Текст книги "Верстальщику: Адаптация"

Автор книги: Лотфуллин Рм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

– Я просто хочу справедливости. Для ребят. Они жизнью рискуют каждый день.

– Что? – недоумевающе глядя на Табета пробормотал Арти.

– Они жизнью рискуют.

– А, так ты серьезно? – озадачено спросил Арти, ожидая, что Табет сейчас будет выбивать повышение к зарплате.

– Конечно. В сысле серьезно?

– Да так, забудь, – Арти медленно выдохнул и сел обратно в кресло, оценивающе и как-то снисходительно глядя на Табета. – Табет, не будет справедливости. Ее нет, не было и не будет. Такой справедливости как ты хочешь, нет ее. Другая есть, а твоей нет, понимаешь?

– Справедливость, она одна. Одна для всех.

– Табет, ты ж вроде не дурак. Ничего ни в твоей ни в моей жизни не изменится. Точка. Иди отсюда, пока не выбесил меня окончательно.

– Этот разговор не окончен, Арти.

Арти разочарованно выдохнул.

– Да мы болтать можем хоть сутки на пролет, только это… только болтовня.

– Что я должен сделать?

– Ничего. Ты ничего не можешь сделать. Работать можешь, как прежде работал.

Табет смотрел в глаза Арти полные надменности.

– Как я и сказал, этот разговор не окончен.

Арти разочарованно выдохнул, провожая Табета взглядом.

***

За время работы в команде Табета не произошло ни одного несчастного случая, из-за чего многие хотели попасть в его бригаду. Даже если это было простое везение, оно от него до сих пор не отворачивалось.

– Ты когда-нибудь видел нашего охранника? – спросил один из работников у Чаукина, копошась в оборудовании на одном из астероидов колец Фароса.

– Вон один, метрах в двадцати от тебя.

– Я имею ввиду без скафандра. Ты разговаривал с ним?

– Не думаю, что у нас найдутся с ним общие интересы.

– Тебе не кажется странным, что они всегда в скафандрах, а шлемы всегда в режиме затемнения? И голос у всех одинаковый.

– Голос искусственно моделируется. Этому есть простое объяснение.

– Какое же?

– Никто не хочет получить нож под ребро после окончания смены. Так они все обезличенные...

– Вот именно, – резко перебил он. – Я понимаю о чем ты, но они слишком одинаковые. То есть даже в одинаковых скафандрах у них должны быть разные привычки. Люди разные, они по-разному ходят, наклоняются, переминаются с ноги на ногу. А эти все как под копирку.

– Их этому учат. Я же тебе говорю, – уже начианясь раздражаться ответил Чаукин.

– Нет. Это не нормально.

– Не нормально трещать на смене без умолку, – вмешался Табет. – Работайте руками, а не языком! Чаукин, давай сюда, поможешь пилу закрепить.

– Так мы этот астероид уже вдоль и поперек пропылесосили, нет больше на поверхности циана, – ответил Чаукин, глядя на соседний астероид метрах в ста от него, на котором находился Табет.

– На поверхности нет, а внутри? – усмехнулся Табет.

Чаукин направил свой скафандр к астероиду, где находился Табет.

– Это ты с чего взял? – спросил Чаукин, приблизившись к Табету.

– Чую.

– Ну давай проверим твое чутьё.

Чаукин подтянул плазменный бур длинной в полтора метра и треногой у основания.

– Крепи здесь. Выше, там, где монолит, – скомандовал Табет.

Закрепив крепления Чаукин включил бур. Вокруг магнитного стержня разгорелся ярко красный плазменный кокон диматером не более метра, медленно тянущийся вперед, плавя внутренности астероида. Чаукин держал руку на рукоятке бура. Было не слышно как работает генератор, но низкие обороты вибрацией по поверхности астероида тошнотворно заползали в их желудки.

– Какого хрена ты ее придерживаешь? – пробасил Табет.

– Трясет.

– В ней дури разнести в клочья нас с тобой вместе с кораблем, а ты ее рукой придерживаешь?

– Поглаживаю, чтобы не брыкалась, – кисло ухмыльнулся Чаукин.

– Если взбрыкнет, мы с тобой даже понять это не успеем. Ты чего как чумной сегодня?

Чаукин лишь что-то промямлил.

Через пару минут бур проплавил отверстие до центра астероида.

