Текст книги "В любой гадости ищи свои радости (СИ)"
Автор книги: Любовь Штаний
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
Когда Алехандро, не выпуская ‘плетёнки’ из рук долил в варево воды и снова уселся над книгой, я пристроилась рядом, от нечего делать разбирая схемы, явно вручную нанесённые на желтоватый пергамент. Вонючка удивился, но ничего не сказал, с головой погрузившись в непростое дело создания объёмной фигуры из травы.
Он явно не был докой и откровенно торопился, искоса посматривая на костёр. Только по любимым книгам я хорошо помнила, что торопливость и волошба – вещи абсолютно не совместимые, и потому, заметив беспокойство вонючки, породившее невнимательность, встревожилась.
Этак он себе не крем от ран, а хвост и копыта наколдует. Мне-то, конечно фиолетово, только жалко дурачка ущербного. И я вперила взгляд в схему, поминутно сравнивая рисунки с практическим их воплощением. И не зря...
Минут через десять Алехандро почти не глядя цапнул из кучки светлый стебелёк с жёлтыми колокольчиками и круглыми листочками, а нужно было с острыми и резными. Глухо заворчав, я выхватила травинку из рук непутящего колдуна. Выхватила и отбросила в сторону.
Недовольно заворчав, Алехандро бросил в мою сторону злой взгляд и потянулся за другим. И опять вытащил из кучки стебель с круглыми листьями! Вот придурок-то! Видимо, мозги у уродца тоже прогнили... Пришлось повторить операцию по спасению Гингеммы недоделанной. На этот раз изъятый стебелёк я бросила на книгу.
– Что ты творишь, тварь бесноватая! – Зло рявкнул горбун.
И наконец-то увидел свою ошибку. Побледнев, он внимательно осмотрел растение и, сверив его с рисунком в книге, сглотнул.
– Э-э-э...
А я обиделась... Я этому квозиморде подгнившему тут помогаю во всю, героически сражаюсь с омерзением и тошнотой, дышу через раз, саму себя ломаю по полной программе, а он обзывается?!
Глаза защипало от несправедливости. Фыркнув, я ушла на дальний край поляны и улеглась спиной к вонючке. Да пошёл он! Жутко захотелось пореветь, но слёз не было. То ли лошади не плачут, то ли просто гордость не позволяет.
Как же я домой хочу! Домой, где не будет вонючих зомби, кусучих тварей, верёвок, потенциальных убийц... Зато будут тепло, еда и нормальные книги с понятными словами...?
Глава 5
На полном серьёзе я дулась минут двадцать, наверное. Дольше не позволило любопытство. Но возвращаться после такого тоже не хотелось. Так что я просто чуть изогнула шею, чтобы видеть что твориться у костра.
А вонючка-то хоть и дурак, но не идиот! Наученный горьким опытом он теперь очень внимательно сверял каждую травинку с книгой. И всё равно, неумеха. Ну, какого чёрта он взялся колдовать если не бельмеса в этом не понимает?
Потренировался бы для начала что ли. А то, вон, вода опять выкипает, а он ‘шарик’ только на две трети сплёл. Сам шарик уже есть, а лучей нету. Вместо них неаккуратные дыры. Да и травы ему не хватит точно.
Ещё когда наблюдала за процессом как следует, я обратила внимание, что розоватых цветочков с бурыми помпошками по схеме нужно очень и очень много, а в кучке их десятка два, не больше.
С одной стороны помочь убогому – благое дело. Может он даже проникнется если не благодарностью, то хотя бы осознанием моей полезности, и перестанет душить при каждом удобном случае. Не факт конечно, но чем чёрт не шутит? А с другой – обидно же! Что я, на помойке себя нашла что ли, чтобы после такого корячится?!
Промаявшись ещё минут десять, в конце концов, решила, что моё участие в колдовском обряде можно считать капризом, исполнением давней мечты приобщиться к миру реальной магии. Домечталась, блин...
Я поднялась на ноги и глянула в котёл. Воды было уже чуть меньше половины. Правда и огонь горел едва-едва. Хворост своё отработал и теперь пребывал в виде весёлых оранжевых угольков.
