Текст книги "В любой гадости ищи свои радости (СИ)"

Автор книги: Любовь Штаний

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

А нечего было в одно рыло всю нашу воду выхлёбывать, вот! И уж тем более не стоит меня злить, оскорбляя! Вот почему это я тварь безмозглая? Очень даже мозглая, то есть мозговитая. Просто надоело делать так. как говорит он! Будто мне сумасшедшей богини мало, ей Богу! В конце концов, мы и сами с усами! Ой, не-е-е-ет...

А ведь прав горбун оказался. И безмозглая, и дура и даже ‘нечисть недобитая’! Вот я... Эх...

Подъём, который преодолела-таки нечеловеческими усилиями вывел на... тропу! Ага, ту самую, которая уходила влево. Почему я так уверена? Потому! Для начала, троп тут вообще не так, чтобы завались, да ещё и пятно-путеводитель ‘украшало’ куст прямо около морды. Ну, видно для полного погружения в пучину самобичевания.

Как там? Умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт? Угу... Так кто я, после всего? Правильно: кобыла безмозглая и нечисть недобитая. Нечисть, потому как с чистотой напряжонка, а недобитая, потому что ни черта не добилась, кроме унизительного осознания правдивости слов уродца...

Смотреть спутнику в глаза было теперь откровенно стыдно и потому я побрела вперёд, виновато понурившись. И чего меня на подвиги потянуло? Мало приключений на круп пришлось?

Тут сверху загрохотало и я вскинулась, но было уже поздно. Груда камней, песка и каких-то палок неслась с такой скоростью, что бежать не имело смысла – до поворота далеко, а посторониться просто некуда: справа крутой обрыв и река, а слева скала. Ма-м-м-м-а...

Пару секунд тупо смотрела на приближающуюся смерть, а потом сработал инстинкт. Я шарахнулась и... полетела с обрыва в реку за долю секунды до того, как на то место, где только что стояла, обрушился град камней.

В последний момент заметила, как вонючка скрылся за поворотом тропы. Он-то как-раз не успел далеко отойти! Вот она истина: тише едешь, целее будешь! Жаль, но мне это уже ничем не поможет...

Я зажмурилась изо всех сил и сжалась в комочек, истошно вопя. Горная речка, хоть и полноводная, явно была не слишком глубокой, да и перекатывающиеся с грохотом по её дну каменюки не давали тешить себя тщетными надеждами. После такого падения выжить просто нереально.

Я летела и вопила, вопила и летела. Потом вопить перестала и поняла, что рокот реки ничуть не приблизился. ЭМ? Может, я уже того, приводнилась и двинула копыта? Не больно, это – замечательно конечно, но как-то очень уж странно.

Осторожно приоткрыв один глаз, глянула вниз: ничего! Совсем ничего! Ни речки, ни гор, ни света! Одна густая чернильная тьма и ощущение полёта.

Второй глаз открылся сам собой. Впрочем, это ничего не дало, кроме мысли, что от удара ослепла, оглохла и, вообще, сдохла. Потрясла головой – никакого эффекта. Ущипнула себя за руку чуть выше плеча – больно.

– Ау? Есть тут кто? А я тут есть или как? – ни звука, но темнота изменила оттенок с иссине-угольного на невесомо-золотистый.

Я сглотнула и потерла глаза. Золотистая тьма – это круто, а... Стоп! Потёрла глаза? Ущипнула? За руку? Ох ты ж!

Торопливо ощупав себя, убедилась – тело очень даже человеческое. Моё там или не очень, не понять, но женское точно и комплекция подходящая. Может, смерть в том мире и в том теле и есть – самый простой способ вернуться домой?! Но в таком случае, где я?

Уж точно не дома и не на работе. Ещё и в воздухе висю. То есть вишу... Тфу! Зависла в общем непойми где! Интересно, надолго?

А если да, то...

В пятки толкнулось что-то мягкое. Упс! Кажется, я куда-то приземлилась. Куда только? Не видно ни черта...

Опустившись на колени, медленно ощупала пол. Тот оказался не столько мягким, сколько упругим, тёплым, очень гладким и чуть выпуклым. А ещё не оставляло ощущение, что я слега навеселе. То ли надышавшись золотистой темноты, то ли с перепугу, но меня слегка покачивало.

