Текст книги "Сплетая жизнь (СИ)"
Автор книги: Людмила Константа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
Глава девятая. Подстава
– Живая-я! – радостно закричала Ядвига и бросилась мне на шею, слегка придушив, – и невредимая!
– Если ты меня не отпустишь, то это точно ненадолго, – прохрипела я, пытаясь освободиться из железных тисков объятий ведуньи.
Только Ядвига была девушкой упертой, и пока она сама не решила, что хватит, не отпускала.
– Ну, а где же обещанное нам страшное приведение? – недовольно цыкнул Ральф, не успев даже снять парадные доспехи после королевского приема, – я так торопился посмотреть на то, как Яра будет его рассеивать. А тут выходит, что уже все, мы опоздали?
– Приведение невозможно рассеять, – нравоучительным тоном проворчал Лерой.
Он пристально осмотрел меня на предмет ранений, оставшись довольным тем фактом, что их не нашел.
– Его можно только успокоить с помощью специальных ритуалов. Не забывай, что души бессмертны, в какой форме бы они не находились.
– То есть, ты успела его упокоить до нашего прихода? – радостно оскалившись, воскликнул рыцарь.
Ума не приложу, что его все время так веселит моя скромная персона? Он с момента нашего знакомства и до сегодняшнего дня, был уверен, что я способна только на гадости. Поэтому ничего хорошего от меня не ждал и вот, поди же ты, еще и другим не советует! Мне хотелось топнуть ногой, сказать что-нибудь резкое, чтобы они перестали дурачиться и не воспринимали происходящее, как очередное приключение.
Жаль, что объяснить им что-то нельзя и придется сдерживать свои комментарии по поводу Лукоса и воскресшего Диониса. Хотя, если бы не определенная слабость Ядвиги перед этим молодым магом, то вполне возможно, что я все-таки открыла перед ними все карты. Решить любую проблему коллективом гораздо проще и быстрей, чем в одиночку. Возможно, но не обязательно.
– Да не смогла бы он этого сделать, даже если очень захотела, – резко вступилась за меня Ядвига, – вы ведь все знаете, что практическая магия ей не доступна!
– А кто говорит о магии? Она одним видом способна это сделать, смотри, как глазами сверкает? Просто дикая кошка! – хмыкнул Ральф и вдруг серьезно посмотрел на меня, – ну, а теперь рассказывай, во что ты вляпалась на этот раз. Может нам сразу за помощью сбегать, чтобы время не терять?
Такого резкого перехода я не ожидала и попыталась отделаться ничего не значащими фразами.
– Да ну что вы, ничего такого, что не могло бы подождать. Мне кстати пора, нужно кое-что сделать. Так что встретимся завтра, на практике, хорошо?
– Неужели ты так спешишь к королеве? Я почему-то думал, что ты равнодушна к людям, наделенным властью, – невинным тоном проговорил Лерой, – но ты не переживай. Мы никуда не торопимся и с удовольствием тебя проводим. Правда, ребята?
Если быть откровенной сама с собой, то ни к подобному повороту событий, ни подобному заявлению приятеля, я не удивилась. Скорее всего, здесь подсуетился вездесущий Самаэль. Никогда не поверю, что ребята в подобном составе, без чопорной невесты рыцаря, просто так решили прогуляться по дворцу именно в том месте, где обитает синигами и пробегал мимо Раймунд, постоянно что-то вынюхивающий. Руку даю на отсечение, в Орден он поступил не просто так. Наверняка молодой граф хочет втянуть братьев по оружию в войну собственного рода против Инквизиции. И меня заодно, раз уж подвернулась под руку. Только в моем случае ему ничего не светит: я на чужие рубежи подписываться не собираюсь.
– Конечно, спешу, когда было иначе?
