Текст книги "Экономика и дипломатия"

Автор книги: Людмила Градобитова

Соавторы: Юрий Пискулов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Равновесие в военной области между ведущими ядерными державами способствовало разрядке международной напряженности и развитию торгово-экономических, промышленных и научно-технических связей между двумя социально-экономическими системами. К 70-м годам со всей очевидностью проявилась историческая правота ленинских идей о мирном сосуществовании капитализма и социализма. В то же время мирное сосуществование и более широкое деловое сотрудничество отнюдь не ослабило идеологическую борьбу, напротив, опа стала острее. Но в то время как Советский Союз и социалистические страны рассматривают торгово-экономические связи как основу и важное средство укрепления мира и социального прогресса, Запад, и в первую очередь США, не оставляют попыток с помощью «увязок» подчинить или изменить ход развития событий в социалистическом лагере в своих интересах. Но одно дело желание и совсем другое реальность. Они не смогли достичь этого в 1917 году, а теперь тем более не достигнут, когда социализм утвердился на трех континентах.

Западноевропейские страны и Япония раньше Соединенных Штатов пришли к выводу о никчемности затеи с «изменением хода событий» и что они напрасно теряют выгодные рынки сбыта своей продукции и импорта советских товаров. По мере того как выдыхалась «холодная война», расширялись отношения Восток – Запад. В 60-х – начале 70-х годов экономические связи постепенно строились на долгосрочной основе сначала посредством заключения пятилетних торговых соглашений, а затем – десятилетних соглашений об экономическом и научно-техническом сотрудничестве. Испытывающий кризис рынков сбыта, страдающий от безработицы Запад охотно шел в этот период на развитие взаимовыгодного экономического сотрудничества со странами социалистического содружества.

Страны социалистического лагеря также смогли воспользоваться преимуществами международного разделения труда и, в частности, за счет импорта отдельных видов машин, оборудования, передовой технологии с Запада, что позволило экономить время на ее разработку и ускорить ввод в строй новых предприятий. Соединенные Штаты, не добившись каких-либо результатов от экономической блокады социалистических стран, проиграв войну во Вьетнаме, постепенно, нехотя, но вынуждены были пересматривать свою торговую политику по отношению к социалистическим странам. Американские бизнесмены видели, что теряют выгодные рынки и контракты в пользу западноевропейских и японских конкурентов и старались наверстать упущенное. В Москве появились представители крупных фирм, филиалы банков. Американские профсоюзы, прежде всего профбоссы, зараженные антикоммунизмом, на рубеже 70-х годов несколько изменили свою политику, тем более в условиях растущей безработицы.

Однако здравого подхода к советско-американским торговым связям у Вашингтона хватило ненадолго. В Соединенных Штатах не прекращались попытки увязать «экономические уступки» с политическими требованиями. По этой причине советско-американское торговое соглашение 1972 г. так и не вступило в силу из-за поправки Джексона – Венике к закону о торговле 1974 г. Реакционнейшие сенаторы эти Джексон и Венике.

Вашингтону очень хотелось заставить своих союзников по НАТО трусить в одной с ними антисоветской упряжке. Но те не проявили особой прыти. Они почти физически ощущали благотворное влияние разрядки на расширение связей с социалистическими странами. Недаром на совещаниях глав правительств в Бонне и Токио американскому руководству не удалось добиться от своих партнеров существенных уступок по интересующим их вопросам – ни в валютной, ни в торгово-экономической, ни в других областях. Американцы выказали подозрительность: союзники готовы не просто расширять торговлю с Востоком, а развивать ее даже в ущерб интересам США, в нарушение атлантической солидарности.

Еще администрация Картера уже под занавес своего правления, подталкиваемая военно-промышленным комплексом и «ястребами», решила напомнить им об американской военной мощи и не забывать о необходимости единства Запада перед «лицом советской угрозы». Союзников призвали поддержать американские санкции против Советского Союза, введенные под предлогом событий в Афганистане и Польше. Напомним, что тогда американцы практически объявили нам торговую войну: расторгли уже заключенные крупномасштабные соглашения, отказались продать зерно, аннулировали сделки на продажу некоторого оборудования, отказали в кредитах и т. п. Пытаясь заставить Бонн, Лондон, Париж, Рим равняться на Вашингтон, Белый дом оказывал на них небывалый дипломатический и экономический нажим. Однако западноевропейские страны, на словах солидаризировавшиеся с США, фактически проигнорировали призыв к экономическому бойкоту и продолжали развивать выгодные для них торгово-экономические связи с СССР и другими социалистическими странами. Это было похоже на неповиновение, с чем за океаном не хотели примириться. В ход пустили, кроме «шантажа безопасностью», и другое средство.

