Текст книги "Новый американский молитвенник"

Автор книги: Люциус Шепард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– Ну что, есть еще вопросы?

– Вопросы, говоришь? Ну конечно есть. Море вопросов, – ответил я. – Например, кто был тот чокнутый сукин сын, который придумал кредитные карточки?

– Один бухгалтер из Нью-Йорка, который сам ничего за свое изобретение не получил.

– А эти новые двадцатидолларовые бумажки, с желтизной? Как по-твоему, уродские они или нет?

– Ну конечно, уродские.

– Ладно. Теперь про Бена Аффлека и Дженнифер Лопес. Сначала они расходятся, потом оба получают лицензию на ношение огнестрельного оружия, потом вместе появляются в казино «Ред сокс», потом снова расходятся. Что это за игра такая? Правда ли, что мы чуть не стали свидетелями первого в мире преступления, совершенного суперзвездами?

– Два отпетых придурка пытались наколоть друг друга. И потом, это далеко не первый случай. – И он раздраженно шмыгнул носом. – Вообще-то я имел в виду вопросы о Боге Одиночества.

Меня охватил холод. Как в «Стар-треке», [48]48
  «Стар-трек»(«Звездный путь») – знаменитый фантастический телесериал 1966–1969 гг., возобновленный в 1980-е гг.; также выходило несколько полнометражных фильмов.


[Закрыть]когда капитана телепортируют на планету и он медленно распадается на тысячи сверкающих частиц, так же медленно охватил меня этот холод. Смотреть на моего спутника мне не хотелось, но я все же смотрел. Он протянул мне сигарету. Я взял ее, приложил кончиком к его горящей сигарете, а потом затянулся, пока табак не разгорелся.

– Не мог же ты не заметить сходства, – сказал он и медленно повернул голову в профиль.

– Больше всего ты напоминаешь вардлинита.

– Но я не вардлинит, и ты это знаешь.

– Может, тогда сам скажешь, кем ты хочешь, чтобы я тебя считан?

– Мне все равно, просто я думал, что, может, тебе интересно будет об этом поговорить. – И он щелчком отправил сигарету за край утеса. – Но доказать все равно ничего не возможно. Это мы уже выяснили.

– Опять ты мне мозги паришь, – сказал я.

– Еще бы, такой соблазн.

– Так, по-твоему, я деревенщина? Болван?

– Вот именно, деревенщина. Хоть и знаменитая, но все же деревенщина. Правда, и это тоже неважно.

Пару минут я курил молча.

– А кем ты сам себя считаешь?

– Помнишь, в Библии говорится, что Бог создал человека по своему образу и подобию? Большинство людей верят, будто это значит, что Бог выглядит как гоминид, у которого большие пальцы рук противопоставлены остальным, на самом же деле это означает, что наш разум создан по тому же принципу, что и Божий. Может, он и слышит, как пердит самый мелкий воробышек и знает самые потаенные наши мысли, [49]49
  Ср.: «Не два ли воробья продаются за ассарий? И ни один из них не упадет на землю без воли Отца вашего» (Мф 10:29).


[Закрыть]но понятия не имеет о том, какова его собственная природа. В точности как мы с тобой.

– Умно, – сказал я. – Ловко ты вывернулся. Только меня на это не купишь.

– На что «на это»?

– На то, что ты якобы Бог Одиночества.

– Ну… – Незнакомец вытряхнул из пачки следующую сигарету. – Хотя бы в отрицательном смысле, но ты все же это признал.

– Хочешь новость, Даррен? Никакой ты не бог.

Он закурил сигарету, и налетевший неизвестно откуда ветерок подхватил струйку дыма.

– И даже сейчас? Знаешь, это странно, потому что у меня такое чувство, будто именно я тут все и контролирую.

Я разрывался между желанием бежать без оглядки и кинуться на него с кулаками, и в результате остался сидеть, как сидел.

– Чтобы во что-то поверить, надо от этого опьянеть, – сказал он. – Это как с любовью. Пока от нее не опьянеешь, в нее не поверишь.

