Текст книги "Синто. Героев нет. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Любовь Пушкарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 68 страниц) [доступный отрывок для чтения: 25 страниц]

  Покупатель с Депры мог сразу отправить пленников в лабораторию, весьма хорошо оснащенную, чтобы узнать секрет успешности таких модификаций, как крылья, и неизвестно, что ему удалось узнать и как он потом это использовал.

  Когда мы оказались в секторе Синто, я затребовала созвать к нашему прибытию Совет Безопасности. Лорд Ларин, с которым я разговаривала, пошутил:

  – Вам так не терпится услышать похвалы в свой адрес?

  – Боюсь, я вообще их не услышу, лорд Ларин.

  Улыбка сошла с его лица.

  – К тому же со мной некий господин, дело которого не терпит отлагательств. Вы его знаете, это друг леди Тобин...

  Ларин понял, о ком речь, мы назначили время.

  Похоже, что Совет Безопасности никогда не собирает всех своих двадцать с лишним членов, присутствовало лишь четырнадцать.

  Первым шел вопрос тропезцев и Лобо, наши лорды хотели получить гарантии лояльности Тропеза, а значит, и того, что Лобо встанет во главе государства, а не окажется опальным оппозиционером. Гарантии эти были просты – устранение конкурентов. Шла довольно долгая дискуссия, в ходе которой тропезец пытался убедить нас в собственной крутости, но леди Шур со свойственной ей ехидностью доказала, что его главный конкурент, несмотря на поражение тропезского флота, имеет сейчас больший политический и финансовый вес, чем сам Лобо. И что если мы сейчас отдадим ему добычу, то он ее попросту не удержит, а значит, наши деньги попадут к нашим врагам. Сошлись на том, что сейчас Лобо получит небольшую часть, необходимую для первой атаки, а остальное – тогда, когда расправится с конкурентами. Хоть слово 'убить' и не прозвучало, но полученных средств не хватало для финансовой войны, а значит, оставалось лишь физическое устранение конкурента.

  Лобо, хоть и не был рад, но, похоже, предполагал подобное развитие событий и относительно легко на все согласился.

  Когда его выпроводили, лорд Ларин сказал:

  – От имени всех присутствующих, благодарю вас, некст Викен, за блестяще проведенную операцию.

  Пронесся одобрительный шепот.

  – Но все же, где буксир и пиратский транспортник и что там?

  Все с любопытством уставились на меня, не ждут подвоха. А получúте...

  – Лорды, на пиратском транспортнике были обнаружены 'чужие' – модификанты со взломанным ген-кодом.

  Повисла потрясенная тишина.

  – Почему вы так уверены, что со взломанным ген-кодом? – спросил лорд Грюндер.

  Вместо ответа я показала запись со своего шлема, плоскую картинку с небольшим разрешением, но этого хватило, лорды всматривались в изображение без звука.

  – О чем вы говорили?

  Пересказала, опустив обещание помощи.

  – То есть они так и не сказали, как попали к пиратам?

  – Да.

  Секундная тишина, и заговорили все сразу.

  – Вы втравили нас в авантюру! – раздалось громче всех.

  Я уже открыла рот, чтобы защищаться, когда раздался как всегда чуть неживой голос Синоби.

  – Лорд Сенсато, думайте прежде чем говорить – у Сенсато отвалилась челюсть от такого оскорбления. – Транспортник спрятан, количество людей, знающих о чужих...

  – Трое, – подсказала я.

  – Трое, за исключением присутствующих. Нас еще ни во что не втравили, некст Викен поступила на удивление трезво и рассудительно, предоставив нам решать, что делать.

   Вот спасибо за 'на удивление'. Гад!

  Лорд Сенсато молча поклонился в мою сторону, я так же молча вернула поклон.

  – Итак, минимум три сотни чужих, способных к размножению, а также двое чужих на Депре, неизвестно в чьих руках, и на Депре ли еще, – подвел итог Ларин.

  – Если мы ввязываемся в расследование, то подвергаем себя опасности быть обвиненными в создании чужих, – озвучил лорд Грюндер то, что у всех вертелось в голове. Никто не будет разбираться, кто же на самом деле создатель – кого поймают рядом, тот и будет виноват, а учитывая количество и силу наших врагов, такой исход просто закономерен.

