Текст книги "супермаркет(СИ)"

Автор книги: Людмила Мацкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Ты спишь, как ангел, – сообщил он со всей серьезностью, на которую в тот момент был способен, – если только они вообще спят.

Она, удовлетворенная ответом, кивнула головой и занялась кашей.

Пока Соня приводила в порядок свою одежду, Женя слонялся без дела по квартире, то и дело поглядывая на часы. Он был зол, потому что с большим удовольствием провел бы с ней остаток времени перед работой, но гостья просила не мешать, и он просто не посмел возразить. Наконец его окликнули. Уже сменившая халат на платье, Соня стояла перед большим зеркалом в коридоре и заканчивала сооружение какого-то сложного узла из ухоженных длинных волос. Женя встал позади нее и тоже посмотрел в зеркало. От того, что он увидел, сразу перехватило дыхание и окатило жаром. Соня, с годами превратившаяся в очень красивую молодую женщину, и он, большой и сильный... Рядом они смотрелись великолепно.

– Если бы тогда в школе, – сказал он вдруг охрипшим голосом, – к тебе подошел первым я, а не Веня, мы были бы сейчас вместе. И я бы тебя очень любил...

Соня быстро вскинула глаза, и он увидел в них настороженность и удивление. Женя, мысленно назвав себя кретином, поспешно сделал шаг в сторону.

– Отомри, одноклассница, – сказал он с деланным спокойствием, – я только хотел сказать, что ты стала очень красивой.

– Спасибо.

Она смущенно улыбнулась, а он облегченно вздохнул.

Соня решила не заезжать домой, а отправиться сразу на работу. Надо было написать заявление на недельный отпуск, а уж потом решать все остальные дела. Ехали молча. Но вот машина остановилась. Осталось только попрощаться и выйти, однако она сидела и молчала. Молчал и Женя.

– Ну, я пойду, – сказала она тихо, так и не найдя более подходящих слов, – спасибо за все.

– Подожди пару минут, – попросил он, торопливо поворачиваясь к ней,– хотел сказать, что, если понадобится хоть какая-то помощь, вспомни обо мне. Я могу быть жилеткой для слез, другом, любовником, мужем, кем захочешь. Лучше, конечно, мужем. Понимаю, что сейчас не время говорить о таком, но другого случая может не представиться. Ночью смотрел на тебя, спящую, и не верил, что нахожусь рядом. Думал, что прошлое забыто, что успокоился, но вот нечаянная встреча, и все нахлынуло вновь, словно не уходило. Выпускной класс, первая любовь... Я отчаянно ревновал тогда и писал глупые записки. Помнишь?

Соня кивнула головой. Конечно, она помнила их, но до того ли ей тогда было?

Женя внимательно смотрел на нее, словно раздумывая, нужно ли было рассказывать об этом, ворошить прошлое, но все же продолжил:

– Я специально сел так, чтобы постоянно тебя видеть. И мне все время хотелось погладить пальцами твою шейку. Она была такой тонкой, нежной и трогательной. Я понимал, что у меня нет ни малейшего шанса, но ничего не мог с собой поделать. Пообещай позвонить, если понадоблюсь. Я буду очень ждать.

Он вытащил из бардачка визитку и протянул Соне. Она молча взяла ее и положила в сумку. Надо было что-то ответить, скорее всего, перевести услышанное в шутку, но делать так почему-то не захотелось. Она лишь кивнула головой и уже намеревалась выйти, но потом, словно подчиняясь какому-то импульсу, решительно повернулась к Жене, положила руки ему на плечи и прижалась губами к щеке. Он, словно все еще не веря происходящему, осторожно обнял ее и замер.

– Спасибо, – прошептала Соня, – я рада, что мы встретились. Только почему-то хочется плакать.

– Не надо слез,– тоже тихо ответил он и легонько провел пальцами по ее шее, – у тебя все будет хорошо.

Прикосновение было нежным и почти невесомым, однако эта немудреная ласка оказалась удивительно приятной. Соня еще раз прикоснулась губами к его щеке, медленно разомкнула руки и отодвинулась. Он ее не удерживал.

