Текст книги "Чарующий город"

Автор книги: Лора Липпман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Тесс невольно восхитилась выдержкой Розиты: девушка не стала плакать, умоляя дать ей еще один шанс, не стала напоминать Стерлингу о предложенной помощи в поиске работы, – она просто молча выхватила из рук охранника коробку с бумагами и так стремительно вылетела из комнаты, что мужчинам пришлось идти за ней почти бегом.

Нет, слезы на глазах были совсем у другого человека: казалось, Колин Реганхарт вот-вот расплачется. Гай Уитмен по-прежнему бормотал какие-то оправдания, Джек Стерлинг уставился в полированную поверхность стола, его лицо утратило обычные краски и стало каким-то пепельно-серым. Даже Пфайфер ощущал некоторый дискомфорт, только Лайонел Мабри наслаждался только что одержанной победой.

– Ну, вернемся к текущим делам, – сказал он. – У нас же есть газета, так что мы должны думать о ее будущем, а не впадать во всеобщее уныние. Итак, Джек, пожалуйста, найдите мистера Фини и сообщите ему о мисс Руиз и о том, что она здесь наговорила, конечно, если в этом есть хотя бы доля правды. Уитмен, позвоните в отдел кадров и скажите, чтобы они отправили личное дело мисс Руиз в архив. А вас, Колин, я хотел бы видеть в своем кабинете. Сейчас. Чтобы обсудить ваш выбор протеже на будущее…

Уитмен, чуть ли не кланяясь, выскочил из комнаты. Колин покинула зал заседаний с невозмутимым видом, но лицо ее было белым, как мел. Пфайфер попытался одобрительно похлопать Мабри по плечу, но достал только до его спины. Только Стерлинг продолжал сидеть неподвижно, не отрывая глаз от по-прежнему чистого листа бумаги, лежавшего перед ним на столе.

– Я вот думаю, что она будет делать, – наконец проговорил он.

– Найдет новую работу, начнет все заново. Что ей еще остается делать? – спокойно сказала Тесс.

– Она может продолжать свою борьбу, подать на газету в суд за то, что мы уволили ее, потому что она – женщина, да к тому же относится к национальному меньшинству.

– Не думаю, что основания для увольнения Розиты делают ее идеальным кандидатом при приеме на работу.

– Но это было так жестоко, – вздохнул Стерлинг. – Я никогда не видел ничего подобного за все годы работы редактором. Я пытался хоть как-то подготовить ее к этому, но не думаю, что она поняла всю серьезность своего положения. Она считала, что я смогу спасти ее, но я не мог, я действительно не мог…

– Да и никто бы не смог. Кроме того, окончательное решение все равно принимал Лайонел, а не вы, – возразила Тесс.

– Да, но какая-то часть меня все равно участвовала в этом решении. И не только меня, всех нас. Мабри только выразил общее мнение. Но мне начинает казаться, что если Розита и монстр, то все мы – Франкенштейны.

Тесс хотела смягчить его переживания, напомнить ему, что сам по себе он замечательный человек, просто работает в такой жестокой и не знающей сострадания сфере, как журналистика. Она попыталась обнять его за плечи, но ей мешала сделать это спинка мягкого и глубокого кресла, поэтому Тесс просто прижалась щекой к его щеке. Его лицо было горячим, и сердце бешено билось, судя по тому, как быстро стучал пульс у него на виске.

Стерлинг первым отстранился.

– Ну, что ж, теперь вы полностью избавились от «Бикон-Лайт».

– Полагаю, да. Причем мне, чтобы покинуть здание, не нужно двух охранников, мне даже не придется забирать из кабинета личные вещи, у меня их здесь просто нет.

– Возможно, пройдет не одна неделя, прежде чем вы получите свой гонорар. Наш финансовый отдел не очень-то обязателен насчет своевременной выплаты нашим внештатным сотрудникам.

Так вот, значит, кем она была для него – всего лишь «внештатным сотрудником»!

– Ничего страшного, – она схватила сумочку и направилась к двери. У нее больше нет поводов, чтобы встречаться с ним. И оказывается, и это тоже было частью сделки…

Голос Стерлинга заставил ее остановиться.

