Текст книги "Падшие наследники (ЛП)"

Автор книги: Лора Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

После того, как я заставляю ее кончить в четвертый раз, Жас, задыхаясь, падает на бок. – Больше нет… так хорошо… но слишком чувствительно.

Я использую полотенце, которое было вокруг моей руки, чтобы вытереть лицо. К счастью, кровотечение остановилось, но мои больные костяшки пальцев распухли до чертиков.

Я переворачиваюсь и целую ее в бедро.

– Значит ли это, что ты закончила со мной на эту ночь?

Она тянет меня за плечи, побуждая двигаться вверх по ее телу.

– Нет, черт возьми. Просто больше никаких действий с любовной кнопкой.

– Любовная кнопка? – смеюсь я.

Жас дарит мне теплую улыбку, от которой у меня перехватывает дыхание.

– Войди в меня, Кингстон.

Я втягиваю ее сосок в рот и провожу языком по кончику, когда отстраняюсь.

– Как скажешь, моя королева.

– Королева? А что случилось с принцессой? – Жас задыхается, когда я уделяю внимание ее другому соску.

Я приподнимаюсь на руках, чтобы посмотреть ей прямо в глаза.

– Моя королева. Ничья больше.

– Ничья больше, – Жас прижимает обе стороны моей челюсти, повторяя мои слова. – Никогда.

Я смотрю на нее в течение нескольких секунд, никто из нас не хочет заполнять тишину. Мы совершенно довольны, просто наслаждаясь близостью тела друг друга. Это чувство внутри меня, то, которое заставляет мою грудь расширяться, должно было стать моей первой подсказкой о том, насколько я боготворю эту девушку. Какой бы хреновой ни была моя жизнь, когда я вот так, с Жас, я искренне счастлив. Я живу ради этих маленьких украденных моментов.

– Я люблю тебя, – шепчет она.

Я ухмыляюсь.

– Конечно, любишь. Я такой хороший парень, чего же тут не любить?

Жас трясется от смеха, из ее глаз текут слезы.

– Ты не хороший парень. По крайней мере, большую часть времени, – она притягивает меня ближе и покусывает мочку уха. – Но ты мой. А теперь поцелуй меня.

Я стону ей в рот, погружаясь в ее влажное тепло. Бедра Жас следуют за моими, когда я выхожу почти до кончика, а затем снова погружаюсь в нее. Наш темп неторопливый, почти ленивый, но ни она, ни я не возражаем. Обычно я не являюсь поклонником миссионерской позиции, потому что это такая интимная поза – и, откровенно говоря, не такая веселая, как другие. Но сейчас я бы не хотел, чтобы она была другой. Чувствовать тело Жас вровень с моим, нашу потную кожу, трущуюся друг о друга при каждом движении. Наблюдать, как ее выразительные глаза говорят мне о том, какое удовольствие я ей доставляю. Как сильно она хочет меня. Как сильно она нуждается во мне.

Я не из тех, кто занимается любовью, но если бы мне нужно было дать этому ярлык, это было бы то, что нужно, без сомнения. Мой член и язык отдают все, что у меня есть, и принимают все, что она готова предложить взамен. Мои руки ласкают каждый сантиметр кожи, до которого я могу дотянуться, а ее руки делают то же самое с моим. Я никогда не был так настроен на кого-то, как в этот момент. Прямо за моей дверью может произойти бунт, а я, скорее всего, ничего не замечу. После того, как Жас в последний раз кончает, я увеличиваю темп настолько, чтобы достичь собственного освобождения. Моя голова прижимается к ее шее, когда я кончаю, и ни с того ни с сего на меня нисходит озарение.

Жас Ривьера – та самая. Единственная.

Я хочу, чтобы эта женщина родила моих детей. Я хочу, чтобы ее лицо было тем, что я вижу каждое утро, когда просыпаюсь, и каждый вечер, перед тем как заснуть. Я хочу смеяться вместе с ней, обнимать ее, когда она плачет, трахать ее, пока она не увидит звезды. Я хочу, чтобы мы состарились вместе и смотрели, как наши дети рожают своих детей. Некоторые люди, возможно, скажут, что я наивен, что восемнадцать лет – это слишком рано, чтобы понять, когда ты встретил человека, с которым собираешься провести остаток своей жизни, но я бы сказал этим людям, чтобы они шли нахуй. У меня нет никаких сомнений, она – это то, что мне нужно.