  – Мы не знаем, на какой они планете, не знаем, как они попали к пиратам, и кому те успели сообщить о своей находке, – произенесла я без эмоций. – Не знаем, кому достанется информация, полученная от тех двоих. Самоустранившись, мы рискуем отдать инициативу и ценную информацию врагам, ведь для того чтобы обвинить кого-то, не всегда нужны доказательства, достаточно просто иметь возможность.

  – Да. Но взявшись за расследование, мы цепляем на себя мишень, – ответила леди Шур, – тогда как самоустранившись...

  – ... мы посылаем проблему в будущее, – закончил за нее Синоби. – Лорды, вы должны понять, что, не собрав сейчас всей возможной информации, мы отдаем стратегическую инициативу. Эти чужие – просто экстерьерный вариант, демонстрация возможностей, так сказать. Где гарантия, что нет наработок для повышенной регенерации и прочих военных опций. Не получим ли мы через десять, двадцать лет на свою голову шпионов с неизвестными способностями, полноразумных животных и прочую дрянь.

  – Ну, вы загнули, лорд Синоби, – негромко заметил кто-то.

  – Да? А вы ознакомьтесь с материалами по хинам и их разработкам.

  Ларин и Грюндер при упоминании о хинах как-то помрачнели.

  – Я согласен, что пока уничтожать их нельзя, – сказал Ларин. – По крайней мере, надо узнать, на какой планете у них база; короче, вытянуть из них все, что знают, заодно попристальней к ним присмотреться. А что касается Депры... Лорд Викен, что вы скажете?

  – Любые наши действия на Депре будут создавать резонанс. Единственная возможность, которую я вижу, – это прислушиваться, не задавая вопросов.

  – Что ж, лорды, я думаю, можно проголосовать по главному вопросу. Кто за немедленное уничтожение чужих, без предварительного расследования?

  Пять человек.

  – Меньшинство.

  – Кто за то, чтобы поручить лорду Викену расследование на Деправити?

  Отец скривился, но промолчал.

  – Подавляющее большинство.

  – Какие будут кандидатуры для общения с чужими?

  – Некст Викен, – бросил кто-то.

  – Ну уж нет, – твердо и зло сказал отец. – Некст Викен занимается Дезерт и пилотами и будет ими заниматься.

  Ларин пристально посмотрел на отца.

  – Я выдвигаю вашу кандидатуру, лорд Викен, мы не можем расширять круг посвященных, а вы сможете многое узнать, не прибегая к пыткам.

  – Мне нужно сопровождение, – ответил отец.

  – Я думаю, семья Синоби согласится выделить специалистов, – тут же нашелся Ларин.

  – Кто везет, того и погоняют, – как бы про себя заметил Синоби. – Да, я выделю двоих.

  – Двое – мало.

  – Я дам еще двоих, – сказала Шур. – И тут другая поговорка, Синоби: инициатива наказуема исполнением.

  – Кто за то, чтобы лорд Викен занялся получением информации от чужих, и чтобы его сопровождали люди Шур и Синоби, – Ларин никогда не теряет времени даром.

  Большинство.

  – И последнее, лорды, – произнес Ларин, твердым взглядом осматривая присутствующих. – Я предлагаю тем, кого данная проблема непосредственно не касается, сделать инъекцию амброзии. Обсуждение ситуации с Тропезом записано и будет выдано тем, кто согласится на инъекцию.

  Согласились многие – кто-то легко, кто-то под давлением; восемь лордов забудут последние три часа своей жизни без малейшей возможности восстановления.

  Когда мы расходились, Шур насмешливо бросила в мою сторону:

  – Генератор проблем.

  'Гадюка', – чуть не сорвалось у меня в ответ.

  Остаток дня я провела, устраивая раненых и решая вопрос с оплатой медуслуг. Синоби и Шур встали на мою сторону, и восстановление рук пилотам будет обеспечено за счет государства. К вечеру я валилась с ног, хотелось одного – уснуть где-нибудь на сутки, но был назначен бал. Из последних сил я потащилась к Лане.

  – О... Ты ужасно выглядишь, – с сожалением сказала она.

  – Знаю, сделай что-нибудь, у меня два часа до начала бала.

  – Ни платья...

  – Ни платья, ни сил... ничего.

  – Сейчас все будет!

  Ну вот, как можно не любить такую женщину?