Егоров, как всегда, казался чем-то недовольным, когда Соня переступила порог его кабинета. Прочитав заявление на недельный отпуск, отложил его в сторону и побарабанил пальцами по столу, что являлось признаком сильного раздражения.

– Не вовремя, – буркнул он, – а если уж так необходимо, то можно было предупредить заранее.

– Так получилось, – в голосе Сони звучали покаянные нотки, – пожалуйста, отпусти.

– Случилось что-то?

Егоров прекрасно понимал, что она не станет оставлять работу из-за пустяковой причины. За проработанные вместе годы он в этом убедился. Однако когда услышал о разводе, то, от изумления вскинув брови, смог только спросить:

– А что, сейчас уже и с такими разводятся? Что же он сделал?

Хирурга– красавчика Егоров видел ни единожды, был с ним хоть и не близко, но знаком и, зная Соню много лет, считал их брак довольно успешным, несмотря на упорные слухи о любовных похождениях мужа за спиной жены. Скорее всего, Соня знала об этом и мирилась с таким положением дел, пока супруг не переступил какую – то известную только им грань.

– За пятнадцать лет много чего, – неопределенно ответила она. – Еще хотела попросить грузчика и какую-нибудь машину, чтобы вещи перевезти. Ничего особенного, несколько коробок с одеждой.

Соня вздохнула и с горечью добавила:

– Как-то так получилось, что кроме начальника и попросить некого. Жила – жила, а друзей не нажила.

Егоров участливо покачал головой, потом протянул лист бумаги.

– Пиши адрес и время. И в следующий понедельник на работу без опозданий.

Поскольку, отправившись на встречу одноклассников, она оставила свою машину возле дома, то назад пришлось добираться автобусом. Соня надеялась, что ко времени ее появления муж будет на работе, а сын – в школе.

Однако ожидания не оправдались: Веня сидел за столом на кухне и явно ее дожидался. Соня кивнула головой в знак приветствия и направилась в спальню, но остановилась, услышав голос мужа.

– Это что-то новенькое в наших отношениях, – сказал он, с трудом сдерживая сильное раздражение. – Если не ночуешь дома, то могла бы предупредить.

– Я говорила, что могу задержаться.

Это прозвучало как оправдание, хотя оправдываться Соня совершенно не желала. Она уже хотела продолжить свой путь, но муж снова остановил ее. Он явно был настроен на продолжение разговора.

– Могу спросить, где ты провела ночь?

Он уже взял себя в руки, и голос его звучал буднично и спокойно, словно вопрос касался какого-то пустяка. Скорее всего, Веня еще надеялся все решить миром.

– Спросить можешь, – Соня улыбнулась, – хотя я никогда не интересовалась, где задерживаешься ты. Просто всегда это знала точно. А ночь я провела у Жени. Помнишь, был такой в нашем классе?

Соня хотела добавить еще что-то язвительное, но увидела, как резко изменился муж. Он растерянно смотрел на что-то, что находилось за ее спиной. Она обернулась и увидела стоящего в дверях сына. Его лицо было бледным и спокойно-отрешенным, словно мальчик давно все для себя решил. В том, что он слышал разговор родителей, сомнений не было.

Хлопнула входная дверь. Поднялся и Веня.

– Надеюсь, что к вечеру ты успокоишься, и мы обо всем забудем, – мягко сказал он, останавливаясь возле замершей от ужаса Сони. – Я виноват, но все исправлю, обещаю. И пожалуйста, не наговаривай на себя больше, я ведь знаю, что на подобное ты просто не способна.

Он ушел, а Соня без сил опустилась в кресло. Как вернуть доверие и уважение сына, она совершенно не представляла.

Вечер понедельника она посвятила обустройству на квартире родителей. Каждая вещь таила в себе массу воспоминаний, и Соня не раз принималась плакать, размышляя о том времени, когда родители и она были еще счастливы. Из квартиры Вени она забрала только свои вещи. Украшения, купленные мужем, вместе с обручальным кольцом оставила в спальне. В записке сообщала, что подаст на развод сама и просила ничего не усложнять.