На нетвёрдых ногах я шагнула вперёд, и ещё и ещё, пока не натолкнулась на стену. Стена оказалась почти двухметровым забором из непонятного материала. Я таращилась перед собой, так ничегошеньки и не видя, но не зря говорят, у незрячих прочие органы чувств обостряются.

Где-то на грани слуха раз за разом раздавался тихое шипение, потом едва слышный свист и гулкий, непонятный совсем звук. Пахло прогретым на солнце красным кирпичом и чуть-чуть печкой.

Пальцы нервно подрагивали на гладком, словно подтаявшая льдинка, заборчике. Почему мне кажется, что пол идёт под уклон?

Минуты через две острожного пробирания вперёд убедилась: не кажется. Ещё через минуту крутизна уклона выросла настолько, что на ногах держалась исключительно благодаря упору на руки. В смысле, держалась крепко.

Заборчик, правда, стал пониже, и потоньше кверху, да и вообще чудной он какой-то. Словно из цельных плит сложен. И ни гвоздей, ни болтов. Ещё и кромка волнистая, как синусоида.

В конце концов, пришлось садиться на попу и скатываться вниз, тормозя скольжение всеми конечностями. Тоже не айс, но куда приятнее, чем кубарем в неизвестность.

Скоро пол начал крениться не только в одну сторону, но будто бы выгнулся горбом справой стороны. причём я как раз на маковке этого горба оказалась. Господи, куда меня занесло и что происходит?

И тут я сверзилась. Просто попа на ‘горбе’ перестала помещаться и съехала вбок. С перепугу заверещав, как будильник в два ночи, я вцепилась в совсем уже низенький заборчик.

И вот ору я, болтая ногами в воздухе, животом лёжа на выпуклом полу и мёртвой хваткой цепляясь за соломинку, а в этот момент пол как вздыбится! Как потащит меня куда– то прямо вот такую, ошалевшую от страха и верещащую благим матом!!!

– Голос у тебя звонкий, – слышу вдруг басовитое откуда-то сверху. – пронзительный такой, прот-и-иивненький...

Противненький?! А каким он должен быть, если такое твориться?! Я перешла на ультразвук. Не из вредности, нет. Просто даже голос невидимки казался огромным, страшным и горячим... А я ещё и не вижу ни фига!

– А-а-а-а-а! Мамочка, роди меня заново!!! А-а-а-а!

– Вот, же визглявая какая попалась! А на вид такая милашка, эх!

Пол под пузом резко выгнулся дугой, потом выпрямился, но я чудом удержалась на нём.

– Слушай, мелкая, у меня к тебе деловое предложение. -Пророкотало над головой. – Ты помолчишь пару минут, а я тебе... э-э-э... Чего тебе надо?

– Шоколада! – Брякнула я на автомате и изумлённо вытаращилась на почти метровую плитку, возникшую перед носом.

– Пойдёт?

– Эм... Не знаю. У меня руки заняты, как проверю?

– А чем это они заняты? – озадаченно вопросил голос. Тут же ничего нет кроме нас?

– Так я за пол держусь!

– За пол? Так нет тут пола!

– То-то и оно! – Пыхтя, кое-как подтянулась на ходящий ходуном горб.

Шоколад умопомрачительно пах буквально в паре сантиметров и при том никуда и не думал скатываться, а я даже крохотного кусочка укусить не могла, опасаясь разжать руки

– Не понял...

Меня снова куда-то потащило. На этот раз вместе с заборчиком, шоколадкой и горбом.

– Да не ори ты так. Я ж оглохну, – ворчливо посетовал невидимка и пол вдруг встал. В том смысле, что из относительно горизонтальной поверхности превратился в вертикальную. Какое-то время я пищала, цепляясь за кромку спасительного заборчика, а потом упала.

Слава Богу, лететь оказалось совсем недолго. Приземлившись на ноги, тут же плюхнулась на попу и проследила за падением шоколадки. Вот почему её я вижу, а кроме неё ничего? А пол тут такой же гладкий и тёплый, но его больше и...

Впереди и чуть слева медленно раскрылся огромный светящийся глаз цвета майской травки под утренними лучами солнца. Глаз уставился на меня.

– Надеюсь, теперь ты не будешь кричать?!

– Мама... – Какое кричать! У меня дар речи пропал просто! – Ты кто?

– Ну, одно могу сказать абсолютно точно: я не мама. Если повезёт, папой есть шансы стать, но вот мамой...

