Текст книги "Падшие наследники (ЛП)"

Автор книги: Лора Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

23. Кингстон

– Вы слышали, что Кристиан Тейлор застрелился на зимних каникулах? – спрашивает Эйнсли. – Я имею в виду, ты можешь в это поверить? А Лукас Гейл просто взял и исчез. Ходят слухи, что Лукас бросил Пейтон и сбежал с наследницей. Пейтон якобы была так расстроена, что умоляла родителей отправить ее в школу-интернат. Лично я думаю, что это потому, что бывшие подружки Пейтон списали ее со счетов, и она знала, что будет изгоем в обществе. Уитни и Имоджен суетились вокруг, вели себя как королевы пчел, чтобы все знали, какая Пейтон предательница. В школе только об этом и говорили. Какой сумасшедший первый день после возвращения.

Рид смеется.

– Стоп, Эйнс. Переведи дух.

Эйнсли отмахивается от него, прежде чем переключить внимание на Жас. – Ты знаешь, почему Пейтон вдруг отправилась в школу-интернат? Например, арендодатели тебе что-нибудь говорили?

Жас пожимает плечами.

– Эм… Я знаю, что она где-то во Франции. Но я не знаю, почему. Я живу здесь, поэтому не видела ни Чарльза, ни Мэдлин с Рождества. Но я думаю, что твоя теория хороша.

Черт. Мне нужно поскорее поговорить с Эйнсли. Я знаю, что Жас и Рид с трудом скрывают от нее происходящее. Плюс, мне нужно подготовить сестру к тому, что ФБР сделает свой ход. Я скрывал это от нее, потому что она не сможет солгать, чтобы спасти свою жизнь, но я не хочу, чтобы она была полностью слепа. Может быть, я расскажу ей, когда мы переедем на новое место и она не будет сталкиваться с нашим отцом.

Жас оставалась со мной каждую ночь после инцидента с Лукасом. Она даже не спорила, когда я предложил – ладно, может быть, потребовала – это. Мы вернулись один раз, чтобы забрать ее вещи, и с тех пор не возвращались.

– Когда день переезда, приятель? – Бентли откусывает огромный кусок пиццы.

– Чуть больше чем через три недели.

Брови Бентли сходятся вместе.

– Почему так долго? Я думал, ты смог получить наличные из своего фонда.

– Господи, чувак. Неужели так трудно подождать, пока ты не закончишь жевать?

Он жует еще пару раз, прежде чем проглотить. —

Отлично. Зачем так долго? Так лучше?

Я пожимаю плечами.

– Людям, у которых я его купил, нужно было время, чтобы упаковать вещи, поэтому я согласился сдать его им в аренду на месяц.

Эйнсли трясет Джазз за плечо, чтобы привлечь ее внимание.

– Ты рада, Жас?

Жас улыбается, когда ее глаза цвета мокко находят мои. Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к этому ощущению. Когда она так смотрит на меня, как будто она действительно счастлива – и я несу за это ответственность – я чувствую себя самым счастливым ублюдком на земле.

Она кивает.

– Белль тоже. Она считает, что это очень круто, что у нее есть своя комната, хотя она и не живет с нами. Надеюсь, когда-нибудь в ближайшем будущем это изменится. Кингстон собирается заказать эту прекрасную кровать для принцессы и сделать ей сюрприз.

Кто бы мог подумать, что я буду покупать всякую хрень для маленьких девочек? Я рад, что Жас, наконец-то смягчилась и разрешила мне тратить на нее деньги. Конечно, она не позволяет мне перебарщивать, как мне бы хотелось, но она становится лучше в принятии подарков. Особенно когда в них участвует ее сестра. Мне выпал шанс влюбиться в женщину, которая не интересуется моим состоянием. Подумаешь.

Я притягиваю свою упрямую девочку к себе и целую ее в висок.

Эйнсли прижимает раскрытую ладонь к груди.

– О, это так мило. Посмотрите на вас двоих – одомашненные и живущие вместе. Не могу дождаться, когда мы станем соседями по комнате!

Я бросаю на нее испепеляющий взгляд.

– Это не сильно отличается от того, что есть сейчас. Жас итак каждый день со мной, а ты здесь бываешь по крайней мере в два раза чаще, чем в главном доме.

– Верно, – она сурово тычет в нас пальцем. – Но я бы хотела установить правило: никакого секса на диване. Или где-нибудь на открытом месте. Я не хочу случайно застать вас двоих за этим.

