Текст книги "супермаркет(СИ)"

Автор книги: Людмила Мацкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Однако вместо Игоря в квартиру, как хозяйка, вошла девушка. Высокая и красивая, уверенная в себе. Она небрежно скинула с ног модные босоножки, взяла из шкафа тапочки и только потом спросила замершую от дурного предчувствия Машу:

– Хозяин еще не приходил? Ты из фирмы? Окна моешь? Мой лучше, я проверю.

– Нет, не из фирмы, – едва прошелестело в ответ.

– Тогда кто?

Девушка внимательно оглядела Машу и задержала взгляд на футболке Игоря. Видно было, что та ей хорошо знакома.

– Правильно я поняла, что ты провела здесь ночь?

Она с удивлением и даже какой-то брезгливостью продолжала разглядывать Машу. В глазах не было ни гнева, ни негодования. Так смотрят на таракана, неожиданно обнаруженного на сияющей чистотой кухне. Маша невольно поежилась, но ничего не ответила. А девушка, подождав минуту, продолжила:

– И где Игорь тебя такую подобрал? Через две недели у нас свадьба, а он все никак не угомонится. Да не смотри на меня так, живу я здесь, а сегодня у мамы ночевала. А ты думала, что такой красавец – мужик бесхозным ходит? И не вздумай зареветь...

Она еще говорила что-то ужасное, презрительно кривя ярко накрашенные губы, но Маша уже не могла этого слушать: зажав уши ладонями, кинулась в спальню. Когда она, переодевшись, вышла в коридор, то увидела, что невеста стоит на том же месте. Смерив Машу презрительным взглядом, она насмешливо спросила:

– Надеюсь, ничего не украла?

А потом вытащила из сумочки несколько купюр и, не считая, протянула их девушке.

– Вот, возьми, он, наверно, заплатить забыл.

Маша оттолкнула руку и выскочила из квартиры. Слезы катились по щекам, но она не замечала этого, потому что чувствовала себя вывалянной в липкой грязи. Спустя несколько минут из подъезда вышла и Вика.

Резников умирал. Черты его лица, обострившиеся после тяжелой болезни, словно сглаживались, стирая следы земной жизни, и оно постепенно становилось отстраненно-спокойным, незнакомым. Но он продолжал дышать. Игорь и Софья стояли в стороне, чтобы не мешать доктору, который не отходил от умирающего. Софья, в каком-то легкомысленно-ярком и поэтому совершенно неуместном здесь халатике, с заплаканным и враз постаревшим лицом, тихо всхлипывала. Ей хотелось подойти поближе, чтобы взять Резникова за руку, но она не смела. Игорь хмурился и стискивал кулаки, стараясь сдержать невольную дрожь.

Это продолжалось довольно долго, но постепенно дыхание умирающего становилось все более редким и легким и, наконец, стихло совсем. Доктор, ни на кого не глядя, молча посмотрел на часы и вышел. Софья закричала и бросилась к телу. Голова Игоря взорвалась болью, он выскочил из комнаты, быстрыми шагами прошел в кабинет Резникова, повернул ключ в двери, лег на диван лицом к стене и замер. Сил не было...

Почему так случается, что родные люди часто остаются родными лишь по крови, но совершенно чужими по сути, а чужой человек становится таким родным, что утрата его остается невосполнимой? Игорь не знал ответа на этот вопрос, потому что имел родного брата и не хотел иметь с ним ничего общего, а Резников же был для него чужим, но более близкого человека не существовало.

Из прошлого.

Жил на свете мальчик Игорь Егоров. Отца он не помнил, потому что тот ушел из семьи, когда Игорю не было и года. Зато у него была лучшая на свете мама и лучший на свете старший брат. Все было, как у всех: не очень сытное детство, раннее взросление. Но они были дружны, поэтому все у них получалось. Старший брат женился рано, еще студентом, после окончания института работал на заводе, быстро получил квартиру.

Игорь тоже поступил в институт. Он был веселым, незлобливым, этаким всеобщим любимцем. Девушки заглядывались на него, но он ни с кем не заводил серьезных отношений, потому что хотел встретить такую, которую можно было полюбить по-настоящему. Один раз. На всю жизнь.