– Значит, я и Ральф пойдем с тобой, – просто ответил Лерой, словно это было само собой разумеющимся шагом, – не спорь. По глазам вижу, как тебе этого не хочется. Нам передали пожелание от ее величества, что тебе может понадобиться наша помощь. К сожалению, в чем именно она заключается, мы не в курсе, но отказаться не могли.
Неприятный момент. Оказывается, Виктория умеет делать шахматные ходы, а я по своей наивности думала, что женщины этого мира двигаются исключительно вперед. Настоящая королева, везде успела подсуетиться. Видимо, она пошла на этот шаг, чтобы я не сделала что-то не то: врачеватель-теоретик и обучающийся на целителя Ральф, смогут присмотреть за мной.
Переведя суровый взгляд на ведунью, шагнувшую за надежную спину Лероя, я хмыкнула:
– А ты что, за компанию? С женихом не сидится? Не косись на меня, я знаю, что ко двору вы прибыли вместе.
Из-за плеча хитро улыбающегося парня тут же показался кончик нос рыжеволосой словенки.
– Я ведь тебя поддержать хочу, как иначе-то?
– Не верь ей, – весело отозвался Ральф, подмигивая засмущавшейся ведунье, что меня и насторожило, – ей просто интересно, что именно ее величество Виктория от тебя хочет.
Подобное поведение подруги то же было вполне ожидаемым. Будь я на ее месте, сделала бы точно так же, из крайней любознательности.
Чего именно хочет незабвенная Виктория, я рассказала по дороге до палаты маленького принца, который на деле оказался не таким уж и крохой. Это был крепкий мальчишка лет двенадцати, с умными темными глазами, под которыми пролегли глубокие тени. Не смотря на все, что он сейчас испытывал, будущий наследник вел себя не по-детски мужественно, ни на что не жаловался и даже пытался улыбаться.
Виктория встречала нас в общем зале апартаментов сына, занимавших три смежные комнаты. Она, поняв, что я не слишком одобряю ее методы и молчу только из уважения к материнскому горю, бледно улыбнулась и попробовала заглянуть в глаза. Ребята, только сейчас осознав, что их ждет не увеселительная прогулка, смущенно отворачивалась от женщины, у которой паника начала проглядывать даже сквозь печать врожденной царственности. Не знаю, игра это или нет, но смотреть на королеву без жалости сейчас было просто невозможно. Но я смотрела, у нас с ней договор о сотрудничестве, а это значит, что ко всему происходящем надо относиться как к работе.
Мальчика, бледно-синего, вскоре после нашего появления, погрузили в искусственный сон. В огромной кровати, в белоснежных простынях, выделявшимся на фоне зеленовато-золотистой комнаты, он казался тряпичной куклой. Принц что-то бубнил пухлыми губами, искусанными в кровь от боли, которую уже с трудом блокировали заклинания и беспокойно ворочался. То, что мальчишку мучил жар, а двое стоящих рядом с ним целителя с важными лицами академиков, даже не пытались помочь, говорило о многом. Мужчины уже решили, что не стоит принца лишний раз мучить и продлевать его агонию, пусть уйдет на тот свет тихо и быстро. Не знаю, в каком состоянии королевский госпиталь, но одного взгляда на придворных мне хватило, чтобы понять, что мы не сработаемся.
Быстро подойдя к огромному ложу с великолепным тяжелым балдахином из парчи с золотой нитью, я рывком отбросила одеяло. Ну, нельзя же укутывать беднягу по самый подбородок, это же парник! Теперь я верила Дилану безоговорочно: он был прав, говоря, что наследник может умереть. По спальне пронесся судорожный вздох: мой, королевы и двух идиотов в белых халатах. Ребята, оценив обстановку, встали около ее величества, приготовившись подхватить ее в любой момент.
– Сколько дней назад он упал с лошади? – процедила я, внимательно рассматривая повреждения мягких тканей в районе лодыжки, осторожно приспустив перед этим повязки.
