Текст книги "Достойный любви"

Автор книги: Лори Коупленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Глава 26

Снег пошел около десяти часов.

Шагая из стороны в сторону, Мэгги пыталась согреть руки. Она нервно смотрела на дорогу. Хотя они не договаривались о точном времени встречи, он должен был уже появиться.

Она пыталась найти оправдание его задержке. Так как она не знала его местопребывания, то не предполагала, сколько времени займет его путь. Река была на полпути от Худи-Ду до Проклятой Дыры.

Она догадывалась, что Горди был в окрестностях Худи-Ду, но это могло быть и не так. Он мог бы отправиться к своим друзьям в соседний лагерь. В конце концов, его просили исчезнуть. Она надеялась, что он не понял ее буквально.

Вильсон, сидевший на поваленном дереве, начал терять терпение. Они ждали Горди с раннего утра. Руки и ноги мальчика заледенели. Стуча зубами, он высказал вслух то, чего больше всего опасалась Мэгги:

– Может быть, он не придет.

– Не говори этого, он придет, – произнесла она саркастичнее, чем ей хотелось бы. Она упорно смотрела на дорогу. Т.Г. обязательно придет. Он не поступит с ее шахтой, как обычный вор.

У него были свои недостатки, – впрочем, у кого их нет? Конечно, он не был пройдохой – ничто на свете не заставило бы Мэгги изменить мнение на этот счет. Причина его отсутствия конечно же существует, но он обязательно придет. Если она будет ждать достаточно долго, он обязательно придет.

Прошел еще час, деревья запорошило снегом.

Время от времени Мэгги смотрела на дорогу. Вильсон делал то же самое. Но сколько бы они ни смотрели, милая их сердцу фигура не появлялась.

– Мы что, собираемся торчать здесь всю жизнь? – не выдержал в конце концов Вильсон.

Мэгги продолжала шагать из стороны в сторону. Уже больше часа она не чувствовала своих ног. Куда же он запропастился? Сердцем она чувствовала, что он придет, что он не предаст ее. Но что же все-таки его задержало?

Внезапно ей в голову пришла мысль. Он, наверное, заболел. Могло ли случиться с ним что-то другое, что задержало его?

Нет, он дал бы знать. Он не позволил бы ей впустую мерзнуть на ветру.

Прошло еще несколько часов. Губы Вильсона начали синеть.

Усевшись на бревно рядом с Вильсоном, Мэгги остановившимся взглядом смотрела на падающий снег. Уже темнело – они больше не могли оставаться здесь.

– Может, мы пойдем, а, Мэгги? – спросил Вильсон. Он понимал, что Мэгги просто так не сдастся. Но ведь они не могут ждать всю ночь. Скоро совсем стемнеет, а их путь к землянке ох как долог.

Мэгги то и дело смотрела на дорогу. Она отчаянно молилась о появлении Т.Г.

Вероятно, он просто забыл. На мгновение у нее в сердце затеплилась надежда. Но она быстро угасла. У Т.Г. была хорошая память. Если он вообще что-то мог помнить, то не забыл бы о встрече сегодня утром.

Но утро уже давно минуло. Ей пришлось привыкнуть к мысли, что он не придет.

Поднявшись на ноги, Мэгги вскрикнула от боли.

– Ну мы идем? – обрадованно спросил Вильсон.

Мэгги снова оглянулась на дорогу. Она была пустынна.

– Да, пойдем.

Вильсон уставился на дорогу. Он не мог поверить, что Горди не пришел. Ведь он же обещал. Его голос был очень взволнован, когда он спросил:

– Он не идет, да?

– Нет, – произнесла Мэгги упавшим голосом. Ей хотелось казаться сильной, но душа ее была опустошена.

– Может быть, его задрал медведь? – предположил Вильсон. – Здесь их полно.

Они двинулись в путь.

