Текст книги "«Рим, конечно Рим», или «Итальянское танго»"
Автор книги: Людмила Бояджиева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)
Вскрикнув, Кристина выскочила из норы и теперь сидела у моря, теряясь в сомнениях. То ей казалось, что спутник сбежал, то она замирала от страха, представляя его, настигнутого врагами. Кристина запрещала себе думать о произошедшем с ними, боясь понять, что чувство, вспыхнувшее и разгоревшееся, несмотря ни на что, намного серьезнее «лирического эпизода». Прежде она без оглядки назвала бы его любовью. Да, именно такой должна была стать её настоящая любовь – невероятной, страстной, нежной, восторженной… Не только партнершей в сексе, а подругой, сестрой, дочерью, желанной возлюбленной, почувствовала себя Кристина в объятиях этого странного человека. Именно его любила она всегда, с самого своего рождения. Просто появилась на свет с этой любовью, с его образом в душе, мерещившемся во сне и наяву. Поэтому тогда, у шоссе, в ярком свете фар увидела это лицо ямочку на подбородке, взъерошенную копну цыганских волос, насмешливые, зоркие глаза и потом всегда носила с собой заветный образ, – моментальное фото суженого.
Именно его ждала она всем своим сердцем, стремящимся к преданности и преклонению, всем своим телом, жаждущим единственного властелина… Но кого? Человека с туманным прошлым и загадочным настоящим? Веселого, бесшабашного парня с претенциозным именем, многозначительной кличкой и тенью подозрений за спиной. Подозрений, которые, вопреки всему, продолжали подавать свои глумливые голоса.
Солгал ли Элмер? Ошибся ли Стефано или её водит за нос циничный и хитрый преступник? «Нет! – вопила в отчаянии Кристина. – Не может быть! Ты же чувствуешь, ты знаешь сердцем: он не такой».
Увы, Кристина уже убедилась, как легко подчиняется разум чудесным иллюзиям. «Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман»… – «Верно, верно, – подмигивали Кристине звезды. – Мы тоже – обман, свет, отправившийся во Вселенную миллиарды лет назад. Но мы прекрасны. Мы зачаровываем и вдохновляем. Мы призываем творить красоту…»
Совсем рядом всплеснули весла – к берегу причалила рыбацкая плоскодонка с одиноким силуэтом на борту.
– Эй, детка! Иди сюда! – Тихо позвал голос Санты и Кристина радостно кинулась в прохладную воду.
Санта помог ей забраться в лодку и бросил на колени узелок.
– Это все для тебя. Высокая мода от «Лиловой свиньи». – Он резко направил лодку к выходу из бухточки, оставляя позади скрывавший их уединение камень. – Ну, что, церемония прощания с нашей пещерой отменяется? Салют переносится на более благоприятное время.
Кристине показалось, что в насмешливой интонации парня прозвучала подлинная грусть. Она нагнулась, поддела ладонью искрящуюся в лунном свете воду и бросила пригоршню сверкающих брызг в сторону удаляющегося берега.
– Спасибо всему, что охраняло нас, берегло, радовало, согревало. Я не забуду вас, противные мидии, целебные водоросли…
– А меня? – серьезно спросил Санта, налегая на весла. – Меня ты собираешься сохранить в шкатулке своей памяти рядом с увядшим цветком от Стефано и незабвенным именем Элмера?
– Посмотрим, – насупилась Кристина. Ирония Санты ей не понравилась.
– Ты, кажется, не доверяешь мне?
– Лучше было бы не задавать таких вопросов в начале этого рискованного предприятия.
– Не беспокойся, дорогая, ты нашла в моем лице надежного партнера по борьбе с бандитизмом и мафией. А ну-ка взгляни, что я принес тебе.
Развязав концы черного шерстяного платка, она обнаружила старую шерстяную кофту и поношенные сандалии из кожаных ремешков.
– Где ты взял все это – лодку, одежду?
– Украл, разумеется. То есть, взял напрокат. Здесь на каждом шагу сушат тряпье и везде валяются лодки. Ты что? Отчего такие глазища? Хорошо, признаюсь. Я убил старушку. Как ваш этот русский тип у Достоевского. И снял с неё эти вещи.