  С меня сняли стереомерки и тут же покрыли какой-то мазью, сделали обертывание. Пока тепло разливалось по телу, обсудили фасон и выбрали ткань, я уснула минут на сорок и проснулась уже другим человеком. Бодрящий массаж, маска на лицо, примерка платья. Платье я выбрала провокационное, фасон, как у гейш – с облегающим лифом и длинными рукавами, с расходящейся от бедер юбкой до пола, но без вырезов, максимально закрытое. И черное, в знак траура по погибшим. А поскольку я из рода госслужащих и драгоценности мне носить зазорно, то смотрелось все... непразднично. Я хотела оставить косу, как всегда, но Лана уговорила распустить. Я в последние месяцы настолько не уделяла себе внимания, что и не заметила, как волосы отрасли почти до пояса, их немножко подровняли и оставили без укладки.

  Вроде бы получилось неплохо, но Лана молчала...

  – Что?

  – Ты очень похожа на свою мать.

  – Ну и что?

  – Боюсь, решат, что я специально тебе такое посоветовала.

  – Лана, отец меня знает и тебя знает, – с улыбкой ответила я, – не переживай.

  – Я переживаю не из-за Ис... лорда Викена.

  – А из-за кого?

  Она молча всплеснула руками.

  – Синоби?

  – Ара-Лин, он...

  Я подошла и взяла ее за руки.

  – Не переживай об этом. Мы во всем разобрались.

  Она в ответ лишь покачала головой.

  – Кстати, я тебе очень благодарна, что ты так спокойно все восприняла, – сказала она, чтобы сменить тему. Что-то я ничего не понимаю.

  – О чем ты?

  Она в ужасе уставилась на меня, а потом закрыла лицо руками.

  – Лана, ну что ты как ребенок... Ты ж меня знаешь всю жизнь... Что?

  – Это он должен был сказать...

  – Говори теперь ты.

  – У твоего отца и у меня будет дочь, инорожденная, – тихо сказала она.

  Я почти физически ощутила удар по голове... Ну, отец...

  – Он признает ее? – уточнила я на всякий случай.

  Лана молча закивала. Я не находила в себе сил что-либо сказать.

  – Прости меня, – со слезами на глазах заговорила Лана. – Я видела, что он охладевает ко мне, что его тяготит моя любовь. Ронан был всегда вдали, я его видела раз в месяц в лучшем случае, я упросила, вымолила у твоего отца ребенка, девочку, чтобы она была со мной, ведь внуков от Ронана мне не видать. Она будет моей дочерью...

  Я молча обняла ее.

  – Ты не сердишься?

  – Сержусь, на отца.

  – Не надо...

  – Я желаю, чтобы твоя дочка была похожа не тебя и внешне, и характером, и чтобы ей не пришлось барахтаться в том же, что и мне.

  Мы постояли обнявшись и до меня наконец дошло, что у меня будет сестричка, такая же, как Ронан... Я засмеялась и поцеловала Лану в щеку.

  – Я буду учить ее танцевать, а Ронан будет подсовывать ей сказки, которые читал в детстве.

  Лана улыбнулась в ответ, а потом отвернулась, чтобы спрятать набежавшие слезы. Хоть она и промолчала, я знала, о чем она подумала – я очень похожа на свою мать, и не только внешне.

  Очень хотелось поругаться с отцом, но... не время и не место, да и права осуждать его у меня нет. Я злилась, что он ничего не рассказал мне, ведь я имею право знать, что у меня будет сестра.

  – Когда ты собирался сообщить? – спросила я, он сразу понял, о чем речь.

  – Когда она родится, – спокойно ответил отец. Ронан, который стоял рядом, переводил взгляд с меня на него, похоже, он не знает...

  – А ты, братец, знаешь, что у тебя будет сестра, одна кровь?

  – Да, я думал, ты знаешь...

  – И Лана думала...

  – Вы остались подругами? – осторожно поинтересовался отец.

  Я попыталась испепелить его взглядом.

  – Да! Более чем когда-либо, нам теперь есть, против кого дружить.

  Он тихо рассмеялся, я не выдержала и усмехнулась тоже.

  – Отец, все же сообщай нам, когда заводишь детей, и лучше до их рождения – попросила я.

  – Ну... О леди Тобин вы знаете... Пока все.

  – Это будет ее ребенок? – уточнил Ронан.

  – Да.

  Мы с братом переглянулись и поняли друг друга без слов – нас у отца двое, дочь и сын, и никого больше нам не надо.

  Отец тоже все прекрасно понял.

  – Ревнивцы, – пробурчал он.

  – Кстати, зачем ты вырядилась в платье гейш, тебе что, мало сплетен и нападок? И вообще, тебе правильней было бы надеть брюки, – продолжал он бурчать.

  – Ага, чтобы меня, как на Тропезе, принимали за непойми-кого...