И он встретил. И полюбил. Ухаживания длились недолго: сразу после окончания института они поженились. Для свадебного путешествия молодожены выбрали Крым. По возвращении стали жить отдельно от мамы, так как жена, по счастливой случайности, оказалась обладательницей двухкомнатной квартиры, оставленной бабушкой. Игорь нашел неплохую работу и, по примеру старшего брата, начал помогать маме деньгами.

Все было прекрасно. Вот только мама скучала по своим сыновьям. Ей больше не о ком было заботиться, а жить только для себя женщина не умела. После года одинокой жизни она, смущаясь и теребя платочек, призналась детям, что познакомилась в парке с очень милым человеком, и он настаивает, чтобы они жили вместе. Сыновья, конечно же, не могли противиться счастью матери. В тот же день избранник оставил собственную квартиру семье дочери и прочно обосновался на новом месте.

И опять все было прекрасно. Только недолго. Оказалось, что этот милый человек любил выпить, а во хмелю становился буйным. Зато когда трезвел, каялся и плакал, обещая, что это было в последний раз. И добрая мама его прощала, а от сыновей постыдное поведение милого человека скрывала, потому что такое случалось нечасто.

Сыновья дружили семьями и все праздники обычно проводили вместе, но однажды Игорь с удивлением заметил, что старший брат уделяет больше внимания его жене, чем своей. Жена брата, скорее всего, заметила это тоже, и совместные посиделки постепенно сошли на нет. Однако братья не перестали встречаться, потому что старший всегда находил причины, чтобы хоть раз в неделю навестить семью младшего, и вел себя настолько безупречно, что Игорь начисто отмел возникшие когда-то подозрения.

Время шло. Казалось, все у них было хорошо, но стала на здоровье жаловаться мама. Игорь старался чаще ее навещать, видя, как она радуется каждому его приходу. Однажды, решив заскочить к ней на минутку после работы, он нашел дверь квартиры приоткрытой. Осторожно пройдя через зал, удивленный Игорь заглянул в спальню, где и застал маму лежащей на кровати с мокрым полотенцем на голове. Под глазами расцветали синяки. Игорь в бешенстве выскочил из комнаты.

Милого человека он нашел на кухне. На столе стояла недопитая бутылка водки.

– Что ж ты, скотина, делаешь? – закричал Игорь.

Тот недоуменно уставился на нежданного гостя, а когда узнал, пьяная улыбка растеклась по опухшему лицу.

– А, родственник, – заговорил он заплетающимся языком, – садись, выпьем. Да ты не злись, баб учить надо. Вот я и поучил немного. И ты свою учи. Шелковая будет...

– Если еще раз посмеешь...

– А ты в чужую семью не лезь, – закричал вдруг милый человек каким-то визгливым голосом и ударил по столу ладонью.

Он с трудом поднялся со стула и нетвердой походкой направился к Игорю. Лицо его побагровело еще больше и уже ничем не напоминало прежнее, услужливое и нарочито доброжелательное.

– Ты отсюда выписался, ты здесь никто, – продолжал кричать он, размахивая руками перед лицом Игоря. – Я здесь хозяин. Пошел вон!

Игорь содрогнулся от омерзения. Позднее он, сколько ни старался, не мог вспомнить, как оттолкнул это потерявшее человеческий облик существо . Милый человек упал, ударившись головой о батарею. Милицию Игорь вызвал сам. А дальше все закрутилось, как в кино.

На суд мать не пришла. Она тяжело заболела. Жена сидела рядом со старшим братом и старалась не встречаться с Игорем глазами. От нее впоследствии он получил лишь одно письмо. В нем сообщалось, что документы на развод поданы, что она не героиня романа и ждать его столько времени не будет, что планирует уехать к родственникам за границу. Она желала ему всего хорошего, как будто там, где он сейчас находился, это было хоть чуточку возможным. Весточки от брата Игорь так и не дождался. Лишь после освобождения узнал, что он развелся и женился на его бывшей, после чего они благополучно отбыли в другую страну. Мать хоронили соседи.