– Удивительный ты экземпляр, Санта – Достоевского знаешь, Ницше цитируешь. Поешь, как Доминго. И, к тому же, известный авантюрист.
– Известный кому? – уточнил Санта.
– Такую характеристику дал тебе Антонелли. У меня не было повода сомневаться в его словах. – Кристина пыталась разглядеть выражение лица своего спутника, задавая пугавший её вопрос. – Или это не ты взял у едва знакомой девушки «пустяшный подарок» – «голубого принца»? Ничего не объяснив, не предупредив, что за тобой последует Рино…
– Черт подери! Про Рино тебе тоже сообщил Стефано? Забавные у нег сведения! Надо не забыть при встрече поинтересоваться об этом. – Кристине показалось, что в иронии Санты есть изрядная доля злости. – Похоже, ты жаждешь моей крови, девочка.
– Я жду разоблачений и торжества справедливости, – вздохнула она, натягивая кофту.
– До этого ещё надо дожить. В данном случае – дело совсем не простое. Слушай внимательно: скоро мы причалим в бухточку, находящуюся недалеко от шоссе… Ну, к прогулкам по горам ты привыкла. Километра полтора-два трусцой по камням. Потом ты останавливаешь на шоссе машину, я убираю водителя…
– Как «убираешь»? – встревожилась Кристина.
– Известно, как – пиф-паф!.. Ах, не задавай глупых вопросов, девочка. Я и сам не знаю, буду соображать на месте. Я ведь авантюрист… А, знаешь, это в конце концов комплимент.
– А я догадываюсь, что тебе хочется сейчас больше всего… – шепнула Кристина.
– Да? – не на шутку удивился Санта. – Хм… Ты действительно так думаешь, горячая моя детка? – Опустив весла, он положил тяжелые ладони на плечи девушки.
– Уверена. Эти декорации так великолепны и так безмолвны… Санта-Лючия была бы очень к месту. Или ночная серенада, что поют в Венеции гондольеры.
– Ах ты, хитрюга! Я и вправду запел, если бы, во-первых, не был бы хрипат; во-вторых, мы бы не соблюдали законов конспирации; и, в-третьих… – руки Санты соскользнули на грудь Кристины. – Если бы дня два провалялся бы с тобой в обнимку на берегу, послав к чертям все бриллианты, интриги и загадки на свете! С нас довольно приключений, ведь правда, девочка? Ведь нам надо совсем другое… – Прижав к себе девушку, Санта горячо шептал в её шею. – Если бы ты знала, как действует на меня твой акцент! Он не лжет: как бы жестки ни были слова и ни страшен их смысл, в твоем исполнении они ласковы и игривы…
Кристина подалась к нему, отвечая на поцелуй. Лодка качнулась, теряя устойчивость.
– Хватит! – Санта резко оторвался от девушки. – Не прикасайся ко мне. Не позволяй мне распускать руки, довольно! Я совершенно теряю голову… Еще не время для безумств. К тому же ты рискуешь заразиться от меня вирусами преступности.
– Ты невиновен, Санта. – Произнесла Кристина задумчиво и печально.
– Кажется, этот вывод тебя огорчил?
– Меня пугает все, что заставляло ненавидеть тебя… О, как мечтала я, прячась у Парфюмо, чтобы тебя, наконец, поймали… Я проклинала тебя, Санта…
– А я шпионил за тобой и подозревал в гнусностях… Но это было давно… какого же дурака мы сваляли! Вернее, каких дураков кто-то сделал из нас… – Санта задумался, нахмурив брови, и резко изменил курс. Обогнув мыс, лодка направилась к берегу.
В молчании они причалили и Санта помог Кристине выбраться на крупные, скользкие валуны. Снова темень в кущах ветвистых корявых деревьев, серебристый трепет оливковых рощиц, звон цикад в густом колючем кустарнике. Снова руки Санты, подтягивающие, поддерживающие, подталкивающие. И камни, черт из возьми! Чересчур много камней.
Море остается внизу, задирая на горизонте кромку позеркаленной глади, рассеченной лунной дорожкой. Издалека, сквозь тишину ночи, доносится собачий лай и знакомые звуки проезжающих автомобилей.
