Текст книги "В любой гадости ищи свои радости (СИ)"
Автор книги: Любовь Штаний
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
Терзаемая мрачными предчувствиями, я от души обрадовалась появлению горбуна. По крайней мере, для меня его перекошенная физиономия почти сравнялась по привлекательности с Джонни Депом и Бредом Питом вместе взятыми и возведёнными в четвёртую степень. Если так дальше пойдёт, я даже белёсых червячков деловито копошащихся в язвах уродца полюблю всем сердцем!
Червячкам не повезло. Через полчаса любование спутником, сравнимое с нежностью качественной шпатлёвки, сменилось глухим раздражением лысого шарпея, побывавшего в зарослях борщевника.
Верёвка, принесённая Алехандро, оказалась слишком тонкой, чтобы уцепиться за неё зубами и слишком короткой, чтобы устроить нечто вроде сетки и вытащить меня волоком. Хотя, откровенно говоря, учитывая разницу в габаритах и степень сыпучести и скользучести краёв ямы, последнее представлялось затруднительным в любом случае. Что он, муравей что ли, или сухонькая бабулька, чтобы тяжесть, вдесятеро превосходящую его по весу, тащить?
В итоге, когда это разлагающееся недоразумение додумалось-таки перекинуть верёвку через нависающую над ямой толстую ветку и спрыгнуть вниз, притягивая её, я уже была готова землю, ставшую мокрым тюремщиком, буквально жрать.
В принципе, под влиянием рулад, старательно выводимых желудком, жрать я готова была не только землю, но и практически всё, что по ней бегает, прыгает и ползает. Лишь бы термически обработанное и не горбун. А если с хлебушком да с солью...
Алехандро, не без опаски косясь на обозлённую и утробно порыкивающую меня, потянул за верёвку. Я вытянув шею ухватилась чуть выше того места, где сомкнулись бирюзовые ладони и попыталась внести свою лепту в собственное же спасение. Если опустить часть ствола достаточно низко, можно будет попробовать ухватиться за него зубами и тогда... Господи, лишь бы верёвка не оборвалась!
Не оборвалась. Видно, где-то когда-то мы основательно нагрешили, если нам столько ‘счастья’ привалило. Верёвка цела целёхонька рухнула нам на головы, вместе с внушительным куском дерева, на которое мы так рассчитывали.
От неожиданности и тяжести комля, долбанувшего промеж глаз, я с визгом полетала в грязь. Фонтан вонючих липких капель взметнулся к небу, но прежде чем он обрушился вниз, добавив прелести моей неземной красе и седины той моей части, что являлась рьяным поборником гигиены, под моей попой раздался протяжный полустон-полурык.
Ох ты ж, стринги люминесцентные мне на череп! Я на Алехандро приземлилась! Пригорбунилась в смысле. Упс... А ведь ещё и причервячилась, приязвилась и ещё бог знает причеголась! Мама! А у меня в том районе самые ценные и ранимые области организма!!!
Взвыв, как Казанова, обнаруживший герпес там, где не надо, я подскочила и непонятно как вылетела из ямы, позабыв и про невозможность разбега, и про скользкую глину и даже, про четверть дерева у себя на голове. Так и завертелась оленем-недоумком вокруг своей оси, пытаясь осмотреть филейную часть и убедиться в отсутствии ‘подарочков’ от гниющего подпопишника.
– Зараза!! – Сиплый вопль из тёмной ямы и вслед ему неправдоподобно длинная тирада, куда более грязная, чем моя собственная шкура, прозвучали как гром среди ясного неба.
Вот блин горелый! Не ‘как гром’, а ‘вместе с громом’. Хорошо хоть молния ударила где-то в отдалении, а то было бы тут мясо, запечённое в глине!
Осторожно проковыляв к краю, я глянула вниз. Не хватало ещё, вытаскивая горбуна, снова навернуться. Это уже будет какая-то карусель, а не яма.
Уродец кряхтя и пополняя мой словарный запас новыми цветистыми оборотами, сидел на дне. От проносящихся над нами угрожающе-мрачных туч в природном узилище заметно потемнело и я видела лишь силуэт вонючки, потирающего явно ушибленные и помятые части тела.