– Если подумать, может, тебе стоит обзавестись своей собственной квартирой, – говорю я.

– Хаха, забавный парень, – моя сестра зевает. – Итак, когда ты собираешься заказать мою красивую кровать для принцессы?

Я усмехаюсь.

– Если ты хочешь кровать для принцессы, обломись. У тебя куча денег, чтобы купить свое собственное дерьмо.

– Да, но гораздо веселее, когда кто-то другой покупает мне всякое дерьмо, – Эйнсли встает и протягивает руку Риду. – И на этой ноте я ухожу. Мадам Рошель была жестока сегодня. Я побеждена. Ты идешь, Рид?

– Если ты не против, – отвечает Рид.

Эйнсли закатывает глаза.

– Да уж…

Рид поднимает руку, когда они выходят за дверь.

– До скорого, ребята.

– До скорого, – в унисон говорят Жас, Бентли и я.

– Думаю, что и мне пора уходить, – Бентли поднимается с дивана и направляется к двери. – Я позволю вам, малыши, приступить к полезной части вашего вечера. Веселитесь! Не делайте ничего такого, что сделал бы я.

Жас смеется.

– Спокойной ночи, Бент.

– Спокойной ночи, малышка, – он подмигивает, прежде чем послать воздушный поцелуй. – Сладких снов, сладкие губки.

Я отмахиваюсь от него в ответ.

Когда мы наконец-то остаемся вдвоем, я обхватываю руками спину Жас и притягиваю ее к себе. – Не хочешь начать заниматься полезными делами? У меня есть шахматы, или судоку, или – Монополия, или…

– Заткнись и поцелуй меня, придурок.

Я делаю преувеличенный вздох.

– Полагаю, мы можем сделать и это. Если придется.

– О, да. Тебе определенно придется, – она взмахнула воображаемым хлыстом. – Приступай к работе, приятель.

Без всякого предупреждения я приседаю и перебрасываю ее через плечо. Сильно шлепнув ее по заднице, я говорю: – Ты заплатишь за это, милая.

Из перевернутого положения Жас тянется к моим ногам и теребит мой член.

– Рассчитываю на это.

Эта девушка.

***

– Ты не поверишь, как нам повезло, – я практически вижу, как Джон ехидно ухмыляется.

– Даже лучше, чем видео моего отца с Мэдлин?

– Возможно, у нас есть кадры, чтобы привлечь Каллахана, – он прочищает горло.

– И еще один информатор, который готов дать показания в обмен на неприкосновенность. ФБР уже близко к тому, чтобы сделать шаг.

– Вот дерьмо, – я беру напиток из холодильника и сажусь на диван. – Какие кадры, и кто информатор?

– О, ничего особенного. Просто Чарльз Каллахан убивает одного из своих сотрудников. Что касается информатора, то это не кто иной, как миссис Каллахан.

Вода брызгает во все стороны, когда я давлюсь глотком, который делал.

– Объясни. Начни с сотрудника.

– В канун Рождества, вскоре после того, как было найдено тело Лукаса Гейла, Каллахан был пойман на камеру, когда вводил иглу в тело Дарлин Уильямс. Уильямс сидела перед столом Каллахана, когда он подошел сзади и воткнул иглу ей в шею. Она упала в кресло и почти сразу потеряла сознание.

Я потираю рукой челюсть.

– Откуда ты знаешь, что она действительно мертва?

– Потому что некоторое время спустя Каллахан вернулся с двумя приспешниками. Чарльз приложил палец к ее запястью и сказал: – Пульса нет. Затем таинственные люди свернули ее, используя большой кусок пластика и клейкую ленту – которые у них были наготове – и утащили прочь.

– Твою мать. Что они сделали с ее телом?

– Без понятия, – говорит Джон.

– Как она пропала две недели назад, и никто не спрашивал о ее местонахождении?”

– Как получилось, что она считалась пропавшей в течение двух недель, и никто не спрашивал об ее местонахождении?

– Она жила в доме Каллаханов, и у нее не было ближайших родственников. Кто бы стал беспокоиться?

– Другой работник особняка?

– Каллахан мог легко сказать им, что она уволилась или ее уволили.

– Она работала на него, сколько я себя помню, и эта женщина редко брала выходной. Вот тебе и преданность, да?

– Думаю, Чарльз не хотел рисковать, скрывая убийство.

– Что там с Мэдлин?

