Текст книги "Синто. Героев нет. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Любовь Пушкарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 68 страниц) [доступный отрывок для чтения: 25 страниц]

  Я закивала:

  – Обязательно.

  – А может, до отлета ты сможешь еще раз прийти?

  – Я постараюсь, очень, но не могу ничего обещать.

  На прощание я обняла ее и поцеловала, вместо 'до свидания' услышала 'приходи'.

  Когда я ушла, глаза были на мокром месте.

  – Больно? – спросила мама Яна. Я закивала.

  – Всем больно. Но вспомни, долго ли ты грустила?

  – Кажется, нет...

  – То-то же, мы не зря свой хлеб едим. Не расстраивайся, просто старайся приходить почаще.

  – Спасибо вам, – и я обняла ту, что заменила мне мать.

  Ужинали мы с лордом вдвоем в его домике, на кухне, у нас принято близких людей принимать на кухне, более официальное общение уже в гостиной. Еда была выше всех похвал, я не ожидала, что так ей увлекусь, но застольная беседа не клеилась.

  – У тебя отменный аппетит, – сказал Синоби, чтобы завязать разговор. Он, кстати, принялся мне 'тыкать', как только мы остались наедине, а у меня язык не поворачивался сказать ему 'ты'.

  – Просто я давно так вкусно не ела.

  И мы опять надолго замолчали. Подумалось, что теперь драки между нами точно не будет, с полным брюхом я ему явно не соперник.

  – Ты останешься на ночь? – это прозвучало как предложение порции салата, до меня смысл сказанного дошел с задержкой.

  – Я не люблю боли и не потерплю насилия над собой, лорд Синоби, – сказала я спокойно и буднично.

  – Ты знаешь, что я чудовище, и тем не менее пришла... Что мне может помешать сейчас?

  Я пожала плечами. Ничто не может помешать.

  – Я хочу знать, почему ты пришла! – потребовал ответа он.

  Судьба, помоги ответить правильно.

  – Потому что не могу забыть вашего лица тем вечером...

  Он молча смотрел на меня, потом отвел взгляд.

  – Те три женщины, которые... Им нравится то, что я делаю, не знаю, поймешь ли ты это...

  Как ни странно, понимала и поздравила себя с тем, что не выболтала психологу, что именно я делала с Таксоном, клеймо садистки – это то, без чего я обойдусь.

  – Я не собираюсь причинять тебе боль, – произнес Синоби, глядя мне в глаза.

  – Я останусь на ночь. – Что еще я могла сказать?

  – Почему? – Вот любопытство неуемное... Я встала, взяла его за руку и подвела к большому зеркалу. Мы отразились в нем вдвоем – сухощавый, но сильный мужчина, по виду которого с первого взгляда ясно – хищник, и невысокая гибкая девушка, которая, тем не менее, может за себя постоять.

  – Неужели вы сомневаетесь в своей привлекательности? – спросила я. Синоби рассматривал наши отражения, а я смотрела на него.

  – Аррен, мое имя Аррен... – сказал он, потом развернулся и, легко подхватив меня на руки, понес к спальне.

   Он обращался со мной, как со стеклянной статуэткой, ни мне, ни ему это, похоже, не доставляло удовольствия. В конце концов я решилась взять инициативу в свои руки, дело пошло на лад, только я очень пожалела о том, что так наелась. Закончилось все приятным для нас обоих образом, отдыхали мы недолго, Синоби начал новую игру. В этот раз он был лидером, все получилось просто замечательно – безудержно и страстно. После такого меня сморил сон. Под утро я проснулась от страстных поцелуев и покусываний, от которых мое тело изгибалось и вздрагивало, все повторилось опять. Когда я лежала в счастливом опустошении, не помышляя даже рукой пошевелить, до меня дошло, что, скорей всего, на теле остались отметины.

  После душа я рассмотрела себя, так и есть, небольшие синяки на запястьях и бедрах, на шее и груди следы от зубов и засосов. Что самое интересное, я не помню моменты появления некоторых из них, Аррен сумел довести меня до почти невменяемого состояния. Когда я собиралась отойти от зеркала, в ванную вошел Синоби и увидел мое отражение. Он пристально посмотрел на синяки, его лицо изменилось, как у хищника, увидевшего подраненную жертву, и он направился ко мне.