Против воли поддавшись насмешливому обаянию говорившего, засмотрелась на лукавый прищур и... улыбнулась. Страх сгинул бес следа, хотя рационального объяснения этому не было.

– Так кто ты?

– Я бы сказал, да нельзя. Впрочем, думаю ты и сама догадаешься, когда придёшь в себя.

– И ты туда же, – расстроилась, – тоже ничего конкретного не говоришь и только пугаешь.

– Тоже? – вкрадчиво пророкотало существо, – А кто ещё?

– Да, есть тут одна богиня – отмахнулась, обеими руками отламывая кусок шоколадки, – может, и ты бог?

– Значит, я всё правильно понял, – проигнорировав моё предположение, обрадовался кто-то, – и как она?

– Кто? Богиня?

Глаз смотрел пристально и выжидающе. И что мне ему ответить? Скажу ‘стерва’ ещё обидится, ‘психопатка’ – тем паче. А кроме этого и говорить нечего.

– Эм... Она... красивая. Только нервная очень и никак не может внятно объяснить, чего хочет.

– Это она тебя привела сюда, – не вопрос, констатация факта.

– Сюда? – Я демонстративно огляделась. Кроме гигантского глаза, шоколадки ему под стать и меня самой, ничего. – Куда?

– Я имел ввиду горы. – Усмехнулось существо и в яркой зелени напротив заплясали смешинки.

– Угу. А где я сейчас?

– В нигде, – ответил голос. – Это – мои горы и, когда ты упала, я немного изменил реальность, чтобы познакомиться и поболтать.

– Нормально... То есть, когда мы потреплемся вдосталь, я всё-таки брякнусь с бог знает какой высоты в реку? Любишь отбивные из копытных?

Пол под ногами задрожал и воздух наполнился густым, почти материальным смехом, от которого я почувствовала себя человекообразным желе. Будь я помясистей, порадовалась бы возможности ‘растрясти’ жирок на халяву, а так лишь начала безостановочно икать. Хорошо хоть падать некуда было! Если бы ещё земля под попой ходуном не ходила, было бы ещё лучше.

– Трусишка, – прогудело существо на удивление добродушно. – Всё хорошо будет. Пусть я сейчас не в лучшей форме, но уж на такую малость силёнок хватит.

– А... Домой меня вернуть вы можете? – заискивающе протянула я, уже почти обнадёженная.

– Могу, но не стану. Не проси, девочка.

– Почему? – Едва не расплакалась я. А счастье было так близко! – Ну почему?!

– Прости, но без твоей помощи никак.

– Господи, да чем тебе-то я помочь могу?!

– Не мне, малышка.

– А кому? Эйлару?

– Эйлар это который? Твой спутник?

– Нет, это такой высокий и черноволосый войн.

– А... есть тут такой. В какой-то мере и ему тоже, – задумчиво отозвался голос. – Вы оба преследуете разные цели, но в конечном счёте идёте к одной и той же.

– И к какой?

– Узнаешь, малышка. Совсем скоро узнаешь, а сейчас тебе пора. Мне сложно так долго удерживать временной разлом.

– А...

– Мы ещё встретимся, – уверенно выдал невидимка и огромный глаз медленно закрылся.

Золотистая мгла резко сгустилась, стала плотной и вязкой, как кисель.

– Подожди! – попыталась отсрочить неизвестное я, – Это нечестно!

Липкое нечто замерло, прильнув к коже.

– Что именно? – виновато прогудело вокруг.

– Да всё! Меня против воли запихнули в чужое тело, выдернули из родного мира и ради чего? Почему я должна помогать и тебе, и Эйлару, и белобрысой этой?! – отчаяние испуг трансформировались в громогласное праведное возмущение. – С Эйларом ещё худо-бедно ясно. Я сама не против ему помочь, но это – мои тараканы. А с какого перепуга из-за вас корячиться? Только потому, что вам нужна моя помощь? Так мне тоже много чего нужно, но как-то никто особенно не рвётся выворачиваться наизнанку ради воплощения капризов в жизнь!

– Не плачь, – голос окрасился растерянностью и тёплым дуновением ветра скользнул по плечам и щеке.