– Миссис Каллахан посещает один и тот же класс горячей йоги три раза в неделю. После того, как федералы просмотрели запись, которую мы им прислали, они поняли, что это идеальное время, чтобы подойти к ней, и сделали это после ее последнего занятия. Как только миссис Каллахан узнала, что ФБР планирует обвинить ее как соучастницу, если она не будет сотрудничать, женщина не смогла выдать свои секреты достаточно быстро. Мэдлин попала прямо к ним в руки, разыграв карту жертвы. Она сказала им, что сделает все возможное, чтобы спастись от этих тиранических монстров.

Я усмехаюсь.

– Верно. Эта женщина не узнает невинности, даже если та ударит ее по лицу.

– Согласен, и ее куратор прекрасно об этом знает. Но Мэдлин дала им сведения, которые мы пытались собрать годами, включая местонахождение склада, о котором говорил твой отец. Если все подтвердится, у федералов будет то, что им нужно, чтобы двигаться дальше.

– Что она им сказала?

– Она подтвердила то, что мы знали о высококлассной сети проституток твоего отца и о том, что Чарльз шантажирует чиновников, хотя она утверждает, что не знает никаких подробностей о последнем. Но самое главное, она подтвердила, что оба патриарха занимаются торговлей молодыми девушками, в основном из Мексики и стран Карибского бассейна. Именно оттуда приходят большие деньги, особенно после того, как они объединились с картелем. Их деятельность стала настолько хорошо отлаженной машиной, что Каллахан и твой отец стали играть более пассивную роль в повседневной жизни.

– Откуда Мэдлин так много знает? Я бы не подумал, что они доверили бы ей такую секретную информацию.

– Федералы задали тот же вопрос, и тогда она потребовала неприкосновенности, прежде чем дать им что-то еще.

– Почему?

Джон прочищает горло.

– Потому что, очевидно, Мэдлин активно помогала им вербовать молодых женщин в течение многих лет.

– О, черт, – бормочу я. – Почему это не удивляет меня? Что нам теперь делать?

– Пока держись в стороне. Мэдлин дала им адрес старого склада в Ван Найс. Она утверждает, что была там на прошлой неделе и что группа из примерно дюжины молодых девушек в настоящее время проходит подготовку. Федералы собираются проверить, подтвердится ли это, и мы будем знать, куда двигаться дальше.

– Это нормально, что ФБР делится таким количеством информации с подрядчиком?

– Вовсе нет, – Джон прочистил горло. – Но Рэйф знает, что чем больше у нас будет информации, тем сильнее мы сможем помочь, и он доверяет мне решать, чем следует делиться, а чем нет. Для него выгода перевешивает любые возможные последствия в этой ситуации. Скажем так, ты не единственный, кто лично заинтересован в этом.

Хм.

– Значит, ты скоро мне перезвонишь?

– Я скоро свяжусь с тобой, – подтверждает Джон.

24. Жас

– Ты отлично справляешься, Жасмин. Когда загорится зеленый свет, выезжай вперед, поднимись по пандусу, ведущему на северный съезд.

Краем глаза я бросаю взгляд на Эвана, моего инструктора по вождению.

– Но это же выезд на автостраду!

– Вот именно. Я думаю, ты доказала, что можешь достаточно хорошо справляться с закрытыми улицами. Давай посмотрим, насколько хорошо у тебя получиться влиться в поток машин на шоссе.

Ладно, поехали.

Я включаю сигнал и выезжаю на правую полосу, ведущую на трассу.

– Хорошо, – говорит Эван. – Теперь держи педаль газа и убедитесь, что ты проверила свою слепую зону перед тем, как повернуть налево.

Клянусь, мой пульс бьется со скоростью мили в минуту, но мне удается следовать его указаниям, не задев чью-то боковую панель. Конечно, шоссе переполнено; это же Лос-Анджелес, в конце концов.

– И что теперь?

Я вижу, как он возится со своим телефоном.

– О… э… это хорошо. Просто оставайся на этой полосе и следите за скоростью. Будь начеку, если машины перед тобой внезапно затормозят. Мы проедем вниз несколько миль, а потом свернем на обочину.

– Хорошо.

Я периодически проверяю зеркала заднего вида и боковые зеркала, но в основном концентрируюсь на дороге впереди. Я слегка нажимаю на тормоза, из-за чего Эван несколько раз дергается вперед на своем сиденье, но он слишком занят игрой на своем телефоне, чтобы жаловаться по этому поводу. Что, черт возьми, происходит с этим парнем? Несколько раз, когда мы встречались, он был очень внимательным и отзывчивым. Сегодня он выглядит рассеянным.