  – Ты слишком похожа на свою мать, – уже серьезно сказал он.

  – Я ее дочь – что я могу еще сказать.

  – Это уж точно, – как-то сокрушенно заметил отец. – Сначала за ней выгребал, теперь вот за тобой.

  – Ты считаешь, что я не права? – озабоченно спросила я.

  – Если бы я так считал, я бы тебе рта не дал раскрыть на Совете.

  Мы наконец подошли к залу, осмотрели друг друга, все в черном, я встала между отцом и Ронаном, и мы вошли.

  Людей было немного, практически междусобойчик, безопасники и коммерсанты, инициировавшие акцию. Хелен-Инга сразу заметила нас и не смогла скрыть оживления. Синоби, беседовавший с Шур, замолчал на полуслове и уставился на меня, Шур тоже, она мне не простит того, что Синоби на секунду смог забыть о ее существовании.

  – А вот и королева бала, – воскликнул некст Грюндер. – С кем будет первый танец? – доверительно спросил он.

  – С самым дорогим и любимым мужчиной, – ответила я. Игры начинаются, ведь такие мероприятия – топливо для сплетен.

  – Я ему завидую, – промурлыкал Грюнд. – Музыка!

  Зазвучал вальс, я развернулась к отцу.

  – Я?

  – Ну а кто же еще?

  – Ронан!

  – Ты отказываешься?

  – Ну уж нет.

  И мы закружились. Танцевал отец прекрасно; когда музыка закончилась, я испытала разочарование, хотелось кружиться и кружиться.

  Грюнд с пакостной физиономией пробурчал: 'Запрет на замужество...', я в ответ послала ему ехидную улыбочку – игры...

  Если первый танец был только для виновников торжества, то второй уже считается что для всех, но пока никто особо не спешил. Я кружилась с Ронаном, отца перехватила леди Шур, а Хелен-Инга медленно вальсировала со старым Баюлом.

  – Я думал, что я для тебя – самый любимый мужчина, – подкалывал брат.

  – Ну не будем же мы это афишировать, – в тон ему ответила я.

  На третий танец отец и Хелен-Инга наконец добрались друг до друга. Если бы они повесили себе на спины плакаты с надписями 'Мы влюбленные!', это имело бы куда меньший эффект. Весь зал не сводил с них глаз, но им было все равно. Хелен-Инга расплылась в улыбке, глаза горели, а отец не отводил от нее взгляда. Я поймала недобрый взгляд леди Шур, сто процентов – задумала какую-то пакость. Вот ведь интересно, она отравляла жизнь всем, до кого могла дотянуться, но в деловых вопросах была надежным и умным партнером.

  – А правда, что леди Тобин носит вашего братика? – раздался над ухом голос некста Грюндера, который уставился на Ронана.

  – Хотите отобрать прозвище у леди Шур, Грюнд? – нашлась я.

  Он рассмеялся.

  – Ну что вы, пупок развяжется. Так значит, вас не расстраивают ваши сестричка и братик? – Я поблагодарила Судьбу за то, что так вовремя все узнала, и еще раз мысленно обругала отца.

  – Грюнд, вы такой злой, потому что танцевать никто не зовет?

  – Я не танцую.

  Я ехидно подняла бровь.

  – Может, вы и драться не умеете?

  – Умею, но не танцую, – и ретировался.

  – Серпентарий какой-то, – заметил Ронан.

  – Боятся потерять форму от безделья, – ответила я. Судьба, какое счастье понимать, что главной проблемой на данный момент является мелкая пакость со стороны Шур или Грюндера, и даже если им удастся напакостить, то никто не умрет, да и вообще особо не пострадает. От этой мысли я расплылась в улыбке.

  – Разрешите пригласить вас, – раздался бархатный голос. Мое блаженство провалилось во 'врата', это Соболев. Я с вежливой улыбкой вложила свою руку в его, и мы закружились, я старалась не смотреть на него.

  – А вы были правы, леди некст Викен...

  – Вы тоже, лорд Соболев...

  – Мир?

  Я озорно улыбнулась:

  – Нет, война на полное уничтожение.

  – Кровожадная, – он включился в игру. – А почему же, позвольте узнать?

  – Увы, вы заставили меня дать клятву самой себе, и пока я не выполню ее, мира между нами не будет.

  – И в чем же вы поклялись?

  – Тайна!

  – Какой кошмар... Меня сживут со свету?

  – Нет, всего лишь лишат аппетита.