Я предпочел не отвечать. «Я справлюсь, – мысленно твердил я себе, – чем бы это ни кончилось. А потом поеду домой и снова заберусь в тот мир, где мы с Терезой жили вместе». Каменистый выступ, на котором мы сидели, был изрезан десятками параллельных бороздок, как будто, когда он был еще совсем новый и мягкий, по нему протащили какое-то существо с большим количеством усиков. Вглядевшись в них, я вдруг обнаружил армию крохотных, даже в микроскоп не видимых тварей, которые бродили там, сбившись с пути и умирая от голода, недоступные ничьему восприятию, кроме моего. На миг их трагедия захватила меня целиком. Взглянув вверх, я заметил, что воздух наполнился прозрачным блеском. Впечатление было такое, как будто мы сидим внутри кристалла или снежного шара, где небо засушливо и вместо снега песок. А вместо солнца пылающий циркониевый куб, утонувший в небесном сиянии. Над нашими головами парил цифровой гриф. Мои мысли метались туда и сюда, как выпущенные из садка кролики, которые не знают, куда им идти и зачем, и пугаются этой огромной новой беспредельности. Все соседние кусты кишели торопливо жующими тварями, которых я прежде не замечал. Я спрашивал себя, как звучало бы дыхание паука, будь он в пятьдесят раз больше человека. И тут же мне представилось, будто я слышу торопливый прерывистый свист. Я уставился на свою еще не докуренную сигарету, понимая, что чувствую себя куда более счастливым и беззаботным, чем следовало бы.

– Что это ты мне подсунул? – спросил я.

– Волшебная сигарета. Вещь штучная, мое изобретение. Называется… – он изобразил пышный восточный жест, как будто дует в трубу, – «Совершеннейший улет». «СУ».

У меня мелькнула мысль, а не выбросить ли сигаретку, но мне показалось, что результат не будет стоить затраченных усилий.

– Я собирался назвать их «Квинтэссенцией», но потом подумал, что будет слишком похоже на духи, – сказал Даррен. – Мне показалось, тебе не хватает перспективного зрения, чтобы увидеть то, что здесь сейчас произойдет.

– И что же это? – заплетающимся языком спросил я.

– Сейчас перед тобой раскроется сердце твоего недруга.

Мне вдруг стало интересно, всегда ли он курит сигареты именно этого типа. Если да, то это многое объясняет.

– Ты сейчас наверняка плохо соображаешь, – сказал он. – Не напрягайся. Это всего лишь первая реакция. Скоро полегчает.

Я его почти не слышал; я вслушивался в свое нутро, откуда поднимался такой жар, который выжигал меня, как будто я пекся в микроволновке.

– А давно мы тут сидим? – спросил я.

– В плане времени недавно, но в плане отношений… вот-вот станем историей.

Понимание его слов пришло и снова ушло. Меня занимал более важный вопрос.

– Если ты Бог Одиночества, – начал я, – то есть если ты на самом деле он, так докажи это.

– Отлично. Просто замечательно. Вот мы и до Библии добрались. Кто просил Христа сотворить чудо в доказательство своей божественности? И что он при этом говорил? Помнишь?

– Дьявол, по-моему. А Иисус велел ему отваливать.

– Вот-вот. Теперь и я припоминаю. Однако ближе к делу: что сказал бы я, если бы мне бросили такой вызов?

Я начал ломать голову над этим вопросом и уже придумал несколько возможных вариантов, когда Даррен прервал меня:

– По-моему, я это уже говорил. Историю не перепишешь. Черт! Я ведь мог и что-нибудь поинтереснее придумать, а не просто ляпнуть «Отлично. Вот мы и до Библии добрались». Я мог бы сказать, гм… Эй, парень, ты как?

– Черт, да я сам могу что-нибудь поинтереснее выдумать! – ответил я. – Как тебе, например, вот это? «Доказательство? А чего ты хочешь? Чтобы у меня из задницы подсолнух вырос? Нет, брат, не на того напал».

Его улыбка стала шире и в конце концов превратилась в ухмылку.

– Да нет, парень. Я имел в виду, как ты себя чувствуешь?

– А-а. – Я прислушался к себе. – Неплохо.

– Все проблемы позади? Ты сосредоточился на настоящем?

– Ну да… В общем, да. – И я снова затянулся волшебной сигаретой.

– А мне понравилась твоя идея, ну эта, насчет подсолнуха. Жалко, что я сам до такого не додумался.

– Ну что я могу тебе сказать? Дарю!

В краешек окружавшей нас тишины начала вгрызаться электропила.