Перекрестившись правым копытом, я порадовалась за свою нервную систему и чуткую душевную организацию. Слава Богу, разглядеть к каким именно местам я прижималась и чем конкретно эти самые места кишели оказалось невозможным. Боюсь, осознай я в полной мере весь ужас своеобразных объятий, грохнулась бы в обморок. Причём туда, откуда только что выбралась, и на того, благодаря кому сейчас трясусь, как чихуа-хуа на складе пылесосов.
Алехандро задрал голову и, втянув воздух сквозь чёрные зубы, незаметные на чёрном лице. От грязи и недостатка света он вообще весь казался чёрным. Только белки глаз чуть выделялись на общем фоне, да радужка отливала расплавленным серебром.
Убьёт ведь, ей Богу! Вот выберется и придушит меня сгоряча той самой верёвкой, что сейчас составляла ему компанию. Тем не менее, оставлять Алехандро там не имею права, пусть даже его освобождение грозит мне расправой.
Оглядевшись, я отступила и задумалась. Как вытащить вонючку? Идея, простая и надёжная, как титановый лом, пришла неожиданно. Господи, об одном прошу: сделай так, чтобы в качестве мести уродец не выбрал объятья и благодарственные лобзания. Этого я просто не вынесу. Сама в яму сигану.
Через минуту в смрадную тьму полетели обломанные ветки и сучья. Обламывая копытами и отдирая зубами всё, до чего могла дотянуться, я заполняла яму. Если сначала горбун зло рычал снизу, вскоре заткнулся. Я даже глянула вниз, чтобы проверить, не пришибла ли ненароком.
Оказалось, вонючка не только в сознании, но и довольно споро стаскивает ветки к наиболее пологой стене, втыкая их в скользкую глину или просто сваливая себе под ноги. Кажется, до него допёрло, что я имела ввиду. Вот и ладушки, не совсем идиот, значит.
Через полчаса, когда с неба уже лил дождь, голова Алехандро наконец-то показалась над краем. На мгновение я даже обалдела. Оказывается, у моего кошмара вполне человеческие глаза. С покрытого толстым слоем глины лица кинжальным блеском сверкнуло что-то совсем человеческое и явно мужское.
От неожиданности я даже попятилась. За прошедшие дни я увидела в Алехандро многое, по сравнению с тем ошмётком кошмара, который предстал передо мной на ярмарке. Его скрытую боль, невероятное упрямство и силу воли, которая заставляла зомбика двигаться вперёд, несмотря на большее, чем просто увечья, уродство. Способность радоваться и рисковать. Умение если не видеть, то хотя бы принимать странности других.
Пожалуй, наравне с этим несколько раз проскальзывали жестокость, цинизм и озлобленность, но, будь иначе, это было бы даже странно. Не уверенна, что окажись на его месте я так уж была бы расположена к окружающим, не ‘облагодетельствованным’ природой столь же издевательски щедро.
Как бы то ни было, то, что Алехандро – человек, да ещё и мужского пола, в полной мере осознала лишь, когда изломанный, жуткий бурый ком его тела вдруг ужалил яростным жёстким взглядом. Честно говоря, пробрало до костей. Будь я в своём нормальном облике, наверняка осела бы кулём на мокрую землю и попыталась отползти, а так... Так только попятилась, оскалив зубы и угрожающе склонив голову.
Горбун кое-как выпрямился и, молча развернувшись, побрёл в лес. Выдохнув, я осторожно, чуть ли не на цыпочках, двинулась следом. Хороший или плохой, он – единственный мой спутник в этом мире. По крайней мере – пока.
*
Весь оставшийся день мы шли. Горбун был мрачен и чем-то расстроен, но не ругался и только упрямо толкал вперёд тот набор костей и мяса, что был у него в наличии. Попривыкнув к порывистому дёрганью, которое представляла собой его, с позволения сказать, походка, я дивилась другому. Откуда столько сил?
У меня, здоровой в прямом смысле слова кобылы, уже давно язык был на плече. Хотелось есть, пить и састь. Я то и дело спотыкалась, думая лишь о привале, а зомбик всё пёр и пёр вперёд. Молча, упрямо, вопреки всему.
