Текст книги "Ядовитый поцелуй (ЛП)"

Автор книги: Л.Т. Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

28.Лилит

Дорогой Дневник,

Похоже, я сделала то, чего клялась больше никогда не делать…

Я вышла замуж.

Хотя чувствую, что чего-то не хватало.

Меня там не было.

Он только что назвал меня своей женой?

Я ведь ослышалась, да?

Хватка Сорена в моих волосах усиливается, и я точно знаю, что он уже вырвал несколько прядей. Я чувствую жжение на коже головы и струйки крови, стекающие по затылку.

– Жена? – Сорен усмехается. – Ты держишь меня за идиота? – Он подтягивает меня вверх, заставляя встать.

Мои глаза находят Реона, и я вижу, что он – единственный без маски.

– Я считаю до трёх, прежде чем всажу топор в того, кто, блядь, еще раз прикоснется к моей жене. – Один.

Он поднимает топор, и Сорен отпускает мои волосы. Мои руки тут же тянутся к воспаленной голове. Я стараюсь не проронить ни слезы, когда выпадает клок волос, и я чувствую тепло крови на ладони.

– Я позволю вам жить по той единственной причине, что вы не знали, что она моя жена, но ни на секунду, ни на одну грёбаную секунду не думайте, что если кто-то из вас снова тронет её, я не прикончу вас всех к чертовой матери.

Кто-то подходит ко мне сзади, и я вздрагиваю от прикосновения. Я пытаюсь отступить, но он хватает меня за руку, и я чувствую резкую боль. Взглянув вниз, я вижу торчащий из руки небольшой нож, и, подняв глаза на мужчину, по его озадаченному выражению лица понимаю, что он не планировал попасть просто в руку. Нож вошёл неглубоко, но боль адская, как и во всём остальном теле.

– Ай. – Я поворачиваюсь к мужчине, когда он снова тянется ко мне, но в этот момент что-то со свистом пролетает мимо моего лица и вонзается прямо в него. Я в шоке наблюдаю, как его голова раскалывается пополам, а топор впивается в лицо. Будь у меня слабый желудок, меня бы сейчас точно стошнило.

Вокруг разносятся крики и топот. Реон подходит к телу у моих ног, ставит ногу на грудь мертвеца, хватает рукоять топора и выдёргивает его.

– Пора идти, – говорит он мне.

– Это наша Охота, Реон. Не порть всё, – говорит Сорен.

Реон смотрит поверх меня на Сорена, его глаза сужаются, а губы сжимаются в тонкую линию.

– Как тебе твоё лицо? – спрашивает его Реон. – Хочешь, я подправлю его, как Бенджи? – Он поднимает бровь. – Или, может, как Хэнку? – добавляет он.

– Где Хэнк? – спрашивает Сорен. Он снова тянется ко мне, но Реон громко цокает языком, после чего поворачивается ко мне и протягивает руку.

– Гусеница, пошли.

Я делаю, как он говорит. Он тут же снимает куртку и накидывает мне на плечи. Я кутаюсь в неё, пытаясь согреться, а он одной рукой прижимает меня к себе, в другой сжимая топор.

– Где Хэнк? – Сорен спрашивает снова.

– Охота окончена. Двое убиты, – отвечает Реон, оглядывая Сорена и остальную группу, затем снова смотрит на меня. Я шиплю, когда он касается моей руки, и он ослабляет хватку.

– Я убью её, – говорит Сорен.

– Ты не тронешь её. Она моя жена.

– Лжец, – кричит Сорен.

– Это правда. Проверь записи, Сорен. Не стоило тебе связываться со мной. Неужели ты действительно думал, что я так легко сдамся? Она даже носит мой кулон, – спокойно говорит Реон, и я опускаю взгляд на кулон, который каким-то образом всё ещё на мне после всего случившегося.

– Следи за словами, – предупреждает Сорен.

– Иди трахни свою сестру и отъебись от меня наконец, – рычит Реон.

Я чувствую на себе взгляды, пока Реон отступает, увлекая меня за собой. Я оглядываюсь по сторонам, боясь, что в любую минуту кто-то убьёт его, и мне снова придётся бежать.

– Ты гнилой ублюдок! – Сорен движется к Реону, и я отпрыгиваю в сторону. В этот момент кто-то прикасается ко мне. Я резко оборачиваюсь, изо всех сил пинаю его в голень, после чего вцепляюсь в куртку и бегу.

Я не собираюсь просто стоять и ждать, пока они меня убьют.

