Текст книги "Запрос в друзья"

Автор книги: Лора Маршалл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Тем временем наступает ночь. Я закрываю компьютер и продолжаю неподвижно сидеть за столом. Сначала этот запрос на «Фейсбуке», потом новость о встрече выпускников, и теперь еще встреча с Софи – я словно скатываюсь с горки, отправляясь в нежелательное путешествие. И хотя меня глубоко потрясло то, какой оборот приобрели события, должна признаться, что я всегда знала о неизбежности чего-то подобного и ждала его. Я не знаю, кто за всем этим стоит и куда нас приведет, но колеса закрутились, и остановить их не в моих силах.

Глава 4
2016

За секунду до того, как позвонили в дверь, я заметила пропажу фото.

Обычно оно стоит на полке около холодильника. Это наше с Генри селфи, сделанное на пляже на фоне невероятно голубого неба, оба мы щуримся на ослепительном солнце. Полка также служит местом, куда складываются все неоплаченные счета, письма из школы, списки покупок и разные напоминалки. Я предвидела, что жизнь работающей матери-одиночки будет непростой в эмоциональном плане, но не ожидала, что возникнет столько бытовых трудностей. Порой мне кажется, что я вот-вот не выдержу и сорвусь.

Генри сидит за столом, старательно выуживая из тарелки отдельные макаронины и отправляя их в рот. Я оставляю его и иду открывать.

– Ты пришла раньше времени.

– Ну да. Хоть я и сидела с твоим сыном миллион раз, я же знаю, что меня ждет список длиной с мою руку: какая сейчас любимая книжка, насколько точно приоткрыть дверь, какая нынче рассадка и иерархия плюшевых игрушек. На все это нужно время. Так я могу войти?

– Прости. – Я отступаю назад, и Полли протискивается мимо меня, освобождается от огромного шарфа, по длине с нее ростом, и дутой куртки, расстегивает высокие (по колено) кожаные сапоги, из-под которых появляются сероватые леггинсы, не совсем подходящие к ее разнокалиберным носкам, да еще в придачу между леггинсами и носками проглядывает полоска невыбритой кожи.

– Как твои дела? – спрашиваю я, вешая ее куртку и шарф.

– Да как всегда. Работа – сплошной кошмар, ты правильно сделала, что сбежала оттуда и засела дома.

С тех пор как три года назад я ушла из интерьерной дизайн-студии «Блу Дор», она повторяет мне это почти каждый раз, хотя мы обе знаем, что она сошла бы с ума после первого же дня, проведенного в одиночестве, которое лишь изредка может прервать случайная встреча. Она обожает общение, профессиональные слухи, энергию, пульсирующую между сотрудниками в деловом, строгом офисе. А вот я нисколечко не скучаю. Время от времени встречаюсь с бывшими коллегами, чтобы выпить бокал вина, но, за исключением Полли, никого из них не считаю своими друзьями.

– Знаю, хотя порой мне хочется с кем-нибудь разделить нагрузку, – выразительно бросаю я через плечо, направляясь на кухню.

Полли ухмыляется. Я не оставляю попыток убедить ее уйти из «Блу Дор» и присоединиться ко мне. Мы могли бы взяться за те заказы, от которых я сейчас вынуждена отказываться.

Поначалу мне было нелегко справляться одной. Время поджимало, Генри почти исполнился год, дальше сидеть в декрете я уже не могла. Но сама мысль о выходе на полную ставку и пребывании на работе все время, пока Генри бодрствует, приводила меня в ужас. Сэм переживал по поводу моего возвращения на работу, он бы предпочел, чтобы я бросила ее совсем, даже при том, что с финансовой точки зрения мы не могли себе этого позволить. Я же была готова вернуться в строй, лишь не хотела вновь включаться в крысиные офисные бега. Мы сошлись на том, что мне будет легче работать дома и постепенно выстраивать свой собственный бизнес. На деле все вышло не совсем так.