Только один единственный раз он снизошёл до разговора, когда я споткнулась и упала на подогнувшиеся передние ноги. Обозлившись, я уселась прямо на землю, всем своим видом демонстрируя усталость.
Алехандро остановился, посмотрел на меня и тяжело вздохнул:
– У нас совсем нет времени на отдых. Мы и так слишком много потеряли его утром. Прости, – и, развернувшись, потопал дальше.
Какое-то время я ждала, что он притормозит или вернётся. Если не за мной, так хотя бы за сумками, но вскоре стало ясно – не дождусь. Пришлось не только подниматься и догонять вонючего мучителя, но и молчаливо снести ехидный, полный самодовольства, смешок кошмарика, когда всё-же поравнялась с ним. Вот зараза! Знал, что делал.
Ближе к вечеру лес закончился и перед нами выросли серые скалы, полускрытые в пелене дождя. Тучи скрывали вершины и громоздились друг на друга, а впереди простирался ровный, как бильярдный стол, луг. Правда, имейся тут шары, они все скатились бы на нас и бильярд обернулся бы игрой в кегли, настолько крутым был подъём.
Я покосилась на спутника, в надежде, что хоть сейчас-то он объявит привал и позволит отдохнуть и обсохнуть у костра.
– И не мечтай, – хмыкнул он мрачно, – до ночи ещё несколько часов.
Скрипя зубами от злости, я брела поодаль от подскакивающей фигуры и делала как раз то, что запретил Алехандро – мечтала. Самое неприятное, мечтала даже не о тёплом пледе и своей уютной квартирке, а о ещё маминой чугунной сковородке. С каким бы наслаждением я сейчас наподдала вонючке!
Хотя, бить увечного – недостойно. Значит, нужна другая пытка. Тэкс... Сестрёнка предложила бы пройтись перед ним в полупрозрачной сорочке и в полном боевом раскрасе, а потом послать куда подальше.
Наверное, это и вправду куда более жестоко. Такому, как Алехандро, любая женщина должна казаться недостижимой грёзой, но... Даже пробуждённая голодом и усталостью злость не заставила бы пойти на такое рядом с НИМ. Спасибо, мне ещё жить! И хотелось бы впоследствии выйти замуж, родить детей и не шарахаться от каждого мужчины, вспоминая гниющее личико.
Глава 11
Мы шли чётко по следу. Пятна грязного оттенка, украсившие после последнего магического эксперимента вонючки не только пейзаж, но и мою собственную шкуру, вели нас до тех пор, пока ночь окончательно не растворила их в себе.
Слава Богу, дождь закончился, но молнии иногда падали из туч, клубящихся в горах, освещая пространство впереди. Я уж было решила, что ночёвка нам сегодня не светит. Алехандро словно ополоумел. Не знаю, что за остервенение толкало его вперёд, но при виде очередного цветового пятна на мокрой траве, в него словно дьявол вселялся.
Уродец моментально ускорял шаг. От практически видимой ауры ненависти, окружавшей его в эти моменты, становилось не по себе. Не хотела бы я, чтобы меня кто-то так яро и самозабвенно ненавидел! Одного только факта, лично мне было бы достаточно, чтобы потерять покой и сон.
Когда горбун всё же соизволил остановиться, я просто рухнула на землю. Такими темпами мы долго не протянем – расползёмся слизью по траве. Я, по крайней мере, уже на последнем издыхании, а вот горбун собран и напряжён, как струна.
Выдав на прокорм пару кусков мяса, он словно позабыл обо мне. Эм?! Как я полусырое мясо есть должна?! Хоть бы отварил, зараза!
– Сегодня костёр разводить не будем, – буркнул ‘кормилец’ угрюмо, заметив брезгливое выражение, с которым я взирала на слегка подсоленную вырезку. – Слишком близко.
К чему близко? И как это ‘костёр разводить не будем’?! То есть не только с ужином облом, но и здоровью можно сделать ручкой?! То есть копытом...
Мы ж до утра околеем! А если не околеем, то посвятим завтрашний день самозабвенному чиханию, кашлю и орошению окружающей природы соплями, простите за мой клатчский! Оно нам надо? Судя по решительному выражению гниющей морды лица зомбику, очень даже...