– А вот и наш субъект на своем «харлее», – сказал мой спутник. – Ляг лучше на живот, глядеть удобнее будет.

С вершины нашей скалы было как раз видно шоссе – серая в крапинку полоска, похожая на растянутую кожу гремучей змеи. Приближаясь к нам, мотоцикл Трита чертил на песке духу, из-под заднего колеса летела пыль. Гудение двигателя переросло в грохот, напоминающий гул взрыва. Трит притормозил у плоской скалы, дважды поддал газу, потом выключил двигатель, слез с мотоцикла, встряхнул затекшей ногой и начал расстегивать рубашку. Он повесил ее на камень и остановился, оглядывая пустыню и небо. Гриф все еще кружил. Трит взъерошил волосы, размял плечи, расслабил шею. Потом расстегнул ремень и стянул с себя джинсы. Под ними оказались светло-зеленые плавки.

– Какого черта он там делает! – прошептал я.

Даррен прижал палец к губам и сделал мне знак не отвлекаться. Тем временем Трит взгромоздился на камень и теперь стоял на его нижнем крае, лицом к пустыне. В следующий миг он протянул вперед руки на манер жреца, обращающегося к своему богу. Кому он посылал свой призыв – небу, кружащему в нем грифу, который спустился пониже, или плоду собственного воображения, – сказать было трудно. Постояв так секунд тридцать, не меньше, он снял трусы и лег на спину, а его голова оказалась на небольшом выступе в высокой части камня, как на подушке. Потом он стиснул свой член рукой и начал мастурбировать. В пустыне стояла такая тишина, что слышно было, как он шепчет похабные слова, поощряя невидимую возлюбленную.

Мне стало противно, – не только за него, но и за себя, подглядывающего из засады, – но еще раньше наступил миг, когда мне показалось, будто я и впрямь заглянул к нему в душу и увидел не обыкновенного дрочера, но идолопоклонника-извращенца. И тут же подумал, что ошибался на его счет. Он все же оказался человеком верующим. Что и говорить, странно, но свои повседневные дела – валанданье с мисс Люси, побег в пустыню ради нескольких минут самоудовлетворения – он делал с одержимостью религиозного фанатика. Бог, которому посвящалась эта своеобразная служба, представлялся мне черной виниловой тварью с неоновыми глазами, живущей в какой-нибудь пещере под Лас-Вегасом, гламурной голливудской ипостасью врага рода человеческого, чье дыхание – смесь бензиновых паров и «Белых бриллиантов» Элизабет Тейлор, [50]50
  «Белые бриллианты»– духи, запущенные кинозвездой Элизабет Тейлор (р. 1932) на рынок в 1991 г. и ставшие самым успешным «звездным» парфюмом.


[Закрыть]а гриф – его помощником, прилетевшим в пустыню принять поклонение верующего. Но сильнее всего я ошибся, как я тут же понял, в оценке степени безумия самого Трита. Его распущенность и жадность служили всего лишь прикрытием другого, куда более страшного порока. Неудивительно, что я недооценил опасность, которую он собой представлял. И во всех прочих смыслах я его тоже недооценил.

Я начал медленно отползать от края. Даррен схватил меня за руку, но я вырвался и на заду съехал на ту скалистую площадку, где мы коротали время в ожидании Трита. Там я возобновил свое знакомство с бороздками в камне – каньонами и затерянной в них армией. Птицы кружили над головами солдат, обращаясь к ним голосами их возлюбленных, подгоняя вперед жалобными криками, в которых звучала история насилия и членовредительства. Их полководец, мальчик с желтыми глазами без зрачков, был ослеплен видением, примчавшимся следом за ними откуда-то из пределов Базар-Англота, города, который они разорили, и им оставалось лишь уповать на то, что скакун вождя, ведьма Самари, заточенная в теле белой кобылы, стряхнет могучее заклятие и вернет его взору былую силу. Мне подумалось, что было бы неплохо пересыпать их историю ссылками на новый стиль и, превратив в притчу для детей всех возрастов, отправить по мейлу Сью Биллик.

Даррен спустился следом и предложил мне новую сигарету.

– Я еще от той не отошел, – сказал я.

– От этого дерьма не помирают. Наоборот, чем больше куришь, тем лучше себя чувствуешь. И это одна из причин, почему я назвал его…

И он выжидающе умолк.