– Мы уже почти у шоссе. Присядем и все основательно обдумаем. Повяжись, пожалуйста, платком, как делают местные женщины. Если кто-то попадется нам по пути и заговорит с тобой, молчи. Я буду выкручиваться сам. Если появятся те, вчерашние, – беги. Мне придется стрелять… Если что-то случится со мной, постарайся попасть в полицию. Это сейчас для тебя самое безопасное место. Договорились? – Санта пригляделся к лицу Кристины, смутно белеющему под черным платком. – Похожа на вдову, едва пережившую утрату. Впрочем, здесь так одеваются даже самые счастливые молодухи.
Санта сделал движение к девушке, но остановился:
– Иди за мной молча. Когда махну рукой, остановись и жди. Никуда не отходи, жди и не бойся, я обязательно вернусь. – Санта растворился в темноте.
«Жди меня и я вернусь. Только очень жди»… – зашептала Кристина и замерла, покрываясь мурашками. Звуки родного языка, эти знакомые, до безразличия зачитанные строки вдруг ожили, переполняя душу любовью и верой. Она стала жадно вспоминать то, что засело в памяти из школьной программы и помимо её – все, что читала, слышала с телевизионного экрана и магнитофонных кассет. «Не уезжай, ты мой голубчик, печально жить мне без тебя…» Господи! Это откуда? Из купеческого дома в провинциальном приволжском городке? Из какой далекой, чужой жизни?
Кристина присела на поваленное дерево, стараясь не думать, не чувствовать, не считать минуты. Край неба на востоке стремительно светлел, где-то совсем рядом блеяли овцы, подгоняемые пастухом, промчались по шоссе с грохотом и вспышками фар мотоциклисты… Ночь подходила к концу, а Санта не возвращался.
Услышав шум приближающегося автомобиля, Кристина присела, прячась за дерево. Шуршание шин по гравию смолкло, хлопнула дверца. Она замерла, напряженно прислушиваясь. Хруст веток и шепот: «Кристи!» А затем тихое посвистывание – «Сердце красавиц склонно к измене…» Она рванулась навстречу и попала прямо в распахнутые объятия. Санта тяжело дышал, прижимая её к себе:
– Фу! Чертовщина какая! Дай мне прийти в себя… Я же потерял тебя, детка! Битый час рыщу вдоль дороги… Неужели спутал деревья? Я ведь специально запомнил кривую сосну!
– Все в порядке. Я даже не успела испугаться, – соврала Кристина. Теперь-то, на его теплой груди, она чувствовала себя отважной и сильной.
– Следуйте за мной, синьорина Ларина. Экипаж ждет вас.
Но Кристина не послушалась. Преградив путь Санте, она подняла к нему счастливое лицо. Ресницы опущены, на приоткрытых губах застыло предвкушение чуда.
… Сбылось! Майский вечер на подмосковном шоссе, выбежавший из «мерседеса» мужчина обнимает застывшую на обочине Тинку… Он касается бережными, врачующими поцелуями припухших губ с темнеющей корочкой ссадины, он хочет зализать ранку. Но через секунду поцелуй превращается в яростное слияние, и солоноватый привкус крови кружит голову животным, жадным безрассудством…
У дороги их ждала пустая легковушка с погашенными фарами, с фургончиком вместо салона. Санта открыл переднюю дверцу, Кристина бросилась на жесткое, пропахшее рыбой сиденье. Мотор завелся не сразу, но автомобиль тронулся, послушно набирая скорость.
– Твой дружок – хитрющий малый, – подмигнул Санта. – Номер замазал грязью. Фары зажгу, когда выедем из деревьев. А то как бы хозяин не привязался.
– Ты украл этот несчастный автомобиль у бедняги-рыбака… – догадалась Кристи.
– Украл, угнал, умыкнул. Сегодня у несчастного протухнет улов – ему не на чем будет везти его на рынок… Давай, взгрустнем, Кристи. Подумаем о его голодных детишках.
– Не будем. Все так отлично устроилось! Ведь этот мужик был бы счастлив, если бы мог знать, каким замечательным людям он помог спасти свою шкуру.
