Текст книги "Плотское желание (ЛП)"
Автор книги: М. Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)
То, что мне нужно здесь сделать, далеко не так интересно. Нужно зайти в задние кабинеты и попросить посмотреть реестр членов клуба и отчеты о прибылях и убытках, как о легальном доходе от членства, так и о прибыли от продажи алкоголя и частных танцев, а также о менее легальном бизнесе – эскорт-услугах, которые предлагают некоторые из девушек. Это делается на внештатной основе, и эти записи хранятся еще более надежно, чем первые.
Даниэль Воло, женщина, управляющая клубом, находится в офисе, когда я вхожу. Ей около тридцати, но выглядит она на десяток лет моложе, ее черные волосы уложены на макушке, а макияж выполнен в виде идеального кошачьего глаза и красных губ. В молодости она работала в подобном клубе и управляет "Неоновой Розой" с безжалостной эффективностью, которая делает ее бесценной. Увидев меня, она тут же встает и приветливо улыбается.
– Я только выйду и проверю девочек перед началом вечера, – говорит она, проскальзывая мимо меня. Я не упускаю из виду, как она смотрит на меня, это тот же взгляд, что и у хостес, только чуть более сдержанный. Взгляд, который ясно говорит, что, если это не осложнит наши профессиональные отношения, она сядет на край стола и предложит мне засунуть лицо между ее бедер и, возможно, все равно рассмотрит этот вариант, если я проявлю интерес.
До Эммы я бы сказал, что никогда не вступлю в отношения с человеком, который работает на меня в любом качестве. Сейчас мне кажется немного лицемерным говорить, что я не позволил с Даниэль отношения из-за того, что она руководит одним из моих клубов.
Правда в том, что единственная женщина, которую я бы хотел видеть за этим столом сейчас, это Эмма.
– Я просто собираюсь бегло просмотреть записи. Ничего особенного. И заберу деньги. – Я опускаюсь в кожаное кресло перед столом, и Даниэль протягивает мне ключ от картотеки.
– Тогда я оставлю тебя. Деньги в сейфе. – Она поднимает одну тщательно ухоженную бровь в мою сторону. – Кстати, Селена сегодня здесь.
Я резко выдыхаю, когда Даниэль уходит. Возможно, это то, что мне нужно. Селена – одна из танцовщиц, а также одна из девушек, предлагающих дополнительное "меню", и я уже несколько раз наслаждалась ее талантами, когда посещал клуб. Я не видел ее более полугода, она была в отпуске, навещала семью в России, а потом наслаждалась заслуженным отдыхом с заработанными деньгами, и в обычном случае я был бы не прочь завязать с ней знакомство.
Мне не нужно слишком много думать об этом, чтобы понять, почему я колеблюсь.
А что делает Эмма? С яростью думаю я, доставая бухгалтерскую книгу, которую мне нужно просмотреть, и сжимаю челюсть. Мы не вместе. Она ясно дала понять, что считает каждую минуту, которую мы проводим вместе не по делу, плохой идеей. Это лишь соблазн, на который мы оба продолжаете поддаваться.
Она не моя.
Я на нее не претендую, и она ясно дала понять сегодня утром, что и не будет моей. Насколько я знаю, она сегодня на вечеринке на пляже, напивается и целуется с серфингистом. Я идиот, если думаю, что она мне верна, когда между нами даже нет ничего настоящего.
И все же это было реально.
Мысль бессмысленная, но она засела у меня в голове, и мне требуется в два раза больше времени, чем обычно, чтобы просмотреть бухгалтерскую книгу. С Эммой все было по-другому. А сегодня утром...
Это утро было первым, когда я проснулся с женщиной. Я всегда отправляю их домой, даже тех, с кем "встречаюсь". Мне нравится мое пространство, моя широкая кровать и возможность наслаждаться утром так, как я считаю нужным, без посторонних, которые нарушают мой распорядок дня. Я не любитель обниматься, не из тех, кто когда-либо хотел просыпаться с кем-то в объятиях.