На совещании в верхах в Версале (1982 г.) Рейган использовал высокие учетные банковские ставки как дополнительную возможность нажать на партнеров. Соединенные Штаты выдвинули в качестве центральною вопроса и потребовали от западноевропейских стран прекратить предоставление кредитов социалистическим странам и разорвать контакты на строительство трансконтинентального газопровода Уренгой – Ужгород и поставку для пего компрессорных станций. Однако и тут Вашингтон просчитался. Его домогательства встретили решительным отпором. Как писала газета «Нью-Йорк таймс», «партнеры Рейгана с холодным презрением отнеслись к его призыву о значительных ограничениях кредитов советскому блоку», а влиятельная газета «Крисчен сайенс монитор» так оценила результаты совещания: «Все, что удалось получить Рейгану, – это заявление с призывом придерживаться коммерческой осмотрительности при кредитовании Западом торговли с СССР». Хотя американские участники переговоров сделали, что называется, хорошую мину при плохой игре и говорили о победе, тем не менее неофициально признавали, что практически уровень торговли Восток-Запад при таких условиях может даже увеличиться. Это, впрочем, понимало и американское руководство, поскольку не прекратило попыток призвать союзников к порядку.

Дядя Сэм вошел в раж и повелел запретить филиалам американских фирм, оперирующих в странах Запада, и европейским фирмам, производящим продукцию по американским лицензиям, поставки продукции для строящегося в СССР газопровода. Нажим был столь откровенным, грубым, затрагивающим национальные чувства западноевропейских стран, что даже правительство Тэтчер, всегда и во всем следующее за Вашингтоном, на сей раз «взбунтовалось» и дало команду своим фирмам но подчиняться диктату США.

По поводу домогательств Вашингтона французский журнал «Монд дипломатик» саркастически писал, что горе союзникам, которые торгуют с «дьяволом». Вашингтон обрушивается на них с упреками в том, что они содействуют развитию экономической базы, на которой противник основывает свое потрясающее военное превосходство. После соглашения по сибирскому газу Рейган запретил европейцам продавать Советскому Союзу оборудование насосных станций, изготовляемое в Европе филиалами американских фирм. В ответ европейцы ссылаются на отмену им американского зерна в СССР и обвиняют президента в непоследовательности. Но дело в том, что в США голосуют американские фермеры, а не западногерманские или французские рабочие филиалов американских фирм. Поэтому важно лишь, чтобы первые процветали и голосовали за кого надо, а вторые пускай выкручиваются как хотят^[13].

Но все это второстепенно. А важно следующее: во имя своего «либерализма» Рейган хотел бы, чтобы его решение возобладало над суверенитетом европейских государств. Суверенитет союзников – всего лишь абстракция, скрепленная пустопорожним ритуалом опускания бюллетеней в урну. Единственный подлинный суверенитет опирается на военно-экономическую мощь, гарантирующую независимость союзников. Имеется, конечно, в виду независимость от Советского Союза, который одним махом осмеливается отвергать господа бога и свободу предпринимательства. А зачем союзникам независимость от США, которые их оберегают? Чувствуя, что коса нашла на камень, и заставить союзников следовать своему указующему персту им не удастся, руководители США пошли на попятный. Сорвать строительство газопровода не удалось.

Отказ западноевропейцев повиноваться возмутил определенные круги в США, которые стали настойчиво требовать от союзников увеличить вклад в военные расходы НАТО и даже пригрозили вывести американские войска из Европы и оставить ее «на произвол судьбы». Но подобные угрозы, в свою очередь, «возмутили» главнокомандующего вооруженными силами НАТО американского генерала Роджерса, который в пространной статье в журнале «Форин афферс» писал, что пребывание американских войск в Европе – отнюдь не благотворительный жест со стороны США, что экономическое процветание, достигнутое Соединенными Штатами, не сохранить посредством какой-то, по его выражению, альтернативной концепции «Крепость Америка»^[14].

