Текст книги "Плотское желание (ЛП)"

Автор книги: М. Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

23

ДАНТЕ

Я никогда не испытывал такого гнева, как при виде Эммы на руке Альтьере. Я вижу, что она там не по своей воле, как бы ему ни хотелось, чтобы я в это поверил. Я знаю ее лучше и понимаю, что она ни за что на свете не сбежала бы из моих рук в руки Альтьере.

Я едва выжил на вечеринке. Всю ночь я следил за ней по залу, наблюдая, как Альтьер таскает ее за собой. Может, он и думает, что устраивает хорошее шоу, но любому ясно, что его "спутница" не желает этого. Просто ни у кого не хватает смелости что-либо с этим сделать.

В одном он прав: Фонтана был бы в ярости, если бы между донами произошел открытый конфликт на публике. Завуалированные угрозы и оскорбления, это одно, но, если бы я напал на него с применением силы, это было бы совсем другое. Мне приходится сдерживать свой гнев по ходу вечеринки, и предостерегающий взгляд Лоренцо напоминает мне об этом, пока мы движемся по галерее, ведя светскую беседу, которую я почти не замечаю.

Но Альтьер не знает, что Фонтана уже хочет, чтобы он ушел. И хотя Фонтана никогда не одобрил бы конфликт из-за женщины, не имеющей связей с Семьей, он одобрит мою попытку убрать Альтьере.

Для этого мне придется пойти на уступки. Но для Эммы и моего ребенка все стоит их безопасности. Что бы ни попросил Фонтана, я сделаю. Я не намерен сообщать ему об этом, я буду вести переговоры настолько узко, насколько смогу, но я не остановлюсь ни перед чем, чтобы Эмма, мой ребенок и моя семья были в безопасности.

Альтьере это с рук не сойдет.

– Что бы ты ни думал, ты не должен этого делать, – предупреждает Лоренцо, сидя напротив меня в машине, пока мы едем домой. Рядом с ним сидит Кармин, без дела листающий свой телефон. – Не начинай войну из-за какой-то девчонки.

– Эта девушка – мать моего ребенка, – огрызаюсь я, сузив глаза. – И Фонтана уже хотел, чтобы я что-то сделал с Альтьере. Это дает мне повод.

Лоренцо поднимает бровь.

– Более выгодные деловые возможности для нашей семьи и более тесные связи с Сицилией не были достаточно веской причиной?

– Ты знаешь, что это прямо противоположно тому, чего я хочу. Но я пойду на компромисс, если это означает возвращение Эммы.

Лоренцо фыркнул.

– Значит, ты пойдешь на компромисс ради нее, но не ради того, чего хочет твоя семья.

– Это то, чего хочешь ты. Это другое.

– Правда? – Лоренцо поднимает бровь, и я резко выдыхаю.

– Хватит спорить. – Голос Аиды прорезает напряжение в машине. – Данте прав. Он не может оставить Эмму в лапах этого человека. Особенно если она беременна. – Она поворачивается и смотрит на меня. – Ты не говорил об этом раньше.

– Я не хотел об этом говорить. – Я провожу рукой по волосам, чувствуя себя все более взволнованным с каждым мгновением. – Мне придется оказать кое-какие услуги. Поговорить с Фонтаной утром. Но этого нельзя допустить.

– И что тогда? – Лоренцо пристально смотрит на меня. – Ты сделаешь то же самое? Заставишь ее остаться с тобой, хотя она явно не хотела этого, раз сбежала из города?

– Лоренцо, – шипит Аида, но он лишь пожимает плечами.

– Что? Это справедливый вопрос. Чего ты хочешь добиться, забрать ее у Альтьере или оставить с собой? Потому что разница есть.

Моя челюсть сжимается. Моя немедленная реакция – разозлиться на Лоренцо, но в глубине души я понимаю, что он прав. Все во мне бунтует при мысли о том, чтобы снова позволить Эмме уйти от меня. Но если, в конце концов, это то, чего она хочет...

Я буду не лучше Альтьера, если не отпущу ее.

– Я знаю, как важна для Эммы ее свобода, – тихо говорю я, откинув голову на спинку кресла. – Я не буду ее ни к чему принуждать. Но я также не оставлю ее в его руках. Когда она станет свободной, она сможет сделать свой собственный выбор. А до тех пор я сделаю все, что в моих силах, чтобы освободить ее.