Мальчишке не повезло: открытый перелом еще никогда не срастался сам по себе. Тем более при первом осмотре я не смогла распознать единую линию перелома, а кость была раздроблена на осколки.
– Сегодня четвертый день, – незамедлительно ответила Виктория, а один из целителей, по наглому взгляду вижу – вельможа при дворе, оскорблено фыркнул:
– Ваше величество, вы уверены, что эта…мм-м…девица, потомок великого Шимаре?
Я даже не удостоила его взглядом: спорить и что-то доказывать ему, мне было не с руки и более того, лень. За время, проведенное в аз-Зайтуне, мне удалось объяснить местным умельцам, какое множество нужных инструментов можно создать из стали. И теперь в моем арсенале было три великолепных по качеству набора. Я решилась на это, мечтая, что смогу доказать: эффективное лечение возможно без магии, которую в этой области и так применяли в малом количестве. Я хотела, чтобы целителями становились не только те, кто способен видеть энергетическую структуру человека и воздействовать на нее, но и простые люди, обделенные даром, но имеющие голову, терпение и сострадание. И только сегодня у меня наконец, появился реальный шанс доказать это быстро и при поддержке самой королевы. Наследнику не поможет никакая магия, здесь не надо быть специалистом, чтобы это понимать.
– Ваше величество, придется оперировать, другого выхода нет, – твердо, но с нужной ноткой сочувствия, чтобы женщина прониклась серьезностью ситуации, проговорила я.
– Гарантий я вам не дам, потому что подобное воочию вижу впервые. Если вы согласны, то прикажите слугам принести из моих личных вещей белый ящик с красным крестом посередине. И еще нужен стол, много света, чистые простыни, горячая вода… Все это нужно обработать, думаю ваши целители в курсе необходимых процедур. О помещении они тоже смогут позаботиться.
– Я уже все вам сказала, леди Керпен, – вскинулась Виктория, выделив фамилию моего усыновителя, – и решения не изменю. Думаете, я не вижу, как плохо моему мальчику?
Нет, ему не плохо, все серьезней. Если у меня ничего не выйдет, а что именно делать, я знаю только в теории, то он умрет. Вслух я, этого, разумеется, не сказала, но королева была далеко не глупой женщиной и все поняла без продолжений. Вперед вышли те самые целители, загнавшие принца одной ногой в могилу, потому что полностью положились на неработающую при подобных травмах магию. Они даже не заморачивались с обработкой раны!
– Ваше величество, я не могу молчать, – едва не рыча от негодования, произнес один из них, – вы…
– Либо молчите и помогайте, либо я попрошу вас вывести. Мне бунт на корабле сейчас не нужен, – прямо заявила я и, не тратя времени впустую, принялась за ногу мальчишки.
Мой чемоданчик отыскали быстро, а так уже лежали нужные готовые растворы, часть рецептов из которых я позаимствовала из магических талмудов. Целители, как ни странно, соизволили проявить мудрость и хоть продолжили ворчать, но сделали все, чтобы не отвлекать меня. При этом они следили за каждым моим действием, оценивая и запоминая все, что я делаю.
Под временную операционную нам отвели небольшой кабинет, обрабатывать который бросились Ральф с Лероем, сразу поняв, что к чему. Не высказать простыми словами, как я была им сейчас благодарна и не столько за посильную помощь, сколько за поддержку. Ведь они прекрасно понимают, что независимо от результатов операции, нас всех вновь ждут проблемы. Такое уже было чуть меньше года назад и вряд ли Инквизиция простит то, что вновь твориться у них под носом и даже ее величество Виктория не сможет нас защитить, если тот же Гаспар захочет крови.
Правда, я все же надеюсь на созыв Ассоциации врачевателей. Только они смогут побороться за место под солнцем, и может быть, даже, изменить подход к местной медицине. И вот тогда все, что мы делаем, будет не зря! А если принц не выдержит… Там уже все равно: итог известен.