– Один взрыватель остался, – с негодованием произнес Чаукин, зажимая в руке шар размером с кулак.

– И?

– Он не летный. Что-то с движком.

Табет опустил руки.

– Ну, и хрен с ним, – внезапно потеряв былой интересо произнес Табет. В его голове вдруг всплыли слова Теи: «Я хочу, чтобы мой муж возвращался целиком, а не по кусочкам». – Собираем манатки и возвращаемся.

– А как же твоё чутьё?

– Чауки, конец смены, взрыватель нелетный. Опять эта отчетность с возвратом взрывателей, он еще и бракованный, доказывай потом чтобы на меня не повесили расход. Как ты его в шахту установишь? Полетели назад.

– Я его сам установлю.

– Чего? Мы все равно не успеем обработать обломки, а значит и взрывать не будем.

– Передадим другой смене. Это пара минут.

Чаукин взял в одну руку взрыватель, размером с яблоко, другой трос от лебедки зацепил за пояс и полез в шахту. Табет схватил было его трос, но Чаукин легким ударом ноги оттолкнул его назад.

– Отвали, – усмехнувшись произнес Чаукин.

– Ты дебил? Вылязь говорю!

– Отвали-и-и. Сейчас рванем эту дуру.

– Короче, я включаю лебедку.

– Табет, я уже полпути прополз. Не нуди, пожауйлста.

Еще через минуту в коммуникаторе раздался радостный голос Чаукин: – Готово! Установил. Тяни понемногу.

Табет включил лебедку на минимальную скорость. По мере продвижения Чаукина трос постепенно наматывался на катушку. Вдруг трос натянулся струной. Табет быстро оставновил мотор.

– Чаукин?

– Да-да.

– Что да-да?

– Да, я тут… Черт…

–Ты что застрял?

– Блин, не могу даже огладеться. Шлем за что-то зацепился.

– Давай не дуркуй, чему там зацепится? Шахта проплавелнная.

– Да хрен знает.

– Чаукин, вылазь.У нас воздуха на полчаса.

– Я же говорю, зацепился чем-то.

– В смысле? Давай отцепляйся и вылезай.

– Черт. Это шлем. Я не знаю. Он за что-то зацепился. Ну-ка потяни за трос руками.

Табет обхватил трос руками и дернул его несколько раз.

– Сильнее. Еще! Черт!

Чаукин взглянул на дисплей, запаса воздуха было на полчаса.

– Я сниму шлем, ты меня вытащишь. У тебя же есть запасной.

– Сдурел?

– А какой выход еще? Выдыхаю, снимаю шлем, ты меня тянешь. У меня будет секунд пятнадцать пока не потеряю сознание, а там еще минута точно будет в запасе. Ты меня вытаскиваешь и одеваешь запасной шлем. Вроде нормальный план.

– Дебильный план.

– Другого нет. Готов?

– Нет!

– На счет три снимаю и ты тянешь.

– Нет!

– Пиздец, я знаю.

В динамике коммуникатора послушался частое и глубокое дыхание Чаукина. Перед тем как снять шлем он пытался насытить кровь кислородом.

– Раз. Два. Три, – Чаукин выдохнул, закрыл глаза и одним движением отстегнул шлем. Табет включил лебедку. Глядя в темную шахту, зажав в руках наготове запасной шлем он с напряжением отсчитывал секунды, – Один, два, три… – внезапно лебедку заело. Он проверил пульт, показатели показывали что она работает, но трос не двигался. Он ударил по ней, но ничего не произошло.

– Черт! – Табет отложил шлем и стал руками бешено тянуть трос продолжая считать, – Восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать. Дава-а-а-а-й! Пятнадцать, шестнадцать. Дава-а-а-а-й, где ты?! Восемнадцать.

В шахте показались ботинки. Вдруг трос застрял. Табет дернул его несколько раз изо всех сил, но тот не продвинулся ни на сантиметр. В следующее мгновение боковым взглядом он увидел, как что-то моргнуло на дисплее лебедки и та вновь заработала с бешенной скоростью. Он стал поправлять трос, чтобы тот не запутался, умоляя чтобы лебедку не заклинило вновь. В следующее мгновение трос резко натянулся и из шахты вышвырнуло тело в Табета.