Лоренцо испустил долгий вздох.

– Только время покажет, я полагаю. Я не знаю, правильный ли выбор ты делаешь, брат. Но я вижу, что тебя не переубедить.

Как только я возвращаюсь в свой пентхаус, я звоню в Фонтане. Там уже утро, но даже если бы это было не так, меня бы это не волновало. Я не собираюсь оставлять Эмму там ни на минуту дольше, чем нужно.

– Ты сказал мне, что хочешь, чтобы я убрал Альтьера, – резко, без предисловий, говорю я, как только он отвечает на звонок. – Так скажите мне, что ты надеешься получить от этого и что тебе нужно для того, чтобы это было санкционировано.

Фонтана усмехается.

– Я вижу, ты наконец-то пришел в себя. Могу я спросить, почему?

Я стиснул зубы.

– Я бы предпочел, чтобы ты этого не делал.

На мгновение мне кажется, что Фонтана собирается возразить на это. Но вместо этого он испускает долгий вздох, и молчание затягивается.

– Ты хочешь перестать участвовать в сделках с наркотиками, – наконец говорит он. – Если ты не хочешь торговать более тяжелыми наркотиками, поступающими от картелей, это прекрасно. Но наркотики для вечеринок, ты должен продолжать поставлять их. Твое новое казино в Вегасе должно стать отличным каналом для этого.

– Я хотел, чтобы это было отдельно от семейного бизнеса...

– Ты хочешь вернуть свою женщину или отделить свой личный бизнес от моего? – Фонтана делает паузу, давая понять, что он точно знает, что задумал Альтьер. Мое нутро сжимается от этого, гнев охватывает меня, но я не смею его выпустить. Фонтана может захотеть использовать меня, и убрать меня будет сложнее, чем кого-то вроде Альтьера, но он не будет выше этого, если решит, что это необходимо.

– Отлично. – Это слово прорезало воздух. – Наркотики для вечеринок можно поставлять через Вегас. Но мне нужны союзники. Если я собираюсь вести дела в Вегасе, то тамошнему дону придется сотрудничать со мной. Скажи ему, чтобы в знак доброй воли прислал мне несколько человек для решения проблемы Альтьера. Я хочу, чтобы они были здесь к утру. И все люди, которые у тебя еще есть в Лос-Анджелесе, пусть тоже будут здесь. Я приду с демонстрацией силы, которая сожжет Альтьера дотла. Никакой пощады.

Мой голос холоден и тверд, и я знаю, что Фонтана слышит его. Он долго молчит, словно обдумывая мои требования.

– Хорошо, – говорит он наконец. – Но мои условия остаются в силе. Ты заберешь территорию Альтьера, а наркобизнес останется функционировать. Позже мы обсудим возможность расширения, и ты будешь открыт для этого разговора. Понятно?

Все во мне восстает против этого. Это противоположно тому, что я пытался сделать с момента вступления в должность. Но я готов на все ради Эммы. Возможно, со временем я смогу найти способ вернуться к этим целям, отстраниться от того, во что я не хочу быть вовлеченным.

Но нет такой жертвы, на которую я не пойду ради нее и ради нашего ребенка.

– Понятно.

Линия разрывается. Я сжимаю телефон в кулак и стискиваю зубы, пока не чувствую, как они скрежещут. Я хочу забрать Эмму сегодня вечером, чтобы вывезти ее до того, как Альтьер успеет прикоснуться к ней. Но я знаю, что это приведет лишь к тому, что мы оба погибнем, а может, и к другим последствиям.

Я поднимаюсь наверх, в свою постель, но это мало помогает успокоить мое беспокойство. Кровать полна воспоминаний об Эмме, и я лежу там без сна, обдумывая план, который сформировался в моей голове. Я знаю, что завтра мне будет лучше, если я отдохну, но расслабиться настолько, чтобы сделать это, невозможно. Она так близко, но так далеко. Я не могу представить, что она тоже спит, и закрываю глаза, желая рассказать ей о своих планах.

Завтра я сделаю все необходимое, чтобы вернуть ее домой.

Утром мне звонит начальник службы безопасности и сообщает, что люди из Вегаса и люди Фонтаны уже здесь и ждут выезда. Через минуту раздается стук в дверь, но когда я иду открывать, то поражаюсь тому, кого вижу.

