Текст книги "супермаркет(СИ)"

Автор книги: Людмила Мацкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Из Москвы он приехал подлечившимся и снова впрягся в работу. Так и повелось, периоды относительного здоровья сменялись поездками в московскую клинику, но это никак не отражалось на жизнелюбии Резникова. Он не позволял себе расслабляться.

Приближалась памятная круглая дата: день открытия когда-то магазина, а теперь супермаркета. Ответственным за мероприятие был Игорь, но все было перепоручено Эмме Петровне. Она была мастером в этом деле и развила такую бурную деятельность, что даже Резников, зная о ее недюжинных способностях, казался удивленным. Любому работнику, если он участвовал в концерте или оформлении зала, вручался пригласительный на два лица. Конечно, и оформителей и артистов можно было пригласить со стороны, но, как громко и категорично заявила Эмма Петровна, тупо напиться и похлопать в ладоши можно и в ресторане, а здесь не тот случай. За бесталанного работника мог выступить второй приглашенный по билету.

Концерт удался на славу. Сотрудников было не узнать. Кассир со своим мужем пели так, что их долго не хотели отпускать. Девчонки – продавщицы лихо отплясывали. Всегда казавшийся неповоротливым грузчик легко крутил тяжелую гирю, а его жена еще долго бросала на других дам горделивые взгляды.

Танцевал Марат, а потом и его жена лебедью поплыла перед мужем. Резников спел под гитару, и, хотя голос был небольшим, ему громко аплодировали. Игорь показал несколько карточных фокусов, которым научился в уже далекие времена. Удивила Эмма Петровна. В вечернем темном платье, с оголенными плечами и скрипкой в руках она была неотразима, и от нее весь вечер ни на шаг не отходил галантный седовласый кавалер.

После концерта начались танцы. Игорь с Резниковым за столом развлекали гостей, в основном это были поставщики, но были и просто нужные люди. Резников дважды танцевал с Софьей, и все обратили внимание, как она ласково ему улыбалась.

Вечер подходил к концу, приглашенные разошлись, остались только сотрудники. Резников, попросив Марата остаться за старшего, заторопился домой. Он очень устал.

– Мне показалось, что Софья к тебе неравнодушна? – спросил Игорь, когда они сели в такси.

– Это я к ней давно неравнодушен, – ответил со вздохом Резников, – а она просто выпила лишнюю рюмку.

– Почему не проводил ее? Я видел, она была бы не против.

– Видел он... Это мы уже проходили: однажды поцеловал ее, так она посмотрела на меня с таким удивлением, словно я ей в карман плюнул.

– Тяжелый случай, – пробормотал Игорь, и оба замолчали.

Уже перед домом Резников сказал:

– Переночуй сегодня у меня, как-то мне не по себе.

Игорь, соглашаясь, кивнул головой.

Вскоре Резников лег в столичную клинику, где ему была сделана операция. Какое-то время заняла реабилитация, но почти сразу стало ясно, что операция не дала нужного результата. В Москву за Резниковым прилетел Игорь, чем друг остался недоволен. Он хотел, чтобы все, что касалось болезни и лечения, было только его делом и никого не обременяло.

Об очередном отъезде в Москву Игорь был уведомлен в последний день. На вопрос, когда же следует ждать возвращения, Резников лишь пожал плечами. О повторной операции Игорь узнал уже после того, как она была сделана. Врач, с которым втайне от Резникова общался Игорь, ничего обнадеживающего сказать не смог. Результаты вновь оказались неутешительными. В Москву, взяв неделю отпуска и лишь поставив в известность Игоря, неожиданно улетела Софья.

Резников вернулся домой очень слабым, ему был предписан домашний режим. Он и сам о работе больше не помышлял, собираясь, если будет хуже, лечь в частную клинику. Все знали, что жить ему осталось недолго.