– Чудесная теория экспроприации! Примерно так думали в семнадцатом году российские революционеры: поганые, загнившие в своей роскоши буржуи будут рады поделиться награбленным добром со своим прекрасным народом… Но ты права, наш страдалец будет благодарен и рад, ведь я оставил в его почтовом ящике очень приличную сумму. Правда, без благодарственной записки.
– Откуда у тебя взялись деньги? – удивилась Кристина, все время помимо своей воли старавшаяся подметить в рассказах Санты противоречия. Кошелька в его рубахе и брюках она не заметила.
– Хочешь, скажу правду? – Он дерзко посмотрел на нее. – В самом деле, хочешь? Ну, так лови свой мяч, моя недоверчивая крошка: я снял кассу. То есть ограбил банк. Я экспроприировал доходы «Лиловой свиньи». Можешь рыдать от жалости к толстяку.
– Ну, нет. Парфюмо задолжал мне за неделю И виновен в том, что навел на меня бандитов. – Кристина довольно хмыкнула. – Кажется, я вхожу во вкус. Жаль, что меня не было рядом, – с удовольствием плюнула бы в его мерзкую физиономию!
– Еще пару банков и, внимание: «На дорогах Италии новые Бонни и Клайд!» – захлебываясь от восхищения и ужаса, объявляют газеты. Я не прочь, – искоса глянул Санта.
– Кристина и Романо! – поправила его развеселившаяся спутница. – Нет, слишком романтично. С такими именами только монастыри основывать.
– Или подавать брачные объявления, – подхватил Санта. – Красиво будет и на афише: дуэт Кристи-Рома. Что предпочитаете спеть, дорогая?
– Из фильма «Мужчина и женщина» Лелюша, знаешь?
– Извольте. Ведь уже сняли продолжение «Мужчина и женщина через двадцать лет».
– Они оказались счастливы? Что там случилось, расскажи!
– Я не смотрел. Но, кажется, да… Та-ра-ра шаба да бада… Та-ра-ра шаба да ба да… Ну, что притихла? Подхватывай! Я ведь теперь только подпевать могу.
– Никогда не могла предположить, что от горя до счастья всего один шаг.
– Как от ненависти до любви, – подметил Санта, глядя в зеркальце на посерьезневшую Кристину.
– А в обратную сторону ещё короче. Уж я-то знаю, – пробормотала она, научившаяся в несколько секунд расставаться с самыми радужными иллюзиями.
– Ничего ты не знаешь, детка. У тебя вообще ещё ничего настоящего в жизни не было. Одни игрушки. Поверь умудренному жизнью пройдохе. – Санта наклонился и быстро прошептал ей в самое ухо. – Если не затруднит, называй меня Рома, дорогая. Я страшно тщеславен.
Когда они въехали во двор большого старинного дома, окруженного парком, Санта с облегчением откинулся на спинку продавленного сидения:
– Мы на месте, синьорина. Извольте выходить… Да, рановато для визитов.
Похоже, что дом спал. Ничего не нарушало тишину, часть окон второго этажа, не закрытая ставнями, отражала утреннее солнце, над клумбой с ранними весенними цветами вспархивали струйки вращающейся поливалки. Пара каменных грифонов на площадке, венчающей полукруглую колоннаду центрального подъезда, держала в когтистых лапах тяжелый герб.
Едва лишь посетители – грязные, оборванные, пропахшие рыбой, пересекли выложенную камнем площадку, из дверей появился пожилой привратник в ливрее и белых гольфах, склоняясь в почтительном поклоне. Вслед за ним на ступени выбежала почтенная женщина, протягивая к приехавшим распахнутые руки.
– Мама Паола! – воскликнул Санта, бросаясь в её объятия, в черный шелк дорогого, расшитого стеклярусом платья.
– Сынок! – Женщина гладила его спину, а по бледному полному лицу, едва достающему до плеча Санты, текли слезы.
– Успокойся, я жив. А это – Кристина Ларина. – Санта жестом подозвал девушку и ободряюще посмотрел на нее. – Та самая.
– Пресвятая Дева Мария! – Хозяйка перекрестилась и отступила на шаг, с ужасом оглядывая гостью.
– Кристи, это Паола Гватичелли дель Форте. Моя крестная, да, в общем, – единственная мать.
Санта удержал за руку рванувшуюся прочь девушку:
– Поверь, Паола никогда не подозревала тебя в преступлении. Как и я. Не бойся, здесь друзья.