Я связалась со своей давней знакомой, Розмари Уайт-Коллинз, и выяснилось, что она ищет человека, который бы создавал интерьеры для всех ее объектов. Розмари – девелопер с безупречным вкусом и тяжелым кошельком, заполучить ее в качестве первого клиента было для меня большой удачей. То, что это произошло и она до сих пор пользуется моими услугами в каждом своем новом проекте, является для меня источником невероятной гордости. Она даже написала блестящий отзыв на моем сайте. Но все это означало лишь то, что я должна взять с места в карьер, определить Генри в детский сад и вернуться в рабочую колею.

– Каро сводит меня с ума, – жалуется Полли. – У нее новый мужик, и она названивает мне каждые десять минут, чтобы узнать, что означают его эсэмэски, что ей надеть и стоит ли выбривать это место. Не понимаю, за какие грехи мне досталась такая сестрица. Ну правда, откуда мне знать, бреют ли нынче девушки это место? Аарон был настолько счастлив, что я вообще хочу заняться с ним сексом, что ему плевать, даже если бы я заросла с ног до головы… Генри! Как поживает мой мальчик?

Она стремительно наклоняется и целует его в головку.

Он улыбается измазанным в томатном соусе ртом.

– Привет, Полли.

– Он ждал тебя весь день, – говорю я. – Очевидно, ты читаешь ему книжки лучше, чем я.

– Ну, «Паровозик Томас» – это что-то новое для меня. Девочек он никогда не интересовал. Есть какие-нибудь новинки, Ги?

Его лицо начинает светиться.

– Да! Папа купил мне три новые книжки про друзей Томаса: Чарли, Артура и Дизеля. Почитаешь мне?

– Ну конечно! Я для этого и пришла!

– Мамочка? Можно я их принесу?

– Можно, если ты уже наелся. Дай мне поговорить минутку с тетей Полли, а когда я уйду, она тебе их все прочитает.

– Знаешь что, Ги, а почему бы тебе не пойти и не начать строить огромную железную дорогу? Я пока поболтаю с мамочкой, а потом она уйдет и мы с тобой поиграем. Договорились?

– Договорились, – соглашается Генри, не скрывая радости, что может наконец-то слинять с кухни, и мысленно уже обдумывая строительство железнодорожных путей.

Полли садится за стол и забрасывает в рот остывшие макароны с тарелки Генри. Я опускаюсь на колени перед полками и отодвигаю их от стены, содержимое полок при этом опасно гремит. Для верности я провожу рукой за ними, но там ничего нет.

– Что ты делаешь?

– У меня тут обычно стоит фотография – где мы с Генри на пляже, такая удачная фотка.

– Ах да, я знаю. И что? – Она машет рукой в мою сторону.

– Она пропала.

– Что значит «пропала»?

– Ну, я ее не трогала, но ее здесь нет. Она всегда тут стояла.

– Может, ты вытирала пыль, отвлеклась, да и поставила ее на другое место? Ты же знаешь себя.

– Но куда? Тут не так уж много места. – По обеим сторонам кухни стоят шкафчики, потом пространство слегка расширяется, и там едва хватает места для небольшого обеденного стола около дверей, выходящих во внутренний двор. Фотографии нигде нет.

– Или Генри ее куда-нибудь переставил?

– Да, может быть. Генри!

Он входит на кухню, держа в одной руке деревянный мостик, а в другой – пластмассового слона размером раза в два больше, чем мостик.

– Ты не видел нашу с тобой фотографию? Ту самую, которая обычно стоит тут, на полке.

Он пожимает плечами.

– Нет. Можно я пойду обратно к своей дороге?

– Да, иди. – Я оборачиваюсь к Полли: – Ну и где же она?

Я не перестаю думать о запросе Марии, эта мысль определяет мое восприятие окружающего мира. Несколько дней назад я бы и не задумалась о пропаже фотографии, даже сейчас разум подсказывает, что все это смехотворно. Но где-то в самой глубине души я не могу не спросить себя: а не побывал ли кто-то в моей квартире?

– Ой, да не переживай, найдется. Она, должно быть, лежит где-нибудь. Так кто же эта школьная подруга, с которой ты встречаешься? – спрашивает Полли.

