Текст книги "Чарующий город"

Автор книги: Лора Липпман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Глава 29

В первую пятницу мая Спайка наконец выписали из больницы, и он покинул свою палату, восседая в инвалидном кресле, которое катила Тесс. Несмотря на курс восстановительной терапии, правая нога все еще не слушалась его, но говорил он теперь нормально, и его память больше не походила на швейцарский сыр, в котором было больше дыр, чем самого сыра. Он мог передвигаться при помощи палки, но пока это отнимало у него немало сил.

– Это такое необычное совпадение, дядя Спайк, что ты вышел из комы как раз перед началом финала чемпионата по баскетболу. Так что ты даже успел принять ставки, – сказала Тесс, когда они уселись в машину Спайка – старый двухдверный «Линкольн». За рулем сидел Томми, и Тесс повернулась к дяде, сидевшему с совершенно невозмутимым видом. – Но когда дата твоей выписки чудесным образом совпала с началом чемпионата по дерби, мне в голову начали приходить разные мысли…

– Ага, ты намекаешь на то, будто бы я притворялся, что нахожусь в коме, пока Томми не пришел и не рассказал, что благодаря тебе полиция арестовала тех парней, которые меня избили. Ты думаешь, что твой старый дядя ухитрился так долго водить за нос всех врачей и медсестер в этой больнице? Тогда почему, по-твоему, я так долго оставался в больнице даже после того, как узнал, что с тобой все в порядке?

– Да, нет, я… я просто… – Тесс посмотрела на Спайка, разглядывавшего вывески магазинов и рекламные щиты с таким восторгом, словно это было восьмое чудо света. Впрочем, для него это, наверно, так и было. Врачи сказали, что выздоровление Спайка – это почти чудо, и он, похоже, это понимал, радуясь тому, что видел вокруг.

Она уже смирилась с тем, что так и не узнает всю историю о гончих борзых целиком. На самом ли деле существовал Джимми Парлез, или Томми просто использовал это имя в качестве отвлекающего маневра, чтобы запутать поиски Тесс? Знал ли Томми обо всем с самого начала, или Спайк, зная о его физической слабости, не стал его ни во что посвящать? Нет, конечно, часть жизни ее дядюшки всегда была тайной за семью печатями, таким образом, он оберегал своих родственников от разных неприятностей, но Тесс знала также и то, что Спайку очень нравилось сохранять таинственность.

Приехав в «Точку», Томми достал из сейфа что-то, по формату похожее на книгу и обернутое в коричневую бумагу, и протянул сверток Тесс, пока Спайк усаживался в кресло перед телевизором.

– Вот что такое «В» – видеокассета! – догадалась Тесс, развернув бумагу. – Значит, тот парень, с которым мы играли в «Боттичелли», играл более-менее по правилам.

– Во что играли? – не понял Томми.

– Да неважно, слишком долго объяснять.

– Вставь кассету в видак, – и тут же, словно продолжая начатую мысль, спросил: – Ты сегодня завтракала?

– Конечно.

– Скоро ты решишь, что лучше бы ты этого не делала.

Запись была очень плохого качества, снятая в черно-белом варианте. В углу стояли дата и время съемки. Но изображение вполне можно было различить: Тесс увидела высокий деревянный забор, вдали виднелся луг, а на горизонте возвышался лес. Какой именно, разобрать было невозможно.

– Что это? И какое отношение все это имеет к собачьим ушам?

– Это частный охотничий клуб в округе Сесил.

– Я никогда не слышала, чтобы у нас в штате было что-то подобное.

Спайк взглянул на племянницу так, будто ожидал от нее большего.

– Но ты ведь наверняка слышала о специальных платных прудах для рыбаков? Ну, вот это что-то вроде того. Богатые парни приезжают сюда со всего штата и даже из Вашингтона и Филадельфии – охотиться на птиц ради забавы. Называют это спортом, но лично я считаю, что если на это невозможно поставить или заключить пари, то это не спорт. Но эти ребята платят немалые деньги за то, чтобы потом похвастаться дома парочкой мертвых птичек.

– Это законно?

– Конечно, если ты ограничиваешься тем, что подстреливаешь уток и фазанов. Но владельцы этого милого местечка пошли еще дальше. Устроили небольшой игорный клуб: покер, «блэк-джек», рулетка. В этом у нас с ними никаких проблем, я сам пару раз играл у них, когда бывал по делам в этом округе. Но им этого тоже показалось мало, и они придумали новый «аттракцион» для развлечения богачей. И именно его ты сейчас и увидишь.

