Текст книги "В любой гадости ищи свои радости (СИ)"
Автор книги: Любовь Штаний
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
– Нет... – только уронив слово, я поняла, что по щекам струятся слёзы. Так не хотелось отказывать и отказываться, – Это не твоё решение, а богиня не спроста... Она...
Его пальцы поразительно-бережно стёрли солёные капли с лица.
– Ты права в одном – у богов всегда свои цели. Мы для них лишь пешки. Это так, но боги мудры, даже когда взбалмошны или жестоки, – брюнет ласково улыбнулся, скользнув по мне завораживающе-голубым взглядом. – Я бесконечно рад, что их волей оказался рядом с тобой. Пусть они считают нас пешками. Мы-то знаем, что это не так. Здесь, сегодня и сейчас мы люди. И можем, должны быть счастливы! Позволь мне убедить тебя в этом...
Эйлар медленно склонился ко мне, словно давая возможность остановить его мучительно-неторопливое движение. Я не смогла. Не захотела остановить его, околдованная свежестью его дыхания и собственной реакцией на близость бронзового сильного тела.
В последнюю секунду перед тем, как губы обожгло умелым поцелуем, мужчина прижал меня к себе так, будто намеревался раздавить:
– Ты ведь моя?
Не то чтобы я никогда не целовалась, но познания в этой области, как оказалось, не имели никакого отношения к тому, что творил со мной брюнет сейчас. Сердце колотилось где-то в ушах. Властная уверенность опытного любовника и страстного мужчины опьяняла.
Прижатая к твёрдой груди, я упивалась собственной слабостью и непреодолимой решительностью Эйлара. Невозможность вырваться из стальных тисков его рук, даже захоти я этого, отчего-то придавала происходящему ещё больше почти болезненного восторга и возбуждения.
Губы война и его по-хозяйски исследующий мой рот язык на вкус оказались сладковатыми, с лёгким оттенком корицы. Скользившие по спине и вниз руки Эйлара были огромными и нежными, а самоуверенность безграничной.
Наверное, стоило оказать хотя бы видимость сопротивления, чтобы набить себе цену, но все разумные мысли напор голубоглазого просто смял. Никогда ещё я не чувствовала себя столь желанной и жаждущей воплощения невысказанных обещаний в реальность. Как-то незаметно для самой себя, прильнула к большому сильному телу, обхватив широкие плечи так, словно от этого зависела моя жизнь.
Когда Эйлар горячо и жадно поцеловал в основание шеи, из моего горла вырвался лишь жалобный стон. Или всхлип? Не знаю... Уже всё равно.
Да пошло оно всё лесом! Ради такого вполне можно рискнуть репутацией. Что я, ёж лысый что ли, чтобы отказывать себе в таком удовольствии?! Какие к чертям принципы, если может статься, это – не только первый, но и последний случай, когда ТАКОЙ мужчина выглядит и дышит так, будто в данный конкретный момент я ему безумно нужна и желанна. Не говоря уже о том, что в ближайшем будущем мне светят копыта и гниющий зомби в качестве спутника!
В конце концов, сплю я или нет?! Сплю! Значит, вполне могу считать эротической фантазией и дрожащие руки, и болезненно ноющую от необходимости прикосновений грудь, и пересохшие губы, и необъяснимую покорность притязаниям незнакомого мужчины. Самой волнительной фантазией моей жизни...
И совсем неважным стало всё безумие жаркого бреда. Отошли на задний план и неотвратимо растворились подозрительность и доводы рассудка. Пусть происходящее не могло быть правдой! Пусть я, с благословения богини или без него, точно не могла быть нужна этому великолепному мужчине... Пусть!
Сейчас я здесь, с ним и не в состоянии оказаться от куска невероятного, ослепительного счастья, даже если потом снова с головой окунусь в неприглядность реальности. Пусть...
Окружающий мир стремительно терял чёткость. Его очертания размывались, становились зыбкими и вскоре исчезли вовсе, оставив вместо себя лишь наполненное мучительным и острым желанием тело.
Жаркий шёпот Эйара туманил рассудок. Платье как-будто само упало на пол. Жалкие остатки того, что некогда было рассудком, сгинули вникуда. Умелые мужские пальцы и губы скользили по коже. Под потолком пещеры билось эхо почти болезненных стонов восторга, страсти и желания. Кажется, нас обоих.