– Тесс… Да, все время хотел спросить вас: это уменьшительное от какого имени?

– Тереза.

– Уитни иногда называет вас Тессер.

– Вы с Уитни говорите обо мне? – она не могла понять, нравится ей это или нет.

– Перед тем как мы наняли вас в качестве частного детектива, я попросил ее кратко рассказать о вас. Помните нашу первую встречу? Когда я даже описал ваш характер и привычки? Так вот, большую часть информации я получил от Уитни.

– В таком случае она была двойным агентом, потому что мне она поведала то же самое о вас. Ну, а Тессер… это я так произносила свое полное имя – Тереза Эстер, – когда была ребенком.

Казалось, Стерлинг готов был улыбнуться, но его плохое настроение снова одержало верх.

– Каждый из нас когда-то был ребенком. Невинным и полным надежд на будущее. Вы. Я. Розита. Винк. Никто не планировал обманывать, совершать преступления и уж тем более умирать.

– Я, конечно, ничего такого не планировала, но саму возможность не исключала.

Ну, наконец-то он рассмеялся. Странно, но его сочувствие и снисхождение к Розите делало Стерлинга в глазах Тесс еще более привлекательным. Он сегодня был единственным – помимо самой Розиты, – кто понимал, что другого шанса у нее уже не будет. И вряд ли появится возможность начать все заново. В свои двадцать четыре года мисс Руиз была законченной лгуньей. Может, если бы она поступила на юридический факультет и стала бы работать в области, где отношение к правде несколько иное, – важны не сами факты, а то, как их подать, – то она вполне могла бы добиться успеха, но карьера в журналистике для нее была окончена раз и навсегда.

Стерлинг встал и мягко произнес:

– До свидания, Тесс. И удачи. Все, чему я стал свидетелем, говорит о том, что из вас выйдет превосходный частный детектив. Могу поспорить, что и журналистом вы были первоклассным.

– Спасибо. Я бы сказала, что это было интересно и увлекательно, но…

– …но радостного в этом деле не было ничего, я понимаю, – закончил за нее Стерлинг. – Послушайте, Тесс, я не хочу, чтобы вы считали меня еще одним Уитменом, – хотя, конечно, у меня нет жены и пятерых детей. Вы не против, если я иногда буду приглашать вас поужинать со мной?

– Конечно, нет, – она помолчала, ожидая, что последует дальше: назовет ли он место и время, или это всего лишь проявление вежливости.

– Как насчет вечера субботы?

– Я свободна.

И теперь, когда она произнесла это, ей придется сделать так, чтобы это оказалось правдой.

Тесс нашла массу причин не возвращаться сразу домой. Сначала она заехала в контору Тайнера, затем отправилась к Дурбану, где планировала пробежать десять километров по беговой дорожке, но в итоге пробежала пятнадцать. Больше идти было некуда, и она поехала домой.

Когда она вошла в квартиру, Кроу возился на террасе. Выглядел он более чем забавно, высаживая в кадки цветы и при этом напевая какую-то песенку. Эски находилась тут же и заинтересованно заглядывала в мешки с мульчей и землей, одновременно требуя внимания со стороны Кроу. Лучи заходящего солнца выхватывали фиолетовые пряди в его черных волосах. «Это что-то новое, или я просто не замечала их раньше?» – подумала Тесс. Ей внезапно пришло в голову, что он похож на ребенка, играющего в «куличики». Но правда была в том, что он и казался тем, кем был на самом деле: мягким, добрым романтиком, мужчиной-ребенком, именно таким мужчиной, которого Тесс мечтала найти, когда училась в колледже. Он опоздал всего на семь лет.

– Еще слишком холодно для цветов, даже для анютиных глазок, – сказала она немного резко. – Разве ты забыл, что еще сегодня утром шел снег? И в апреле наверняка будут заморозки.

– Я собираюсь занести их в комнату и поставить у двери на террасу. Там для них будет достаточно света. Я уже подумываю над тем, чтобы посадить помидоры, они так весело будут смотреться на балконе. А еще я хочу устроить небольшой садик для зелени: петрушка, шалфей, розмарин, чабрец. И базилик. У нас все лето будут собственноручно выращенные витамины, – Кроу улыбнулся. – Представляешь, сделаем спагетти с помидорами и базиликом? Поверь, ничего вкуснее ты просто не пробовала.