Лоренцо стоит у моей двери, одетый в черные чиносы и черную футболку, выражение его лица серьезное. Он заглядывает через мое плечо в пентхаус, приподняв бровь.

– Могу я войти?

– Конечно. – Я отступаю назад, проводя рукой по волосам. – Пришел, чтобы отговорить меня ехать за Эммой?

– Нет. – Лоренцо подходит к одному из барных стульев и опускается на него. – Я пришел помочь. Я не позволю своему брату одному войти в логово льва, независимо от того, что я думаю о причинах этого. Я прикрою тебя, Данте. Что бы ни случилось.

Эта маленькая речь значит для меня больше, чем все, что я когда-либо слышал от него раньше.

– Я благодарен тебе за это, – тихо говорю я ему. – Это очень много значит, что ты здесь, со мной.

Лоренцо пожимает плечами.

– Мы же семья. Я знаю, что, если бы дело дошло до этого, ты бы сделал то же самое.

– Я бы сделал. – Я бросаю взгляд в сторону двери. – Люди здесь. Мы скоро выходим.

– Я видел, что там было довольно много людей из твоей охраны. О чем вы договорились с Фонтаной?

Пока мы собираем необходимое оружие и патроны, я быстро рассказываю ему о том, что мы с Фонтаной обсуждали. По выражению лица Лоренцо я понимаю, что ему приятно слышать, что я пошел на уступки в вопросе торговли наркотиками и что я более тесно сотрудничаю с Фонтаной, но он не говорит об этом ни слова. Я ценю хотя бы то, что он не держит меня за дурака в этот момент, когда мне меньше всего это нужно.

Я выпрямляюсь, засовывая пистолет в карман брюк, и смотрю на него прямо.

– Сначала мы заберем Эмму. Потом поговорим о делах. Позже.

Лоренцо кивает.

– Согласен.

Так быстро он еще никогда со мной не соглашался. И для меня это тоже что-то значит.

Для перевозки сил, которые мы ведем на территорию Альтьере, требуется несколько машин. После обсуждения плана мы загружаемся, и я молча сажусь на пассажирское сиденье одного из внедорожников, стиснув челюсти и сосредоточившись на предстоящей задаче.

Я не уеду без Эммы. Ни за что на свете.

Мы паркуем внедорожники в нескольких кварталах от особняка Альтьере, расставляя их так, чтобы его охрана не заметила. Лоренцо остается со мной, пока мы расходимся, окружая его владения, когда мы начинаем въезжать. Он может заподозрить, что мы собираемся сделать что-то подобное, но он не будет полностью готов. А мы придем с огневой мощью, которая разнесет все, что у него есть, в клочья.

Я не намерен изощряться в этом. Я намерен послать сообщение.

Первыми уходят охранники у главных ворот. Мы с Лоренцо занимаем позицию, за нами стоят несколько человек из моей охраны, и я даже не жду, пока они заговорят. Я стреляю дважды, по одному разу в каждого из двух охранников, и они падают, даже не успев прицелиться.

Лоренцо присвистывает, когда я нажимаю кнопку, чтобы отпереть ворота.

– Ты не шутишь.

– Нет. – Я проверяю, перезаряжены ли мои пистолеты, и мы идем вперед.

Я уже слышу звуки атаки, когда мы направляемся к передней части дома. Мои силы наступают с боков и сзади, разделяясь. Я не сомневаюсь, что у Альтьера сильная охрана, но ее недостаточно, чтобы защитить все части дома в любое время. Я слышу грохот выстрелов и звон бьющегося стекла, а потом мы оказываемся достаточно близко к входу, чтобы увидеть его охранников, и наша собственная стрельба заглушает все остальное.

Давненько я так не поступал.

Вокруг меня было так много крови, так много смерти. Это не то, что я смакую или желаю, не то, что некоторые мужчины в моем положении, и я думаю, что это хорошо. С каждым падением тела мне становится тесно в груди. Эти люди – наемные охранники, они не работали на Альтьера десятилетиями. Скорее всего, они не испытывали к нему особой преданности, кроме той, что он платил. Но у меня не было времени, чтобы определить, кто из них верен ему, а кто готов убить ради него.