Настоящее.

В комнату постучали.

– Игорь Васильевич, – услышал он голос Софьи, – Игорь Васильевич, ты здесь?

Он с трудом поднялся, сел и провел ладонями по лицу. Они оказались мокрыми, и Игорь с удивлением посмотрел на них. Снова раздался осторожный стук, и ему пришлось открыть дверь. Заплаканная Софья стояла в коридоре все в том же нелепом халате.

– Все ушли. Я подумала, что ты захочешь побыть с ним, – сказала она каким-то неживым голосом.

Игорь, ни минуты не сомневаясь, отрицательно покачал головой и пробормотал, отворачивая от нее лицо и злясь от того, что его не могут оставить в покое:

– Нет, это уже не он. Не имеет смысла.

– Нам надо поговорить о похоронах, – Софья несколько раз вздохнула, будто собираясь опять заплакать, и лицо ее некрасиво сморщилось.

– Хорошо, – покорно согласился Игорь, решив, что разговора все равно не избежать, – позже. А сейчас закрой зеркала и приведи себя в порядок. Я буду ждать здесь.

Проводив женщину взглядом, Игорь вернулся в кабинет, в котором прожил целый год после освобождения, снова лег на диван лицом к стене и замер.

После разговора с Софьей было решено, что все вопросы с похоронами он берет на себя. Ее же просил следить за порядком здесь и по любому вопросу обращаться к нему. Когда все было обговорено, Софья протянула Игорю конверт.

– Что это? – спросил он. – Если деньги, то не надо, у меня есть.

– Молчи. Он так хотел.

Игорь покорно протянул руку.

Первый звонок был сделан Эмме Петровне.

– Резников умер, – сообщил он ровным голосом, – сделайте на работе все, что нужно. По всем вопросам ко мне, если что-то не сможете решить сами. Софью до похорон не трогать. Все.

Звонков было еще несколько. Игорь чувствовал себя совершенно опустошенным, хотелось только одного, поскорее оказаться дома и обнять Машу, а потом лежать с ней в комнате с задернутыми шторами и рассказывать о себе и Резникове. Она бы поняла, потому что она... его Маша.

Дома он прошел по всем комнатам. Маши не было. Все выглядело так, словно ее не было никогда. Это было больно, очень больно. Игорь прижал пальцы к разрывающимся от боли вискам и со стоном упал на кровать.

В дни похорон Вика несколько раз звонила, пытаясь встретиться. Игорь коротко отвечал, что занят, и отключался. На кладбище она, разумеется, пришла, старалась держаться рядом с Софьей и Игорем, но так и не дождалась ни малейшего знака внимания с его стороны. Вика сделала паузу в три дня и без предупреждения явилась к нему на работу.

– Игорь, – начала она разговор, привычно поцеловав его в щеку, – я все отлично понимаю, искренне сочувствую, но ведь есть еще и мы. Почему ты не хочешь даже поговорить?

Она аккуратно, чтобы не помять юбку, села на стул и закинула ногу на ногу. Как всегда, все в ее наряде было продумано до мелочей. Нарочитая небрежность прически, легкий макияж, модный в этом сезоне тон помады – все было идеально, а он являлся еще одной маленькой, но совершенно необходимой деталью, предназначение которой – поддержка ее имиджа. Даже на лице отражалось сочувствия ровно столько, сколько требовалось для этого момента. Игорь неторопливо отложил бумаги, потом внимательно посмотрел на девушку и откинулся на спинку кресла.

– Ну, почему же не хочу? Хочу! Хочу сказать, что нам пора перестать морочить друг другу голову. Больше никаких встреч не будет.

Он немного подумал, покрутил в пальцах ручку и добавил:

– Разумеется, во все виноват я, извини. Общим знакомым можешь сказать, что это ты меня оставила.

Вика на миг растерялась. Куда делся тот покладистый человек, которого она считала почти своим? Пришлось сделать еще одну попытку.

– Игорь, я ничего не поняла из того, что ты сказал. Я знаю, тебе нелегко, потому что умер друг, но я могу подождать...