Тесс неопределенно хмыкнула, что вполне могло сойти и за восторг. Она не хотела планировать летнее меню в марте. В данный момент она вообще не хотела ничего планировать вместе с Кроу. Кроу любил ее, заботился о ней и вообще был очень хорошим человеком, но ни одно из этих качеств не могло вернуть парню ее любовь.

– Ты знаешь, чем важен апрель? – спросил он.

– День дураков? Начало тренировок? Самый тяжелый месяц? Пасхальная реклама двадцать четыре часа в сутки, потихоньку сводящая с ума?

– В апреле у нас годовщина – мы уже полгода вместе. Двадцать третьего числа. Знаешь, куда бы я хотел пойти, чтобы отметить это событие? В больницу, где проводят анализы на ВИЧ-инфекцию. И, после того как мы получим результаты тестов, дадим друг другу обязательства. – Кроу отложил совок и поднялся, чтобы обнять Тесс. От него пахло землей и мульчей. – Ничего официального, это просто будет формальным подтверждением того, что происходит между нами.

– Я хочу сказать «да», – пробормотала Тесс, уткнувшись в его плечо. – Я хочу захотеть сказать «да».

Кроу отстранился.

– Что ты скажешь, Тесс?

– Нет, Кроу, это именно то, чего я не скажу. Я не скажу «да», потому что не готова давать тебе какие бы то ни было обязательства, и уж тем более не чувствую себя готовой к отношениям, связанным обязательствами. Мне иногда кажется, что мы вообще поторопились. Той осенью произошло слишком много всего. И сейчас у меня слишком много дел. И когда ты говоришь о лете, помидорах, тестах на СПИД… Кроу, этим летом мне исполнится тридцать.

– Какое отношение к этому имеет твой возраст? – Кроу пожал плечами.

– Самое прямое. Особенно когда ты сравнишь его со своим.

– Со временем наша разница в возрасте будет казаться все меньше и меньше.

– Может быть, но у меня такое чувство, что, прежде чем начать казаться незначительной, она покажется просто огромной.

Кроу внимательно посмотрел на нее и, ничего не сказав, вошел в комнату. Тесс слышала стук выдвигаемых ящиков, щелканье замков на коробках для компакт-дисков, где хранилась их музыка. Затем на лестнице раздались тяжелые шаги. Ему понадобилось подняться еще три раза, чтобы отнести свои вещи в машину. Тесс и не предполагала, что за полгода их оказалось так много в ее квартире. Эски с беспокойством наблюдала за действиями Кроу, опасливо выглядывая из-за балконной двери. Как всегда, она нервничала, когда происходило что-то непривычное. Напоследок Кроу ласково погладил собаку. Его лицо выражало недоумение и беспокойство.

– Я, наверно, больше не буду работать у Китти, просто буду помогать советами. Впрочем, я и раньше думал об этом, а в последнее время наша группа стала пользоваться успехом, так что…

– Все в порядке, она привыкла, что люди приходят и уходят.

– А ты, Тесс… ты к этому привыкла?

Тесс не нашлась, что ответить на это.

– Я любил тебя, – это был не вопрос и даже не попытка заставить ее передумать, а просто констатация факта. И снова Тесс не смогла придумать достойного ответа.

– Я знаю, – наконец сказала она, понимая, что этими словами причиняет ему еще большую боль. – Ты очень хороший человек. Ты – один из самых лучших людей, которых я когда-либо встречала.

– Я сварил на ужин Эски овощи, они на кухне.

И он ушел.

На улице темнело, и на террасе стало слишком холодно. Тесс втащила кадки с цветами в спальню, нашла цепь Эски – Кроу так и не купил ей поводок – и повела ее гулять, больше для того, чтобы хоть чем-то себя занять. Они дошли до мола, и Тесс долго стояла, глядя на темную воду, а Эски гонялась за голубями и чайками.