Я не мог рисковать, ведь на кону стояла жизнь Эммы и нашего ребенка.

Мы с Лоренцо прорываемся сквозь охранников, пригибаясь, когда один из них выстрелом из пистолета убивает двух моих людей. При виде того, как падает моя собственная охрана, во мне вспыхивает гнев, горячий и жгучий, и я поворачиваюсь, пуская пулю прямо в лоб тому, кто убил моих. Он падает, как мешок с кирпичами, а я перешагиваю через его тело и вхожу в парадную дверь особняка.

Я прижимаюсь к стене, когда мы входим внутрь, Лоренцо со мной, наша охрана протискивается вперед. Люди Фонтаны и силы из Вегаса уже внутри, пробиваются через охрану, но меня это не волнует. Их задача – справиться с основной частью сил.

Мне нужно добраться до Эммы.

– Прикройте меня! – Я зову своих людей, направляясь к лестнице. Я вижу кивок согласия на периферии, и Лоренцо пристраивается рядом со мной, пока мы поднимаемся по двое, держа головы наготове, чтобы не пропустить никого, кто идет на нас. В коридоре стоят два охранника, и я стреляю в них, пока Лоренцо снимает еще двоих, направляющихся к нам слева. В ушах звенит от выстрелов, в носу горит от едкого запаха пороха, но я не сбавляю темпа. Мне нужно выяснить, в какой комнате находится Эмма.

И тут я слышу ее тонкий высокий крик и бросаюсь к двери, из которой он доносится.

Шаги Лоренцо следуют прямо за мной. Я не пытаюсь открыть ее. Я пинаю дверь изо всех сил, раскалывая дерево возле ручки, когда она распахивается, и от открывшегося передо мной зрелища у меня стынет кровь.

Альтьер стоит у кровати, Эмма прижата к его груди. Его рука обхватывает ее шею, крепко прижимая к себе, а в другой руке – нож, направленный прямо ей в живот. Острие упирается в ткань футболки, чуть ниже пупка.

– Отпусти ее. – Мой голос мрачен и опасен так, как я никогда раньше не слышал. Но и то, что я чувствую, тоже не похоже на то, что я чувствовал раньше. Горячая ярость превратилась в нечто холодное и жесткое, в то, что сделает все возможное, чтобы убрать руки Альтьера от женщины, которую я люблю.

Неважно, что для этого потребуется.

Я уничтожу его к чертовой матери.

– Опусти оружие. – Его голос холодный, почти издевательский. – Ты молодец, что зашел так далеко. Но теперь мы закончили эту игру. Опусти оружие, или я вскрою ей живот и заставлю тебя смотреть, как я выливаю все, что в ней есть, на этот пол.

Я не колеблюсь. Я не дрогну. Я знаю, что я быстрее, чем он, потому что я знаю, что я лучше. Он пришел из ничего, и это может придать ему бравады, но я прожил всю свою жизнь в этом мире.

То, что я хотел уйти, не значит, что это не в моей крови.

Прежде чем он успевает дернуться, я целюсь ему в локоть и стреляю.

Эмма вскрикивает от выстрела. Я вижу, как она вздрагивает от ножа, но ей это не нужно. Альтьер испускает крик боли, пальцы, держащие нож, слабеют, и он, пошатываясь, отступает назад.

Лоренцо делает шаг прежде, чем я успеваю произнести хоть слово. Он обходит меня с другой стороны, делает выпад в сторону Эммы и хватает ее за руку, чтобы оттащить с дороги, пока я наступаю на Альтьера. Я вижу, как он прижимает ее дрожащее тело к своей груди, и слышу, как он успокаивает ее, когда отступает назад, отворачиваясь, чтобы она не видела. В этот момент я благодарен ему за то, что он здесь. Что у Эммы есть кто-то, кто утешит ее, пусть даже незнакомый, пока я закончу это.

Альтьер пятится назад к окну, хватаясь за руку. Кровь капает из его разбитого локтя, но я почти не обращаю на это внимания. Вместо этого я целюсь в его коленную чашечку.

Следующая пуля попадает в колено, отправляя его на бок. По его щекам текут слезы, лицо побелело до костей, слова, которые он пытается вымолвить, срываются с его губ, превращаясь в невнятную тарабарщину.

– Данте! – Кричит Эмма позади меня, но я еще не закончил.