Нет. Я была не права. Алехандро не только дурак, но и идиот. Столько налажать в одном единственном действе! А ведь в книге наверняка подробно всё расписано. Эх, почему коровы не летают?! В том смысле, что лошади не читают.
Смерив хмурым взглядом близкого к откровенной истерики вонючку я хмыкнула. Видимо, в чём-то все мужчины одинаковы.
Вспомнилось время, когда мама в первый раз попала в больницу, оставив дом и нас с Ленкой на отца. Мне тогда лет восемь было, но до сих пор помню выражение его лица.
Почему-то такие привычные и на первый взгляд несложные вещи как приготовить завтрак, накормить нас и отправить в школу превращались в цирковое представление с грохотом, звоном разбитой посуды, клубами чёрного дыма над сковородой с яичницей, бантами, сползающими ещё до того, как их повязали, ежедневными опозданиями и безоговорочной победой разгрома над порядком в одной, конкретно взятой, квартире. У отца тогда были такие вот глаза. Растерянные, злые и тоскливые одновременно.
Наверное, именно поэтому я плюнула пока на свои обиды и принялась подтаскивать к костру ветки из приготовленной загодя кучи. Я складывала их так, чтобы вонючка мог засунуть их под котёл без отрыва от основного производства. Вероятно, я и сама справилась бы, благо уже немного навострилась обходиться без рук, но кто его знает, может, интенсивность пламени в книге тоже оговорена.
Минут через пять Алехандро перестал судорожно дёргаться и порываться потерять челюсть. Ещё через пять у него было достаточно веток, чтобы поддерживать огонь и я, подхватив пустую уже тару, пошла по воду. Ещё бы коромысло на спину и вообще, картинка маслом...
Какое-то время просто хихикала, пока до меня не дошла абсурдность ситуации. Это же... Что я делаю?
Вот дура-то! То наизнанку выворачиваюсь, чтобы смазать от кошмара ходячего, то старательно помогаю тому же кошмару, как раз в тот момент, когда есть возможность смазать. Я остановилась. А чего это я на самом-то деле? Текать же надо, пока Алехандро там занят по самое не балуйся!
Ноги сами собой ускорили шаг и сменили направление. Они-то сменили, а я? Я судорожно пыталась понять, что изменилось за несколько часов, прошедших с утра.
Почему я чувствую себя последней сволочью? Вонючка так же отвратителен мне, как и прежде. От смрада исходящего от него всё так же трудно дышать. Да и от перспективы возить его на себе так же бросает в дрожь, как и прежде. Так почему готова сама себе плюнуть в морду?
Но не упускать же такой шанс обрести свободу от кошмара! Я шла всё медленнее и медленнее, пока не поймала себя на том, что еле плетусь, понурив голову. Может вернуться, а смазать потом?
И я его называла идиотом! Какая чушь! Главная идиотка здесь – я! Дура любопытная... Вот...
Вопрос возвращаться или нет решил куст, в который я практически упёрлась мордой. Метра полтора розоватых стеблей в с бурыми помпошками... Тех самых, что не хватает Алехандро! Блиин...
Забыв обо всём, я опустилась на колени и принялась осторожно рвать траву зубами. Стараясь ухватить её пониже, чтобы стебель был подлинней, немалую часть попросту выдрала с корнем, попутно наевшись земли. Кое-как собрав добычу, я с травой наперевес рванула обратно на поляну.
Бегу и думаю, что сейчас я больше похожа не на лошадь, а на псину, несущую тапки хозяину. Чуть не подавилась, её богу! Чур меня от такого хозяина!
Когда я, запыхавшись, вылетела на поляну, Алехандро с выражением вселенской скорби на пакости, заменяющей ему лицо, рассматривал свою недоделку. Выплюнув собранную траву ему под ноги, чуть не откинула копыта, когда он, допетрив что именно я принесла, поднял на меня абсолютно обалдевший от счастья взгляд.
Увидев в нём наряду с облегчением искреннее желание меня... как минимум расцеловать, а как максимум затискать до смерти, я испуганно попятилась и зарычала. Правду говорят: ‘не делай добра, не огребёшь табуретом по кумполу’! Мама... Выпучив глаза, на бросающегося из крайности в крайность урода, я задом сдала в лес и выдохнула.