Тесс думала, что будет радоваться тому, что произошло, поскольку всегда считала, что разрыв отношений всегда является огромным облегчением для инициатора этого самого разрыва. Она по-прежнему чувствовала, что не потеряла аппетит из-за расставания с Кроу, но была ли она счастлива, была ли она свободна? Как сказал Оден: «Нелепый вопрос». Все, что она чувствовала, – это подавленность, голод и странную грусть.

Эски положила голову на колени Тесс и посмотрела на нее, словно хотела сказать: «Погладь меня». По крайней мере, Тесс решила, что взгляд собаки должен выражать именно это, поскольку никакой еды поблизости не было, иначе, без сомнения, эта немая просьба трансформировалась бы в «покорми меня». Она почесала собаку за ухом и погладила ее по длинной острой морде, смахнув с носа Эски несколько комочков земли и мульчи. Острый запах удобрения напомнил ей о том, что скоро город будет полон нарциссов и тюльпанов. И безупречно ровные клумбы в саду ее матери скоро покроются белыми, синими и красными цветами. Она улыбнулась, представив своего дядю Спайка, заявившегося к Джудит с десятью мешками мульчи. Ее матери не использовать столько и за десять лет. О чем думал Спайк?

А о чем думала она? Нет, проблема была в том, что ей это даже не могло прийти в голову. И, очевидно, ее родителям – тоже. Причина, по которой избили Спайка, все время находилась у нее под носом.

Глава 24

Тесс была слишком взбудоражена своей внезапной догадкой, чтобы вернуться в квартиру и покормить Эски, а потом еще раз вывести ее на вечернюю прогулку. Каждую пятницу ее родители отправлялись в супермаркет за продуктами, и этот поход занимал у них немало времени, поскольку они спорили из-за каждого пункта в списке, который составляла Джудит. Тесс посмотрела на часы: восемь вечера. Это означало, что у нее было самое большее час, прежде чем они вернутся. Было бы лучше найти то, что спрятал Спайк, забрать это и уехать, предоставив родителям по-прежнему находиться в счастливом неведении.

Она оставила машину на улице, не подъезжая к дому, и пошла по дорожке. Эски носилась вокруг, насколько позволял поводок, радуясь новому приключению. Гараж был закрыт, но боковая дверца, ведущая в чуланчик, где ее мать хранила садовый инвентарь, никогда не запиралась.

Помещение освещала только шестидесятиваттная лампочка без плафона, ее света не хватало на то, чтобы проникнуть в сгущавшиеся по углам сумерки, и от этого предметы и тени казались зловещими и подозрительными. Десять пластиковых мешков были свалены грудой посреди комнаты. Тесс открыла один из них и принюхалась. Запах был гораздо острее, чем у удобрения, которым пользовался Кроу, но все же это была именно мульча. Какие есть идеи?

Она засунула руку в мешок по локоть, затем по плечо. Ее пальцы старались нащупать нечто, не похожее на удобрение. Это могло быть твердым, или, наоборот, мягким, массивным, как слиток золота, или крошечным, как кольцо с бриллиантом. Она обследовала уже восемь мешков, но не обнаружила ничего, кроме мульчи. Однако в девятом мешке удобрение лежало сверху тонким слоем, а внизу было что-то гораздо более плотное. Тесс вытащила пригоршню маленьких треугольничков, они были сухими и сморщенными.

Она поднесла свою находку поближе к свету, чтобы рассмотреть получше. Эски, с любопытством обнюхивавшая все предметы в комнате, приблизилась к Тесс, но тут же отбежала назад и забилась в угол, странно повизгивая. Нет, эти треугольнички не были съедобными для Эски, по крайней мере, если собака не страдала каннибализмом. Они состояли из кожи и шерсти, и, несмотря на то что были сморщенными и посеревшими, на них все еще довольно четко были видны следы татуировок.

Уши. Уши – вот что видел Спайк, а не души.

Тесс бросила свою страшную находку на пол. Ее первым порывом было убежать, оказаться как можно дальше отсюда и от страшного мира, в котором кто-то методично отрезал уши у трупов собак, чтобы удостовериться, что их никогда не смогут опознать, а потом избил ее дядю, чтобы он никогда не смог рассказать о том, что видел, или поделиться тем, что нашел.

