Текст книги "Надушенный рукав"

Автор книги: Лора Джо Роулэнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

21

Нет! – воскликнул сёгун. – Не может быть! Сначала мой старый друг Макино… э-э… погибает от рук убийц, теперь дражайший, любимый Даемон. Почему со мной происходят такие жуткие вещи? – Он уронил голову на руки и зарыдал.

По правую сторону от помоста на верхнем уровне пола приемной застыл на коленях властитель Мацудайра, только что выложивший весть об убийстве Даемона. Он был подобающе мрачен. Сано сидел напротив сёгуна. Уполномоченный полиции Хосина – рядом с Сано. Хосина ерзал от подавляемого возбуждения. На низшем уровне пола устроились толпой солдаты Мацудайры, сыщики Сано и полицейские Хосины. Вдоль стен стояли телохранители сёгуна. Напряженная, выжидающая тишина окутала собравшихся. Рассвет окрасил окна красным, словно кровью.

–Скажите, – взмолился сёгун, выпрямляясь и стирая слезы с лица, – какой злодей загубил Даемона во цвете жизни?

Властитель Мацудайра подался к сёгуну как генерал, скачущий в решающую битву.

– У моего племянника был враг, который завидовал вашей любви к нему. Этот враг замышлял уничтожить Даемона и тем самым нанести удар вам.

Он не называл имя Янагисавы, потому что вначале хотел заложить основу своего обвинения, понял Сано. Властитель Мацудайра не мог огласить реальный мотив канцлера – ослабление клана Мацудайры и расчистка дороги к власти собственному сыну, – потому что сёгуну не полагалось знать о о борьбе фракций. Весь бакуфу выполнял негласный уговор держать сёгуна в неведении.

– Прошлой ночью этот враг зарезал Даемона, – подытожил властитель Мацудайра.

Сёгун непонимающе сморщился:

– Что за враг?

–  Мне жаль, но это не кто иной, как ваш канцлер, – серьезно проговорил властитель Мацудайра, пряча радость от наконец представившегося шанса открыто нанести удар по противнику.

Сано подобрался в ожидании реакции. Уполномоченный полиции Хосина сплел пальцы, все остальные сидели неподвижно. Сёгун потрясенно ахнул, широко раскрывая глаза:

– Канцлер Янагисава? Но это… э-э… невозможно. Он не причинил бы вреда дорогому мне человеку… или нет? – Внезапное сомнение омрачило черты сёгуна. Он легко поддавался влиянию более сильных людей, но тут перевел взгляде властителя Мацудайры на Сано и Хосину. – Что заставляет вас думать, что он… э-э… убил Даемона?

–Улики, – ответил властитель Мацудайра.

Хосина твердо кивнул. И Сано не мог возразить, что у властителя Мацудайры нет реальных оснований обвинять канцлера. Перед встречей сёсакану-сама приказали помалкивать.

Заикаясь от ярости, сёгун проговорил:

–    Я сейчас же… э-э… пошлю за Янагисавой-саном, и он… э-э… ответит за свои поступки.

– Хорошая мысль. – Судя по тону, властитель Мацудайра с нетерпением ждал очной ставки с соперником.

Токугава Цунаёси велел своим секретарям:

– Приведите сюда канцлера.

Те поспешили выполнять приказ. Вскоре дверь приемной раскрылась и на пороге возник Янагисава. Мрачное предчувствие мелькнуло в его глазах, когда он увидел властителя Мацудайру. Канцлер не удостоил Сано вниманием и лишь скользнул взглядом по Хосине.

–  Вы хотели меня видеть, ваше превосходительство? – спросил он.

Испепеляя его гневным взглядом, сёгун сказал:

– Не стойте… э-э… там, мерзавец, проходите!

Янагисава помрачнел еше больше, однако направился к

помосту. За ним вошел сын Ёритомо. Сано удивился при виде мальчика, Янагисава никогда прежде не вмешивал его в официальные дела. Зачем же привел сейчас? Когда красивый, стеснительный Ёритомо приблизился, на лицах властителя Мацудайры и Хосины тоже отразилось удивление. Канцлер заметил, что властитель Мацудайра сидит на его обычном месте подле сёгуна. Он замешкался, безмолвно приказывая сопернику подвинуться. Когда тот и не подумал, Янагисава опустился на колени в менее привилегированном месте, по левую руку сёгуна, и жестом велел сыну сесть между ними. Ёритомо повиновался, и Сано увидел, как все внимание сёгуна сосредоточилось на мальчике.