Что касается западноевропейцев, то при всем при том, однозначной позиции у них пет. С одной стороны, военная зависимость от США, а с другой – собственные экономические и политические интересы. С одной стороны, атлантическая солидарность, а с другой – стремление сохранить разрядку, сохранить выгодные экономические, культурные отношения с социалистическими странами.

В этом отношении примечательна статья в осеннем номере за 1983 г. журнала «Форин афферс» министра иностранных дел ФРГ Геншера, названная «К общей стратегии Запада за мир, свободу и прогресс». Видный политический деятель Западной Германии осуждает, вернее, не одобряет политику грубого нажима на союзников, проводимую Вашингтоном. Формулировку президента Рейгана «Единство Союза – база успешных взаимоотношений с Востоком» он считает не совсем верной и предлагает свой вариант: «Соглашение в альянсе (НАТО) по вопросам политики в отношении Советского Союза и стран Восточной Европы, так же как и в отношении политической, экономической и военной стратегии, – вот база прочности Союза и его способности действовать^[15]». В этом варианте отчетливо просматривается, подчеркивается та мысль, что для европейцев очень важны экономические и политические отношения с Востоком и они вовсе не адекватны американским. И именно к вопросу развития экономических связей с социалистическими странами, Геншер предлагает подойти с реалистических позиций: прежде чем достичь согласия по поводу функции, которую эти связи должны выполнять, нужно сначала определить, какую функцию они могут выполнять. Другими словами, насколько торговля с Западом важна для Советского Союза. Геншер должен был признать, что навязанная Западом Советскому Союзу в первый послевоенный период политика изоляционизма, когда торговля была минимальной, не помешала СССР запустить в космос первый спутник и догнать Запад в области ядер-ных вооружений. Столь же нереалистична такая политика и сейчас. На основании анализа современного состояния экономических связей Восток – Запад Геншер делает следующий вывод: «В то время как экономические отношения с СССР достигли размеров, которые делают эту страну серьезно заинтересованной в сотрудничестве, они не достигли такого объема, который позволил бы Западу принудить Советский Союз к существенным уступкам в политической области. И кнут и пряник для этого слишком малы»^[16]. Таким образом, Геншер признает, что у капитализма нет сил помешать странам социализма строить новое общество. К слову, стоит сказать, что статья написана в период, когда он временно находился не у дел, до образования коалиции свободных и христианских демократов.

После Версаля западные руководители практически «забыли» все, о чем договаривались, но и к тому же обнаружили, что огромный долг, в который, по сути, они вогнали развивающиеся страны, угрожает стабильности банковской системы и вместе с ней мировой капиталистической экономике.

Совещание в Вильямсберге (1983 г.), о котором уже упоминалось, американская делегация проводила по тщательно разработанному сценарию. Мельчайшие детали, вплоть до заголовков газет с комментариями совещания, были заранее спланированы так, чтобы представить Рейгана в роли бесспорного лидера западного мира и самого популярного президента США. Но экономические противоречия капиталистического Запада настолько обострились, что на «лидера» мало обращали внимания и, как он ни нажимал, достигнуть единодушия ни по одной из главных рассмотренных экономических и финансовых проблем оказалось невозможным. Расчеты американской делегации на дальнейшее ужесточение курса по отношению к социалистическим странам не оправдались. И тогда курс был взят на дальнейшую «политизацию экономики».