– Твою мать, – бормочу я.

– Я знаю, – говорит она. – Это было потрясающе. Я кончила.

Я вытаскиваю и использую одно из полотенец, чтобы помочь Жас привести себя в порядок. Когда мы закончили, она поворачивает свое тело к моему и целует меня прямо в сердце.

– Ты тоже для меня главное, Кингстон.

А?

Я на мгновение растерялся, пока не понял, что, должно быть, произнес эту фразу вслух. Я крепче прижимаю Жас к себе, глажу ее волосы, пока она прижимается ко мне. Когда ее дыхание начинает выравниваться, я тоже закрываю глаза, давая себе несколько мгновений, чтобы впитать все это, прежде чем сделать то, что должно быть сделано.

18. Жас

– Боже, я так жду завтрашнего дня.

– Я тоже. Не могу дождаться, когда увижу выражение лица Белль.

Я улыбаюсь.

– Она будет в экстазе. Я знаю, что уже говорила это раньше, но спасибо тебе огромное за то, что ты все это спланировал. Мы с мамой всегда старались отделить день рождения Белль от праздника, и я волновалась, что ее папа не сделает то же самое. Поскольку это ее первый день рождения без мамы, я хотела, чтобы он был особенным. Ты действительно сделал это, Кингстон. Я действительно не могу придумать ничего более идеального.

Кингстон обнимает меня.

– Я представляю, как трудно быть рождественским ребенком, особенно когда ты младше, и это праздник, который ты празднуешь. Легко потеряться в этой суматохе.

– Верно, – киваю я. – Вот почему у нас всегда была традиция отмечать праздник в сочельник, а в Рождество все было посвящено Белль.

– Я думаю, это отличная традиция, – он целует меня в макушку. – Я рад помочь сохранить ее.

– Как твоя рука? – я осторожно поднимаю его руку, чтобы осмотреть костяшки пальцев. – Выглядит немного лучше.

– Уже не так сильно болит, как раньше. Лед помог справиться с отеком. Не дай мне забыть вызвать кого-нибудь для ремонта плитки после того, как мы вернемся из Диснея.

– Не забуду, – качаю я головой, все еще немного шокированная тем, что он ударил стену вчера вечером. – Ты уже слышала что-нибудь от Джона?

– Эскалейд больше не в Виндзоре, но это все, что мы пока знаем.

Видимо, после того, как я заснула, Кингстон позвонил своему частному сыщику и рассказал ему обо всем, что произошло со мной прошлой ночью.

Я присаживаюсь на стоящий рядом табурет.

– И Джон не думает, что обращение в полицию поможет?

– Он считает, что пока лучше не вмешивать их в это дело, учитывая, что все было скрыто после первоначального нападения.

– Верно. Кто мог забыть об этом? – пробормотал я.

Кингстон задумчиво смотрит на меня.

– Так вот почему у тебя в сумочке был пистолет?

Черт.

Подожди… у меня в сумочке был пистолет?

Я свирепо смотрю на него.

– Почему ты рылся в моей сумочке?

– Я не рылся в твоей сумочке, – настаивает он. – Когда я нашел ее на парковке… Я открыл ее, чтобы проверить документы. Чтобы убедиться, что это не чья-то другая, похожая на твою. Где, блядь, ты вообще взяла незарегистрированный пистолеь?

Я вижу момент, когда его осеняет.

– Шон. Он дал его тебе.

– Нет, он не давал мне пистолет. Я купила его у его друга.

– О, так намного лучше, – Кингстон бросает на меня язвительный взгляд. – Зачем он тебе вообще нужен?

– Как ты думаешь, почему, Кингстон? Я хочу чувствовать себя в безопасности.

– И ты думаешь, что пистолет это сделает?

– Это лучше, чем ничего, – пожимаю я плечами.

– Нет, если ты не знаешь, как из него стрелять, – возражает он. – Так… ты умеешь стрелять?

– Не совсем.

Он показывает на меня обвиняющим пальцем.

– И именно поэтому он остается запертым в моем сейфе.

– Что? – кричу я. – Ты не можешь этого сделать!