Но она не могла уйти просто так. Она должна была забрать эту улику, какой бы отвратительной она ни была, и кому-то отдать ее. Но кому? Ладно, об этом можно подумать и позже. Схватив веник, она смела уши в кучу и засунула их обратно в мешок. Повизгивание Эски перешло в тихий печальный вой, будто она оплакивала своих погибших сородичей.

Возможно, этот жалобный вой собаки заглушил звуки шагов по подъездной дорожке. В любом случае Тесс успела только услышать, как скрипнула входная дверь, и ее тут же схватили за руки.

– Наконец-то! – произнес у нее за спиной уже знакомый резкий хриплый голос. Тесс не могла обернуться, поскольку тот, кто схватил ее, теперь крепко держал ее за шею, давая этим понять, что при любом движении он просто сломает ей позвонки.

– Всего один мешок? – спросил другой, вошедший следом.

– Похоже, что так, но будет лучше, если мы заберем их все. На всякий случай. Может, нам повезет, и мы найдем еще и другую вещь.

– Мы можем поискать тут, может, она где-нибудь здесь.

– На это нет времени. Но мы заберем ее. Может, у нее появятся еще какие-нибудь идеи.

Человек, державший Тесс, немного ослабил хватку и засунул ей в рот носовой платок. Его руки воняли луком и машинным маслом. Тесс подумала было о том, чтобы укусить его, но потом решила, что это негигиенично, да и бесполезно. Второй незанятой рукой он быстро обыскал ее и вытащил из кармана куртки ключи от машины.

– Поехали! – скомандовал хриплый голос.

Двое мужчин взяли Тесс под руки, и, когда она попыталась вырваться, в спину ей уткнулось что-то жесткое и холодное. «Скорее всего, пистолет», – решила она и прекратила сопротивление.

«Ну почему, когда действительно необходимо, ни одна из любопытных подружек матери не высунет носа из окна?» Эски бежала за ними, явно не желая оставаться в одиночестве.

– Как вам наша новая машина? – поинтересовался хриплый голос, запихивая Тесс на заднее сиденье «Олдсмобиля», действительно гораздо более неприметного, чем тот перекрашенный «Бьюик».

Эски впрыгнула в машину следом за ней. Мужчина, которого Тесс условно назвала «кожаный пиджак», заставил ее пригнуть голову к коленям и пояснил: – Мы поняли, что наша машина слишком узнаваема, поэтому продали ее.

Тесс постаралась придать своему голосу уверенность, насколько это было возможно в столь неудобном положении.

– Мои родители скоро вернутся, и когда они увидят возле дома мою машину, они сразу же вызовут полицию.

– А как вы думаете, зачем мы забрали ключи от вашей машины? Мои ребята поедут в ней следом за нами. И когда ваши родители вернутся домой, во дворе не будет никакой машины, в чулане не окажется никаких мешков и никакой собаки. Они никогда не узнают, что вы были здесь сегодня вечером, и я сомневаюсь, что они поднимут на ноги полицию из-за исчезновения нескольких мешков с удобрениями.

– Вот черт! – вдруг выругался «кожаный пиджак», ослабив хватку на шее Тесс. Она тут же учуяла весьма характерный запах: Эски, здорово переволновавшись, испачкала пол в машине. Но мужчина тотчас же снова сдавил шею Тесс.

– Послушайте, – прохрипела она, – вас устроит, если я дам обещание не поднимать головы?

Ответа не последовало, но «кожаный пиджак» руку убрал.

Машина дважды свернула направо, затем дважды налево, потом долго ехала прямо по улице с большим количеством перекрестков, судя по тому, что они довольно часто останавливались на светофорах, причем, похоже, покрытие дороги находилось не в лучшем состоянии. Тесс совершенно не представляла, чем это может ей помочь, но внимательно запоминала путь, по которому они ехали. У «Олдсмобиля» были плохие тормоза, и Эски поскуливала, когда колесо попадало в очередную выбоину.

– Эй, послушайте, у вас же есть эти чертовы уши. Теперь, когда вы их заполучили, вам уже ничто не угрожает. Что вам еще нужно? Зачем вам моя собака?

– Твоя псина интересует нас в самую последнюю очередь.

Человек, сидевший радом с ней, затрясся от еле сдерживаемого смеха. Вскоре «Олдсмобиль» остановился, и, выйдя из машины, Тесс понадобилось некоторое время, чтобы снова принять вертикальное положение.