– Дон Фонтана хочет, чтобы я передал тебе привет. – Еще одна пуля, на этот раз в плечо. Альтьер испускает стон, его тело дергается, и он падает на пол, истекая кровью, глаза его расширены от агонии. – Но даже если бы он сказал мне оставить тебя в покое, я все равно был бы здесь.

Я приседаю и прижимаю ствол ко лбу Альтьера.

– Давай. Попроси меня пощадить тебя.

Его глаза сужаются, в них вспыхивает вызов даже в этот момент, даже при всей этой боли. Будь это кто-то другой, я бы почти восхитился этим.

– Иди в жопу, – шипит он, сплевывая кровь, и я смеюсь.

– Ничего страшного. Я бы все равно не оставил тебя в живых.

А потом я нажимаю на курок.

Тело Альтьера дергается назад и падает на пол. Я слышу, как Эмма издает низкий, задыхающийся звук, и поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как она обмякает в руках Лоренцо. Она встречает мой взгляд, и на ее лице отражается одновременно ужас и облегчение.

– Данте. – Шепчет она мое имя.

И тут же теряет сознание.

24

ЭММА

И снова я просыпаюсь в незнакомой комнате. На мгновение я снова ощущаю холодный нож страха, мои руки цепляются за одеяла, когда я пытаюсь подняться. Тело болит, голова раскалывается, но не так, как в прошлый раз. Мне кажется, что каждый мускул в моем теле был напряжен в течение долгого времени, и на мгновение мне кажется, что я все еще в особняке Альтьера, просто в другой комнате.

Но потом, когда я сажусь, все начинает возвращаться ко мне.

Я прижимаю руку к животу и облегченно вздыхаю, чувствуя, что на нем нет раны. Воспоминания начинают стремительно возвращаться: звуки выстрелов и звон разбитого стекла внизу, Альтьер входит в мою комнату и стаскивает меня с кровати, в его руке нож. Его шепот, обещание, что Данте скоро будет наверху, и он позаботится о том, чтобы я увидела его смерть.

Я прикрываю рот рукой и закрываю глаза, желая отгородиться от всего этого. Даже то, что было потом, может быть, особенно то, что было потом, потому что я не знаю, как к этому относиться. Я не знаю, что я должна чувствовать.

Данте спас меня, он и еще один мужчина, которого я не знала, но который оттащил меня от Альтьера, словно знал, что я важна для Данте. Он пришел за мной, как я и предполагала, но жестокость этого потрясла меня так, что я не знаю, как от нее оправиться.

Не знаю, смогу ли я когда-нибудь перестать видеть кровь и слышать крики Альтьера. Я должна быть в ужасе от того, что сделал Данте, и я в ужасе, но какая-то часть меня также рада. После того, что Альтьер сделал со мной, и что он мог сделать с моим ребенком, я не могу найти в себе силы, чтобы испытывать к нему сочувствие.

Не знаю, что это говорит обо мне.

Медленно поднимаюсь на ноги, оглядываю комнату и думаю, где я нахожусь. Она не похожа на гостиницу, но она даже более роскошна, чем спальня, в которой я проснулась в особняке Альтьера. Я глажу руками мягкое одеяло, оглядываясь по сторонам в поисках подсказок, но в комнате, кажется, нет ничего, что могло бы подсказать мне, кому она принадлежит.

На мне все еще та одежда, в которой я была, когда потеряла сознание. Я медленно встаю с кровати, ожидая, не повторится ли головокружение, но в основном я уверенно стою на ногах. Когда я подхожу к двери, она оказывается незапертой.

Она ведет в коридор, а затем на длинную лестницу. Я нахожусь в особняке, судя по всему, довольно старом, но ухоженном. На стенах висят фотографии, и я останавливаюсь, когда вижу одну из них, на которой изображен подросток, удивительно похожий на молодого Данте, рядом с тремя другими детьми. Один из них, второй по старшинству, очень похож на человека, который помог ему спасти меня.

Должно быть, я нахожусь в доме семьи Данте. Эта мысль вызывает во мне странное чувство, сначала теплоту, что он привел меня сюда, а не в свой пентхаус, что я вижу что-то, что, вероятно, так же близко его сердцу, как мой дом – моему... а затем тугой узел тревоги. Что, если он не позволит мне уйти?