Я наполняю чайник, тяну время. Беспокойство по поводу пропавшей фотографии точит мне мозг. Не уверена, что хочу посвящать Полли во все свои обстоятельства. Никогда не обсуждала с ней (да и вообще ни с кем) то, что произошло с Марией. Слишком долго и сложно объяснять. К тому же я не знаю, в какие слова свои объяснения облечь. Отчасти поэтому для меня было таким облегчением жить с Сэмом. И хотя он никогда об этом не говорил, я, по крайней мере, понимала: ему не надо ничего объяснять, так как он в этом участвовал. Порой я сомневаюсь в том, что мне удалось бы справляться с таким грузом на протяжении стольких лет, если бы он не был одним из немногих людей, знавших о содеянном мной. Он видел меня в самый гадкий момент моей жизни и все же продолжал любить по-своему.

– О, да это одноклассница, с которой мы не общались много лет. Она нашла меня на «Фейсбуке» и предложила встретиться, обменяться новостями. – Я стараюсь говорить легко. Сейчас неподходящее время, чтобы обсуждать подробности: если начну рассказывать о случившемся с Марией, даже в сильно сокращенном варианте мой рассказ займет весь вечер, а я еще не решила, что надеть на встречу с Софи. Как бы ни хотелось, просить помощи у Полли в этом деле нельзя, иначе пришлось бы объяснять, почему сегодня я обязательно должна хорошо выглядеть.

– Замечательно, – радуется Полли.

Она не перестает твердить мне, что я должна чаще выходить в свет, встречаться с друзьями. Она уверена, что после расставания с Сэмом я пренебрегла всеми ради Генри. Она единственная осталась со мной, потому что решительно отказалась меня бросать.

– Так она, должно быть, знакома с Сэмом, эта твоя школьная подруга? – продолжает Полли, нахмурив брови.

– Ну разумеется.

– А она в курсе, что он бросил тебя ради этой… распущенной бабенки? – Нет предела возмущению Полли тем, как со мной поступил Сэм, как и нет предела ее презрению к Кэтрин – его новой молодой жене.

Я испытываю острый прилив любви к Полли. Отношения между нашими двумя парами так и остались в рамках редких совместных ужинов. Раньше я мечтала, чтобы мы дружили семьями и вместе проводили отпуска, как это делают некоторые наши знакомые. Но теперь я только рада, что Полли осталась на моей стороне, а Сэм и Аарон так и не сплотились.

– Не уверена, что она знает про наш брак с Сэмом, – говорю я. – Хотя не удивлюсь, если она в курсе этой истории, в школе она была в теме всех новостей. – Ну, не всей истории. Всего не знает никто. Даже Полли.

– Хм, ну ладно, – отвечает Полли, я могу точно определить, что сейчас она заговорит о чем-то, что решила мне сказать перед тем, как пришла. – Ты подумала над моим предложением? Свидание через Интернет?

– Ну, не знаю, Полли. Сомневаюсь, что готова к новым отношениям. – Я дольше обычного ищу в шкафчике чайные пакетики. – Мне надо сконцентрироваться на Генри и на работе. На все остальное у меня просто не остается времени. – Но проблема не во времени. Проблема во мне самой. Думаю, что я сломлена. Я так долго была с Сэмом, что теперь не знаю, как выстраивать отношения с кем-то другим.

– Именно поэтому ты должна это сделать! Тебе нужно на что-то отвлечься, заняться чем-то, достойным тебя. Я очень хорошо понимаю, почему ты всю свою энергию тратишь на Генри, особенно сейчас, когда он пошел в школу, но прошло уже два года с тех пор, как ушел Сэм. Это большой срок, Лу.

Повторяется то же самое. Боль как будто немного притупилась, но не ушла, напоминая о себе, как дырка на месте вырванного зуба. Бывают дни, когда я не обращаю на нее внимания, но порой не могу устоять и проверяю языком, насколько она еще болит. И неважно, чем все это закончилось, я не забуду, как мы ощущали себя единым целым, как были поглощены друг другом, что были времена, когда я видела себя в его глазах лучше, чем была на самом деле. Как мы были всем друг для друга, и нам никто не был нужен. Я с трудом заставляю себя перестать думать о нем и возвращаюсь к разговору с Полли.

– Знаю, – неохотно признаю я. – Очень возможно, ты и права. Но мне хорошо одной. Так даже лучше.