– Чёрт возьми! Если кто-нибудь прикоснется к моей жене, я убью вас. Это последнее предупреждение для всех. – Я слышу, как слова Реона пронзают ночь, разрезая напряжение, словно нож. Несмотря на его заявление, моё тело хочет бежать дальше, но ноги замедляются. Силы покидают меня, и с каждой секундой моё сердце бьётся всё быстрее, ведь опасность приближается.

– Гусеница, всё в порядке. Выходи.

Я прислоняюсь к дереву.

У меня кружится голова.

Я устала.

Истощена.

Морально опустошена.

Мое тело обезвожено.

И теперь я снова чья-то жена?! Конечно, он просто солгал, чтобы выкрутиться и вытащить меня отсюда целой и невредимой.

Я слышу приближающиеся шаги и задерживаю дыхание, когда Реон наконец останавливается передо мной.

– Они больные уроды, но чтят правила, – говорит, снимая с меня куртку. Он осматривает мою руку качает головой. – Думаю, швы не понадобятся, но всё равно нужно проверить.

– Я хочу уйти, Реон. Я хочу уйти сейчас, – выдавливаю я, и отчаяние рвётся наружу.

Он снова накидывает куртку мне на плечи и быстро прижимает меня к себе.

– Иди за мной.

Прежде чем последовать, я говорю:

– Дай мне топор.

Реон останавливается и поворачивается ко мне.

– Зачем? Планируешь всадить его мне в спину?

– Нет, но сделаю это, если придётся. Я не хочу снова остаться беззащитной. – Один раз уже обманули… – Мои слова звучат слабо, потому что я сейчас слаба. И тепло от куртки почти не спасает от холода, который проник во всё моё тело. Мои ноги замёрзли, и я почти не чувствую их.

Реон достаёт из-за пояса нож – мой нож. Я забираю его и сжимаю обеими руками, потому что они дрожат слишком сильно, чтобы удержать одной.

– Я никому не позволю снова ранить тебя, – говорит он, прикладывая ладонь к моей щеке. Я вздрагиваю от его прикосновения, и он тут же убирает руку.

– Я хочу домой. Я хочу убраться подальше от этих людей, – говорю ему.

– Пошли.

Мы начинаем идти, я следую за ним с ножом в руке. Я не выпущу его. Я больше никогда не буду беззащитной.

– Лилит. – Я слышу голос Арло, но не хочу останавливаться.

Реон встаёт передо мной и обнимает за талию, мягко притягивая ближе к себе.

– Реон, тебе нужно остановиться. – Арло выходит из-за деревьев и снимает маску.

Я слегка опираюсь на Реона, больше не в силах стоять прямо.

Я так устала.

Глаза слипаются, ноги и ступни невыносимо болят, голова раскалывается, а руки перепачканы грязью. Даже страшно представить, как я сейчас выгляжу.

– Ты ведь понимаешь, что это только сильнее разозлит его, – произносит Арло.

– Таковы правила, Арло. Ты сам это знаешь, – отвечает Реон.

– Знаю. Это было умно с твоей стороны. Очень умно. – Арло поворачивается ко мне. – Поспи, Лилит, тебе это нужно. – Не сказав больше ни слова, он исчезает в лесу.

После того как Реон ещё долго тащит меня за собой, впереди наконец показывается его машина, и волна облегчения накрывает меня с головой. Ноги подкашиваются, и я оседаю, но Реон успевает удержать меня, сжимая мою руку, чтобы остановить падение.

– Чёрт, что они с тобой сделали? – Он бросает топор, подхватывает меня на руки и несёт к машине. Когда мы доходим, он открывает дверь и укладывает меня внутрь. Затем спешно обходит машину, садится за руль, заводит двигатель и включает печку на полную мощность.

Мои глаза наливаются свинцом, но я знаю, что не могу уснуть.

Не пока я здесь…

В этом аду.

– С тобой всё будет хорошо. Мне нужно забрать топор, – говорит Реон, и я не уверена, пытается ли он успокоить меня или себя. Я сижу в машине, сжимая в руке нож, и наблюдаю, как он идёт к своему топору. В тот самый момент, когда он наклоняется, чтобы поднять его, из леса выходят четверо мужчин в масках и направляются к нему. Реон одной рукой сжимает топор, готовый сразиться с ними при необходимости. Он оглядывается на меня, и я смотрю уставшими, испуганными глазами, как мужчины останавливаются перед ним. Они обмениваются словами, один из них кивает, после чего Реон разворачивается и возвращается к машине. Он садится в неё, включает заднюю передачу и резко выезжает.