– Может быть, он перепутал и пришел к землянке? – продолжал Вильсон. – Точно, Мэгги, спорим, что он пришел к землянке и не может понять, куда мы запропастились?

Мэгги не ответила. Вильсон пытался взглянуть на нее, но его очки запотели. Вильсону передалось чувство отчаяния, переполнявшее Мэгги.

– Ты так не думаешь? – приставал он к сестре.

– Может быть, Вильсон, может быть…

Они пробрались через глубокие сугробы. Было ужасно холодно, снег падал все сильнее и сильнее.

Неожиданно Вильсон заплакал, сначала тихо, затем все громче и громче. Вначале он храбрился, чтобы не расстраивать Мэгги, но любовь к Горди пересилила. Весь день он надеялся, что Горди их так любит, что не может не вернуться. По крайней мере настолько, чтобы вернуть им шахту.

Но он совсем их не любит. Ему было все равно, сколько времени они прождали его на морозе. Осознавать, что их не любят, было невыносимо.

– Успокойся, – тихо сказала Мэгги.

Теплые соленые ручейки текли по щекам Вильсона.

Сугробы были высокими, Горди не пришел, к тому же Вильсон не ел с раннего утра, поэтому неудивительно, что он плакал, как маленький мальчик. Вдруг он почувствовал себя усталым.

Когда Т.Г. очнулся, он услышал разнообразные звуки. Дрова потрескивали в камине, тикали часы, по дну кастрюли скрежетала ложка, щетка скребла по полу.

Он начал ощущать запахи. Он чувствовал дым камина, запах мыла от шерстяного одеяла, аромат жарящегося мяса.

Т.Г. попытался собраться с мыслями, но это получилось у него не сразу. Нестерпимая боль пронизывала его живот. Даже малейшее движение приводило к ужасным страданиям.

– Мэгги!

Покрывшись холодным потом, он трясся в лихорадке под тяжелым шерстяным одеялом. Скинув его, он попытался сесть. У него закружилась голова и потемнело в глазах.

Из темноты появились руки, несущие холодную ткань. Он застонал и повалился на кровать. Даже незначительное движение вызывало крик боли с его пересохших губ.

Он попытался заговорить.

– Документ… – пробормотал он.

Кружка с водой приблизилась к его рту, и он сделал жадный глоток. Вода полилась по его голой груди. Капли, падающие на грудь, вызывали дикую боль.

Когда он кончил пить, заботливые руки уложили его голову на подушку. Едкий запах достиг его ноздрей, и он снова закричал, – недавно заботливые руки превратились в орудие пытки. К чему бы они ни прикасались, все вызывало в теле Т.Г. страшную боль.

Т.Г. молил о смерти, но пытка продолжалась.

– Мэгги… Мэгги… – простонал Т.Г. Он снова попытался сесть, но те же руки удержали его. Он должен дойти до нее во что бы то ни стало, ведь она ждет его.

– Я должен идти… Мэгги.

Руки начали обрабатывать его раны. Боль была нестерпимой.

Когда это наконец кончилось, Т.Г. был в холодном поту. Он снова был аккуратно повернут и протерт холодной тканью. Заботливые руки заменили простыню, на которой он лежал.

– Документ, – бормотал он, надеясь, что этот милосердный ангел поймет его. Мэгги ждала его у реки. Но ангел не понял.

Т.Г. снова потерял сознание.

Обратная дорога в горы была очень неприятной. Мэгги не взяла с собой фонарь, потому что собиралась вернуться засветло. Когда стемнело, им предстояло идти еще около мили.

В темноте Вильсон постоянно спотыкался. Они торопились. Им необходимо было добраться до укрытия раньше, чем разгуляется ураган.

– Не смотри вниз!

Ветер подхватил и унес слова Мэгги. Горная тропа была узкой, одно неверное движение могло оказаться роковым.

Вцепившись в юбку сестры, Вильсон карабкался вверх по склону, борясь с усиливающимся ветром и снегом. Мэгги шла впереди.

