Текст книги "«Рим, конечно Рим», или «Итальянское танго»"
Автор книги: Людмила Бояджиева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)
Сумерки быстро сгущались, заливая остатки хмурого вечера лиловой мглой. На открытой веранде в конце огорода, где готовили и ели в летние дни, холодно и сыро. Странно далеко просматриваются сквозь обнаженные сады соседские, тоже неуютные дворы: почерневшие доски, набитые вкривь и вкось, покосившиеся домики с тонконогими крестами антенн на шиферных крышах. Даже Фомка Козловский подвывает кисло все одно и то же, как заезженная пластинка: «Вышел Сталин на крыльцо, оторвал себе яйцо…» А потом Брежнев, Ельцин и почему-то Мейсон из сериала «Санта-Барбара». Тоска…
Кристина согревала руки о стакан с кипятком, зябко куталась в старую лыжную куртку, но домой не торопилась, наблюдая издали, как уютно светится оранжевым абажуром бабушкино окно. Ей почему-то казалось, что вот-вот явится и окрепнет какое-то важное решение, определится, как говорили раньше, «генеральная линия».
Залаяла соседская собака, на застекленной террасе вспыхнул свет, и вот уже засеменила к ней от дома Анастасия Сергеевна в наспех одетых поверх шерстяных носков резиновых сапогах. Лицо встревоженное, уже издали то-то сообщить пытается, руками машет:
– Иди, иди, Тина, я калитку отпирать не стала. Сама разбирайся. Тебя спрашивает там один, еле языком ворочает…
– Да кто, баб? Геннадий?
– Ох, не думаю. Лицо кавказской национальности! Чистый ворюга. Иди, девочка, мирно поговори, может, обойдется. Только за калитку не выходи, слышишь? Сейчас они тут такое творят, знаешь, не маленькая. Если что, Фомку кликнем, он с утра в воинственном настроении.
На улице, действительно, кто-то стоял, зябко втянув темноволосую голову в плечи. Воротник черной кожаной куртки поднят, руки в брюки, то есть в обвисшие потертые джинсы. Нетерпеливо переступает кроссовками в шамкающей, жирно блестящей под фонарем грязи.
– Вам кого? – недоумевая, присмотрелась Кристина.
– Бонджорно, бамбина! – радостно встрепенувшись, Санта схватился руками за металлические прутья калитки, обратив к ней заросшее темной щетиной лицо.
От этой каторжной бородки, от замерзших рук, вцепившихся в калитку, весь облик гостя сквозил чем-то тюремным, горестным.
– Привет… Откуда такой… страшный?
– В гости звать не будешь?
– Извини, сейчас отопру, – зазвенев связкой ключей, Кристина впустила в сад неожиданного визитера и, отворив дверь в дом, посторонилась. Заходи.
Он поднялся на крыльцо, протиснулся на террасу, но озираться, осматриваться не стал. Его глаза, прикованные к лицу девушки, смотрели тревожно и жадно, словно он задал важный вопрос и теперь ждал на него ответа. Они стояли молча, медленно и неотрывно сближаемые силой особого притяжения. И вдруг обнялись, крепко, жарко, как возлюбленные после долгой разлуки.
– Ну, мне надо к Захаровне зайти, – сказала, пробираясь бочком мимо застывшей пары, Анастасия Сергеевна. – Ты тут своего итальянчика покорми, там в шкафу макароны есть… А я уж заночую у соседки, значит… оглянувшись от дверей бабушка увидела все ту же картину и бросив неизвестно кому «до свиданьица», тихо прикрыла за собой дверь.
Все произошло очень быстро, как на прокрученной в ускооренном режиме киноленте: он успел лишь отшвырнуть куртку, ботинки и кое-как сдернуть джинсы, Кристина выскользнула из брюк, стягивая по ходу дела шерстяные колготки. Ни единого слова, и ни одной мысли, будто проглотила залпом стакан обжигающего снадобья – приворотного зелья – и полетела в звенящую, накаленную страстью темноту…
Взмокший и притихший, Санта продолжал сжимать её в объятиях, жадно целуя и шепча: «Я такой голодный!» Действительно, он был похож на истомленного воздержанием путника, прильнувшего, наконец, к пиршественному столу. Жадность, жадность – неутоляемая жадность! Горящие глаза, вздрагивающие от нетерпения быстрые руки, раскаленное тело, – первобытная страсть, чуждая всяким гурманским изыскам.