Она притворилась, что у нее сильно болит спина, и это дало ей несколько секунд, достаточных для того, чтобы оглядеться вокруг. Дома в викторианском стиле с большими лужайками: явно пригород, но не дальний, – Тесс успела увидеть вдалеке огни какой-то большой улицы. Они ехали около двадцати минут, значит, сейчас она, вполне возможно, находилась в Кэтонсвилле, расположенном километрах в тридцати от дома ее родителей. Либо этим парням было наплевать, знает ли Тесс, где находится, либо они были уверены, что она уже не сможет ничего и никому рассказать об этом.

Они втолкнули ее в какой-то дом, казавшийся заброшенным. Посреди пустой гостиной с высоким потолком и старомодными канделябрами стояло ветхое кресло – единственный предмет мебели, в котором сидел человек, державший на руках крохотную собачку. Тесс не узнала этого мужчину, но вспомнила тявканье собаки, раздавшееся из машины при их последней встрече на подземной парковке. Чарлтон? Карлтон? Как-то так. У собачки была красивая рыже-золотая шерсть и уродливая крысиная мордочка. У сидевшего в кресле человека были редкие каштановые волосы и крысиное выражение лица.

– Мы пытались сказать вам, что у вашего дяди есть кое-что, что ему не принадлежит, – произнес мужчина, сидевший в кресле. – Я не знаю, почему вы раньше не захотели помочь нам отыскать нашу собственность.

– Я же не знала, что вы ищете. Я нашла… я нашла их совершенно случайно, – она не могла произнести вслух название того, что недавно видела, что держала в руках.

– Но есть еще кое-что, что Спайк украл у нашего работодателя, и нам очень нужна эта вещь.

– Возможно, я смогу помочь вам, если вы скажете мне, что это такое. Все это время я думала, что вам нужна моя борзая.

«Старое кресло» – так Тесс про себя назвала мужчину с крысиным лицом – покачал головой.

– Эта собака была частью старой программы, оказавшейся, скажем так, довольно трудоемкой. Она не представляет для нас интереса, впрочем, так же, как и вы. Но, думаю, вы некоторое время пробудете у нас… в гостях. Возможно, это поможет другу вашего дяди – маленькому официанту – внезапно вспомнить, где находится еще одна принадлежащая нам вещь.

– Томми ничего не знает. – Тесс пришла в отчаяние оттого, что ее судьба зависит от Томми.

Она вдруг представила, как он получает коробочку с какой-нибудь частью ее тела, например с указательным пальцем. Да он, наверно, с удовольствием выбросит его после того унижения, которое ему пришлось испытать на кухне у Китти. – Знаете, когда я сегодня ушла из дома, я сказала своей тете, чтобы она позвонила в полицию, если я через час не вернусь.

При этих словах все мужчины рассмеялись. Тесс не была уверена в причине этого веселья: либо они ей не поверили, либо считали, что теперь это уже не имеет значения. Она слегка дернула Эски за поводок, надеясь, что та бросится на кого-нибудь из ее похитителей или хотя бы вцепится в ногу. Но собака, не отрываясь, смотрела на кресло, и ее мысли, казалось, можно было услышать: «Ужин, ужин, ужин». Тесс тоже вполне могла бы почувствовать голод, если бы ее желудок не сводило спазмом от страха.

– Вы не вернетесь через час. Вы вообще не вернетесь до тех пор, пока друг Спайка не согласится сотрудничать с нами.

Тем временем крохотная собачка спрыгнула на пол и принялась обнюхивать туфли своего хозяина. Все мужчины были одеты примерно так же, как их начальник: в пиджаки из плотной кожи, надетые поверх вязаных свитеров, синтетические спортивные штаны и мокасины. Несмотря на незавидное положение, Тесс стало интересно, в каком магазине они одеваются.

– Ну что, у вас еще не появилось никаких мыслей по поводу того, где ваш дядя мог спрятать принадлежащую нам вещь? – спросил «старое кресло».