Мэгги чувствовала свою ответственность за брата. Она поставила на карту не только его благосостояние, но, возможно, и жизнь. И все это ради человека, который так мало заботился об их судьбе.

Она не чувствовала злости, она ощущала любовь в своем сердце. Любовь к человеку, в чувствах которого и по сей день она не была уверена. Мэгги не давала себе отчета в том, что плачет, пока не почувствовала соленый вкус на языке.

«Не так уж и важно, что он нас бросил, – успокаивала она себя. – Это не первая потеря, которую мы пережили. И эту переживем тоже. К тому же мы знали Т.Г. всего несколько недель, – а разве можно полюбить кого-нибудь за это время?»

Но сердце подсказывало, что достаточно одного мгновения, чтобы полюбить.

Но сейчас ничего не имело значения, кроме их безопасности. Мэгги должнадовести брата до землянки. Завтра она все уладит и вернется в Англию.

Перед ней уже не стоял вопрос – оставаться или ехать. Оставаться здесь без шахты не имело смысла. Она не имела морального права рисковать будущим Вильсона из-за своих дурацких мечтаний. Не вернув документ, Т.Г. не оставил ей выбора. Она будет вынуждена написать тете Фионнуле и попросить денег на обратную дорогу. Может быть, он сделал это нарочно, чтобы вынудить их вернуться в Англию? Разве он не знает, что она любит его настолько, что готова вынести все что угодно рядом с ним. Она была уверена только в одном, что зима была в полном разгаре, а ее надежда остаться в Колорадо рухнула.

Глава 27

– Ешь.

Т.Г. снова оттолкнул миску, как он делал это в течение нескольких дней.

– Ешь!

Миска снова была поднесена к его рту, и он был вынужден проглотить немного. После того как он попытался проглотить еще чуть-чуть, миска была убрана. Т.Г. вздрогнул и медленно открыл глаза. Рядом с ним стояла Мосес, держа миску с сильно пахнущей жидкостью, которую она использовала для смазывания его ран. Запах был невыносимым.

– Не надо меня этим мазать, – пробормотал Т.Г., отводя в сторону ее руку.

– Не говорить. Ты больной.

Окунув руку в миску, она зачерпнула ее содержимое. Но его рука снова остановила ее.

– Упрямый человек.

– Садистка!

– Ты больной. Мосес лечить.

– Что это за дрянь?

Запах был настолько едким, что его глаза начали слезиться.

– Жир медведя, скунса, травы. Тебе хорошо.

Она зачерпнула еще одну пригоршню снадобья, собираясь обмазывать его. Но он снова воспрепятствовал ей.

Мосес взглянула на него:

– Ты очень больной. Из тебя чуть мозги не вышибли. Надо лечить.

– Только не так.

– Упрямый осел!

– Палач!

Опустив голову на подушку, Т.Г. задумался: сколько же он здесь пробыл? Краткие периоды, когда он приходит в сознание, не дали возможности разобраться, где он и как сюда попал.

– Какой сегодня день?

– Среда.

– Среда…

Слава Богу! У него еще было время встретиться с Мэгги.

– Мосес, можно тебя попросить об одном одолжении. Это очень важно, – проговорил Т.Г. слабым голосом.

Мосес наклонилась к нему.

– Сходи к реке и приведи сюда Мэгги.

– Девицу Флетчер?

– Да, Мэгги Флетчер. Она ждет меня уже целый день. Приведи ее сюда, и я все объясню. Что же со мной случилось?

– Кто-то бил тебя, – невозмутимо проговорила Мосес.

– Кто? – нахмурился Т.Г.

– Не знаю. Кто-то.

– Должно быть, они неплохо потрудились.

– Ты сильно болен.

Силы покинули его.

– Приведи Мэгги.

– Она не у реки.

Открыв глаза, Т.Г. попытался сфокусировать взгляд.

– Ты уже была там?