Впервые на совещании семерки в верхах, зародившемся как форум для решения экономических проблем, важнейшее внимание было уделено военно-политическим проблемам, и тут проявилось большее единодушие. Из принятой декларации торчали уши антисоветизма и антикоммунизма. На этой почве и было продемонстрировано «единодушие» атлантистов, к которым примкнула и подписавшая декларацию Япония, хотя она и является членом НАТО. Комментируя декларацию, итальянская газета «Републикка» подчеркивала, что «Европе навязали политическую декларацию, представляющую собой нечто принципиально новое: утверждение, изложенное в официальном документе, подписанное главами государств и правительств, о том, что оборона Запада неделима и глобальна и что именно этой концепцией глобальности следует руководствоваться при проведении всех нынешних и будущих переговоров, начиная с женевских переговоров о евроракетах. Одним росчерком пера Италия – вместе с тремя другими странами ЕЭС, но в отсутствие остальных шести членов Сообщества – решила вступить в союз всепланетного масштаба. Таким образом, расширение политической, если не военной, сферы действия НАТО становится свершившимся фактом. Однако в этой концепции «глобальности» и «неделимости» есть явные противоречия. Если безопасность действительно неделима, то как можно отвергать требование Советского Союза об учете английских и французских ракет в европейском ядерном потенциале? Если безопасность глобальна, то как можно утверждать, что Атлантический союз ставит себе задачей только оборону Северной Атлантики и Западной Европы, если одна из стран, подписавших виль-ямсбергскую декларацию, является ключевой державой Дальнего Востока?»^[17]

Газета «Монд» со своей стороны охарактеризовала декларацию как фактическое рождение «нового военно-политического союза, охватывающего географическую зону от Атлантического до Тихого океана». Французская печать отмечала, что президент Миттеран не должен был подписывать документ, где упоминается о решении НАТО разместить ракеты «Першинг-2» и крылатые ракеты в Западной Европе, так как Франция не участвовала в принятии этого решения.

Делегация США, столкнувшись с твердой оппозицией при обсуждении экономических связей Восток – Запад на уровне глав правительств, решила, что называется, не мытьем так катаньем добиться своего, включив в проект коммюнике положение о необходимости «увязки» экономических отношений Восток – Запад с интересами безопасности. Западноевропейские страны особенно не возражали против этой формулировки, поскольку неопределенность формулы об «интересах безопасности» оставляет широкие возможности трактовать эти интересы по-своему.

В дальнейшем администрация Рейгана приложила немало усилий для «конкретизации» решений вильямсбергского совещания, добившись установления лимитов стран – членов ОЭСР на импорт энергии из «третьих стран» и новых минимальных ставок по экспортным кредитам членов этой организации. Тем не менее единства Запада в экономических отношениях с Востоком добиться Вашингтону не удается. Партнеры справедливо подозревают американскую администрацию в стремлении замаскировать политическими демаршами намерение задержать вырвавшихся вперед конкурентов.

Повышение «дипломатического ранга» экономических проблем, перенос их на уровень «политики высшего порядка» представляет собой попытку найти формулу регулирования этих проблем. Но результаты совещаний в верхах показали, что такая формула не найдена, да и затея сама по себе бесплодная, бесперспективная. Западная печать писала по этому поводу, что на совещаниях в верхах прописываются лекарства, которые «больные», вернувшись домой, не собираются принимать. Недаром французский президент Миттеран назвал как-то совещание в верхах «балаганом для внутриполитических целей». Президент знал, что говорит.

В канун десятого совещания на высшем уровне, весной 1984 г., английская «Файненшл Таймс», анализируя результаты прошедшего периода, отмечала их весьма скромный багаж в виде некоторого сдерживания волны протекционизма в западном мире. Главной причиной назывались гегемонистские устремления американского руководства. «И в будущем на таких совещаниях особого результата не добьешься, – писала газета, – если европейцы не сумеют делать себя менее уязвимыми от па-жима, порождаемого неравноправной взаимозависимостью»^[18].

Глава II

ДИПЛОМАТИЯ «ВЗАИМОЗАВИСИМОСТИ»

Взаимозависимость – излюбленный термин современной дипломатии Запада. Обычно под этим подразумевается усилившаяся зависимость экономики одного государства от действий и решений в экономической области другой страны. Совершенно очевидно, что для «взаимной» зависимости экономические потенциалы партнеров должны быть хотя бы примерно равны.

В преддверии десятого совещания в верхах в Лондоне газета «Файненшл Таймс» писала: «Взаимозависимость стала модным термином в 60-е годы, когда Европа, казалось, нагоняла Соединенные Штаты^[19]. Особенно по душе термин пришелся Вашингтону. На совещании в верхах в Бонне (1978 г.) европейцам было заявлено, что США более не желают нести экономические издержки лидерства, и выдвинута теория «трех локомотивов», которая по идее должна «вытянуть» капиталистический мир из послекризисного хаоса. Однако два других государства, предназначенных на роль локомотивов – ФРГ и Япония, – отнеслись к этой идее без энтузиазма. Они дипломатично противопоставили этой теории концепцию «автомобилей», которые все должны нести равный груз ответственности за судьбы капиталистического мира.