Ядвига, понимая всю серьезность момента, с силой утащила Викторию в соседнюю комнату. От вида бледной матери, руки, конечно, не тряслись, но настрой сбивался. Подготовившись, я покосилась на замершего рядом Ральфа: у него было непривычно серьезное выражение лица, что никак не красило первую язву академии. Я не смогла удержаться от улыбки, на что молодой рыцарь среагировал моментально.
– Я знаю, что моя великолепная харизма и безупречная внешность вызывает у девушек ступор, но давай мы переключимся на принца!
Я сделала вид, что задумалась и с интересом спросила:
– А что мне за это будет?
Ральф, явно чувствуя себя просветителем, нехотя буркнул:
– Нельзя во всем искать выгоду. Как можно жить с такими меркантильными замашками?
– Лучше, чем без них.
Не хотелось его разочаровывать тем, что именно из этого жизнь и состоит и мы никогда не делаем ничего просто так. Даже дышим по причине желания жить. Времени на дискуссии не было, лежачий в беспамятстве мальчишка слабел на глазах. Переглянувшись, мы начали.
– Господа, – осмотрев мальчика еще раз, я обратилась к врачевателям, – мне нужно, чтобы вы записали показатели жизнедеятельности принца прежде, чем мы введем периферийную систему…
– Вы еще имеете наглость ставить опыты на его высочестве? – возмущенно ахнул один из них, но выглядело это крайне ненатурально, что мужчина тут же сник и попытался сделать вид, что тут не при чем.
Терпеть не могу вот таких честолюбивых «праведников», у меня от них зубы сводит. Я покосилась на сосредоточенного Лероя, вставшего рядом со мной и шепнула:
– Запишешь? К началу, температура…
Тщательно обработав операционное поле и решив не ставить «экран», который готовится из стерильной простыни, мы подошли к самому главному.
– Лерой, надо здесь расширить… Вот так, да…
– Что с фиксацией?
– Рано, – глухо буркнула я, постоянно покрываясь испариной.
Ральф, тщательно следя за моим состоянием, тут же промокнул мне лоб салфеткой. Процесс шел медленно и тяжело, хотя другого я и не ожидала.
– Я на будущее спросил…
Говорить в такие моменты о будущем – плохая примета, но отдергивать парня я не стала.
– Ральф, подключай свои способности, почисти здесь…
Рыцарь был очень талантливым парнем, на радость папе и даже иногда послушным, что делало его на вес золота. Одинаково хорош в роли оперативника и врачевателя, он тут же подошел ближе к принцу и едва не касаясь его травмированной ноги, сложил перед собой две ладони. От них тут же прошло едва заметное свечение, я почувствовала, как воздух вокруг нас сгустился и стало ощутимо жарче.
Осознанно и по привычке, я старалась не полагаться на магию, поэтому никак не могла к ней привыкнуть. Но в некоторых случаях, как сейчас, она просто не заменима. Вот так вот постоянно страхуя друг друга и сменяя, мы колдовали над мальчишкой целую вечность. Когда мы закончили, в пору было нас самих класть рядом с принцем: колоссальное напряжение не прошло бесследно.
– Можете продолжать поддерживать его высочество так же, как это делали, – устало пробормотала я, оставляя спящего мальчика на попечение одного из врачевателей и выходя в соседний зал, – но там на столе я оставила инструкцию и препарат, который поможет ему быстрее восстановится.
Врачеватель, видя, что принц не только не скончался от наших «зверств», но и перестал походить на бледную моль благодаря усилиям Ральфа, щедро поделившегося с ним своей жизненной силой, отнесся к моим словам с куда большим вниманием.
– Наверно, я должен сказать вам спасибо, – проскрипел мужчина, потирая закрытые глубоко посаженные глаза, – но не буду. Его высочество еще не пришел в себя и еще надо посмотреть динамику…
– О, не утруждайте себя, – со смешком разрешил Лерой, неожиданно возникая рядом с нами, – Ярослава у нас альтруистка. Ее хлебом не корми, дай кому-нибудь помочь… Надо, не надо, то уже не важно!