  – Аррен! Нет! – наработанные навыки не подвели, вместо испытываемого страха в голосе прозвучал приказ. Он остановился и даже мотнул головой, а потом вышел. Я посмотрела на себя, в глазах был страх.

  Когда я, закутавшись в халат, вышла, его не было в спальне, он плескался в гостевой ванной. Быстренько одевшись, я по голосовому браслету отзвонилась отцу, сказав, что все в порядке, подробности позже. Естественно, после сцены в ванной мои слова были наглой ложью, но зачем его расстраивать. Аррен сидел в ванной больше получаса, видно, в надежде, что я уйду не попрощавшись. Ну уж нет.

  – Ты еще здесь? – сказал он зло, когда пришел за одеждой.

  – Нам надо объясниться.

  – Знаете что, леди некст Викен, идите-ка вы к своему отцу, пославшему вас, и передайте, что я доволен его подарком, и он может рассчитывать на мою благодарность в разумных пределах.

  Вот гад, как больно ударил... У меня не было даже злости на это двойное оскорбление, только обида. Слезы потекли по лицу, а я думала, что такая реакция бывает только на физическую боль.

  – Трус. Дурак и трус, – тихо сказала я, оставаясь сидеть на кровати, сил, чтобы уйти, пока не было.

  Синоби открыл было рот, чтобы выдать очередную порцию гадости, и не смог, остался стоять отвернувшись. В молчании прошло несколько секунд, я почувствовала, что тело готово меня слушаться, встала и пошла прочь. Я прошла уже полгостиной, когда он догнал меня и прижал к себе спиной.

  – Не уходи...

  Ну да, лорды не извиняются.

  – Аррен, ты знаешь, что нам было замечательно этой ночью, но если ты не можешь себя контролировать... Я ведь не сдамся просто так... это все может однажды плохо кончиться.

  – А если я скажу, что могу себя контролировать, ты готова прийти еще?

  – Да.

  Он развернул меня и поцеловал, это был самый нежный поцелуй из всех.

  – И еще, – сказала я, когда смогла оторваться. – Ты должен понять, что я не буду тебе подчиняться и со мной невозможно говорить с позиции силы. Мне ничего от тебя не нужно, и руководить собой или проявлять неуважение ко мне я не позволю.

  Он как-то нехорошо усмехнулся.

  – Это сейчас тебе ничего не нужно. И не забывай, что есть еще твой отец, у которого свои интересы и планы.

  – Не смей так говорить о моем отце, – это прозвучало как приказ. Синоби удивился, а потом рассмеялся. Пронесло, и это в первый раз, а сколько еще раз мне придется одергивать его?

  – Пойду я... – И он меня отпустил.

  Оказавшись дома, я предупредила Эзру о госте и принялась быстренько готовить еду, такого гостя надо встретить угощением, приготовленным собственноручно. Пообщалась по видеофону с отцом и потребовала, чтобы он подтвердил, что не заключал никаких сделок с Синоби насчет меня. Если бы я была рядом, наверное, он опять попытался ударить вместо ответа, но так лишь заверил, что никаких сделок не было и не будет. Я, как могла, уверила, что все просто замечательно, что мы с Синоби объяснились и нашли общий язык. Отец понял, от кого у меня эта идея о сделке, и это вряд ли улучшит его отношения с Синоби. Ну ничего, они лорды расчетливые и хладнокровные, разберутся как-нибудь.

  К двенадцати лорд Синоби выветрился из моей головы, и я с легкой дрожью в руках ждала Даниэля. Он припозднился на полчаса. Когда я открыла ему дверь, то первое, что увидела, это букет нежных розовых роз.

  – Даниэль, они прекрасны, спасибо, – и я поцеловала в щеку каменного от волнения парня. Его нервозность странным образом успокоила меня.

  – Проходи, ты, наверное, голоден? – и тут я заглянула ему в глаза. Букет оказался на столике, а мы сплелись в объятиях. Через несколько секунд я услышала рвущиеся наружу рыдания. 'Не сдерживайся', – шепнула я, и Даниэль разрыдался, у меня тоже слезы навернулись. Возникло чувство дежа-вю, такое уже было, только я была намного меньше и руки были зажаты перед грудью, а над ухом точно так же рыдал отец.