Под нажимом из-за океана ФРГ и Япония взяли на себя обязательства увеличить темпы роста валового национального продукта с тем, чтобы предоставить более широкий рынок своим партнерам, страдающим от дефицита платежного баланса, а Япония обещала, правда через силу, увеличить импорт, а также ограничить экспорт в Соединенные Штаты. Однако обязательства выполнялись с большим скрипом. Европейцы первыми обнаружили, что «взаимозависимость» оказалась вовсе не взаимной. Как писала та же «Файненшл Таймс»: «Кое-кто оказался бо_т лее зависимым, чем другие, так как не смог собственными силами решать свои проблемы». Хотя многие буржуазные западные исследователи считают взаимозависимость отличительной чертой взаимоотношений между промышленно развитыми капиталистическими странами, они и в этом контексте вынуждены признать, что «если растущая взаимонезависимость и существует, то она вовсе не универсальна и не симметрична».

Несомненно, что такие явления, как интернационализация производства, политические последствия деятельности транснациональных корпораций, оказывают влияние на действия правительств. Применительно к развитым западноевропейским государствам, экономика которых тесно связана с внешним рынком, иногда на том же Западе все это характеризуют как «противоречие между стремлением к независимости и необходимостью взаимозависимости».

Продвижение интересов национальной экономики стало занимать столь большое место, что сложилась целая область, получившая название «экономической дипломатии». Для выработки внешней экономической стратегии и тактики созданы многочисленные организации, «мозговые центры», в том числе и «независимые» международные вроде «Римского клуба». Возросла роль «многосторонней дипломатии», увеличилось число действующих лиц, участвующих в выработке международных соглашений, регулирующих отношения между – группой государств. Как на последний пример тут можно указать на уже упоминавшуюся Ломейскую конвенцию.

В коллективной монографии буржуазных ученых «Экономическая внешняя политика промышленно развитых государств»^[20] ее задачи определены следующим образом: «Дилемма экономической политики в ближайшие десятилетия – как управлять внешними связями таким образом, чтобы содействовать достижению национальных целей, сохраняя для каждого государства максимум свободы в обеспечении своих собственных национальных интересов и одновременно поддерживая порядок в международной системе, так чтобы действия одной нации не являлись посягательством на благосостояние другой». От «посягательства на благосостояние других» капиталистические государства удерживает лишь опасение ответных действий.

Подобные опасения дольше других стран не тревожили США, для которых внешний рынок занимал второстепенное положение по сравнению с внутренним. Однако и для США положение в 70-е годы стало меняться. Внешнеэкономическая сфера начала доставлять неудобства американским политикам, затрудняя государственное регулирование экономики в желаемом направлении, что нашло отражение в ежегодном президентском докладе еще 1 февраля 1974 г. В нем признавалось' «События 1973 г. вынудили нас обратить особое внимание на наши внешние экономические связи. Коротко говоря, нам будет чрезвычайно трудно наладить стабильную экономику в неустойчивом мире. Мы должны вносить стабилизирующее влияние в мировую экономику, большой частью которой мы являемся. Мы должны содействовать объединенным усилиям для поддержания здоровья мировой экономики»^[21].

На протяжении последних десяти лет, т. е. вплоть до 1985 г., подобные заявления делались много раз, многообещающих слов не счесть. А в реальности политика США, по признанию союзников, остается, мягко говоря, «эгоистической». Правда, нужно заметить, что младшие партнеры дяди Сэма сами отнюдь не отличаются альтруизмом. В мире чистогана каждый поступает в зависимости от того, туго ли набит его кошелек. Это относится и к правительствам.