Отстегнув карабин и схватив шлем, он впопыхах стал одевать его на Чаукина. Почувствова щелчок Табет взглянул на дисплей скафандра Чаукина. Цифры нормализации давления хаотично скакали вверх-вниз. Табет судорожна стал осматривать скафандр. Чуть выше поясницы он наткнулся на небольшую щель, видимо образовавшуюся от последнего рывка лебедки. Заклеив ее герметизирующей лентой, цифры на дисплее поползли вверх и, наконец, загорелся сигнал о нормализации давления и уровня кислорода, но Чаукин не дышал.

– Очнись! – закричал Табет. Он проверил настройку коммуникатора на широкий прием сигнала. Тот как обычно сбоил, – Давай! – Он стал то трясти тело, то наносить удары в область груди, – Очни-и-и-и…

Спонтанно тишину прорвал утробный звук глубокого вдоха. Чаукин задышал.

– Дыши! Давай, дыши! – повторял Табет.

В наушниках сначала послышался тихий звук дыхания. Чаукинг словно пьяный выдавил из себя: – Как же болит голова…

Все это время охранник бездвижно наблидал за происходящим со стороны.

Безмолвно уставившись в серую стену, в раздевалке после душа они сидели на скамейке в одних трусах.

– Табет? – тихо спросил Чаукин.

– Что?

– Чего молчишь?

– Слушаю себя.

– Получается?

– Нет.

– Почему?

– Ты мне мешаешь вообще-то, – Табет улыбнулся.

– Когда ты смотришь на звезды, что ты испытываешь?

– Спокойствие.

– Спокойно, точно. Когда смотришь на звезды, все кажется таким огромным и бесконечным и это… успокаивает. Странно, правда?

– Что именно?

– Ощущение, что ты крошечный – успокаивает. Это как-то нелогично, что ли? Не знаю.

– Спокойно становится, когда все встает на свои места. Человек по размерам Вселенной действительно крошечный. Не нужно брать на себя то, что ты не в состоянии унести.

– Спасибо, что вытащил меня.

– Ты бы сделал тоже самое.

– Но «спасибо» сказать нужно было.

– Хорошо.

Вдруг Чаукин закрыл лицо руками. Его тело вздрогнуло. Из глаз потекли слезы.

Табет придвинулся ближе и положил свою огромную руку ему на плечо.

– Нормально, – спокойно произнес он. – Ты же чуть копыта не двинул там. Так что это нормально. Выпусти все что должно выйти.

– Д-дермо… – выдавил из себя Чаукин.

– Ну да. Это как понос, не нужно сдерживаться, будет только хуже. Дрянь должна выйти.

Чаукин с минуту тихо плакал. Затем глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Поднял голову и повернулся к Табету. Тот спокойно продолжал смотреть в стену.

– Понос, – улыбнулся Чаукин. – Скажешь тоже.

– Так и есть. Когда у тебя понос, тебе же в голову не приходит идея дырку пальцем заткнуть.

Чаукин подавился усмешкой.

– Кстати, а если бы я сейчас двинул копыта, а у меня была бы семья? Что делать с этой ответственностью?

– Так в этом и смысл. Ты должен делать все, что от тебя зависит, чтобы не двинуть копыта. Так что не выкидывай больше таких трюков, договорились? – наставнически произнес Табет.

– М-м-м… Зато план выполнили, – усмехнулся Чаукин.

Табет неодобрительно посмотрел на него.

– Я понял. Честно. Больше такого не будет, хорошо?

– Хорошо, если так.

– Но план то выполнили, – улыбнулся Чаукин, толкнув Табета в плечо.

На следующее утро Табет с Чаукином натягивали тугие костюмы готовясь к выходу в космос.

– Табет, что такое любовь? – неожиданно спросил Чаукин.

– Я смотрю тебя здорово пробрало после вчерашнего. О высоком решил поговорить? – подколол Табет.

– А если по сути?

– По сути? Это просто, – добродушно улыбнувшись, ответил Табет. Так, словно ему подобные вопросы задают каждый день по несколько раз.

– Многие бы с тобой поспорили.

– Все что конструктивно, все что приводит к созиданию, все это движимо любовью. Страсть – не любовь, она способна разрушать. Зло всегда стремится к упрощению и всегда разрушительна по своей сути. Любовь – это действия, направленные на созидание. Для того чтобы восторжествовало зло, достаточно чтобы хорошие люди просто ничего не делали.

– Табет, это ты нас сейчас в хорошие люди записал?