Глаза Кингстона вспыхивают гневом.

– Смотри на меня.

– Это не тебе решать, Кингстон!

Он резко выдыхает.

– Послушай. Я полностью за право носить оружие. Если ты действительно хочешь иметь пистолет, потому что так ты чувствуешь себя в большей безопасности, то я не против. Но мы сделаем это правильно. Ты научишься безопасно обращаться с оружием, и оно будет у тебя зарегистрированным.

– Я не позволю тебе подвергать себя риску, нося с собой заряженное оружие, с которым ты не имеешь ни малейшего представления, что делать. Особенно незарегистрированное. Господи, если полицейский поймает тебя с этой штукой, тебе конец. Ты хоть представляешь, насколько строги законы об оружии в Калифорнии? Ты правда думаешь, что судимость – это хорошо, когда ты пытаешься получить опекунство? Да ладно, Жас. Ты умнее этого. Я не могу поверить, что этот ублюдок позволил тебе пройти через это.

– К твоему сведению, ему тоже не понравилась эта идея, но, в отличие от тебя, он позволил мне самой принять решение, потому что знает, что я уже большая девочка.

– Жас. Ты знаешь, что я прав. И ты знаешь, что я родом из хорошего места. Я не говорю, что у тебя его не может быть. Я просто прошу тебя быть умнее. Я не хочу тебя потерять. Я не могу, блядь, потерять тебя.

Я стону, положив голову на барную стойку.

– Хорошо. Мы сделаем это по-твоему.

– Спасибо, – он целует меня в затылок. Когда его телефон зажужжал в кармане, он достал его и сказал: – Это Джон.

Я сажусь.

– Да? – Кингстон хмурится на то, что говорит частный детектив.

– Когда? – Ттеперь он проводит рукой по лицу.

– На Гейла пока ничего нет? – его ореховые глаза переходят на мои, пока он слушает Джона, становясь все более взволнованным. У меня такое чувство, что все, что Джон придумал на данный момент, не очень хорошо.

– Звучит неплохо. Держи меня в курсе.

– Что он сказал? – я засыпаю его вопросами, как только он кладет трубку. – Он нашел Лукаса?

Кингстон качает головой.

– Пока нет. Но Кристиан Тейлор был найден мертвым в своей комнате в общежитии сегодня утром. Они называют это самоубийством с помощью огнестрельного оружия.

Я задыхаюсь.

– Что?!

– Да. Полиция говорит, что все довольно просто. Кристиан оставил записку.

– Джон знает, что было в записке?

Он шумно сглотнул.

– Два слова: – Мне жаль.

– Мне жаль? – повторяю я. – За что?

– За участие в твоем нападении? Списывание на экзамене по математике? За то, что дал Пейтон пососать свой член? Кто знает?

– Вот дерьмо, – когда я поднимаю взгляд, у Кингстона на лице странное выражение. – Что это за взгляд? О чем ты думаешь?

Его губы поджаты.

– Я думаю, что самоубийство Кристиана могло быть подстроено.

– Кем?

– Кто-нибудь из крупных игроков? Но мой главный подозреваемый – мой отец.

Я хмурюсь.

– Почему ты так думаешь?

Кингстон достает из холодильника бутылку воды и делает глоток, прежде чем передать ее мне.

– Видео моего отца с Пейтон. Он сказал, что если комнатная собачка Пейтон – а все признаки указывают на то, что этой собакой был Лукас – снова нападет на тебя, он заплатит. Даже если Кристиан не нападал на тебя прошлой ночью, он был активным участником плана Лукаса. Зная моего отца, он посчитает этот поступок личным оскорблением и отомстит всем участникам.

– Итак… если это правда… ты думаешь, Лукас следующий?

Кингстон кивает.

– Именно.

– Но… разве твой отец не в Мексике на Рождество?

– Так и есть. И он летел коммерческим рейсом, так что я знаю, что он действительно там, потому что Джон подтвердил это. Но он легко мог послать одного из своих головорезов от его имени, – Кингстон кивает головой в сторону окна. – Он был в центре Карибского моря, когда умерла моя мама, помнишь?

– Я помню, – я вздыхаю, глядя в окно на бассейн, где его маму нашли мертвой.