США: зависимость без взаимности

Выступая на ежегодной сессии Международного валютного фонда и Международного банка реконструкции и развития осенью 1983 г., глава Белого дома Рейган заявил: «Мы и наши торговые партнеры находимся в одной лодке. Если один из партнеров просверлит в ее днище дыру, то разумно ли другому просверлить еще одну? Некоторые люди отвечают на этот вопрос «да» и называют это жестким курсом. Я же говорю, что мы все в этом случае вымокнем до нитки…». За признанием взаимозависимости Рейган тут же дал понять, кто капитан лодки. «Пусть никто, пригрозил капитан, не заблуждается в нашей решимости пустить в ход всю нашу мощь и влияние, чтобы не позволить никому уничтожить лодку и утопить нас всех». Вот так.

Игнорируя интересы своих партнеров, администрация Рейгана стремится утвердить свой гегемонизм в капиталистическом мире. Взаимозависимость она толкует как зависимость всех от США и независимость США ни от кого, никакой взаимности. Уже упоминавшаяся «Файненшл Таймс» характеризовала эту особенность политики США так: «Президенты Форд и Картер смирились с мыслью, что европейцы и Япония со временем могут достичь равного статуса с Соединенными Штатами. Однако президент Рейган с этим не примирился и стремится к восстановлению лидирующих позиций США. Данные о международной торговле, платежах и инвестиционных потоках, возможно, действительно подтверждают факт экономической взаимозависимости между странами. Однако, поскольку Рональд Рейган не отдает себе отчета в этом или не желает этого понять, его администрация попросту отрицает, что ее финансово-бюджетная политика в области процентных ставок оказывает пагубное воздействие на кого бы то ни было. Если отрицается сам факт взаимозависимости, не остается особо широких возможностей для консультации, не говоря уже о модификации национальной экономической политики».

Игнорировать претензии своих союзников Соединенным Штатам помогают не только масштабы их экономики и даже не «ядерный зонтик», который они им посулили, но особенно деятельность транснациональных корпораций (ТНК), филиалы которых действуют по всему миру. Столкнувшись с резкой конкуренцией со стороны стран Европейского экономического сообщества на рынке продовольствия, Вашингтон оказал своим экспортерам щедрую финансовую помощь. Учитывая возросший спрос на продовольствие в мире, США за 70-е годы значительно увеличили его производство. Экспорт сельскохозяйственной продукции из США к 1981 г. составлял 20 % всего экспорта страны, в том числе пшеница, рис, хлопок, табак. Американцы потеснили европейцев, несмотря на то что ЕЭС субсидирует вывоз сельскохозяйственной продукции. Так, доля США в экспорте пшеницы возросла на 25 млн. тонн.

Как это достигается? Вот один из примеров. Для того чтобы утвердиться на марокканском рынке, США предоставили Марокко долгосрочный заем под негативный процент, что позволило американцам лишить французских экспортеров рынка, на котором в 1982 г. было продано 2 млн. т зерна^[22].

Разногласия между ЕЭС и США еще больше обострились, и на совещание ГАТТ в Женеву (ноябрь 1982 г.) участники приехали в воинственном настроении.

Американцы прибыли на совещание в составе огромной делегации, включавшей чуть ли не четыре десятка членов конгресса, заинтересованных сломить упорное нежелание ЕЭС изменить условия своей общей сельскохозяйственной политики. Переговоры буквально с самого начала были отмечены откровенной резкостью и угрозами – главным образом со стороны США в адрес западноевропейцев, но и последние в долгу не оставались. Перебранки случались и раньше на международных совещаниях, но до такого еще не доходило. Теперь же на вопрос журналистов относительно жалоб США на субсидирование ЕЭС своего экспорта продовольствия сэр Рой Денмэн, представитель ЕЭС в Вашингтоне, резко ответил: «Это не их дело». В свою очередь, сенатор Джесс Хелмс, один из членов американской делегации, с еще большей резкостью предупредил, что если европейцы не согласятся отменить свои субсидии, США ответят по принципу «око за око, зуб за зуб» и выбросят на мировые рынки дешевое зерно и молочные продукты. Но этих угроз заокеанскому сенатору показалось мало. Он прибег к характерному для американской дипломатии «шантажу безопасностью», намекнув, что в ответ на недружественное поведение ЕЭС Соединенные Штаты, возможно, даже ограничат свои обязательства перед НАТО.