– Ты за этим сюда приехал? – насмешливо спросила Кристина, когда острый приступ голода был утолен. Откуда-то издалека послышались позывные программы «Вести» – значит, любовники пронеслись над временем в бешеном галопе, миновав за мгновение два часа.
– Скажи хоть, когда тебя выпроводить к самолету.
– Я очень, очень голодный. – Счастливо шептал с закрытыми глазами Санта. Его руки, сжимавшие девушку, ослабли – он погружался в сон.
Кристина тихонько высвободилась из объятий, натянула свитер.
– Я не сплю, детка. Есть хочу, до смерти. Дай хоть кусочек хлеба!..
Она рассмеялась: оказывается, все это время они утоляли вовсе не тот голод. Парень прост зашел, чтобы перекусить.
Санта спал четверть часа, пока варились длинные макароны и на сковородке поджаривались кусочки колбасы, залитые омлетом. Не успела Кристина поставить тарелки, а он уже сидел за столом, полностью одетый, нетерпеливо крутя алюминиевую вилку. А потом уминал поданное блюдо, не реагируя на расспросы – мычал с набитым ртом нечто невнятное.
– «Вкусно, очень вкусно! «– поняла Кристина и предложила: «Кофе, чай?»
– Вино.
– Мы с бабкой не держим вина. Давай, кофе растворимый, чтобы чай не заваривать. И мармелад у нас свежий.
Перед кофе Санта резко затормозил: отодвинул пустую тарелку, откинулся на спинку стула и удовлетворенно вздохнул:
– Отвечаю… – начал он без подготовки. – Я не ел целые сутки. А к женщине не подходил целую вечность!
– Бедненький! Плохи дела там у вас, в Европе. Ни жратвы, ни баб… Хорошо, хоть сюда сообразил заскочить – видишь, сколько радости!.
Кристина села напротив и, поджав щеки руками, уставилась на своего гостя. Все, что случилось с ней сейчас, было настоящим первосортным счастьем. Такого уже не будет… Вот поднимется гость, вспорхнет – и поминай, как звали! Этот голос, эти руки, это лицо…
– Санта, у тебя нет фотографии? Ну, хоть маленькой… Подари мне. Чтобы я тебя в следующий раз узнала. Ведь ты появишься еще, правда? Ты же, все-таки, чудотворец.
– Я, вообще-то, нашел тебя, чтобы поговорить по делу.
– Здорово получилось. Содержательный разговор на высшем уровне, тронула Кристина опухшие от поцелует и его жесткой щетины губы.
– Девочка, я уже три недели в России. Были старые долги. Все роздал. Теперь свободен и чист. Начинаю новую жизнь со вторника.
– С понедельника, – поправила Кристина.
– Это у вас – с понедельника, поэтому все, как говорят, «через жопу». А у нас со вторника.
– Как, как ты сказал? – удивилась Кристина этому разговорному выражению, произнесенному на чистейшем русском.
– Извини, я не прав, – опять по-русски и без всякого акцента сказал Санта. Насладившись недоумением девушки, он схватил её в охапку. – Ты прелесть в этом свитере… Не бойся: «через жопу», «извини, я не прав», «на дворе весна» да еще… «отвали, козел», – вот и все мои познания в русском языке. Прост у меня отличный слух. Я и по-английски говорю почти без акцента. И французы за своего принимают.
– И ещё «очи черные»! Я тогда даже испугалась – ты пел, как чистокровный русский…
– Что поделаешь, талантлив, умен, честен, принципиален…
– И огненный темперамент! Ты сегодня, наверно, побил все рекорды. Мы даже воздух нагрели. Смотри, топить не надо!
– Значит, про меня ты почти все знаешь. Добавлю кое-что новенькое: с австрийкой расстался. Дом оставил ей. От помощи Паолы отказался. Контракт в церковном хоре не подписали – у меня после этого суда далеко не святейшая репутация.
– Поняла, ты решил эмигрировать в Россию? Ну, нет, mio caro, иждивенца я не возьму. Сама без работы, на содержании семейства, – заявила Кристина.