  – Ну вот вы и выболтали...

  Я рассмеялась.

  – Я готов съесть много конфет и тем самым надолго лишиться аппетита...

  – Мне не нужна капитуляция без боя!

  – Значит, все-таки война?

  – Война!

  И в следующую секунду я оторвалась от пола, он закружил меня в горизонтальной поддержке, я заставила себя расслабиться и принять нужную позу, откинувшись и вытянув руку.

  – Сдаетесь?

  – Ха!

  Ему пришлось закончить вращение и вернуть меня на землю, музыка стихла, я наткнулась на совершенно бешеный взгляд Синоби. Соболев его тоже заметил.

  – Вы с ним? Это правда?

  – Я сама по себе, – сказала я твердо, посмотрев в глаза Соболеву.

  Однако я решила, что лучше где-нибудь спрятаться, пока страсти улягутся, и отправилась на балкон, но там был Грюнд.

  – Помирились? – мрачно спросил он. Ах, ну да, это он о Соболеве.

  – Вовсе нет, обменялись объявлениями войны.

  – Да? А с виду не скажешь.

  Я решила не продолжать разговор и молча оперлась о перила в шаге от него.

  – Все-таки, что между вами было?

  – А? – он отвлек меня от раздумий. Что ж тебе неймется! Похоже, Соболев слишком много для него значит.

  – Да ничего не было, танцевала как-то для него, пока ученицей была, ему понравилось, в младшие жены звал, отказалась...

  – Ничего себе...

  – Твоя очередь. Что значит 'ничего себе'?

  Грюнд инстинктивно огляделся.

  – Совсем молодым он влюбился в младшую Шур, очень красивая девочка была, ангелоподобная, но улетела на задание и не вернулась. С тех пор он не любит нежных блондинок и смотрит только на гейш.

  – Да, – мне вспомнились уговоры Соболева, – дела...

  – Дела... – согласился Грюнд, серьезно и как-то строго взглянув на меня. – И каково это – держать в руках чью-то жизнь и быть кому-то полновластным хозяином?

  Я опешила, но потом поняла, что это он о Даниэле.

  – Это страшно.

  Я отвернулась от Грюнда, вот гадина, все настроение испортил. Резануло чувство вины: мы празднуем, а виновник торжества...

  – Страшно? – удивленно спросил Грюнд.

  – А ты считаешь, что я должна пыжиться от собственной значимости и превосходства? – зло ответила я.

  – Нет. Прости. Ты странная девушка.

  – На себя посмотри! Не переживай, я буду заботиться о нем...

  Он молча кивнул. И тут меня накрыло, разрозненные факты и предположения помимо моей воли собрались в единую картину, я попыталась отогнать получившийся вывод, не нужны мне чужие тайны. Грюнд все это время всматривался в меня. Я отвернулась.

  – Умная...

  – Дурак! – ой, зря это я.

  – Дурак, – согласился он. Кляня себя за ненужное любопытство, спросила одними губами:

  – Знает?

  – Догадывается, – тем же способом ответил Грюнд, и мы молча уставились в ночь. Отец прав, я генератор проблем, и в первую очередь для себя, ну зачем мне личная жизнь некст Грюндера и его отношения с Соболевым?

  – А что у тебя с тем ректором с Дезерт?

  – Любопытство кошку сгубило.

  – У нее девять жизней.

  – Ты свои девять еще в флаере исчерпал.

  Он рассмеялся, а потом серьезно сказал.

  – Ответь мне, чтобы не спрашивали другие.

  – Первая любовь...

  – Да? Я думал ,первая любовь – это тот донжан.

  – Тот донжан – друг детства, – горько сказала я. Слезы полились из глаз, я внезапно осознала, какая пропасть между мной теперешней и той, что принимала Эфенди и Алекса перед отлетом на Дезерт, никогда мне не стать прежней беззаботной, самоуверенной девчонкой. Детство кончилось.

  – Прости меня. Прости дурака. – Я отмахнулась, не в силах остановить слезы. Платка ни у меня, ни у него не было, он вытащил насколько можно широкий рукав рубашки из армкамзола и стал им вытирать слезы, приобняв меня.

  – Грюндер!

  Синоби... Судьба, за что?

  – У вас есть платок? – совершенно спокойно спросил Грюнд. Синоби подошел, увидел меня в слезах, молча достал платок и подал мне. Я взяла, раскрыла и, уткнувшись в него лицом, отошла на пару шагов. Никого не хочу видеть, никого не хочу слышать.