Прижавшись обнажённой грудью к горячей рельефной груди Эйлара, я задохнулась от пронзительного удовольствия и прикусила солоноватую кожу его предплечья. Кажется, рубашку сорвала я. Или он?! Не помню. Всё потеряло значение и смысл, кроме пульсирующего невыносимого желания. И вкуса его кожи на губах... Запаха его мощного тела... Слабости и покорности моего собственного.
– Ты моя... – хрипло и торжествующе простонал Эйлар, целуя живот.
Меня затрясло. Мужчина возбуждающим, пронзительно собственническим жестом сжал ягодицы и скользнул языком от пупка вниз. Я содрогнулась и...
Внезапно провалилась в темноту и холод.
Глава 12
– Ты как?
Снова чистое поле вокруг и тёмное беззвёздное небо над головой. Меня остервенело, словно безумный, трясёт взволнованно сипящий горбун.
– Да что с тобой! Думал, уже никогда не проснёшься. Дыши пожалуйста, куда я без тебя?! Совсем немного ведь осталось. Скоро рассвет и ты согреешься. Ну?!
Судорожно всхлипывая и часто дыша, я отпрянула от рук вонючки и отползла в сторону. Зажмурилась. Спазматические рыдания разрывали грудь. Сиплый до омерзения голос встревоженного горбуна бился в ушах. С ледяной колкостью к шкуре льнула мокрая трава.
Алехандро, что же ты наделал? Зачем разбудил?! Я сойду сума... Эйлар...
Волшебная уединённость скрытой в грозе пещеры, горячие руки и чуть влажное от страсти тело под моими ладонями так контрастировали с тоскливым холодом одиночества, в которое вернул меня кошмарный спутник...
Вкус губ Эйлара. Два дыхания смешавшихся в одно... Жаркий сбивчивый шёпот, в котором невозможно разобрать слов. Только торжествующее ‘моя’... Только реакция собственного тела, податливо-покорного и ртутно-тяжёлого, бездумно-жаждущего во власти Эйлара...
Сон?! Пожалуй. Но просыпаться оказалось мучительно больно.
Сознание легко перешагнуло грань истерики. Я горестно заскулила, сглатывая рыдания. Разум... Он был так далеко сейчас! Мысли, реальность, даже пронизывающий холод мёрзлой земли... Всё затерялась где-то далеко, за размытой пеленой слёз и ужаса. Там же, где остался мой дом, родные, моя прежняя спокойная и размеренная жизнь.
Лишь когда посветлел горизонт, я начала медленно приходить в себя. Упрямо тряхнув гривой, неловко поднялась на окоченевшие ноги. Передёрнула шкурой, стряхивая мелкие капли подтаявшего на ней инея. Глянула на побелевшие предгорья. Холодная выдалась ночка, ничего не скажешь. И насыщенная событиями тоже.
Будь проклята черноглазая богиня! Она всё же добилась своего! Теперь я костьми лягу, лишь бы голубые глаза Эйлара не смотрели мёртво. Не знаю, как, но не допущу, чтобы из широкой бронзовой груди торчала рукоять ножа! Знать бы ещё, что для этого требуется. Во всяком случае, с этого момента я в руках богини.
А ещё я впервые искренне ненавидела... Ненавидела сумасшедшую красавицу, за то, что она со мной сделала. За то, что могла сделать с Эйларом и теми двумя, которых я ещё не видела. Впрочем, знакомить меня с ними было уже излишне.
Я не тешила себя иллюзиями. В случае с Эйларом ни о чём серьёзном не могло быть и речи. Совпадение, стечение обстоятельств, возможно даже влияние богини, но ни о каком серьёзном чувстве не стоило и мечтать. Бронзовое совершенство – не моего полёта птица. Тут разночтений быть не могло.
Я не надеялась ни на любовь, ни на какие-либо длительные отношения с брюнетом. Слишком очевидна была неестественность и порывистость охватившего нас безумия страсти. Слишком велика пропасть между вызывающе великолепным мужчиной и устойчиво среднестатистической мной. Да и отпечаток воздействия на него богини просматривался пугающе-отчётливо.