Сыну тоже была написана записка, в которой Соня просила дать ей возможность объяснить все, что происходит. Кроме того, просила его переехать к ней, потому что навсегда останется его матерью, а он – ее любимым единственным ребенком.

Утро вторника было хлопотным: надо было закупить продукты и приготовить хоть какую-то еду на несколько дней. Соня порадовалась, что забрала машину, хотя сначала решила ее оставить. Все-таки не надо было ездить на общественном транспорте и таскать в руках тяжелые сумки. Во второй половине дня она отправилась в парикмахерскую, где попросила сделать короткую стрижку и изменить цвет волос.

Всем своим видом показывая, что не одобряет такого решения, мастер все же исполнила желание клиентки. Соня даже не взглянула на длинные пряди волос, которые когда-то так нравились Вене. Теперь они лежали на полу безжизненным спутанным комом. Было бы что жалеть! То, что она теряла, и сопоставить нельзя с этой смешной потерей.

– Хотите, чтобы муж не узнал? – неловко пошутила женщина, накладывая краску на короткие пряди.

– Чтобы сама себя не узнала, – поправила мастера Соня.

Вечером раздался телефонный звонок, звонил сын. Она обрадовалась и попросила его поскорее подняться в квартиру, но неожиданно услышала отказ. Озадаченная, Соня вышла из подъезда и увидела спешащего навстречу своего горячо любимого мальчика. Он не вывернулся из ее объятий, как это частенько бывало в последнее время, а напротив, прижался к ней, и она была счастлива.

– Мама, а ты стала еще красивее! – прошептал он.

В душе Сони затеплилась маленькая надежда, что сын останется с ней, что она нужна ему.

– Ты принял решение? Мы будем жить вместе? – гладя его худенькие, еще совсем детские плечики, спросила она.

Мальчик помедлил с ответом, и сразу стало ясно, что надеждам матери не суждено сбыться.

– Нет, я хотел только попрощаться. За мной прилетел дед, я буду жить у него, пока вы не помиритесь.

Милый добрый ребенок! Он и мысли не допускал, что родители могут расстаться навсегда.

– Дедушка здесь, – добавил сын, – он просит разрешения с тобой поговорить.

– Ну что ж, – с грустью сказала Соня, целуя сына, – ты уже большой, и я не буду тебя принуждать, поэтому давай прощаться. Чаще звони папе и мне, мы тебя очень любим.

– А что сказать дедушке?

Действительно, надо было что-то ответить. Соня так ни разу и не видела отца Вени, хотя знала, что иногда он бывает в городе. Приезжал, когда хоронили маму, и, как рассказывал муж, до самой ночи просидел возле ее могилы. Приезжал на дни рождения внука. Приезжал, чтобы помочь сыну начать свой бизнес. Желания познакомиться с женой сына у него никогда, видимо, не возникало. Так что ж теперь?

– А дедушке скажи, что у меня ничего больше отнять нельзя. Я все потеряла. Скажи точно так, слово в слово.

Сын послушно кивнул головой и, торопливо поцеловав мать в щеку, направился к стоящей у соседнего подъезда машине. В этот вечер Соня опять долго плакала.

Среда стала днем тяжелым. Решение было принято, и утром в одной из частых клиник она сдала анализы. Страх, что кому-то придет в голову мысль о ее родстве с Вениамином Рубцовым, известным в этой среде человеком, не давал покоя, но, кажется, все обошлось. Если кто-то и видел ее раньше с мужем, то после посещения парикмахерской вряд ли бы узнал.

Во второй половине дня Соня наняла юриста для ведения в суде ее дела о разводе. Она отказывалась от любых материальных претензий и давала согласие на то, чтобы сын выбрал сам, с кем из родителей он будет проживать. Воевать с собственным ребенком она не желала. В том, что в итоге он останется с дедом, сомнений не было.

В четверг Соня разорвала последнюю нить, связывающую ее Веней: прервала беременность. Знала, что совершает страшный грех, который никогда не сможет отмолить, что еще не раз пожалеет об этом, но все же решилась. Крохотной светловолосой девочке в голубом платьице, а именно такой ее видела в мечтах Соня, не нашлось места на большой земле.