Он смутно припомнил о том, что уже говорил о документе в бреду. Может быть, Мосес сообразила и сходила за Мэгги?

– Она уехала. Вернулась домой.

– Уехала?

Т.Г. попытался сесть. Голова его кружилась.

– Не садиться, – сказала Мосес.

– Как же она уехала? Мы же сегодня должны были встретиться.

– Ты свихнулся.

У него зазвенело в ушах.

– Что?

Мосес покрутила пальцем у виска:

– У тебя не в порядке с головой. Ты ничего не соображаешь после драки.

Сердце его наполнилось страхом.

– Мосес, сколько времени я уже в таком состоянии?

– Две недели. Я пытаюсь тебе сказать. Очень больной, почти мертвый.

Вдруг он вспомнил об Эйбе Норрисе. Сцена драки всплыла в его мозгу.

– О Господи, целых две недели!

Мэгги.Она, наверное, думает, что он ее предал. Без шахты и денег ей ничего не оставалось, как уехать обратно в Англию.

Мосес взяла миску со снадобьем и снова попыталась полечить раны Горди, который опять остановил ее:

– Убери это.

– Ты больной.

– Знаю, что больной! Но мне нужны лекарства. Настоящие лекарства!

– Нет лекарств. Есть хороший жир медведя и скунса и травы. Вылечат тебя.

– Скорее угробят, – пробормотал он. – У тебя есть карандаш и бумага?

– Карандаш и бумага плохое лекарство! Медвежий жир и травы – хорошее.

– У тебя есть карандаш и бумага? – чуть не закричал Т.Г., но вовремя опомнился и решил сдержаться. – Пожалуйста.

Мосес отправилась на поиски, думая про себя о том, какие же все-таки дураки эти мужчины.

Вскоре она вернулась.

– Есть карандаш и бумага, – сказала она.

– Запиши. – Т.Г. продиктовал ей список лекарств, которые можно было купить в аптеке. – Кое-что придется заказать. Я дам тебе рецепт.

– Ты что? Доктор, что ли? – удивленно проговорила Мосес.

– Да, черт побери, доктор.

– Нет, ты – шахтер.

– Я – доктор, который стал шахтером.

– Нет, ты – шахтер, – настаивала она. Ей как-то доводилось видеть врача. Она не сумасшедшая. Врачи не похожи на шахтеров.

Т.Г. был не в силах спорить.

– Иди за лекарством, – сказал он.

Хотя она и считала его психом, но все же решила не спорить и удалилась с листом в руках.

Прошла еще неделя. Т.Г. начал поправляться. Мосес следила за тем, как Т.Г. накладывал компрессы на свои раны, и накладывала повязки на его сломанные ребра. Он делал это медленно, но так умело, что Мосес убедилась – он и в правду врач.

– Как ты меня нашла? – спросил Т.Г… когда они прятались от очередного урагана.

– Предчувствие, – пожала плечами Мосес.

– Предчувствие? – удивился Горди.

– Предчувствие. Пошла в город, хотя мне там нечего было делать. Нашла тебя у дороги.

– Как я очутился здесь?

– Я принесла тебя.

Т.Г. посмотрел на пламя.

– Когда я оправлюсь, я обязательно убью Эйба.

Если бы не Эйб, он бы обязательно встретился с Мэгги, а она была единственным человеком, который что-то значил для него. Вместо этого она уехала за тысячу миль от него, пребывая в полной уверенности, что он ее бросил. Он должен написать ей, попытаться все объяснить, но ему было слишком стыдно. Разве он сможет считать себя мужчиной после этого?

Эскимоска слушала, не в силах поверить в то, что Горди может сказать такое.

– Эйб Норрис нехороший человек, но ты не должен убивать его. Зло злом не исправишь.

Он посмотрел на нее взглядом, полным страдания:

– Мэгги – единственная женщина, которую я любил. Мосес, я слишком долго ждал. Я был полным идиотом и в конце концов потерял ее.