–    Могу я узнать, в чем дело? – спросил Янагисава сёгуна.

– Э-э… – промямлил сёгун, отвлекшись на Ёритомо. – Мне только что принесли ужасную весть. Прошедшей ночью убили Даемона.

Восхищение сыном умерило гнев на отца, да и горе из-за смерти фаворита. Властитель Мацудайра и Хосина смотрели в смятении. Сано тихо восторгался Янагисавой. Вдохновленный дальновидностью или гением, канцлер взял с собой сына как орудие защиты.

При известии об убийстве на лице Янагисавы отразилось потрясение, явно подлинное. Если он и понял, что смерть Даемона ему на руку, а фракция Мацудайры потеряла опору, то ничем этого не выказал.

– Как это случилось?

– Его зарезали в доме свиданий, – сообщил Хосина. – Хотя вы и так все прекрасно знаете, верно?

–Что вы имеете в виду? – Озадаченность Янагисавы казалась такой же подлинной, как и потрясение.

– Он имеет в виду, что вы знаете, как и когда умер Даемон, потому что сами его убили, – заявил властитель Мацудайра.

Сёгун неохотно оторвал взгляд от Ёритомо и уставился на Янагисаву с новым подозрением.

–    Ваше превосходительство, это нелепо! – Янагисава чуть не подпрыгнул от изумления и гнева. Он шумно запыхтел. – Я не убивал Даемона!

– Не своими руками, – согласился властитель Мацудайра. – Вы отправили одного из лакеев выполнить за вас грязную работу, чтобы самому не пачкаться.

– Я и близко не подходил ни к какому дому свиданий! – продолжал Янагисава, перекрикивая властителя Мацудайру и обрушиваясь на сёгуна со всей горячностью. – Стражники могут подтвердить, что я не покидал поместья прошедшей ночью.

–    Смотрите, как он предусмотрителен, – организовал себе алиби, – фыркнул Хосина. – С его богатством и властью проще простого подкупить свидетелей или вынудить лгать в свою пользу.

Янагисава чуть передвинулся, загораживая от сёгуна Хосину.

–  Мне не было нужды убивать Даемона. – Он сверкнул взглядом в сторону властителя Мацудайры – мол, и без политических убийств войну могу выиграть. – Их обвинения ложны, ваше превосходительство. Не слушайте их. Верьте мне.

Он не сводил глаз с Токугавы Цунаёси, намекая на их давние отношения. В голосе зазвучали хриплые, пламенные нотки.

– Клянусь, я не виноват.

Но Сано припомнил их последний разговор и свое подозрение, что Янагисава затеял недоброе. Замышлял ли канцлер убийство Даемона? Поэтому ли был настолько уверен в себе, чтобы говорить об уязвимости властителя Мацудайры и обещать Сано награду за переход на свою сторону?

Колебание отразилось на слабом лице сёгуна. Взгляд Янагисавы все не отпускал его.

– Не верьте ему, – воззвал властитель Мацудайра в ярости, что Янагисава расстраивает его планы. – Он виновен. Он лжет, пытаясь спасти свою недостойную шкуру. Еше и привел своего ублюдка, чтобы смягчить ваше сердце и заставить позабыть моего племянника.

Властитель Мацудайра кинул презрительный взгляд на Ёритомо, который покраснел и опустил голову. Если Янагисава убил Даемона, он ждал обвинения и приготовился к защите, понял Сано. Ёритомо был его оружием против властителя Мацудайры и щитом от гнева сёгуна.

– Он держит вас за дурака, досточтимый кузен, – заметил властитель Мацудайра.

Сёгун вылупился на Янагисаву.

–  Правда? – не то со страхом, не то в гневе спросил он.