– Конечно, тебе лучше одной, чем с ним. Но тебе может быть не просто хорошо, ты можешь быть счастлива. Ты заслуживаешь лучшей доли. Тебе нужен человек, который будет хорошо с тобой обращаться, ставить твои интересы на первое место. Заботиться о тебе.

– Сэм все это делал, – защищаюсь я.

Иногда мне кажется, что Полли забывает, насколько мы с Сэмом были счастливы, пока несколько лет назад все не разладилось. Как сильно он меня любил, даже нуждался во мне. В шестнадцать Сэму никто не был нужен. Он был на редкость уверен в себе, почти высокомерен, хотя в то время я бы это вслух не произнесла. Тогда я скрывала от него свои чувства, потому что он бы высмеял мои щенячьи эмоции. Но потом, когда мы вновь встретились десять лет спустя, он изменился: стал мягче, уязвимее. Что-то в Сэме с благодарностью откликнулось на то подростковое обожание, которое я по-прежнему испытывала к нему.

– Ах ты, боже мой! – восклицает Полли. – Ну почему ты до сих пор его оправдываешь? Он так ужасно с тобой обошелся.

– Да, я знаю. Но в этом была не только его вина.

– Да нет, только его! Он один во всем виноват! – Полли собирает свои непослушные волосы в хвост и в расстройстве начинает его крутить.

Этот разговор между нами происходит уже не в первый раз, и мы обе знаем, что никогда не придем к согласию. Так что я возвращаю ее к предыдущей теме.

– Итак… насчет интернет-свиданий. Что я вообще могу о себе написать?

– Ага! Как раз об этом ты можешь не беспокоиться. – Полли улыбается, словно игрок в покер, которому выпала козырная карта.

Обожаю ее неумение затаивать обиду. Полли может реально на тебя злиться за что-то, но рассмеши ее, и она все простит.

– Есть такой сайт, на котором твой профиль создают друзья: они описывают, какой ты человек, какого мужчину ищешь и все такое. Ты просто сидишь и ждешь, когда на тебя посыплются предложения.

– И этим другом будешь… – улыбаюсь я.

– Та-дам! – Полли взмахивает руками. – Нет, ну серьезно, что ты теряешь?

Дело не столько в возможности потерять, сколько в опасении приобрести. Я и вправду хочу, чтобы мне снова сделали больно? Я с таким трудом добилась своего сегодняшнего состояния – состояния независимости, самодостаточности, когда есть только я и Генри, и мы счастливы в нашем маленьком мирке. Помимо работы мне нужно заботиться лишь о благополучии Генри, и, хотя иногда мне так хочется, чтобы время повернуло вспять, в целом все хорошо: мне лучше, я счастлива. На самом деле я и представить не могу, что буду с кем-то еще. Боюсь, что просто не смогу. Когда я была маленькой, мама повторяла фразу, которая эхом отдается у меня в голове: «испорченный товар».

– Ну ладно, ты только не сердись, – продолжает Полли. – Но я уже разместила на сайте твое резюме. Может, посмотришь и скажешь, что не так? – Она придвигает к себе мой ноутбук, лежащий на дальнем конце стола.

– Погоди! – Я подскакиваю и выхватываю у нее ноут. На экране открыта страница Марии.

Полли смущенно убирает руки.

– Но резюме еще не выгружено, я жду твоего одобрения, чтобы опубликовать его.

– Ой, прости, тут другая причина, – говорю я, открывая крышку в надежде, что Полли не заметит, как дрожат мои руки. – У меня комп запаролен. Сейчас войду.

Я выхожу из «Фейсбука» и передаю ноут Полли. Она открывает новое окно и некоторое время стучит по клавишам.

– Ну вот, смотри: «Независимая веселая девушка ищет подходящего мужчину, 35–50 лет, для загородных прогулок, изысканных трапез и совместного времяпровождения».

– Не люблю загородные прогулки.

– Знаю, но, похоже, все на них помешались, вот я и подумала, что у тебя будет больше шансов, если ты скажешь, будто тоже их любишь.

– Ладно, хорошо… А изысканные трапезы? Они не примут это за намек на то, что я толстуха?

– Они же увидят твою фотографию, так что будут знать, что ты не толстая. Смотри. – Полли нажимает на фото.