В понедельник она вышла на работу, дав сотрудникам своим новым видом пищу для разговоров и домыслов на несколько дней. Но еще никто не догадывался, что перед ними другой человек. Лучше или хуже – покажет жизнь, но прежней милой улыбчивой Сонечки больше не существовало.

Телефонный звонок раздался, когда Женя уже засыпал. День был тяжелый, донимала не спавшая даже к ночи духота. Он устал, а кроме того не переставая ныло когда-то давно травмированное колено, которым он день назад случайно ударился о борт машины. Однако в эту командировку Женя напросился сам, так что винить было некого. Он долго вздыхал и крутился на сиротском матрасе, стараясь устроиться удобнее, пока наконец-то не стал проваливаться в спасительный сон. А тут этот звонок...

Женя, зло помянув черта и всю его родню, потянулся за телефоном. Номер был незнакомым. Сон слетел окончательно, когда он услышал тихий нерешительный голос.

– Ты сказал, что я могу позвонить, если понадобится помощь. Ничего страшного не произошло, просто хотела встретиться и поговорить.

– Где ты?

Он спросил слишком торопливо. Так было нельзя: пора уже смириться с тем, что Соне он не нужен, и держать себя в руках.

– В квартире родителей?

Этот вопрос прозвучал гораздо спокойнее, и он мог бы собой гордиться.

– Да.

Голос был по-прежнему тихим и бесцветным, и Женя вдруг ясно представил ее сидящей в кресле с телефоном в руке. Тяжелый узел волос оттягивал голову назад и открывал нежную беззащитную шею. Когда-то давным-давно он погладил ее кончиками пальцев.

– Соня, я не могу сейчас приехать.

Он и правда не мог: командировка кончалась лишь через два дня. Кто бы его отпустил только потому, что какой-то женщине захотелось встретиться и поговорить?

– Ясно, – сказала она упавшим голосом и заторопилась, – я понимаю, что год не звонила, а сейчас уже поздно. Извини за звонок. Ничего не надо. Извини, пожалуйста.

Она отключилась, а он устало откинулся на подушку. Ну и что это было? Год она не звонила! Даже посчитать не удосужилась. Не год, а гораздо больше. Первые полгода Женя еще на что-то надеялся, а потом надежда начала таять. Он был человеком военным и поэтому хорошо понимал, что слово "нет" вариантов не предусматривает. А теперь этот звонок...

Он еще немного полежал, бездумно вглядываясь в темный провал окна, потом тяжело вздохнул и потянулся к одежде. Через какое-то время, отягощенный новыми обширными знаниями о себе и своих мозгах, Женя отправился собирать вещи.

Командира он знал давно, с далеких лет учебы, поэтому особенно неприятно было выслушивать резкие слова как в свой адрес, так и в адрес тех самых семейных обстоятельств, подробности о которых подчиненный сообщить отказался.

– Я уже знаю о травме. Боль в ноге не уменьшается? – спросил командир вдруг уже совершенно другим тоном, словно и не было предыдущих резких слов.

– Нет.

– А с этого начать разговор не мог? Глядишь, и поговорили бы по-другому.

– Не мог. Это не причина.

Он и вправду собирался терпеть боль до конца командировки, благо осталось совсем немного.

– Значит так: уедешь утром. Хватит глотать обезболивающие. По приезде сразу же обратишься в госпиталь.

Женя, прихрамывая, уже выходил из кабинета, когда услышал брошенные вслед слова:

– А она хоть того стоит?

– Последняя попытка всегда того стоит, – ответил он честно, надеясь, что начальник его поймет, потому что о последней попытке каждый из них знал немало.

До Сони он добрался лишь к концу второго дня.

– Был в командировке, – сказал Женя вместо приветствия, когда она открыла дверь, – встретимся завтра после обеда, если время терпит. А сейчас домой, в душ и спать.