И, тем не менее, я попала в капкан. Уже не его – собственной страсти. Будь я поопытнее в этой сфере человеческих отношений, возможно, было бы легче. Но я никогда не была настолько близка с кем-либо. Никогда так явственно и опустошающе не желала стать частью другого человека.
– Ну, наконец-то! Ты меня напугала. Я уж не знал, что и думать!
Да, вонючку я тоже ненавидела. Его мерзкий голос. Приглушённую магией и уже едва ощутимую вонь. Отвратительные язвы, в которых копошились едва заметные черви. Заселённое насекомыми самого разного тока грязное гнездо на голове. Даже разноцветные полосы чистой кожи ненавидела!
Уродец разбудил меня, лишив возможности пережить самую восхитительную ночь в жизни. Выдернул из объятий Эйлара собственными руками! Зомбя гниющая! Чтоб ему с козлом в одной комнате до конца дней своих ютиться. Хотя нет. Козла жалко... Пусть лучше...
Достойной кары горбуну придумать не удалось и я, решительно направилась к тому месту, где вчера оставила полусырое, так и не съеденное мясо. Как бы то ни было, чтобы спасти Эйлара нужны силы. Может, следующей ночью богиня соизволит придать конкретики своим требованиям и у меня появится возможность действовать осмысленно.
Превозмогая отвращение, я проглотила мокрый и полусырой завтрак. Не время быть слабой. Пора уже начинать думать головой, а не тем местом, которым думала до сих пор.
Себя, кстати, тоже ненавижу! За истерики, за непонятливость, за то, что позволила себе так неосмотрительно поддаться обаянию незнакомца. Не говоря уже о его руках и прочих... хм... частях организма. Сейчас мне было стыдно за своё поведение. У меня-то, если откровенно, тоже не было ни малейших оснований с такой бесстыдной готовностью отвечать на притязания Эйлара.
Вела я себя как последняя идиотка. Да и сейчас веду. Должна бы, по хорошему, быть благодарна Алехандро. Как ни крути, именно он не позволил опуститься окончательно, избавив таким образом от неотвратимо накрывшего бы по утру стыда. Да, мне было за что благодарить свой кошмар, а я его ненавидела. Люто, истерически, до зубовного скрежета и со всей яростью ущемлённого самолюбия и растоптанной гордости.
– Да что с тобой?!
Не обращая внимания на смятение и взволнованны восклицания спутника, я решительно и зло закидывала поклажу себе на спину. Получалось не слишком хорошо. Хотя это как посмотреть... Одна из сумок, перелетев через спину, угодила прямо в лоб подскочившему уродцу. Перелёт! С другой стороны, прямо в точку.
– Да чтоб тебя! Бешенная! – взвыл горбун.
На мгновение стало легче. Но лишь на одно только мгновение. Когда вонючка, пошатнувшись, стал оседать на землю, меня жаркой волной затопил стыд. Какая же я... скотина! Чуть было человека не убила! Ещё и инвалида! Господи, как я могла? Истеричка чёртова!
Было бы из-за чего психовать! Разбудили меня не вовремя видите ли! Думать о том, что едва не переспала с едва знакомым мужчиной было тоже стыдно, но вид шишки, набухающей на лбу Алехандро и вовсе убивал.
Сглотнув, приняла непростое решение. Тошнота подступила к горлу, но другого выхода не было. Как ещё я могу, если не искупить вину, так хоть извиниться? Выхухоль бледная...
Коротко всхлипнув, я опустилась на колени перед горбуном, подставляя спину. Опустила голову на землю, демонстрируя смирение и покорность.
Алехандро, который уже начал было подниматься, снова шлёпнулся на задн... Тфу! На что-то точно шлёпнулся в общем.
– Ты чего? – выпучив глазюки, просипел он. – Подыхать собралась?
Вот зомбя полосатая! От возмущения я почти зарычала, но сдержалась, напомнив себе о совести. Я тут перед ним распласталась, как лишайник по бревну, а он ещё издевается! Врезала бы копытом промеж глаз, да... Собственно уже врезала, хоть и не копытом... Потому...
