чуть не подкосились.
– Господи, Эмма, – стонет он, тяжело дыша, когда его губы нависают над моей киской. – Ты чертовски вкусна.
А потом его рот прижимается ко мне, и я забываю обо всем остальном.
Не то чтобы я никогда не была съедена раньше. Но никогда так. Теперь я понимаю, что это за словечко, и почему это так называют. Данте поглощает меня, как на пиру. Его язык проникает между моими складочками, находит клитор и лижет его в том же идеальном ритме, что и пальцами, только теперь ощущения теплые, влажные и в тысячу раз лучше. Я не думала, что может быть лучше, но с первыми же движениями его языка я стону и задыхаюсь, моя рука путается в его мягких темных волосах, пока он ласкает мое возбуждение.
Его язык скользит к моему входу, проталкиваясь внутрь, как будто он хочет проникнуть в меня всеми частями своего тела до того, как закончится эта ночь. Я знаю, что последует за этим, и дрожь предвкушения охватывает меня при мысли о его члене, дрожь, которая почти страшна. Если его пальцы были так хороши, а язык еще лучше, думаю, я могу умереть, если он меня трахнет.
Он вводит в меня свой язык, делая его жестким, как уменьшенную версию своего члена, изгибая его так, что он лижет те места внутри меня, которые никто раньше не лизал. Я никогда не чувствовала ничего подобного. Я почти жалею, что мы не в постели, чтобы я могла раздвинуть себя шире для него, позволить ему войти глубже, но есть что-то очень эротичное в этом зрелище передо мной – когда босс мафии, стоящий передо мной на коленях и стонущий от удовольствия, вылизывает меня до очередного оргазма.
И это не займет много времени.
После нескольких толчков он убирает язык, и я чувствую, как он легонько посасывает мои складочки, и мельчайшая щель его зубов, добавляет немного остроты в сладкий поток удовольствия.
– Данте... – задыхаюсь я, извиваясь на его рту. – Пожалуйста...
Мне снова нужен его язык на моем клиторе. Я только что испытала лучший оргазм в своей жизни, а он уже заставил меня отчаянно хотеть кончить снова.
– Не волнуйся, птичка. – Одна из его рук скользит вверх, отодвигая мою майку с дороги, его ладонь прижимается к моему упругому животу, и он без усилий прижимает меня к стене.
Как будто я собираюсь куда-то уйти.
– Я заставлю тебя кончить снова. – Его дыхание согревает мою чувствительную кожу, когда он произносит это, его губы прижимаются к моей киске в мучительном соприкосновении с плотью, а его голос почти высокомерен. Это вывело бы меня из себя, если бы не было так заслуженно.
Но боже, если кто и заслуживает высокомерного отношения к своим навыкам в постели, так это этот мужчина.
Когда его язык снова скользит по моему клитору, я вскрикиваю. Когда его губы смыкаются вокруг него, засасывая его в рот, а его язык трепещет так, что я не могу описать, я бросаюсь за грань.
Оргазм обрушивается на меня, как товарный поезд, подгибая колени и заставляя меня зарыться рукой в его волосы так, что мне становится больно. Но если это и так, Данте, похоже, все равно. Он стонет, посасывая и облизывая меня во время кульминации, и этот звук вибрирует на моей коже, заставляя меня стонать, когда я сильно кончаю на его языке. Я чувствую, как мое возбуждение стекает по его губам и подбородку, вероятно, смачивая его лицо, но, похоже, это еще больше заводит его.
Кажется, его сводит с ума то, какая я мокрая.
– Боже, Боже, я должен тебя трахнуть... – Его слова превращаются в приглушенный стон, когда он лижет меня еще раз, его нос прижимается к моему клитору, а его язык погружается внутрь меня, моя киска сжимается от легкого намека на то, что меня что-то наполняет. Я кончила уже дважды, но мне так хочется, чтобы меня трахнули, чтобы он был внутри меня.
Он встает, берет меня за бедра и легко поднимает, мои ноги обхватывают его талию. Данте поворачивается и делает два быстрых шага к дивану, а затем валит нас обоих на него, его руки торопливо задирают мою майку.
– Ты нужна мне голой, – дышит он. – Блядь...
Я никогда не слышала, чтобы мужчина так отчаянно желал увидеть меня, прикоснуться ко мне, оказаться внутри меня. Это опьяняет. Он едва не срывает мой топ, торопясь стянуть его через голову, а его пальцы, несмотря на его спешку, как-то ловко расстегивают мой лифчик. В считанные секунды я оказываюсь под ним на гладкой коже дивана, и все мысли о том, насколько это неразумно, улетучиваются.
Все рациональные мысли исчезли. Я уже далеко от этого.
– На тебе слишком много одежды, – шепчу я, потянувшись вверх, чтобы расстегнуть первую пуговицу его рубашки. – И вообще, кто носит дома рубашку на пуговицах?
Данте хихикает, низкий, шелковистый звук, от которого по моей коже пробегает еще одна дрожь.
– Человек, который живет в таком доме, – пробормотал он, нащупывая губами мое горло. Его рот прижимается к краю моей челюсти и тянется вниз, заставляя мои пальцы дрожать, когда я пытаюсь расстегнуть пуговицы на его рубашке. Это происходит гораздо медленнее, чем мне хотелось бы, мучительно медленно, и я испускаю стон от разочарования, когда расстегиваю их.
Как только рубашка распахивается, я провожу руками по его коже, испуская вздох удовольствия, когда наконец чувствую его. Он твердый и мускулистый, его кожа гладкая и упругая, и он застонал, когда я провела руками по широким плоскостям его груди, а затем опустилась ниже, позволяя кончикам пальцев зацепиться за ребра его пресса. У пупка, ниже пояса, проходит мягкая линия волос, и Данте прижимается ко мне бедрами, когда я провожу по ней пальцами.