– Все, Вика, все, – перебил он ее, – это лишнее. Прощай.

Девушка не могла поверить услышанному. Получается, два года ее усилий пропали даром? Ну, не мог же он из-за ничем не примечательной простушки, находившейся в его квартире в день смерти Резникова, разорвать такие прочные и долгие отношения? Или мог? Подумаешь, велика важность – переспал с кем-то! Если это нужно для их общего спокойствия, то Вика согласна и виду не подать, что знает о его ночном приключении.

– Я не представляю, в чем перед тобой виновата, но готова извиниться. Может, нам надо все обсудить, чтобы устранить недоразумение?

Она пыталась казаться спокойной, уверенной в себе, и ей это вполне удавалось. Умение Вики владеть собой в различных ситуациях, успешно дозировать любые отражаемые на лице эмоции было Игорю хорошо известно. Когда-то именно это в характере подруги ему очень нравилось, но сейчас вызвало только глухое раздражение. Во всем сказанном и намека не было на чувства и искренность, вместо них Вика смогла предложить лишь банальное обсуждение.

В ее поведении все было так знакомо, предсказуемо, логично... Игорь даже удивился, что до последнего времени не задумывался об этом и не испытывал никакого сомнения в правильности и разумности того, что между ними происходило. Он устало вздохнул, наконец-то перестал крутить в пальцах ручку и положил ее на стопку бумаг, потом попытался придать голосу хоть какую-то мягкость.

– Ты ни в чем не виновата, Вика. Извинения и обсуждения не нужны. Просто многое изменилось.

Он не захотел ничего добавить к сказанному и опять уткнулся в свои бумаги, а Вике ничего не осталось, как молча покинуть кабинет.

В коридоре девушку встретила Эмма Петровна и сообщила, что сумку с вещами желательно забрать сейчас.

– Можете их выбросить, – не останавливаясь, сквозь зубы процедила Вика и бросилась прочь.

– Хорошо, – как всегда коротко ответила секретарь.

Эмма Петровна почему-то в душе никогда не одобряла последнего романа Игоря Васильевича и недолюбливала эту холодную, безупречную во всем дамочку.

Игорь, до крайности раздраженный неприятным разговором, остался, наконец, в кабинете один. Какое-то время он сидел неподвижно, пытаясь успокоиться, но затем, зло чертыхнувшись, встал из-за стола и подошел к окну. Недовольство собой нарастало. Ему не хотелось так обходиться с Викой, которая, собственно, не сделала ему ничего плохого, но иного выхода не было. После встречи с Машей он и думать не мог о продолжении прежних отношений. Разрыв был неизбежен.

На следующий день Эмма Петровна была вызвана в кабинет, но даже бровью не повела от удивления, услышав, что шефу срочно понадобился адрес уволенной уборщицы. Уже через полчаса она докладывала:

– Чернецова Мария Сергеевна, прописана в другом городе, здесь адрес неизвестен, снимала квартиру. За расчетом не явилась. Если кто-то из обслуживающего персонала знает ее адрес, то он будет известен завтра, потому что утренняя смена уже ушла, а вечерняя придет позже.

На стол легла папка с документами. Игорь улыбнулся.

– Эмма Петровна, Вы, надеюсь, знаете, как я Вас безмерно уважаю и ценю? Жалко, что Вы не курите и не пьете пиво.

Старательно подкрашенные ресницы секретарши стремительно взлетели вверх, хотя выражение лица осталось прежним.

– Почему жалко?

– Мы оба одиноки и могли бы иногда наслаждаться этим вместе. Могли бы даже, если очень захочется, напиться, – Игорь опять улыбнулся и потянулся за сигаретами.

Искренняя улыбка, да еще и шутка... Это было настолько не похоже на постоянно угрюмого начальника, что Эмма Петровна даже забеспокоилась.

Завещание должны были вскрыть завтра. Вечером Софья пришла к Игорю в кабинет и сказала, что хочет поговорить перед тем, как оно будет оглашено. Игорь только пожал плечами. Он уже давно решил, что пусть все идет своим чередом.

– От этого разговора зависит многое. Я хочу только одного, чтобы ты меня понял.