Игорь навещал друга каждое утро, после четырех приходила Софья. Такой порядок Резников установил сам. Если с Игорем велись разговоры о работе, то с Софьей время проводилось по-другому. Иногда они слушали музыку, иногда смотрели какой-нибудь старый фильм из тех, которые оба любили, а иногда Софья читала принесенный из дома длинный и скучный, по не озвученному мнению Виктора, роман о любви. Он не вникал в суть слов, достаточно было слышать ее неторопливый голос и видеть склоненную над книгой голову с довольно легкомысленными кудряшками.

– Софья, – задумчиво сказал он однажды, – а ведь так могло быть давно.

– Как? – она, оторвавшись от книги, вопросительно посмотрела на него.

– Так, ты и я, вдвоем. Ты ведь знала, что всегда нравилась мне?

Софья растерянно кивнула головой.

– Тогда почему?

– Не знаю.

– И все же?

– Я всегда любила только одного человека, своего мужа. Знала, что он не был верен мне никогда, даже в медовый месяц, но ничего не могла с собой поделать. А когда развелись, долго не могла прийти в себя.

– Жаль, что у нас ничего не получилось.

– И мне.

Софья встала с кресла и подошла к кровати, чтобы поправить подушки. Он взял ее руку и поцеловал прохладные пальцы.

– Иди ближе, – послышался тихий голос.

Она легла рядом и прижалась к плечу Виктора.

– Сонечка, – прошептал он, осторожно поворачиваясь на бок и обнимая ее, – я понимаю, что это, наверно, смешно, но не могла бы ты выйти за меня замуж?

– Замуж? – переспросила она растерянно.

– Да, – с готовностью подтвердил он, – если ты сказала правду, то давай поженимся, тогда между нами будут не только сожаления, но и наша жизнь. Пусть и короткая.

В эту минуту Виктор почувствовал щемящую жалость от осознания того, что жизнь прошла, а им так много упущено. И пусть его женитьба будет короткой, да и муж из него, прямо скажем, сейчас никакой, но ведь любовь ни времени, ни места не выбирает. Виктор вздохнул с облегчением, когда услышал ее согласие. На следующий день, не ставя никого в известность, они расписались дома.

В эти дни оба особо остро ощутили истину, что время не ждет человека. Вчерашнее – уже хорошая или плохая, но история, завтрашнее – не знает и не узнает никто, зато сегодняшнее – подарок человеку от Бога и вечности.

– Софья, – просил Виктор, – занимайся макияжем здесь, мне хочется видеть, как ты это делаешь. И где твой домашний халатик?

Она, нежно улыбаясь, делала так, как хотел он. И Виктор с радостью окунулся в незатейливое домашнее счастье, которое смогла предложить ему Софья. Оно состояло из приятных мелочей совместного проживания, из того, о чем он, оказывается, не имел ни малейшего представления. Все было наполнено каким-то новым смыслом, до сих пор ему совершенно не знакомым: будь то быстрый поцелуй жены перед уходом на работу, незатейливая ласка в виде поглаживания ее теплой руки, едва уловимый запах духов на подушке – все вызывало в нем тихую нежность. Виктор был счастлив, насколько можно было быть счастливым в его состоянии. Счастливой казалась и Софья.

Сколько не жди чего-нибудь, оно все равно случится неожиданно. Ухудшение наступило, и врачи говорили о нескольких днях жизни. Сейчас большую часть времени больной под воздействием лекарств находился в какой-то полудреме, не чувствуя ни боли, ни уходящего времени. Однажды утром он потерял сознание. Срочно вызвали доктора, но все было бесполезно: Виктор умирал.

Игорь и Софья стояли обок и мысленно прощались с ним. Она плакала. Было горько, что жизнь только приоткрыла ей дверь в другой мир и показала, что все могло быть иначе: без ревности, лжи, запретных тем для разговоров, ощущения себя лишь наблюдателем на чужом празднике жизни. И как бы ни сложилась в дальнейшем судьба, ей уже не забыть его обожающих глаз, ласковых рук и нежных слов. Всего того, что он успел ей дать. И поди разберись, много это или мало. Да и не в том суть, главное, что это у нее было.

Игорь же прощался с единственным родным человеком. И не важно, что они не были родными по крови, он считал Виктора братом.