– Синьорина Ларина… Мне не в чем винить вас… И вы столько страдали! – Паола царственным жестом протянула Кристине руку и с мольбой посмотрела на Санту. – Романо, мне кажется, вам необходима с дороги хорошая ванна…
– Кристи, мама не отваживается сказать, что от нас дурно пахнет. Что просто невыносимо несет тухлой рыбой.
– Ты все такой же, мой мальчик. Быстрее в дом, – я так о многом хочу расспросить тебя… Но только после ванны. Прислуга даст вам все необходимое на первых порах, а я позабочусь о хорошем завтраке.
Кристина не стала залеживаться в ароматной пене. Тщательно помывшись, она заклеила крупные царапины пластырем, а ссадины намазала йодом. Горничная принесла целую аптечку, и было ясно, что это распоряжение хозяйки, которым не стоило пренебрегать. Темно-вишневое крепдешиновое платье, доставленное гостье вместе с бельем, пришлось почти в пору, благо, свободный покрой мог сойти для любой фигуры, а вот трусики, пожалуй, были слишком старомодны.
Облачившись во все чистое и собрав в хвост влажные волосы, Кристина почувствовала себя другим человеком. Может быть, этому способствовала атмосфера большой ванной комнаты, выдержанная в дорогом стиле «ретро». А, возможно, изменившееся лицо, смотревшее на Кристину из зеркала. Оно было почти уродливо. Бледное, осунувшееся, с коричневой коркой на скуле – память о побеге из тюрьмы, с опухшими, растрескавшимися губами – отметиной неизвестных бандитов. А глаза – победные, торжествующие. Даже если этот эпизод с Сантой останется единственным в её жизни, она никогда не сможет стать прежней, сомневающейся в своей женской власти.
В гостиной, куда проводила Кристину горничная, вымытый, побрившийся и переодетый Санта склонил к Паоле лохматую голову, терпеливо выжидал, пока та с помощью стоящей наготове служанки, заклеит ему пластырем ушиб.
– Я все же думаю, что надо вызвать доктора Буриано. – Паола вопросительно посмотрела на вошедшую Кристи и улыбнулась. – Вы прекрасно выглядите, синьорина.
– Мама! У нас нет времени на докторов и светские церемонии. Нас преследуют и, возможно, хотят убрать. Мне надо серьезно поговорить с тобой. Ради этой встречи мы рисковали жизнью!
– И слушать не хочу про всякие ужасы. – Категорически остановила его Паола. – Вначале еда, потом дела. Так говорил Франко. И он никогда не ошибался… Я же вижу, сынок, что вы оба еле держитесь на ногах, – добавила она уже другим тоном и, взяв гостей под руки, проводила в столовую.
После трапезы, прошедшей в тишине и так стремительно, что вкусные блюда проскочили в желудки изголодавшихся беглецов подобно торопливому студенческому бутерброду, Паола привела Санту и Кристину в кабинет мужа. Плотно закрыв двери, она заняла свое место на диване.
– Внимательно слушаю тебя, детка. Располагайтесь поудобнее, синьорина.
– Не возражаешь, мама, если я вкратце изложу все с самого начала? Это для Кристины, – она уже несколько месяцев блуждает во мраке неведения и совсем запуталась… С чего начнем, а? – задумался Санта.
– В нашем роду, девочка, существует одна очень ценная реликвия, переходящая из поколения в поколение, – объяснила Паола. – «Голубой принц», хранитель рода, семейного очага, талисман, покровитель. И огромная материальная ценность, конечно. Мы хранили его в домашней сокровищнице древнем тайнике, снабженном новейшей системой охраны.
Бриллиант должен был перейти, по традиции, нашему сыну – Леонардо. Но… так случилось… – Паола печально посмотрела на Санту и замялась, подыскивая слова.
– Леонардо ещё в школьные годы проявил гомосексуальные наклонности. Один мерзавец развратил его, а скорее всего – виной тому какие-то нарушения психики… Но с годами поведение сына стало совершенно неприемлемо для отца, человека строгих взглядов, – скороговоркой выпалил Санта.