Сдержаннее надо быть, родная, сдержаннее. Если б не твоя истеричность, так и не грела бы брюхом мёрзлую землю. А ещё в сторону белобрысой стервы хвостом махала! Типа та психичка неуравновешенная и всё такое. Сама не лучше! И не фиг на зеркало пенять, коли рожа крива.
И, кстати, земелька-то действительно ледяная. Так и цистит можно влёт заработать. Интересно, а у лошадей бывает цистит? С другой стороны, учитывая уже пройденное, мой копытный организм на удивление стоек. Падения с высоты, ночёвки на свежем воздухе, купание... Брр... Ещё и питание для кобылы не совсем адекватное.
Может, богиня постаралась? Должна же она была хоть какие-то бонусы предоставить, раз сочла такой вид необходимым для неизвестной миссии? В любом случае покрываться изморосью ради эксперимента совсем не улыбалось.
Я глухо заворчала, покосившись на всё ещё пребывающего в ступоре горбуна. Нет, чего он резину тянет?! Что я ему, фантик, под ногами валяться? Может, для ясности шашечки на лоб пришпандорить?! Впрочем, кажется некоторые гниющие товарищи начали потихоньку шевелить мозгами.
– Эм...
Гениальное изречение! А какое глубокомысленное!
Алехандро медленно, словно к скалящейся псине, протянул ко мне бирюзовую ладонь. Я окаменела, глотая отвращение. Господи, лишь бы не вырвало! Я заслужила, конечно, но... Пожалуйста! Зажмурившись, сосредоточилась на дыхании.
Шкуры неуверенно коснулась тёплая ладонь. Я против воли вздрогнула, но стиснула зубы и запретила себе шевелиться. Если не вспоминать про обладателя руки, даже не противно. Ну, почти...
Ладонь прижалась чуть плотнее. Погладила по шкуре у лопатки. Почти приятно даже. Господи, если бы вонючка не был такой... такой вонючкой! Насколько проще было бы пребывание в этом мире, а? Да уж ‘Ромео, как мне жаль, что ты Ромео!’. То ещё сравненьице...
Представив себе, как Алехандро томно взирает из-под балкона на юную Джульетту, фыркнула и едва удержалась, чтобы не заржать в голос. Нет повести печальнее на свете, чем повесть о седой, как лунь, Джульетте! Бедная девочка от одного взгляда на гниющего поклонника надо-олго перестала бы мечтать о романтических отношениях.
А вот мне не только лицезреть горбуна придётся, но и на себе везти. Я вздохнула. Сама виновата.
Нагадила? Устроила полудохлику убогому сотрясение черепной коробки? Значит должна искупить вину. Для сотрясения мозга, наличие оного, как это ни парадоксально, не обязательно.
И вообще, если уж мне так погано, пусть хоть кому-то будет от этого хорошо. Раз уж, кроме нас с Алехандро, вокруг никого, почему бы и не зомбику? Тем более ему не только от меня, но и от судьбы неслабо прилетело. С такой-то ‘очаровательной’ внешностью... А отвращение... что ж, ради такого дела перетерплю, не переломлюсь.
Под давлением всколыхнувшейся совести я упорно занималась аутотренингом. Приучала себя к мысли, что нечто гниющее и далеко не эстетичное будет в ближайшее время не только находиться рядом, но соприкасаться с моей лошадиной шкуркой. Так вот, вонючка, похоже, занимался примерно тем же.
В смысле пытался свыкнуться со мной. Угладил всю почти! Хорошо хоть морды не трогал. А вот по спине и бокам микробы свои и бациллы (или что там у него) размазал щедро. Так сказать ‘распределил равным слоем’. Нетопырь под майонезом! И ведь не рыпнешься – сама виновата.
Хотя кое-что и при этих обстоятельствах можно было записать в столбик с ‘радостями’. Во-первых, уродец уже почти не вонял. Ну, это если сравнивать с тем, прежним, бьющим наповал амбре, которое было до проведения ритуала, превратившего моего спутника в радужную фантосмагорию. Во-вторых, прикосновения Алехандро оказались по-человечески тёплыми и совсем не противными. Если не думать, конечно.
В третьих, даже если подцеплю какую-нибудь заразу от этого ходячего источника инфекции и мечты паразитолога, есть шанс выжить. Пока ещё не угасла надежда вернуться в своё собственное, двуногое и двурукое тело. Вряд ли травмы и болячки одного отразятся на другом. Организме, имею в виду.