– Что им было нужно? – спрашиваю я.

Его руки сжимают руль, топор лежит на коленях.

– Они хотят моей смерти, – говорит он сквозь стиснутые зубы. – Единственный выход из этого – смерть. Но если они думают, что я позволю им убить себя, то они идиоты. Хотя им известно, что нельзя просто поднять оружие и прикончить меня. На всё есть протокол.

Он качает головой, затем отрывает одну руку от руля и с раздражением проводит по своим тёмным волосам.

– У меня больше нет машины, – тихо говорю я. Именно тогда я замечаю немного крови на ноже.

– Я куплю тебе новую, – говорит Реон.

Свет фар другой машины освещает нас, когда мы выезжаем на шоссе. Мы едем в тишине несколько миль, прежде чем я говорю:

– У меня есть деньги.

– У меня больше. Не спорь. Это моя вина.

– Нет, не твоя, – возражаю, и в голосе звенит ярость, которой я не ожидала от себя. – Это их вина. Твоих больных, извращённых, ебанутых друзей. Это всё они.

– Как ты вообще оказалась там? – спрашивает Реон, съезжая с шоссе.

– Сорен зашёл, когда ты ушёл той ночью, оставил приглашение и попросил не рассказывать тебе о нём. Этот ублюдок должен мне пятьдесят штук.

– Больше никогда не верь ни единому слову этого человека. Ты слышишь меня? – Его костяшки белеют от того, как сильно он сжимает руль. – Я бы сам убил его, если бы не знал, что они уничтожат меня. И он заплатит тебе. Об этом, блядь, не беспокойся.

– Я могу убить его, – говорю, представляя, как вонзаю нож ему в живот. – Я смогу.

– Не надо, Гусеница. Не надо. – Он качает головой.

– Ты хочешь, чтобы он жил? – спрашиваю с недоверием.

– Я хочу, чтобы жила ты. Они узнают, что это ты. И когда они найдут тебя, они сделают кое-что похуже, чем Охота.

– Что может быть хуже этого?

Мы останавливаемся у знака «Стоп», и он поворачивается ко мне. Его взгляд скользит по мне, и мне интересно, что он видит.

Сломленную женщину?

Наверняка.

Но почему в его глазах столько нежности?

Прерывая зрительный контакт, я опускаю взгляд на нож.

– Мир, в котором ты не дышишь, – вот что хуже, – говорит он, и моё сердце пропускает удар.

– Я очень устала, Реон. Так чертовски устала.

Его рука отрывается от руля и тянется к моей. Я немного придвигаюсь, пока не могу положить голову ему на плечо, и он похлопывает меня по ноге, прежде чем сжать её.

– Ты в безопасности. Спи.

– В безопасности? – спрашиваю я. – С известным дьяволом лучше?

– С известным дьяволом всегда лучше⁴, – отвечает он.

Я закрываю глаза. В салоне остаются лишь его тяжёлое дыхание и ровное урчание мотора.

– Почему ты назвал меня своей женой? – шепчу я.

– Ш-ш… Спи. Поговорим дома.

Наверное, с моей стороны глупо доверять ему и закрывать глаза. Но какой у меня выбор? Тело уже не слушается меня. Я даже не понимаю, как дотянула до этого момента.

Но я справилась.

И я буду жить.

29.Реон

Она крепко спит, когда я добираюсь до своей квартиры.

Заехав в подземный паркинг под домом, паркуюсь на своём обычном месте. Пока что спрятав топор под сиденье, я открываю дверь и обхожу машину к пассажирской стороне, где на мгновение задерживаюсь, чтобы осмотреть Лилит. Она в плачевном состоянии, но пока что в безопасности со мной. Я просовываю одну руку ей под колени, другую – за спину и поднимаю её, закрывая дверь бедром.

Прижимая её к себе, я направляюсь ко входу. У меня есть собственный частный лифт, так что мне не нужно беспокоиться, что нас кто-то увидит. Когда я вхожу внутрь, она тихо шевелится, всё ещё сжимая нож в руке изо всех сил. Громкий вздох раздаётся по всей квартире, когда двери лифта открываются прямо в мои апартаменты.

– Кто это и почему она вся в грязи и крови? – Эбигейл, моя сестра, стоит, уставившись с широко раскрытыми глазами на Лилит в моих руках.