Сердито засопев, я демонстративно уселась и укоризненно повела ухом. Однако, ни моё неодобрение, ни жалобное ржание, спутника не вразумили. Зомбик сосредоточенно копошился в сумке, извлекая оттуда пузырьки и полотняные мешочки.
Не устаю поражаться: откуда столько сил?! Меня даже на то, чтобы поесть, не хватило, несмотря на бурчание желудка, а этот убогий всё никак не уймётся!
В конце концов, я растянулась на траве, чувствуя себя тряпкой, которой полдня гоняли мух и били комаров. Грязная, вымотанная до предела, голодная и замёрзшая, я просто вырубилась, едва голова коснулась твёрдой поверхности.
Потому, когда сон перенёс меня в знакомый райский парк, я опустилась на широкую скамеечку и блаженно зажмурилась. Тепло, светло, сухо... Господи, вот оно счастье!
Только спустя полчаса я согрелась настолько, чтобы хоть что-то соображать. Раз я здесь... Значит, истеричка божественного происхождения должна быть где-то рядом? Можно, конечно, никуда не ходить и просто отдохнуть вот тут, на этой самой лавочке. Рано или поздно, я-лошадь проснусь.
Вспомнив, в какие условия попаду в этом случае, я невольно поёжилась. Опять мёрзнуть... Эх, хорошо хоть общество Алехандро перестало пугать до дрожи. Теперь оно только неприятно, но не более того.
Неохотно поднявшись, я от души потянулась. Наконец-то чувствовать собственные руки и ноги было безумно приятно. Вот уж не думала, что можно соскучиться по телу! А как здорово вернуть осязание! Проведя ладонью сверху вниз по тонкой шелковистой ткани сарафана, в который на этот раз была одета, я не смогла сдержать удовлетворённой улыбки. Кончики пальцев слегка покалывало, будто они затекли.
Жаль, что тут нет зеркала. Я не слишком тщеславна, но увидеть отразившуюся в зеркале девушку, а не кобылу, было бы просто прекрасно. Сглотнув неожиданно подступившие к глазам слёзы, тряхнула головой.
Всё будет хорошо! Я вернусь домой и стану сама собой. И непременно возьму отпуск. Плевать на работу! Поеду к сестре, повидаюсь с родителями, познакомлюсь с племянниками... Всё что угодно, лишь бы снова почувствовать себя защищённой и любимой.
Если для этого нужно поступиться гордостью и подчиниться остервенелой богине, так тому и быть. Сейчас пойду к ней и попытаюсь выпытать подробности задания. Вряд ли эта дамочка задумала что-то совсем уж невыполнимое. В конце концов, ей-то известны все детали и сложности предстоящего предприятия. Раз выбрала меня, значит, на это были какие-то причины. Да и в лошадь наверняка превратила не просто так, а с умыслом. По крайней мере, очень на это надеюсь.
Несмотря на собственное решение, шла я нога за ногу, глубоко вдыхая воздух, пропитанный запахами цветов, солнца и лета. Свежий ветерок обдувал щёки и трепал распущенные волосы. Обычно я заделываю их в хвост или низкий пучок, но сегодня меня радовало то, что они распущенны. Откидывая со лба или глаз прядь, лишний раз осознавала, кто я есть на самом деле.
Но мысли в голове крутились всё же не слишком радостные. Предыдущие встречи с блондинкой заканчивались, мягко говоря, не слишком удачно. Будь у меня выбор, ни за какие коврижки не согласилась бы на очередную порцию ‘общения’ с гадиной. Что она выкинет на этот раз? Чтоб ей вассаби столовой ложкой есть и запивать только соевым соусом.
Как ни тянула я со встречей, площадь появилась удручающе быстро. Знакомая искристая белизна камней уже не восхищала и не поражала воображения, скорее уж заставляла собраться в ожидании очередной пакости. Но кое-что всё же ошарашило настолько, что я замерла, едва ступив на снежные камни площади.
Светловолосая мучительница сидела в пол-оборота ко мне на широкой ступени, ведущей на возвышение. То самое, где сначала был трон, а после дерево. Сейчас на площадке в центре жизнерадостно и звонко рассыпал радужные искры поразительной красоты фонтан.