– Если ад на самом деле существует, то когда мы умрем, и нас вдруг отправят туда, то, я тебя уверяю, перед нами там будет нехилая такая очередь. Вот прям пробка будет.

– Ну да. А чтобы побыстрее в ней продвинуться какому-нибудь демону придется на лапу дать... или в копыто, что там у них. Но обязательно должна быть особая очередь, для особых гостей.

– В эту очередь мы с тобой уж точно не попадем.

– Как знать, – усмехнулся Чаукин. – Нам еще жить и жить. Многое успеем натворить... я надеюсь.

– Чауки, ты хороший человек, не ёрничай.

– И ты хороший человек и Питерсон хороший… Вот почему только так всегда получается, что вроде бы хороших людей большинство, а все равно… срань какая-то. Вот… Скажи, вот к чему весь этот разговор, если он только не просто пьяная болтовня? Что изменится от того что мы тут с тобой, хорошие люди, рассуждаем о добре? Или, может быть, ты решил движение возглавить? – усмехнулся Чаукин.

Табет замер, выпрямился и посмотрел на Чаукина.

– Вообще-то это ты тему поднял. А я… решил.

– Чего? – лицо Чаукина вытянулось от удивления. – Я ж пошутил...

– А я нет. Профсоюз. Если не сейчас, то потом уже точно будет поздно. Ты был прав, так выживать нельзя. Пора что-то менять.

Чаукин недоверчиво посмотрел на Табета, не веря в то, что тот говорит серьезно.

– Ты уже ходил к Арти? – спросил Чаукин.

– Угу.

– И как отреагировал мистер "я самый крутой"?

– Первая пристрелка редко бьет в цель.

– Уверен, что у тебя боеприпасов хватит разбомбить этот дзот?

Табет ничего не ответил.

– И когда ты хотел меня посвятить в свои планы? Профсоюз создать, нифига себе.

– Как раз сегодня после смены. Давай сядем, я тебе все расскажу. Айда, пора уже выходить.

Забравшись в один из отдаленных участков колец Фароса, Табет распиливал один из литиевых блоков аккумулятора транспортного крейсера. Чаукин зацепил краном один из отпиленных кусков и потащил в сторону. В зеркало заднего вида он увидел, как отколовшийся обломок приближался прямо к Табету.

– Табет, смотри по сторонам, – произнес Чаукин.

Взглянув в зеркало через пару секунд, он увидел, что Табет стоял на том же месте, копаясь в лазерной пиле.

– Табет, твою за ногу! – крикнул Чаукин. – Табет!!

Не последовало никакой реакции.

– Табет!.. Гребаный коммуникатор!

Чаукин отпустил блок и, развернув скутер, выжал гашетку, устремившись к Табету, но он отлетел уже слишком далеко. Через несколько секунд Табет оказался намертво прижат обломком к алюминиевому блоку. Два огромных осколка бесшумно сплелись воедино в кромешном безмолвии космоса. Через щели вылетали мелкие застывшие капли крови, сталкиваясь друг с другом, крошась еще на более мелкие осколки и разлетаясь в стороны. К горлу подступил ком, и все тело разрывало от желания что-то сделать, как-то помочь, хоть как-нибудь, хоть голыми руками отмотать время вспять! Но он уже ничего не мог исправить. Он, оцепенев от ужаса, гнева и горечи, которая разъедала рот и готова была вырваться наружу, сидел на скутере, изо всех сил сжимая рычаги управления, и… смотрел.

Выдаваемое работникам оборудование было чертовски ненадежным, то и дело выходило из строя, а на свалке, чтобы выжить, нужно было вертеть головой на триста шестьдесят градусов шестьдесят секунд в минуту и всегда быть настороже. В космосе кромешная темнота и пустота, и как бы громко ты ни кричал, тебя никто не услышит. Но Табет был не просто один из… он был его другом, с которым он рос бок о бок с самого детства. Тот кто спас его жизнь. Он был его семьей. Он был частью его самого.

После смены родных Табета в стандартном порядке оповестили о его смерти и выдали стандартную компенсацию, которой хватит им едва ли на один месяц.

Чаукин открыл дверь в каюту. Он застал Тею стоящую посреди комнаты. Детей не было.

Ее глаза столкнулись с глазами Чаукина. Его взгляд, дрожащий, тихий, безмолвный перерубил что-то внутри нее.