  – Извини, не ожидал от себя такого, – сказал Даниэль позже, я без лишних слов отвела его умыться.

  А потом мы сели за стол, и он ел, как на приеме, мне надоело смотреть на такое.

  – Даниэль, ну ты же не дипломатическом ужине...

  Он улыбнулся и набросился на еду, как, наверное, я у Синоби.

  – Очень вкусно.

  – На здоровье.

  После мы сидели плечом к плечу на солнышке, млея после вкусного обеда, и неспешно переговаривались. Нам хотелось все время касаться, держаться друг за друга, и в этом не было ничего сексуального – так, наверное, я бы липла к Ронану после долгой разлуки и опасных приключений. Даниэль рассказал, что по прибытии на Синто его взяли в оборот Шур и Грюндеры. Что, в принципе, все было не так плохо, как могло бы. От него отстали через десять дней и подтвердили гражданство, а после поселили в поместье Хоресов. Вот тут-то и началось самое неприятное – его терпели, с трудом, так, как будто он был преступником и позором семьи. И он фактически находился под домашним арестом, хоть это и было незаконно, ведь претензий к нему не выдвинули и гражданство подтвердили. Помучившись пятнадцать дней, он понял, что в такой обстановке рискует сорваться и дать возможность лишить его свободы на законных основаниях. Он угнал флаер и отправился в админкорпус, где подал заявление об отказе от семьи. Как это заявление принимали – отдельная история. Ему повезло встретить в админкорпусе некст Грюндера, и Даниэль попросил у него защиты, как оказалось, очень вовремя, потому что Хоресы уже искали беглеца. Грюндер не отказал, а, посмотрев записи с 'души' Даниэля, пообещал помочь встать на ноги. Он выдавил из Хоресов жалование и страховку на лечение; может, Даниэль и получил бы все и без протекции Грюндера, но нескоро и через суд, через большой скандал. Сейчас он присматривает за садом, это должность для глубокого старика, но у Даниэля есть время, чтобы приводить себя в порядок, вспоминать забытое и учиться новому, да и процедуры очистки и восстановления организма отбирают много сил и времени.

  – Я рада, что ты смог построить свою жизнь, что все обошлось. Ты прекрасно выглядишь, наверное, девушки заглядываются на тебя, – ой, напрасно я про девушек, он скривился, как от горького.

  – Заглядываются... делать им нечего.

  Увидев, что я обескуражена, он сказал:

  – А ты ничего не знаешь? Шур не сказала?

  – Ну, 'не репродуктивен', но...

  Он горько усмехнулся и отвернулся.

  – Хозяин отрезал мне яйца, – сказал он очень просто, как о чем-то обыденном, – а сумма страховки слишком мала, чтобы можно было вырастить такие железы, так что... употребляю гормоны...

  Что можно почувствовать, услышав такое признание? Жалость, сочувствие или, может, презрение? Я почувствовала благодарность за отсутствие трагизма в голосе, за то, что говорит об этом, не глядя на меня, не стараясь подловить реакцию. Я потянулась к нему и поцеловала в щеку.

  – Держись, братец, самое плохое в твоей жизни уже позади, теперь будет хорошее.

  Он перетянул меня к себе на колени.

  – Спасибо.

  Мы сидели молча, слова были не нужны.

  Потом я повела его по нашему лесу, вышло так, что я стала рассказывать о брате, об отце. Даниэль слушал внимательно, как слушают рассказы о других планетах, представляя то, что раньше не видел.

  – Если отец тебя любит, то как допустил твое участие в той операции? – спросил он. Пришлось рассказать, как было дело.

  Мы проговорили до самого вечера, вместе приготовили ужин, поели и опять устроились на веранде.

  – Знаешь, сегодняшний день похож на сон, который мне снился. Я ведь почти смог заставить себя забыть тебя и не ждать, убедил, что все показалось, и не было ничего...

  Я лишь молча улыбнулась.

  – Я боюсь провести в том саду остаток жизни, – тихо сказал он. – Ни у кого не вызывает доверия человек с одной фамилией, да и вообще с такой биографией...