– И что теперь?

– Джон продолжит поиски Лукаса, а мы будем действовать дальше, как только узнаем больше. Он сказал, что передал все своему контакту в ФБР на случай, если мой отец виновен.

– В общем, мы ждем. Опять, – я снимаю галстук с запястья и убираю волосы в хвост. – Мы продолжаем вести себя нормально, как предложил Джон?

– Именно это мы и собираемся делать. Сегодня канун Рождества. Мы не позволим им испортить это или нашу поездку. Я предлагаю вернуться к тебе домой и забрать твою сумку, как мы и планировали, а потом вернуться сюда, чтобы устроить наш мини-праздник.

– Бентли все еще планирует приехать, несмотря на то, что Рид и Эйнсли в Орегоне?

– Он сказал, что будет здесь. Мы делаем это со средней школы. Эйнсли и Карисса начали эту традицию и каждый год придавали этому большое значение. Ужин, обмен подарками, рождественские фильмы, печенье… все дела. Мы с ребятами сначала просто потакали им, но со временем нам это стало нравиться. После смерти Риссы… Эйнсли настояла на том, чтобы продолжать в том же духе. Ей нужна была эта нормальность, и я думаю, Бент тоже в этом нуждается.

– Хорошо, что у вас, ребята, есть свой особый способ празднования.

Он обхватывает мои бедра ладонями и наклоняется, чтобы поцеловать меня.

– У нас есть свой особый способ праздновать. Ты теперь часть этого.

Я переплетаю пальцы за его шеей и притягиваю его к себе для еще одного поцелуя.

– Хочешь пойти со мной в душ, прежде чем мы отправимся в путь?”

Кингстон сверкает зубастой улыбкой.

– Я определенно хочу пойти с тобой в душ.

***

– Ты уверена, что это все? – Кингстон держит мою дорожную сумку. – Нас не будет два с половиной дня.

– Эм… да. Это все. А что?

Он с улыбкой качает головой.

– Я просто привык, что женщины упаковывают гораздо больше вещей. У Эйнсли всегда как минимум один чемодан только для обуви. И она самая неприхотливая девушка из всех, кого я знаю, после тебя.

– Да, но Эйнсли действительно увлекается модой. Что хорошо для меня, я полагаю, поскольку я понятия не имею, что делать, когда мне нужно приодеться.

Кингстон хватает меня за затылок и притягивает к себе для поцелуя.

– Я думаю, ты себя недооцениваешь. Но если ты спросишь меня, тебе не нужно наряжаться.

– Это говорит мальчик, который всегда готов напасть на меня через несколько секунд после того, как увидит меня в наряде.

– Что я могу сказать? Мне нравится легкий доступ, – он неопределенно пожимает плечами.

– Я уверена в этом, – смеюсь я. – Ну, думаю, нам пора…

Пронзительный крик пронзает воздух, прерывая ход моих мыслей.

– Какого черта? – Кингстон распахивает дверь моей спальни и выглядывает в коридор, откуда доносился шум.

Когда я смотрю через его плечо, я вижу Пейтон, сидящую у стены напротив открытой двери своей спальни. Она истерически плачет, подтянув колени к груди, раскачивается взад-вперед, бормоча что-то себе под нос.

– Что случилось?

Кингстон делает несколько шагов в ее сторону.

– Пейтон. Что происходит?

Ее водянистые глаза прищуриваются, когда она срывается.

– Это ты сделал? Это та расплата, о которой ты говорил?

Мисс Уильямс появляется на верхней площадке лестницы, на мгновение останавливаясь, чтобы перевести дух.

– Мисс Пейтон. Вы в порядке?

Пейтон разводит руками.

– Нет, я не в порядке! Почему я должна быть в порядке? Что это за больная шутка? Кингстон! Ты в ответе за это?!

Мисс Уильямс делает шаг вперед, когда Пейтон жестом показывает на свою спальню и заглядывает внутрь. Она становится белой как простыня и, спотыкаясь, отступает назад. – О, Боже. Я думаю… кто-нибудь вызовите полицию. Сейчас же.

Кингстон сокращает расстояние между моей спальней и спальней Пейтон и следует за мисс Уильямс. Как только его глаза цепляются за что-то, он тоже выглядит так, будто его вот-вот стошнит.