На похоронах присутствовала никому не известная женщина. Многие обратили внимание на нее и двоих спортивного вида молодых парней, не отходивших от женщины ни на шаг и внимательно поглядывавших на собравшихся. Она прижимала одну руку к губам, стараясь не разрыдаться, в другой держала бордовые розы на длинных стеблях. Женщина стояла несколько в стороне и терпеливо ожидала, когда все желающие попрощаются с умершим.

Наконец, выбрав время, она подошла ближе, положила цветы, постояла минуту, с затаенной грустью вглядываясь в лицо человека, который когда-то давно подарил ей жизнь, осторожно провела рукой по краю гроба и тихо сказала:

– Спасибо! Никогда не забуду.

Она хотела еще что-то добавить, но долго сдерживаемые слезы хлынули из глаз. Женщина смахнула их платком, который услужливо подал один из сопровождавших, потом повернулась и тихо пошла к воротам, где ее ждала машина. Охранники молча последовали за ней.

Из набежавшей тучки неожиданно посыпались редкие капли холодного дождя.

Часть четвертая Одноклассники

В выпускном классе Софья влюбилась. На школьную перекличку в последний день каникул их класс явился в полном составе. Все весело галдели, рассказывая друг другу о проведенных каникулах. Классная руководительница Татьяна Устиновна, которую за глаза называли медузой Горгоной за любовь к неестественно высоким прическам, подошла к ребятам и, поздоровавшись, представила им двух новеньких. Один был невысоким, довольно плотным, видимо, занимался спортом.

– Женя, – сказал он, улыбаясь и поправляя прядь волос, упавших на глаза. – Я в ваш район переехал, живу рядом.

– Веня, – представился стоящий рядом высокий светловолосый парень, шутливо при этом раскланиваясь.

Женя – Веня... Все засмеялись. Сообщив расписание уроков на ближайшие два дня и посоветовав девочкам утром подальше спрятать косметички, чтобы больше походить на школьниц, Татьяна Устиновна, бережно неся очередной замысловатый шедевр на голове, удалилась. Стали расходиться и ребята.

– Послушай, – обратился Веня к стоящей рядом девочке, – как у вас тут? Введи в курс дела. Кстати, я в той стороне живу, может, нам по пути? – он махнул рукой, показывая направление.

Соня подняла на него удивленные глаза. Он был гораздо выше ее, тонкий, как тростиночка, с серыми недобрыми глазами и аккуратной, волосок к волоску, прической. Она отметила его привлекательность и оглянулась на девчонок. Так и есть, некоторые уже смотрели на них с интересом, недоумевая, почему новичок обратился к ней, а не к Лариске, например, которая по праву считалась первой красавицей школы. Кроме всего прочего, Лариска славилась подлым характером, а если Веня ей понравился, то Соне несдобровать.

– Эй, – новенький помахал рукой перед лицом Сони, – ты где? Идем.

Он легонько подтолкнул ее, и она послушно засеменила рядом.

– А я летом у деда в деревне жил, – начал разговор довольно непринужденно новенький. – Оказалось, что в деревенской жизни не понимаю ничего, даже хорошие грибы от ядовитых отличить не мог.

– А сейчас научился?

– Пришлось, а то дед подозревать стал, что я неполносправный.

– Какой? – засмеялась Соня.

– Это дед так меня называет, если я где-нибудь напортачу.

Неловкость скоро исчезла, и Соня начала рассказывать об одноклассниках, учителях, некоторых копируя довольно смешно, и вскоре почувствовала себя так раскованно, словно знала Веню с первого класса. Оказалось, что он живет с мамой и бабушкой, любит кататься на велосипеде, и у него есть старый пес, которого зовут Шошей. Бабушка еще работает, преподает в музыкальной школе, поэтому Веня тоже немного играет на пианино. Мама трудится в городском архиве.

– Веня, а почему ты из своей школы перевелся? – спросила Соня и сразу поняла, что сделала это зря.

Он даже замедлил шаг, и девушка смутилась:

– Извини, что спросила. Если не хочешь, не отвечай.

– Нет, почему же, я отвечу. Только не думал, что придется говорить об этом в первый день.