Самое время было развернуться и уйти, но он продолжал стоять и смотреть на ту, от которой так долго ждал хоть какой-то весточки. С последней их встречи она изменилась: похудела, остригла свои прекрасные волосы. Теперь лицо обрамляли лишь короткие рваные пряди, подчеркивающие высокие скулы и длинную шею. Да и цвет волос стал другим. А глаза... Глаза невеселые, словно смертельно уставшие, и между бровями наметилась тоненькая морщинка.

– Совсем плохо? – спросил он участливо.

Она, словно не слыша вопроса, отступила в сторону, приглашая войти. Женя тут же забыл о своих намерениях и шагнул в темноту коридора.

– Дверь в ванную налево. Полотенца в шкафу. А вот халат мой тебе не подойдет.

Она сказала это так обыденно, будто он каждый день приходил сюда помыться.

– Обойдусь без халата, – буркнул он, слегка раздосадованный этой простотой. Было обидно. Он так торопился, могла бы хоть улыбнуться.

– Не сердись, – словно подслушав эти мысли, попросила Соня и коснулась прохладными пальцами его руки, – это от неожиданности. Я думала, ты никогда не придешь.

Она стояла так близко, что стоило только протянуть руки, чтобы обнять ее, а потом будь что будет. Однако он сдержался, очень уж хотелось увидеть хоть каплю женской заинтересованности именно в нем, Жене. Простой обычной заинтересованности женщины к давно влюбленному в нее мужчине, этакой искорки, которая в один момент может преобразить все. Поэтому и решил, что первый шаг должна сделать Соня.

– Куда ж я денусь... – вместо ответа пробормотал он. – Где ванная?

Соня наконец-то улыбнулась и махнула рукой вглубь коридора.

– Тебе туда, потом найдешь меня на кухне.

Когда Женя появился на пороге, она уже дожидалась его, сидя за столом. Он остановился в дверях, большой, широкоплечий, гладко выбритый и благоухающий туалетной водой. Спортивные штаны, белая футболка, подчеркивающая мускулы, босиком. Она слишком долго и внимательно рассматривала его, и Женя с удовольствием отметил, что увиденное ей понравилось. Ничего странного, конечно, в этом не было, они ведь по-настоящему никогда и не знали друг друга.

– У меня нет тапочек твоего размера, – произнесла она медленно, все еще не отводя взгляда, – то есть, никаких мужских нет.

– Я люблю ходить дома босиком, – он сделал вид, что не заметил ее уточнения, потому что, по его мнению, было еще не время начинать серьезный разговор, и направился к столу.

Еды было негусто: пяток вареных яиц, вермишель и сосиски, да еще аккуратно порезанный помидор.

– Все, что есть, – смущенно развела она руками.

– Ничего, – успокоил он Соню когда-то ей же сказанными словами, – на ночь есть вредно.

Она, вспомнив это, рассмеялась, и Женя с радостью подумал, что, кажется, лед тронулся.

Он, стараясь не торопиться, ел, а она сидела напротив и мелкими глотками прихлебывала чай из большой синей кружки. Было тихо, тепло и уютно, поэтому оба вздрогнули, когда раздался звонок. Женя посмотрел на часы, они показывали начало одиннадцатого, а потом перевел удивленный взгляд на хозяйку.

– Я никого не жду, – в голосе слышалась растерянность. – Ты ешь, я быстро.

То, что пришел мужчина, и он был зол, Женя понял сразу, поэтому отложил вилку в сторону и насторожился. Пришедший, не очень-то подбирая слова, говорил медленно и весомо, словно вколачивал гвозди:

– Телефон отключила, с квартиры съехала, думала, не найду. Воспользовалась, что меня в пятницу на работе не было, и сбежала! Я впервые за последние сто лет решил отдохнуть, за город выехал, Эмме запретил звонить, вернулся, а здесь подарочек! Ты знаешь, что я с твоей бумажкой сделаю? И хватит нюни распускать, все останется по-прежнему, я тебя не отпускаю!

Соня что-то тихо ответила, но это не успокоило позднего гостя, и он продолжил с прежним напором.

– Ладно бы единственный подарочек! Но этого тебе показалось мало, ты еще и против воли Резникова решила пойти! А меня спросила? Мне это надо? Когда выходила за него замуж, понимала, чем все кончится, не маленькая. Так что ж теперь?