– О, черт. Это его…. Черт, это должно быть больно, – он делает шаг назад и поворачивает голову в сторону, морщась.

– Что должно быть больно? Что это за ужасный запах?

Кингстон пытается удержать меня, когда я подхожу к комнате Пейтон, но я протискиваюсь мимо него и мельком вижу. Я закрываю рот рукой, подавляя желчь от ужаса, который предстал передо мной. Посреди кровати Пейтон с балдахином уже не пастельно-розового цвета лежит Лукас Гейл, голый, как в день своего рождения, с широко раскинутыми руками, прикованными наручниками к каждому столбику. Он лежит в луже крови, с застывшими от ужаса глазами. Я предполагаю, что это как-то связано с тем, фактом, что его гениталии больше не прикреплены к телу.

Окровавленный вялый пенис Лукаса торчит у него изо рта, как гризли, откусывающий голову лососю, удерживаемый странным кожаным кляпом, покрытым коркой засохшей рвоты. Я предполагаю, что это его отрезанные яички, разложенные на каждой из его повернутых вверх ладоней, окружающие простыни и стена забрызганы кровью. Если бы мне пришлось гадать, я бы сказала, что тот, кто это сделал, перерезал Лукасу горло после того, как изуродовал его тело. Это похоже на какое-то ритуальное жертвоприношение, но я знаю, что это не так. Вся эта жуткая сцена прекрасно поставлена для драматического эффекта. Это послание, простое и понятное – очень смелое, невероятно мрачное предупреждение владельцу этой спальни.

– Я… я пойду позвоню в полицию, – заикается мисс Уильямс. – Я-я сейчас вернусь.

– Нет, – гремит голос Чарльза. – Никто никуда не уйдет.

Я поворачиваюсь направо и вижу отца, наблюдающего за ситуацией тем же холодным, расчетливым взглядом, каким он все оценивает. Когда он успел приехать? Он спокойно достает свой мобильный из нагрудного кармана пиджака и нажимает кнопку, чтобы кому-то позвонить.

Через мгновение после того, как он прикладывает телефон к уху, он говорит: – У нас проблема. Мне нужно как можно скорее навести порядок в моем доме.

Головы Пейтон и мисс Уильямс поворачиваются в сторону моего отца. Уборка? Что-то вроде уборки трупов? Какого черта? Когда мои глаза переходят на Кингстона, он ничуть не выглядит удивленным.

– Да, особняк, и по крайней мере два, возможно, больше, – Чарльз делает паузу на мгновение. – Хорошо. Скоро увидимся, – Оон закрывает дверь Пейтон, заканчивая разговор, и окидывает каждого из нас ледяным взглядом. – Никто из вас не проронит ни слова об этом.

– Мистер Каллахан… Я знаю, что это не мое дело…

– Ты права, Дарлин. Это не твое место, – его челюсть подрагивает. – Есть ли другие сотрудники на территории?

– Нет, сэр. Вы дали им выходной, чтобы они провели праздник со своими семьями. Помните?

Чарльз кивает.

– Немедленно позвони им и скажи, чтобы они взяли отпуск на всю неделю с сохранением зарплаты. Это мой подарок им к празднику. Не говорите ни слова о том, что вы здесь видели, и не разговаривайте ни с кем другим, особенно с полицией. Идите прямо в мой кабинет и ждите дальнейших указаний, когда закончите.

– Д-да, сэр, – Мисс Уильямс опускает голову и несется вниз по лестнице, как будто ее задница горит.

Он переводит свой сердитый взгляд на Пейтон.

– Что, черт возьми, произошло?

– Я не знаю! – плачет Пейтон. – Я только что вернулась домой и застала его в таком состоянии!

– Ты только что вернулась домой? – Чарльз поднимает свои кустистые брови, бросая взгляд на циферблат своих Ролексов. – Сейчас почти два часа дня. Где ты была?

Она вытирает глаза и шмыгает носом.

– Мы с девочками устроили пижамную вечеринку в доме Уит.

Я фыркаю. Она точно не была с Уитни или Имоджен в ту же ночь, когда они узнали, что она трахалась с их парнями. И у меня есть подозрение, что она точно знает, кто сделал это с Лукасом.