– Вижу, что не шикуешь, – он впервые огляделся вокруг.
– А это у нас стиль такой – под старину.
– Я работы никакой не боюсь, и многое, между прочим, умею. Это кроме пения и знания языков.
– А также ловли устриц, угона автомобилей и вытягивания сведений из лживых стариков.
– И любви… На которой я мог бы разбогатеть. Но сразу предупреждаю, не собираюсь.
– Мне и нечем оплачивать такие услуги. Извини, я не права, козел.
– Ого! Я уже понимаю русский, – обрадовался Санта. – Козел – это баран?
– Да, но ещё – дурак, лопух, балда… Ах, я сама здорово подзабыла итальянский.
– Вот и очень хорошо – срочно требуется практика, я тебе могу её предложить. Слушай, девочка, только не будь козлом, подумай хорошо: через три дня мы с тобой улетаем в Рим. Оттуда двинемся к Адриатическому побережью в одно симпатичное сельское местечко. Там находится дом моего близкого приятеля, старого друга. Это древняя ферма, которую он вздумал отремонтировать и приспособить для жилья. ну, получил мужик деньги, и решил начать новую жизнь в родовом гнезде со всеми удобствами. Там уже завершены основные строительные работы. В середине июня мой друг хочет поселиться в доме и провести там все лето.
Ему нужны честные, приличные люди, которые могли бы помочь по хозяйству. Вроде временной прислуги, что ли. Я буду возиться в гараже обожаю машины. А у него целый музей старья – антиквариат на колесах… И вот попутно пришла мысль прихватить тебя – до осени ты свободна, а там лето жаркое, вокруг поля, луга, коровы, козлы… Практикуешься в языке и что-нибудь делаешь в саду или в доме – как настоящая крестьянка. И, к тому же, платить будут прилично.
– Почему твой друг решил пригласить уборщицу из Москвы?
– Здесь дешевая рабочая сила. И трудятся русские от души, вот, почти коммунизм построили. А, главное – моя рекомендация.
– Ладно, от тебя все равно ничего не добьешься… Только вот, милый, у нас тут с визами не просто. И приглашения у меня для выезда за рубеж нет.
– Это все беру на себя. Я все-таки итальянец, и к тому же весьма обаятельный, – Санта нарочито взъерошил лохматую шевелюру и скорчил тупую рожу.
Кристина нахмурила брови. Она понимала, что за привычным веселым трепом парня скрывается продуманное решение. Конечно, это приглашение – не импровизация и не случайно он оказался у её калитки. И этот порыв лихорадочной страсти, от которого сейчас, казалось, не осталось и следа. Под низким абажуром у остывшего чайника засиделись друзья-приятели. И только.
– Скажи честно, Санта, ты хоть немного вспоминал обо мне? – робко спросила Кристина.
– Еще как! Когда Иза выставила меня из дома, швыряя журналы с портретами длинноволосой блондинки и причитая: «Катись к своей манекенщице!», я тут же вспомнил – и прикатился.
– А я чуть замуж не вышла. За очень «крутого» мужичка. Это значит, делового, имеющего деньги и власть.
– Из новых хозяев или из мафии? – нахмурился Санта.
– Разве здесь разберешь? Совсем как у вас. Даже ещё непонятней…
– Он стал близок тебе, Кристи? – Санта подался вперед, грозно сжав в кулаке чайную ложку.
– Нет. Я не из тех, кто умеет легко увлекаться. И теперь точно знаю, что не из тех, кто продается… К сожалению, мы не сошлись…
– Покажись-ка мне сзади, детка. Кажется, ты похудела… У вас, вообще, есть здесь какая-то жратва? – Санта кинулся к холодильнику и остался недоволен его содержимым. – Вот, возьми доллары. В Москве они хорошо идут. Это в долг – никаких отказов. Купи завтра, что понравится, я к ужину вернусь. Паспорт-то у тебя не потерялся?
– Ты все решил за меня? – вроде строптиво, но с огромным облегчением спросила Кристина.
– Решил. Не спорь, мне надоело быть младшим братом и смиренным святошей. Я увожу тебя, крошка. Шмотки и диадему брать не рекомендую. Поедешь, как я – налегке…
Санта притянул Кристи ину усадил себе на колени.