Врачеватель недоверчиво хмыкнул, но на меня посмотрел со смесью брезгливости и жалости. Я его понимала: в этом мире слово «помощь» синоним дурости, чуть ли не болезнь. Чтобы я не успела ничего сказать, оперативник с широкой улыбкой на лице, радостно стукнул меня по спине. Только приятель забыл, что я мало похожа на наших одногруппников и от его удара, мой несчастный хребет едва не переломился пополам. Он, конечно, сообразил, что переборщил, но было уже поздно. Ядвига, проводившая королеву к сыну, успела заметить маневр Лероя и тут же набросилась на него с кулаками.
– Верзила не отесанный, точная копия своего несносного братца! Ты когда думать головой начнешь?
– Никогда! – Лерой ржал, как здоровый конь и вдруг признался, сильно понизив голос, – это больно.
– С чего вдруг? – опешила ведунья и без того большие круглые глаза увеличились в размере.
– Мысли всякие появляются, иногда даже спать мешают, – охотно пояснил Лерой, – начинаешь оценивать все: себя, свою жизнь… Сразу возникает потребность что-то делать… А зачем? Лучше без этого, без лишней суеты, так больше свободного времени.
Ни Ядвига, ни тем более я, не нашлись, что на это ответить. Более того, мы неосознанно поймали себя на мысли, что приятель в чем-то даже прав. Он никуда не спешит, проживает каждый день в свое удовольствие. А самое главное, он не нервничает, и стресс не влияет на его здоровье. Это у нас, не понятно почему до сих пор глаз не дергается.
– Яра, – шепнула подруга, – я к нему больше не подойду. Его рассуждения заставляют меня ощущать бессмысленность моей жизни. Как все прошло?
Я с ребятами, оставшись в гостиной в одиночестве, в изнеможении рухнули на диваны и кресла, расположенные друг напротив друга.
– Пока еще рано об этом говорить, – Ральф первым взял слово, – да и мало я понял из того, что делала Ярослава.
– Не важно что, главное результат. Как его высочество придет в себя, так и будет видно.
Видно, будет только к исходу суток-двух, это самое опасное время после вмешательства. Но я надеялась на лучшее, тем более что ребята сильно помогли и облегчили магией почти весь процесс. С такой поддержкой просто не может быть все плохо.
Из покоев принца, с прямой спиной, размеренно вышла Виктория. Видно, она убедилась, что мы не сделали ее сыну ничего плохого и немного успокоилась. При виде ее, я торопливо вскочила на встрече ее величеству с желанием увести ее в сторону. Сейчас, когда время больше не поджимало, можно было задать интересующие меня вопросы. Главное – это сделать без лишних ушей.
– Ярослава, я как раз хотела с вами поговорить.
У Виктории поменялась не только походка, но и тон. Она больше не заискивала и всячески демонстрировала четкие границы, между нами. Как всякому нормальному человеку мне не нравилось прогибаться и когда прогибаются передо мной. Было в этом что-то пошлое и не естественное, но сейчас меня такая перемена насторожила. Виктория слишком быстро сменила тактику, значит, уже не нуждается во мне, как всего пару часов назад.
Оставив друзей в зале, я вошла следом за ее величеством в покои крепко спящего принца. Бросив в его сторону одним мимолетный взгляд, я тут же отвернулась. Прошло еще слишком мало времени, и я до сих пор не осознала, что сумела сделать. Потому мне нужно было еще немного времени, чтобы успокоиться и принять все, как данность.