– Франко был очень хорошим отцом и добрым человеком. Леонардо довел его до крайности… – тяжело вздохнула Паола. – Он покинул дом и стал вести омерзительную жизнь, пороча нашу фамилию. Франко переписал завещание. По его воле, камень должен был перейти к Рите. Бедный Франко, он что-то чувствовал… Он предвидел свою кончину. Накануне ему доставили какое-то письмо, кто-то звонил ему… Я не успела узнать, о чем шла речь, – Франко лежал на полу, вот здесь, у своего стола, синея на моих глазах… Разрыв сердца. – Паола поднесла к глазам кружевной платок. В воздухе запахло лавандой.
– Ах, мама, ты перескочила целую главу повествования. Перед тем, как переписать завещание, Франко произвел одну из регулярных ревизий своей сокровищницы и ценных бумаг в присутствии адвоката, свидетелей и эксперта по драгоценным камням. «Голубой принц» оказался стекляшкой.
– Мы даже представить себе не могли, когда произошла подмена, ведь последнюю ревизию проводили год назад и никто посторонний в дом не проникал, – добавила Паола. – У Франко был старинный друг, чрезвычайно честный и умный человек, к которому муж часто прибегал за советом…
– Кристина хорошо знает Антонелли, – напомнил Санта. – А так же то, что он был другом семьи.
– Да, синьор Антонелли рассказывал, как держал на коленях маленькую Риту… Он очень скорбел о её гибели. – Кристина отвела глаза, вспомнив о том, что в глазах Паолы она была если и не преступницей, то любовницей Вествуда, пытавшейся расстроить брак с дочерью.
– У Стефано всегда имелись свои каналы информации, которые он держал в секрете. Мне кажется, это связано с деятельностью каких-то послевоенных антифашистских союзов. Узнав о подмене бриллианта, он очень скоро сообщил нам, где искать камень. – Паола посмотрела на Санту. – У нас оставался один преданный и смелый мальчик. Мы послали в Россию Романо.
– Кристи, мама слегка торопится. Антонелли сообщил, что «принц» по каналам российской мафии отправился прямо в руки весьма крупного подпольного коллекционера, проживающего в Подмосковье. Люди Стефано разработали план его похищения и переправки обратно в Италию. Я должен был лишь проследить, как некая Кристина Ларина, ангажированная фирмой «Карат», прибудет из Москвы в Рим. А вместе с ней – вмонтированный среди стразов в искусственную диадему «голубой принц». Синьор Руффо Строцци, сопровождавший девушку, работал на Антонелли. Он знал, конечно, о том, что находится в бауле Лариной среди косметики и бижутерии.
– Мы пошли на такой хитрый ход лишь потому, что не могли доверить это дело полиции. Стефано убедил мужа в продажности полицейских чинов и в том, что надо действовать своими силами. – Во взгляде Паолы, направленном на Кристину, сквозило смущение. Она как бы просила прощения за нанесенный девушке ущерб.
– Ты же сама понимаешь, Кристи, – мафия, коррупция. И Санта-Рома против них. – Санта вздохнул. – В аэропорте Рима мы должны были поменяться с Руффо чемоданчиками. Законные владельцы получили бы свой камень, а ты спокойно отрабатывала бы свой ангажемент… Но тут началась чертовщина… В подсунутой мне Строцци диадеме оказалась стекляшка. А сам Строцци внезапно скончался при весьма загадочных обстоятельствах… Антонелли решил хорошенько присмотреться к тебе: вдруг русская крошка – агентша московской мафии, и успела перехватить камень!
– Так вот в чем дело! Я не переставала удивляться, почему Стефано приручил меня, стал другом, защитником. Да ещё пригрел эту вульгарную Бэ-Бэ… Значит, они оба следили за мной… – с отвращением поняла Кристи. – Ужасно чувствовать себя дурой! Я просто разомлела от перепавшего мне счастья – бескорыстной дружбы с таким замечательным человеком… А он, оказывается, старался выудить у меня какую-то информацию…
– А так же я. По замыслу Стефано я должен был познакомиться с тобой на вилле «Тразименто» и попытаться выведать правду. Ничего не подозревая, ты отдала мне свои побрякушки… Ты оставила нас в дураках своим неведеньем, детка! – попытался успокоить её Романо.
Кристина закрыла лицо руками.