  – Что, 'врата' тебя побери, тут произошло? – прошипел Синоби.

  – Ничего, – вместо Грюндера ответила я. – Просто эмоциональный откат после всего. Оставьте меня, я скоро вернусь в зал.

  Хвала Судьбе, они послушались. Я успокоилась, но возвращаться в зал уже не хотелось, веселье улетучилось. Кто-то шел под балконом...

  – Ну же, Исент, – услышала я жаркий шепот леди Шур, – или у тебя встает только на ровесниц дочери?

  Вот тварь, еще слово, и я с балкона прокричу, что о ней думаю.

  – Криста, ты опять меня вгоняешь в краску, – раздался чуть ироничный голос отца. – Но мне завтра улетать рано утром, и ты знаешь об этом. Я хочу дойти до корабля, а не доковылять.

  – Стареешь, раньше тебя ранний подъем не остановил бы, и ты не бросался на молоденьких.

  – Зато ты все такая же, – опять легкая ирония. – Спокойной ночи, Криста.

  И раздались удаляющиеся шаги.

  – Тварь... С яйцами... – задумчиво сказала Шур.

  Я улыбалась во весь рот. Пожалуй, можно и вернуться в зал.

  Вернулась и пожалела об этом. Соболев бросил собеседников и тут же подошел ко мне.

  – Что случилось? – присмотрелся он повнимательней. – Вы плакали?

  И он бросил разъяренный взгляд на приближающегося Синоби, тот ответил тем же. Ну нет, только битвы самцов мне не хватало, загубят мне репутацию...

  – Лорд Соболев, – зло сказала я; он в удивлении посмотрел на меня. – Я живой человек, и я женщина. Знаете ли, меньше двух суток назад на мне лежала большая ответственность и приходилось принимать нелегкие решения. Да, у меня была истерика. И не надейтесь, что я прощу вам только что сделанное мной признание.

  Соболев понял, какую бестактность он совершил, и попытался что-то сказать, но было уже поздно, подошел Синоби.

  – Леди некст Викен, составьте мне пару, – сказал он с поклоном. Галантный Синоби – это шокирующее зрелище.

  – С удовольствием, лорд Синоби.

  Танцевал Синоби на удивление хорошо, мы не переговаривались, а когда закончили, я увидела, что на нас оценивающе смотрят почти все, как и на отца с Хелен-Ингой. Синоби не оставил меня после танца, а отвел к столу и подал какой-то напиток.

  – Ара-Лин, какие у тебя планы на эту ночь? – тихо спросил он. Этот вопрос был лишь формальностью, мои планы Аррен составил за меня.

  – Я устала и хочу спать, – твердо ответила я. Он хмыкнул.

  – Я дам тебе выспаться...

  Я подняла бровь.

  – Я сама дам себе выспаться – в своем поместье...

  – О, ты хочешь, чтобы я опять переполошил вашего эконома?

  Мы разговаривали очень тихо, и я с трудом сдержалась.

  – Аррен, не пытайся мной командовать, – с нажимом сказала я.

  – Не превращайся в маленькую девочку, которая капризничает и делает все вопреки взрослым, – ответил он с ехидством.

  Я отвернулась, увы, не в той я весовой категории, чтобы тягаться с лордом Синоби. Тут вынырнула леди Шур.

  – Деточка, что ж ты так затравленно озираешься? – промурлыкала она.

  Я закатила глаза, ничего другого мне не оставалось.

  – Кстати, где твой красавчик брат?

  Ну нет...

  – Леди Шур, мой брат еще более переборчивый, чем отец, – сказала я, глядя ей в глаза, – и он тоже бросается только на молоденьких.

  Леди Шур подняла бровь. Ну все, нажила я себе врага, но она рассмеялась.

  – Отомсти за меня, Аррен, – прошептала она на ухо Синоби и бросила на меня испытывающий взгляд. – Деточка с зубками, зубастый генератор проблем...

  И ушла, смеясь собственной шутке. Серпентарий? Нет, дом для умалишенных. Пока я не пришла в себя, Синоби как-то незаметно вывел меня из зала.

  – Не бойся, Криста не переходит определенных границ.

  – Да? – Интересно, где они, эти границы?

  Ночью, доведенная до исступления, я вцепилась зубами в плечо Аррена, еще бы и поцарапала, если бы он не сжимал мои руки, не только мне теперь ходить с синяками.

  – Что ты сделала? – обижено спросил он.

  – Я не специально, – вернула ему то, что слышала от него.