Мужчина еще что-то говорил, но Женя уже не слушал, потому что никак не мог поставить рядом два слова: Соня и замужество. Однако то, что она якобы натворила, произошло в пятницу, потом был звонок ему, а уж после этого телефон оказался отключенным. Ладно, с этим он разберется позднее, а сейчас... Женя встал и вышел в коридор.

Пришедший был высок и крепок, такого своими мускулами не испугаешь. Но не он интересовал Женю, а Соня, которая, опустив голову, хоть и смотрела куда-то в сторону, но явно не выглядела испуганной и виноватой.

– Нужна помощь? – спросил он ее и выразительно передернул плечами.

Мужчина появлению нового лица нисколько не удивился, на красноречивый жест никак не отреагировал, но тут же живо повернулся к Жене и уже более спокойным голосом произнес:

– Это мне помощь нужна. Представь, пока меня не было, написала заявление об уходе да еще решила отказаться от наследства в мою пользу. Вот и помоги, вправь ей мозги!

А потом, укоризненно глядя с высоты своего роста на макушку Сони, добавил уже примирительно:

– Извините, что заявился так поздно и без приглашения. Софья, завтра жду звонка. Все решаемо.

Он ушел, а они остались стоять в коридоре.

– Теперь ты все знаешь, – сказала она обреченно, – и объяснять ничего не надо.

Жене стало грустно и больно. Вот, даже не начавшись, все и закончилось. Теперь уж не нужно, ложась в кровать, желать ей спокойной ночи, не нужно придумывать причины, из-за которых она якобы не может позвонить. Ничего не нужно.

– Я, наверно, пойду. Поздно уже.

Он подхватил сумку, оставленную в коридоре, и, стараясь не хромать, заторопился в ванную, чтобы переодеться. А когда вышел, застал Соню там же, у двери.

– Останься, мы ведь еще не поговорили, – попросила она, стараясь поймать его взгляд.

– Не могу, – голос был ровным, а глаза старательно изучали узор коврика, лежащего на полу, – засыпаю на ходу, не спал две ночи.

Да что же это такое? Он предлагал ей себя в безраздельное пользование в любом качестве, а Соне, как оказалось, на это было наплевать. А теперь-то что от него надо? Ну, не дура же она, его одноклассница, чтобы не понимать, что он ждал от нее совсем другого?

– Не уходи, – еще раз попросила она. – Ты обещал.

Он и не смотрел на Соню, но в какую-то секунду вдруг почувствовал, как беззвучно катятся слезы по ее лицу. Женя замер, и его решимость куда-то испарилась. Вот уж этого он не хотел, и да, действительно, обещал свою помощь. Ладно, он останется, если ей так хочется. Даже хорошо: не придется ночью домой тащиться. А утром уйдет и обо всем забудет, потому что давно не мальчик и понимает, что ходьба по кругу ничего не дает.

По-прежнему не глядя на Соню, Женя бросил сумку в угол.

– Показывай, куда идти, не в коридоре же мне спать.

В голосе сквозило явное раздражение, но она не обратила на это ровно никакого внимания и быстро пошла вперед, показывая дорогу.

Женя по привычке проснулся рано, но не стал вставать сразу, а позволил себе немного расслабиться. Он, вопреки своим опасениям, отлично выспался, поэтому и был в благодушном настроении. О том, что произошло вчера, думать не хотелось. Что можно поделать с тем, что не все желания осуществимы? Ничего... Только вот как договориться с сердцем, которое не хотело никого, кроме бывшей одноклассницы, он не знал.

Встречались на его пути разные женщины, бывали среди них умные и красивые, но ни в одной из них он не смог найти того, что было в Соне. А что в ней было особенного? Ответа на этот вопрос он и сам не знал, но ведь что-то же заставляло его не давать тем, другим, даже малого шанса? Женя уже давно понял, что желание тела и желание сердца не всегда то же самое. Соединить их в одно у него, как выяснилось, не получалось.