Веня остановился и внимательно посмотрел на одноклассницу.

– Тебе правду сказать или соврать?

– Правду, – растерянно ответила она, видя, как изменилось лицо нового знакомого.

– Тебе – скажу, а больше ни перед кем отчитываться не буду, – сказал Веня почти зло, делая ударение на первое слово. – Я переспал с одноклассницей, но встречаться с ней не захотел, и она отравилась.

– Совсем? – испуганно спросила Соня.

– Нет, откачали, но директор посоветовал мне уйти из школы.

Соня не могла оторвать взгляда от его, ставших вмиг злыми, глаз.

– Тебе ее не жалко? – спросила она, наконец.

– Нет, – отрубил новенький. – Это был ее выбор. Я никого ни к чему не принуждал и ничего не обещал.

– А мне все равно жалко, – пролепетала Соня, представив мучения незнакомой девочки. – Скажи, зачем ты мне об этом рассказал?

– Захотел – и рассказал, – Веня осторожно провел пальцем по ее щеке.– А меня тебе жалко? Думаешь, я совсем без сердца?

Он с любопытством заглянул Соне в глаза, торопя с ответом.

– И тебя.

– Забудь, – уже спокойным ровным голосом сказал Веня и еще раз провел пальцем по ее щеке. – К нам это не имеет никакого отношения.

Они подошли к автобусной остановке. Ему надо было ехать дальше, а ей – свернуть во двор дома.

– Соня, ты рада, что мы познакомились?

Она согласно кивнула головой.

– Я тоже рад. Завтра домой идем вместе?

Она опять кивнула и тотчас подумала, что почему-то во всем соглашается с ним. Может быть, это не совсем хорошо? Она не знала.

Весь вечер Соня задумчиво слонялась по квартире, пытаясь понять, что же ее так взволновало. Может то, что до той поры никто из мальчиков на нее особого внимания не обращал? А может то, что он провел пальцем по ее щеке? Такого с ней тоже никогда не происходило. Или то, что Лариска и другие красивые девочки не произвели на Веню никакого впечатления, и он отдал предпочтение ей? Успокоилась лишь, решив, что, осмотревшись, со временем Веня найдет другой объект для общения, а ей, такой обычной и совсем не привлекательной, рядом с ним места нет.

Однако дни шли за днями, а Веня продолжал довольствоваться ее обществом и всем своим поведением показывал, что ничего менять не собирается. Соня немного успокоилась и начала постепенно привыкать к тому, что он рядом. Вот только больше никаких прикосновений, даже случайных, не было, хотя Соня была бы не против поцелуев в щеку при встрече и расставании, как делали многие в их классе. Но, увы... этого так и не случалось.

Веня учился хорошо, учителя не уставали его хвалить. И еще он обладал редким даром: в двух словах мог объяснить самые сложные вещи. Этим иногда пользовалась Соня, прося растолковать очередную тему из нелюбимой химии. С ребятами в классе он нашел общий язык, но держался особняком, ни с кем, кроме Сони, не сближаясь.

В последний день октября у Ларисы был день рождения, и она, как всегда, пригласила своих подруг и некоторых из ребят. Отец девочки был не только большим затейником, но и богатым человеком, поэтому каждый год празднование проводилось на широкую ногу с большим количеством конкурсов и подарков. Многие мечтали быть приглашенными, а те, которым посчастливилось, еще долго делились впечатлениями от растянутого на два дня торжества. В этом году все планировалось провести за городом на даче, поэтому разговоры о новых нарядах и подарках не смолкали. Соня в число подруг Ларисы никогда не входила и приглашения не ждала.

Только что кончился первый урок. В классе стоял обычный шум, но многие замолчали, когда к Вене, стоящему у окна и обсуждавшему что-то с ребятами, подошла Лариса.

– Слушай, – обратилась она к нему, улыбаясь и вскидывая длинные густо накрашенные ресницы, – пора тебе к нормальной компании примкнуть. Приглашаю на день рождения. Придешь?