Тесс принялась внимательно всматриваться в нечеткое изображение. Даже не глядя на число, она могла с уверенностью сказать, что снимали в марте, в кадре была видна сырая земля с пятнами нерастаявшего снега, а небо было затянуто мрачными серыми тучами. Тесс подумала, как давно это было – сто лет назад.

– Осталось пятнадцать секунд, – сказал Спайк.

Вскоре на экране появился крошечный объект, за ним понеслось несколько расплывчатых черных пятен. Тесс не сразу поняла, что этими темными пятнами были борзые, а объектом их гонки был механический заяц.

– Нелегальные собачьи бега? Но разве это такое уж серьезное преступление?

– Смотри дальше, – мрачно усмехнулся Спайк.

Добежав до дальнего конца бегового круга, собаки на некоторое время скрылись из виду. Очевидно, камера была жестко зафиксирована. Когда гончие снова появились в кадре, Спайк включил замедленную съемку. На этой скорости изображение стало более четким, и Тесс увидела, как борзые несутся к финишу. Собаки выглядели так же, как Эски, когда она впервые появилась в квартире Тесс, – они были худыми, с гноящимися ранками на теле, со свалявшейся шерстью, – но их бег был действительно впечатляющим.

Когда до финиша оставалось всего несколько метров, борзая, бегущая первой, внезапно упала. Может, она повредила ногу? Остальные собаки пробежали мимо, видя перед собой только зайца. Вдруг упала еще одна собака, затем еще и еще… До финиша добежало всего несколько собак, остальные лежали на земле, а вокруг них расплывались темные пятна.

– Я… я не понимаю, – Тесс боялась признаться себе в том, что она увидела.

– Они покупают борзых, которые уже не могут выступать на бегах, у некоторых, скажем так, нечистоплотных тренеров, жадных до наживы, – пояснил Томми. – Платят им по двадцать долларов за голову, а они и рады, потому что за большую сумму собаку не сплавишь. А потом эти парни платят по двести долларов каждый – за то, чтобы пристрелить собак во время гонки. Убил собачку, возьми на память пару ушей. Потом они оттаскивают мертвых собак и закапывают их, только где – неизвестно. Но даже если трупы и обнаружат, то без ушей их будет невозможно опознать.

– Но ведь они убили не всех, – сказала Тесс, показывая на двух собак, которые испуганно смотрели на своих мертвых собратьев.

– Они убивают только больных и покалеченных собак, – объяснил Спайк. – Так, а теперь – самая важная часть.

Тесс увидела группу мужчин, вышедших на беговой круг и направившихся к собакам. Они были явно очень довольны собой. В конце концов, ведь непросто поразить цель, движущуюся со скоростью почти шестьдесят километров в час. Один из мужчин оперся на ружье, как на палку, наклоняясь к убитой им собаке, и Тесс показалось, что она даже слышит его радостные возгласы: «Эта – моя!» Лицо было немного расплывчатым, но показалось Тесс очень знакомым. Она точно раньше уже видела и эту походку, и эту фигуру.

– Это…

– Да, именно он, – кивнул Спайк. – Теперь ты понимаешь, почему я старался сохранить все в секрете? И мы ничего не сможем с этим поделать.

Тесс тяжело вздохнула.

– А как у тебя оказалась эта кассета, дядя Спайк?

– Владелец этого места – мой давний друг. Был другом. Я никогда не лез в его дела – ну, нравится ребятам стрелять уток, ради Бога, это вполне законно. Но когда в марте я приехал туда и увидел это, я больше не смог там оставаться. Вечером, когда все действо переместилось в помещение, я вынул видеокассету из камеры наблюдения и прихватил отрезанные уши, которые нашел на псарне. Я знал, что он послал за мной своих парней, но надеялся на то, что мне удастся все надежно спрятать.

– Если бы ты не забрал Эски, они, скорее всего, не связали бы твой отъезд с исчезновением ушей и видеокассеты.

– Но знаешь, она вдруг улыбнулась мне, когда я забирал уши, – сказал Спайк, тоже широко улыбаясь. – Как я мог после этого оставить ее там?