Совсем уже сбрендил, зомбя вонючая! Так отомстить за помощь – это перебор. Бррр...
Радуясь притоку свежего воздуха, я бодро потрюхала к болотцу, внимательно глядя под ноги. Котелок-то я бросила где-то здесь... К счастью, искомая тара нашлась. В принципе, не удивительно. Кому он в лесу-то нужен? Лосям и енотам?
Вот интересно, если встретится лось, он меня воспримет как животное или как человека? Вроде бы пофиг, но почему-то мучительно билась в виске навязчивая мысль: ‘При любом раскладе бежать придётся быстро’. Сохатые подслеповаты. Если примет за свою, может с лосихой попутать.
В общем, пока я набирала воду и брела к Алехандро, в голову лез всякий бред. Наверное, потому что просто не хотела думать куда и к кому, собственно, иду. Про ‘зачем’ вообще молчу.
Так что на полянку я явилась в растрёпанных чувствах. Восхищение во взгляде вонючки ничуть не радовало. Не дай Бог, решит, что я теперь ему во всём помогать буду. Ага, счаз! Размечтался юродивый! Как только с обрядом разберёмся, дам дёру и поминай меня как звали! Больше мне делать нечего как Россенантом у Квозиморды подрабатывать. Чур меня, чур!
Поставив воду в непосредственной близости от кошмарика, я демонстративно удалилась. Улеглась у дуба и принялась максимально незаметно развязывать тесёмки лежащей на земле торбочки. Для начала я осторожно подтянула её к себе и уложила так, чтобы прикрыть от Алехандро.
Впрочем, тот, очередной раз радостно-изумлённо булькнув, долил воды в месиво над огнём и вернулся к плетению шарика-звёздочки, уделяя этому процессу максимум внимания. Плести, кстати, осталось совсем не много. Один лучик всего. Придётся поторопиться с добыванием еды, пока горбун сосредоточенно пыхтит и по сторонам не смотрит...
Со всей этой беготнёй опять жутко проголодалась и теперь старательно соображала, как обеспечить себя любимую пропитанием хотя бы на ближайшие дни. Не буду же я каждый раз тырить сумку с едой, развязывать незаметно и втихаря чавкать по кустам? Что-то не верится, что при других обстоятельствах это удастся...
Выковыряв мясо и каравай хлеба, я незаметно вернула торбу на место. И что теперь? Нужно быстро придумать что-то, а то Алехандро уже практически закончил изгаляться над травой. Вон, счастливый какой сидит. Того и гляди лопнет от радости. Лишь бы не забрызгал...
Покумекав, я наконец нашла решение. Не совсем блестящее, но гораздо более приемлемое, чем голод. Откусив смачный ломоть хлеба и оторвав основательный кусь от окорока, я прикрыла их травой, а оставшуюся еду засунула в самый большой котелок из запасов Алехандро и сныкала в кустах, прикрыв сверху хворостом.
Откушенное и оторванное закомуфлировала мешком с зерном и сделала вид, что жую то, что мне недавно так оригинально выдали к обеду. На самом деле кушала я, конечно, совсем другое, но... Не добивать же кошмарика ещё и оригинальностью гастрономических пристрастий покупки?
А Алехандро тем временем встал, и по его торжествующему взгляду я поняла, что ерундовину свою заковыристую он всё-таки сплёл. Отстранённо наблюдая за тем, как он со смаком потянулся, вызвав у меня этим зрелищем очередной приступ тошноты, я думала какого чёрта здесь делаю. Причем и локальном и глобальном смыслах.
С одной стороны у перемещения меня в этот мир должна быть какая-то цель, хоть я и не знаю какая, а с другой абсолютно не понятно, почему я не смазала от вонючки, когда в кои-то веки появилась такая возможность. При всём желании ответы на оба вопроса ускользали от моего разума, измученного за последние сутки до предела.
За беготнёй и переживаниями день как-то незаметно подошёл к концу и алый диск солнца уже окрасил облака над головой в красно-оранжевые цвета. Между стволов деревьев, окружающих поляну шевельнулся сумрак, а костёр из обычного огня превратился в тёплого зверя, рядом с которым так хорошо и уютно посидеть под усыпанным звёздами небом.