Я не могу представить, что Данте так поступит. Но однажды я сбежала от него, и если он узнает, что я беременна...

Я тяжело сглатываю и продолжаю спускаться по лестнице.

Когда я спускаюсь на нижний этаж, то слышу голоса, доносящиеся из одной из комнат справа от меня. Я следую за ними и попадаю в огромную гостиную с длинными мягкими диванами, стоящими у большого незажженного камина, и массивными окнами, в которые льется свет. На одном из них сидит Данте, слева от него – человек, которого я видела с ним, и они вдвоем тихо разговаривают.

Как только я вхожу в комнату, Данте поднимает голову, и его глаза расширяются.

– Эмма. – Он произносит мое имя так, как еще никто не произносил, и моя грудь сжимается от желания броситься к нему. Я сдерживаю это желание и иду к нему, когда другой мужчина встает.

– Рад видеть, что ты проснулась, – говорит он, глядя на меня. – Я Лоренцо, брат Данте. Я дам вам двоим немного времени.

– Приятно познакомиться. – Я неловко колеблюсь. – Спасибо за то, что ты сделал.

– Я бы сказал, что это не проблема, но... – Лоренцо хихикает. – Я просто скажу, что это стоило того, чтобы увидеть тебя в безопасности. Я знаю, что ты значишь для Данте.

И что именно? Я смотрю на Данте, когда он прочищает горло и бросает на брата укоризненный взгляд, а Лоренцо быстро уходит.

– Эмма, тебе не стоит вставать. – Он подходит ко мне, окидывая меня взглядом, словно убеждая себя, что я действительно здесь. – Как ты себя чувствуешь?

– Немного боль по телу, но в остальном на удивление все в порядке. – Я не могу удержаться от рефлекторного желания снова потрогать свой живот, и глаза Данте следят за этим жестом.

– Я пригласил врача, чтобы он осмотрел тебя. Он сказал, что ты в добром здравии, возможно, в некотором шоке, но в целом все в порядке. Ты и ребенок.

При последнем слове в его голосе что-то смягчается, и у меня в горле встает комок.

– У тебя есть штатный врач и частный мастер по татуировкам? Что еще у тебя есть? – Я тихонько смеюсь, пытаясь разрядить обстановку, но на лице Данте нет ни капли юмора. Он все еще смотрит на меня, как будто боится, что я исчезну, и протягивает руку, проводя пальцами по моей щеке.

– Почему ты мне не сказала? – Тихо спрашивает он. – Ты просто убежала. Почему ты не сказала мне до того, как решила уйти?

Я тяжело сглатываю, отстраняясь от его прикосновений. Я опускаюсь на диван и смотрю на него сверху. – Потому что эта жизнь мне не подходит, – шепчу я. Это честный ответ, и это все, что я могу сказать ему сейчас. – Я не могу быть женой мафиози и не хочу, чтобы мой ребенок рос в такой жизни, с таким насилием и ожиданиями...

Взгляд Данте сужается, совсем чуть-чуть.

– Это наш ребенок, Эмма. Ты не можешь в одностороннем порядке принимать решения без меня...

– Ребенок, которого никто из нас не планировал! Это была случайность, Данте. И я распорядилась им так, как посчитала нужным. В этой жизни нет ничего хорошего для ребенка. Правила, безопасность и опасность. Ожидания, отношение к женщинам и все, что ты делаешь незаконно. Я не смогла бы оставаться собой, если бы была с тобой...

– Я бы никогда не попросил тебя быть кем-то другим. – Данте смотрит на меня, его взгляд умоляющий, как будто он хочет, чтобы я ему поверила. – Я хочу тебя, Эмма, и мы могли бы это выяснить...

– Нет, мы не можем. – Слова вырываются прежде, чем я успеваю их остановить, страх снова наваливается на меня и заставляет бежать. Я думаю о том, что видела, о том, как Данте убил Альтьера, о том, как легко это было сделать, и резко встаю. – Я ухожу. Я не могу этого выносить. После того, что случилось, мне просто нужно уйти от всего этого.

Я начинаю проталкиваться мимо Данте, направляясь к двери, и он хватает меня за руку. Я вырываю ее, когда еще один виток страха пронзает мой позвоночник, и обхватываю себя руками.

– Ты собираешься остановить меня? Ты собираешься держать меня здесь, как...