– …«Совершеннейший улет», – без всякого энтузиазма закончил за него я. – Что там Трит делает?

– Да так, разговаривает сам с собой. Он никогда сразу не уходит, ждет еще минут двадцать. Пока сперма на пузе не засохнет.

– О господи! – Я выхватил у Даррена сигарету из пачки и закурил.

– Так ты понял, что я тебе говорил насчет Трита? Он не обыкновенный христианский прилипала. У него с головой не в порядке. И он никогда от тебя не отстанет.

– Может быть, и так.

– Не «может быть», а точно. Думаешь, раз вы с Терезой не в Першинге, так он теперь чем-нибудь другим займется? Зря надеешься.

– Положим, ты прав, – сказал я. – Но что это с ним такое?

– Детская психотравма, наверное.

– Да нет, я имею в виду, чем он занимается? Ведь это же не христианство в действии.

– Нет, это новый стиль.

Я так и сел.

– Ну да, конечно.

– Точно тебе говорю. Или ты думаешь, он книгу твою не читал? А чего же он тогда так на тебя взъелся? Никогда себя об этом не спрашивал? Да он умирает от ревности. А все потому, что божественное орудие, которое он искал всю жизнь, досталось тебе.

– Раньше ты говорил, что он просто хочет держать в узде своих. Свою паству.

– И это тоже. Но главная причина в том, что не он создал новый стиль. У него отняли славу, и он никак не может этого пережить, ведь он так к ней стремится. Ну почему он сам до этого не додумался? Вот вопрос, который он не перестает себе задавать. Ты его обогнал, и он обломался. Зато теперь он всего себя посвятил твоему искусству. Ублюдок строчит молитвы день и ночь. Спросишь, зачем он тогда ездит к мисс Люси и сюда? Да просто причесывает новый стиль на свой манер. Приукрашивает. Рюшечки-оборочки навешивает.

– Чушь какая! Откуда тебе знать, что у него внутри творится?

– Оттуда. Мне по должности положено. – И он выпрямился. – Тебе никогда в голову не приходило, что ты со своим новым стилем похож на парня, который придумал, как освободить энергию атома?

– Нет. Так я никогда не думал, потому что это глупо.

– Тот парень тоже обратной стороны не видел. Он и представить себе не мог, как атом можно использовать не в мирных целях. Он же не знал про Северную Корею. Вот кто такой Трит. Он твоя Северная Корея.

– Ты псих, – сказал я. – Сумасшедший гребаный.

– Точно. И ты тоже. Да и весь человеческий род давно уже слетел с катушек. Новый стиль мог изобрести только безумец. Но безумнее всего то, что его выдумка работает. Потому что в основе ее лежит обращение к ненормальному. – Он протянул вперед руку и слегка ударил меня ладонью по лбу, точно хотел вернуть мой мозг к норме. – Неужели ты никогда не задавал себе вопрос, а кто еще может баловаться новым стилем? Это ведь не бог весть какая сложная идея – другие люди наверняка уже на нее набредали. А может, даже применяли ее, сами того не понимая. Потому-то мы и живем в таком долбаном мире. А все из-за молитв. Разве не похоже, что тот, кто всем здесь заправляет, давно и безнадежно спятил? А что, если у руля стоят клинические психи? А что, если характер мира отражает их характер? Ведь очевидно же, что до нового стиля быстрее всего додумается тот, кто сидит под замком. Те, у кого нет реальной власти, вечно предаются фантазиям насчет того, что словом можно изменить мир. Так что вполне возможно, и даже очень вероятно, что миллионы напичканных таблетками шизиков сидят в своих палатах и, распустив слюни, молятся во весь опор, превращая хаос в реальность. Двадцать четыре часа семь дней в неделю они заняты только тем, что своими нечленораздельными, безумными молитвами потихоньку подталкивают Вселенную, а все вместе производят голод и мор. Бесконечные убийства. Вот кто твои предшественники, дурачок. А ты – пророк, чье появление было предсказано. Тот самый, кто расфасовал все по пакетам и распродал по дешевке. Правда, как тебя называть, Христом или Антихристом, присяжные еще не решили.