Я и не собиралась распускать нюни, но как-то само собой получилось. Смахнув ладонью влагу со щёк, непроизвольно всхлипнула и опустила голову, чтобы волосы занавесили лицо. Терпеть не могу реветь на виду! А впрочем, почему бы и не пожаловаться, если невидимка так чутко реагирует? Поджав коленки, обхватила их руками и дала волю слезам:

– Конечно... Чего от меня хотите – не знаю. Как этого добиться – не знаю. Сделали из меня не пойми что в лошадиной шкуре! И даже шкуру выдали непрезентабельную! Ем через раз и каждый, как в последний! Про качество еды вообще молчу, как дохлый окунь на сковородке!

– Успокойся, малышка, – попытался вклиниться в моё нытьё невидимка. – Потерпи ещё немного...

– Грязная, как гнилой огрызок в мусорном баке! – Не повелась я на искреннее сочувствие, – Согреться не могу. Спать не дают. Стоит задремать, богиня к себе выдёргивает и нервы треплет! Мало ей моих мучений, ещё и гибелью чужих людей угрожает и говорит’ я виновата буду! Не хочу я вам помогать! Да за такое не помогать, а мстить нужно! Что я вам сделала-а-а-а-а...

– Ох... Ну не реви! Домой вернуть я тебя пока не могу, да и мешать младшенькой не имею права. Прости! Но без тебя действительно никак! Зато когда поможешь, выполню любое желание. Вот вызволите наследницу, проси чего угодно.

– А? Какую ещё насле...

Слова на мгновение застряли в горле, а вырвались из него уже жалобным ржанием. Не помог слезоразлив...

Всхлипнув, в некоторой прострации уставилась на поток прозрачной воды прямо перед мордой. Мелкие холодные брызги попадали на нос и в глаза, но в то же время лучи опускающегося солнца причудливо раскрасили занавесь хрустально-чистой воды. Красиво, как ни крути...

Какое-то время я любовалась переливами радужных бликов и гнала мысли прочь. Нужно успокоиться, нужно принять происходящее как данность, а не извиваться дождевым червём в грязной луже. Нужно поискать, и во всём этом бреду обязательно найдётся нечто хорошее. Нужно только поискать как следует...

Вот например: если выживу и вернусь домой, ценить скучные. мелочи буду ещё больше. И забота родителей предстанет в ином свете, и собственная не яркая внешность будет радовать. По сравнению с теперешним положением и обликом, всё хорошо. Ну, может и не совсем ‘всё’: уподобиться Алехандро не хотелось бы. Кстати...

А почему, предъявляя список горестей невидимке, я ни разу не вспомнила про горбуна? Ведь, если не считать копытности нового тела и отнюдь не добровольного пребывания в чужом мире, зомбик причинил больше всего ‘неудобств’. По первости его компании я предпочла бы любую другую. Даже заводик по изготовлению конской колбасы казался тогда меньшим злом. А сейчас?

Пожалуй, теперь, когда могу дышать в обществе вонючки, мне... жаль его. Уродец всё так же вызывает спазмы отвращения, но... О Господи! О чём я думаю! Он же под обвал мог попасть! Я видела, как он отбежал за поворот, но ведь камни... А если уродец всё же ранен или убит? Нужно найти его и...

Я растерянно обернулась и обомлела. Совесть сделала кульбит и растворилась в эгоистичном и банальном до дурости восторге. До сих пор я была слишком поглощена переживаниями, чтобы задуматься где я нахожусь и как тут очутилась.

Водная пелена оказалась водопадом, срывавшимся с широкого каменного карниза в нескольких метрах над головой. Я сама стояла на краю другого карниза, куда более узкого и сходившего на нет с левой стороны, а с правой... отсюда не разглядеть.

Зато ‘подарочек’ невидимки можно было не только разглядеть, но и употребить за милую душу! Прямо около копыт начиналось чудо: небольшое углубление в скале, заполненное чистейшей водой. Даже в полумраке пещеры, куда свет сквозь радужную занавесь пробивался с трудом, было видно гладкое дно.

Правда уже метрах в трёх от природной ванны царила темнота, но мне что в лоб, что по лбу. Всё равно, туда не попрусь. Оно мне надо, в темноте шарахаться, когда тут такое счастье?!

‘Глазюка’ ещё и о десерте позаботился! Шоколадка подстать нечеловеческому аппетиту лежала тут же на большом валуне, явно наколдованном невидимкой. Та самая, которую я уже надкусила и убедилась в отменном вкусе.