Но сегодня утром я проснулся с Эммой, и мне показалось, что выглянуло солнце, когда я увидел ее. Тот факт, что она была в пижаме, с лохматой головой и сонными глазами, не заставил меня желать ее меньше. Даже наоборот, расслабленная близость как-то еще больше усилила мое желание. Я почти умолял ее прикоснуться ко мне. Она заставляла меня чувствовать себя полубезумным от вожделения.
Я захлопываю книгу, поворачиваюсь к стене и набираю код для сейфа. Сброшенные внутрь деньги попадают в другой запертый кейс, я кладу его на стол и пишу Джонасу. Он подойдет к задней двери и заберет его.
Или я могу уйти сейчас и забрать их сам.
Но обычно я так не поступаю, по крайней мере, когда я прихожу в "Неоновую розу". Я всегда оставляю кейс с Джонасом, а потом остаюсь в клубе, чтобы посмотреть, как идут дела: иногда сижу с напитком и смотрю вечернее шоу, иногда провожу время с одной из девушек. Давненько я сюда не заходил. Я был занят проектом в Вегасе, а Лоренцо занимался клубом.
Я слышу тяжелый стук Джонаса в заднюю дверь и поднимаю кейс. На мгновение я думаю о том, чтобы сказать ему, что тоже ухожу. Но что-то останавливает меня.
Мне нужно выкинуть Эмму из головы. Из-под моей кожи, пока все не зашло слишком далеко. Если трах с ней не помогает, то, возможно, это сделает кто-то другой.
Джонас забирает у меня портфель.
– Я отправлю все в обычное место. – Он делает паузу. – Я оставлю здесь пятерых ребят, пока вы не будете готовы уехать.
Я колеблюсь еще одно мгновение.
– Хорошо, – говорю я ему наконец. – Я дам тебе знать, когда буду готов уйти.
А затем я закрываю дверь и выскальзываю из офиса. Я прохожу мимо Даниэль, когда выхожу, и она останавливается, глядя на меня.
– Все в порядке? – Ее голос ровный и культурный, в нем нет и намека на желание, которое я вижу в ее глазах. Она слишком профессиональна, чтобы не выдать себя, и это всегда помогало нам.
– Все в порядке. Селена сегодня на главной сцене?
Даниэль качает головой.
– Сегодня она встречается с частными клиентами. В ее списке пока никого нет. Если ты хочешь, чтобы я отправила ее в одну из комнат...
Я киваю.
– Да, пожалуйста.
– Тогда сюда. – Даниэль жестом приглашает меня следовать за ней, всегда безупречно деловая. Она ведет меня в одну из приватных комнат – роскошное помещение средних размеров с полулунной кушеткой из черного бархата, круглой сценой в центре комнаты и черным лакированным шкафом, в котором, как я знаю, хранятся различные игрушки и другие приспособления. На маленьком черном столике рядом с кушеткой лежит тяжелое меню кремового цвета с неоново-розовым и голубым шрифтом, в котором перечислены услуги, предлагаемые Селеной. Мне не нужно смотреть на него, я и так знаю, что там.
Я откидываюсь на спинку дивана, достаю бутылку Dom, которая уже охлаждается во льду рядом с диваном, и наливаю себе бокал. Я предпочитаю что-нибудь покрепче и ненадолго задумываюсь о том, чтобы сделать заказ, чтобы его принесли в номер, но воздерживаюсь. Шампанское пока сойдет.
Через мгновение дверь открывается, и в комнату входит Селена. Она как всегда потрясающе великолепна – высокая, стройная блондинка с телом танцовщицы. Сегодня она одета в нижнее белье цвета пыльной розы: кружевной бюстгальтер, приподнимающий ее небольшую грудь и обхватывающий ребра толстыми шелковыми бретельками, и такие же кружевные трусики с подвязками, которые удерживают чулки того же нежно-розового оттенка. Она безупречна, каждый ее сантиметр гладок и совершенен, начиная со струящихся светлых волос и заканчивая широкими голубыми кукольными глазами и ртом, окрашенным в тот же оттенок, что и ее нижнее белье. К каждой девушке в "Неоновой розе" предъявляются высокие требования, но Селена превосходит их всех.