Она стояла и ждала ответа, совершенно уверенная в том, что отказа не последует. Веня посмотрел на нее, потом перевел взгляд на Соню, которая, уткнувшись в учебник, старательно делала вид, что все происходящее ее совершенно не интересует.

– Извини, не могу, – он чуть смущенно улыбнулся, – мы с Соней в кино собрались.

Соня замерла. Во-первых, ни о каком кино они не договаривались, во-вторых, она была рада его отказу, в-третьих, удивлена той легкостью, с которой он солгал.

– Как знаешь, – сухо обронила обиженная Лариса и вышла в коридор.

В этот день Соня несколько раз ловила на себе ее злые взгляды, и кое-кто начал заключать пари, что все это добром не кончится.

– Не мог бы ты, – спросила Соня приятеля, когда они возвращались домой, – зайти ко мне? Мама нас накормит обедом, а потом поможешь мне домашку по химии сделать. Соглашайся, а?

Веня уже был в этом гостеприимном доме и очень понравился родителям, а после того, как стал помогать однокласснице с химией, стал и вовсе желанным гостем.

Обед был съеден, домашняя работа сделана. Веня стал собираться домой.

– А почему ты на день рождения не захотел идти? – спросила вдруг Соня, хотя и дала себе слово не напоминать об этом. – Лариска красивая, и отец у нее чего-то там директор, к ней все в друзья набиваются.

Веня, улыбнувшись, встал с места, медленно подошел к Соне, взял ее за руку и подвел к большому зеркалу, висевшему на стене.

– Смотри внимательно. Видишь, какие у тебя необыкновенные глаза? Серо-зеленые, они нечасто встречаются. Посмотри на брови, у них красивая форма, хотя ты для этого ничего не делаешь. Нос тоже ровный, не картошкой. Цвет лица очень хорош: среди твоих предков, наверно, был кто-то с востока. А губы...

Он стоял позади Сони, его дыхание касалось девичьей раскрасневшейся щеки, а руки, лежащие на ее плечах, вдруг стали тяжелыми и горячими.

– Что губы? – прошептала она севшим голосом.

– Нецелованные, – тоже тихо ответил он, осторожно поворачивая девушку к себе. – Сонечка, можно тебя поцеловать?

Она не стала отвечать и сама потянулась к нему. Поцелуй был нежным и легким. Веня не испугал и не разочаровал ее.

– Ох, Соня, – шутливо сказал он, отодвигаясь, – лишил я тебя сегодня невинности – поцеловал.

Она дотронулась пальцами до своих губ и улыбнулась.

– Скажешь тоже...

Когда девушка, смущенная первым поцелуем, решилась поднять глаза, то увидела на его спокойном лице лишь легкую улыбку.

– Помни, что ты никого не хуже, и глаз никогда не опускай. Никогда, – как маленькому глупому ребенку сказал он и убрал руки с ее плеч.

Она лишь растерянно кивнула головой.

После дня рождения Ларисы прошла неделя, а разговоры об этом не утихали. Соня, хорошо знавшая характер одноклассницы, не сомневалась, что кара за отказ Вени ее настигнет обязательно. Чтобы насолить ему, Лариса будет долго ждать подходящего момента, а вот с Соней церемониться не станет. Так и получилось.

Сначала пакости были мелкими: оказалась разорванной тетрадь, пропал из сумки учебник. Потом кто-то положил в карман ее куртки яйцо и раздавил его, а колготки после урока физкультуры оказались мокрыми. Жаловаться кому-либо было бесполезно, и Соня решила перетерпеть. А от Вени то, что происходило, тщательно скрывала. Можно было, разумеется, пойти к Ларисе на поклон и попросить остановиться, но что та потребует взамен, догадаться не составляло труда. Конечно же, перестать встречаться с Веней. А Соня согласиться на это не могла.

Долго ли это могло продолжаться – неизвестно, если бы не вмешался случай. Во время игры в баскетбол кто-то настолько сильно толкнул Соню, что она упала и повредила ногу. Скорая увезла девушку в больницу, потому что потребовалось сделать снимок. Перелома, к счастью, не обнаружили, было лишь сильное растяжение. Все это время рядом с тихо плачущей от боли Соней находился Веня. Вскоре приехал отец, и юноша впервые увидел, как у взрослого человека от испуга за своего ребенка могут дрожать руки и пропадать голос. С его-то отцом было все в порядке, когда он три года назад оставил семью и уехал из города.