– Чаукин? – дрожащим голосом произнесла она. – Почему ты… Где Табет?

– Табет… Он… погиб.

Она рухнула на пол в тот же миг. Лицо охватила гримаса отчаяния и невыносимой боли. Боли, от которой в груди зародился крик, вопль, настолько сильный и огромной, что он не мог выйти наружу, застряв где-то в глубине, сковав все ее тело.

Чаукин быстро подошел к ней в попытке подхватить, но она жестко выставила вперед руку. Она даже не коснулась его, но Чаукина словно отбросило назад неведомой силой.

– Мне жаль... – едва слышно выдавил из себя он безсмысленные слова.

– Зачем? Зачем ты пришел? – тихо произнесла она.

– Тея, мне…

– Уходи! Не надо! Что тебе нужно?! – закричала она.

В следующее мгновение ее голос сорвался в рыданиях. Глубоких, сильных, разрывающих всё нутро. Она более не могла сдерживать боль, переполнившую ее и та взрывом вырвалась наружу. Она рыдала, спрятав лицо руками.

Чаукин медленно сел на пол рядом с ней и обнял. Ее лицо уткнулось ему в плечо. Тело продолжало содрогаться.

После смерти, если хватало кредитов, тела умерших обматывали тканью и выбрасывали в открытый космос. Тела направлялись в сторону Демоса. В свете звезды тело вскоре пропадало из вида, и родные прощались с погибшим. Иных же просто направляли в переработку на корм тараканам.

Человек, облаченный в белую робу закончил молитву и кивнул в сторону его помощника, стоящего у люка. Платформа, на которой лежало тело Табета медленно переместилось в промежуточный отсек. Внутренние створки сомкнулись и через мгновение тело вылетело в открытый космос через разпахнувшиеся внешние створки.

***

На следующий день Чаукин зашел в каюту где жила семья Табета. Он приоткрыл дверь в комнату.

– Папа, папа пришел, – подскочила с места девочка, устремившись к двери, – А… это не папа, – смущенно произнесла она, пряча за спину только что протянутые вперед руки. – Привет. Как дела? – спросила она, потупив взгляд в пол.

– Хорошо. Как твои? – улыбнулся Чаукин.

– Нормально, – быстро ответила она и убежала в комнату.

– Мама, а когда папа придет? – спросил Рамиз из-за стены.

– Рамиз, твой отец очень талантливый инженер, ты же знаешь? – перехватил диалог Чаукин.

– Угу, – произнес пацан, выглянув из-за проема двери.

– Ну, так его отправили на строительство базы вблизи планеты Круд. Он там будет возглавлять бригаду.

– Круто! – Заинтересовавшись Рамиз буквально выпрыгнул обратно в коридор. – А давайте ему наберем?

– А ты разве не знаешь, что атмосфера Круд очень активная? Она подавляет почти все сигналы.

– Хм. А когда же он вернется?

– Строительство базы дело не быстрое, придется подождать.

– Сколько? – недоверчиво спросил мальчик.

– Обычно вахта длится месяц, – невозмутимо ответил Чаукин.

– Рамиз, – внезапно строгим голосом произнесла Тея. – Ты уроки сделал?

– Нет еще, – недовольно ответил пацан.

– Так чего стоишь? Иди.

Мальчик, повесив голову, нехотя побрел в свою комнату.

Тея старалась изо всех сил не показывать горя и слез при детях, которые спрашивали когда вернется домой папа. Маленькая дочь, не понимая, что произошло что-то страшное, мило играла с тряпочной куклой, тихо перебирая ленточки, вплетенные вместо волос.

– Пля-пля, – повторяла она, изображая как зайчик скачет по полу. – Пля-пля…

Тея жестом пригласила Чаукина на кухню и закрыла за ним дверь.

– Ты им не сказала, – тихо произнес Чаукин.

– Я не знаю как, – она закрыла лицо руками и тихо заплакала.

Чаукин обнял ее и нежно прижал к себе. Ее слезы стекали по рукам и тихо падали оставляя темные точки на полу.

– Табет говорил, что человеку не выжить в одиночку. Что мы сильны тем, что нам есть о ком заботиться. Он был моей семьей… Это значит, что вы тоже моя семья, – произнес Чаукин.

Он немного отстранился от Теи, все еще держа ее руками и посмотрел в ее глаза: – Вы моя семья. Я позабочусь о вас.