Уж не знаю, как устроены вкусовые рецепторы у нормальных кобыл, но лично у меня от одного воспоминания о сладкой нежности, растёкшейся по языку и привкусе жаренного фундука, слюни потекли. Ну, не совсем потекли, конечно. Это я образно выражаюсь, хотя ещё немного и закапаю пол очень даже по-настоящему. Угу! Мало того, что грязная, так буду ещё и слюнявая! Фу, какая гадость!

Бросив тоскливый взгляд в пещеру за спиной, я осторожно пошла вправо. Радости радостями, а прежде чем терять голову, нужно разведать обстановку. Вдруг, на недоступной взору части козырька дрыхнет кровожадный хонти или ещё какая местная тварь?

Лучше бы я сначала помылась... Буквально через минуту восторг слега поутих. Попала я как кур в ощип! Мдямс...

Каменная дорожка лишь немного выдавалась за кромку водопада, а дальше – бездна. Нет, дно там было и я его даже видела. Ага! Тьма чёртовых каменюк далеко внизу и радуга мелких капель из-за разбивавшегося о скалы потока воды! А скала почти отвесная и спуститься по ней я не смогла бы и в человеческом обличье, чего уж говорить о лошадином?!

Повертев головой, так и не нашла ни единого пути к отступлению. Если верить ощущениям, сейчас я находилась куда выше того места, где, столь драматическим образом ‘рассталась’ с Алехандро. Зелёные кружевные кроны изумрудной пеной обрамляли русло далёкой речки.

Спуститься не могу, подняться тоже. Значит, и помочь горбуну пока не в силах. Что ж, раз такое дело, остаётся одно: отложить страдания до поры до времени и от души насладиться подарком невидимки. Видно, мои завывания по поводу невозможности согреться и помыться прозвучали особенно пронзительно.

В конце концов, положение у меня гаже не придумаешь и пожинать плоды очередной порции неприятностей придётся в любом случае, а радостей в последнее время не так много, чтобы не предавать значения каждому кусочку счастья.

Решительно тряхнув гривой, я потопала под защиту водопада. Где-то там на большом белом камне торжественно и искушающе возлежала едва надкушенная полуметровая плитка шоколада и парило небольшое, но чистое и тёплое озерцо.

Пусть я всего лишь кобыла, но чистоплотная! Возможность принять ванну и полакомиться сладеньким стоила беседы с глазом, а если повезёт, невидимка пособит и отсюда выбраться. Ведь я ему нужна для чего-то?! Вот пусть он и ломает голову над моим спасением, а я подумаю об этом завтра.

Глава 14

На счастье, озерцо оказалось проточным. Не знаю, естественного ли происхождения, или наколдованный размякшим от моих стенаний невидимкой, на каменистом дне бил горячий родник. Лишняя вода тоненьким ручейком постоянно убегала вглубь пещеры, которую я пока не решилась осмотреть. Темнота и затхлый воздух, идущий из неё, не вдохновляли на подвиги.

А вот ровный слой пыли на каменистом полу порадовал. Значит, хищников тут нет. Впрочем, откуда им тут взяться, на такой-то верхотуре?! Потому я лежала по самые ноздри в горячей воде и млела, косясь на остатки шоколадки.

Несмотря на обстоятельства, я наслаждалась! Заходящее уже солнце раскрашивала пелену водопада дивными красками. Свежий горный воздух в передней части пещеры завораживал незнакомыми запахами, а ветерок, порой залетавший сюда снаружи, приносил отголоски пения диких птиц. О... какое блаженство...

Жаль, но я всё же не русалка. В противном случае так и лежала бы здесь, пока не растворилась! Но лошадь в озере – совсем не кусок сахару в чашке горячего чая. Я не только не растворилась, но даже решилась вылезти на сушу, спустя какие-то пару часов.

Вода текла с меня ручьями и я задумалась. Как бы так вылезти, чтобы не слишком сильно намочить пол? Не тут ещё ночевать.

Припомнив, как отряхивался соседский спаниэль после прогулок под дождём, решила последовать его примеру. Отойдя за границу водопада, ахнула от ярких закатных красок: небо буквально горело! Деревья, камни и русло речки внизу, словно обведённые маркером, казались нереально чёткими и сказочно-прекрасными...

Господи, даже представить себе не могла, насколько красиво в горах. Вот вернусь домой, обязательно съезжу – проверю, так ли оно на Земле, и...