Мосес кивнула. Скрежет ее спиц разрывал тишину.

Между тем дни становились все короче. Снег почти полностью завалил маленькую хижину.

Мосес потакала всем прихотям Т.Г. Единственно, чего она не могла для него сделать, – это облегчить страдания, вызванные разлукой с любимой.

Гвендолин позвонила в маленький колокольчик:

– Чашку шоколада, Маргарет!

– Иду, Гвендолин! – прокричала Мэгги.

– Подожди, приготовь сначала мое платье, Гвендолин потерпит, – раздался голос Милдред с лестницы. – Ма-а-ама, я не могу опаздывать к Делле Гэдфлай, мы собираемся кататься на санях, а это гвоздь сезона.

– Маргарет, поспеши к Милдред, Гвендолин потерпит несколько минут, – сказала Фионнула.

Тем временем Гвендолин продолжала звонить в колокольчик:

– Поторопись, Маргарет.

Мэгги пыталась предотвратить раздор:

– Милдред, я сейчас поглажу твое платье.

– Ма-а-ама, Маргарет готовит шоколад Гвендолин, а платье все еще неглажено, – раздался голос Милдред.

Наливая шоколад в серебряную чашку, Мэгги отобрала блюдо с лепешками у Вильсона.

– Гвендолин их сожрет, до последней крошки, – сказал мальчик.

– Я приготовлю еще, Вильсон.

– Когда! Ты все время занята. С тех пор как мы приехали, к тебе относятся, как к рабыне. Мне это не нравится. Я ненавижу этот дом, я хочу к Джелибин и Сэлмору. Я ненавижу Горди. Я ненавижу Гвендолин и Милдред. Я хочу в Колорадо.

– Я приготовлю лепешки после обеда, – спокойно сказала Мэгги, привыкшая к постоянным капризам Вильсона, который никак не мог адаптироваться к новым условиям.

Мэгги также было нелегко. Ночами она не могла уснуть, думая о Горди, вспоминая его нежные поцелуи, его ласки, порождающие в ней сильное желание. Утром она чувствовала себя опустошенной.

Фионнула корила ее за то, что она отдала шахту, но любовь к Горди не утихала. В глубине души она верила в то, что Горди приедет за ней. Все ее мысли были о Горди. Может быть, он заболел? Может быть, она все же нужна ему? Может быть, ему также не спится ночами?

Взяв в руки поднос, Мэгги пошла к Гвендолин, Вильсон поплелся за ней.

– Я ненавижу школу! Я ненавижу Англию! Я ненавижу учителя! Я ненавижу эту кухню, этот дом, этот стол, это блюдо, эту масленку…

Глава 28

– Выходи, – сказала Мосес, указывая на дверь. Она только что помыла посуду. Он начинал действовать ей на нервы. Солнце скрылось. Урагана не было. Короче говоря, был прекрасный день для прогулки.

– Не сегодня, Мосес, – ответил Т.Г., встав из-за стола и двигая стул ближе к очагу. Несколько недель Т.Г. не мог позволить себе роскоши посидеть у огня. Мосес знала, что, если он не приложит максимума усилий, чтобы выздороветь, он никогда не вернет себе былую силу.

– Иди на прогулку, дыши свежим воздухом.

Вот уже несколько дней она пыталась уговорить Т.Г. выйти на воздух, но он всякий раз отказывался. Сегодня она не стала его слушать.

Прежде чем Горди понял, что происходит, на него было надето пальто, а сам он был вытолкнут за дверь.

Выглянувшее из-за облаков солнце, отражаясь от выпавшего снега, ослепляло его. Прикрывая глаза ладонью, Горди озирался по сторонам, жадно вдыхая свежий воздух, которого лишен был уже несколько недель.

На мили вокруг него простирался прекрасный штат Колорадо. Огромные сугробы были великолепны. Небо приобрело восхитительный оттенок.