Она выбрала снимок, который я никогда прежде не видела, он был сделан прошлым летом на барбекю у них с Аароном. На мне надето цветастое хлопковое платье и очки от солнца, я держу бокал с вином и смеюсь. Выгляжу при этом счастливой и беззаботной.

– Ну? – с надеждой спрашивает Полли. – Я могу это загрузить?

– О боже, ну, давай. – Она же ни за что не отступится. Полагаю, не будет вреда от публикации профиля на сайте. Я ведь не обязана ходить на свидания, в конце-то концов.

– Да! – Довольная Полли посылает команду. – Отлично, ты иди, переодевайся. Я тут закончу и пойду играть с Генри. Я завела тебе новый адрес для ответов, лады? Чтобы ты не запуталась. А детали буду посылать на обычную почту.

Я перемериваю пять своих лучших нарядов, но всё мне кажется перебором, так что в итоге останавливаюсь на джинсовой юбке с леггинсами и свитере. Когда я заглядываю в гостиную, чтобы попрощаться, Генри и Полли поглощены катастрофой, произошедшей на путях, однако Генри отрывается от игры и уделяет должное (по его мнению) внимание нашему расставанию. Он придает серьезное значение прощаниям.

Когда я приближаюсь к станции «Кристал Палас», у меня в кармане начинает вибрировать телефон. Достав его, вижу, что поступило уведомление от «Фейсбука». Я открываю его – это всего лишь обновление статуса от Полли: «Получаю удовольствие от поисков пары и жизни, полной развлечений. Луиза Уильямс на matchmymate.com». Она привязала его к моей странице. «Спасибо, что всем сообщила», – отвечаю я, добавляя смайлик и давая ей тем самым понять, что я вовсе не злюсь на нее. Всяк и каждый нынче ходит на интернет-свидания, так что пусть мои друзья будут в курсе моих планов. Я с улыбкой представляю себе реакцию некоторых из них на пост Полли, уже предвкушаю комментарии и неожиданно осознаю, что искала случая вернуться к прежней своей жизни. Может, это как раз он?

Глава 5
2016

Пока я стою в очереди к билетному автомату, у меня возникает ощущение, что за мной кто-то следит.

Ничего конкретного, просто затылком чувствую чей-то взгляд. Я оглядываюсь – вокруг полно народа: кто-то возвращается домой после работы, кто-то, наоборот, направляется из дома в центр Лондона, чтобы провести там вечер. Пытаюсь заставить себя дышать ровно, не реагировать слишком остро, не поддаваться игре воображения. Но все равно чувствую, как напряжение от сжатых в карманах кулаков, готовых отразить нападение, поднимается к сгорбленным плечам.

Когда наконец подходит моя очередь, банковская карточка норовит выскочить из рук, и мне стоит больших усилий сконцентрироваться и правильно набрать пин-код. Ожидая, пока автомат выплюнет мой билет, я смотрю по сторонам, пропуская мужчин, в поисках женщины моего возраста. Может, вон та, в дорогом шерстяном пальто верблюжьего цвета, которая прислонилась к стене около входа? Она достает из сумочки пудреницу и, проверяя при ярком свете ламп макияж, слегка поворачивается в мою сторону. Нет, это определенно не она. Мне приходит в голову, насколько бесполезны мои попытки ее обнаружить. Я помню, какой была Мария десятки лет назад, а кто знает, какие удары судьбы выпали на ее долю и как они на ней отразились? Мои шансы узнать ее сводятся почти к нулю. Но я продолжаю сканировать зал: не она, не она, не она…

Я устремляюсь к турникетам и, едва вставив в автомат билет, уже сбегаю по ступенькам, делая вид, что тороплюсь на поезд, а не убегаю от чего-то или кого-то. Задыхаясь, добегаю до платформы, запыхавшись не только от бега. Проталкиваюсь сквозь толпу ожидающих поезд пассажиров в самый дальний конец. Передо мной в темном воздухе клубится пар от моего разгоряченного дыхания, но при этом по спине стекает холодный пот. Поезда ждать еще пять минут; я стою, прижав к себе сумочку, не спуская глаз с толпы на платформе. Когда поезд прибывает, я быстро направляюсь к первому вагону, однако заскакиваю во второй и останавливаюсь в тамбуре у туалета. Прислонившись к стене, стараюсь дышать помедленней, но в этот момент открывается дверь туалета, и я вижу, как в кабинке тошнит молодого человека. Сморщившись, захожу в вагон и сажусь у окна. Прижимаю к нему голову и вижу сквозь стекло дома, где течет чья-то уютная семейная жизнь. Вздрагиваю, когда кто-то садится рядом со мной, но это всего лишь юная девушка, которая очень быстро и сердито разговаривает по телефону. На меня она не обращает ни малейшего внимания.