Сегодня он отправится в госпиталь, может и полежит там какое-то время, ногу подлечит, а потом снова на службу. И все войдет в свою колею, словно и не было этого странного года, когда он вновь чувствовал себя влюбленным мальчишкой. Разница была лишь в том, что в школе он мечтал быть Соней хотя бы замеченным, а в последний год в мысленных разговорах с ней перед сном просил вспомнить о нем и позвонить. Когда-то мама говорила, что на свете бывает ВСЕ, и это ВСЕ происходит с людьми. Вот с ним и произошла любовь, жаль только, что финал оказался не таким, на который он надеялся.

Раздался негромкий стук, и на пороге комнаты появилась Соня.

– Доброе утро, – осторожно усаживаясь на банкетку, стоящую рядом с кроватью, тихо произнесла она. – Ты только не перебивай. Я все расскажу, а ты поступай, как знаешь.

Ну и что было делать? Вскочить и бежать сломя голову из этого дома? В конце концов, пусть выговорится, если есть желание.

– Сначала не звонила, потому что хотела развестись и успокоиться. Я не могла быть с тобой, а думать о другом.

Начало было прекрасным, наверно, надо было как-то отреагировать на эти слова, но хотелось сразу добраться до сути, потому что обида нестерпимо жгла, как ни старался он убедить себя в обратном.

– Подожди, – остановил ее Женя, – я хочу знать только о твоем замужестве. Ты его любила?

Соня вздохнула и развела руками.

– Любила, не любила... Не об этом речь! Разве можно все объяснить этими тремя словами? Ему было страшно и больно умирать, мне – страшно и больно жить. Мы спасали друг друга, так каждому из нас было легче.

– Но почему именно ты?

Она долго обдумывала ответ, но потом лишь сказала:

– Так получилось.

Она и вправду не знала, как доходчиво объяснить то, что произошло. Ну не смогла она бросить умирающего человека, и на этом все. Сделанный ранее шаг, казавшийся абсолютно правильным и логичным, сейчас таковым уже не казался.

– И после этого тебе понадобился я?

В голосе Жени было столько горести и непонимании, что Соне стало не по себе. Да и как было не согласиться с тем, что со стороны это выглядело не очень-то прилично? Прав Женя, абсолютно прав в своей обиде. Стало стыдно и за свой эгоизм, и за излишнюю настойчивость вечером, и за то, что обидела хорошего человека.

– Извини, я сейчас понимаю, что нельзя было звонить.

– А раньше, значит, не понимала? – продолжал он допытываться.

Соня знала, что второго разговора не будет. Скрывать что-то не имело смысла: Женя ждал честных ответов.

– Понимаю, как выгляжу в твоих глазах, но все это так и не так, – Соня опустила голову и сжала пальцы рук, лежащих на коленях.

Она помолчала, а потом тихо добавила:

– Я не забывала о тебе...

Даже эти слова не принесли ему облегчения. Слова – они слова и есть. Можно сколько угодно убеждать в чем-либо и себя, и других, но сотрясение воздуха когда-нибудь да закончится, и останется лишь не замутненное ничем лишним осознание сделанного. И никуда от этой зарубки на памяти не деться, она всегда с тобой.

– Вот и хорошо, вот и поговорили. Пора вставать. У меня с утра дела в госпитале, – сказал он и поморщился от резкости сказанного.

Соня молча встала и, стараясь держать спину прямо и не расплакаться, вышла из комнаты.

Получив развод, Веня долго не верил, что это все же произошло. Иногда казалось, что стоит только встретиться с Соней, сказать ей какие-то особенные слова, и она согласится простить и вернуться. Но время шло, и ни звонки, ни просьбы о встрече, ни напоминания о счастливых минутах прошлого так и не заставили ее изменить решение. Он перестал напоминать о себе, только когда она сообщила о новом замужестве.

Незадолго до этого между ними произошел странный разговор.

– Если честно, – сказала Соня, – я всегда буду жалеть, что у нас ничего не получилось. Но надо жить дальше. Каждый из нас получил то, что хотел. Твой отец – нашего ребенка. Я – возможность начать жизнь безо лжи. Ты – полную свободу во всем.