– Какой стыд! Какой страшный обман: горд, который я так полюбила, люди, ставшие моими друзьями, – все оказалось блефом, миражом… Ты шпионил за мной… – Она едва сдерживала горькие слезы, сжавшись от стыда и жалости к себе.
– Согласись, что не долго. И, притом, у меня были веские основания для подозрений. По замыслу операции перевозки камня госпожа Ларина должна была оставаться в полном неведении относительно своего багажа. Но Строцци? Старик же мог разболтать секрет прелестной юной блондинке. Тем более, если эта блондинка работает на русскую мафию… Строцци вышел из игры, осталась ты. Не мог же камень раствориться в воздухе!
– Клянусь, я ничего не знала… – Кристина не могла отнять ладоней от пылающих щек.
– Конечно же, конечно, Кристи! Ты отдала едва знакомому человеку свои стекляшки. Ты подарила мне их – ты подарила нам «голубого принца»! – Санта подсел к девушке и нежно отстранив её ладони, заглянул в лицо.
– Детка, простите нас. Это по нашей вине вы стали жертвой опасных интриг. Вас обманывали и мучили… – Паола придвинулась к Кристине и взяла её за руку. Полоски пластыря и пятна йода на худенькой кисти тронули её до слез. – Я ваша должница до самой смерти! Это не пустые слова, девочка.
– Благодарю вас, синьора. Хотя и поздно, но я, наконец, встретила здесь друзей… А как же Стефано? Он был так добр ко мне… Он рисковал, спрятав меня от полицейских… Как же последнее признание Элмера? Кристина недоуменно обвела взглядом собеседников. – Я все равно ничего не понимаю.
Паола задумалась, решилась на что-то и, наконец, произнесла, обращаясь к девушке:
– Есть вещи, которые здесь, в Италии, стараются не произносить вслух. Весь мир в ужасе от нашей коморры и Коза Ностры, а ведь многое из того, чем пугают в детективах, правда… Я подозреваю, что и у Франко, и у Стефано людей достаточно финансово могущественных и при этом независимых, были враги. Правда, Франко давно отошел от политики и бизнеса, занимаясь чисто кабинетными историческими исследованиями, но Стефано… Стефано Антонелли возвышается как могучий утес над морем продажности… Не мудрено, что его мечтают убрать… Вам не приходилось, Кристина, слышать о неком Рино по кличке Бронзато?
– Мама, – живо вступил в разговор Санта. – Об этом пугале в Риме знают все. Ему и его команде приписывается чуть ли не девяносто процентов всех столичных уголовных преступлений. Естественно, что и ты, и я склонны подозревать Бронзового в интересе к «голубому принцу». Это вполне естественно и было бы странно, если бы Рино упустил возможность заполучить его…Ведь камушек, проделав огромный путь из Италии в Россию, вернулся в Рим и преспокойно лежал в вещах синьорины Лариной, пока вокруг него кипели страсти!
– У меня!? Каким же образом? Ведь чемоданчики подменили? – Кристине все ещё казалось, что её подозревают в причастности к этой фальсификации.
– Мне удалось при помощи кое-каких данных разгадать простейших трюк. Руфино Строцци работал не только на меня, но, скажем, ещё на людей Рино или бандитов, связанных с русской мафией. Он знал, что передав чемоданчик с бриллиантом в аэропорту некому синьору, тем самым подписывает этому синьору, то есть мне, смертный приговор. Люди Рино, следуя за мной по пятам, ограбили меня, не сумев пристукнуть. Мне удалось улизнуть. Некоторое время они думали, что захватили камень, но вскоре пришлось крепко разочароваться. Руфино Строцци решил, что достаточно хитер для собственной аферы: пользуясь сутолокой в аэропорту и коротким мгновением подмены, он дал мне мой же чемоданчик, оставив бриллиант ничего не ведающей Кристине. Пусть камушек полежит в её жалком отеле среди бижутерии, а потом он вернет себе «принца» и постарается удрать куда-нибудь подальше. Строцци надеялся, что тех трех дней, пока люди Рино не проведут экспертизу, ему будет достаточно для подготовки побега. С этим бриллиантом где-нибудь в Южной Америке он мог начать новую жизнь, отделавшись от надоевшей психопатки-жены и связей с мафиози, которые, как известно, добром не кончаются. Но кто-то опередил Бронзового. Когда он обнаружил обман и послал людей разобраться с Руфино, тот был уже мертв. Медицинская версия, утверждавшая, что смерть синьора Строцци наступила от сердечного приступа прямо на садовом газоне, не кажется мне убедительной. Первым подозреваемым в списке людей, сумевших обвести Рино вокруг пальца, был я. Ведь это из моих рук к людям Бронзового попал чемоданчик с фальшивкой. И в Москве организовывал всю операцию тоже я. Значит, решили они, Санта заранее узнал об их планах и позаботился о том, чтобы подсунуть им стекляшку… А между тем мы со Стефано считали, что камень находится у Бронзового. И только тогда, когда его люди схватили меня, допытываясь о том, где находится камень, мы поняли, что они тоже промахнулись. Кто-то неизвестный и ещё более хитрый провел всю компанию… И этим человеком оказалась Кристина, спокойно державшая среди своего белья чемоданчик с десятком миллионов. Не лир, конечно, долларов.