  – На счет этого не беспокойся, без работы не останешься. Кстати, если хочешь, могу дать учебные материалы для вирты, по пилотированию, да и вообще все, что у меня осталось от Синоби.

  – А можно?

  – Отчего ж нельзя? Ты восстанавливайся, входи в силу, как говорится, потом еще будешь вспоминать эти спокойные деньки как сказку.

  – Ара-Лин, почему ты помогаешь мне, из-за клятвы? – спросил он, не глядя на меня.

  – Стукнуть бы тебя хорошенько, да жалко. Сам ведь понимаешь, что нельзя так притвориться и подделать то, что есть между нами.

  Он улыбнулся:

   – Прости.

  – Я хочу, чтобы ты стал мне братом.

  – Это ведь не тебе решать, а твоему отцу.

  – Да, но в первую очередь тебе.

  – Ара-Лин, ну о чем ты, зачем я вам нужен, только тень на вашу семью брошу.

  – Поживем – увидим. Я так понимаю, ты не против.

  – Честно, я не могу поверить, что у вас все так хорошо, как ты говоришь.

  – Какое там 'хорошо', о чем ты? Только успеваем разгребать...

  – Ты поняла, о чем я.

  И тут нас прервал сигнал тревоги, мы без проволочек бросились в дом, закрыли двери.

  – Эзра, что? – крикнула я, включив внутреннюю связь.

  – Чужой на территории. Я не понимаю, как он смог попасть к нам.

  Фух, я уж думала, крысодлаки. Оказалось, я не сильно ошиблась, входная дверь с предупредительным зуммером открылась, я успела выхватить из тумбы лучевик и направить на входящего, и в дом вошел лорд Синоби. Крысодлак собственной персоной.

  – Какого? – вырвалось у меня. – Эзра, отключи сирену, свои.

  – Леди... – ну да, он боится, что я под давлением.

  – Отключи, я сейчас выйду из дома к тебе навстречу.

  Стараясь не смотреть на того, кто нам устроил это развлечение, я вышла и побежала к домику Эзры. Он выглянул, я помахала ему и крикнула, что все в порядке, вернулась обратно в дом. Синоби своим коронным пригвождающим взглядом смотрел на Даниэля, тот прикидывался каменной статуей.

  – Господин Ташин. Лорд Синоби, – представила их друг другу на всякий случай.

  – Мы знакомы, – сказал Синоби.

  – Прошу вас, лорд, в кабинет моего отца, наверняка очень серьезная причина заставила вас явиться столь... необычным способом, – 'взламывая двери', добавила я про себя.

  – Что он здесь делает? – прошипел Синоби, когда мы остались одни.

  О Судьба, ревность? Вот так? После одной ночи?

  – Не понимаю, чем вызван ваш вопрос, – ледяным тоном ответила я. Хоть бей, хоть целуй, а отчитываться я тебе не обязана.

  – Блудливая кошка, зачем тебе этот калека?

  – Лорд Синоби! Вы забываетесь!

  Он подошел и схватил меня за плечи.

  – Не играй со мной, – прошипел он мне в лицо. Я постаралась успокоиться.

  – Лорд Синоби, я уже сказала, что не буду вам подчиняться, если вам нужна неофициальная младшая жена, то поищите кого-нибудь другого. И впредь не смейте требовать от меня отчета о моей личной жизни.

  Синоби постарался и взял себя в руки.

  – Я видел ваши видеоразговоры. Что между вами?

  – Вы нарушаете мои права.

  – Вовсе нет. На Синоби возложили обязанность приглядывать за ним. Ответь!

  Я молчала, принципиально. Если сейчас, в самом начале дать слабину, он превратит меня в коврик для ног.

  – Что за игру ты с ним ведешь? Он ведь отработанный материал, или ты что-то знаешь? Или это большая и чистая любовь к кастрату?

  – Лорд Синоби, – сказала я устало, – вы хотите мне опротиветь?

  Как ни странно, это подействовало.

  – Скажи, ты ведь не задумала какую-то политическую игру с его участием? – ласково спросил он.

  – Нет.

  – Тогда что?