Девушка пролежала дома пару недель. Веня приходил каждый день и помогал ей с уроками. Класс был выпускной, запускать материал было нельзя. В один из дней, когда обед был съеден, все уроки сделаны, а Соня начала расспрашивать о классных новостях, Веня вдруг неожиданно спросил:

– И когда же ты собиралась рассказать о художествах Ларисы? Я сегодня случайно узнал обо всем.

– Никогда, – не задумываясь, честно ответила Соня, – зачем тебя в это впутывать?

Лицо юноши стало отстраненным и чужим. Он пожал плечами, но голос прозвучал даже несколько мягче, чем всегда.

– Если так, то считай, что сегодня я приходил последний раз.

Уверенность Сони в правильности своего поступка сразу куда-то исчезла, и на глаза навернулись слезы.

– Не говори так, не говори, – прошептала она.

– Ты хоть понимаешь, что сделала? Ты усомнилась во мне, в том, что я смогу тебя защитить. Получается, что я – слабак, пустое место. Зачем я тебе такой, Соня?

Голос по-прежнему был обманчиво мягок, и это еще больше страшило девушку.

– Прости, я не хотела тебя обидеть, – не поднимая головы, сквозь слезы снова зашептала она. – Ты мне очень нужен.

– Если все так, то ты должна уяснить, что я – главный и решаю все твои и свои проблемы, а ты – добрая умная Сонечка. Согласна?

Она поспешила кивнуть головой, потому что поняла, что он не шутит и только на таких условиях все может остаться по-прежнему. Веня обнял ее и легко прижал к себе.

– Вот так-то лучше, а теперь поцелуй меня.

Это был их второй поцелуй. Девушка часто мечтала о нем, поэтому и потянулась послушно к губам юноши. Поцелуй оказался слишком старательным, неумелым, и она это почувствовала сразу. Веня же, необидно рассмеявшись, лишь сказал:

– Не так, Сонечка, не так.

Его поцелуй был совсем другим: жадным, глубоким, наполненный тайными желаниями. У Сони тут же закружилась голова. Веня медленно отстранился: он казался довольным собой.

Во время перемен в классе всегда было шумно. Лариса, окруженная подругами, о чем-то увлеченно рассказывала, кто-то готовился к следующему уроку, а те, кто выходил покурить, уже вернулись. Все были в сборе. Вот– вот должен был прозвенеть звонок. Пора осуществить задуманное наступила, и Веня так, чтобы слышали все, окликнул Ларису.

– Слушай, – улыбаясь, громко сказал он, – я вчера в гостях у Седого был. Он просил передать привет, хочет увидеться. Рассказывал, как летом вы классно оттянулись.

При упоминании о Седом все замолчали. Он был настоящим отморозком и личностью в их районе хорошо известной: недавно вышел из заключения и теперь старательно зарабатывал новый срок. Лариса, вмиг утратившая свой гонор, с испугом смотрела на Веню, а он, сделав паузу, продолжил:

– Я с женским полом, Лариса, не воюю, но если ты еще раз хоть словом обидишь Соню, я сразу забуду об этом. Мне продолжить о Седом?

Лицо девушки покрылось красными пятнами, и она, опустив глаза, с трудом выдавила из себя:

– Не надо. Я поняла.

Зазвенел звонок, и все стали рассаживаться по своим местам. Лариса, схватив сумку, выбежала из класса.

Время шло, и все привыкли к тому, что сложилась новая пара. Лариса, казалось, успокоилась и больше детскими выходками не докучала. Новый год Соня встретила в семье Вени, познакомившись, наконец-то, с бабушкой и мамой. Девушка очень волновалась, но, как оказалось, совершенно напрасно: она им определенно понравилась, как и маленькие подарки, которые были куплены после долгих походов по магазинам и консультаций с мамой. Ей же двумя женщинами был подарен чудесный и явно дорогой набор для ухода за руками, а свой подарок Веня почему-то просил не раскрывать и посмотреть дома.