Олень со своей подругой жевали кору американской сосны. Огромный орел парил высоко в небе, высматривая свою жертву. Свежие следы кролика вели за хижину.

Посмотрев через плечо, Горди увидел Мосес, стоящую в дверях.

– Двигайся! – прокричала Мосес, голосом, не терпящем возражений.

– Иду! – прокричал в ответ Т.Г. Он успел устать от постоянной опеки Мосес.

Неохотно, но он начал двигаться. Сначала его шаг был неуверенным, потом все тверже и тверже. Он двигался не зная куда.

От свежего холодного воздуха его легкие заболели. Он пробирался через сугробы к холму.

Вдалеке он увидел Проклятую Дыру. Воспоминания нахлынули на него. Вспоминая о Мэгги.

Капли пота выступили на лбу, и он поспешил обратно. Он почувствовал опустошенность, увидев жилище Мэгги, опустошенность, с которой был не в силах бороться.

Он ненавидел Мосес за то, что она заставила его выйти из хижины.

Через два дня он неожиданно для себя уже шел к холму. Был серый холодный день. Шел снег.

Стоя на вершине холма, он смотрел в сторону шахты. Вокруг землянки лежали глубокие сугробы, закрывающие дверь. В его голове возникли странные мысли, которые он безуспешно пытался отогнать.

Вдруг картина начала меняться, и Горди неожиданно обнаружил, что на дворе была снова осень. Вдалеке отливали золотом листья деревьев.

Из трубы землянки валил дым. Сэлмор был привязан у двери, а Джелибин ловил пролетающую мимо бабочку.

Мэгги показалась в дверях, звонко смеясь.

Остановившись, она помахала Т.Г. Ее глаза блестели. Легкий ветерок трепал ее волосы. Горди почувствовал запах полевых цветов.

Она снова помахала, зовя его по имени.

Он помахал ей в ответ, улыбаясь.

Послав ему воздушный поцелуй, она принялась развешивать белье, мурлыкая мелодию «Шатенка Дженни», ту самую, которую она напевала во время танцев. Как давно это было? Может быть, это было миллион лет назад или только вчера?

Он простоял на холме целый час, не замечая холодного ветра. Периодически появлялась Мосес, наблюдая, не упал ли Гордон. Каждый раз она видела Горди, который стоял неподвижно и глядел в сторону шахты.

Когда Горди вышел в третий раз, он прихватил с собой лопату.

Мосес стояла у дверей, недоумевая, зачем же сумасшедшему понадобилась лопата?

В этот раз Горди не остановился на холме, а спустился к шахте.

До шахты была миля. Сегодня Гордон надел лыжи, так что его путь не был таким уж сложным, но, когда он достиг землянки, силы его были на исходе.

Присев на бревно, Т.Г. попытался вызвать образ Мэгги, но на этот раз это ему не удалось.

Когда Горди отдохнул, он начал откапывать вход в землянку.

– Побереги силы, Бадди Бой.

Закрыв глаза, Горди вспомнил о Батте.

– Подумай об этом, Бадди Бой.

На этот раз тон Батте был другим. Из его голоса исчезла былая надменность. Вскоре он материализовался на бревне.

– Скучал по тебе, Бадди Бой.

Т.Г. не обращал на него никакого внимания.

– Ты чуть не погиб, в следующий раз будь осторожнее.

– Допустим, я дурак. Раз уж ты не прикончил меня тогда, я решил дать шанс Эйбу.

– Ну, Бадди Бой, я же не прикончил тебя, я просто хотел напугать тебя.

Горди продолжал работать лопатой, не замечая Батте.

– Злишься на меня?

– Батте, мне на тебя плевать.

– Да, злишься, я был слишком жесток с Мэгги.

Т.Г. мог не отвечать, так как Батте читал его мысли. А они были ох как враждебны!