  – Ах так... В следующий раз я не дам тебе такой возможности.

  – А мне понравилось... – я не врала. Аррен посмотрел мне в глаза. Не даст, как же...

  Утро началось с обработки заживляющей мазью, мы внимательно осматривали друг друга и замазывали синяки; так длилось несколько минут, пока я не рассмеялась, представив, как это все выглядит со стороны. Аррен непонимающе смотрел на меня, но потом до него дошло, мы хохотали до изнеможения.

  – Будь моей женой, – сказал он отсмеявшись.

  Какой талант все портить. Я молча отвернулась и ушла.

  Отец улетел, Ронан с дипломатами, я опять осталась одна в поместье. Решила полететь в торговый центр, сто лет не бродила по магазинам, но вместо этого руки сами набрали маршрут к саду Даниэля. Летела и думала, что опять совершаю ошибку, но ни за что на свете не повернула бы обратно.

  Он очень обрадовался и ни о чем не спрашивал. Мы болтали, в основном, о нем, о местных, о его конфликтах с ними. Его красота и тут доставляла ему неприятности, но он со всем разобрался. Да, красавчик-чужак, не обращающий внимания на девиц, которые за ним бегают и отказывают из-за него своим постоянным ухажерам, никогда не будет популярным...

  Я задумалась о том, как же ему помочь уйти из этого сада и из местного болота. Есть еще минимум полгода, пока не закончится его физическая реабилитация, но потом... На Дезерт забирать его не хотелось, слишком там специфично... Других вариантов я пока не видела. Ну да ладно, авось Судьба что-то подкинет.

  Наше блаженное бездействие было прервано писком моего голосового браслета, я и не знала, что эта штука может так верещать.

  – Некст Викен, – раздался голос Грюнда, – вы приглашаетесь на Совет, который состоится через два часа в админцентре, где обычно.

  – Ясно. Буду.

Синто

   Часть вторая

Героев по-прежнему нет.

  Даниэль

  Ара-Лин. Ара-Лин. Ара-Лин. Моя мантра на радость и счастье, мой свет, моя жизнь, моя заклятая половинка. Судьба очень щедро отмерила мне горя, боли и позора, но и дала не меньше. Ара-Лин. Тогда, на корабле, мне было страшно. До этого момента я ничего не боялся уже несколько лет, я жил для того, чтобы передать и умереть. Именно так – передать и умереть. Без 'передать' вся моя жизнь теряла смысл, а умереть было мечтой – наконец избавиться от всего и всех, перестать существовать, перестать чувствовать. Несколько раз я был близок к тому, чтобы убежать в смерть, но в самый первый раз меня остановила мысль, что если я не передам своим то, что узнал, – значит, всё зря. И чем дальше, тем это 'всё' становилось больше и тяжелее. Я искал выход к передатчикам, присматривался к чужакам, имевшим дела с пиратами, но все было глухо. Последние полтора года я перестал давать происходящему эмоциональную оценку, мои чувства атрофировались. Я следил за Радом по привычке и действовал тогда, как робот. Может, это хладнокровное отсутствие эмоций и стало спасением, ведь он чуть не убил меня. Я не решился отдать ему информацию, сам не знаю почему. Наверное, на тот момент я был не вполне адекватен. И когда я уже перестал его ждать, он объявился с помощником, точнее, помощницей – модификантом. Меня вытащили. Помощница Рада вытащила и его, хотя я думал, что он ушел умирать. А потом Рад сказал, что она – синто. Я не поверил.

  И вот, когда я надиктовывал все, что знаю, во мне с каждой минутой рос страх. Страх смерти или страх перед жизнью, не знаю. А потом вошла она, и я не знал как себя с ней вести, я чувствовал себя чудовищно грязным рядом с ней. Мы разговаривали и вдруг она произнесла клятву 'Я сделаю для тебя все и больше'. Я подумал, что сошел с ума, но нет, она действительно это сказала. Тогда я прокричал, что не принимаю клятвы, но на нее не подействовало, она осталась спокойной, и так же ласково смотрела мне в глаза, что-то говорила, старалась о чем-то предупредить и назвала свое имя. Сказала: 'Дай НАМ шанс'. Я спросил: 'А МЫ есть?'. Она ответила: 'Есть'.

  Весь мир рухнул.