  – Он мне как брат. И мне мерзки ваши разговоры об отработанном материале. Я сама была таким материалом и чудом не отработалась, – зло сказала я.

  – Девочка моя...– он попытался меня поцеловать, я вывернулась. – Не говори глупостей.

  – Сегодня ВЫ их говорите, – тихо сказала я. – Пожалуйста, вы узнали все, что хотели, уйдите.

  Он стоял и смотрел, до него дошло, что больше на меня давить сейчас не надо.

  – Ты придешь завтра вечером?

  – Да, если не случится ничего непредвиденного. – Вообще-то хотелось послать его во все 'врата' вселенной, но...

  Не прощаясь, он ушел, а я осела на стол. Кошмар, он будто пьет из меня кровь, после наших стычек у меня сил никаких нет.

  В комнату зашел Даниэль.

  – Мне, наверное, лучше улететь к себе...

  – Не уходи... – мне действительно было необходимо, чтобы сейчас рядом был кто-то близкий.

  Мы уснули, крепко прижавшись друг к другу.

  – Ара-Лин, соня, хватит спать, – приближающийся голос Ронана выдернул нас из сна. Открылась дверь.

  – Хорес?! – смесь злости и неверия, брат с отвращением смотрел на нас.

  – Ташин, – ответила я. – Даниэль Ташин.

  – А... – брат смутился, я откинула одеяло, стало видно, что я одета. Ронан облегченно вздохнул. – Ну, я пойду завтрак приготовлю.

  Во время этой короткой перепалки Даниэль опять превратился в камень, похоже, это у него такая реакция на стресс.

  – Он принял тебя за лорда Хореса, – на всякий случай сказала я.

  Даниэль попытался было уйти по-тихому, но я убедила его, что не надо избегать людей, и моего брата в частности. Когда спустились в кухню, Ронан очаровательно извинился и представился, он может быть очень милым, если хочет.

  – Слушай, а что вчера было? Кто-то проник в дом? Я так и не смог понять Эзру, – спросил меня Ронан.

  – Лорд Синоби приходил.

  Ронан замер.

  – Зачем?

  – Да так, поговорить... Все нормально...

  Брат покачал головой, он за меня волновался.

  Мы завтракали, братец старался быть приятным собеседником, расспрашивая Даниэля о том, как тот устроился. Ронан или знал или узнал, пока мы были наверху, кто именно у меня в гостях. Потихоньку натянутость ушла, и мы втроем болтали вполне расковано.

  Вдруг лицо Ронана изменилось, я обернулась, в дверях стоял отец. Очень захотелось спрятаться куда-нибудь.

  – Здравствуйте, дети... господин Ташин... – таким голосом можно воду замораживать. Мы в разнобой ответили. Стало ясно, что причина такой злости – я. Кто бы сомневался.

  – Господин Ташин, это правда, что моя дочь дала вам клятву 'сделаю все'?

  Вот оно что, и как же он об этом узнал? Даниэль глянул на меня и ответил:

  – Да, мы обменялись такими клятвами. А что, это уже перестало быть личным делом каждого?

  – Не перестало. Но не в вашем случае.

  – Это может навредить Аре-Лин?

  Отец не спешил с ответом.

  – Не знаю. Она сама по себе генератор проблем. И для вас в том числе.

  – Меня это не волнует.

  – Напрасно. Если уж решили жить, так живите, а не прикидывайтесь дзэн-буддистом.

  'Это еще что за ругательство', – подумалось мне.

  – Будет жаль, если все закончится так глупо, – добавил отец. – Вы меня понимаете, Даниэль?

  – Понимаю. Но что конкретно вы мне посоветуете?

  – Улететь к себе в сад и вести себя, как крысодлак в полночь. А в инфосеть выходить, только чтоб узнать погоду.

  Даниэль кивнул.

  – Я провожу моего гостя, – сказала я, и мы поспешили из кухни.

  Я заскочила к себе, собрала инфокрисы, как и обещала, и мы пошли к воротам.

  – Стойте, – крикнул Ронан нам в спины, – я довезу Ташина до дома, мне по пути... Отец приказал...

  На прощание я обняла Даниэля и прошептала на ухо:

  – Прости, похоже, я тебя подставила, – 'хоть до сих пор не понимаю, как', подумалось мне.