– Конечно, нет, – ответил Янагисава. – Это властитель Мацудайра и уполномоченный полиции Хосина пытаются вас обмануть. Давайте подумаем, отчего они так спешат убедить вас, что Даемона убил я. Наверное, они сами его убили и хотят меня подставить.

Властитель Мацудайра и Хосина изумленно уставились на канцлера, хотя, по мнению Сано, они не могли не знать, что Янагисава почитал хорошее оскорбление лучшей защитой. Теперь страх и гнев сёгуна обратились на них.

– Поэтому вы… э-э… обвинили Янагисаву? – потребовал ответа сёгун.

–  Одна эта мысль кощунственна! – Властитель Мацудайра побагровел так, что Сано начал опасаться, как бы у него не лопнули вены. – Зачем мне убивать собственного племянника?

Токугава Цунаёси съежился от ярости двоюродного брата. Канцлер сидел безмятежный и самодовольный, теперь он контролировал ситуацию. Он сказал:

– Все знают, что Даемон рвался к власти в вашем клане. Многие высокопоставленные самураи убивали молодых выскочек, защищая свое положение.

Сано сам видел, как честолюбив Даемон. Властителю Мацудайре стоило большого труда сдерживать племянника. Возможно, Янагисава и прав.

Властитель Мацудайра в неистовом возмущении закричал:

–Я никогда бы не пролил родственной крови!

Многомесячные политические баталии не лучшим образом повлияли на его дисциплинированность. Сквозь гнев просвечивал страх, потому что теперь сёгун смотрел на него с недоверием.

–О, я сомневаюсь, что вы зарезали Даемона сами, – сказал Янагисава. – Вы вложили нож в другие руки. – Теперь его обвиняющий взор метнулся к Хосине. – В руки своего лакея, уполномоченного полиции.

Хосина напрягся так, словно Янагисава кинул ему на колени бомбу. Сано видел, что канцлер не удовлетворится атакой на властителя Мацудайру. Он хотел утопить бывшего любовника, который перешел на сторону врага. Хосина застыл, будто страшился, что бомба взорвется, если он пошевелится.

–    Это смехотворно, – проговорил он. Ровный тон не скрывал охватившей его паники. – Я не имею никакого отношения к убийству.

– Ваши полицейские, конечно, знают о доме свиданий, – продолжал Янагисава. – Они, должно быть, проведали, что Даемон часто туда наведывается, и доложили вам. А вы не преминули воспользоваться шансом избавить своего господина от неуправляемого племянника. – Канцлер упивался мстительным удовольствием, отплачивая Хосине за все оскорбления и боль. – Выяснив, когда Даемон придет на свидание, вы устроили засаду. Поймали его врасплох и зарезали.

– Нет! – На лице Хосины заблестел пот, паника прорвалась сквозь щит самообладания. – Я невиновен!

Он посмотрел на властителя Мацудайру, тот гневно хмурился.

Сано ужасно хотелось прочитать их мысли. Испугался ли Хосина потому, что они с властителем Мацудайрой действительно замышляли убить бесспорного наследника сёгуна? Или никакого сговора не было, а Хосина всего лишь боялся, что Янагисава своими обвинениями вгонит клин между ним и властителем Мацудайрой? И в том и в другом случае ему не позавидуешь. Сано не мог не восхититься умом Янагисавы.

Хосина в отчаянии обратился к сёгуну:

– Канцлер Янагисава просто поливает меня грязью в надежде, что вы не заметите капли вины на нем самом!

Сёгун вскинул руки над головой, защищаясь от бури противоречивых обвинений. В его глазах плескалось недоверие ко всем троим.

– Канцлер Янагисава убил Даемона, и я скажу вам почему, – заявил Хосина, дерзкий от необходимости спасти свою шкуру. – Даемон знал, что канцлер убил главного старейшину Макино. Он хотел этим воспользоваться, чтобы уничтожить Янагисаву. Поэтому тот приказал убить Даемона.

– Ничего такого Даемон не знал, – отмахнулся Янагисава от попыток скинуть на него оба убийства. – Я не убивал Макино. И Даемона тоже. Но, ваше превосходительство, вам нет нужды верить на слово мне или властителю Мацудайре с уполномоченным полиции. Давайте обратимся к беспристрастному источнику. – Канцлер повернулся к Сано: – Расскажите нам о результатах вашего расследования, которые снимают с меня ответственность за оба преступления.