– Ну, тогда, думаю, я должна тебе кое-что вернуть, – сказала Тесс дяде. Она встала и, подойдя к чуланчику, где хранились продукты, открыла дверцу, точно так же, как это сделал Томми почти два месяца назад. Однако собака, выбежавшая из комнатки, была совершенно не похожа на то худое, испуганное существо, которое увидела тогда Тесс. Эски радостно запрыгала вокруг Спайка, засовывая нос ему под мышку в поисках чего-нибудь вкусненького.

– Видишь, как она радуется, что ты вернулся, – напряженно произнесла Тесс.

– Она радуется так, потому что понимает, что ключи от кладовки хранятся у меня, но это не любовь. И, кроме того, как я буду ее выгуливать, с моей-то ногой? – Спайк погладил густую, блестящую шерсть собаки. – Ты сделаешь большое одолжение своему старому дяде, если заберешь ее себе, ладно?

Тесс кивнула, чувствуя огромное облегчение: отныне Эски принадлежала ей, – она на это и не надеялась. Тесс даже не заметила, как сильно успела привязаться к собаке. Она нагнулась и застегнула поводок на ошейнике Эски – теперь нормальном, из нейлона. В тяжелой цепи отпала надобность, так как две недели назад Тесс получила лицензию на ношение оружия и сразу же купила пистолет.

– А где ты держал эту кассету?

– В банковской ячейке. Племянница, я что, похож на идиота? Или ты думаешь, что я уже начал впадать в старческий маразм, чтобы держать подобные вещи дома?

Тесс рассмеялась, хотя это все еще отдавалось болью в недавно сросшихся ребрах. Из-за Стерлинга, сломавшего ей два ребра, Тесс пропустила все апрельские тренировки и почти не занималась на тренажерах. Тесс подумала, что это было вымещением зависти толстого мальчишки, всю жизнь вынужденного сидеть на строгой диете. Пока она лежала в больнице, ей пришлось строго ограничивать себя в еде. И Тесс даже пришло в голову, что для Стерлинга это может стать некоторым утешением, когда он будет сидеть в тюрьме по обвинению в убийстве Винка и покушении на убийство Тесс.

Полицейские обнаружили отпечатки его пальцев на двери автомобиля Винка. Результаты токсикологической экспертизы показали наличие обезболивающих таблеток, которые принимал Стерлинг, когда у него болела спина. «Редактор оказался убийцей». Отличная тема для статьи, но «Бикон-Лайт» не стала афишировать это событие, переключив внимание на Пола Туччи и его все более и более отчаянные попытки заполучить баскетбольную команду. Они предоставили «Вашингтон пост» возможность освещать расцвет и закат карьеры Джека Стерлинга. Работа была не слишком сложной, несмотря на отказ бывших коллег давать какие-либо комментарии, ибо Джек Стерлинг оставил за собой такой след, что, если бы за подобные низости и подлые поступки судили, он вполне мог бы получить пожизненное заключение. Поэтому материала репортерам из «Вашингтон пост» хватило и без помощи редакторов «Блайт».

– Нет, дядя Спайк, я ни в чем таком тебя не подозреваю, – заверила его Тесс, прижимая руку к ноющим ребрам. – В конце концов, ты единственный, кто может сказать мне, как прикрыть эту лавочку, не прибегая к помощи полиции.

– Я всегда считал, что полицейские недостаточно хорошо меня понимают, – заявил Спайк.

– Это потому, что им всегда хочется знать подробности? – добавил Томми, как всегда вопрошая, а не утверждая.

Тесс не планировала брать с собой Эски, когда на прошлой неделе договаривалась с Лайонелом Мабри о встрече на нынешнюю пятницу в одиннадцать часов, так как думала, что собаку придется оставить у Спайка. Поэтому у нее не осталось времени, чтобы завезти борзую домой. Но, возможно, это было и к лучшему, потому что Мабри вполне мог заставить Тесс долго ждать его, если бы не присутствие любопытной Эски, тут же принявшейся все обнюхивать и увлеченно грызть мебель.

– Мисс Монаган, – приветствовал ее Лайонел, заходя в небольшой кабинет, гораздо менее грандиозный, чем зал совещаний. Комнатка находилась в отделе новостей и предназначалась для собраний редакторов отделов.

– Как у вас дела, Лайонел?

Он был явно удивлен, услышав свое имя.

– Мне очень жаль, что наш бухгалтер так долго волынил с оплатой вашего гонорара. Дело в том, что к нам в финансовый отдел поступил какой-то странный счет, подписанный как «затраты на непредвиденные расходы», но в нем упоминается какой-то золотой браслет. И если бы вы не настаивали на том, чтобы получить чек лично, мы бы давно уже выслали его вам по почте. Вам необязательно было снова приходить сюда.