– То, что я дал тебе ключ, не значит, что ты можешь пользоваться им, когда вздумается, – говорю я ей, пронося Лилит в квартиру.

Гусеница шевелится, но не открывает глаза.

– Кто она? – требует Эбигейл.

– Лилит, – отвечаю я, не удостаивая её подробностями.

Лилит открывает глаза, и её хватка на ноже усиливается.

– Ханна упоминала её, – говорит Эбигейл.

– Кто бы сомневался. А теперь, если ты не против, уходи.

– Нет. Ей явно нужна моя помощь. – Эбигейл подходит и мягко касается головы Лилит, отчего та вздрагивает в моих руках.

– Всё в порядке, это моя сестра, – успокаиваю я её. Прекрасный взгляд Лилит обращается к Эбигейл.

– У неё обезвоживание. Ей нужна жидкость, – говорит Эби. – Неси её в душ. Я помою её.

Я направляюсь в ванную, и Эбигейл идёт следом.

Эбигейл выбрала совершенно иной путь, чем я. Она училась в медицинском, но перешла на сестринское дело. Это то, что ей нравилось столько, сколько я себя помню. Хотя я вижу её нечасто, она постоянно пишет мне. Если я не отвечаю, она злится и иногда появляется вот так, как сегодня, без приглашения.

– Лилит, тебе нужно помыться, чтобы мы могли осмотреть раны, – мягко говорю я.

Прежде чем зайти с ней в душ, Эбигейл включает воду, а я проверяю, чтобы она была тёплой, после чего ставлю Лилит на ноги. Она вся в грязи и пыли, и один Бог знает, в чём ещё. Платье безвозвратно испорчено, поэтому я осторожно снимаю его, предварительно сняв свою куртку. Я уверен, что когда-то оно было красным, но теперь под слоем грязи трудно разобрать первоначальный цвет. От него почти ничего не осталось, так что я просто бросаю его в угол ванной. На ней остаются трусики и бюстгальтер, когда я осторожно подставляю её под тёплые струи воды. Я замечаю кулон на обнажённой бледной коже – по нему стекают грязь и запёкшаяся кровь. Это приводит меня в ярость, поскольку я должен был уберечь её, но в тоже время тот факт, что Лилит не сняла кулон, успокаивает.

Её уставшие глаза встречаются с моими, и она бормочет:

– Но я очень устала, Реон.

– Я знаю, Гусеница. Я знаю.

Я отодвигаю её волосы назад, и она кладёт голову мне на грудь, пока вода омывает нас, а грязь и пыль этой ночи уносятся в сток.

– Помоги ей сесть и вызови врача, чтобы поставить капельницу. Я присмотрю, – говорит Эбигейл. Медленно я поднимаю Лилит на руки. Поворачиваюсь и усаживаю её на встроенную скамейку в душе.

Эбигейл снимает туфли на каблуках, затем стаскивает юбку и блузку, оставаясь только в нижнем белье, и заходит в душ, чтобы позаботиться о Лилит.

– Ты справишься? – спрашиваю я, потому что поклялся, что никто и никогда больше не причинит Лилит боли. Они заплатят за то, что посмели прикоснуться к ней.

Эбигейл кивает и обнимает её.

– Я часто этим занимаюсь, Реон, но, пожалуйста, забери его. – Она указывает на нож, всё ещё зажатый в руке Лилит. Я приседаю, чтобы Лилит могла видеть меня, и накрываю её руки своими.

– Ты сможешь забрать его обратно, после душа. Моя сестра поможет тебе.

Её хватка ослабевает, и я забираю нож. Я выхожу из душа, пока Эбигейл начинает мыть её. Сначала она пропускает шампунь через волосы Лилит, и та кладёт голову на живот Эби.

– Реон, иди. С ней всё будет в порядке. Ей нужна капельница.

Я киваю и глубоко вдыхаю, выходя из ванной. Нахожу телефон, набираю номер и срываю с себя рубашку. Доктор, который ответил, сказал, что немедленно кого-нибудь пришлёт и проследит за подписанием соглашения о неразглашении. Сразу после того, как я кладу трубку, телефон звонит снова.

Сорен.

Я не отвечаю.

Вместо этого сбрасываю вызов и швыряю телефон на кровать.

Сейчас говорить с ним неразумно. Я, скорее всего, скажу что-то, что ему не понравится, и в конечном счёте это закончится тем, что один из нас убьёт другого.

– Реон, – тихо зовет Эбигейл.