Я совсем растерялся. Не то чтобы я поверил во всю эту чушь, но сами его слова казались мне знаками какого-то тотального заражения, которое проникло повсюду, даже в разум самого Бога, по чьему образу и подобию создан разум человеческий.

– Я-то готов поклясться, что ты – Христос, – сказал он. – Это совпадает с моей теорией редукционизма. Помнишь? Я тебе о ней в магазине рассказывал.

– Ага, – ответил я.

– Слыхал, небось, такое, будто разные воплощения Будды – это разные стороны его характера? Думаю, что и с Христом то же самое. Первый был Агнцем Божьим. Ты… ты – Иисус-Звезда. Подарочный Иисус. Сам посуди. Явись Иисус сейчас, что бы мы увидели? Иисус дает концерт. Иисус проповедует на платных каналах телевидения. Десять триллионов веб-сайтов второго пришествия. Иисус получает звезду на голливудской Аллее Славы. Еще один фильм Мела Гибсона, теперь уже документальный. Личные вещи с изображением Иисуса в интернет-магазинах. Иисус у Ларри Кинга и Опры. – И он заговорил, как заправский интервьюер. – «Итак, детство на берегах Галилейского моря – какое оно? Что вы, как еврей, думаете о проблеме Израиля? У вас есть девушка?» А еще книги. Чертова туча книг. «Стань стройным и подтянутым христианином с секретами поста от Иисуса Христа». « Спаситель!Правда о Гефсиманском саде». «Понтий Пилат: человек или суперзлодей?» «Тайна Марии Магдалины». Короче, все повторилось бы в точности как с тобой. А если именно так и обстоят дела, если я прав, тогда ваша с Тритом грызня превращается в финальный поединок. Уменьшенные воплощения добра и зла выходят на ринг, а весь мир смотрит на них и не видит, что это не шутки, это решается его судьба. Это как новости, которые тоже давно уже превратились в развлечение. – Он щелкнул пальцами возле уха, как игрок, кидающий кости на счастье. – Парень, ты – Иисус! Я серьезно. В этом что-то есть. Плюс это совпадает с другой моей теорией. По-моему, Иисус не падает на нас с неба каждые две-три тысячи лет. Он рождается все время, но немногие это замечают, потому что мы ждем трубного гласа и всего такого прочего. Мы ждем, когда начнется светопреставление и мертвые воскреснут. Вот почему все его промежуточные ипостаси наш радар просто не фиксирует. Конечно, в какой-то момент очередное воплощение начинает гнать волну, его показывают по телевизору, а потом опять наступает тишь да благодать. Кстати, они, эти воплощения, могут и не знать, что имеют отношение к Христу. Им вовсе не обязательно это сознавать. Их задача – выполнять некие функции, присущие Христу: например, вставить пистон организованной религии или выпихнуть пару торгашей из храма. Никто не принимает их настолько всерьез, чтобы бичевать и вести на казнь… хотя всегда найдутся какие-нибудь придурки, готовые изметелить их в подворотне или даже пристрелить.

Вопреки тому, что говорил Даррен, вторая волшебная сигарета произвела необычный эффект уже после пары затяжек. Каждая черточка его лица стала вдруг ультрареальной, очерченной настолько ясно, что по сравнению с ним весь остальной мир показался мне фальшивым, наподобие тех пестро раскрашенных карнавальных фасадов с прорезями, встав за который получаешь забавную фотографию своего лица над могучим торсом какого-нибудь тяжеловеса. Сунув руку в карман, он достал оттуда автоматический пистолет, черный и отшлифованный, и протянул его мне.

– Вот твой шанс, – сказал он. – Возьми и избавься от надоедливой Северной Кореи раз и навсегда.

Мне стало смешно.

– Сначала бинокль, теперь пистолет… Что у тебя там еще, в кармане? Мини-зоопарка случайно не найдется?

– Стрелять из него легко. Щелк, и готово. И расстояние небольшое, футов тридцать всего. Выстрелишь, и наш котеночек больше не будет царапаться. Все равно что стрелять из детской игрушки.

– Ну и шутки у тебя!

– Разве я похож на шутника?

– Не буду я ни в кого стрелять.

– Ну и зря, избавил бы себя от кучи проблем. Сейчас вы с Тритом один на один. Младенец Иисус и Дьявол. Не пристрелишь его, нагрянут другие акулы, пострашнее.