  А потом появился вновь, появился вместе с ней и в ней, не знаю, как это описать. Знаю только, что она для меня – всё, не будет ее – не будет и меня. Я вцепился в нее, боялся отпустить хоть на секунду. Наверное, ей было очень неудобно спать в ту ночь. Бортовым утром она рассказывала о том, что меня ждет на Синто, она ЗАБОТИЛАСЬ обо мне. Я не был ей неприятен, она улыбалась мне тепло и искренне и переживала за меня. Через полтора часа после пробуждения мы расстались. Она пообещала, что найдет меня, а я поклялся в ответ – забыл это сделать раньше, и вспомнил лишь в последнюю минуту.

  Не хочу вспоминать санацию. Ара-Лин оказалась права, это было тяжело пережить. Тяжело пережить ТАКОЕ отношение своих, меня считали врагом, считали психом. Ждали от меня ненависти, а ненависть ушла, давно ушла, года три назад. Невозможно было ненавидеть и жить, я выбрал 'жить', и ненависть ушла. Даже Хозяина я не ненавидел, просто если бы мне подвернулась возможность, я бы его убил или покалечил – что бы получилось, то и сделал. А ненавидеть синто за то, что послали меня, мальчишку, к пиратам? Как мне ненавидеть своих? Если я буду их ненавидеть, как же я смогу жить? Я уже жил рядом с теми, кого ненавидел, больше мне такого не надо. Хвала Господу, я смог это объяснить тем психологам, что меня обрабатывали. Кстати, я до сих пор божусь, а не поминаю Судьбу, как все синто, так меня еще в детстве приучили. Не хочу я также вспоминать время, проведенное в своей семье, там было еще хуже. Если бы не воспоминания об Аре-Лин, о ее словах, улыбке, ласковых глазах, я бы все-таки свел счеты с жизнью еще во время санации, уж очень тяжело доказывать ВСЕМ, что ты не предатель и не злобный псих.

  А когда я получил место смотрителя сада и чуть пришел в себя от счастья, что сам себе хозяин и могу делать все, что считаю нужным, я смог убедить себя, что она была всего лишь гениальной актрисой и гениальным психологом, что она не придет. Ну и ладно, благодаря ей я здесь, в саду, восстанавливаю здоровье и силы. Я решил, что набраться умений и знаний, для того чтобы потом заниматься тем, что нравится, вполне сойдет за смысл жизни. Я почти не вспоминал о ней, и только если снился кошмар, если вдруг вылезало прошлое, я с улыбкой говорил: 'Ара-Лин' – и оказывался в ее объятьях в той крошечной корабельной столовой.

  Так прошло несколько месяцев, и вдруг... Я невежливо ответил на звонок и услышал: 'Здравствуй, Даниэль. Мне не видно тебя'. Этот голос я узнал бы и в бреду. И опять не знал, как себя вести... Она хотела увидеться со мной, а я нес какую-то чушь, пока мы не встретились взглядом. Я смог разорвать связь, лишь когда понял, что мы несколько минут сидим молча. Ночью я не сомкнул глаз. Пролежав несколько часов в постели, я встал и убрал весь дом. Утром недолго повозился в саду и прибыл к ее поместью на час раньше, бродил вокруг ворот и ограды и добродился до того, что опоздал на полчаса. Мне было страшно, я не мог до конца поверить в то, что кто-то, а тем более она 'сделает для меня все и больше'. Я привык к тому, что люди не любят общаться со мной, они или ждут от меня каких-то гадостей, или испытывают чувство вины, если знают мою историю, или то и другое вместе. И только Ара-Лин спокойно и легко относилась ко мне, только она считала меня нормальным, таким, как все. Мне было страшно, что она вдруг сделает что-то, что все перечеркнет. Но нет, мой свет, моя жизнь, самая добрая и умная девушка, и самая красивая. Красивая неяркой, внутренней красотой. Страх ушел, когда она меня обняла. Можно соврать словами и голосом, даже взглядом, но всем телом не соврешь. Она обнимала меня, как обнимают дорогого и близкого человека после долгой разлуки. Стыдно, но я разрыдался, сам не ожидал, как вырвалась наружу. Она перенесла это очень тактично и ласково, и я смог забыть об этой досаде буквально через пять минут. Мне было так легко и хорошо рядом с ней. Когда я понял, что она ничего не знает, как будто солнце померкло. Отвернувшись, сказал все как есть, не подбирая специальных слов, в ужасе ожидая, что ее нежность сменится жалостью или презрением. Но она поцеловала меня в щеку и сказала: 'Держись, братец, все плохое уже было, теперь будет хорошее'. Мой свет, моя жизнь.