Вернувшись в ванную, я вижу, что Лилит уже чистая и спит, прислонившись к стене душевой.

– Тебе нужно отнести её на кровать, но будь осторожен. Ты знал, что у неё кровотечение?

– Догадывался, – отвечаю я, замечая у неё раны на ноге и руке. Захожу в душ, нагибаюсь и поднимаю её на руки. – В ящике есть медицинский клей. Принеси, пожалуйста.

Эбигейл хватает полотенце, заворачивается в него и выполняет мою просьбу.

Я кладу Лилит на кровать, и она сворачивается калачиком. У неё начинают стучать зубы, но глаза остаются закрытыми.

– Не хочешь рассказать, что случилось? И если ты скажешь что-нибудь про Общество Отверженных, я убью вас всех. – Я поворачиваюсь к Эбигейл. – Что? Ты правда думал, что я не знаю? – говорит она, закатывая глаза, и принимается за Лилит. – Я просто решила не комментировать это.

– Ханна в курсе? – спрашиваю я.

– Нет, конечно, нет. Ты мой брат. Я храню твои секреты. Так принято.

Когда рука Лилит обработана и перевязана, Эбигейл переходит к её ноге. Пока она склеивает рану, качая головой, я сажусь в изножье кровати. Протянув руку, я кладу её на ногу Лилит и оставляю там.

– Я знаю, что у тебя тёмные наклонности. Я знаю о многих вещах, что творятся в твоей голове. Но я думала, что Общество поможет тебе. Я ошибалась? – говорит Эби.

– Они помогали какое-то время, – отвечаю, пожимая плечами. – Ты не должна никому говорить об этом, Эбигейл. Поклянись!

– Не буду. Я знаю некоторых из тех мужчин, с которыми ты общаешься. Все они очень влиятельны. – Я киваю. – Но и ты тоже, Реон. Ты взял наследие нашего отца и превратил его во что-то невероятное. Ты потрясающий, даже с твоей тёмной стороной.

– Не думаю, что она согласится с тобой, – говорю, кивая в сторону Лилит.

Когда Эбигейл заканчивает, она встаёт, а я накрываю Лилит одеялом и включаю отопление в доме.

– Её намеренно подвергли опасности. Судя по всему, она прошла через ад. Ты её спас? – спрашивает она.

– Да. Я всегда буду спасать её.

– Что ж, будем надеяться, что она увидит в тебе мужчину, которым ты являешься на самом деле, а не дьявола, которого ты показываешь миру.

Звонок в дверь заставляет Эбигейл вернуться в ванную, чтобы одеться. Я впускаю врача.

Тот не задаёт вопросов, пока устанавливает капельницу. Он осматривает раны, обработанные Эбигейл, и Лилит стискивает зубы от боли, не открывая глаз. Я не знаю, в сознании ли она, но врач просит меня прибавить уровень отопления в доме, чтобы поднять температуру её тела. Что я быстро делаю через приложение на телефоне, не отходя от них.

Меня не перестает удивлять ее сила.

Ее выносливость.

Я остаюсь рядом с Лилит всё время, пока врач не заканчивает.

Эбигейл провожает его и возвращается в спальню.

– Что ты планируешь делать? – спрашивает она.

– О чем ты? – Мой взгляд не отрывается от Лилит, когда она издаёт болезненный стон. Врач сказал, что ей потребуется много сна и времени на восстановление.

– О ней. Что ты планируешь делать дальше?

– Я забыл тебе сказать, – говорю, когда Лилит снова стонет. – Она моя жена.

Глаза Эбигейл расширяются, и она качает головой, словно пытаясь понять, правда ли это.

Это правда.

Абсолютная.

Теперь мне просто нужно убедиться, что моя жена не попытается убить меня, когда проснётся.

30.Лилит

У меня сильно болит голова. И я до сих пор чувствую усталость.

Дёрнувшись, я хватаюсь за то, что находится рядом, и натыкаюсь на твёрдое тело.

– Гусеница, – шепчет он в темноте, проводя рукой по моему животу. Моргнув несколько раз, я понимаю, что нахожусь не в своей кровати.

Из-за приоткрытой двери пробивается узкий луч света. Рядом тихо посапывает Реон, вполголоса что-то бормоча во сне. Тепло и уют, которые я испытываю в его присутствии, не должны возникать после всего, что я пережила. Мне удаётся выскользнуть из его объятий, я сажусь на край кровати и задерживаю дыхание. У меня болят рука и нога. Медленно выдыхаю, стараясь не вскрикнуть от боли, разливающейся по всему телу. Несмотря на то что мышцы ломит, кажется, я действительно выспалась – хотя истощение всё ещё терзает меня.