Я пересекаю главный вестибюль станции «Виктория», стараясь смотреть строго вперед и убеждая себя в том, что все это смехотворно. Даже если вдруг кто-то и преследует меня, я нахожусь на многолюдной станции. В безопасности. Я вливаюсь в людской поток, спускаюсь в метро и останавливаюсь на платформе. Толпа настолько плотная, что можно разглядеть только тех, кто стоит непосредственно рядом с тобой. А все остальные – лишь море потеющих в зимней одежде тел с раскрасневшимися щеками, еще не согревшимися после уличного холода. Даже если кто-нибудь и шел за мной, он не сможет меня сейчас увидеть – народу слишком много.

Когда поезд подтягивается к станции «Саут-Кенсингтон», я уже убеждена, что повела себя как параноик. Испытанный после получения запроса от Марии страх овладел мной настолько, что все теперь виделось словно через инстаграмовский фильтр – и оказывалось на тон темнее. Никто меня не преследует. Я абсолютно спокойно поднимаюсь по ступенькам с платформы, ощущая, как внутри меня ослабло напряжение. При выборе маршрута до дома Софи самым простым мне показался путь через ведущий к музеям подземный туннель. Днем тут полно народу: родители ведут детей в Музей естественной истории поглазеть на динозавров, туристы направляются в Музей Виктории и Альберта, и, хотя нельзя сказать, что сейчас тут пустынно, все же здесь очень спокойно. Поначалу я подумываю влиться в основной поток, но потом одергиваю себя. Нельзя же так трусить! Это смешно. И я поворачиваю в туннель.

Однако на полпути в туннеле я слышу шаги. Впереди метрах в двадцати – мужчина, больше я никого не вижу, как и того, кто идет сзади. Я чуть ускоряюсь, стараясь сделать это незаметно, но слышу, как шаги сзади тоже звучат быстрей. Эхо раздается по всему туннелю. Это ботинки, не кроссовки. Я еще прибавляю шаг, шаги сзади тоже учащаются. Решаюсь посмотреть назад и вижу фигуру в черной куртке с поднятым капюшоном. Я не смею задержать взгляд, поэтому не успеваю определить, кто это – мужчина или женщина. Но я уже приближаюсь к концу туннеля и тороплюсь оказаться среди машин и людей. Перехожу на бег, человек сзади не отстает. Сумочка взлетает вверх и вниз, а пакет с бутылкой вина, которую я вчера сорок минут выбирала в супермаркете, при каждом шаге бьется о мою ногу. Когда я достигаю выхода из туннеля, в голове пульсирует кровь, а в груди начинается жжение. Навстречу мне, болтая и хохоча, движется группа женщин, одетых в деловые костюмы. Тяжело дыша, я замедляю шаг. Одна из женщин обеспокоенно разглядывает меня.

– У вас все в порядке? – спрашивает она.

Я выдавливаю улыбку:

– Да, все хорошо. Я только… тороплюсь очень.

Она улыбается и возобновляет разговор. Как только они проходят мимо и я приближаюсь к самому выходу, мне хватает духа оглянуться. Фигуры в черной куртке уже и след простыл, осталась только группа женщин, их смех эхом разносится под сводами туннеля.

Выйдя на улицу, я прислоняюсь к стене и какое-то время жду, пока мое порывистое паническое дыхание более или менее придет в норму. Тут, на залитой светом улице, где полно людей, машин и бурлят жизнь, мой страх внезапно кажется мне раздутым. И что могло со мной произойти?