  – Это были лучшие сутки в моей жизни, не бери плохого в голову. Я люблю тебя, сестричка, – так же на ухо ответил он.

  Отец сидел на кухне.

  – Хорес заявил, что между вами соглашение, и что вы предатели, – сказал он безжизненным голосом.

  – И ему верят? – спросила я в ужасе.

  Он пожал плечами.

  – Готовы верить.

  Иногда на меня находит без всяких пси-техник. Я развернулась и побежала к отцовскому флаеру.

  – Куда? Стой!

  Ага, сейчас!!!

  В воздухе я запросила информацию о местонахождении лорда Хореса. Правительственный центр. Замечательно.

  Я нашла Хореса в окружении каких-то военных и потребовала, чтобы он повторил сказанное обо мне. Кто-то попытался вмешаться и в ответ получил порцию изысканных оскорблений. Хорес повторил, не отрицать же ему свои слова. В ответ я выдала все, что я думаю о нем, его ссученой семейке и выродке-папаше, и о том, что не все такие ублюдки, как они, не способные испытывать нормальные человеческие чувства, и еще много чего. А закончила тем, что мне противно дышать одним воздухом с ним. Хорес был доведен до кондиции, последовал вызов на дуэль, чего, собственно, я и добивалась. Нам попытались помешать, но мы уже вдвоем вызверились на миротворцев. Пока я вещала, вокруг нас собралась немалая толпа.

  Да, Хорес – не дезертский вояка, но и не Синоби и не Шур. Значит, у меня есть шансы.

  Дрались в холле, места было достаточно, я не успела разжечь огонь внутри себя, он разгорался во время схватки, не давая чувствовать боль. Моя задача осложнялась еще тем, что надо было не убить и не просто покалечить, а сделать его недееспособным, ни живым, ни мертвым.

  Мне нечего было терять, я поставила под удар не только себя, но и семью, если я проиграю, то в живых оставаться вовсе не обязательно. Ничто так не помогает в бою, как отсутствие страха смерти и боли.

  Мы друг друга хорошо потрепали, и мне досталось больше, чем ему, когда я пошла на гамбит. Он нанес мне калечащие удары в печень и выломал руку, а я добралась до его шеи, как и хотела. Все-таки не зря меня в детстве мучили – многому научили.

  Очнулась я в регенераторе в окружении так горячо любимых мною леди Шур и лордов некст Грюндера и Соболева.

  Леди Шур сказала, что они комиссия, собранная для того, чтобы определить степень вины семей Викен и Хоресов друг перед другом и подтвердить или опровергнуть правомочность дуэли.

  В несколько приемов я поведала о том, как завязались мои отношения с Даниэлем Ташин, и как мне стыдно за всех синто, пославших ребенка на такое, а потом не способных принять героя с благодарностью. О том, как пригласила 'боевого друга' в гости и узнала о его злоключениях в семье, и после всего этого услышала от отца о заявлениях Хореса, которые привели меня в исступление. И что я этого так не оставлю, я понимаю, что проиграла дуэль, но все равно обращусь в Совет Семей с жалобой, даже если отец откажется от меня. Я не хочу жить, если все то, что нам внушали с детства, – пустой звук, и мы не единый народ, где каждый уважает каждого. Я не сказала ни слова лжи, просто сместила некоторые акценты.

  Лорды внимательно слушали и почти не задавали уточняющих вопросов.

  – Лорд Хорес в коме, – сказал Соболев.

  Я выдала им ожидаемую реакцию – злорадное удивление.

  – И каковы прогнозы?

  – Неутешительные.

  Я промолчала, заявление типа: 'Судьба нас рассудила' – будет перебором.

  – Лорды... – я замялась, – а мой отец... он...

  – Он воздерживается от высказываний, – сказал леди Шур.

  – Он не пришел... меня навестить?

  – У него срочные дела государственной важности, – опять ответила леди Шур. Мне не пришлось выдавливать слезы, они наплыли сами, и сделать ничего я не могла, зафиксированная в растворе и подключенная к стимуляторам.

  – Я не могла поступить иначе, – тихо сказала я и посмотрела леди Шур в глаза. – Передайте, что я признаю свою вину перед семьей, но не могла поступить иначе. Пожалуйста.