Жаль только, что благодаря Алехандро нельзя в полной мере насладиться трепетно любимой мною деталью надвигающейся ночи. А именно ароматами, которые она всегда приносит с собой. Даже в городе, заполненном машинами, заводами и прочими ‘прелестями’ урбанизации, ночь наполнена самыми разными, но такими упоительными запахами.
Сколько себя помню это – моя слабость. Даже днём ощущаю их достаточно сильно, а уж ночью или ранним утром... Конечно, я сейчас не про отечественные лифты, подъезды и смог. Но утро всегда пахнет пронзительно остро и тонко. День и вечер едва уловимо. Ночь...
При моём образе жизни редко удавалось покинуть дом и неусыпный надзор любящих родителей после того как город накрывала мягкая ладонь темноты, но ни одной представившейся так или иначе возможности я не упускала.
Ночь раскрывала запахи, словно рассеиваемые светом дня. Осень пахла печалью и нежностью. Зима горечью и, как это ни странно, надеждой. Весна... Запахи весны будоражат душу предвкушением чего-то неведомого и недостижимого. Лето заставляет мучительно сожалеть о скоротечности времени сладкими, томными нотками невнятных желаний... А тут воняет вонючкой! Тьфу.
Усталая рассеянность постепенно сменилась раздражением и досадой, что по вине Алехандро я лишена и этого удовольствия. Нет, ну серьёзно. Обидно же! И так-то не весело оказаться в теле лошади, да ещё и при таком хозяине, а тут ещё и это. Поймав себя на том, что всё явственнее и отчётливее хочу зарычать, я проглотила ярость и сосредоточилась на действиях уродца.
А он бубнил что-то непереводимое, глядя в книгу и держа над исходящим паром котелком многострадальную плетёнку. От костра то и дело отрывались и улетали куда-то вверх крохотные разноцветные язычки пламени, растворяясь в воздухе.
Когда мой кошмарик разжал пальцы, и шипастенький шарик из травы упал в бурлящую воду, я напряглась, ожидая чего-то... Да хоть чего-то! Но не произошло абсолютно ничего. Ещё минут двадцать Алехандро читал по книге, освободившейся рукой неуверенно выводя странные пассы, но, всё равно, ничего не менялось.
Когда, утомившись от однообразия происходящего на поляне действа я начала проваливаться в дрёму, вонючка отложил книгу и повернулся к мешку, который в течении дня несколько раз поливал водой. И достал из складок своего рванья кинжал.
Нет, не приснопамятный тесачок в бурых пятнах, а именно кинжал. Ну, может стилет. Я в оружии не разбираюсь абсолютно. Рукоять имела перекладину как у меча и казалась матовой, не отражая ни единого лучика света. Зато узкое длинное лезвие сверкало во всю, играя рыжеватыми бликами костра.
Несмотря на то, что Алехандро не обращал на меня ни малейшего внимания, сосредоточившись на обряде, я моментально напряглась. Сон слетел как по мановению волшебной палочки. Хорошо хоть еда к этому времени закончилась, а то бы и подавилась до кучи.
Тонкое лезвие в руке гнилостного кошмара хищно сверкало, а меня терзали самые мерзкие предчувствия. Зачем ему нож? Сердце тревожно забилось. Колдовской обряд, травы, огонь, коренья, магическая книга и нож? Ассоциации всплывали премерзкие. Почему-то упорно всплывали слова ‘кровь’ и ‘жертва’ в дополнение к уже имеющимся звеньям логической цепочки.
Сглотнув ком страха, я подобралась и встала, мрачно и неотрывно наблюдая за действом. Единственным живым существом, которое можно принести в жертву, здесь была я. Ну, и сам колдующий, но вряд ли он решил самоубиться. Для этого есть куда более простые способы, не требующие ни книг, ни плетения странных фиговин, ни бурлящего варева.
Да и на протяжении дня я не заметила за Алехандро ничего, что указывало бы на страстное желание расстаться с жизнью. Не скажу, что так уж внимательно рассматривала гниющего уродца, но слишком много упрямства, горечи и откровенной радости видела сегодня. И это никак не вязалось с образом отчаявшегося человека. Хотя стоит признать, кому-кому, а вонючке есть от чего впасть в уныние.