Я заставляю себя свериться с картой в телефоне и на нетвердых ногах продолжаю путь в сторону дома, где живет Софи. Вскоре я оказываюсь в районе, застроенном рядами элегантных домов в георгианском стиле с коваными оградами и ухоженными цветочными ящиками на подоконниках. В другое время я бы завистливо пялилась сквозь огромные раздвижные окна на антикварную мебель и тщательно восстановленные камины и моя собственная квартира казалась бы мне простым чуланом в сравнении с ними. Некоторые из них до сих пор представляют собой отдельно стоящий дом, где полуподвал превращен в уютную, но дорогостоящую кухню, там хватает места для мягкого дивана и неизменного кухонного островка посередине. Но сегодня все мои мысли заняты Марией.

Мимо меня идут с работы люди в деловых костюмах, зябко поеживаясь на пронизывающем ветру, торопясь к себе в теплые ванны, теплые комнаты, к ужину, приготовленному любимыми людьми. Рядом проходит стайка девочек-подростков, одетых в комбинезоны и угги, с волосами, завитыми на огромные бигуди. Они танцуют, взявшись за руки, заливаются смехом, и холод им вовсе нипочем. Я испытываю укол зависти вперемешку со стыдом, и внезапно меня охватывает желание оказаться рядом с Генри на диване и читать ему книжку про паровозика Томаса.

Подойдя к дому Софи, я бросаю взгляд на окна: сквозь крепкие ставни пробивается яркий свет. Я останавливаюсь, чтобы собраться с духом, и только потом жму на звонок. Несколько секунд спустя раздаются шаги, и сквозь витражи входной двери я не сразу, но начинаю различать фигуру хозяйки квартиры. Наконец дверь открывается, и – вот она собственной персоной. Пару мгновений мы в неуверенности смотрим друг на друга. Затем ее красивое лицо озаряет улыбка.

– Луиза! – Она бросается меня целовать, но, передумав, притягивает к себе, и я погружаюсь в ее объятия, вся окутанная ее парфюмом. На меня нахлынули воспоминания, чисто на уровне ощущений. Прошедшие годы, которые я потратила на то, чтобы все забыть, испаряются, и на минуту я чувствую, что снова возвращаюсь в свои нескладные, противоречивые, жадные до жизни шестнадцать лет.

При ближайшем рассмотрении оказывается, что Софи выглядит не настолько гламурно, как это демонстрируют фотографии в «Фейсбуке», но все же она не так далека от них. Явно пренебрегая ненастной погодой, она встречает меня босиком, в обтягивающих джинсах и полупрозрачном серебристом топике, дополненном массивным ожерельем. Ее волосы цвета меда ниспадают на загорелые плечи, макияж умело наложен и едва заметен. Перед выходом я тщательно изучила свое отражение в зеркале и осталась довольна, но теперь чувствую себя такой непривлекательной.

– Приветики! Приветики! – восклицает Софи. – Как я рада тебя видеть!

Она даже говорит восклицаниями.

– Я тоже, – выдавливаю из себя я. – Выглядишь отлично. Как ты?

– О, я замечательно, правда, замечательно, очень даже замечательно, – тараторит она, увлекая меня в просторную, облицованную плиткой переднюю. Она изучает меня, слегка наклонив голову набок: – О, да ты ничуть не изменилась!

Ее квартира находится на верхнем этаже, мне становится жарко, но я не могу снять свитер: ожидая, что будет прохладно, я поддела под него старую майку. Когда-то она была черной, но теперь превратилась в серо-зеленую с белыми разводами от дезодоранта. Пот пропитывает ткань, которая врезается мне в подмышки, и скапливается между грудей.

Квартира безупречная, просторные комнаты с высокими потолками и паркетным полом создают ощущение уюта. Гостиную украшает дорогущая хрустальная люстра.

– Какая шикарная квартира, – замечаю я, протягивая ей принесенное вино.

– О да, спасибо. Давай пройдем на кухню.

Вслед за ней я захожу в небольшую, но обставленную дорого и со вкусом кухню. Она сует мое вино в холодильник и наливает нам из другой бутылки.

– Здесь… ты одна здесь живешь?

Возникает пауза.