Богиня сверлила мрачным взглядом собственную туфлю, которой угрюмо ковыряла камни у себя под ногами. Поникшие плечи и сгорбленная спина сделали её почти... человечной?
Я осторожно двинулась вперёд. Казалось, что сделала я это абсолютно бесшумно, но, видимо, только показалось, поскольку блондинка резко обернулась и мгновенно преобразилась. Одним на зависть грациозным движением она поднялась. Окинула пренебрежительным взглядом тёмных глаз. Чуть тонковатые губы искривились в неприятной усмешке.
Будто и не было секунду назад женщины, которой хотелось посочувствовать и взять за руку, предлагая поддержку и участие. Будто не в её взгляде стремительно промелькнула и растаяла бесконечная тоска. Будто...
– Ты долго, – зло прошипела богиня, прищурившись. – Слишком долго.
Всё ещё под впечатлением от увиденного, я лишь пожала плечами.
– Грелась на солнышке, пользуясь случаем. У нас с Алехандро, знаете ли, холодно и дождь.
– Алехандро? Это ещё кто?! – гневно вопросила она и тут же брезгливо скривилась: – а, ты о той обезображенной пакости, которую сопровождаешь.
– Вот только не надо так его называть, – за вонючку почему-то стало обидно. Одно дело, когда так о нём думаю и говорю я, натерпевшаяся и от лицезрения гнили, и от вдыхания ‘ароматов’ горбуна. Совсем другое, когда уродца поносит эта холёная штучка. – Он же не виноват в своём увечье.
– Ты думаешь? – ехидно протянула блондинка, но тут же отмахнулась пренебрежительным жестом. – Впрочем, меня это не волнует. И не смей дерзить, кстати, – словно вспомнив о привычной надменности добавила она, даже как будто став выше.
Я промолчала, деланно покорно кивнув под пристальным взглядом собеседницы. Сказать бы всё, что думаю по этому поводу, но очень уж домой хочется. Придётся потерпеть закидоны психопатки. Такая резкая смена настроений явно не к добру, а второго нашествия фей-убийц, можно и не пережить. Тем более, на этот раз ограничителя в виде стен и крыш над нами не будет.
– Вижу, ты немного поумнела и, наконец-то, образумилась, – благосклонно прокомментировала мою постную мину собеседница. – Это достойно награды. К тому же, пока ты всё делаешь верно и прилагаешь к исполнению задачи некоторые усилия.
– Да?! – икнув от удивления, я уставилась на неё, позабыв о намерении строить из себя зашуганную мачехой Золушку – И что же я сделала правильно? Какова задача?
– Похоже, я поторопилась с выводами, – фыркнула в ответ собеседница. – Ты всё так же беспросветно глупа,– Говорила же, сама думай. Не хватало ещё всё тебе по полочкам раскладывать.
– Хм... Выходит, я должна помочь Алехандро? В смысле горбуну. А в чём?
– Вот как раз ему можешь не помогать, – смерив меня откровенно раздражённым взглядом, всё же соизволила ответить непоследовательная красотка.
– Тогда я вообще ничего не понимаю.
– Куда уж тебе, убогой, – поведя покатым бело-розовым плечиком ухмыльнулась та и присела на бортик фонтана. – С другой стороны, на то и расчёт. Всему своё время. Кстати, как тебе мой подарочек?
Перед глазами встала окровавленная морда хонти. Останки феечки. Вернее, ошмётки крохотной убийцы на шкуре местного мишки. Едва сдержав подступившую к горлу тошноту, я вздрогнула всем телом, но ответила спокойно:
– Живописно.
– Странная реакция, – почему-то озадаченная донельзя, выдавила стерва. – Тебе не понравилось?
– Да как-то не слишком, – справившись с эмоциями, пожала я плечами.
– Удивительно... И крайне неприятно.
– Вот тут не могу не согласиться, – буркнула я себе под нос и тут же попробовала сгладить оплошность: – хотя бывает и хуже.
Блондинка замолчала, изогнув ровную бровь. Какое-то время красавица рассматривая меня, будто макаку с тремя хвостами и рогами на голове. Я сама тоже не спешила вступать в беседу, шкурой чувствуя раздражение богини и зная опасную непредсказуемость её извращённого понимания понятия ‘беседа’. Не факт, что смогу сдержаться, если опять угрожать начнёт или как-то иначе свою самооценку за мой счёт повышать.