– Я постараюсь, – успокоил он Софью.

– Мне наплевать, что подумают другие, – нервно начала она, крепко сцепив пальцы, – меня интересует, как к этому отнесешься ты. Завтра всем станет известно, что не так давно мы с Резниковым расписались. Я не знаю, что в завещании, но если он что-то оставил мне, не считай, что с моей стороны брак был заключен для выгоды. Я не хотела наживаться на его смерти и что-то забирать у тебя. Все знают: ты – единственный наследник. Я ничего не просила. Значит, так решил Резников.

– Мне не хотелось бы говорить об этом, – медленно, словно взвешивая каждое слово, сказал Игорь. – Как хотел Резников, так и будет. Обсуждению это не подлежит.

– Игорь Васильевич, я не об этом... Мне не хочется, чтобы наши отношения испортились, – заторопилась Софья.

– Иди, Софья, иди, они не испортятся.

– Жалко, что ты ничего не хочешь понять...

В ее голосе явно слышалось сожаление. Он не ответил и отвернулся к окну, давая понять, что разговор окончен. Было обидно, что Резников не захотел с ним поделиться этим событием, но, видимо, на это были причины.

На следующий день Игорь узнал, что место проживания в этом городе гражданки Чернецовой Марии Сергеевны никому не известно. Завещание было прочитано. Игорь становился единственным владельцем супермаркета и не так давно купленного помещения под второй, кроме этого унаследовал загородный дом. Жене Софье достались квартира и немалая сумма денег. Игорю так же было вручено письмо, которое он, спрятав в карман, решил внимательно прочитать дома.

Из прошлого. Он освободился весной. Было уже тепло, хотя ночью иногда подмораживало. Два дня проболтавшись на вокзале, Игорь познакомился с местными алкоголиками, и один из них согласился взять квартиранта. Домик на окраине состоял из маленькой комнаты и кухни с большой печью, за которой прятался топчан. Игорь был безмерно рад, когда хозяин указал ему на это место.

– Будешь, как таракан, в тепле. Про оплату не забыл?

– Не беспокойся, дед. Где я еще такие хоромы найду?

За три дня Игорь привел жилье в порядок: выбросил два мешка мусора, смел со стен паутину, побелил печь, отдраил стол, вымыл посуду, окна и пол. Шторы были старенькие, но теперь, чистые, делали жилье уютным. Перестирал даже дедово постельное белье, заставив того предварительно истопить баню и вымыться. Одежду старика рассортировал: добрую половину старья выбросил, а годное для носки привел в порядок, и теперь оно висело, проветриваясь, в чисто выметенном дворе.

Кончилось все довольно плачевно: дед, не вынеся таких перемен, достал припрятанную на всякий непредвиденный случай бутылку водки, выпил стакан и половину ночи плакал, вспоминая умершую жену и рассказывая, что при ней дома было так же чисто и хорошо.

– Каким же я дураком был, – бормотал он, размазывая по щекам слезы, – все счастья ждал. А оно тут было... с Марьюшкой. Скорей бы Бог прибрал, да, видно, и ему я такой не нужен.

Дед угомонился только после того, как Игорь, уставший от его причитаний и слез, сказал:

– Побреешься завтра, к парикмахеру сходим, а потом в церкви твоей Марьюшке свечку поставим.

– Так денег нет, – снова заволновался дед.

– Найдем деньги, не переживай.

Игорь выключил свет и отправился на свой топчан. Завтра надо было начинать поиски работы.

С работой ему не везло: как только узнавали о судимости, переставали даже разговаривать. Неожиданно помог дед, рассказав о магазине, где часто требовались грузчики. Игорю там иногда удавалось заработать. На еду кое-как хватало, но была другая беда: он совершенно обносился. Деньги, которые потихоньку откладывал, пришлось потратить на дрова. Однако до весны их было не растянуть, придется покупать еще. Кроме этого срочно нужны были куртка, брюки, хотя бы пара рубашек, зимние сапоги. Игорь попробовал подыскать что-нибудь у торговцев поношенными вещами, но с его ростом и размером ноги это было довольно трудно. Утешало, что продавщица, почему-то пожалевшая его, записала размеры и пообещала, если что появится, отложить.