Внезапно заметила движение внизу. Присмотревшись, не сдержала облегчённого выдоха: Алехандро! Только он так по-идиотски коряво подпрыгивает при ходьбе.

Как ни гнала я от себя дурные мысли, всё же беспокойство за убогого присутствовало. Будь возможность спуститься, не уверена, что отмокала бы так долго. Скорее всего, ополоснулась бы и двинула на поиски своего гниющего зомби.

Мдямс... Похоже, я безнадёжна. Сочетание слов ‘свой’ и ‘гниющий зомби’ – само по себе неутешительный диагноз. А если ещё вспомнить о характере моего спутника... Дурдом, копилка с пуговицами и фенозепам на завтрак всё ближе и ближе...

Я улеглась на прогретом солнце козырьке, вглядываясь в крохотную фигурку. Съеденный шоколад таял в желудке. Ветерок ласково обдувал, подсушивая шкуру. Птички на ночь глядя устроили концерт, словно специально для меня. последние лучи солнышка приятно грели шкурку. Словно и не было утренней холодрыги, мороси и пыли в морду!

Ого, а ведь вонючка не просто так корячится! Он ещё и сумки прёт на своём, в прямом смысле горбу! Силён мужик! С такими увечьями по горам, да ещё с грузом... Эх, гвозди бы делать из этих людей, крепче бы не было этих гвоздей... !

Красоты и некоторая вялость, выползли на свободу. А чего? По любому, пока делать больше нечего: только смотреть и думать. Думать о неприятном в такой момент не хотелось. Петь? Я и с человечьей глоткой скорее вою, чем пою. Могу себе представить, какой обвал вызовет моё ‘музыкальное’ ржание. Стихи?

Поддавшись лирическому настрою, я попыталась вспомнить нечто на злобу дня. Кажись у Маяковского про меня, то бишь про лошадь, что-то было.. Как там? А... Вспомнила:

‘Били копыта. Пели будто:

– Гриб.

Грабь.

Гроб.

Груб.’

Эх, лучше б каблучки цокали, чем копыта били! Ну да ладно! Вернусь на Землю, уцокаю нафиг все окрестные тротуары! Специально, не поленюсь, металлические набойки поставлю!

Буду ходить и убеждаться в главном: всё позади и я дома! А ещё куплю томик Маяковского и дождливыми вечерами вспоминать о сегодняшних проблемах, как о давно минувшем сне...

‘Деточка,

все мы немножко лошади,

каждый из нас по-своему лошадь...’

Буду читать, пить душистый чай со смородиновым листом и кутаться в любимый плед... И никакого полусырого мяса, психованных блондинок и фей-убийц! Мечты-ы-ы-ы...

Как задремала, сама не заметила, а проснулась, когда солнце давно скрылось за горизонтом и на горы опустилась густая осенняя ночь. Несмотря на зябкую прохладу, прильнувшую к шкуре, меня бросило в жар.

Мамочки, как я могла забыть про богиню! Хорошо хоть пронесло, а то очередного испытания неадекватом я сегодня просто не перенесла бы! И так чувствую себя резиновым скальпелем в цветочек в операционной: бесполезно, глупо и вообще непонятно, какому придурку руки оторвать за такое ‘уместное’ изобретение.

Снизу донёсся невнятный шум: грохот осыпающихся камней и приглушённое шипение. Шампунь мне в ноздри! Это ещё что?! По спине от страха поползли огроменные мурашки, грива встала дыбом, а я окаменела. Кажется, меня сейчас будут кушать без соли и кетчупа! А бежать некуда!

Стиснув выбивающие частую дробь зубы, я вытянула шею и посмотрела вниз. Пустое. Темень – хоть глаз коли, а кобыла – не кошка, ночного зрения нема!

Жуткое ощущение... Ни зги не видать. Водопад шуршит уже вовсе не умиротворяюще, как вечером. Скорее уж нагнетающе-безысходно. Вряд ли тот, кто решился штурмовать почти отвесный склон, делает это ради развлекухи! Чего он тут не видал? Разве только большой и вкусной меня, блин!

И не уйти ведь! Если останусь, остаётся хоть какой-то шанс, сбросить тварь одним ударом копыта, а сбрызну – можно идти обмазываться оставшимся шоколадом. Так, для дополнительного удовольствия хищнику... Кобылы в шоколаде ему точно есть ещё не доводилось...