Поднимаюсь и осторожно иду к двери, которая, как я догадываюсь, ведёт в коридор. Толкаю её и быстро закрываю за собой, чтобы не разбудить его. Прислонившись спиной к дереву, я пытаюсь вспомнить, где нахожусь.

– Тебе нужна одежда? – Я вздрагиваю от женского голоса – он кажется и знакомым, и чужим одновременно. – Я оставила кое-что для тебя в гостиной. Твое платье я выбросила.

– Это было дорогое платье, – говорю я и, оборачиваясь, вижу женщину, одетую в голубую шелковую пижаму.

– Уверена, мой брат будет более чем счастлив купить тебе другое, – заявляет она, поворачивается и машет мне, чтобы я следовала за ней.

Я опускаю взгляд на себя и замечаю, что на мне надетa одна из его рубашек. Она длинная и прикрывает всё необходимое. Чёрт! Мне нужно нижнее бельё. Я пожимаю плечами – сейчас мне всё равно, как я выгляжу. Насколько я помню, эта женщина помогала мыть меня прошлой ночью в душе.

– Ты не знаешь, где мой нож? – спрашиваю я, заходя на кухню. Она указывает на диван, где сложена стопка одежды.

– Бери всё, что захочешь. Я, кстати, Эбигейл, – представляется она.

Медленно прихрамывая на больные ноги, я подхожу к одежде и нахожу свободную футболку и брюки карго. Надеваю их и смотрю на Эбигейл, которая готовит что-то у кухонной стойки.

– Как ты себя чувствуешь? Лучше? – спрашивает она.

– Да, пожалуй лучше, чем прошлой ночью. Хотя вряд ли могло бы стать хуже, – отвечаю я.

– Сейчас три часа дня. Ты проспала почти весь день, а мой брат лёг всего несколько часов назад, когда убедился, что ты в безопасности. – Девушка подходит и тянется к моей руке. Я не сопротивляюсь, когда она осматривает её. – Рана выглядит хорошо. Убедись, что регулярно меняешь повязки.

Она ждёт, что я что-нибудь скажу.

– Ладно.

Кивнув, Эбигейл возвращается к кухонной стойке и принимается раскатывать тесто.

– Садись. Я налью нам по бокалу вина, а ты расскажешь мне, за что мой брат тебя любит.

Мои глаза округляются от её слов.

– Он меня не любит. Мы едва знакомы.

Она поднимает идеально ухоженную бровь в ответ на мой пронзительно высокий тон.

– Реон – из тех, кто, если уж выкладывается, то на полную. А делает он это нечасто. Но он пошёл против Общества ради тебя. – Девушка возвращается к тесту. – Если не хочешь называть это любовью – твоё дело. – Она пожимает плечами.

– Что ты готовишь? – спрашиваю я, пытаясь сменить тему. Меньше всего мне сейчас хочется говорить о чувствах.

– Пиццу. Ты, наверное, голодна, да? – как только она это произносит, мой желудок предательски урчит, вызывая у неё ухмылку.

– Извини, как тебя зовут, еще раз?

– Эбигейл. – Она вытирает руки полотенцем, а затем протягивает одну мне для рукопожатия. Я наклоняюсь и пожимаю её. – А ты – Лилит. Слышала, ты уже познакомилась с моей второй половинкой – Ханной.

Ох. Кажется, с тех пор прошла целая вечность.

– Да, я ей тогда не особо понравилась.

– Это Ханна. Ей мало кто нравится.

Она начинает посыпать пиццу сыром и мясом, пока я сижу. В комнате повисает неловкое молчание, и я оглядываюсь.

– Я поставила твой телефон на зарядку. Он там. – Она указывает на стол в гостиной и возвращается к приготовлению пиццы. Я встаю и забираю телефон, который теперь полностью заряжен. – Я также позвонила Арло и попросила его зайти поговорить с тобой. – Я замираю. – Лилит?

– Я лучше пойду. Мне не нужно ни с кем разговаривать.

– Ты боишься Арло? – спрашивает она, и я вспоминаю его удивленное лицо, когда он увидел меня в лесу. Может, он ничего не знал, но это не помешало мне сделать то, что я должна была, чтобы выжить. – Не стоит. Прямо сейчас у меня под столом лежит пистолет, и я не боюсь его использовать. – Она подмигивает, когда раздаётся звонок в дверь. – Откроешь сама или мне?