– Худенькая, невесомая, словно воробышек… Детка, моя детка…
Он легко поднял её на руки и осторожно, как уснувшего ребенка, отнес на тахту.
Во вторник, семнадцатого апреля, Боинг – 637 компании Alitalia вылетел точно по расписанию. Обыкновенный будничный рейс «Москва-Рим», томные от раннего пробуждения лица пассажиров, готовящихся к четырехчасовому изнурительному безделью. Стюардессы с наигранным оживлением развозят напитки, в наушниках звучит неизменный шлягер Тото Кутуньо «Итальяно миа», пожилой синьор провожает в туалет побледневшую, как маска театра Кабуки молоденькую японку.
– Это невозможно, это прост не может быть… – Кристина то крепко зажмуривалась, то таращила глаза – картинка не менялась: слева от нее, совсем рядом, так, что можно было разглядеть длинные, загнутые ресницы, застыло с блаженной улыбкой на устах лицо дремлющего Санты. Она была слишком взволнована, чтобы уснуть, и никакими силами не могла отогнать сонм настырных голосов, все ещё звучавших в ушах.
– Ищешь себе приключений на жопу, детка, – веско процедил сквозь зубы Фил, увидев спутника Кристины с сомнительной внешностью кавказского торгаша.
Эта фраза стала лейтмотивом внезапного отъезда Кристины. Конечно, её бы с восторгом проводили в Италию, но не в такой компании и не для какой-то там работы на ферме. Санту подозревали в самых низменных намерениях – от торговли наркотиками до сутенерства, а у Кристины не было желания спорить, придумывая благообразные оправдания для отъезда.
– Заработать хочу, мам! Сама же знаешь, сбережений моих надолго не хватит… Язык вспомню, отдохну у моря… Да и вообще, что вы всполошились, ведь не в Югославию воюющую еду. Богатая, процветающая страна…
– Геннадий бы и здесь все твои вопросы решил получше процветающих итальянцев. Знаем уже, чем твои приключения кончились… Да и мы Филом теперь не бедные. Не та ситуация, чтобы очертя голову в прорубь бросаться, – не скрывала обиды Алла Владимировна.
Не могла она радоваться отъезду дочери прежде всего из-за рухнувших планов на брак с Лопахиным. Такое счастье девчонке привалило, а она носом крутит! Цыгану этому задрипанному сразу на шею кинулась.
– Уж не его ли подарочек? – кивнула мать на живот Кристины и глядя в затылок молчавшей дочери, горько добавила: – По-другому я представляла твою «блестящую карьеру»…
Не спорила Кристина, дружка не защищала, так как сама уже не знала, кто прав, кто нет. Не вопить же, что любит она этого «цыгана» и пойдет за ним хоть на край света – хоть в Рим, хоть и в Сибирь, а если уж опять что-нибудь приключится, в знакомую уже тюрьму Мантеллатэ.
Об этой перспективе ей по-дружески намекнула Надин. Как раз в те минуты, когда «Боинг» покидал воздушные границы РФ, Белоснежка сочеталась законным браком с гражданином Федюниным, известным в банковских кругах господином Новым. Накануне вечером счастливая невеста пожалела отказавшуюся от приглашения на свадебный банкет подругу, – уж очень темнила Кристина, замалчивая, очевидно, подлинные причины своего внезапного отъезда.
– Понимаю, понимаю! Черноглазый кавалер пальчиком поманил? Это ты своей маме рассказывай. Ох, отчаянная ты, Тинка. Раз обожглась – опять лезешь. Уж ты поосторожней, а то попадешь опять на государственное иждивение. Передачу-то тебе далеко возить.
Да разве теперь испугаешь этим Кристину? Откинувшись в удобном кресле, она повторяла себе, что совершает нечто совершенно невероятное – сидит рядом с ним, согревая похолодевшие от волнения пальцы в его горячих ладонях! Она летит вместе с Сантой к Вечному городу, к радости и весне, возвращается, пусть не надолго, в те края, где уже вовсю благоухают под улыбчивым солнцем поля диких гиацинтов. Primavera… Primavera! Музыка и волшебство, головокружение и комок в горле – щенячий, звонкий восторг!..