Глаза Данте расширились, и он отступил назад, качая головой.

– Нет, – наконец говорит он, и в его голосе звучит поражение. – Ты можешь делать все, что хочешь, Эмма. Я не пытаюсь остановить тебя, изменить или загнать в клетку. Я не хочу ничего из этого. – Он делает глубокий вдох, проводя рукой по волосам. – Но я хочу быть частью жизни нашего ребенка.

– Это слишком опасно...

– Я буду защищать тебя, несмотря ни на что. – Он делает шаг вперед, как будто хочет дотянуться до меня, но потом передумывает.

– И как ты собираешься это сделать? Как ты можешь дать такое обещание? – Я крепче обхватываю себя руками, чувствуя себя еще меньше и еще более испуганной, чем раньше, еще более неуверенной. Куда бы я ни повернулась, я не вижу правильного ответа.

– Посмотри, что я только что сделал! Я вытащил тебя оттуда. Я бы никогда не позволил ему уйти, что бы мне ни пришлось сделать. – Данте сжимает челюсть, его взгляд устремлен на меня. – Я готов разорвать весь мир ради тебя, Эмма.

Искренность его слов разрывает мне сердце. Но я качаю головой, делая еще один шаг назад.

– Я не хочу этого, – тихо говорю я, отступая к двери. – Я хочу безопасного, целостного мира для своего ребенка. Для нашего ребенка. И ты не можешь нам этого дать.

В тот момент, когда слова слетают с моих губ, мне кажется, что я никогда не видела, чтобы кто-то выглядел таким разбитым. На лице Данте появляется гримаса боли, его рот открывается, но на мгновение из него ничего не выходит.

– На улице стоит машина, – говорит он наконец. – Она отвезет тебя домой.

Черт.

В спешке я понимаю, что не уверена, есть ли у меня дом, куда я могу вернуться. Я сказала риелтору, чтобы он занимался закрытием сделки, насколько я знаю, все бумаги уже подписаны, кроме моей подписи. Должно быть, мое беспокойство отражается на моем лице, потому что Данте медленно и грустно улыбается мне.

– Квартира все еще твоя, – тихо говорит он. – Это я сделал предложение. Я собирался купить ее и вернуть тебе, когда наконец найду тебя, или ты вернешься домой. Но поскольку бумаги так и не были закончены, я просто откажусь от предложения. Все осталось на своих местах, как ты и оставила.

Слезы наворачиваются на глаза, горячие и переполненные, прежде чем я успеваю их остановить.

– Данте...

– Не говори больше ничего. – Его голос звучит приглушенно. – Если скажешь, я не знаю, как позволю тебе уйти.

Я хочу пойти к нему, обнять его, сказать, как я ему благодарна. Но я знаю, что он имеет в виду.

Если я дотронусь до него, то тоже не знаю, как уйду.

Поэтому я поворачиваюсь и ухожу, пока у меня не сдали нервы.

Слезы льются по дороге к дому. Я сижу на заднем сиденье машины Данте и вытираю их, но они не останавливаются. Я измучена, подавлена и совершенно не знаю, что мне делать, и с каждой милей я снова задаюсь вопросом, правильный ли выбор я сделала.

Стоит ли мне перестать убегать от Данте и рискнуть?

Квартира, как он и обещал, точно такая же, как я ее оставила. Я захожу внутрь и сразу же звоню Эбби. Я получаю ее голосовую почту и оставляю короткое сообщение, сообщая ей, что я в безопасности.

– Я разберусь со своими вещами и машиной, как только смогу, но я собираюсь вернуться в Лос-Анджелес на некоторое время. Я все объясню, когда мы поговорим. Позвони мне и дай знать, что с тобой тоже все в порядке.

И тут, зайдя на кухню, я вижу на столе конверт.

Еще не взяв его в руки, я понимаю, что это что-то от Данте. Сначала я думаю, что это документы на квартиру, но когда я раздвигаю бумаги, то вижу, что это письмо.

Он оставил его для меня, на тот случай, если я наконец вернусь домой.

Прижав руку ко рту, чтобы не разрыдаться, я прохожу в гостиную и опускаюсь на диван. Письмо Данте написано аккуратно и красивым подчерком, и я просматриваю его, читая один раз, а потом еще раз.