– Говоришь, замёрзла? – наконец, выдавила она подозрительно мягко. – Тогда отдохни пока, а у меня... – заметив мой офигевший от такой предупредительности взгляд, белобрысая мгновенно сменила тон и зло прошипела: – Жди тут, пока я не вернусь! – и растворилась без шума и пыли.
Вот куда и зачем она сбрызнула? Вряд ли носик попудрить или прокладку поправить. ‘Критические дни у Богини’ это звучит дико. Хотя, с другой стороны, перепады настроения, повышенная депрессивность, агрессия, зашкаливающая стервозность... Симптомы очень говорящие.
Вздохнув, я уселась на нагретую солнышком ступеньку и вытянула ноги. Подумав, откинулась назад, подставляя лицо золотистым лучам. Нужно наслаждаться моментом, пока есть возможность. Пожалеть себя и посетовать на судьбу ещё сто раз успею.
*
Белый божественный свет раздвинул дымный мрак огромной пещеры. Лошади и кучка людей, вынужденных из-за грозы остановиться на ночлег под одной крышей, узрев знамение, взволновались. Но если животные всего лишь нервно зафыркали, переступая на месте длинными ногами, и сгрудились у стены, то люди торопливо опустились на колени и почтительно склонили головы.
Возникшая через несколько секунд в центре свечения прекрасная и непредсказуемая, как сама жизнь, женщина, брезгливо наморщила аккуратный носик.
– Великая и пресветлая! Владычица небес и покровите...
– Не до церемоний, – нервно оборвала красавица предводителя, затянувшего было приличествующее случаю приветствие, – Тебе зачем девицу из иного мира послали? Чем думаешь?
– Великая, я...
– Молчать! Мне твои оправдания ни к чему. Имей в виду, если в следующий раз она скажет о тебе ‘живописно’ или ‘бывает и хуже’ я тебя в порошок сотру! Хотя нет, лучше пересмотрю свои предпочтения и помогу Алексу. Уж он-то точно оценит моё расположение и обычную невзрачную дурочку очарует в момент! Её от одного упоминания о тебе чуть ли не мутит, идиот!
– Великая...
– Даю тебе ещё один шанс оправдать моё доверие, но третьего не будет. Ты понял меня?!
– Да, великая.
Когда фигура богини рассыпалась фонтаном серебристых искр, , бледный от ярости мужчина, стремительно поднялся на ноги. Выдохнув сквозь стиснутые зубы, он сжал кулаки.
– Все вон! Чтоб через десять ударов сердца ни вас, ни лошадей тут не было!
*
Появление божественного геморроя во плоти я заметила не сразу. Пригревшись на солнышке, разомлела и задремала под мелодичное журчание фонтана. Жизнерадостное птичье чивиликанье будто отодвинуло реальность текущих невесёлых обстоятельств на задний план. Запрокинутое лицо обдувал свежий ветерок, пахнущий жасмином и водой.
Напряжение прошедших дней медленно таяло назло логике и обстоятельствам. Я уже почти забыла о богине и её завихрениях, когда прямо над ухом раздался её гневный голос:
– Вижу, ты времени даром не теряешь, – прошипела возникшая из ниоткуда блондинка.
Отчего-то в нагнетающе-злобном тоне проскользнули фальшивые нотки. Тяжело вздохнув, я открыла глаза и встала.
Красавица стояла, расправив плечи и брезгливо скривив красивые губы. Почему мне кажется наигранным и это высокомерие, и нарочитое презрение? Не знаю.
Предоставленная ли передышка расслабила, или ошалело льющиеся с чистого неба солнечные лучи, но... наверное всё же сделала своё дело безграничная тоска, промелькнувшая в ярких очах моей мучительницы в момент встречи. Я не поверила сейчас ни презрительности, ни злости богини.
Откровенно говоря, в груди шевельнулось чувство, подозрительно похожее на жалость. Кажется, на местном Олимпе небожительнице безумно одиноко. И всё же своя рубашка всё же ближе к телу. Что бы ни чувствовала богиня, несправедливо заставлять меня расплачиваться за это. Потому, я лишь опустила голову и пожала плечами.