Ну, и в четвёртых... Я покосилась на горы. Они были так близко! Возможно где-то там, именно в этих горах, смогу найти Эйара. Кровь прилила к несуществующим сейчас щекам, и я мотнула головой, отгоняя неуместные воспоминания.
При всей своей непоследовательности, богиня наверняка не просто так мне показала воина. Она явно была в курсе куда мы с Алехандро идём. Не удивлюсь, если и цель путешествия не была для блондинки секретом. Может, моя задача как-то связана с этим горами и голубоглазым брюнетом? Раз уж мучительница обмолвилась о том, что я на правильном пути?
В любом случае, найти Эйара стоило. Конечно, в этом теле о полноценном общении не могло быть и речи. Даже найди я мужчину, так легко и жарко переступившего через все мои комплексы, выделываться перед ним в этом вот копытном виде точно не стала бы. Глупо, бессмысленно и унизительно.
Но угрозы богини нельзя не брать в расчёт. Окровавленная рубаха, рукоять ножа, торчащая из груди, и слепой мёртвый взгляд убитого брюнета я не забыла. Блондинка говорила, что... Независимо от обстоятельств, я не могу позволить, чтобы Эйар погиб. Таким грузом на совести жить нормально просто невозможно.
Спустя минут десять горбун наконец-то поверил в реальность привалившего счастья в виде готовой почти на всё кобылы и споро погрузил на меня нашу поклажу.
Я лежала, хотя так и подмывало смалодушничать – встать и позабыть о седоке. Нет уж! Умерла так умерла! Если вот так менять собственные решения, и глазом моргнуть не успеешь, как маятником заделаешься.
Когда поверх хребтины легло аккуратно сложенное вдвое одеяло, а последняя сумка устроена на месте, на Алехандро снова что-то нашло. Минут пять он сидел н корточках, прижав ладонь к моей шкуре. Просто сидел и молчал, держа руку на моей шее. И, сам того не понимая, испытывал терпение одной очень брезгливой лошади.
Когда я уже почти решилась на активные действия, мой кошмар вдруг выпрямился и отвернулся. На несколько секунд между облаков показалось поднимающееся солнце. Лучи скользнули вдоль неприветливой промозглой за ночь земли
Алехандро развернулся лицом к восходу. В ореоле золотистого света уродливость перекошенной фигуры будто проступила ещё ярче. Отсутствие шеи, Криво посаженная голова, Сутулые, разной высоты плечи. Горб. Кривые, неестественно вывернутые ноги.
Солнце слепило глаза и я видела лишь абрис, контуры тела своего безобразного спутника. Подумалось, что и без смрада и многочисленных язв он отвратителен, как ни крути. Даже мне, попривыкшей за последние дни, захотелось отползти подальше и спрятаться где-нибудь в кустиках. Чтоб не смотреть и... не чувствовать себя такой сволочью.
Знаю, что оценивать человека по внешним данным глупо, а в нашем случае ещё и подло. Но я ничего не могла с собой поделать! Совсем ничего. Алехандро вызывал отвращение и страх на инстинктивном, подкожном уровне.
Вздохнув, олицетворение ночных кошмаров развернулся и неуклюже взгромоздил себя мне на спину.
– Знаешь, – вонючка почти шептал, и сиплость из голоса словно исчезла.
Не осознавай я, кто говорит, не узнала бы! Нет, правда: голос казался человеческим и даже... мужским,
– Никогда не думал, что в подобных обстоятельствах будет не хватать обычного живого тепла. До чего я дошёл! – издав смешок, полный горечи, Алехандро похлопал меня по шее. – Расположение бешеной кобылы и то в радость... Спасибо.
Я нервно передёрнула шкурой и поднялась на ноги. Сквозь спазм омерзения, проступило и растеклось по телу робкое чувство благодарности. Быть нужной хоть кому-то в этом чужом и страшном мире оказалось приятно. И всё же я предпочла быть нужна кому-то другому. Нуждающийся в тебе зомби – это звучит несколько... дико и противоестественно.