Так что я пристально наблюдала за ним, готовая, сделай он хоть полшага в мою сторону, дать стрекоча. Но Алехандро, потыкав рукояткой кинжала мешок, вдруг резко всадил в него остриё на всю немаленькую длину. Потом, не отнимая руки, и не делая ни малейшей попытки вытащить нож, повернулся всем корпусом и всмотрелся в открытую книгу, лежащую рядом прямо на траве.
Минуты три вонючка беззвучно шевелил губами, изучая разворот, а я с недоверчивым любопытством наблюдала за принесением в жертву мокрого мешка. Это что-то новенькое! Никогда о подобном не читала... Бред какой-то... Но когда Алехандро, отведя взгляд от книги, уставился на нож и нараспев принялся читать что-то непереводимое, я окончательно обалдела.
Дым над котелком вдруг загустел и распался на узкие разноцветные извивающиеся ленты. Я насчитала с десяток разных цветов от изумрудного до коричневого. От рукояти ножа, зажатой в ладони кошмарика, посыпались белые искры. Падая на траву, они не гасли, а, наоборот, взлетали и собирались в мерцающее облачко над головой завывающего своё ‘Бран олгоюшапнок имил элдан асха’ вонючки.
Выпучив зенки, я чуть дыша, как зачарованная подошла поближе. Если сделать минусовку и из получившейся картинки изъять самого вонючку (ну, или накрыть плотной тряпкой, чтоб глаза не мозолил) зрелище получилось бы неповторимое. Куда там лазерному шоу!
А Алехандро всё завывал и завывал... И, вдруг, резко выдернул из мешка нож. Ничего особенно не изменилось, но когда он, не прекращая голосить, встряхнул мешок, я чуть было не лягнула колдуна недобитого под зад.
Нет, честное слово! Так обидно стало... Скотина расчётливая!
Их мешка выпала серо-зелёная кусучая тварь, которая намедни вцепилась мне в морду. Страха она уже не вызывала, поскольку была явно дохлой, а вот гадко стало. И не столько от её вида, сколько от понимания того, что уродец просто подставил меня, что бы поймать эту пакость. Видимо знал, а если не знал, то предполагал, что она в болоте этом обитает и...
Сжав зубы, я задом попятилась к кустам, где были припрятаны припасы. Вот сейчас и сбегу.
Вот только страшно остаться в ночном лесу наедине с неведомыми хищниками без огня. Я вздохнула. Ну, и интересно, что дальше-то будет? В конце концов, ночь длинная, успею дать дёру.
Тем временем, Алехандро поднял серо-зелёную тварь левой рукой и медленно нанизал её на лезвие кинжала, который держал в правой. Почившая кусака сменила окраску на золотисто-белую, и над полянкой пронёсся порыв холодного ветра.
Взлетели воздух остатки гербария, не убранные вонючкой. Через мгновение всё стихло, и медленно кружась, на траву опали листья, сорванные с ближайших деревьев. Но едва они замерли, как ветер взвыл ещё яростнее.
И тут мне конкретно поплохело, потому что вонючка – это мерзко, кусака – противно, нож – страшно, а вот когда тебя поднимает в воздух метра на три нехилый такой смерчик – это трындец!
Всё вокруг кружилось в свистопляске. Как я умудрилась вцепиться зубами в толстенный сук, не знаю. Видно, правду говорят: ‘жить захочешь – не так раскорячишься.
А вонючку колдовской ураган, будто не замечал. Но чем ближе мой кошмар подносил нож к котелку, тем быстрее и чаще пролетали мимо меня подхваченные ветром торбочки, обрывки верёвки, и... Даже мой котелок с припасами!
В тот момент, когда Алехандро, наконец-то, бросил кинжал с кусакой в котёл, мне прилетело в лобешник собственной заначкой. С гулким звоном (Блин, а я всё же надеялась, что хоть мозги-то у меня сохранились!) отскочив от головы, посудина с окороком и хлебом прямой наводкой, будто нарочно, поразила цель. А именно вспыхнувший всеми цветами радуги котелок.