– Весна! – сказал Санта по-русски, щурясь на ярком свете аэропортовских просторов. – В Риме настоящая весна. – И посмотрев на опускающуюся по трапу спутницу, заметил, – Загорать тебе пора, детка. И витамины кушать.
Кристина повисла на предложенном Сантой локте, ощутив под пальцами липкую поверхность кожзаменителя. Да, живописная парочка – помятый «кавказец» в черной куртке и длинноволосая блондинка, виснущая на его руке – ну прямо картинка: «Привет из Сухуми!
Все-таки здорово иметь под боком настоящего мужчину. К чертям эти феминистские бредни! Как прост и легко все выходило у Санты – широкая улыбка, несколько слов, шуршание банкнот – и они едут по автобану во взятом напрокат автомобиле, мчатся навстречу поднимающемуся из туманной дымки солнцу.
– Включить радио или споем сами? – небрежно спросил Санта, заслоняясь от солнечных лучей козырьком.
Кристина даже подскочила от радости и захлопала в ладоши:
– Давай-ка во весь дух Санта-Лючию! Я буду подпевать.
– Нет, детка, это не Ла-Скала – боюсь, стекла полетят. Ты уж лучше потихоньку, а я помурлыкаю.
Но они распелись от души, пришлось открыть люк в крыше, и звук несся вслед за машиной, как полотнище победного знамени.
Обедали в придорожном мотеле на пластиковом столике, вынесенном подальше от шоссе в укрытие густо заросшего виноградной лозой штакетника. Душистый ветерок с холмов, покрытых яркой зеленью, полосатый шмель, настойчиво кружащий у яркой бегонии в стеклянной вазочке, клетчатая красно-белая скатерть, бормотание радио у стойки бара и гудки автомобилей на близлежащей оранжево-желтой заправочной станции «Agip» – все нравилось Кристине, щемило душу умилением. Хотелось думать, что они – обычная супружеская парочка, возвращающаяся домой – в один из таких симпатичных сельских домиков, что стоят вдоль дороги, под красной черепицей с кустами герани на балконах и окнах. А во дворе, на скошенном газоне, надувной бассейн, в котором плавают забытые детские игрушки…
– Может, мне купить зубную щетку и навестить мужскую комнату? нарушил мечты Кристины Санта. – Смахиваю на разбойника или пирата… Потерял где-то в Москве свой чемодан.
Он виновато посмотрел на Кристину, чистенькую, бело-розовую в своем любимом светлом джинсовом костюме.
– Никогда не видела столь свободного от багажа пассажира аэрофлота. Или ты стал кришнаитом? – тихо отозвалась она, наслаждаясь большим гладкокожим персиком.
Санта, действительно, путешествовал налегке. Выйдя из аэровокзала, он снял свою куртку и, аккуратно сложив её, оставил возле урны, а деньги и паспорт засунул в карман брюк.
– Хорошая вещица. У московских торгашей купил – итальянский товар, говорят. Может, кому-то ещё пригодится для поездки в Россию. Там такая одежда просто незаменима. Если хочешь попасть в милицию.
Санта вернулся из туалета умытым и тщательно причесанным – мокрые волосы лоснились смоляным глянцем, в воздухе разлился терпкий запах одеколона.
Он сидел на апрельском ветерке в одной клетчатой рубашке, почесывая бороду и делая вид, что млеет от жары. Кристина с удовольствием поглядывала на своего кавалера. Действительно, совершенно разбойничий вид, как тогда, в скитаниях по Югу, на берегу, овеваемом сладким ароматом цветущего дрока… Она с удивлением осознала, что это было лишь нынешней зимой.
– Я ведь ещё не видела, какая здесь настоящая весна. – Кристина глубоко вдохнула придорожный воздух.
– И какая? – насторожился Санта.
– Бурная, как местные мужчины и ароматная, как «Диориссимо».
– Это здесь, на шоссе?! Погоди, доберемся до фермы, будет тебе и Диориссимо, и Мадам Роша и даже сам Кристин Диор… Эй, детка, что случилось? – Санта схватил за руку внезапно побледневшую девушку. – Да что стряслось?
– Ничего… Прости. Наверно, от самолета. – Она старалась справиться с головокружением и внезапно подкатившей тошнотой.
– Что ты хмуришься? Зуб сломала? Или проглотила косточку персика?