– Хорошо, – выдержав пугающе долгую паузу, произнесла она чуть снисходительно, – оставим это. Я уже обещала награду и нарушать данное слово не собираюсь. Думаю, ты просто не смогла вполне оценить предложенное. С твоей стороны крайне неосмотрительно так небрежно относиться к дарам богов.
Я непонимающе нахмурилась. О чём она?
Не дожидаясь ответа, женщина выбросила вперёд руку. Меня снесло потоком ледяного воздуха и швырнуло оземь, как и в прошлый раз. А я, жаба полосатая, ещё жалела эту дрянь!
Сжавшись в комок от острой и короткой, как вспышка, боли, я стиснула зубы лишь бы не застонать. Лишь бы не показать своей слабости и беззащитности... Лишь бы выдержать...
Мучительный спазм, от которого перехватило дыхание, схлынул почти мгновенно. Сразу за способностью дышать вернулось обоняние и слух. Гулкая тишина окутала моё многострадальное тело. Потом отчётливо послышался треск горящих в костре поленьев.
Ох тыж, гадина бессовестная! Опять напакостила ни за что не проще. Богиня явно что-то опять задумала, поскольку перенесла меня вовсе не к Алехандро. И опять ничего не объяснила!
Земляной пол, на котором я лежала, был сух. Пахло лошадьми, дождём и пылью. Акустика не оставляла сомнений – я где угодно, но только не в чистом поле. Да и огня горбун разводить сегодня не собирался.
Уперевшись руками в пол, я медленно села. Мелкие камушки впились в кожу ладоней. Отгородив окружающее занавесью спутанных прядей, рассыпались перед склонённым лицом распущенные волосы. Хоть что-то хорошее! Я всё ещё человек. Надолго ли?
Подняв взгляд, увидела сквозь русые пряди стену дождя в каких-то паре метров от себя. Непогода бушевала совсем близко, но огонь плескал волнами тепла, ароматного дыма и золотистых отблесков ещё ближе. Гроза же бесновалась за каменной рамой неровного окна прохода в пещеру.
Вздрогнув от оглушительного раската грома, я обхватила себя за плечи. Если моя догадка верна, сейчас увижу кого-то из трёх предложенных на выбор кандидатов в женихи. В прошлый раз это был брюнет. Кто сегодня? Он же или кто-то другой?
Досчитав про себя до трёх, я мысленно кивнула самой себе, зажмурилась на секунду и выпрямилась. Ноги почти не дрожали, но сердце билось неприемлемо быстро и поверхностно. После всего пережитого, глупо так бояться знакомства с привлекательным мужчиной, но я боялась...
Я отчаянно не хотела ни с кем знакомиться! Не желала вручать безумной богине такой козырь. Пока ещё те, смертью которых она мне угрожала, для меня люди только теоритически. Мужчины с картинок и не более.
Разумом я понимала, конечно, что за изображением скрывались не абстрактные, а живые, наделённые чувствами личности со своими характерами, проблемами, радостями и судьбами. Но-то разумом! Сердце молчало, лишь робко восхищаясь сексуальностью одного, жизнерадостностью другого и умом третьего. В остальном же – красивые до щемящей зависти внутри картинки.
Обещанные в женихи иллюзии. К чему мне они? Да даже натурщики – пустой звук. Но это истинно лишь до тех пор, пока я знаю о них, но не их самих. А вот если познакомлюсь с теми, кого так экспрессивно показала белобрысая стервь... Как смогу противостоять давлению и шантажу, если мужчины-картинки станут для меня людьми?
Хорошими или плохими, не важно. Главное, живыми, конкретными людьми, судьбами которых будет жонглировать белобрысая психопатка, повесив на меня ответственность за это. А если я, не дай Бог, влюблюсь? Чтоб этой психопатке озабоченной уринотерапией до конца дней её увлекаться!
Вздёрнув подбородок и несколько раз глубоко вздохнув, я обернулась. Он стоял спиной к жарко полыхающему высокому костру и молча смотрел на меня. Светлая рубашка просвечивала и позволяла оценить контуры мускулистого торса, почти неестественно широкую, по сравнению, с узкими бёдрами, грудь.