Детские голубые глаза Пейтон быстро переходят на меня, но потом снова на Чарльза.

– Папа, что мы будем делать?

– Вы ничего не будете делать. Пусть с этим разбираются мужчины. Я не верю, что ты не облажаешься.

Ее глаза расширяются.

– Но, папочка.

– Ни слова, Пейтон! – кричит он. – Если я услышу от тебя хоть писк по этому поводу, поверь мне, последствия тебе не понравятся. А теперь иди в спальню для гостей и не выходи, пока я не скажу.

– Но… – снова пытается она.

Он указывает пальцем в сторону гостевой комнаты.

– Иди, Пейтон!

Она снова разрыдалась и побежала выполнять его приказ.

Как только Пейтон оказывается за закрытой дверью, Чарльз обращается к Кингстону.

– Надеюсь, я могу рассчитывать на то, что вы будете действовать осмотрительно?

Кингстон кивает.

– Да, сэр. Конечно, – он поворачивается ко мне. – Возьми свою сумку, Жас.

– Что? – недоверчиво спрашиваю я. – Мы не можем просто…

– Закрой свой чертов рот и забери свое дерьмо! – кричит он.

Глаза Кингстона расширяются, умоляя меня читать между строк.

Я стискиваю зубы.

– Ладно.

Я бросаю на него самый злобный взгляд, на который только способна, и топаю в свою комнату за вещами. Когда я возвращаюсь в коридор с сумкой через плечо, Кингстон и мой отец склоняют головы друг к другу, обмениваясь тихими словами. Они замолкают, когда замечают меня, и отстраняются друг от друга.

Мой отец поправляет свой галстук.

– Жасмин. Я так понимаю, что ты уезжаешь с сестрой на несколько дней. Счастливого пути.

– Правда? – я усмехаюсь, указывая рукой в сторону закрытой двери Пейтон. – Мы просто притворимся, что там нет расчлененного трупа?

– Жас, – рычит Кингстон. – Мне нужно преподать тебе еще один урок уважения?

Я пригвоздила его взглядом, который говорит: – Продолжай в том же духе, дружище, и этот ублюдок там будет не единственным, кого кастрировали.

Мудак ухмыляется в ответ.

– Неважно, – бормочу я. – Мои извинения за то, что была такой неуважительной сукой. Ты можешь наказать меня позже.

Мой отец хлопает Кингстона по спине.

– Я вижу, ты наконец-то смог научить Жасмин, как должна вести себя женщина в этом мире. Молодец, мой мальчик. Хотя, похоже, над ее языком еще нужно поработать, – он с вызовом приподнимает на меня брови, как будто провоцируя меня сказать что-то в ответ.

Кингстон издает отвратительно надменный смех.

– Я не чудотворец, Чарльз. Ты должен дать мне немного времени на это.

По тому, как громко смеется мой отец, можно подумать, что мой парень выступает в стенд-апе.

Думаю, Кингстон чувствует, что я вот-вот сорвусь, потому что он берет меня за локоть и направляет к лестнице.

– Пойдем. Тебе нужно многое искупить, прежде чем мы уедем утром.

Чарльз на это разражается хохотом.

Как только мы оказываемся в машине, я набрасываюсь на него.

– Тебе повезло, что я так чертовски хорошо тебя понимаю, иначе ты бы получил быстрый удар по яйцам за то, что так со мной разговаривал! – я бью его по руке. – Придурок!

– Господи, – бормочет он, потирая место, которое я только что ударила. – Успокойся, блядь. Ты прекрасно знаешь, почему я это сделал.

– Ты мог бы предупредить меня заранее.

Кингстон выезжает с подъездной дорожки.

– Правда? Когда бы я мог это сделать? До или после того, как мы договорились скрыть убийство?

Я скрещиваю руки на груди.

– Я все еще злюсь на тебя.

– Ну, тогда мне просто придется вытрясти это из тебя, когда мы вернемся ко мне домой.

– Неважно.

Кингстон протягивает руку и сжимает мое бедро.

– Ты закончила дуться, и мы можем поговорить о том, что там произошло? Должен сказать, ты справилась со всем этим удивительно хорошо. Я ждал, что ты начнешь паниковать в любой момент.

Я отпихнула его руку, все еще раздраженная.