– Это… это… пустяки, – прошептала Кристина онемевшими губами, сдерживая дурноту. – Извини, мне надо в туалет…
Она поспешно скрылась в дамской комнате.
Санта поджидал её у двери.
– Что произошло, дорогая?
– Стошнило. Теперь все нормально.
– У тебя замедленная реакция. Обычно людей тошнит во время полета.
– Разве ты ещё не понял, что твоя подружка – сплошная аномалия?
– Счастье еще. что не хнычешь. Не выношу капризы.
– А как же твои планы насчет кучи детей с очаровательной австрийкой? напомнила она Санте.
Тот непонимающе округлил глаза и, вспомнив, подмигнул:
– Я же просто дурил, детка. Хотел повеселить… Терпеть не могу детей вообще и австрийских, тем более.
– Это ещё более смешное заявление. Считай, я хохочу как помешанная. Кристина поднялась и решительно направилась к машине. – Мы, наконец, можем ехать?
Настроение было испорчено. Что означало это заявление Санты? Вероятно, он понял причину недомогания и шутя дал понять Кристине, что ребенком его не завлечешь. Противные мысли, от которых сияющий весенний день стал досадно ненужным, как веселье за соседской стеной. «Не беспокойся, насмешливый болтунишка, тебе не узнать, чей малыш улетит со мной в июне в Москву!» – подумала Кристина, надеявшаяся, что до пяти месяцев ей удастся скрыть от окружающих свое положение. Пока что изменения в её фигуре опасений не вызывали – лишние пара сантиметров в талии не играют роли для работницы фермы. Да и все десять тоже – ведь не станут же её там фотографировать для рекламы! Кристина молчала, погрузившись в свои мысли.
– Заметила, мы все время едем за солнцем? На восток – прямо к берегам Адриатики. Свернем направо неподалеку от местечка Васто и, считай, почти дома. – Весело сообщил Санта. – Сказочное место – холмы, долины, синее море, а в нем плавает островок Тремити…
Он тревожно посмотрел на свою спутницу:
– Эй, детка! Тебя опять укачало? Потерпи и посмотри вон туда – правда, неплохо?
Двухэтажный, ярко выбеленный дом с темными деревянными перекладинами в английском стиле был виден издалека. Он стоял у подножия холма, выделяясь среди зелени буковых крон белизной стен и новой сочно-терракотовой черепицей.
– Выглядит отлично! Это и есть «ферма»? Забавное у тебя представление о деревенской убогости, – хмыкнула Кристина, которой Санта обещал предоставить нечто похожее на бабушкино «подмосковное поместье».
– Где твои чемоданы? Ах, я забыл – ты совсем без багажа. Сегодня же или завтра сгоняем в город за всем необходимым. Я-то уже запасся рабочей одеждой и слесарным инструментом. Впрочем, тебе ничего особого не понадобится – две-три ночные сорочки и парочка бикини. Форменное платье для горничных граф заказал сам.
– Граф? Ты же сказал – «разбогатевший приятель»?!
– Почему же граф не может разбогатеть, а богатый граф – стать приятелем. Ромуэло Коловисимо Флемонти – мой одноклассник.
– Что за странное имя?
– Старинное. Тосканское. Вообще мы зовем его Коло. Ну, что ты стоишь, детка? Пора занимать комнату. Штат прислуги ещё не набран и ты можешь выбирать. Например, вон ту, с маленьким балконом.
– Прямо в доме графа?
– Кто сказал? Эта постройка сделана для прислуги. Сзади гаражи и хозяйственные помещения. Есть даже теплицы с подогревом. Дедуля Коло завещал предкам в поте лица своего разводить орхидеи и примулы. Но мне кажется, что внук предпочитает теннисный корт и бассейн… Если вообще засидится в этой глуши… Здесь рай для престарелых супругов, окруженных внуками и любимыми собачками.
– Твой друг не женат?
– Увы, Коло долго копается, рискуя остаться холостяком.
Они вошли в дом, пахнущий недавним ремонтом. Все сияло новизной, хотя воспроизводило глубокую старину. Деревянная лестница, ведущая на второй этаж, казалось, хранила память чьих-то шагов: глубокие впадины в центре ступеней, отшлифованное ладонями дерево поручней.