Если я думала, что висеть в воздухе, уцепившись за жалобно скрипящую ветку – занятие жутко ‘увлекательное’, то теперь поняла: это просто утренник в детском саду. По крайней мере, если сравнивать с последствиями сорванного колдовского обряда.
Когда сверкающий котелок встретился со своим тёзкой, но наполненным в противовес многокомпонентному зелью банальным мясом с хлебом, он перевернулся. Ну а когда содержимое обоих выплеснулось в костёр...
Разноцветные ленты дыма хлестнули ожившими плетьми во все стороны, а потом рвануло так, что я вместе с деревом научилась летать. Жаль только, что на умение мягко приземляться стремительно взбухшее облако маслянистого смрадного дыма никак не повлияло.
Под оглушительную ругань Алехандро мы, вместе с несчастным деревом, кувыркаясь и проклиная нелегкую судьбинушку, приветвились в кроне чего-то достаточно крепкого, чтобы остановить нас.
Как я хотела завизжать! Боже, как хотела.... Только вот сведённые судорогой челюсти и наполненный листьями и собственно веткой рот к этому процессу не предрасполагали ну никак. Тихонько поскуливая от ужаса, я поняла, что висю... Ага! А сколько до земли не известно. Кругом ветки, листья и чёрный непроглядный дымоганище. Словно над костром из покрышек копчусь. Мама!
Нескольких секунд хватило, чтобы осознать в полной мере, что висеть мне осталось не долго. Я ж не хомяк, а кобыла, в конце-то концов!
Кое-как собрав истерично голосящие мысли, я попыталась нашарить копытами хоть какую-то опору. Чегой-то нашла, но поздновато... Челюсть разжалась и теперь уже вопя, что есть силы (надо же как-то компенсировать вынужденное молчанье!) я рухнула вниз.
На моё счастье, до земли лететь было не далеко. Вряд ли больше десяти метров. Всего-то! Не далеко, но больно и неприятно. Ветки и сучья радостно ринулись мне навстречу, хлеща, треща и царапаясь, будто живые. В конце концов, я банально застряла, повиснув на двух перекрещенных толстых ветках и дюжине более мелких.
Особенно дёргаться мешал страх падения и тот факт, что, даже возжелай я вывернуться из цепких древесных объятий, вряд ли это у меня вышло, учитывая позу. Немного успокоившись и придя в себя от последствий так некстати прерванной волошбы Алехандро, я скрипнула зубами от злости.
Вот теперь я очень хорошо понимаю, почему от алхимиков и колдунов умные люди старались держаться подальше. Защитные куполы и самые-самые глубокие подвалы тоже обрели смысл. А я-то раньше недоумевала: ‘С какой стати так упорно прятать свою лабораторию, если ты маг и можешь справиться с любым непрошенным гостем?’ Теперь понимаю. Даже слишком хорошо.
Я висела в кроне поваленных деревьев на боку, раскинув ноги, которые удерживала паутина сучьев и прутиков. Около левого глаза в опасной близости покачивался острый обломок довольно крупной ветки. Вот, чёрт...
Не представляя себе, даже отдалённо, как можно выпутаться в прямом и в переносном смыслах из сложившейся ситуации, я глубоко вздохнула, приводя мысли в порядок. Маслянистый густой дым постепенно рассеивался и дышать становилось легче.
Услышав глухой сдавленный стон, я чуть-чуть повернула голову и, не без труда, рассмотрела Алехандро.
Он стоял на коленях, прикрыв лицо руками, у остатков кострища, разбросанного взрывом окрест. Несмотря на досаду и отвращение, я негромко заржала. С одной стороны, мне срочно нужна была помощь, пусть даже вонючки, а с другой... С другой, очень хотелось отвлечь временного спутника от дурных мыслей.
Ситуацию осложнял ещё один немаловажный момент. Вопреки полётам и стрессам жутко захотелось в туалет. Хотя, возможно не вопреки, а как раз благодаря. Вот засада... И без того всё не слишком радужно, а уж... Ой!
Мдямс... Кажется, я крупно просчиталась насчёт ‘не слишком радужно’... Мамочка, роди меня заново...