– Э-э-э… да. – Ее взгляд устремляется к холодильнику, на дверце которого на магнитиках висят фотографии и напоминалки. Ей как будто неловко, и я решаю, что она не хочет признавать, что у нее никого нет. И хотя я нахожусь в таком же положении, какая-то тайная и подлая частичка меня ликует оттого, что в сорок лет она все еще одна.

Мы берем бокалы и возвращаемся в гостиную, где она усаживает меня на плюшевый бордовый диван, а сама пристраивается на другом его конце, поджав под себя ноги. Диван настолько глубокий, что я не могу откинуться на спинку, если хочу поставить ноги на пол, так я и балансирую на краешке, чинно сдвинув вместе колени и перекладывая бокал из одной руки в другую.

Несмотря на ее напускную беззаботность, я вижу, что Софи тоже нервничает, забрасывая меня вопросами: чем я занимаюсь, люблю ли свою работу, где живу, – и не оставляет мне шанса расспросить в свою очередь ее.

– А твои родители, как они? – спрашивает она, исчерпав все другие темы.

– С ними все хорошо. Они так и живут в Манчестере. – Больше добавить особо нечего. Не то чтобы мы рассорились – для этого нужно быть в более близких отношениях. Но просто между нами есть этот барьер, который я создала для всех, кто не знает меня настоящую и не в курсе, что я наделала.

– Ты часто их навещаешь? – продолжает она.

– Да не так чтобы часто. Знаешь, это довольно сложно, учитывая мою работу и прочее.

Ну, не так уж сложно, конечно. До Манчестера всего-то пару часов на поезде от Лондона. По правде говоря, проблема в том, что мне с ними трудно общаться. У нас довольно поверхностные отношения, разговор все время скользит по верхам, не затрагивая важных тем. Меня хватает на несколько часов – время от времени.

– А как твои родители? – спрашиваю я.

– О, они оба скончались. Отец умер, когда мне был двадцать один. А через два года ушла и мама. – Она произносит это таким же бодрым голосом, как и минуту назад, но в нем чувствуется некая уязвимость, которой не было раньше.

– Мне очень жаль это слышать.

– Да, спасибо. – Она ловко переключается с моих соболезнований: – Ита-а-ак, расскажи мне про свою работу. А что, трудно работать на себя?

Я пускаюсь в подробные рассуждения о тех трудностях, которые мне пришлось преодолеть, пока я налаживала свой бизнес по дизайну интерьеров, и расписываю все преимущества этого предприятия, но почти сразу вижу, как ее взгляд скучнеет. Она слегка встрепенулась, лишь когда я упомянула заметку в «Шарн-Бей Джорнал» о полученной мной награде за дизайн, и то потому, что ее тоже упомянули в этом же издании, когда она вела благотворительный марафон.

– А ты сама? – под конец спрашиваю я. – Ты-то чем зарабатываешь на жизнь?

– Я работаю в модной индустрии.

– О, здорово. А что делаешь?

– Да так, то да се, знаешь. Продажи, маркетинг. Разное.

По какой-то причине она не желает вдаваться в подробности, я чувствую это и перестаю ее пытать. Замечаю, что она не интересуется ни моим партнером, ни детьми. В курсе про нас с Сэмом или же просто не хочет, чтобы я задала ей встречные вопросы? Она, судя по всему, нервничает, бесконечные расспросы словно бы помогают ей держать разговор в желаемом русле. Когда ее красноречие наконец иссякает, наступает тишина, и я судорожно ищу новые темы для обсуждения. Софи в нехарактерной для нее нерешительности опустила голову и крутит в руках бокал.

– Я так рада повидаться с тобой, Луиза, – произносит она. – Знаешь, ты всегда была мне по-настоящему дорога. Только с тобой я могла… ну, поговорить, что ли. Ты ведь действительно была неравнодушна ко мне, не то что некоторые.

Я теряю дар речи. Во время учебы наша дружба была похожа на одностороннее движение, – все шло только с моей стороны. Софи была для меня гарантией того, что я не стану Эстер Харкур. Хотя теперь я вижу, как сильно она сама нуждалась в союзнике, который принимал бы ее без критики, со слепым обожанием. В те времена я была озабочена лишь страхом ее потерять и не задавалась вопросом: а для чего ей нужна наша дружба?