Мой инструктор указывает на зеленый знак впереди.

– Через одну милю сверни на этот съезд и держитесь правее. Мы поменяемся, и я отвезу нас обратно.

– Что? Почему? Разве я не справляюсь?

– У тебя все отлично, Жасмин, – Эван снова проводит пальцами по экрану телефона, пока наконец не убирает его в карман куртки. – Движение становится довольно плотным, поэтому я хочу взять управление на себя.

– О. Хорошо.

Что ж, это неприятно, но, думаю, я его понимаю. Даже если автострада в Лос-Анджелесе забита машинами, люди все равно мчатся по асфальту с такой скоростью, будто они проходят пробы для нового фильма – Форсаж. Я успешно возвращаюсь на закрытые улицы, ни во что не врезавшись, и следую указаниям Эвана через промышленный район. Здесь почти нет движения – полагаю, это потому, что сегодня суббота и близлежащие предприятия не работают по выходным.

– Поезжай вперед и прижмись к обочине.

Я направляю машину к бордюру и умудряюсь припарковаться менее чем в футе от него, что на самом деле довольно впечатляюще для меня. По какой-то причине я не могу определить расстояние между шинами и бордюром. Даже не начинайте рассказывать мне о параллельной парковке.

– Хорошая работа, Жасмин. Давай, оставь ключи в замке зажигания и выйди из машины.

Я отстегиваю ремень безопасности и выхожу из машины. Я пробираюсь к пассажирской стороне, где Эван стоит на коленях на тротуаре, завязывая шнурки.

– Извини, дай мне секунду, чтобы завязать, и мы уйдем отсюда.

– Без проблем.

Я поднимаю ручку двери и уже собираюсь распахнуть ее, когда чувствую острый укол на шее.

Я хлопаю рукой по этому месту.

– Что за черт?

Неужели меня только что ужалила пчела? Я оборачиваюсь, и тут я вижу, как мой инструктор по вождению бросает шприц на землю.

– Мне очень жаль, Жасмин, но это нужно было сделать.

– Что нужно было… – я отступаю назад, когда волна головокружения накрывает меня. – Вау.

Святое дерьмо, он только что накачал меня наркотиками? Последнее, что я вижу перед тем, как потерять сознание, это Эван, идущий на меня с веревкой в руках.

***

Первое, что я замечаю, это покачивание – ритмичное, подпрыгивающее движение. Затем появляется жгучая боль в руках. Я пытаюсь пошевелиться, но мои запястья связаны над головой.

Что, черт возьми, происходит?

Я лежу на чем-то мягком. Кажется, на матрасе. Я шевелю пальцами и обнаруживаю, что мои руки связаны мягкой веревкой. На ощупь она почти как атлас, но плотный. Я пытаюсь подтянуться, но бесполезно. Эти штуки никуда не денутся. Тот, кто их связал, знает, как завязать крепкий узел. Страшная тревога охватывает меня, когда я вспоминаю, как попала в это затруднительное положение. Мой инструктор по вождению явно чем-то накачал меня, но зачем? Черт побери! Как я все время попадаю в такие ситуации?

Соберись, Жас. Ладно, сделай глубокий вдох и сосредоточься. Попытайся понять, где ты находишься. Черт, бесполезно. Я ни хрена не вижу. Глаза открыты, но здесь кромешная тьма. Жужжание двигателя вызывает устойчивую вибрацию вокруг меня. Когда мой мозг связывает это с покачиванием, до меня наконец доходит.

Я нахожусь на лодке.

– Черт, – бормочу я про себя.

– Не волнуйся, Жасмин. Для этого еще будет достаточно времени, – мурлычет глубокий голос. – Скорее рано, чем поздно, ведь мы уже почти готовы отплыть.

Я судорожно вглядываюсь в темноту. Мои глаза, должно быть, адаптируются, потому что я вижу мужской силуэт в том месте, откуда доносился этот высокомерный голос.

– Ты.

Я несколько раз моргаю, когда загорается свет, и быстро оглядываюсь по сторонам. Меня окружает темное дерево и нейтральные цвета. Шикарные ткани и дорогая на вид фурнитура. Передняя стена сделана из изогнутых окон, но в данный момент они закрыты тяжелыми жаккардовыми портьерами – затемненными, полагаю, судя по их эффективности. По размеру этой комнаты я бы сказала, что мы находимся в главной спальне. Мой взгляд останавливается на шикарной зоне отдыха, где расположился Престон Дэвенпорт с невероятно самодовольным видом.