– Ты не обязан. Я справлюсь сама, – тихо, но твердо произнесла она.

– Я знаю. Но я этого хочу.

***

(Встреча)

Энгер сидел в потайной конуре Винсторфа, осматривая старые обшарпанные стены.

– Слушайте, давайте пройдемся, внезапно обратился он к старику. – Вы сколько уже времени не выбирались из этого закутка?

– Я не большой любитель прогулок, – пробурчал Винсторф. – Меня здесь все устраивает.

– Но поесть то вы любите! Я знаю отличную забегаловку здесь неподалеку, совсем недавно на нее наткнулся. Там чудесный бульон с лапшой делают, не отличишь от настоящей. Хозяин, конечно, говорит, что это и есть настоящая пшеница, но врет, конечно. И чай, точно! Чай там неплохой.

– Не плохой? – с подозрением спросил старик.

– Конечно, не такой волшебный как у вас, но… сносный.

Винсторф бросил на парня недоверчивый взгляд: – Ну давай, показывай. Но если чай дерьмо, ты его съешь, договорились?

– Этого точно не будет, – засмеялся парень.

В одном из тысяч коридоров нижних уровней они сидели за обшарпанным столиком крохотной забегаловки. Вдоль стены располагалась небольшая кухня, холодильник, разделочная доска с приборами, напротив которых стоял высокий вытянутый стол на шесть сидячих мест. Поверхность была обшарпана и испещрена рисунками и отзывами благодарности, оставленными посетителями.

– Я, все-таки, не понимаю, – произнес Энгер, всасывая между зубами лапку и подгоняя ее палочками.

– Я смотрю, это для тебя нормальное состояние, – съерничал Винсторф. – Давай завязывай с этим.

– У вас весьма насыщенная история, – не обращая внимания на колкости старика продолжил Энгер. – Вы были знакомы со Стерном, человеком контролирующих службу безопасности всего Тау-15. Почему вы прячетесь в каком-то закутке в трущобах?

Винсторф несколько секунд смотрел в свою тарелку, а затем отложил палочки в сторону.

– Ты знаешь, что любой истинный диктатор трус в душе?

– Почему вы так решили? – замерев в раздумии спросил парень.

– Потому что каждый диктатор одержим контролем. А гиперконтроль – это дитя страха. Чем больше страх – тем больше ты пытаешься все контролировать. Это защитный механизм.

– Для трусов они многого добились. Не находите?

– О! Страх – это сильный источник энергии. Добиться многого не означает не бояться. Важнее вопрос: зачем тебе все то, чего ты добиваешься? Какую дыру пытаются заполнить все твои успехи? И если достижений много, это лишь говорит о том, что дыра очень велика.

– Вы хотите сказать, что Председатель Тау-15 трус? А может быть он просто верит в то что делает?

– Ты решил, что я сейчас говорю о нем? – усмехнулся старик. – Жесткое деление на уровни, чипирование людей, система допусков – это все дело рук другого человека.

– Какого?

– Зачем тебе это?

– Да так… Так, как вам… суп?

– Да, – шумно отхлебнув бульон прямо из тарелки, произнес Винсторф. – Супец неплох. Но вот чай…

Энгер замер, нервно сглотнув.

– Как ты там его называл? Сносный?

– Ну, ведь не дерьмо? – в надежде улыбнувшись произнес парень.

Владелец заведения, крупный толстяк в измазанном фартуке, неодобрительно посмотрел на старика в ожидании его реакции.

– Да, – тихо, но с достоинством ответил Винсторф, боковым зрением смерив тяжелый взгляд толстяка. – Сносный. Сегодня у тебя на обед сухих листьев не будет.

Внезапно их внимание привлек шум за спиной.

– Стоять! – путь Кайлу, выбравшемуся с верхних уровней и направляющемуся в свою каюту через сеть коридоров в трущобах, преградила механическая рука самшита.

– Что-то не так? – Кайл недоумевающее уставился на пятерню механических пальцев у своей груди.

– Проверка документов, – ухмыльнулся голос самшита.

– Не пудри мне мозги, это даже не территория Савы … – напуская на себя уверенности выпалил Кайл.

Самшит поднял маску. Из-под нее показался знакомый расплюснутый нос со шрамом на переносице.

– Так это все-таки ты, крыса?! – довольно оскалившись во все зубы, прохрипел самшит.