– Боже мой, какой опасности вы подвергались, бедняжка! И все по нашей вине. Право, благословляя Романо на возвращение камня, я не думала, что могут возникнуть такие страшные последствия. Мы просто возвращали в дом реликвию рода, мы шли на правое дело… Мы должны были вырвать «принца» из чужих, варварских рук… Только теперь, после гибели Риты, я начала понимать, как жестоко ошиблась. Нельзя злом искоренять зло. – Паола прикрыла глаза и плотно сжала губы.
– Синьора Паола, вероятно, вы правы. Но так хочется возмездия и справедливости!.. Где же теперь настоящий камень? Вероятно, у Рино его нет, раз на меня и Санту устроили такую травлю… – Кристина вздохнула и решила признаться. – Через несколько дней после того, как я отдала Санте свой баул, я попала к Бронзовому. Он и его люди похитили меня, мучили, выпытывая, где находится бижутерия. Очевидно, мой номер отеля уже обыскали и убедились в отсутствии диадемы. Разумеется, я сказала, что отдала стекляшки некому Санте… Ведь я считала, что он такой же авантюрист, как и все они… Эти мерзавцы. Так моя правда породила зло и ваш сын… Романо чуть не погиб… Из-за меня…
– Не стоит винить себя, детка. – Романо обнял Кристину за плечи. Санта – не простой парень, если он отважился на подобные приключения в Москве. И он просто сволочь, если позволил Рино затащить тебя в гости.
Кристина молчала, опустив глаза. Ей вовсе не хотелось делиться сейчас подробностями своего пребывания у Бронзового. И горько было сознавать, что так или иначе она подверглась надругательствам по вине человека, которым хотелось бы лишь восхищаться.
– Я прошу у тебя прощения, Кристи. И буду делать это ещё сотни раз… Но ждать твоего ответа, твоего прощения, я смогу лишь после того, как разделаюсь с этими ребятами. Кем бы они ни оказались… – Санта поцеловал её руку и повернулся к Паоле.
– Мама Паола, ты мудрая и проницательная женщина. Уверен, что тяжелые утраты не заставили тебя смириться и не желать возмездия… Скажи, тебе никогда не приходила в голову иная версия той страшной ночи… Полиция считала виновницей Кристи, основываясь на уликах, найденных на месте преступления. Элмер на пороге смерти сказал Стефано, что узнал в нападавшем меня… Не мог же Вествуд соврать в такой момент… А это значит, – соврал другой. Если Вествуд не обвинил меня, значит, солгал Стефано!
В комнате повисла тишина. Паола и Кристи пытались сообразить, зачем Антонелли понадобилась эта ложь, да и способен ли он вообще на подобные поступки.
– Стефано был другом семьи много десятилетий. Меня он опекал, как близкого человека, и полностью доверял мне. Как и я ему. Почему же он решил избавиться от меня? – размышлял Романо.
– Очевидно, Стефано изменил свое отношение к тебе после того, как узнал о пропаже бриллианта, – сказала Паола. – Он больше доверял Вествуду, чем тебе, мальчик, допуская, что ты провел нас всех, спрятав камень.