Алехандро, услышав мой бессловесный призыв о помощи, от процесса самопожирания оторвался и встал на ноги. Сразу я не заметила ничего особенного из-за ошмётков дыма, всё ещё застилающих взор. Да и размышления отвлекли. Но когда вонючка подошёл поближе...
Удивительно, но и без того корявый уродец стал ещё корявее. Честное слово! Горб сполз на бок. Правое плечо поднялось относительно левого сантиметров на двадцать и теперь голова кренилась в сторону, будто Алехандро пытался поговорить по мобиле без помощи рук. Ноги... В противовес подросшему правому плечу удлинилась левая нога. Естественно походка кошмарика стала напоминать череду прыжков.
Но, как ни странно, не это стало самым удивительным сюрпризом. В отместку на неуважение, заклинание отыгралось на несчастном колдуне по полной программе.
Кожа от виска до одной брови приобрела изумительный ядовито-розовый цвет. Подбородок стал лимонно-жёлтым. А кисти рук кристально-бирюзовыми. Надо отметить, что окрашенные части кожи избавились от язв и прочих пакостных болячек. Зато оставшиеся на контрасте ‘радовали’ ещё больше.
Но больше всего меня поразил полный отчаяния взгляд. Не сдержавшись, я дёрнулась и едва не выколола себе глаз. В последний момент увернувшись от обломка ветки, поняла, что сочувствие и благополучие в этом мире несовместимые.
Вот какого чёрта мне жалеть этого уродца? Он-то хоть человек, а я кобыла. Он стоит на твёрдой земле, а я вишу, раскорячившись, над его головой. Да и вообще, не до сантиментов сейчас! Очень уж в туалет хочется...
Следующие полчаса прошли под знаком освобождения меня любимой из древесного плена. Алехандро, ловко орудуя хорошо знакомым уже ножом, срезал мелкие прутья до тех пор пока не освободил мои ноги. Повиснув, теперь уже брюхом на оставшихся двух толстенных ветках, я практически не замечала его, думая только о том, чтобы не осрамиться.
Лошадь там или нет, в душе-то я человек! Даже не человек, девушка. Скромная, кстати. А тут... Мамочки, что же эти ветки проклятые так на живот-то давят?! Ай-ай-ай...
Наконец, вонючка уцепился за конец верхней ветки и повис на ней, добавляя к моему ещё и свой вес, склоняя к земле. Дико вереща, я съехала по наклонной плоскости. И приземлилась на собственного спасителя.
Впрочем, учитывая практически невыносимые уже позывы мочевого пузыря, я наплевала на этот факт и, моментально взвившись, ломанулась в лес. Ближайшие кустики нашлись почти сразу же. Жаль только с высотой они подкачали, но искать другие времени абсолютно не было. Бли-и-ин...
Нырнув в кусты я с облегчением зажмурилась. Вот оно, счастье! Даже и в моём положении бывает кайфо-о-ово... Через минуту я открыла глаза и первым, что увидела, было разноцветное лицо уродца. Алехандро стоял в паре метров и пялился на меня абсолютно квадратными глазами. Как только челюсть не потерял от изумления.
В общем, то прикинув как выглядит моя счастливая морда, торчащая из центра куста, едва достающего мне до основания шеи, изумление вонючки я поняла. А вот то, что он застал меня в момент... хм... достаточно интимный разозлило. Не мог подождать на полянке? Какого чёрта за мной попёрся?! А ещё и...
Заметив в его руке верёвку, я просто озверела. Честное слово, сколько можно, а?! Яростная обида подхлестнула, и я просто вылетела из своего кустика. В один прыжок достигнув уродца, выхватила верёвку из рук и отшвырнула в сторону. Пренебрежительно фыркнув опешившему мужику в лицо, я, гордо задрав голову, пошла к полянке искать остатки провианта.
Краем глаза я отметила как Алехандро осел на землю, переводя ошеломлённый взгляд с пустых ладоней на сиротливо повисшую на кустике верёвку. Обалдел мужик знатно, но зато тоска с его разукрашено-гниющего личика сползла как целофан с сосиски. И вот ведь странность, как гляну – с души воротит, а всё равно жалко.