– Дело в том, что у меня для вас есть еще кое-что, – сказала Тесс, протягивая Мабри видеокассету вместе с письмом, объясняющим ее содержание, описанием обстоятельств, при которых эта кассета попала к ней, и приложенным к письму списком людей, по сведениям Спайка, часто посещавших охотничий клуб. Лайонел быстро просмотрел письмо, и Тесс вдруг поняла, что стоявший перед ней уже немолодой мужчина на самом деле обладал острым и гибким умом, а то, что другим он казался мягким и безвредным, было всего лишь умной и эффективной тактикой поведения.

– Это отличный материал для статьи, – сказал он, – действительно потрясающий. Очень благородно с вашей стороны принести его нам. Сожалею, что ваш опыт общения с нашей газетой не доставил вам особого удовольствия.

– Вы должны знать, что одним из людей, попавших в тот день в объектив камеры, был Пол Туччи. Он, наверное, исполнил бы победный танец, если бы ему позволяло колено. Из-за этого могут возникнуть какие-нибудь неприятности?

Мабри выглядел озадаченным.

– Это странный вопрос, мисс Монаган, я бы, наоборот, сказал, что присутствие Туччи на пленке только повышает интерес газеты к этому материалу.

– Но ведь вы же не хотели печатать статью о Винке, ту, самую первую, в которой была обличающая его информация. И я знаю, что вы не хотели лишать Балтимор шанса на появление собственной баскетбольной команды. Разве теперь что-то изменилось?

– Мисс Монаган, не стоит верить всему, что говорят журналисты, даже если это ваши друзья, – он едва заметно улыбнулся, но продолжил уже прежним деловым тоном: – Нет, об этом как раз беспокоился наш уважаемый владелец – мистер Пфайфер, а я не хотел давать хода этой истории, потому что не видел смысла в вытаскивании на свет Божий всего этого «грязного белья» из прошлой жизни Винка. Ведь, согласитесь, это не имело никакого отношения к проверке Винковски Баскетбольной ассоциацией на соответствие требованиям, предъявляемых ими к владельцам команд. Джек Стерлинг понял мои опасения и сумел искусно сыграть на них. О, теперь я, конечно, знаю, что у Джека были свои собственные причины не допустить эту статью до печати, и сейчас мне стал понятен смысл его вдохновенных речей о том, что человек с годами может исправиться, начать жизнь заново. Но я до сих пор придерживаюсь мнения, что Винк имел право знать имена своих обвинителей.

– Вы знали Стерлинга лучше всех, – всех, кто сейчас жив, – поправила она себя, вспомнив Розиту. – Почему он устроился работать сюда, зная, что кто-то может его узнать?

– Мне кажется, в тот момент он был согласен на любую работу, ему настолько были нужны деньги, что он убедил себя, будто никто не вспомнит про толстого мальчика Раймонда, жившего здесь тридцать лет назад. Но однажды на совете директоров появился Винк, и Джек был раскрыт.

Он мог все отрицать, я все равно не уволил бы его, но он пообещал мне, что сделает все от него зависящее, чтобы не дать хода статье о Винковски. Причем он сделал это в обмен на обещание Винка и дальше хранить тайну Стерлинга, – Мабри немного помолчал. – Забавно, что именно Колин положила начало краху всех надежд Стерлинга. Он ведь уже почти успокоился, что никто не узнает о его прошлом, и принялся строить карьеру в «Бикон-Лайт». Если бы она не поместила ту, первую статью, то не появилось бы и второй – с сообщением о смерти Винка. Стерлинг прибегнул к самому гадкому, но и самому эффективному способу обеспечить молчание своего старого школьного друга.

Тесс отрицательно покачала головой, не соглашаясь с Лайонелом. Мабри не мог представить себе того Стерлинга, которого она видела той ночью в Ликен-парке. Да, Стерлинг пытался защитить себя и ту жизнь, которую он с таким трудом начал. Но мужчина, наносивший ей удар за ударом, явно наслаждался тем, что делает. Словно все эти годы он ждал момента, когда можно будет выпустить на волю все свои садистские инстинкты, тщательно скрываемые за внешним лоском. «Плохие парни – это те, кого удалось поймать», – вспомнила она слова Стерлинга. Ну что ж, значит, теперь он был плохим парнем.

Она поднялась, собираясь уходить.