Эмма,

Я не знаю, сколько времени пройдет, прежде чем ты прочтешь это. Если мне очень не повезет, ты можешь вообще никогда не прочитать его. Но я не могу думать об этом сейчас, потому что, если я это сделаю, это будет означать признание того, что ты не вернешься домой. Не думаю, что смогу это вынести.

Я знаю о ребенке. Уверен, ты не одобришь того, как сильно я напугал Брендана, чтобы получить эту информацию, но будь уверена, мне пришлось прибегнуть к нескольким угрозам, прежде чем он выдал ее. Не злись на него. Если тебе нужно злиться на кого-то, злись на меня, но я должен быть честным и сказать, что надеюсь, что ты не будешь.

Я знаю, ты веришь, что у нас нет будущего, и знаю, что именно поэтому ты ушла. Я могу только надеяться, что мне удастся найти тебя или что ты вернешься домой, и у меня будет шанс убедить тебя в обратном. Не только из-за нашего ребенка, которого я хочу больше, чем у меня есть слов, чтобы сказать тебе здесь, но и из-за тебя.

Я люблю тебя, Эмма.

Это не то, как бы и где я хотел тебе сказать, но на случай, если у меня никогда не будет другого шанса, я напишу и оставлю здесь. Я люблю твой ум, твой талант, твое стремление и даже люблю твою яростную независимость, хотя и знаю, что это часть того, что оттолкнуло тебя от меня.

Если у меня будет возможность, я буду говорить тебе об этом снова и снова. Я найду способ показать тебе, что все может получиться, если мы постараемся.

Я лишь надеюсь, что ты дашь мне этот шанс.

-Данте-

Я перечитываю дважды, слова ложатся на меня так, что становится трудно дышать. Я слышу все это в его голосе, слышу искренность в каждом слове, и мне кажется, что это разрывает меня на части.

Я хочу его так сильно, что мне больно. Я скучаю по нему с такой болью, о которой никогда не знала, что могу испытывать к кому-то подобное чувство. И я знаю то, в чем раньше не могла себе полностью признаться: я тоже люблю его.

Я хочу быть с ним. Но я не знаю, как совместить это с той жизнью, которой живет он. Я понятия не имею, что мне делать.

Я не знаю, сколько времени я просидела так с письмом в руках, прежде чем рядом со мной зазвонил телефон. Я тянусь к нему, думая, что это будет Эбби, но вместо этого вижу на экране имя Данте.

Медленно поднимаю трубку.

– Данте?

– Эмма. – Он произносит мое имя так, что у меня снова замирает сердце, как будто он дышит им, как будто услышав мой голос, он оживает. – Ты получила мое письмо?

Я прикусила губу.

– Да.

– Можно мне прийти?

Я знаю, что это за вопрос. Если я скажу нет, это может быть конец. Данте любит меня, и я знаю, как сильно я ему нужна, но он не будет заставлять меня делать что-то против моей воли. Если он решит, что у нас нет пути вперед, он уйдет.

Сейчас мне кажется, что это последний шанс узнать, есть ли он.

– Теперь это моя территория, – продолжает он. – Я могу делать это безопасно. Никто меня там больше не побеспокоит.

Я делаю глубокий вдох. На мгновение я почти покончила с этим. Но какая-то часть меня знает, что если я это сделаю, то пожалею об этом.

– Да, – мягко говорю я. – Приезжай.

Следующий час проходит как в тумане. Я долго стою в душе, смывая с себя как можно больше следов прошедшего дня под струями горячей воды, желая почувствовать себя чистой. Я мою волосы, заплетаю их в косу, а затем надеваю чистые шорты и футболку, открываю дверь на балкон, чтобы подул ветерок. Я стою посреди гостиной и благодарю за то, что, что бы ни случилось, я хотя бы дома.

Когда раздается стук, он заставляет меня подпрыгнуть. Я пытаюсь замедлить сердцебиение, чтобы открыть дверь, и когда вижу Данте, стоящего по ту сторону, мне приходится засунуть руки в карманы, чтобы не прикоснуться к нему. С того момента, как я увидела его сегодня, все, чего я хотела, это чтобы он снова поцеловал меня. Но я знаю, что, если он это сделает, все мои защитные механизмы рухнут. Я больше никогда не смогу быть с никем, кроме него.