В час ночи, как и было обещано родителям, Соня вернулась домой на такси. Они почему-то не вызвали лифт и стали медленно подниматься на четвертый этаж. На третьем оказалось неожиданно темно, видимо, перегорела лампочка, и Веня на прощание коротко поцеловал ее, а потом сделал то, чего не делал раньше: расстегнув свою, потом Сонину куртку, крепко прижал девушку к себе. Он никогда не был так близко, и это ее волновало, очень волновало.

– Сонечка, – услышала она, – я не знаю, как получилось, но мне с тобой легко и просто, и я не хочу, чтобы это закончилось. Скажи, если какой-нибудь человек постарается убедить тебя, что я не очень хороший человек, ты поверишь и бросишь меня?

– Ты можешь меня обидеть? – уточнила Соня.

– Нет, никогда.

– Тогда все остальное неважно, я тебя не оставлю.

– Слово?

– Слово!

Они еще немного постояли возле двери квартиры, и он второй раз посмотрел на часы.

– Устал? – в ее голосе было сочувствие.

– Спать хочу, – согласился он. – Пойду домой.

Подарок Вени оказался со смыслом, и это было очень приятно. На гладкой черной поверхности подставки лежал светлый слепок женской ладони, а на ней – сердце. Соня задумчиво погладила его пальцами, а потом поцеловала. Подарок после недолгих размышлений был спрятан в письменном столе: не хотелось волновать излишне впечатлительную маму.

Уже лежа в кровати, Соня неожиданно подумала, что сонным и усталым при прощании Веня не выглядел. Скорее всего, решил заглянуть к друзьям, о существовании которых она знала, хотя никогда их не видела. Ну и что, подумала она, засыпая, главное, что он обещал позвонить завтра.

Потом, много лет спустя, она часто вспоминала этот разговор и удивлялась тому, как легко он подводил ее к нужным ему обещаниям и как легко эти обещания она давала. Он всегда был великим манипулятором, а она еще много лет оставалась доброй милой простушкой, верящей каждому сказанному им слову.

После зимних каникул учителя совсем потеряли чувство меры: задавали много и ни на день не давали расслабиться. Как и прежде, Веня редко приглашал девушку куда-нибудь, предпочитая заходить к ней после уроков и проводить вместе за учебниками пару – тройку часов. Где он пропадал вечерами, Соня не знала, но в том, что не сидел дома, почему-то была уверена. Однако это было неважно, потому что он всегда возвращался к ней.

В то время девушку больше волновало другое: он редко целовал ее, так же редко прикасался и не говорил нежных слов. Судя по книгам и фильмам, влюбленные себя вели иначе. Или Веня не влюблен? Но она... Изъяви он желание, она бы бросилась ему на шею и согласилась на все. Такие мысли пугали, но поговорить об этом мамой было стыдно. Оставалось страдать молча.

Как-то весной произошел случай, заставивший ее задуматься. Веня пришел на уроки явно не выспавшимся и злым. Воротник свитера закрывал шею почти до подбородка.

– Была температура, плохо спал, – коротко объяснил он Соне свое состояние.

Она подняла руку, чтобы коснуться его лба, и удивилась последовавшей реакции. Он резко отшатнулся и даже сделал шаг назад.

– Не надо, еще заразишься... Я, наверно, домой раньше уйду.

И, действительно, ушел со второго урока, сдав первым контрольную работу. У двери остановился и махнул, прощаясь, Соне рукой.

– Наверно, Сонька вчера ему шею в припадке большой любви разрисовала, – услышала она шепот за спиной.

– А то без нее некому! Он каждую неделю девок меняет.

Соня замерла. О чем-то подобном она догадывалась давно. Теперь знала. Надо было что-то сделать. Только что? Он ей в любви не клялся, верности не обещал. Вечером несколько раз раздавались звонки, но она запретила родителям поднимать трубку, а еще через день отключила телефон совсем. Его не было в школе три дня. Потом прошли суббота и воскресенье. В понедельник утром Веня дождался ее на школьной лестнице и, схватив за руку, потащил в закуток в конце коридора, где бы можно было спокойно поговорить.