– Реон знает, что ты позвала Арло?

– Нет. Я подумала, что Арло – психотерапевт, так что лучшего всего подходит для помощи тебе. Я была неправа?

Я делаю глубокий вдох и иду к двери босиком. Мои ноги так изранены и повреждены, что кажется, будто я ступаю по стеклу. Боль пронзает меня, безжалостно напоминая о том, что я пережила прошлой ночью. Каждый шаг укрепляет мою решимость, двигая меня вперёд, и я концентрируюсь на настоящем моменте.

– Гусеница. – Я останавливаюсь, услышав своё прозвище и, обернувшись, вижу, как Реон выходит из комнаты. Он проводит рукой по волосам, его обнажённая грудь на виду. – Что ты делаешь? Возвращайся в постель.

Я качаю головой, когда дверной звонок раздаётся снова.

– Реон, я позвонила Арло, – сообщает ему Эбигейл.

Реон подходит ближе, пока я поворачиваю ручку двери. Когда я открываю её, передо мной стоит Арло, выглядя точно так же, как всегда на наших сеансах – в костюме, с аккуратно зачёсанными волосами, – словно прошлой ночью ничего не произошло и я не вонзила ему нож в руку. Он слегка улыбается мне, прежде чем переводит взгляд на Реона, стоящего позади меня.

– Какого хрена ты здесь делаешь? – рявкает Реон.

– Я пришёл проведать свою пациентку.

– Ту самую, которую ты пытался убить прошлой ночью? – Реон шипит. – Тебя, похоже, чертовски сильно ударили по голове. – Он легко отталкивает меня себе за спину, и я отступаю, слишком ошеломлённая, чтобы сопротивляться.

– Лилит, нам нужно поговорить, – говорит Арло.

Я качаю головой, и он поворачивается, когда Реон произносит:

– Тебе не нужно с ней разговаривать, и я настоятельно рекомендую тебе больше никогда с ней не связываться. Потому что если ты это сделаешь, ты пожалеешь, что вообще дышишь, черт возьми.

Арло кивает, затем снова смотрит на меня и говорит:

– Твой отец знает о случившемся. Тебе нужно навестить его.

Я ахаю.

– Ты ему рассказал?

– Конечно, рассказал, – отвечает он так, будто я и не могла ожидать иного, после чего разворачивается и уходит.

Реон с силой захлопывает дверь и обеими руками тянется к голове, дергая себя за волосы. Он стоит ко мне спиной, его татуировки выставлены напоказ. Однако я обращаю внимание лишь на ту, которой не было в прошлый раз, когда я видела его обнажённым. Приблизившись, я касаюсь его спины и наклоняю голову, чтобы рассмотреть получше. Над бедром я обнаруживаю гусеницу с одной бабочкой над ней.

– Почему ты набил эту? – спрашиваю, пока мои пальцы лениво скользят по красивому изображению.

Реон остаётся неподвижен, пока я не убираю руку, затем поворачивается ко мне. Он касается пальцами моего лица и проводит ими вниз по щеке.

– Ты знаешь почему.

– Когда ты сделал её?

Другой рукой он обнимает меня за талию и притягивает ближе.

– В ночь после Нэшвилла.

– Почему? – спрашиваю я, озадаченная.

– Потому что у моей гусеницы есть идеальная тёмная сторона, и, к тому же, она умеет выживать.

Реон наклоняется, чтобы поцеловать меня, но я отворачиваюсь, и его губы касаются моей щеки. Он задерживается на секунду, прежде чем отстраниться.

– Пицца почти готова, – кричит Эбигейл.

Я выскальзываю из его объятий и возвращаюсь на кухню. Эбигейл достаёт пиццу из духовки и ставит передо мной. Реон разрезает её на порции и протягивает мне тарелку, положив на неё кусок. Он подхватывает меня и усаживает к себе на колени, после чего берёт пиццу и начинает кормить. Сначала меня охватывает растерянность, но всё же я наклоняюсь и откусываю. Я умираю от голода.

– Ты вообще спала? Или пекла весь день? – спрашивает Реон Эбигейл, касаясь моей поясницы и начиная водить большим пальцем по коже. Позади неё, на кухонной стойке, я замечаю поднос с кексами, которых раньше не видела. Они красиво украшены замысловатыми завитками глазури, каждый – миниатюрное произведение искусства. Несмотря на суровую реальность, я не могу отвести взгляд. На мгновение позволяю себе поддаться ложному чувству безопасности – напоминанию, что даже в этом жестоком мире есть место сладкому соблазну. И я намерена насладиться им.