Да уж, на его месте живого тепла не хватало бы любому. Впрочем, сейчас я бы и от обыкновенного не отказалась. Тёплый плед, шерстяные носочки, кружка ароматного чая и бублик были бы очень кстати... Жаль, но вместо них лишь промозглый сырой ветер, одинокий зомби верхом на не менее одинокой лошади и острый запах осени и приближающихся холодов.
Оглядевшись, я нашла взглядом отвратное бурое пятно из тех, по которым мы вчера ориентировались. Ну, с Богом?! Я тяжело вздохнула, делая первый шаг. Лишь бы не с богиней...
Непривычно было ощущать на спине тяжесть живого человека. Тем более седло сгинуло. С другой стороны, уздечки ведь тоже нет? И повода... Того самого, который подразумевал засовывание в рот железяки. И верёвки нету...
Осознав, чего избежала, я приободрилась и почти потрюхала к пятну. Ничего, если и в такой гадости радости находятся, есть смысл бороться. А если есть желание, силы и удача будут.
Подмёрзшая за ночь трава с тихим хрустом ложилась под копыта. Солнце вновь спряталось за тяжёлыми свинцовыми тучами. Порывистый ветер никак не давал согреться и заставлял то и дело ёжиться и вспоминать про плед, чай и носочки. Угу! Носочки на копытах... Ещё бы о шпильках вспомнила, блин!
Алехандро, кстати, радовал. То ли эффект от затеи с котлом обладал отсроченным эффектом, то ли уродец ещё чего-то намути, но теперь почти не вонял. Так как сшибающей с ног красотищи своего спутника я сейчас не видела, то заводным зайчиком лихо трусила вперёд и вперёд, от одного пятна-следа к другому.
Часа через два перестала дёргаться от прикосновений горбуна. Ну, почти перестала. Всё равно, гадко же! Если б не помнила об относительной ‘нормальности’ ладоней, точно психанула бы. Вот, зуб даю, скинула бы хухрю радужную к едрене фене!
Каких усилий мне стоило каждый раз повторять просебя, что бирюзовые ладони у Алехандро язвами не покрыты! Могла бы, высказалась по поводу постоянных поползновений вонючки и мацанья моей бедной шкурки, да куда там! На недовольное фырканье зомбик только негромко посмеивался и умилённо бормотал нечто вроде ‘Хорошая моя, ‘ Словно не понимал как меня колбасит от каждого его прикосновения! Или не понимал?
Ближе к обеду относительно пологий склон закончился. К счастью, пятна-путеводители не только не пропали, но даже стали ярче. И как раз их цепочка отмечала самые удобные для подъёма места. Добравшись до небольшой каменистой площадки я встала как вкопанная.
Следующая метка виднелась совсем недалеко, но я элементарно устала пробираться между грудами камней и обломками скал. А ещё ветер! Словно живой он выл и швырял в морду мелкий песок и сухие листья. Спрашивается: откуда здесь листья, да ещё сухие? После дождя? Там где нет ни деревьев, ни приличных кустов?! Так, какие-то маловразумительные растительные ошмётки высотой едва ли мне по брюхо.
И вообще, как говаривал один медвежонок: ‘Это неправильные горы они делают неправильный мёд’. Судя по тому, что довелось прежде видеть по телевизору, тут явно что-то не так. Телевизор, конечно, далеко на Анатолий Вассерман и полагаться на него не стоит, но всё же.
Должна же быть нижняя часть скал покрыта растительностью? На фотках в инете именно так и было. А тут всё ни как у людей. Камни, пыль, песок, лишайники куда ни глянь и убогие кустишки, которые кустами язык не поворачивался назвать. Мы как ночью греться будем? Опять без костра куковать?!
Впрочем, если запрокинуть голову и посмотреть наверх, надежда на ‘сугрев’ расправляла потрёпанные крылышки. Там, довольно высоко, гора, словно в насмешку на безжизненность предгорий, буквально зеленела и кучерявилась. Вот если бы добраться туда к ночи...
Пока я мотала головой по сторонам и мечтала о почти несбыточном, до Алехандро дошло, что встала я в серьёз и надолго. Тяжело вздохнув, уродец спешился, задев при этом собственным грязным пузом мой многострадальный бок. Именно в этот момент вонючке повезло! Ну просто сказочно подфартило!