По молчаливому приказу Виктории, от постели мальчишка тут же отошли дежурившие врачеватели и незаметно исчезли за неприметной дверкой возле шкафов. Женщина, неся себя с непередаваемым чувством достоинства и не обращая на меня никакого внимания, подошла к единственному креслу. Не торопясь расправив пышную юбку, Виктория, демонстративно глядя в витражное окно, опустилась на мягкое сидение. Как-то мне не слишком нравится атмосфера, в которой мы собираемся разговаривать.
По негласному этикету я должна была терпеливо ждать, пока ко мне обратится особа благородных кровей. И в первые за долгое время пожалела, что отказалась принять фамилию матери, а с ней и титул. Так-то он мне и сейчас не нужен если подумать, но имея статус и положение, человеку можно немножко больше, чем простому смертному.
Виктория молчала, явно тяня время. Это могло продолжатся бесконечно, но я устала и хотела внести ясность в нашу договоренность. Поэтому мысленно выдохнув, представила, что со мной сделает куратор практики Гаспар де Кирога и осознанно нарушила правила. Я первая заговорила с королевой.
– Ваше величество, когда я могу ожидать конференцию с Ассоциацией Врачевателей, где вы обещали поддержать мое выступление?
Виктория изумленно приподняла правую, красиво подрисованную бровь и уставилась на меня так, словно до этого не замечала моего присутствия. Ее величество долго смотрела мне в глаза и уж не знаю, что именно она хотела там найти, но наконец ответила:
– А ты никогда от своего не отступаешь, готова вырвать желаемое любым способом?
Фраза про любой способ мне не слишком понравилась. Никто не знает, на что способен на самом деле, пока его не прижмут к стене. Вот и мне не хотелось даже думать об этом и расстраиваться, представляя, какой монстр до поры до времени спит внутри.
– А вы когда решили обратиться ко мне, рассчитывали на другое?
Уже ничего нельзя было исправить, это все равно дойдет до куратора и наказание я получу в любом случае. Ну так хоть капля удовольствия в этом тоже должна была присутствовать, поэтому я, не дожидаясь реакции ее величества, добавила:
– Судя по всему, рассчитывали. Не привыкли, когда что-то получается не по– вашему желанию?
Я ожидала, что ее величество плюнет на свое неземное происхождение и не досягаемость положения и пусть соврет, но пообещает мне все звезды этого мира. Ну ладно, я не привередлива, пусть будет хоть одна звезда, но самая-самая, чтобы не нервничала. Только я по неопытности своей не подумала, что монархи самые счастливые люди на свете: им нет смысла опускаться до простых смертных и искать себе оправдания. Сделали и сделали, вот им так захотелось. А может и не им совсем, а мизинцу левой ступни, в этом случае с них вообще никакого спроса. Зачем врать, когда можешь послать по любому адресу глядя в глаза, а тебя потом еще и благодарить будут за оказанную честь? Вот и Виктория, подумала, как быстрее будет от меня избавиться и приняла верное решение: на тратить свое время на пустые обещания.
Демонстративно оценив идеальный маникюр, королева с улыбкой хищника припечатала:
– А у меня все получается именно так, как я того хочу и сейчас не исключение. Как понимаешь, я использую для этого все возможные способы. И тебе советую.
Лицемерная коронованная сволочь. Старясь, чтобы ее величество не прочитала в моих глазах все, что о ней думаю, чтобы не оказаться в подвалах дворца, я спокойно проговорила:
– Если я и решусь на все возможные способы, то только не ради спасения собственной шкуры. Для этого должен быть более глобальный повод.
– А спасение единственного сына – это не глобальный повод? – чуть прищурившись, невозмутимо поинтересовалась Виктория и не дожидаясь ответа, стукнула ладошкой по подлокотнику, – всю свою жизнь я только и слышу никому не нужные рассуждения о морали. Что можно, что нельзя! Раньше я вынуждена была придерживаться этих рамок… И вот что я тебе скажу, девочка…
Не знаю, чем, но я ее задела, то было видно невооруженным глазом. Иначе зачем ей пытаться что-то мне объяснить или доказать? Только если через это она ищет подтверждение собственным мыслям.