– Соня, что происходит? – в его серых глазах плескались злость и непонимание.

– Не знаю, – ответила она честно, однако так и не подняла глаз, – но так больше не хочу.

– Не хочешь чего?

– Не хочу, чтобы шептались за моей спиной. Не хочу знать, чем ты занимаешься, когда не со мной.

– Глупая, глупая Соня! С первым я ничего поделать не смогу. Пусть шепчутся. Они просто завидуют тебе. А о втором... так ты ничего и не знаешь. Это все не для тебя, – голос его вновь стал спокойным и уверенным.

– Скажи, чему они могут завидовать? Ты целуешь-то меня не каждый месяц и встречаешься с другими, – с горечью в голосе спросила Соня.

– Завидуют тому, что я сын богатого человека и что очень дорожу тобой. Гораздо больше, чем ты думаешь.

– Тогда почему... – вырвалось у нее, но она тут же прикусила язык.

Он тихо засмеялся и взял ее за руку.

– Сонечка, с поцелуями мы все уладим, тебе не надо об этом беспокоиться. Только вот скажи, ты действительно хотела меня оставить? Ты ведь обещала...

– Нет, нет, – испугалась Соня, – я даже не думала об этом. Я просто была зла.

Он опять улыбнулся и ласково погладил ее по щеке.

– А о чем же ты думала?

Она сердито насупила брови.

– Ты мне совсем заморочил голову. Я хотела большей ясности.

– Хорошо, будет тебе ясность, обещаю.

Давно уже прозвенел звонок. В коридоре было тихо. Соня уже и забыла, из-за чего началась размолвка, потому что он целовал ее так, как она давно хотела. На второй урок они явились вместе, и Соня не смогла скрыть счастливых глаз. Даже то, что она получила неприятную записку, не расстроило ее. В ней было только одно предложение: "Ну и дура же ты, Сонька!"

В мае случилось два события: день рождения Вени и обострение болезни мамы. Ему исполнялось восемнадцать. Он пошел в школу на год позже, потому что в детстве часто простужался и белел, поэтому сейчас, в выпускном классе, оказался старше всех.

День рождения Веня решил отметить в своей квартире, о существовании которой Соня и не догадывалась. Отец, живший теперь в столице, оставил квартиру и дачу семье. Мама Вени, однако, там жить не захотела и вместе с сыном перебралась к матери, квартира же пока оставалась пустой. Предполагалось, что Соня познакомится с близкими друзьями Вени и иногда будет проводить с ними время.

От какой-либо помощи Веня отказался, попросив лишь не опаздывать. Родители девушки, помня о репетиторстве, выделили на подарок достаточно большую сумму, и она купила так понравившийся ей набор кожаных ремней, к которым именинник был явно неравнодушен. Остаток денег потратила на умопомрачительное, как ей казалось, белье, скрыв покупку от мамы. Платье было тоже куплено новое. Короткое, яркое и легкомысленное, с достаточно низким вырезом. Соня в нем казалась себе старше и стройнее, а ее небольшая грудь в новом бюстгальтере обрела такую форму, что девушка похвалила себя за мудрое решение прикупить это чудо в магазине. Свою гордость, длинные волосы, она, отказавшись от косы, лишь скрепила заколкой.

Когда Соня очутилась на пороге квартиры, гостей еще не было. Веня, ошарашенный новым и совершенно не знакомым обликом подруги, оставив на столике в коридоре подарок, схватил ее за руку и потянул в ближайшую комнату. Это, видимо, был кабинет отца. Он сел на диван и посадил Соню на колени.

– Может, никого не пустим? Останемся вдвоем? – обнимая, прошептал он.

Она засмеялась новым, совершенно не знакомым ему, счастливым смехом, а он, коротко застонав, жадно поцеловал девушку в губы. Каким-то образом его рука оказалась на ее груди. Это было очень приятно, но явно не достаточно ни ей, ни ему. Оба давно желали большего.