– Ты знаешь, у меня у самого проблема с женщинами, – сказал Батте, усаживаясь на бревно и одновременно наблюдая за работой Горди.

– Давай, давай, сынок. Я злой, бессердечный старик… Я спас тебе жизнь.

Горди поднял глаза.

– Поскольку я ограничен, я не мог вмешаться в вашу драку, но я сделал так, что Мосес тебя нашла.

Т.Г. вспомнил рассказ Мосес о том, как у нее возникло предчувствие, заставившее ее идти в город.

– Так это был ты?

Батте кивнул:

– Точно. Зря ты опрокинул клозет с Эйбом.

– Я делаю много глупостей, – сказал Горди, продолжая работать.

– Снова ты злишься на себя. Ты шел на встречу с Мэгги?

– Да, пока меня не задержали.

– Тогда в чем проблема? Ты ведь не украл шахту. Ты сделал все, что обещал, по крайней мере сделал бы, если бы не натворил глупостей. Сынок, не шути с людьми, которые сильнее тебя. Разве тебе этого не говорили?

Горди взглянул на шахту:

– Она думает, что я ее обокрал.

– Нет, она так не считает.

– Откуда ты знаешь. Я не пришел к реке. Она, наверное, долго ждала, а я так и не появился.

– Она не считает тебя вором, – напротив, она волнуется о тебе, думает, что с тобой что-то приключилось.

Гордон взглянул вверх. Его лицо еще не зажило. Под глазом красовался огромный синяк, отливая зеленовато-желтым, через щеку тянулась глубокая рана, да и на подбородке остались следы.

– Не слабо он отделал меня?

– Да.

– Жаль, что Мэгги ничего не знает.

– Ты прав, – сказал Батте. Он не мог предупредить Мэгги о случившемся. Это могла сделать только Сисси, но к тому времени ее дух переместился к свету. Батте хотел сделать то же самое, но золото не пустило его.

Т.Г. продолжил копать.

– С Мэгги все в порядке? – спросил он спокойным голосом через некоторое время.

– Она в порядке. Эта старая ведьма, ее тетя, использует ее вовсю. Она скучает по тебе, но все в порядке.

– А Вильсон?

– Он все ненавидит, но это из-за возраста.

– Батте, я люблю ее, – сказал Т.Г. тихим голосом.

– Я знаю, Бадди Бой, – сказал Батте. – Порой любовь бывает ох как нелегка!

– Я влюбился. Тысячу раз я предостерегал себя, но это не помогло, – зло сказал Горди, принимаясь за очередной сугроб.

– Да, – задумчиво проговорил Батте. Он не услышал ничего, о чем бы не знал. – Еще не все потеряно. Она возможно, в Англии. Ты должен поехать к ней.

– Зачем ты это делаешь? – спросил Батте, видя что Т.Г. все еще продолжает копать.

– Не знаю. От этого я чувствую себя ближе к ней, как будто бы она здесь и я помогаю ей.

– Ты только зря тратишь свои силы. Побереги их. Раз уж ты встал на ноги, тебе лучше поехать в Англию за Мэгги и привезти ее сюда.

– Моих денег не хватит, чтобы доехать до Худи-Ду, не говоря уж об Англии.

– Ну, сейчас что-нибудь придумаем. Ты слыхал о том, что собираются отменить закон Шермана? – спросил Батте.

– Я не читал газет уже несколько недель.

– Гм… – задумчиво произнес Батте. – Если они это сделают, то «серебряный» бум пройдет, а золото сильно подскочит в цене.

– Какая мне разница. У меня нет ни золота, ни серебра.

– Да… – задумчиво протянул Батте. – Но ведь ты хочешь поехать к ней, правда?

– Забудь об этом, Батте, ей лучше без меня.

– Опять злишься на себя?

Может быть, он злился на себя. Он был жестоко избит и, кроме того, потерял любимую женщину. Кому, как не ему, досадовать на себя?