– Здорово поработали ваши реставраторы – здесь на перилах даже воспроизведены выемки, а на ступенях выщерблены, – удивилась Кристина.
– Это, действительно, очень старая лестница. В сущности, стены, потолочные перекрытия и лестница составляли все, что осталось от дома. Остальное восстановлено по рисункам, гравюрам.
Санта распахнул дверь в небольшую комнату, убранную пестрым ситцем. Возле кровати с оборками москитной сетки на резных столбиках – широкая ваза, наполненная полевыми цветами.
– Чудесно! Я остаюсь здесь. И лютики уже появились и Иван-да-Марья. Вот здорово!
– Как, как? – прислушался к незнакомым словам Санта. – Повтори: Иван-да-Марья.
– Неразлучные влюбленные. Смотри: желтое и лиловое рядом, – объяснила Кристина.
– Иван-да-Марья. Санта и Кристина – хорошо?
– Даже слишком, – печально пробормотала Кристи по-русски.
На следующий день Кристина привезла из супермаркета города Васто кучу пакетов с необходимыми вещами. Санта даже прихватил напоследок с прилавка возле кассирши темные очки и крем для загара. А уже в машине вытащил из кармана коробочку духов «Мисс Диор».
– Ты что? Это же очень дорого! И, кроме того, горничная не должна пахнуть так, как хозяйка.
– Но ведь хозяйки пока нет. Коло лишь скажет нам спасибо, если его апартаменты пропахнут хорошими духами, а не трудовым потом.
– Разве мне придется убирать комнаты? Да и где, собственно, мое рабочее место, где графские покои?
– Спокойно, милая. Ты умеешь управляться с пылесосом? Отлично. Тридцать комнат – и все в коврах, а ещё дорожки в коридорах и на лестнице, старинные шпалеры и гобелены – уфф! Ну, естественно, ты будешь убирать все это не одна! – заверил Санта, отбиваясь от Кристи, яростно вцепившейся в его вихры.
«Домик» графа производил впечатление прекрасной декорации для исторического фильма. Множество архитектурных излишеств в духе местного барокко с мавританским уклоном: резной камень, сверкающие чистотой стекла в затейливых рамах, балкончики, арки, полные ярко зацветающей герани и, конечно же – фонтан перед парадным входом. В виде мраморной наяды, льющей хрустальные потоки из ребристой раковины.
– Нравится? Я вначале тоже обалдел. Ну, думаю, перебор по части вкуса. Аристократизм аристократизмом, а деньги – деньгами. Разве удержишься от соблазна превратить в игрушку обветшалое, изысканное в своем увядании родовое гнездо? Кловисимо всегда не умел считать деньги, и с изящными искусствами был не в ладах. Путал Джотто с Джорджоне, Верди с Беллини…
– И Антониони с Феллини… – продолжила Кристина. – Так этот фонтан современного производства?
– Кажется, Коло заказал его местному скульптору по старым гравюрам. А, впрочем, возможно и сочинил сам. Это в его духе. – Хмыкнул Санта. – Большие деньги и мизерный вкус – страшное сочетание!
– Мне нравится! Такое ощущение, что это волшебная сказка, затерявшаяся в непроходимых лесах. Ты просто завидуешь, Санта! – Кристина заметила искорку печали в его насмешливых глазах. – Или жалеешь, что усиленно отталкивал Паолу, желавшую помочь тебе… Ведь с Леонардо все, действительно, кончено?
– Я бросил под дверь твоей комнаты газету, в которой со смаком рассказывается о новой выходке Берберы. После того, как её отпустили на свободу, дав условный срок, наша героиня возглавила центральный комитет трансвеститов и гомосексуалистом. Они сейчас обосновались в Барселоне и готовят какой-то революционный путч… Вот у Лиджо дела сложились несколько хуже. – Санта замолк, испытывающе глядя на девушку. – Боюсь тебя огорчить, но наш общий друг скончался в тюрьме. Быстродействующий яд… Естественно, осталось тайной, кто сделал это – сам заключенный или ему «помогли»…
– Наверно, об этом и намекал тогда в клубе Курбе, – задумалась Кристина. – Он туманно заверил, что в этой истории не все так просто и до финальной точки ещё далеко.
– А меня он умолял не соваться больше в аферы и не пытаться разыгрывать из себя детектива. – Заметил Санта. – И я собираюсь придерживаться совета добросердечного инспектора.