  Леди Шур кивнула, и они ушли.

  Через несколько минут, когда я уже начала проваливаться в сон, в палату зашел Даниэль. Этого следовало ожидать, лорды не оставят ничего без проверки.

  Наверное, мы ворковали, как влюбленные. Даниэль жутко за меня переживал и мучился, что ничем не может помочь, не может даже взять за руку. Я успокаивала его, говорила, что мне не больно, и прочую чушь, пока он не положил мне руку на лоб, и я уснула. Много позже я узнала, что он просидел так семь часов, пока его не прогнал доктор, обслуживающий регенератор.

  Когда я в следующий раз очнулась, то опять увидела ту же троицу плюс Синоби; меня что, будят только для общения с ними?

  Попросили рассказать, что я имела в виду, говоря о клевете со стороны Хорес и Китлинг. Рассказала про это и еще про многое другое – про стычку с Морган-Баюл на ипподроме, свидетелем которой был Хорес, и о клевете со стороны Моргана. Когда еще меня попросят на врагов пожаловаться?..

  Послушали, подумали, ушли. Я опять уснула. Потеряла счет времени, но в свое следующее пробуждение почувствовала, что печень уже не столько болит, сколько чешется, верный признак того, что меня скоро вынут из этой опротивевшей банки. Почему некоторые синто не любят купаться в ванне? Да потому что регенератор напоминает.

  На пятые сутки меня выписали, с условием особого питания и двигательного режима. Я брела по коридору больницы, стараясь не сильно предаваться жалости к себе самой и надеясь, что найдется пустой таксо-флаер на стоянке.

  В холле я увидела отца, он подошел ко мне, я упала на оба колена и склонила голову, сказать ничего не успела.

  – Поднимайся, – и он сам поднял меня. – Ты поступила очень опрометчиво, но я признаю твое право на этот поступок, – сказано было негромко, но услышали все, кто был в холле.

  – Спасибо, отец, – прошептала я.

  За те пять дней, пока я изображала консервированную рыбу, произошло много чего. Китлинг подхватила выпавшее знамя Хоресов и двинулась в бой, выражаясь поэтически. Потребовала признать дуэль незаконной и объявить меня покушавшейся на убийство. Попутно обвинила лорда Синоби, так неожиданно посетившего нас с Даниэлем в тот вечер, в том, что Ташин открыл нам какую-то информацию, которую скрыл от других. А в конце концов обвинила Синоби в том, что он планирует захватить власть и стать диктатором, что он хочет послать военные силы на заведомо проигрышную войну с пиратами, а сам воспользуется помощью Викенов, то есть нас, которые приведут ему войска с Дезерт. А также приплела аморальность и садистские замашки Синоби, утверждая, что я действовала по его приказу, проведя с ним ночь.

  Занавес, зрители в шоке.

  Китлинг просчиталась в одном: пять самых влиятельных лордов-безопасников -Синоби, Шур, Грюндер, Соболев и Ларин составляют единую команду, в которой нет серьезных разногласий. И вместо того, чтобы наброситься и добить коллегу с подмоченной репутацией, они встали на его защиту. Если бы Синоби был аморальным психом-садистом, вряд ли бы ему позволили возглавлять такую семью. Ну, есть странности у человека в постели, так ведь с согласия женщин, постоянных партнерш, которые никому не жалуются и спокойно себе живут. У леди Шур, я подозреваю, скелет в шкафу побольше и пострашнее, только прячет она его получше. Именно нападками на Синоби объясняется столь звездный состав комиссии по моему делу. И как выяснилось, не зря я Моргана приплела, там отдельная история. Морганы производят и продают растворы для регенераторов и репликаторов, составы эти, как известно, скоропортящиеся и дорогие. Соответственно, все сбывается внутри планеты, экспорта нет, и на пиратов наплевать. Леди Хелен-Инга Тобин и лорд Баюл, который тоже на гране разорения из-за пиратов, обратились к Моргану за кредитом, он дал. Но документы были составлены столь хитро, что при возникновении форс-мажора Морган мог потребовать досрочной выплаты или забрать ценности на необходимую сумму. И форс-мажор возник. Как раз в то время, когда я орала на Хореса, Тобин и Баюл орали на Моргана.