Лицо мужчины оставалось в тени, но я буквально кожей чувствовала требовательный властный взгляд. Захотелось спрятаться и осмотреть себя с ног до головы. Поправить причёску, одёрнуть платье и вообще, как-то оправиться, чтобы соответствовать так сказать.
Это – просто свинство, сводить такую обычную меня и идеал мужественности в одном помещении! Рядом с ним и королева красоты ощутила бы своё несовершенство, а уж я... Чувствую, комплексы не заставят себя долго ждать и расцветут бурным цветом.
– Доброго вечера, – выдавила, нервно улыбнувшись, – меня тут к вам в гости опять отправили. Простите, что помешала. Думаю, это ненадолго.
– Ты вернулась, – неожиданно радостно произнесло чудо природы, стремительно подходя вплотную.
Голубые глаза провокационно сверкнули и, подхватив мою кисть, брюнет прижался к её тыльной стороне губами. Ошарашенная, я застыла от неожиданности. Его рука была огромной, горячей и очень мужской. Поцелуй... словно и не ладонь поцеловал, а прижался твёрдыми губами к обнажённым нервам. Что происходит?!
Я с недоумением уставилась на склонённую голову и чёрные волосы, стянутые в низкий хвост. Концы блестящих волос слегка загибались, и почему-то это заставило прочувствовать земную природу и человечность воплощённого совершенства. От горького сожаления собственной серости защемило под ложечкой.
– Я ждал тебя, – вдруг, проникновенно прошептал воин, выпрямляясь. И посмотрел прямо в глаза: – Очень...
Та-ак... Мне это уже не нравится. Ждал он меня очень! С какого перепуга эталон мужской красоты опустился до уровня такой серой мышки, как я? Вот только не надо про красоту души!
Какая, к лысому гоблину душа, если мы не общались совсем?! Ни за какие коврижки не поверю, что сексимвол воплоти так истосковался по женскому обществу! Настолько, что проникся горячим чувством к девице, которую видел раз в жизни? И то пьяную. Хотя напоил меня как раз-таки он сам, но это ничего не меняло. Всё равно, дело тут нечисто...
Пока разум сочился недоверием, тело реагировало на прикосновения брюнета диаметрально противоположным образом. Стоило дыханию соблазнителя коснуться кожи, внутри что-то дрогнуло, сместилось и упало вниз, гулко бухнув где-то в районе пяток. Вот же... кошка мартовская! Куда меня несёт?!
Почему-то под взглядом небесно-голубых глаз, вспомнилось, что сарафан наверняка испачкался при падении. Маникюр в последний раз делала бог знает когда. Да и вообще... Нервно сглотнув, я аккуратно высвободила ладонь из ласковых тисков длинных мужских пальцев.
– Мне, безусловно, льстит ваше ожидание, но...
– Пожалуйста, – он легко притянул меня к себе, обняв за талию, – зови меня Эйларом и на ‘ты’. К чему церемонии и официоз, раз уж мы предназначены друг другу?
От многообещающего блеска его глаз напротив и властного движения широкой ладони вдоль спины бросило в жар. Воина окружала почти материальная аура сексуальности. Вот же попала, как кур в ощип... Воды бы холодненькой сейчас... Сразу ведро и прямо на голову.
К несчастью, воды не было. Лишь доверительно шуршал в темноте дождь, да уютно потрескивали в костре поленья, словно уговаривая отложить на время дурные мысли и заботы. Может, как раз-таки к счастью?
В позвоночнике что-то тоненько зазвенело и неожиданно горячо и волнительно разлилось по телу волнами томного предчувствия. Коленки моментально ослабели. Непривычный, откровенно мужской и безумно притягательный запах кружил голову. Вызывал желание прижаться носом к гладкой загорелой коже и, вдохнув как можно глубже, наполнить себя ароматом силы, уверенности и страсти.
– Не знаю, кого кому подарила богиня, меня тебе или тебя мне, – тихо прошептал Эйлар около ушка, – лично меня устроит любой вариант. Ты восхитительна. Так приглушённо-красива и кричаще-неиспорченна... Останься со мной сейчас, нежная, светлая, хрупкая моя...