– Данте. – Она произносит мое имя с легким акцентированным привкусом, который делает его еще более соблазнительным на ее языке. – Давно не виделись.
– Давно. Как прошел отпуск?
Селена улыбается, идет к дивану на своих высоких каблуках и опускается рядом со мной. Она искусно устраивается на его краю, наливает себе бокал шампанского и бездумно держит его в одной руке, а другую протягивает и кладет мне на бедро. Ее ногти идеально ухожены и покрыты бледно-розовым лаком. Прикосновение – это интимность, но не та, которая, по ее мнению, может быть мне неприятна. Она прикоснулась к гораздо большему, чем просто к моему одетому бедру. В обычной ситуации я бы уже был наполовину твердым. Но у меня странное желание оттолкнуть ее руку, и не нужно долго размышлять, чтобы понять, почему.
– Это было очень расслабляюще. – В ее голосе слышится слабый русский акцент, который, как я знаю, она тщательно культивирует, смягчая его настолько, чтобы он звучал элегантно для гостей и в то же время казался иностранным и соблазнительным. Она играет со мной в те же игры, что и со всеми остальными, и раньше это меня никогда не беспокоило. Мне всегда это нравилось. Сегодня же меня это активно заводит. – Но ты ведь не хочешь знать о моем отпуске, правда?
Селена подносит бокал с шампанским к губам и делает осторожный глоток.
– Хочешь рассказать мне, чего ты хочешь сегодня вечером, Данте? Или ты предпочитаешь, чтобы я угадывала?
Мы уже играли в эту игру. В приятную игру, где она угадывает мои желания, а я наказываю ее, когда она ошибается, и вознаграждаю, когда она права. Я вижу предвкушающий блеск в ее глазах, это игра, которая ей нравится, и она наслаждается, когда я прихожу сюда. Она с нетерпением ждет моих визитов, она даже упоминала об этом раньше. Она никогда не притворялась, что думает о будущем между нами, но я знаю, что она испытывает ко мне больше чувств, чем к любому другому клиенту, которого она здесь видит.
И от этого мысль о том, чтобы сделать это, кажется мне еще больше отвратна, как будто я каким-то образом изменяю Эмме.
Ты ведешь себя как гребаный идиот. Ты не можешь изменять девушке, с которой у тебя даже нет отношений. Я стиснул зубы, разочарование захлестнуло меня с головой. До нескольких ночей назад у меня никогда не было лучшего секса, чем с Селеной. Я «копил» деньги на визиты сюда почти как на лакомство, как на деликатес, который позволял себе пробовать лишь время от времени. Удовольствие, которое нужно смаковать в мире, где я могу получить любое удовольствие по первому требованию.
Но Эмма была лучше.
Ночь с ней не была похожа ни на что, что я когда-либо испытывал, похоть охватила меня так, что я почувствовал себя неуправляемым, хищным... таким, каким я никогда себя не чувствовал. Мои игры с Селеной меркнут в сравнении с этим.
– Я хочу, чтобы ты станцевала для меня. – Жестом указываю ей на сцену. – Устрой шоу, пока я буду наслаждаться шампанским.
Я вижу, как в ее глазах мелькает разочарование, хотя она хорошо его скрывает. Она хочет меня, хочет удовольствия, которым мы оба наслаждаемся, когда мы вместе, и я могу сказать, что она беспокоится, что я остановлюсь на танцах. Но она всегда профессионал, и ни за что на свете эта женщина не стала бы умолять меня о чем-то. Она никогда не переступит эту грань.