В чём? Да в том, что я не сразу сообразила, чем мне это самое ‘сползание’ грозит! В смысле о степени умурзыканности рванья, заменявшему спутнику одежду. Вспомнила бы – лететь бы горбуну далеко, высок и до-о-олго. За последнее время столько агрессии накопилось, что не удержалась бы. Ага! А потом бы чесала копытом репу: как вот ЭТО от камней отскрябывать. Так что повезло не только вонючке, но и мне тоже.
– Слышь, – горбун почесал в затылке, отчего оттуда что-то выпало и, шустро перебирая многочисленными лапками рвануло за кустик, – Ты надолго встала-то?
Хм... Едва сдержавшись от улыбки, я села, отчего сумки начали сползать по крупу на землю. Кроме обеда и отдыха следовало посетить кустики, найти которые здесь в принципе задачка не из лёгких. Ну, по крайней мере такие, которые если не скроют, так хоть прикроют здоровенную кобылу от любопытных взглядов. А шарахаться по округе с поклажей на спине? Ищите другую кретинообразную копытную дуру!
Слава Богу, за минувшие несколько часов горбун усвоил: пытаться управлять мной то же самое, что ковырять в носу паяльником – бессмысленно и крайне опасно. Пару раз пытался пятками стучать и за уши дёргать, за что был коварно сброшен на землю невозмутимой мной. А что? Я тут себя превозмогая везу его высочество гниль забубенную, а он вместо ‘спасибо’ будет меня тягать и бить?! Нет уж. Фигушки.
Как честная кобыла, верная своему долгу, я не только скидывала вонючку, но и демонстративно ложилась на землю, позволяя забраться обратно. После третьего полёта зомбик плюнул на всё, уверился в том, что иду куда следует, и притих. Вот тогда-то и начались, кстати, поглаживания и сюсюканья. Бррр... Лучше б и дальше летал!
Оценив мой манёвр, горбун понятливо подхватил сумки, а я почапала искать место для воздаяния природе. Дань та ещё, но другой у меня нету, а от этой уже часа полтора как мечтаю избавиться. Облазив все окрестные насыпи и дважды лишь чудом не переломав себе ноги, почувствовала себя горной козой. Большой, неуклюжей и очень злой такой козищей. А ещё голодной и грязной.
Посему, когда выскочила к месту стояки и узрела полусырое мясо, взвыла аки ангел возмездия. Опять! Сколько можно! Понимаю, что с припасами у нас туго, но меня почти час не было! За это время мясо можно было если не поджарить, так хотя бы сварить!
Как ни странно, заслышав трубный вой и яростное сопение, Алехандро даже не вздрогнул. Как лежал, вытянув ноги и закинув руки за голову, так и не шевельнулся. Лишь приоткрыл один глаз и хмыкнул:
– Вернулась, пропащая? Приятного аппетита.
Шутливый тон сиплого кошмара мне не понравился. Приятного аппетита? Это он ещё и издевается? Рррр....
– Не злись, – садясь, неожиданно ласково протянул уродец, – нельзя нам пока огня разводить – заметить могут. Вот отыщем Нассара, и я тебе обещаю праздничный костёр хоть до небес... Если жив буду.
Я остановилась, озадаченно глядя на разговорившегося вонючку. Потом допёрло его ‘если жив буду’ и я плюхнулась задом прямо на землю. Зря плюхнулась, да ещё и с размаху. Острый камушек пребольно впился в чувствительную кожу под хвостом.
Взвизгнув, я подскочила метра на полтора вверх. Камушек ‘взвился’ вместе со мной. Вернее, вместе с моей... хм... попой. Основательно впиявился, кочерыжка заскорузлая! И больно! Какое-то время я пыталась достать до него зубами за неимением других вариантов. Не вышло, а сам камешек никак не желал оставлять в покое подхвостное пространство.
– Что там у тебя? – Встревоженно пробормотал зомбик, поднимаясь. – Дай посмотрю!
Ага! Счаз! Вот только этого мне не хватало! Мало того, что место вовсе не то, которое я готова кому бы то ни было демонстрировать, так ещё и горбуну? Вельми понеже!
Развернувшись мордой к Алехандро, я оскалилась и попятилась.
– Как с тобой трудно, – вздохнул вонючка. – Не хочешь, как хочешь. Только потом не жалуйся.