– Твою кочерыжку, – вырвалось у Кайла. Правая коленка невольно задрожала.

– Подзаработал, доходяга? – самшит уверенной поступью наступал на Кайла.

– Да как-то не перепало еще ничего, – Кайл отступал мелкими шагами.

– Не страшно. Давай доставай чем богат, – продолжал напирать на пятящегося назад Кайла.

– Так нет ничего.

– Штаны снимай! – рявкнул басом самшит, резко вытянув вперед шею, словно попытавшись укусить Кайла.

– Чего? – лицо Кайла перекосило недоумение.

Самшит загоготал во весь голос.

– Портки снимай, с голым задом дальше пойдешь, раз умный такой! – продолжал гоготать басом здоровяк.

Механическая пятерня резко вытянулась вперед, схватив Кайла за комбинезон. В следующую секунду в руке Кайла оказался разложенный меч из сетала, который обрушившись на механическую руку, отрубил ее наотмашь. Железяка с грохотом упала на пол.

– Ах ты таракан! – самшит ударил Кайла второй рукой так, что он отлетел за стойку забегаловки за которой сидели Винсторф и Энгер. Старик быстро отвернулся, спрятав голову под капюшон, но его лицо, все-таки, попало в поле зрения самшита. Перед его глазами возникло сообщение о крупном вознаграждении за голову старика. Забыв про Кайла он устремился к Винсторфу.

– Беги! – выкрикнул Винсорф Энгеру.

Самшит в два прыжка оказался рядом со стариком. Его рука схватила руку Винсторфа.

– Попался!

Но дряблая рука неожиданно отвалилась словно хвост ящерицы. Он с несвойственной для старика ловкостью проскользнул между ног самшита и оказавшись позади него, бросился бежать. Самшит обернувшись, устремился за ним. Энгер, отошедший от секундного шока, прыгнул на самшита со спины. Спицы на его руке сплелись в длинное острие копья, которое он направил на верзилу. Но удар, пройдя по касательной, все своей силой пришелся в пол, прошив его на всю длину острия. Самшит схватил Энегра за механическую руку и вырвав из земли поднял в воздух.

– Ах ты, таракан!

Винсторф, почти уже скрывшийся за углом корилора, вдруг останавился.

– О! – лицо самшита расплылось в улыбке. – Так он тебе нужен.

Он смеялся, потряхивая Энгера в воздухе, удерживая того за механическую руку.

К Винсторфу подползла его механическая рука. Он поднял ее с пола и пристыковал обратно к плечу. Следующим движением он достал из-под куртки небольшую рукоятку из которой, щелкая, разложился меч из сеталла.

– Отпусти парня, – уверенно произнес Винсторф.

– О!? Ии что мне сделает немощный старик? Засыплет песком?

Все это время прутья руки Энегра обхватив механическую руку, удерживавшую его, впивались в щели и соединения, выковыривая из нее детали, словно голодные черви, пожирающие добычу.

– Ах ты, таракан! – заорал самшит, заметив, как его механическая рука начинает разваливваться на части. Теперь он уже сам болтал тело Энегра из стороны в сторону, пытаясь самому избавиться от него.

В следующе мгноение на руку, удерживающую Энгера, обрушился удар меча Кайла, выбравшегося из-за стойки. Вторая отрубленная механическая рука самшита упала на пол.

Упершись в стену двумя оставшимися руками самшит ударом ног отбросил Кайла с Энгером в сторону. Приложившись головой Энгер потерял сознание.

– А-а-а-а! – взревел самшит, доставая два меча и направляясь в направлении Кайла. – Шутки кончились!

Разъяренный он с лёгкостью отшвырнул в сторону Винсторфа, с его вялой попыткой нанести удар. Открыв глаза в нескольких метрах от себя Кайл увидел приближающийся мерцающий красный щит от вращающихся мечей. Он вскочил и бросился в бой, но лезвия самшита перерубали все на своем пути, отбивая все возможные попытки Кайла нанести удар мечом и перемалывая все предметы, которые тот бросал в самшита. В разные стороны разлетались обломки барных стоек, витрин, обрывки проводов коммуникаций, искры. Кайл в хаосе происходящего заметил увесистую металлическую дверь над одной из забегаловок и нырнув в проем перерубил удерживающую ее цепь. В следующую секунду на самшита рухнули две створки железной двери. Но то что произошло дальше Кайл не ожидал. Одна из механических рук самшита, схватив железный лист, оттолкнула его в сторону, оставив того невредимым. Но второй створкой все же придавило ногу самшита.