Здесь я главный. И всегда буду. Селена никогда не бросит мне вызов. И тут же я вспоминаю Эмму в своей гостиной, темные волосы, разметавшиеся по лицу, кричащую на меня за то, что я сломал нос ее боссу. Именно этот вызов сводит меня с ума. Все остальные относятся ко мне со смесью страха и уважения, как к королю на своем троне. Но Эмма относится ко мне как к человеку. Как к мужчине, которому она не боится противостоять.
Она не боится сказать нет, если я переступаю ее границы.
Селена встает одним плавным, грациозным движением, делает еще один изящный глоток шампанского и отставляет его в сторону. Она проносится к сцене, ее попка идеально очерчена кружевным изгибом трусиков, и ступает на глянцевую поверхность. Датчик улавливает ее движение и включает музыку, которую она всегда выбирает, когда танцует в этой комнате.
Она медленная и чувственная, как и все в ее движениях. Я вижу признаки классической танцовщицы в каждом ее шаге, в изгибе спины, в грациозном трепете рук. Конечно, я знаю ее прошлое, никто не стал бы работать на меня, не знай я всех деталей их прежней жизни, но мы никогда не говорили об этом. Подобная близость не является частью наших отношений.
Я не могу представить, как просыпаюсь в постели рядом с ней. Я не могу представить ее светлые волосы, спутанные вокруг лица, или ее широкие голубые глаза, мягкие и сонные. Я не могу представить, как умоляю ее обхватить мой член рукой и заставить меня кончить.
Когда ее длинные изящные пальцы расстегивают бретельку лифчика, и она, стоя ко мне спиной, позволяет ему соскользнуть с одного плеча, затем с другого, а затем спускает его с одного пальца и отбрасывает в сторону, я чувствую, как мой член дергается. Когда она поворачивается, опираясь спиной о столб, так что мне открывается полный вид на ее небольшую, упругую грудь и затвердевшие, розовеющие соски, мой член набухает, упираясь в бедро. Но в этом нет никакого желания, только телесная реакция, которую я не могу контролировать, отвечая на вид великолепной обнаженной женщины передо мной. Я чувствую, как пульсирую, когда ее пальцы перебирают соски, губы приоткрываются, чтобы издать вздох удовольствия, а когда ее руки практичным движением скользят по бедрам, чтобы снять следующий слой, я чувствую, как в ответ на это по моему стволу скатывается бусинка спермы.
Это кажется заученным. Рутина. Танец, который мы оба уже проходили раньше, и который, как я понимаю с нарастающим беспокойством, стал казаться мне почти скучным. Мое тело реагирует автоматически, но за этим не стоит никакого желания.
Я знаю, что будет дальше, еще до того, как Селена начнет спускать трусики с бедер, отворачиваясь и наклоняясь, и ее мягкие розовые губы выглядывают между ног. Я вижу блеск ее возбуждения. Я знаю, на что она надеется, поскольку она выгибает спину и позволяет трусикам упасть, оставляя ее в одних подвязках, чулках и туфлях на каблуках.
Она начинает спускаться со сцены по направлению ко мне. Следующая часть, где она будет прикасаться ко мне, танцевать для меня, дразнить меня, пока я не прикоснусь к ней или не прикажу ей доставить мне удовольствие. Мы прошли через любое количество конфигураций на втором этапе соблазнения Селены, но сегодня я не хочу, чтобы ее руки были на мне.
Я не совсем уверен, что хочу сделать. Мой член твердый, ноющий, но не для нее. И если я покину эту комнату прямо сейчас...
Я также чувствую себя немного виноватым, оставляя ее в подвешенном состоянии. Но не настолько, чтобы прикоснуться к ней самому. Не тогда, когда это будет похоже на предательство, как бы нелепо это ни было.
– Раздевайся, пока я смотрю. – Я махнул на нее рукой. – Как тебе будет угодно.
Это звучит пренебрежительно-доминирующе. Другая девушка не задумалась бы об этом, но Селена знает меня достаточно хорошо, чтобы понять, что обычно я играю не так. В ее глазах снова мелькнуло разочарование, но я вижу и блеск, и понимаю, что она воспринимает это как вызов. Она хочет заставить меня сломаться, заставить меня хотеть ее настолько, чтобы трахнуть ее так, как она хочет.