А я едва не разревелась. Пожалуешься тут, как же! Обидно, больно и... ещё раз обидно. Очень... Вечно у меня не понос, так золотуха! А уж тут так вообще – и смех и грех. Вроде мелочь, а справиться самой никак. Разве только само как-нибудь рассосётся, в смысле отвалится. Ну, не могу же я, в самом-то деле, допустить, чтобы зомби у меня под хвостом ручонками шебуршил? Мдямс...
Ну вот так и получилось, что привал закончился ничем. Ни обеда, ни тепла и только зуд под хвостом. Ей Богу, это было бы смешно, не будь так грустно!
Когда я зло и решительно опустилась рядом с сумками, Алехандро потянулся было ручонками к морде, за что получил хвостом по бирюзовым конечностям. Сколько можно? Я и так сегодня все рекорды долготерпения побила...
Горбун понятливо вздохнул и ловко погрузил сумки на законное место, то бишь мне на спину. Потом взгромоздился сам и осторожно похлопал по шее.
– Вот закончится это безумие, обязательно выясню, что за зверинец такой у Роуленда! – Тихо произнёс вонючка, едва я встала. -Таких непредсказуемых и странных животных, как ты, я ещё никогда не встречал. Даже представить боюсь, как ведут себя прочие обитатели зверинца.
Я пренебрежительно фыркнула и решительно направилась вверх по тропе. Чего-чего, а таких, как я, ты нигде не встретишь! Разве только мнимый Роуленд коллекционирует людей в звериных шкурах.
Глава 13
Часа через три вонючке пришлось-таки спешиться. Тропа теперь, хоть и изобиловала путеводными пятнами, но трещинами, осколками скал и насыпями ‘радовала’ через каждые десять-двадцать метров. За-то и растительность появилась.
Порывистый ветер шуршал зелёной листвой, поднимал в воздух мелкую пыль и упорно дул прямо в морду. Вот честно! Как я ни отворачивалась, как ни меняла направление – всё одно, в морду!
От усталости и злости меня медленно, но верно начало глючить: то запахи еды мерещились, то отдалённое ржание, а то и вовсе Эйлар мерещился. Что за попадос! И так тошно, а тут такие испытания измученной психики...
Уже в сумерках мы с Алехандро набрели на мелкую горную речку, бодро сбегающую по камушкам вниз. Сразу невыносимо захотелось пить, но берег был слишком крутым. Тут куда проще было переломать ноги, чем напиться.
Подгоняемая жаждой, я воспряла духом и потрусила вдоль русла наверх.
– Куда?! – Захрипел корявый спутник недоумённо. – Ты чего творишь, бешенная?! Нам в другу сторону!
Ага, счаз! Нет, может ему и в другую, а мне именно в эту! Идти тут возможно было исключительно по тропе, но она круто уходила влево от воды, а пить хотелось всё сильнее. Если бы не знала доподлинно про опустевшую час назад флягу Алехандро, мозг, пожалуй, пересилил бы жажду, но я-то своими глазами видела, как вонючка выхлебал последние капельки! И не поделился, зараза гниющая!
И чего теперь? Замёрзшая, голодная, копытная, грязная, как ботинок на скотобойне... Вот только обезвоживания мне не хватало! Нет уж!
С другой стороны ‘потрусила’ – это сильное преувеличение неприглядной действительности. Честнее и куда ближе к истине было бы сказать ‘поползла на пузе, цепляясь зубами и копытами за всё, что можно’. Угу. За то, что нельзя, тоже, если уж не лохматить бабушку.
К счастью, на этой высоте уже росли деревья, правда, ощущение складывалось такое, будто узловатых жирных корней у этих самых деревьев было значительно больше чем всего остального. Но пока это мне было только на руку. В смысле на копыто. На крутом подъёме они создавали своеобразную лестницу для одной остервенело карабкающейся вверх по склону кобылы.
Нет, ну я понимаю, конечно: для лошади не совсем ненормально ползать по скалам, цепляясь зубами за растительность, а копытами за выступы и неровности породы, но жить-то хочется. А для этого нужно напиться и помыться. И чхать я хотела на гневное пыхтение разъярённого горбуна, ползущего следом!