– Что может быть страшнее Дьявола?

– Тот, кто родился в местах похолоднее. Дьявол любит жару. Он страстная натура, на чем всегда и погорает. Но найдутся такие, которые отправятся с Дьяволом на прогулку, а когда вернутся, тот будет лежать у них в желудке. [51]51
  Ср. с известным лимериком: «Улыбались три смелых девицы / На спине у бенгальской тигрицы. / Теперь же все три – / У тигрицы внутри, / А улыбка – на морде тигрицы». (Перевод С. Маршака.)


[Закрыть]Вот и с младенцем Иисусом то же произойдет… особенно если мы говорим о Подарочном Иисусе. С аватарами [52]52
  Аватара– в индуизме воплощение одного из богов (как правило, Вишну).


[Закрыть]всегда так – они привлекают строго определенных хищников.

В какой-то момент я понял, что он прав, – Трит был именно той проблемой, от которой можно избавиться не иначе как через убийство.

– И ты, конечно, никому ничего не скажешь. И шантажировать меня не будешь.

– Свидетель из меня никудышний. – И он качнул пистолетом. – Считаю до двух. Раз.

– Даже если бы я и хотел его пристрелить, у меня все равно духу не хватило бы. По крайней мере, пока я как следует не разозлюсь.

– Да нет, убить его ты хочешь. Вспомни, как ты Киршнера уделал. А ведь не собирался. Просто так вышло, но пьяни. По крайней мере, ты сам себе так говоришь. Но когда ты замахивался на него бутылкой, что, скажешь, кровь по жилам быстрее не побежала? Какая-то часть тебя наслаждалась убийством. Вот и выпусти ее на волю, дай ей поразмяться немного. – Пистолет в его руке качнулся во второй раз. – Два.

Но миг, когда я мог бы взять пистолет, уже прошел, воспоминания о тюрьме заглушили первый позыв, а поиски морального оправдания довершили дело, окончательно похоронив саму идею о возможном убийстве.

– Убери.

– Знаешь, похоже, все наши проблемы из-за того, как я себя веду. Мои манеры пробуждают в тебе недоверие. Тебе кажется, будто я с тобой играю. На самом деле я играю с самим собой. Иначе мне станет скучно. Наверное, мне не мешало бы слегка себя изменить. Например, перестать быть таким наглым. Но в одном можешь не сомневаться. Мое участие в тебе не каприз. Я правда хочу помочь тебе, парень. Смерть Трита откроет перед тобой новые перспективы.

Я покачал головой:

– Убери эту хреновину.

Он тоже покачал головой в печальном раздумье, потом сказал:

– Ты когда-нибудь молился об избавлении от Трита?

– Да, раза два молился.

– Ну и что, все без толку? А знаешь, почему? Потому что Трит вон там внизу просит, чтобы кто-нибудь избавил его от тебя. Вы с ним сцепились в смертельной схватке, как два мага, которые пытаются победить друг друга равными по силе заклятиями.

– Слушать ничего не хочу.

– В мире полно магии, парень. Магические сигареты. Магические стечения обстоятельств. Симпатическая магия. Язычники все правильно понимали. Но мы недооцениваем их вклад. Вот это, – и он подбросил пистолет на ладони, – есть не что иное, как еще одна форма магии. Овеществленный ответ на мольбу об избавлении человека от человека.

– На это ты меня не купишь, – ответил я.

– Твоя взяла. – Он опустил пистолет. – Я тебя потом догоню.

Я не сразу понял, о чем он.

– Дуй отсюда, – сказал он.

– Тебя разве не надо подвезти?

– Сам доберусь.

Я нерешительно поднялся на колени, потом встал во весь рост.

– Что ты задумал?

– Вали отсюда, ладно? Мое дело предупредить, не хочешь слушать – черт с тобой.

Я заглянул за край утеса. Каменное ложе пустовало, зато явственно виднелась колея, оставленная мотоциклом Трита в коричнево-рыжем песке, она загибалась по направлению к шоссе, словно след огромного когтя, вонзившегося в самое сердце пустыни.

– Все, что ты видел сегодня, можешь считать наглядным пособием, – сказал Даррен. – Я преподал тебе маленький урок реальности. Но похоже, ты не усвоишь его до тех пор, пока реальность не схватит тебя за задницу.