В другую ночь, раньше, я бы с радостью выполнил эту роль.
Селена поворачивается к шкафу, музыка все еще звучит в воздухе, медленная и соблазнительная. Она открывает его, выбирает что-то, чего я не вижу, и возвращается на сцену. Мгновение спустя я вижу толстую игрушку в ее руке, присосавшуюся к лакированной поверхности, и Селена опускается на колени, нависая над ней, раздвигая ноги. Я вижу набухшие складочки ее киски, возбужденной настолько, что ее клитор выглядывает наружу.
– Это то, что ты хочешь посмотреть, Данте? – Ее голос низкий и хрипловатый, весь в сексе, и когда она обхватывает рукой игрушку, я понимаю, что она хочет, чтобы я представил, как она сжимает мой член.
Но в моем воображении всплывает не Селена, стоящая передо мной на коленях и поглаживающая меня. Это Эмма в ту ночь, когда она случайно позвонила мне, в своей постели, ее рука обхватила игрушку, и она представила, что это я трахаю ее, и звук ее голоса, стонущего под моим именем.
Это все, что я вижу, когда Селена опускается на жесткий силиконовый член, ее губы расходятся в такт вздоху, когда она кладет руки на свои идеальные бедра танцовщицы и начинает трахать себя, как будто она едет на мне.
Она изысканна. Наблюдать за мастурбацией такой девушки, как Селена, само по себе искусство: как она двигается, извивается и стонет. Это другой вид танца, призванный возбуждать и соблазнять, и в этом она безупречна. Но я никогда не знал, каково это, хотеть другую женщину так сильно, что неважно, кто передо мной.
Мои яйца не отяжелели для нее. Я мучительно тверд для кого-то другого, для кого-то, кто, возможно, даже не думает обо мне сейчас, и мне кажется, что это сводит меня с ума.
– Данте..., – задыхаясь, произносит Селена мое имя, ее бедра перекатываются на скользкой игрушке, ее рука теперь между бедер. Она стонет для меня, но я вижу, что она все еще устраивает шоу, держит себя открытой, чтобы дать мне лучший обзор, наклоняется так, чтобы все удовольствие было направлено на то, что может возбудить меня больше всего. Она всегда что-то скрывает, всегда предлагает что-то, прикрытое искусством. Она никогда не бывает настоящей, полностью обнаженной и уязвимой.
Не то, что дала мне Эмма в ту ночь, когда не хотела, чтобы я это услышал. Не то, что она дала мне, когда поддалась искушению в моем пентхаусе и позволила мне овладеть ею. И не то, что было у нас сегодня утром.
Я позволил Селене закончить. Я не чудовище. Я вижу растерянность на ее лице, я даже не вынул член, просто сижу здесь со стояком на грани того, чтобы расстегнуть ширинку, но она не может сдерживаться так долго. Она кончает со стоном, почти музыкальным, это еще одна часть ее шоу, не тот рваный стон удовольствия, который, как я помню, срывался с губ Эммы. Она покачивается на игрушке, вытягивая последние толчки своего оргазма, а я встаю, бросая на стол пачку сложенных купюр. Этого более чем достаточно для того шоу, которое она устроила, возможно, даже вдвое больше, но она заслужила это. Она не виновата в том, что у меня появилась навязчивая идея, которая заслоняет все остальное в мире – даже ее.
– Мне нужно идти. – Я вижу, как дрогнули ее губы, возможно, это первый протест, который она когда-либо допускала, но я не жду, чтобы это выяснить. Я выхожу из комнаты, мой член больно упирается в бедро, и направляюсь к задней части клуба. Я не буду писать Джонасу, он сам все поймет.
Если я хотя бы прикоснусь к своему телефону, то позвоню Эмме.