Дед давно перестал требовать с квартиранта деньги за проживание. Игорь за это хозяина кормил, содержал дом в чистоте, и его это вполне устраивало. Как-то во дворе появились двое из местной братвы, поинтересовались, не хочет ли он присоединиться к ним. Игорь ответил, что он убийца, а не вор. Профиль не тот. Сразу отстали, но предложили заходить, если что.

Несмотря на все невзгоды, Игорь пытался не опуститься. Постоянно брился, часто стирал старенькие футболки, следил за речью, не пил. Продавщица сдержала слово и нашла ему рубашку, спортивные штаны, немного вытянутые на коленях, и куртку. Куртка была легкой, не по сезону, но он был рад и этому. Стоили поношенные вещи недорого, однако деньги были последними. О сапогах, как и о лишнем куске хлеба, можно было только мечтать.

В этот день не предстояло ничего такого, что стоило ждать с радостью. С утра он отправился к магазину в надежде заработать. Близились ноябрьские праздники, машин под разгрузку должно было быть больше. Ему повезло. В обед пришли сразу две, и Игоря позвали. Всем заправлял Марат, а у него не посачкуешь. Работать приходилось быстро. Когда работа уже подходила к концу, земля неожиданно ушла из-под ног Игоря, и он потерял сознание.

Очнулся на складе и понял, что лежит на каких-то мешках, однако глаз не открыл, потому что Марат и хозяин магазина, которого все почему-то называли только по фамилии, стояли недалеко и говорили о нем.

– Что с ним случилось? – спросил озабоченно Резников.

– Не знаю, Виктор Иванович, – довольно равнодушно ответил Марат и пожал плечами, – с голоду, наверно. Видишь, как одет. Да и худой, кожа да кости.

– Давно он сюда ходит? Ворует? Что о нем известно?

– Да все лето приходил. Не ворует. Пьяным тоже не видел. Говорят, местной братве убийцей представился.

– А если с голоду, то ты куда смотрел? – продолжал напирать Резников.

– Так ведь он молчит, ничего не просит, откуда ж я знал? – пытался оправдаться Марат.

– А подойти и спросить не мог? Боишься, корона свалится?

Пристыженный Марат лишь молча развел руками.

Наконец Резников заметил, что Игорь пришел в себя, и подошел к нему.

– Слушай, у меня сегодня памятный день, а выпить не с кем. Марат – мусульманин, Аллах не велит. А нам можно. Идти сможешь?

Игорь кивнул, поднялся и побрел, еле передвигая ноги от слабости, к машине Резникова.

Настоящее.

Вечером письмо было вскрыто и несколько раз прочитано. Резников писал: Зная тебя неплохо, думаю, что ты обиделся, потому что не от меня узнал о женитьбе. Хочу все объяснить. Не думал, что выживу после второй операции. Когда немного пришел в себя, увидел Софью. Ей разрешили зайти на несколько минут. Я был еще слаб и, наверно, жалок, не мог говорить, но видеть-то мог, как она вытирала слезы. И мне так захотелось, чтобы, когда меня не станет, по мне заплакали жена и дети. За оставшееся время родить детей я, конечно, не смогу, а вот жениться... Софья мне всегда нравилась, ты знаешь. Если я и мог в данной ситуации стать чьим-то супругом, то только ее. Какой из меня сейчас муж? Сам все понимаешь... Но я счастлив, что она согласилась. Не хочу даже думать, что только из жалости. Пусть это будет коротко, пусть так нелепо, но будет. Надеюсь, ты понял. Это мое решение. Оно слишком личное. Извини, друг. И прощай.

Из прошлого.

Ужин с Виктором Ивановичем затянулся. Игорь давно не ел такой вкусной домашней еды, поэтому наслаждался не только теплом и уютом, но и каждым проглоченным куском. Он очень старался есть медленно, тщательно пережевывая пищу, но все равно тарелка быстро пустела, и это приводило его в легкое замешательство. Хозяин квартиры немного рассказал о себе, и Игорь, как мог, поддерживал беседу. От тепла, еды и двух выпитых рюмок водки его разморило и слегка клонило в сон, однако он старался заранее не думать о том, как выйдет на улицу в своей не по сезону легкой куртке и такой же обуви.