– Трудно не согласиться с установкой на мирное сосуществование, особенно, находясь в этих местах. – Кристина огляделась, подавив завистливый вздох. – Я даже не представляю, как можно всерьез, то есть на самом деле – не во сне, не в сказке, не в кино, быть хозяином такого дома, этого парка…
– Ну, вот. Каникулы кончились. К нам идет Луиджи – дворецкий Коловисимо. Он руководил в его отсутствие строительством и теперь, к пятнадцатому июня, готовит торжественную встречу хозяина. Я видел список гостей – ого! – приосанился Санта и подвел Кристину к высокому поджарому человеку средних лет в светло-синем рабочем комбинезоне. Из верхних карманов довольно потрепанной робы дворецкого торчали отвертка и гаечные ключи.
– Синьор Луиджи, это наша гостья из России – Кристина Ларина. Она в самом деле собирается помочь нам и мы уже обговорили с графом размер её заработка. Это очень квалифицированная работница.
– Очень приятно, синьорина… Ларина. Здесь понадобится хорошенько покрутиться, чтобы подготовить прием – то есть сам праздник, а так же комнаты для гостей. Требуется женское чутье и знание светского этикета. Чем бы вы предпочли заняться?
– Я готова поступить в ваше распоряжение и выполнять любое поручение по хозяйству, – с готовностью ответила Кристина.
Санта и дворецкий переглянулись.
– Кристина, синьор Луиджи твой поклонник, как фотомодели, и несколько удивлен тем, что ты… В общем, я объяснил, что всякий творческий человек обязан изучать жизнь. И кроме того – тебе надо отдохнуть от светской суеты… Вот в таком тихом местечке. Я ведь тоже не всегда работаю в гараже. Только в перерывах между концертами.
– Именно так. У меня всего семь-восемь свободных недель. Думаю, что смогу оказаться вам полезной, – согласилась Кристина. – Работы я не боюсь, тем более, в столь прекрасных условиях. Спасибо за чудесную комнату – вы здесь все отлично устроили.
В результате переговоров Кристина была назначена распорядительницей горничных и вскоре познакомилась с тремя своими подчиненными – смуглыми девушками, застенчиво опускавшими глаза перед начальницей.
– Они из ближайшего села, очень скромны. Несмотря на весьма крупные носы, имеют женихов и наделены невероятной выносливостью. Коло не хотел окружать себя капризными городскими красотками. В этом я целиком его поддерживаю. Не опасайся перегрузить девушек поручениями. Такая в одиночку целое поле вспашет, – заверил Кристину Санта.
Они бродили по окрестным холмам, выискивая подходящее место для купания. Санта уверял, что видел здесь совершенно дикий пруд, в котором все это время мечтал поплавать, «взметая фонтаны водорослей и водяных лилий».
Вообще, первая неделя на «ферме» превратилась в сплошной отдых. Пару раз Санта повозился в гараже, звякая железками и старательно размазывая по лицу машинное масло. Кристина же, в соответствии с указаниями Луиджи, представила девушкам объем работы и хозяйственный инвентарь в виде новеньких моющих пылесосов с водяным режимом, стиральных машин и гладильных прессов. В основном крутился сам Луиджи, заказывая в специализированных фирмах, обслуживающих банкеты, полное обеспечение шикарного стола на две сотни персон, подгоняя садовников, пересаживающих из теплиц на клумбы свежие цветы, отвечал на подтверждения разосланных приглашений и прочее, прочее, прочее…
– У меня впечатление, что через неделю здесь состоится коронация наследника престола, – сказала Кристина, удивленная размахом подготовки.
– Ничего особенного. Рядовой аристократический прием. Обычная жизнь «золотой верхушки», – язвительно прокомментировал Санта.
– А я вовсе не против, чтобы такие приемы стали обыденностью. Мне нравится, когда люди умеют жить со вкусом и радовать других… В тебе, Санта, бунтует дух коммунистической уравниловки – «все поделить поровну». Ведь говорят же: «Бог даже в поле колосков не выровнял». У каждого своя судьба, свое место в этой жутко запутанной жизни…, – горячилась Кристина, не разделявшая «шариковского» антисобственнического пафоса Санты.