– Еще кое-что по поводу этой истории с собаками… я хочу, чтобы об этом написал Кевин Фини.

– Мисс Монаган, я не позволяю чужакам диктовать нам какие-бы то ни было условия, – с достоинством произнес Мабри.

– Теоретически я вас отлично понимаю, но на практике… Если вы не передадите материал Фини, я разошлю копии этой видеокассеты на все городские телеканалы, а также позабочусь о том, чтобы их получили и «Нью-Йорк таймс», и «Филадельфия Инквайрер», и «Вашингтон пост». Как вам нравится моя идея? Не думаю, что вам будет приятно обнаружить, что вас уже обскакали с таким сенсационным материалом.

Мабри медлил с ответом. Тесс понимала, что он разрывается между желанием пойти на принцип и еще большим желанием первым напечатать эту статью, и информация должна быть непременно эксклюзивной. Ей даже показалось, будто она слышит, как в его голове работает машина, подсчитывающая варианты: «Принцип или возможная Пулитцеровская премия? Принцип или Пулитцер?»

В итоге Пулитцер выиграл. Впрочем, Тесс в этом почти не сомневалась.

– Я не в восторге от ваших методов убеждения, мисс Монаган, но Фини действительно первоклассный журналист. И я не сомневаюсь, что он сделает отличный эксклюзивный репортаж. Скажите, – тут Мабри не смог удержаться от саркастической усмешки, – это не изменит ваши планы, если я дам ему напарника?

– Нет проблем, главное, выберите такого, который не покупает информацию и не искажает слов свидетелей, – Тесс тут же пожалела о сказанных словах. Проступки Розиты теперь казались такими незначительными на фоне всего того, что произошло потом. Ее гибель искупила всё…

– А вы никогда не думали о том, чтобы вернуться в журналистику? – поинтересовался Мабри, провожая Тесс до двери. – Мы так пока и не подобрали сотрудников на несколько вакансий, появившихся в связи с… мартовскими событиями. У вас есть хватка, есть отличный потенциал, чтобы стать репортером, занимающимся журналистскими расследованиями.

Два года назад, если бы ей сделали такое предложение, Тесс запрыгала бы от счастья и прибежала бы в «Блайт» не задумываясь. Но сейчас ей было просто приятно это услышать. И еще приятнее было ответить:

– Нет. Спасибо, Лайонел, но – нет. У меня уже есть работа, и, как мне кажется, я довольно неплохо с ней справляюсь.

И тут как раз заныло одно из ребер, словно напоминая Тесс: не будь такой самонадеянной.

Тесс с улыбкой думала о тех несправедливостях, которых совершенно не замечала до появления в ее жизни Эски. Например, почему так трудно найти в Балтиморе ресторан, куда можно прийти вместе с собакой? В ее районе почти во все бары разрешалось приходить с собаками, но там для Эски было слишком мало места.

В итоге они с Фини уселись в уличном кафе, благо погода стояла просто отличная: на небе ни облачка, дул легкий ветерок. Весна в Балтиморе проходила слишком быстро, и следовало наслаждаться каждым днем.

Тесс заказала вино и после некоторой внутренней борьбы, закончившейся, впрочем, довольно быстро, добавила к заказу сэндвич с сыром и оливковым соусом. Скоро она приступит к тренировкам, так что эти калории надолго в ее организме не задержатся. Фини попросил бутерброд с мясом индейки, а Эски получила целую отбивную.

– Это потрясающий материал, Тесс! – произнес Фини, жуя бутерброд и просматривая сделанные ею записи. – Это даже немного утешит меня в том, что нельзя ничего писать о Стерлинге. Это точно мне?

– Это так же точно, как то, что я сижу здесь, рядом с тобой. Ведь недаром его называют Король Лев. Он свои решения не меняет.

– Да, но его сначала надо убедить эти самые решения принять. Для Мабри главное – это газета. Ее интересы для него превыше всего.

– Стерлинг говорил то же самое про себя. Мне до сих пор интересно, как он собирался организовать для «Блайт» эксклюзивное интервью о моей безвременной кончине?

Эски, моментально проглотившая отбивную, теперь рвалась с поводка, наблюдая за собаками, которых выгуливали в расположенном неподалеку парке. Но ее внимание тут же переключилось на какую-то бумагу, которую ветер гнал по улице. Поток воздуха подхватил белую обертку от хот-дога и швырнул ее на землю. А Розита падала так же? Понимала ли она в тот момент, что происходит? Была ли она без сознания, как Винк, или просто слишком доверяла Стерлингу – бывшему шефу и бывшему любовнику? Он обнял ее и тут же перекинул ее тело через балкон, прежде чем она успела осознать, что произошло. Но, возможно, она и прыгнула сама, как продолжал утверждать Стерлинг.