– И то, и другое, – отвечает Эбигейл. – Поспала часа три, потом проснулась и начала готовить. Подумала, вам обоим нужна будет еда.

– Спасибо, – говорю я, не отрывая глаз от соблазнительного десерта на столе.

Когда я доедаю первый кусок пиццы, Реон встаёт и осторожно пересаживает меня обратно на стул, затем кладёт на тарелку ещё один кусок. После этого берёт один из кексов и ставит передо мной, а сам идёт к холодильнику за газировкой.

Эбигейл наблюдает за его действиями с тёплой улыбкой.

– Тебе тоже стоит поесть, – говорю я ему. Эбигейл кладёт ему кусок пиццы на тарелку, но я чувствую, что его взгляд всё это время прикован ко мне. – Сядь. Поешь.

Он слушается и, обойдя стойку, садится рядом со мной. После этого я замолкаю, не зная, что сказать. Мой телефон пищит, я проверяю его и вижу, что тётя просит позвонить ей как можно скорее. Отвечаю, что заеду к ней позже, и в ответ приходит эмодзи с поднятым вверх большим пальцем.

– Кто это был? – спрашивает Реон.

– Моя тётя.

– Та, что вырастила тебя? – уточняет он, и я поворачиваюсь к нему и киваю. – А почему тебя не воспитывал отец?

– Он в тюрьме, – отвечаю я и делаю глоток газировки.

– Вы были близки?

– Нет, не тогда, но сейчас я пытаюсь. Я навещаю его чаще, что хорошо.

– Наша мама умерла, когда мы были маленькими. Реон говорил мне, что твоя мама тоже ушла из жизни, когда ты была ребёнком? – говорит Эбигейл.

– Да, – отвечаю я.

– Мне жаль. И отец в тюрьме… должно быть, тебе было очень тяжело.

– Я выжила.

– Да, но ведь жизнь – это не только выживание, – мягко говорит она, а Реон рядом со мной замирает.

– Мне пора. Спасибо, что позаботились обо мне и накормили, но мне нужно к тёте.

– Я отвезу тебя, – предлагает Реон, но я качаю головой. – У тебя нет машины, Гусеница.

Чёрт. Точно.

– Я могу вызвать Uber.

– У тебя и денег с собой нет, – напоминает он.

Эбигейл тянется к своей сумке, достаёт стодолларовую купюру и протягивает мне. Я растерянно смотрю на неё.

– Вернёшь, когда встретимся в следующий раз, – говорит она.

– Я не могу взять твои деньги.

– Всё равно это его деньги, так что бери. – Она подталкивает купюру ко мне. Я беру её и кладу в карман одолженных штанов.

– Я постираю их и верну, – говорю ей, кивая на вещи.

– Оставь себе. Реон купит мне новые.

– Я тебе не банкомат, – ворчит Реон.

– Нет, ты мой брат. Так что заткнись и попрощайся с Лилит, чтобы она могла уйти, – отвечает Эбигейл и машет мне рукой, направляясь к ванной.

– Дай мне хотя бы переодеться и проводить тебя вниз.

Он встаёт, а я кладу руку ему на грудь.

– Пожалуйста, не надо.

– Я хочу, чтобы ты осталась. – Реон поднимает руку и накрывает мою, лежащую на его обнажённой груди, слегка сжимая. – Останься, – говорит он с отчаянием.

– Нет, мне нужно идти. Я должна… – Я качаю головой. – Я должна уйти.

Реон кивает и отпускает мою руку.

– Я приставлю охрану к твоему дому, – он хватает меня за бёдра и притягивает к себе. – Вернись. Пожалуйста, скажи, что вернёшься, – шепчет он.

– Для тебя это что-то новое? – спрашиваю я.

– Что?

– Говорить «пожалуйста». Ты нечасто произносишь это слово?

Он наклоняется, его губы касаются моего уха.

– Пожалуйста, Гусеница. – Дрожь пробегает по всему моему телу, прежде чем я отстраняюсь.

– У тебя есть мой номер. Не приходи. Позвони, как нормальный человек, – говорю ему, и он кивает. Я отступаю, чувствуя боль во всем теле, хватаю два кекса и направляюсь к двери.

Затем под его пристальным взглядом я ковыляю к выходу.