– Разве плохо, что я не чувствую себя расстроенной из-за этого? Типа, вообще? Я имею в виду, видеть его в таком состоянии было отвратительно, – вздрогнула я. – Но я воспринимала это со странной отстраненностью. Как будто… Я смотрела фильм или что-то в этом роде.

Он смотрит на меня краем глаза.

– Я вижу это. Как только я преодолел боль сочувствия, я почувствовал то же самое.

– Что Чарльз сказал тебе, когда я пошла за своими вещами?

– Он забирает Мэделин и Пейтон в их дом в Вейле до нового года, чтобы дать им время прийти в себя. Затем он предложил мне сделать то же самое с тобой, и тогда я рассказал ему о нашей поездке в Дисней, он добавил что-то вроде – не разочаруй меня, сынок, а затем поинтересовался, как я планирую держать твой рот на замке, если с тобой будет трудно.

– О, я бы с удовольствием послушал, как ты на это отреагировал.

Кингстон пожимает плечами.

– Я говорил неясно, но в основном подразумевал, что при необходимости накажу тебя для покорности.

Я усмехаюсь.

– Хотела бы я посмотреть, как ты попытаешься.

Он ухмыляется.

– Жесткий пас. Я предпочитаю, чтобы мои яйца были целы, спасибо большое.

– Вот мой вопрос. Как кто-то вообще смог затащить Лукаса в комнату Пейтона и не быть пойманным? Он же большой парень. И если Чарльз и мисс Уильямс были в доме, когда это произошло, как они могли этого не слышать? Лукас должен был кричать о кровавом убийстве. Буквально.

– Твое предположение так же верно, как и мое, но мой первый выбор – какой-нибудь быстродействующий бензо– или паралитик. Кляп с кольцом помог бы справиться с шумом, особенно если они запихнули Лукасу в рот что-то еще, прежде чем скормить ему его собственный член.”

– Вау… это даже пугает, как быстро ты ответил на этот вопрос. И что ты знаешь, какой тип кляпа они использовали, – я потираю виски, пытаясь понять, действительно ли меня беспокоит или возбуждает девиантная сторона Кингстона. Думаю, и то, и другое. – Мне неприятно это говорить, но я чувствую облегчение от того, что он мертв. Я рад, что месть свершилась, Кингстон. Я чувствую себя немного обманутой, что не была свидетелем его страданий. Каким, черт возьми, человеком это меня делает? Я ничем не лучше плохих парней.

– К черту все, – рычит он, загоняя машину в гараж и глуша двигатель. – Я больше никогда не хочу слышать от тебя подобных слов. Ты не похожа ни на одного из этих людей.

– Как ты можешь так говорить? – бросаю я вызов. – Я хотела, чтобы он умер. Я счастлива, что он мертв.

Кингстон берет меня за подбородок и поворачивает к себе.

– Твои чувства оправданы на сто процентов, Жас. Лукас Гейл жестоко избил, ударил ножом и пытался изнасиловать тебя. Он нападал на тебя несколько раз. Если бы кто-то не пришел и не увел его прошлой ночью, он бы, скорее всего, успел изнасиловать тебя. Не может быть, чтобы ты была его единственной жертвой.

– Я не сомневаюсь, что если бы Лукас был жив, от его рук пострадало бы больше женщин. Тот, кто ведет себя так без зазрения совести и с такой решимостью, – чертов психопат. Лукас напоминал мне наших отцов, поэтому он мне никогда не нравился. Знание того, что за маской скрывается человек, только доказывает, что мои инстинкты относительно него были верны.

– У тебя одно из самых больших сердец из всех, кого я когда-либо встречал, Жас. Ты никогда не должна сомневаться в том, кто ты есть, особенно из-за этой ситуации. Такие люди, как Лукас Гейл или наши отцы, не заслуживают твоего сочувствия.

– Возможно, ты прав, – вздохнула я. – Может быть, я просто приучена верить, что насилие – это плохо, несмотря ни на что.

– Никаких может быть, – Кингстон качает головой. – Эй, если ничего другого не остается, считай, что у нас стало на одну проблему меньше. Счастливого нам Рождества.

Уголки моих губ приподнимаются.

– Счастливого гребаного, Рождества нам.