– Я дождалась того момента, когда имею право на все. Оставь свои принципиальные взгляды для таких же, как сама и не путай свой мирок и королевское право! Захочу и ты с друзьями окажешься на другом краю земли, защищая интересы моего королевства. Захочу, сгниете в тюрьме, и никто о вас даже не вспомнит. Благодари небо, что я обратила на тебя внимание и признала твой талант и умения. На этом все!
Она проворно, совсем по-змеиному выскользнула из кресла и проходя мимо меня, шепнула:
– В этом мире никому нельзя доверять и идти на поводу наивности. Сначала оплата – потом дело. Надеюсь, это будет тебе уроком… Ты мне понравилась и, если я в тебе не ошиблась, быстро оправишься и станешь умней. А об Ассоциации забудь, Инквизиция никогда не даст разрешение на то, что ты делаешь.
Я заставила себя отвернутся и не смотреть на то, как она уходит, специально виляя задом, чтобы спровоцировать меня на вспышку гнева и получить моральный повод на самом деле кинуть нас всех в казематы. Нет ж, такого удовольствия я ни ей, никому еще не доставлю. Но и спускать на тормозах подобное я просто не могла. Мне казалось что-то у нас общество прогнило настолько, что пробы ставить не где, а оказалось все совсем наоборот. В моем доме хотя бы прикрываются культом заботы о здоровье и жизни человека.
Плохо видя, что передо мной, я добралась до кровати спящего мальчика и сжала кулаки. Ну кто, кто мне мешал получить подтверждение нашей договоренности? Ведь знала же, что все могло закончится именно так: используют и выкинут.
За спиной бесшумно открылась дверь и оба врачевателя, стараясь не шуметь, но и не красться, прошли в зал. Один из них неуверенно кашлянул, будто не знал как себя вести и что говорить, хотя еще недавно вел себя весьма уверенно.
– Ярослава… Так получилось, что мы в курсе произошедшего…
Какой позор, не хватало чтобы в меня еще и пальцем тыкали и шушукались за спиной! Поправив принцу одеяло, я процедила:
– Не думала, что ее величество любит обсуждать свои дела со всем окружением.
– Нет, вы не так поняли, – поспешно поправился мужчина и махнув коллеге, чтобы не вмешивался, шагнул ко мне, – она просто показывала собранные о ваших исследования документы и спрашивала, что мы думаем по этому поводу. Кроме нас больше никто про это не знает и… Знаете, спасибо.
Слышать это ярых скептиков, уверенных только в собственной правоте, было не только забавно, но и неожиданно. Не поверив своим ушам с первого раза, я обернулась к говорившему и подозрительно уточнила:
– Что вы сказали?
Врачеватель стушевался, видимо не привык признавать свои ошибки и беспомощно оглянулся на коллегу. Тот был все-таки немного помоложе, поэтому не так подвержен одной модели и видимо в глубине души еще жаждал чего-то нового и эффективного. Старясь казаться непререкаемым авторитетом в своем деле, мужчина, чем-то напоминающий мне испанца, пробормотал свысока:
– Вы, юная леди, сумели удивить, что положительно сказалось на впечатлении о ваших, прямо скажем, не стандартных изысканиях… И мы хотели сказать, что если бы Ассоциация на самом деле созывала конференцию о принятии новых методов лечения, с целью надавить на Инквизицию…
Он замолчал, с видимым трудом подбирая слова и никак не мог решиться произнести то, что думал. Мне же было чертовски важно услышать мнение этих непробиваемых врачевателей. Я чувствовала, что еще немного и решусь на самый сумасшедший, но очень важный шаг в моей жизни. Мне нужен был толчок и не поглаживание по спине и создание райских условий для работы, а пинок, желательно с размаху.