Медленно и осторожно я поднялась. Лишь бы успеть! Лишь бы не упустить момента! Иначе мне кирдык. Хрустеть на зубах у какой-то оголодавшей твари желания не было и я напряжённо всматривалась в темноту, остро ощущая ночь.

Может, это последняя ночь в моей жизни? И вот этот пронзительно острый запах холодного неба... И бережное касание ветерка... И ещё не остывший камень у крупа... И шелест крон далеко внизу... Удивительно: почему я слышу шорох листьев? Водопад должен заглушать его, а я слышу...

Очередной сбитый неведомой тварью камешек полетел вниз. Так близко! Мама! Я занесла копыто для удара и... едва не разревелась от облегчения. Ноги подогнулись и я в буквальном смысле отползла от края... Вот ведь... нежданчик! Ёперный театр!

У вонючки уже входит в привычку пугать меня до полусмерти! Ох, к чему полумеры?! Сам Алехандро едва избежал полноценной смерти! Копытом в лоб, и до свидания зомбя – здравствуй неаппетитная лужа под скалой! Кстати, насчёт аппетита...

Шоколадку-то не доела. Надо бы сныкать. Не то чтобы жалко поделиться, но даже при моей фантазии представить себе реакцию уродца, когда её увидит, не возьмусь. В прошлый раз, когда меня раскрасило заклинание убогого, он меня чуть не пришиб, заподозрив... Не знаю в чём. А что может Алехандро отмочить теперь? Нут уж...

Кое-как собрав конечности в кучку, потрюхала в пещеру. Тумбочку бы ещё надыбать, а то не ясно куда прятать. На пол бросать жалко... А придётся. Эх...

Вернусь – пропью какие-нибудь таблетки от гельминтов. Угу... Не сдержавшись, захихикала. Мне, по ходу, таблеточки в ветеринарной аптеке покупать придётся! А дозировочку рассчитывать исходя на свои человеческие шестьдесят два килограмма или на сколько-то там лошадиных?!

– Нет, не поеду к Роуленду, – раздалось сдавленное, – с такой кобылой никакой жены не надо!

Эм? Это он к чему?

Пристроив заначку подальше от входа, протопала к осилившему-таки подъём вонючке. Тот сидел, привалившись спиной к стене и тяжело дышал. Узрев мои круглые глаза, криво усмехнулся:

– Не ждала меня, дорогая?

Я хрюкнула. Сама не поняла как, но вот просто хрюкнула! А потом плюхнулась на брюхо и заржала в голос, прикрыв копытами голову...

‘Дорогая’! Ой, не могу! В устах полосато-радужного гниющего кошмара и с его сипло-хриплым голосочком это ТАК звучит! У-у-у-у... Осталось только вонючку ‘милым’ назвать и меня можно будет выносить!

А ведь и вправду не ждала – не гадала! Видела горбуна внизу, но ни на секундочку не допустила мысли, что калека сюда вскарабкается! Да ещё ночью! Ох... Не был бы Алехандро настолько нечеловечески омерзительным, классный мужик вышел бы! Упёртый, сильный и настырный, как осенний комар...

Вскоре голос, а если быть точной – дикий ржач, уродца составил дуэт моему собственному ржанию, перемежаемому почти истерическими всхлипами. Мы, не в силах ни встать, ни отползти от края бездны, хохотали и не могли остановиться.

Неблагозвучный дуэт, если откровенно, но кому не нравиться – пусть зальют уши воском и не вякают! Мы живы, мы целы, и мы опять вместе! Устойчивый тандем нарисовался по прихоти судьбы, ничего не скажешь!

Сипяще-всхлипывающе-хрюкающий смех разносился в прозрачном ночном воздухе и отражался от скал, дробясь и растекаясь по руслу реки и предгорьям. Если кто-то такую жуть услышит, точно заикаться начнёт!

Господи, благодарю тебя за всё! Пусть мы по самые уши в кошмаре, но этот миг пронзительное-радостного осознания ценности жизни стоит куда больше! Быть – так здорово! Вот просто быть, дышать, чувствовать, хохотать в голос и... делить радость с кем-то! Пусть даже этот ‘кто-то’ странный, чужой и страшный.