Маленькая собачка заметила какое-то движение около камина – возможно, таракан, или крыса, или просто какая-то тень, – и рванулась с места, заливисто лая. Тесс почувствовала, как что-то обожгло ее ладонь, Эски вырвала цепь из ее пальцев, прежде чем Тесс успела ее схватить. Борзая присоединилась к охоте, но ей не нужна была добыча маленькой собачки, ей нужна была сама собачка, которую она быстро загнала в угол.

– Чарлтон! – закричал мужчина, вскакивая с кресла, но было уже слишком поздно. Челюсти Эски сомкнулись на животе собачки, и борзая принялась трясти ее из стороны в сторону. Гонка была выиграна! И Эски поймала крысу, она сделала то, что не удавалось сделать ни одной собаке на бегах! Она почти обезумела от радости и принялась вышагивать по комнате с гордо поднятой головой.

Хозяин Чарлтона резко вскрикнул, и трое мужчин бросились к Эски, но тут же отступили, не зная, что делать. Эски продолжала сжимать собачку в зубах и мотала ее в разные стороны, словно тряпку. Воспользовавшись суматохой вокруг собак, Тесс попятилась к двери, но остановилась, увидев, что один из мужчин достал пистолет.

– Вы что, с ума сошли? – крикнула она, бросившись к Эски и зажав ей нос, так что челюсти собаки разжались сами собой. В конце концов, она ведь была борзой, а не бультерьером или ротвейлером. В ее хватке не было ни силы, ни опасности. Маленькая собачка свалилась на пол, возможно еще находясь в состоянии шока, но единственными ранами на теле были две маленькие вмятинки на животе.

– Чарлтон! – воскликнул мужчина.

Тесс подняла собачку, протянула ему и сказала:

– Тут неподалеку есть круглосуточная ветеринарная клиника. – Она и не подозревала, что может сочувственно относиться к этому человеку, похитившему ее и до полусмерти избившему ее дядю. – На автостраде номер сорок. – Мужчины удивленно уставились на нее. – Это так, если вы везли меня по этой дороге, – объяснила она. – Если, конечно, вы не ехали по Фредерик-роуд. Лечебница находится как раз напротив магазина игрушек.

– Вы останетесь здесь с ней, – приказал «старое кресло» «кожаному пиджаку» номер один – тому самому, который схватил Тесс в чуланчике ее родителей, – и удалился в сопровождении «хриплого голоса» и «кожаного пиджака» номер два.

– Он очень любит свою собаку, – пояснил оставшийся из похитителей, кладя пистолет на каминную полку. – Если с ней что-нибудь случится, считай, что твоя псина – труп. Хотя, по-хорошему, ее все равно надо пристрелить, уж больно она страшная.

– Думаю, с Чарлтоном все будет в порядке, там всего лишь пара царапин. – Тесс опустилась в освободившееся кресло, у нее сильно дрожали колени. Эски уткнулась носом в ладонь Тесс: она была уверена, что заслужила угощение.

– Жаль, что здесь нет телевизора, сейчас как раз идет чемпионат по баскетболу, – вздохнул ее охранник.

Тесс отметила, что он разговаривал не с балтиморским акцентом, но, без сомнения, был жителем Восточного побережья. Причем они явно были совершенно не знакомы с городом, раз выбрали автостраду № 40, чтобы привезти ее сюда, хотя существовали и более короткие пути. Может, Филадельфия? Или Уилмингтон? Когда Спайк привез ее матери мешки с мульчей, он сказал Джудит, что недавно вернулся с бегов в Делавэре. Ее дядя предпочитал не лгать, в крайнем случае просто молчал, если не хотел говорить правду. Так что же эта за вещь, которую они ищут? И как ей узнать об этом?

– Я знаю отличный способ скоротать время, – и, предупреждая его заинтересованный взгляд, она быстро добавила: – Вы знаете, как играть в «Боттичелли»?

– Это что, по-итальянски «Бутылочка»?

– Нет, это игра из двадцати вопросов. Слушайте. Вы берете букву, например, «С» и загадываете фамилию человека, начинающуюся на эту букву. Например, вы загадали Майка Смита…

– Третий лучший бейсболист за всю историю Америки!

«Так, значит, точно из Филадельфии. Наши при любом удобном случае называют Брука Робинсона».