– То? Чтобы было на этой конференции?
– Мы бы поддержали ваши сумасшедшие идеи, – заявили они в один голос и тут же отвели взгляд, – но ее величество никогда не отдаст им документы…
– Она их вообще никому не отдаст, – проговорила я с отчаянно бьющемся сердцем, понимая, что после моих слов дороги назад не будет, – потому что в первую очередь это ударит по ней… Инквизиция может спокойно обвинить ее высокородную особу в пособничестве некромантам и запереть в подземелье так же легко, как и меня… Но…
– Госпожа, я бы на вашем месте даже думать об этом не рисковал, – смертельно побелев, заявил «испанец».
– О чем? – с невинным видом уточнила я, наступая на мужчин с недвусмысленными намерениями подавить своей решительностью, – о том, что вы как врачеватели должны в первую очередь думать о спасении жизни своих больных? Или не должны?
Врачеватели переглянулись и обреченно кивнули. Ну слава богу, хоть это неизменно для обоих миров!
– Вот и думайте! А созыв конференции я вам обеспечу…
– Мы не можем пойти против ее величества даже такой ценой, – непререкаемо заявил «испанец».
Как хорошо, что верность, основываемая из чувства страха, явление временное. Убери источник и все может поменяться в ту же секунду. Виктория настолько уверена в собственном величии и непререкаемости своей воли, что перестала утруждать себя смотреть на людей не как на прислугу. Даже такой пока еще малозначимый человек как я, если упрется рогом, может разрушить весь ее мир. И пусть рухнет мой собственный, но может под грязными обломками сможет родится что-то достойное? Инквизиция не может бесконечно давить у людей надежду в то, что их дети перестанут умирать от банального аппендицита и другого в этом же духе.
– При чем тут вы? Я всего лишь хочу, чтобы вы выступили на конференции Ассоциации, когда она наконец соберется.
– Пока ее величество у власти, у нас ничего не получится, – покачали головами врачеватели, – вся аристократия под колпаком инквизиции. У Великого Инквизитора слишком много различных рычажков, чтобы уметь доводить свою позицию для семей, в руках которых много власти.
Если Виктория окажется в казематах, местных аристократам придется приподнять спрятанные в песок головы. Никто же из них не захочет быть следующим? Пусть между властью и Инквизицией долгие годы был нейтралитет, но ничто не вечно и этому можно положить конец.
– Я вам дала мысль для размышления, и вы меня услышали, – я многозначительно улыбнулась и вышла точно так же, как до этого дефилировала Виктория.
Только в отличие от нее, я имею право на такую походку и прямую спину. Потому что из нас двоих границ по достижению к цели не существует только у меня. Ее величество никогда не пойдет на то, что нарушит ее собственный покой, а то сильно связывает руки.
Едва я вышла к друзьям, как они тут же облепили меня со всех сторон, но увидев на лице беспечную улыбку, ничуть ей не поверили. И когда они успели так хорошо меня изучить?
– Ну и что случилось на тот раз? – хмуро поинтересовалась ведунья.
– Не сложно догадаться, – фыркнул Ральф, как всегда, не щадя моих чувств.
Может быть именно поэтому я доверяю ему свои переживания и проблемы чаще, чем кому-либо? Он не станет сюсюкаться, а скорее ударит по хребтине, чтобы собрала мысли в кулак и начала барахтаться. Жестко, за то действенно.
– Судя по всему, ее величество просто кинула нашу Яру, еще и наверняка поглумилась, – рыцарь закончил свою мысль обидным смешком.
Они дружно качали головами, кроме Лероя, который смотрел на меня слишком пристально. Он-то первым и сообразил, что моя улыбка вовсе не наиграна и насторожился.
– Что-то не нравится мне твой душевный подъем…
Правильно. То, что я задумала, в некоторых государствах называют переворотом. Ну а что поделать, не я первая начала, так хоть сама закончу!