– Да. Я, – я вздрагиваю, когда Престон встает и начинает идти ко мне. – Ты ожидала кого-то другого? Может быть, моего сына?

Боже, я надеюсь, что прошло достаточно времени, чтобы Кингстон понял, что я пропала. Я подсознательно пытаюсь достать медальон, но изголовье, к которому я привязана, быстро отбрасывает эту мысль.

– Где Кингстон?

– Откуда мне знать? Я не его охрана.

Престон садится на край кровати, ухмыляясь, когда я отползаю как можно дальше. Я вздрагиваю, когда он обводит пальцами мою лодыжку и поглаживает обнаженный участок кожи между джинсами и носками. Я понятия не имею, куда делась моя обувь, но я посылаю безмолвную молитву всем богам, что я все еще одета.

Я прищуриваю глаза.

– Что тебе от меня нужно, придурок? Как я здесь оказалась?

Престон крепко сжимает мою ногу, так сильно, что я понимаю, что у меня там будет кольцо синяков.

– Ты определенно болтлива, не так ли? Вижу, мой сын еще не избавил тебя от этого.

Он усмехается.

– Стыдно. Хотя не могу сказать, что мне не понравится тебя ломать.

Пленительные глаза, которые я так люблю в своем парне, смотрят на меня с похотливой злобой. Но вместо тепла и любви, которые я обычно испытываю, когда на меня смотрят эти прекрасные карие глаза, мне холодно. Ледяной холод. Намерение, скрывающееся за взглядом этого больного ублюдка, неторопливо блуждающего по моему телу, кристально ясно. Он хочет причинить мне боль и изнасиловать меня, и он собирается наслаждаться каждой секундой моей агонии. Жаль для него, но я сделаю все возможное, чтобы не доставить ему такого удовольствия.

Престон снова встает и протягивает руки.

– Что ты думаешь о своем новом жилье? Ты мой первый гость на этой яхте. Мы собираемся отправиться в первое плавание.

Этот осел ведет себя так, будто он не похитил меня и не привязал к кровати против моей воли.

Я фыркаю.

– Насколько я знаю, ты не должен накачивать наркотиками или похищать своих гостей.

Престон прислонился к встроенному шкафу рядом с ним.

– Да, это было прискорбно. Но мой сын, кажется, никогда не отстанет от тебя – мальчик как собака с костью – поэтому я должен был воспользоваться возможностью, пока мог.

– Заплатив моему инструктору по вождению?”

Его волосы цвета соли с перцем, когда он наклоняет голову.

– Ты умная, как и твоя мать.

– Не говори о моей маме, – рычу я. – Ты не имеешь права даже думать о ней.

Престон разражается искренним смехом.

– Видишь, вот тут ты ошибаешься. Я имею полное право думать о ней.

Я усмехаюсь.

– Да ну? И почему же?

– Потому что она должна была быть моей, но моему мудаку бизнес-партнеру пришлось пойти и обрюхатить ее!

Мои глаза расширяются от удивления, от слов и от того, что этот обычно уравновешенный человек кричит.

Престон выпрямляет спину и улыбается.

– Ты не знала этого, не так ли? Как много твоя мать рассказала тебе обо мне? О твоем отце?

Я знаю, что он не заслуживает ответа, но я также знаю, что правда будет сильным ударом по его самолюбию, поэтому я чувствую себя вынужденной ответить.

Уголки моих губ приподнимаются.

– Она абсолютно ничего не говорила о тебе. Я не знала о твоем существовании до тех пор, пока не переехала к своему донору спермы.

Клянусь, вена на его лбу, кажется, вот-вот лопнет.

– Лгунья!

Черт. Мистер Спокойствие и Собранность определенно покинул здание. Или лодку, скорее.

– Нет, – я чмокаю губами, произнося букву – Т.

Не успеваю я моргнуть, как боль рикошетом проносится по моему лицу, когда он дает мне пощечину. Мое зрение затуманивается, слезы наполняют мои глаза. Черт, у меня такое чувство, словно моя щека горит. Я дергаю свои путы, инстинктивно желая прижать ладонь к горящей щеке, но мне снова напоминают, что я привязана к изголовью.

– Следи за своим языком! – Престон начинает расхаживать взад и вперед перед кроватью. – Может, ты и выглядишь в точности как она, но ты уж точно не ведешь себя как она. Махалия была гораздо более сговорчивой.