  Все кончилось тем, что вчера был созван Совет Семей для слушания дела о предательстве интересов Синто со стороны глав семей Хорес, Китлинг и Морган. К Моргану давно возникали мелкие претензии, он позволял себе прилюдно насмехаться над нашей моралью, высмеивать постулат 'не больше, чем необходимо', заявлять о собственной исключительности из-за наличия больших денег, и прочее. Была выявлена связь между Хоресом и Морганом, получение взяток, по мелочи, но многократно. Зная об одном-двух случаях – не прицепишься, но Лодзи и Грюндеры расстарались и привели доказательства, что фактически всю светскую жизнь, все рестораны, ипподром, Дома Красоты, все развлечения Хореса оплачивал Морган.

  Дело в том, что политическое и социальное устройство Синто очень хрупкое, его можно разрушить за одно поколение: перестанем соблюдать социальный договор – и превратимся или в диктатуру, или в кланы Деправити. В диктатуру уже скатывались, но находили силы вновь вернуться к шаткому равновесию. Структуры госбезопасности выбраковывают паршивых овец типа Моргана, которым хочется неограниченной власти и богатства в ущерб остальным, а Совет Семей следит, чтобы это не превратилось в охоту на ведьм в угоду чьим-то интересам, и подтверждает обвинения или же снимает их. Живое правосудие – очень шаткая и неуравновешенная система, тем не менее, она успешно работает уже не одно столетие. Если бы Морган просто спонсировал рокировку среди безопасников и устранение Синоби с политической арены, то жил бы, как раньше. Ученые, медики, коммерсанты, госслужащие посмотрели бы на это сквозь пальцы, но он захотел разорить и подгрести под себя два уважаемых рода с безупречной репутацией. Этого ему не простили. О Хоресе и Китлинг даже обсуждения не было – ваши коллеги, вам виднее.

  Моргану оставили все его деньги в банках, позволили выбрать планету из неприсоединенных и дали двое суток, чтобы он собрался и улетел. Перед отлетом с ним, правда, побеседуют специалисты с применением запрещенных техник и препаратов. В результате этой беседы Морган не сможет говорить о Синто и ее жителях, эта тема будет вызывать крайне неприятные эмоции и ощущения, и он не станет даже пытаться как-то навредить бывшим соотечественникам.

  Хореса отключили от жизнеобеспечения.

  Китлинг отравилась.

  Орбитальные крепости остались без хозяев. Неутешительно.

  Отец завез меня в поместье и улетел, Ронан опять пропадал с дипломатами, папа явно его нагрузил каким-то серьезным заданием, я осталась дома одна.

  Вспомнила о почте, два дня назад пришло письмо от Вольфа. Он рассказывал о жизни, о лечении, но понять, о чем он думает, вернее, что он думает о нас, из этого письма было невозможно, он был вежлив, но отстранен.

  Психанув, я записала ролик, где без обиняков попросила его сказать, как он видит наше будущее. Отослала. Потом, подумав, решила пересмотреть запись, увидела изможденную худющую девицу с рукой на перевязи и раздражением в голосе. Это я? Кошмар.

  От нечего делать решила слетать к Синоби, пообщаться с дочкой. Она очень обрадовалась и совсем не обеспокоилась, когда мама Яна сказала, что я не буду играть с ними, дети здесь часто видят травмированных родителей. Я почитала им сказку, рассказала выдуманную на ходу историю и рассказала про Дезерт потому что они просили 'настоящих историй про другие планеты'. Через три часа я была выжата как лимон, все-таки сказывалось недавнее пребывание в больнице. Мама Яна отвела меня к себе, где я и задремала. Проснулась я уже вечером от того, что мама Яна с кем-то спорила, не разрешая меня будить, мужской голос ее уговаривал, но она была непреклонна. Когда собеседник ушел, я позвала ее. Оказалось, что это был секретарь Первого Синоби, и что Первый хочет меня видеть. Что ж, деваться некуда, раз Глава семьи хочет меня видеть, то из поместья не выпустят, пока я с ним не поговорю. Вместо прощания обняла переживавшую за меня маму Яну и побрела к домику Первого.