Я не осознаю, как сильно сжимаю зубы, пока не выхожу на улицу, прислонившись спиной к стене и чувствуя, что вся кровь в моем теле сейчас пульсирует между ног. Я тянусь вниз, чтобы поправить себя, на грани того, чтобы потянуть молнию вниз и погладить себя до быстрого и грязного оргазма прямо здесь, но это не то, чего я хочу.
Этого будет недостаточно. Это даже не поможет снять напряжение.
Я достаю из кармана телефон и набираю номер Эммы, прежде чем успеваю подумать об этом дважды. Я прислоняюсь затылком к каменной стене здания, а вторую руку засовываю в карман и сжимаю в кулак, ожидая, ответит ли она.
Она берет трубку на втором гудке.
– Данте? Немного поздновато для назначения встречи, тебе не кажется? – Ее холодный тон говорит мне, что она знает, почему я звоню. Она знает, что дело не в следующем сеансе. У меня словно лед на коже, потому что я знаю, что она собирается отшить меня.
– Я хочу тебя видеть. – Слова прозвучали грубо, хрипло и более искренне, чем я хотел. – Ты уже вышла на работу?
На мгновение наступает тишина, как будто Эмма пытается решить, что она хочет сказать. В моем животе свернулся лед, прямо противореча пульсирующему жару в паху. Я страдаю по ней.
– Я не твоя девушка, Данте, – наконец говорит она. Ее голос твердый, холодный, но мне кажется, что я слышу в нем нотки сожаления. И желание.
Или я просто так далеко зашел, что мне это кажется.
– Я твой тату-мастер, – продолжает она тем же холодным голосом. – Это уже зашло дальше, чем следовало. Мы не можем продолжать в том же духе.
– Эмма... – Я не знаю, что сказать. Она права. Я не могу утверждать, что она не права. Просто сейчас мне все равно.
– Где ты? – Ее голос обманчиво гладкий, как холодный шелк. – Я слышу музыку.
Мне следовало бы солгать, но я не могу.
– Полагаю, ты знаешь, что такое "Неоновая роза".
Эмма смеется, и я не могу понять, есть ли в этом юмор или нет.
– Дай угадаю, у тебя там членство.
– Я его владелец.
На другом конце линии на мгновение воцаряется тишина. Эмма резко выдыхает.
– Значит, ты пошел в свой клуб, завелся с одной из своих девочек, а теперь звонишь мне. Ты уже трахнул одну из них, а теперь хочешь еще и вторую, или есть какая-то причина, по которой ты еще не кончил сегодня?
Я знаю, что не воображаю ревность в ее тоне. Этого достаточно, чтобы заставить меня двигаться вперед, даже когда я знаю, что не должен этого делать.
– Я ни с кем не трахался сегодня, потому что хочу тебя. Я хочу прийти к тебе прямо сейчас и показать, насколько сильно. – Я выдыхаю, когда мой член снова болезненно пульсирует. – Я хочу показать тебе, как чертовски сильно я хочу тебя прямо сейчас. Только тебя.
Эмма снова замолкает на долгий миг, но я слышу, как учащается ее дыхание.
– Мы живем очень разными жизнями, Данте, – тихо говорит она. Ее голос звучит почти печально. – Это никуда не денется.
– Мы можем выяснить это позже. – Я стискиваю зубы, не в силах оставить это без внимания. – Ты можешь честно сказать, что не хочешь, чтобы я приходил? Потому что я буду там через час, если ты не скажешь мне нет.
Тишина оглушительная. И это все, что мне нужно услышать.
– Этого ответа достаточно, – говорю я ей, когда она не отвечает. – Я скоро приеду.
Телефон отключается. Моя рука крепко сжимает его, и я с трудом сглатываю, отправляя сообщение Джонасу. Возвращаться в этот район города – безрассудная и глупая идея, но мне все равно.
Как только мой водитель подвезет меня к дому, я сяду в одну из своих машин и поеду к Эмме.
Она нужна мне сегодня вечером. Об остальном я подумаю позже.