– И что это значит?

– Я с самого начала знал, что в твоей матери есть что-то особенное. К сожалению, та стерва, на которой я был женат в то время, отказалась иметь прислугу. Я думал, может быть, когда я ее обрюхачу, она изменит свое мнение – особенно когда узнает, что у нас будут близнецы, но у нее была упрямая жилка шириной в милю. Отпускать Махалию было нельзя, поэтому Чарльз согласился взять ее в свой дом. Затем этот урод обрюхатил ее в первый же месяц и решил оставить при себе. Мне не следовало жениться на Дженнифер. Посмотри, что я получил в результате: двух неблагодарных сопляков, которые сидят на большой куче того, что должно было быть моими деньгами. Если бы только у меня не было этого дурацкого желания произвести на свет наследника.

Я вдруг обрадовалась, что Кингстона сейчас нет здесь, чтобы услышать, как его отец изрыгает ярость.

Я приподнимаю брови.

– Значит, у моей матери и отца были отношения в какой-то момент?

Этот человек, несомненно, псих, и я знаю, что это лишь вопрос времени, когда он закончит говорить, чтобы он ни запланировал. Но можете не сомневаться, я собираюсь собрать как можно больше информации, пока он такой болтливый. К тому же, чем дольше я смогу поддерживать его разговор, тем дольше Кингстон будет меня искать.

Престон смотрит на меня.

– Нет, у них не было отношений, но с ней обращались не так, как с другими. Ситуация Махалии была… беспрецедентной. Ей были предоставлены определенные… привилегии, при условии, что она будет сотрудничать. И она сотрудничала. По крайней мере, какое-то время.

Я игнорирую комментарий о сотрудничестве моей мамы. Мне не нужно слышать, как он говорит, что принуждал ее, чтобы понять, что так оно и было. Если раньше и были какие-то сомнения, то они давно исчезли.

– Какие другие?

Злая ухмылка растягивается по его лицу.

– Если ты не поймешь, как быстро подчиниться, то скоро узнаешь.

Слова, которые Престон сказал Мэдлин в том видео, внезапно пронеслись в моей голове.

Готова поспорить, ты бы получил удовольствие, наблюдая за тем, как новые девочки проходят через подготовку. Когда они кричат, плачут, умоляют о пощаде… девушек берут против их воли снова и снова, снова и снова… избивают, морят голодом и накачивают наркотиками каждый раз, когда они сопротивляются.

Я захлебываюсь желчью.

– Почему я здесь? Что ты планируешь со мной сделать?

– Я планирую получить то, что давно пора. Я устал от людей, которые пытаются забрать то, что принадлежит мне. Сначала Чарльз, потом этот болван, который не мог выслушать простые инструкции. Даже мой собственный сын, на которого, как я думал, мог положиться как на преемника, облажался. Он должен был пойти и влюбиться в тебя. Он пытался отрицать это и устроил довольно хорошее шоу, но я знаю его лучше, чем он думает. Я был совершенно не против позволить ему поиграть с тобой какое-то время, но я не позволю ему оставить тебя у себя. Я понял, что пришло время сделать свой ход, когда стало очевидно, что именно это он и собирался сделать.

Господи, этот парень не в себе.

– Что значит по-твоему «давно пора»?

– Терпение, прекрасная Жасмин. Во-первых, у меня есть для тебя сюрприз.

У Престона появляется маниакальное выражение лица, прежде чем он исчезает, как я предполагаю, в ванной комнате. Я вытягиваю шею, чтобы посмотреть, когда он возвращается, таща что-то за собой. О, черт. Не что-то. Кто-то. Псих тащит моего сильно избитого донора спермы через дверной проем, оставляя на полированном полу след размазанной крови. Лицо Чарльза так распухло, что я с трудом узнаю его. Сначала я думаю, что он без сознания, но потом с его губ срывается болезненный стон, когда Престон останавливается и опускает верхнюю часть тела Чарльза обратно на пол.

– Какого блядь хрена?

Я не понимаю, что сказала это вслух, пока Престон не отвечает.

– Видишь ли, Жасмин. Пришло время тебе узнать правду о том, как на самом деле умерла твоя мать. Считай это моим жестом доброй воли в обмен на твое будущее почтение, – на этот раз Чарльз застонал еще громче, когда Престон ударил его по ребрам. – Продолжай, Чарльз. Расскажи Жасмин, как ты виноват в смерти Махалии.

Я скажу это снова: Какого. Блядь. Хрена.