– У тебя есть повод, но лучше не злиться. Ты все же доктор.

– Я уже много лет не практикую.

– Ты сможешь начать практику. Разве ты забыл, чему тебя учили? – спросил Батте. – Нет. Ты знаешь столько же, сколько тогда, когда практиковал. Телеграфируй своему отцу и поезжай в Феникс. Потом бери эту девчонку с братом и начинай новую жизнь. У тебя это получится.

Нельзя сказать, что эта мысль не приходила в голову Т.Г., но он не хотел, чтобы Мэгги стала женой врача.

– Батте, быть женой врача не так уж и хорошо.

Т.Г. вспомнил свое детство. Тогда их семья жила на заработки отца. В их доме постоянно были свежие яйца и овощи с огородов благодарных пациентов. Каждую осень им приносили тушу свиньи. Все лето на их столе были куры.

Время от времени в их деревне вспыхивали эпидемии холеры, тогда отец не появлялся дома по несколько дней. А когда он приходил, то, съев то, что оставалось от обеда, несколько часов беспробудно спал. Больные приходили в любое время дня и ночи. Случалось так, что и во время праздников ему приходилось работать.

Ему постоянно приходилось принимать роды, ухаживать за безнадежно больными и прочее, так что времени на семью не хватало.

По этой причине Горди бросил занятия медициной и стал старателем. Он желал лучшей участи для себя, чем повторить путь отца. Он хотел иметь полноценную еду на столе, покупать новые ботинки своим детям каждую зиму, построить большой дом, иметь автомобиль, чтобы каждое воскресенье катать своих близких.

– Ты в любой момент опять можешь стать врачом, – сказал Батте.

– Нет уж, спасибо. Я уже попробовал, что это такое.

– Хочешь быть с Мэгги, да?

– Я много чего хочу.

Закинув лопату на плечо, Горди пошел прочь.

– Эй! – крикнул Батте, садясь на бревно. – Ты вернешься? – Ему опротивело проводить все дни в одиночестве.

Горди даже не оглянулся. Батте наблюдал, как тот медленно пробирался через сугробы и в конце концов исчез за холмом.

Глядя на унылый зимний пейзаж. Батте вздохнул. Ему вдруг стало одиноко.

Навострив уши, Батте посмотрел перед собой.

– Что?.. Вижу, что он расстроен, – пробормотал Батте.

Даже полный идиот мог понять, что Горди втюрился в девицу Флетчер.

– Почему я? Я же ничего не сделал для него, – бормотал Батте.

– Да, я знаю, что такое любовь… Да и Бог с ней. Я хочу получить свою награду, – произнес он.

Батте продолжал завороженно смотреть на свет, возникший перед ним. Свет манил его. Если он войдет в этот свет, то придется расстаться со всем земным.

– Ты думаешь о будущем своей племянницы и племянника? У них есть крыша над головой, и они не умирают с голоду. Да… Я знаю. Но Меннинг любит ее. Он сможет позаботиться о ней… Ты не можешь меня винить в этом. Он врач, он сможет обеспечить их будущее… Не такое, конечно, какое им дало бы мое золото, конечно, не такое. Будь у них мое золото, они бы были сказочно богаты.

– Хватит придираться, – произнес Батте, нахмурившись. Больше всего на свете он не любил придирчивых женщин.

– Ну, я не хочу оставаться здесь навсегда, я тебе говорил об этом.

Там, где он находился, ему нравилось, но не навсегда же оставаться в таком состоянии? Каждый день он видел, как люди воссоединялись со светом. Он помнил выражения их лиц, полных радости.

Он взглянул в сторону шахты. Она приносила больше огорчений, чем радости. Сисси уговаривала его последовать за ней, да и восхитительный свет манил его… Останься он здесь, появится новый старатель, с которым придется снова воевать. Ему уже начинало надоедать такое положение вещей.

Черт возьми, смерть оказалась не менее сложной, чем жизнь!