– Детектив Тул сообщил мне, что, скорее всего Стерлингу не удастся предъявить обвинение в убийстве Розиты. Если бы в ее крови были обнаружены те же препараты, что и в крови Винка, то это бы сильно меняло дело, но все, что экспертам удалось найти, – это наличие алкоголя. И его отпечатки есть повсюду в квартире, ведь он при мне искал тот альбом… Помнишь, я тебе рассказывала?

– И что, альбом так и не нашли?

– Нет. Я так и не знаю, куда Стерлинг его дел. Причем Леа Винковски вбила себе в голову, что это моя вина. Ты представляешь, я помогла ей получить страховку и избавиться от назойливой опеки Туччи, а она злится на меня из-за какого-то альбома! И после этого ты скажешь мне, что на свете существует справедливость? – последние слова Тесс произнесла уже смеясь. Но затем ее лицо вновь погрустнело: гибель Розиты не давала ей покоя. – Знаешь, я должна была сразу это понять. Еще тогда, когда я увидела эту пиццу и попробовала кусочек, я должна была понять, что это был Стерлинг…

– Как? Почему? – удивился Фини.

– Пицца была полита низкокалорийным соусом. Надо быть просто ненормальным, чтобы есть эту гадость, а Стерлинг… он же постоянно следил за своим весом…

Фини кивнул головой в сторону парка:

– Кстати о ненормальных. Посмотри, это же Уитни бежит трусцой, стараясь не отставать от инвалидной коляски Тайнера. И направляются они прямо к нам.

– Уитни сказала, что хочет поделиться потрясающей новостью. Думаю, она наконец-то получила место в токийском представительстве.

Наконец-то Тайнер и Уитни приблизились к ним. Не успев отдышаться, Уитни крикнула официанту, чтобы он принес ей горячий чай.

– Горячий чай? – удивленно переспросила Тесс. – Слушай, мы все знаем: ты собираешься сообщить нам, что поедешь в Токио, так уж скажи это сразу.

– Да, я поеду в Токио, но не в представительство «Бикон-Лайт». Сегодня, вот только что, я вообще оттуда уволилась.

Тесс посмотрела на Фини, но на его лице было написано искреннее удивление. Значит, она не ослышалась.

– Это правда, – кивнул Тайнер. – Мисс Тэлбот зашла в мой офис проверить договор со своим банком, чтобы быть уверенной, что в Токио она сможет снять со счета доллары и обменять их на японские йены.

– Подожди. Значит, получается, что ты решила попутешествовать за свой счет? Смелое решение. Наконец-то Уитни решила жить для себя, вместо того чтобы постоянно оправдывать чьи-то надежды и ожидания. Возможно, это – самый смелый поступок за всю ее жизнь… – Фини и Тесс засмеялись одновременно.

– Эй, ребята, я все еще здесь! – напомнила Уитни. – И я сама могу вам все рассказать. В общем, в последнее время мои дела в «Бикон-Лайт» шли не так блестяще, как мне хотелось бы. Знаете, подстрелить редактора – это не самый лучший ход по ступенькам карьеры.

– Но ты же спасала мою жизнь, – возразила Тесс. – Разве это не является смягчающим обстоятельством?

– Только для полиции и жюри присяжных. Мое присутствие на работе нервирует остальных редакторов. Особенно новеньких. Они показывают на меня пальцами и шепчутся за моей спиной. Я даже слышала вот такое: «Она выстрелила в человека в Ликен-парке, а потом стояла и смотрела, как он умирает». Недавно я поспорила с редактором своего отдела о знаках препинания в статье, так он – представляете? – вызвал охрану. – Уитни вздохнула, затем взяла бокал Тесс и сделала глоток вина. Они снова были подругами, и Тесс не могла представить, что через несколько дней Уитни будет находиться на другом конце земного шара.

– Это ведь не навсегда, – Уитни словно прочитала мысли Тесс. – Всего на полгода, ну максимум год.

– Но ты же по другую сторону от нулевого меридиана будешь узнавать обо всем раньше меня.

– Тесс, – улыбке Уитни мог бы позавидовать даже Чеширский Кот, – так было всегда.