Американское правительство возобновило наступление на сельскохозяйственную политику ЕЭС уже к концу мандата Картера. При Рейгане натиск еще больше усилился, дипломатия крутилась вовсю. Государственный департамент, министерство сельского хозяйства обрушиваются на рост экспортных субсидий в сельскохозяйственных расходах ЕЭС. На это ЕЭС вполголоса возражает, что его доля экспорта возросла прежде всего за счет таких товаров, как сахар, говядина, молочные продукты, которые до настоящего времени не интересовали американцев. Но это только еще больше горячило последних. Президент американской «Континента грейн компани» Фрайбург заявил на конференции производителей зерна и кормов в США в марте 1983 г., что большая часть сельскохозяйственных кругов приветствует заявления тех американцев, которые осуждают европейцев, не признают ГАТТ и рекомендуют увеличить субсидии и усилить агрессивность.

Самые высокопоставленные деятели – министр сельского хозяйства Блок, сенаторы недовольны ГАТТ за то, что она выпесла решение по поводу экспорта муки благоприятное не для американцев, а для европейцев. «Необходимо ужесточить дисциплину в ГАТТ: ныне там царит полнейшая неразбериха и каждый может использовать его правила, как захочет», – заявил Блок. Словом, если ГАТТ нам не нравится, изменим его, а если сельскохозяйственная политика ЕЭС пам мешает, ликвидируем и ее. «Мы будем бить по ней, пока она не перестанет существовать». Именно такую незавидную судьбу уготовил политике сельскохозяйственного экспорта из ЕЭС Данлоп, помощник упомянутого выше ультраконсервативного сенатора Хелмса – председателя сенатской комиссии по вопросам сельского хозяйства. «Этот молодой человек, обладающий громким голосом, уверен, – писала по этому поводу французская «Монд» в июне 1983 г, – что если европейцы не согласятся с программой, сводящейся к постепенной отмене экспортных субсидий, то конгресс, который, по его словам, решительно намерен теперь действовать в этом направлении, заставит администрацию принять меры, способные вынудить ЕЭС к уступкам!»^[23]

Тяжелый, не дипломатический удар по всей «десятке», и особенно по Франции, был нанесен зимой 1982 г. США предоставили значительные субсидии своим экспортерам, и те продали по демпинговым ценам Египту миллион тони муки, изгнав тем самым европейцев с традиционного рынка. Кроме того, они заключили с Египтом контракт о поставке молочных продуктов также по низким ценам, который будет подписан, если переговоры с ЕЭС не пойдут так, как хочется Вашингтону А идя навстречу экспортерам молочных продуктов, сенатская комиссия по вопросам сельского хозяйства внесла законопроект, в котором требует от министра сельского хозяйства субсидировать экспорт 150 тыс. т. молочных продуктов в год в течение трех лет. Цель все та же: заставить европейцев, а также новых конкурентов, бразильцев, подчиниться господину доллару.

Конгресс готов потратить миллионы для того, чтобы «погасить пожар огнем», объясняет Хелмс. Этот самоуверенный сенатор на случай, если упомянутый «удар» не принесет успеха, предложил поправку к законопроекту, разрешающему увеличение взноса США в МВФ, направленную на то, чтобы странам, которые будут по-прежнему упорно субсидировать свой экспорт сельскохозяйственных продуктов, было отказано в помощи Фонда. Где уж тут до «дипломатии в лайковых перчатках», тут действуют в боксерских перчатках, нокаутируют.

Приезд видных государственных деятелей США, в том числе Джорджа Шульца и Уильяма Брока, в страны ЕЭС в начале декабря 1983 г. подчеркивает, как болезненно американцы продолжают реагировать на предложения комиссии ЕЭС о введении налогов и квот на некоторые сельскохозяйственные продукты, импортируемые европейцами, хотя сами с помощью таможенных правил, «санитарных барьеров» пресекают импорт продуктов из Западной Европы. Несмотря на то что США имеют в торговле с ЕЭС сельскохозяйственными товарами положительное сальдо порядка 6 млрд, долл., им внушают большие опасения перспективы сокращения импорта других товаров, в частности кормов, в Сообщество, у которого самого скопились излишки мягкой пшеницы. В этой связи особенно поражает двуличие американской дипломатии, на словах призывающей к «свободе торговли», а на деле признающей это право только за монополиями США.