За окном к тому времени совсем стемнело. Пора было уходить. Игорь поблагодарил хозяина и стал прощаться, хотя покидать такой гостеприимный дом не хотелось. И правда, когда еще доведется посидеть не на кухне в стареньком домишке, из окна которого можно было видеть лишь заросший бурьяном огород и покосившийся туалет, а в столовой за прекрасно сервированным столом с белой скатертью? Наверно, подобные мысли каким-то образом отразились на его лице, потому что Резников, ссылаясь на довольно поздний час, предложил остаться. Сил у Игоря хватило лишь на то, чтобы кивнуть головой.

Ему было постелено в кабинете. Диван оказался достаточно широким и длинным, поэтому Игорю не пришлось поджимать ноги, как приходилось делать, укладываясь спать на топчане деда. Он с удовольствием вытянулся во весь свой не маленький рост, ощущая кожей приятную мягкость и свежесть постельного белья, и застонал от блаженства. Может, не надо было отказываться от предложенной Резниковым помощи? Нет, он все сделал правильно, потому что никогда ничего ни у кого не просил и не собирается делать подобного впредь. Немного терпения, у него обязательно получится из этого болота выбраться и встать на ноги самому. Для осуществления задуманного даже имелись кое-какие задумки.

Однако планам Игоря не суждено было сбыться: утром он не смог подняться из-за высокой температуры и провалялся на этом диване почти месяц. Тяжелое воспаление легких быстро не лечится. Когда немного поправился, рассказал о себе все честно и без прикрас. А еще попросил навестить деда и узнать, как у него дела. Просьбу Резников выполнил на следующий же день. Все оказалось очень плохо. Не хотелось приносить Игорю горькую весть о кончине деда, но и скрывать не хотелось тоже. Игорь пролежал до глубокой ночи, отвернувшись к стене и укрывшись одеялом с головой. Никто его не тревожил.

Почти каждый вечер после работы Резников навещал больного. Иногда они молча играли в шахматы, а чаще хозяин расспрашивал о том, что его интересовало в жизни Игоря.

– А к друзьям за помощью не захотел обратиться? – спросил он как-то. – Гордый ты, однако.

– Какая гордость, – махнул рукой Игорь, – когда женился, всех друзей растерял. Зачем я им сейчас такой?

– Жену очень любил? – продолжал допытываться Резников, потягивая из бокала красное вино.

– Да. Очень.

– А сейчас разлюбил?

– И сейчас только хорошее помню.

– А любовь?

– Любовь – любовью, а жизнь – жизнью. Она все правильно сделала. Поступила честно.

– Ты что, всепрощенец? – удивленно хмыкнул Резников.

– Я реалист.

– Отдыхай, реалист. Пора и мне на покой.

Такие беседы происходили часто. Резникову, казалось, было интересно все, а Игорь, истосковавшись по человеческому участию и непринужденному общению, был этому только рад.

– И что ж ты собирался делать, как исправлять ситуацию? – спросил хозяин в другой раз.

–Пока не знаю, – пожал плечами Игорь, но ответил честно, – вариантов несколько, но ни одного хорошего.

– Ясно, – задумчиво протянул Резников.

Один из разговоров, с трудом решившись на это, начал Игорь.

– Хочу спросить, зачем ты со мной возишься, я ведь тебе никто?

Спрошено вроде было небрежно, как бы между прочим, но в ожидании ответа он напрягся.

– Долг отдаю, – ни минуты не задумываясь, ответил Резников. – Мне в жизни очень помог один человек, я тебе о Федоре рассказывал, теперь моя очередь. Так что не тушуйся: придет время, и ты кому-нибудь поможешь. На том свет стоит.

– Да уж, свет очень добрый, я заметил, – губы Игоря скривились в усмешке.