– Свободу? – переспросил он. – А что мне с ней делать? Вместо коврика у двери постелить? Все потеряло смысл, моя дорогая жена, все потеряло смысл.

Об этом разговоре Соня и вспомнила, когда сидела на кухне, дожидаясь ухода Жени. Теперь и она, как бывший муж, не знала, что делать со своей свободой. Все потеряло смысл.

Женя собрался довольно быстро, и Соня встала, чтобы закрыть за ним дверь.

– Прощай, одноклассница! – услышала она спокойный голос.

Рука Жени потянулся к замку. Не стоило смотреть еще и на это, чтобы потом раз за разом не вытаскивать из памяти и нелепую встречу, и такое же нелепое расставание. Соня опустила голову.

– Прощай! И извини за звонок.

Осталась самая малость: услышать, как откроется, а потом закроется дверь. Но Женя почему-то медлил, и она удивленно подняла глаза. На его лице уже не было показного безразличия, оно казалось растерянным.

– Соня, я подумал, что сейчас выйду, и все, конец. На самом деле конец всему. Я этого не хочу, знаю, и ты не хочешь. И приехал я не для того, чтобы судить, что правильно, а что нет. Вчера у меня просто крышу снесло от ревности. Прости меня! Уж лучше я напишу еще в одной записке, что ты дура круглая.

– Простить? За что?

Соня растерялась. Она и вправду не понимала, в чем его вина. Уж если кто и виноват, то только она со своей бестолковой жизнью. Слишком уж упивалась свалившимися на голову несчастьями, слишком уж старалась поделить свою жизнь на до и после.

– Не спрашивай, просто прости и скажи, что очень ждала меня и я тебе нужен.

– Очень ждала, и ты мне нужен, – послушно повторила она, по-прежнему не отводя глаз.

И он увидел в них столько ожидания, столько нежности, что стало трудно дышать. А потом пришло осознание того, что с этого взгляда начинается их жизнь. Ни с последней встречи, ни с его запоздавшего на много лет признания в детской любви, а именно с этого взгляда, после которого уже нельзя было оглядываться назад.

Стрелки часов неумолимо отсчитывали минуты, часы. Пора было вставать, но не было сил отвести руки от той, о которой он бесконечно долго мечтал. И сердце начинало сильнее биться, когда он думал, что так будет и завтра, и послезавтра, и всегда.

– Сонечка, мне действительно нужно показаться в госпитале.

Он обнимал ее, а ей было удобно и спокойно в его крепких руках. Да и сам он казался таким большим и надежным.

– Почему госпиталь? – спросила она лениво и потерлась щекой о его плечо.

Не хотелось ни вставать, ни говорить, а только вот так лежать на плече человека, который обещал ей все то, что она искала не смогла найти в браке с Веней.

– Я служу.

Ответив, Женя вдруг подумал, как много им предстоит узнать друг о друге. Вот и то, чем он занимается, ей неизвестно, но это дело легкопоправимое. Соня прерывисто вздохнула, когда пальцы его руки, легко коснувшись щеки, медленно заскользили по шее. Он прижался губами к ее макушке, потом смешно наморщил нос и произнес дурашливым тоном:

– Вот увидишь, в форме я просто неотразим, и, думаю, буду тебе очень даже к лицу.

Соня легко засмеялась и еще сильнее прижалась к его горячему телу, с удовольствием вдыхая тревожащий запах волос и кожи.

Они были счастливы коротких четыре дня. На пятый день утром раздался звонок из больницы. Ей сообщили, что она значится в телефоне пострадавшего как жена, что Вениамин Рубцов доставлен в больницу после тяжелой аварии, и просили срочно приехать.

– Я ему нужна, – пробормотала Соня, торопливо собираясь и пряча глаза, – мне надо...

Он ничего не ответил, а после ее ухода сел на диван и стал ждать. Стрелки часов отсчитывали час за часом, но он упрямо сидел, курил и ждал. Закончился день, наступила ночь. И лишь когда тьма за окном стала едва заметно рассеиваться, он встал и решительным шагом вышел из квартиры. Светало...