– Ну, это неважно. Считаем, что ваша буква – «С», и я могу спросить: «Это композитор?» Если вы не придумаете ответ, например «Стравинский», то я буду задавать вам вопросы о том, кого вы загадали, а вы можете отвечать на них только «да» или «нет», до тех пор пока я не угадаю. Идет?

Возникла довольно продолжительная пауза: охранник напрягал свои полторы извилины, наконец Тесс услышала утвердительный ответ.

– Отлично, но чтобы сделать эту игру действительно интересной, вы можете назвать мне первую букву того, что вы ищете, и я попробую угадать.

– Ну, не знаю… – протянул парень.

– Да ладно вам, соглашайтесь. Каковы шансы, что я действительно угадаю?

Очередной раунд усиленной работы мысли, будто он и в самом деле пытался держать пари на то, что Тесс добьется успеха.

– В этом есть смысл.

– Отлично. Называйте букву.

– Наверно, «В», хотя, может быть, «К»… Нет, «В», точно – «В».

– Ну, тогда начнем. Это писатель двадцатого века, создавший вокруг своих произведений целый культ?

– Вы что, разыгрываете меня?

Тесс изобразила звук сигнала, который часто используют в телевикторинах, чтобы показать, что игрок неверно ответил на вопрос.

– Вы должны были сказать, что это не Курт Воннегут. Теперь я буду задавать наводящие вопросы. Тот предмет, который вы ищете, имеет отношение к ставкам?

– Я могу сказать «в каком-то смысле»?

– Вообще-то – нет.

– Ну, я все равно скажу: в каком-то смысле да… Это относится к ставкам, но не совсем. Вы бы сказали – косвенно.

– Ну что ж, по крайней мере, честно. Тогда следующий вопрос. Это автор «Лолиты»?

– Это не… это не… это не Валентин? Волер? Какой-нибудь грек, верно?

– Отличная попытка. Нет, это Владимир Набоков. Этот предмет имеет денежную ценность?

– Нет. То есть может иметь, но только для нескольких человек. Это нельзя продать, но некоторые люди отдали бы за это большие деньги.

– Ну, хорошо. Это – резиденция Папы Римского?

Ее соперник выглядел крайне расстроенным и потому почти выкрикнул ответ:

– Это не Ватикан!

– Замечательно, – Тесс специально задала легкий вопрос, рассчитывая, что это смягчит его и ослабит бдительность. – Это член ООН, имеющий за плечами нацистское прошлое?

Тесс встретила удивленный взгляд и внутренне усмехнулась: выбранная тактика оправдывала себя.

– Курт Вальдхайм, – Тесс произнесла немецкий вариант фамилии, будучи уверена, что ее соперник не знает, как правильно она пишется. – Эта вещь была когда-нибудь живой? Или частью чего-то живого?

– Это уже два вопроса! Но на оба ответ: нет.

– Ну, хоть это радует. – Эски продолжала тыкаться носом в ладонь Тесс. Она погладила собаку, обдумывая следующий вопрос. Игра сильно усложнялась, если загадывали предмет, а не человека. Кожа собаки была сильно стерта под ошейником. Можно задать вопрос о Вольтере или Венере. В книгах о борзых говорится, что лучше всего использовать нейлон, но у Тесс так и не дошли руки заменить этот кусок цепи. О чем еще спросить? Может, об актере Ван Дамме? Она играла с застежкой ошейника, незаметно подтягивая все ближе и ближе собаку к себе.

– Ну, давайте, задавайте следующий вопрос. Я думал, это какая-то чепуха, а оказалось очень даже весело.

– Это идиот?

– Подождите, это я знаю… Это из какого-то фильма, верно? Там еще такой мужик играет… это не… это не…

Воспользовавшись тем, что ее охранник отвлекся, Тесс вскочила с кресла и ударила его Эскиной цепью по лицу. Быстрая реакция, по-видимому, тоже не входила в число его достоинств, и потому он не смог поймать конец цепи. И он не мог дотянуться до Тесс, так как сидел на полу довольно далеко от нее. Тесс бросилась к двери. Он побежал за ней, пытаясь отобрать цепь и совершенно забыв о пистолете, по-прежнему лежавшем на каминной полке.