– Да что ты за дрянь такая!? – взревел Кайл. Он оглянулся по сторонам. Поймав взглядом электрощит, он одним резким движением разрубил его. Яркие искры брызнули во все стороны. Выпустив из меча цепь, словно гигантским хлыстом, следующим движением он обвил самшиту одну из биологических рук и тут же бросил рукоять меча в искрящееся сплетение проводов. По цепи устремился разряд электричества. Самшита охватила паутина вспышек. Несколько мгновений все его тело содрогалось в конвульсиях и в следующую секунду рухнуло на пол. Его экзо руки обвисли и безвольно валялись на полу.

Кайл подошел к телу самшита и носком ботинка аккуратно ткнул его. Убедившись, что тот не подает признаков жизни он облегченно выдохнул. Вдруг погас свет. В кромешной темноте что-то вспыхнуло на груди самшита. В следующее мгновение лучи зеленого света, исходящие из небольшой светящейся точки, подсвечивая взвесь пыли в воздухе, поднятой дракой, осветили тело Кайла. Лучи погасли. Стало вновь темно.

– Черт! – выругался Кайл. – Сканер.

В дали коридора начали появляться люди с фонарями. Кайл быстро сложил меч и убрался прочь.

– Я же говорил беги, – с досадой тихо произнес старик, открыв глаза и увидев напротив себя Энгера. Он огляделся. Вокруг были знакомые очертания его конуры.

– Где ваши манеры?

– Не дорос ты еще, мальчик, чтобы меня поучать, – проворчал Винсторф, поднимаясь с кровати. – Но спасибо. Так, как ты справился с самшитом?

– Мне помог... – Энгер запнулся.

– Да? Не часто встретишь в трущобах столь отзывчивых людей. И кто это был?

– Тот, кто украл тело моего отца, – словно в тумане ответил Энгер.

– Ты уверен?

– Абсолютно. Я видел его также как вижу сейчас вас. Это он. В трущобах есть камеры?

– Шутишь?

– Как мне его отследить?

Винсторф улыбнулся: – А что, в драке самшит тебе язык оторвал? Иди поспрашивай людей.

Энгер подскочил с места и рванул к выходу.

– Стой!

Парень замер на месте.

– Ничего что он только что нам с тобой жизни спас? Там, в забегаловке.

– Он забрал тело моего отца, – процедил Энгер сквозь зубы. – Я ему ничем не обязан.

– Тогда еще кое-что…

– Чё? – раздраженно спросил Энгер.

– В попе горячо. Пожрать есть что в холодильнике? Собрался бросить немощного старика с голоду умирать, пока будешь по трущобам бегать? Еды принеси и вали искать кого захочешь!

Энгер подошел и обнял Винсторфа. Его старческие глаза наполнились влагой.

– Да сгинь ты наконец! – выпалил старик.

Энгер улыбнулся: – Спасибо вам за все.

– Да свалишь ты когда-нибудь или нет?! Не то я точно передумаю насчет твоего тела!

Он подскочил на своих скрипящих протезах и вытолкнул Энгера из комнаты закрыв за ним дверь. Уже давно к его горлу не подступал этот тоскливый комок.

***

(Метка)

– Здравствуйте, я ищу Кайла. Слышали о таком? – спросил Энгер, подойдя к столику в баре за которым выпивали члены одной из бригад Крыс.

– Спроси зама бригады, – небрежно бросил кто-то.

– А где он?

Один из парней за столом указал на Чаукина, озадачено разглядывающего текст на коммуникаторе.

– А как его зовут?

– Чаукин.

Подойдя почти в плотную, Энгер споткнулся о ножку стула и полетел вниз. Пытаясь удержаться на ногах он, обхватив Чаукина и с грохотом повалился на пол вместе с ним.

– Какого хрена!? – возмутился Чаукин, поднимаясь на ноги.

– Простите, – отряхивая одежду Чаукина, извинялся Энгер. – Я просто спешил. У меня мало времени. Я спешил…

Энгер продолжал извиняться и поправлять перекосившуюся одежду Чаукина.

– Спешил он… Куда ты так спешил? Да, прекрати уже, – одергивая руки Энгера раздраженно выпалил Чаукин.

– Я ищу одного человека, Кайла.