Только спустя полчаса мы немного успокоились и я заметила верёвку, свисающую с пояса вонючки. Это чего такое? Страховка? Ага, чтоб не взлететь! Падать можно и без стра... Упс!

Заметив моё озадаченное внимание, Алехандро звонко хлопнул ладонью себя по лбу. Кто-то насекомый брякнулся с колтуна, тоненько жалобно пискнул и уполз мимо меня в пещеру.

Ё-моё! Моя шоколадка! Моё чистенькое озерцо! Мой крепкий спокойный сон! Хотела уж было рвануть вдогонку, но тут зомбик принялся вытаскивать верёвку. Ручонки у него заметно дрожали. Видно, перенапрягся, бедный, сюда забираючись. Жа-а-алко... Ну, и любопытно.

Я поднялась и, откинув брезгливость, подцепила верёвку зубами. Подтянула, наступила копытом, перехватила и подтянула ещё. Горбун уставился на меня с благоговейным восторгом.

Дурной он всё-таки! Давно бы должен догадаться, что не с классической копытной скотинкой дело имеет, да всё никак... То ли и впрямь тупой, то ли о переселении душ никогда не слышал. А. может, и то и другое?

Когда показался конец верёвки, я чуть было не упустила её. Лапонька моя гниющая! Он все сумки допёр! И ту, что с мясом тоже! Десерт – это здорово, но на одном сладком далеко не уйдёшь. А тут не только дотащил, но и придумал, как втащить сюда и самому не сверзиться.

Умилённо таращась на пыльные торбы, я готова была расцеловать Алехандро. Ровно до тех пор, пока не глянула на него и не вспомнила, кого именно лобызать собираюсь. Умиление моментально сделало ручкой и, ехидно ухмыляясь, сигануло вниз с карниза.

Вздохнула и волоком потащила сумки в пещеру, пятясь задом, как крупногабаритный рак. Горбун кое-как выпрямился и, придерживаясь за стеночку, пополз следом. Да... После такой физической нагрузки не то что убогий калека, здоровый качок отлёживаться не один час будет, а этот ничего – скрипит, но как-то двигается.

– Постой, манюня, – вдруг полушёпотом проскрипел неразгибаемый упрямец. Это он кому? Мене? – Там темно, дай хоть лучинку зажгу. Я внизу заготовил.

Манюня? Манюня!! Ах он... Кирдык Базарович, блин!

От возмущения я остолбенела, а кошмарик зарылся в торбу, не переставая бубнить:

– Как ты меня напугала! Думал: больше не увижу своей ненормальной кобылы. Видел, как падала, и после обвала вдоль русла три часа ходил – тебя искал. Как ты сюда вообще забралась?! Я глазам своим не поверил, когда увидел! Я, значит, переживаю, с ума схожу. А она разлеглась и, как ни в чём не бывало, на солнышке греется! Скотина ты, Манюнь.

Я протестующе фыркнула, хотя довольно вяло. От таких откровений у меня глаза на лоб полезли. Он меня искал? Он? Меня? Бред какой-то!

Дураку же ясно: после такого падения не выживают. Или он меня похоронить собирался? Мяса-то у него полно, чтобы из-за нескольких килограмм конины, рисковать своей шеей, спускаясь к воде. Ну, пусть даже нет у горбуна шеи. Руки-ноги-голова – тоже не чужие и отнюдь не лишние.

А потом, с чего это вонючка так разговорился?! Как попугай на сковородке, ей Богу! Может, ему каменюкой по башке прилетело и Алехандро уже помахал отъезжающей на пмж в тёплые края крыше голубым платочком? Обычно ведь зомбик совсем не разговорчив.

Я выплюнула верёвку и опасливо сдвинулась в сторонку, так чтобы в случае чего загородить контрабандный шоколад своей пятнистой шкуркой от света и внимательного взгляда некоторых. А, кстати, насчёт ‘пятнистости’!

Ведь почти не свечусь уже! Пятна побледнели и едва заметно отливали отвратным буро-зелёным цветом. Не знаю, то ли ванна помогла, толи заклятье горбуна ослабевает, но я не в накладе.

А словестный понос у моего убого спутника всё никак не прекращался. В неверном свете зажжённой лучины горбун поднял лицо от сумки и... и наконец-то заткнулся, разглядев тёплое озерцо, офигевшую меня и теряющуюся во мраке глубину пещеры. Угу, и белый гладкий валун-столик тоже заметил...