– Свет такой, какой есть. В нем всего много. Сам не оплошай. Я дам тебе шанс, а там как знаешь. Захочешь – выплывешь, нет – братки ждут. И не тушуйся, скоро на работу.

В магазин за вещами для Игоря ездили вместе. Всем распоряжался Резников. Заплаченная сумма Игоря ужаснула, и он старался не думать, как долго будет ее возвращать.

– Только есть одна проблема: нашего дела ты не знаешь, значит, за прилавок я тебя поставить не могу. После болезни ты еще слаб, а на складе работа тяжелая. Ничего лучшего, чем приставить тебя к Никодимычу, это мой зам, я придумать не смог. Он тебя введет в курс дела. Месяц – два поработаешь, будет видно, на что годен и куда тебя следует определить. В грузчики или куда повыше. Тут уж не обессудь, разговор будет коротким, – лихо выруливая со стоянки, сказал Резников.

– Я, наверно, еще несколько дней буду квартиру искать, – хмуро сказал Игорь. – С первой же получки начну рассчитываться.

– Жить пока будешь у меня, – словно не слыша его, продолжил Резников. – Ты от современной жизни отстал, осмотришься, тогда и уйдешь. Да и моя домработница за тебя очень просила. Не подумаешь, что ей под шестьдесят. Прямо влюбилась. Признайся, она тебе глазки строила? А, может, ты ей?

Он громко засмеялся своей шутке, потом серьезно добавил:

– А о расчетах потом, я ведь говорил, что свой долг отдаю.

Игорь зажмурил глаза и крепко сжал зубы, чтобы не заплакать, после болезни и смерти деда он очень ослаб. Остальной путь до дома ехали в полной тишине. Говорят, когда Бог закрывает одну дверь, то открывает другую. Игорю ничего не оставалось, как поверить в это.

Никодимыч оказался настолько въедливым и желчным человеком, что Игорь по несколько раз в день размышлял, а не попроситься ли ему в грузчики. Однако через полгода, уходя на пенсию, он дал Игорю самую лучшую характеристику, и тот занял его кабинет. А еще через полгода Резников помог получить новому заму кредит и купить хорошую квартиру в этом же доме.

Уже в то время он часто чувствовал недомогание, и однажды, уезжая на обследование в Москву и оставляя Игоря за себя, тихо сказал:

– Впрягайся в работу всерьез. Я же сказал, что отработаешь.

– Не беспокойся, – только и сумел выдавить из себя Игорь.

Они крепко обнялись.

Настоящее.

Поиски Маши Игорь решил начать с поездки в ее родной город. Ехать можно было на машине, дорога займет часа три. Вечером, делая ежедневный обход, сказал Марату:

– Уезжаю на день или два. Не знаю, как получится. Все оставляю на тебя и Софью.

– За Машей едешь?

– Вы что, всем коллективом меня обсуждаете? – взорвался Игорь. – Интересную тему нашли?

– Слушай, Игорь Васильевич, – заговорил Марат, стараясь изобразить на лице смущение и заглянуть начальнику в глаза, – зачем обижаешь? Кто много говорит, тут надолго не задерживается. Никто лишний не знает. Только свои.

– А кто у нас тут свои? – не унимался Игорь.

– Плохо, что не знаешь. Свои всегда есть свои. Я помочь хотел, – голос Марата был полон укоризны и обиды.

Игорь вздохнул. "Своих" он, конечно, знал, их знали все. Это были кадры Резникова, которыми он очень дорожил, безоговорочно им доверяя. Их было человек пять – шесть, они работали с Резниковым с самого начала. Находить таких людей он умел. Все были мастерами в своем деле, держались друг за друга, и микроклимат внутри коллектива полностью зависел от них. Игорь стал одним из своих, человеком Резникова, когда сел в кресло зама.

Он еще раз вздохнул. Еще не хватало Марата обидеть из-за пустяка. Смешно, если б он не знал о странном приказе уволить сотрудницу, а потом о попытке ее найти.

– Ладно, извини. В чем помощь?

– Понимаешь, в том городе у меня брат живет. Я попрошу, он завтра все узнает. Если она там, поедешь – заберешь.

Игорь немного подумал, потом кивнул головой.