Вздохнув, я притормозила. Ну и что теперь? Пока вонючка в таком состоянии, сбежать ничего не стоит, но как-то... По свински что ли? Ладно, в горе бросать – последнее дело. Вот успокоится немного, в себя придёт, тогда и сбегу.
Неуверенно переступив с ноги на ногу, я всё же развернулась и пошла обратно. Под изумлённым взглядом уродца сняла с куста верёвку и переложила на землю. Угу. Поближе к нему. Ну не дура ли?!
Видимо, не совсем дура, потому что Алехандро почесал репку, посверлил взглядом верёвку и заржал аки конь. В том смысле, что громко и со вкусом. Неожиданно мне это понравилось. Даже выпавшие при этом из спутанной шевелюры сороконожка и жужелица не слишком испортили впечатление.
Настроение, несмотря на все пакости сегодняшнего и вчерашнего дней, вдруг стремительно поднялось. Ко всему прочему, я поймала себя на том, что смрада, уже почти привычно забивающего ноздри, попросту не чувствую. Пахло дымом, лесом, немного палёной резиной и... человеком. Вот ведь чудо из чудес!
Интересно, это колдовство всё-таки сработало или я настолько свыклась? Фиг знает, но при любом раскладе меня это устраивает. Даже неудавшаяся, волошба принесла свои плоды, и это здорово. Не знаю, что должно было выйти изначально, но для меня возможность дышать – уже счастье.
Плюс, руки воню.. Алехандро, хоть и окрасились в ярко-голубой цвет, лишившись гниющих язв с копошащимися в них червячками теперь выглядели куда привлекательнее, чем раньше. Значит, можно надеяться, что от одного прикосновения меня не заколодит и не занесёт опять на какую-нибудь сосну. Наверное...
Глава 6
– Ну что, чудо-зверь? – Отсмеявшись, сипло прохрипел Алехандро.
Несмотря на неожиданно хорошее окончание этого дня, голос его заставил содрогнуться всей шкурой. Наверное, я извращенка. Как можно жалеть того, кто поднимает внутри такую бурю негативных эмоций, не говоря уже о банальном отвращении?
Отстранённо наблюдая, как перекошенный персонаж моего личного кошмара, кряхтя, поднимается с земли, я вздохнула. Конечно, нельзя зацикливаться на дурном, но всё хорошее пока как-то слишком смахивает на изощрённое издевательство. Верёвку он, кстати, взял, но нацеплять на мою шейку не стал, слава Богу. Глядишь, так придём к консенсусу.
Надежда на лучшее воспрянула духом и расправила плечи.
– Пойдём уже, посмотрим, что у нас осталось после светопредставления. Может, даже твой овёс уцелел. Хоть покормлю тебя.
Угу. Вот прям горю желанием жрать пыльное зерно... Надежда перестаралась с осанкой и смачно плюхнулась личиком в грязь. А не фиг было возноситься! Не в этой жизни и не с моим везением.
А заначка моя тю-тю. Даже если найдётся, то после того как она побывала в эпицентре колдовского взрыва, есть её – себе дороже. Ещё перекосит, как Алехандро, или рога вырастут, или... Да мало ли? Вот и получается, что с питанием опять засада. Эхе-хенюшки.
Понуро следуя за корявым поводырём я уговаривала себя порадоваться тому малому, что есть. Дышать уже могу, верёвки на шее нет, сегодня даже поела что-то, да и жива осталась в очередной раз. Этого уже не мало. Вон, кошмарику куда хуже.
Еле-еле идёт. Странно бы было, если бы с ‘усовершенствованной’ фигурой было иначе. Смотреть тошно. То ли ползёт, то ли прыгает, то ли падает. Бррр... Не дай Бог такого счастья. Я уж лучше как-нибудь копытцами поперебираю. Или не лучше? Ладно, не буду о грустном. Сейчас куда актуальнее проблема ночёвки.
Уже совсем стемнело, и с каждой минутой сгущающийся мрак всё быстрее наползал из леса. Как только кошмарик что-то разбирает? Я вот ни фига уже не вижу.
А Алехандро споро, хоть и неуклюже, наворачивал круги по разорённой полянке, складывая вновь обретённое имущество в кучку по середине. Минут через двадцать он распихал добро по котомкам и, почесав репку, уставился на сумки.