Его пристальный взгляд напоминал Сано об обещанной за сотрудничество награде. Сано оторопел в замешательстве. Пока что он не доказал причастность Янагисавы ни к одному из убийств, но ведь и не опроверг, а честь запрещала ему искажать правду в угоду канцлеру. И все же Сано понимал: Янагисава дает ему последний шанс принять его предложение. Если он откажет сейчас…

–  Сёсакану Сано нечего сказать в защиту канцлера, – объявил властитель Мацудайра. Его выразительный тон напоминал Сано о приказе молчать. – Расследование показало, что канцлер виновен в обоих преступлениях, а мы с помощниками ни в чем не замешаны. – Он кивнул Сано, и зловещая улыбка искривила его губы. – Теперь разрешаю вам подтвердить это.

Сано ужасно не хотелось врать ради Янагисавы, но и подменять факты в пользу властителя Мацудайры он тоже не мог. Он сидел, сраженный немотой, а дорога меж двух противников, по которой он до сих пор шел, превращалась в узкую, ненадежную тропку с глубокими пропастями по обе стороны.

– Вы потеряли голос, сёсакан-сама? – осведомился сёгун, раздраженный спором, подоплека которого от него ускользала. – Скажите мне, кому верить. Остальные… э-э… помолчат. От этого крика у меня… э-э… разболелась голова.

Что ни скажи, все плохо, и Сано решился на правду:

– Даемон мог каким-то образом узнать, кто лишил Макино жизни. Возможно, его убили, чтобы заставить молчать.

Хосина расслабился, решив, что его оправдали, властитель Мацудайра успокоился. Но лицо Янагисавы потемнело от мысли, что Сано выбрал сторону его врагов.

–  Это возможно, потому что той ночью Даемон был на месте убийства, – продолжал Сано. – Он сам мне так сказал. Но тогда мы вправе подозревать и его. Возможно, он сам убил Макино.

Янагисава кивнул, унимаясь. Властитель Мацудайра ощетинился, потому что Сано подверг сомнению честь его мертвого племянника.

Сано продолжал на цыпочках идти по тропе.

– Но есть и другие возможные причины для убийства Даемона – например, его вражда с канцлером Янагисавой.

Сано не упомянул о подоплеке вражды и войне фракций. Янагисава одарил его злобным взглядом, а на лицах Хосины и властителя Мацудайры отразилась благодарность, смешанная с осторожностью. Сано сказал:

– Я еще даже не начинал заниматься Даемоном. Мне надо многое разузнать про его семью, потому что убийства зачастую совершают те, кто ближе всего к жертве.

Властитель Мацудайра с шумом выпустил воздух сквозь сжатые зубы, пытаясь сдержать ярость на Сано, который предположил, что он, как говорил Янагисава, убил собственного племянника.

– Полиция тоже среди подозреваемых, – продолжил Сано и подметил, как напрягся Хосина. Сано пересказал странную историю о том, как полицейские узнали про убийство и слишком быстро прибыли на место преступления. – А она тесно связана с властителем Мацудайрой.

Страх, враждебность и дурные предчувствия сгустили атмосферу в комнате. Сано знал, что сделал достаточно выпадов в сторону канцлера Янагисавы, властителя Мацудайры и уполномоченного полиции Хосины, чтобы устроить им большие неприятности, не важно, виновны они или нет. Но сёгун смотрел на Сано с выражением полнейшего, беспросветного смятения.

–    Я… э-э… не совсем улавливаю ход ваших мыслей, – проговорил Токугава Цунаёси. Робкий голос выдавал его всегдашний страх показаться тупым. – Я хочу знать одно: кто убил Макино и кто убил Даемона?

Янагисава и властитель Мацудайра пронзили Сано острыми, стальными взглядами, каждый принуждал назвать имя другого. Вот она, понял Сано, последняя возможность выбрать сторону, покончить с тропой меж двух соперников. Он разозлился. Природное упрямство подкрепило его волю. Он не сдастся, и будь что будет.

– Слишком рано, чтобы объявить убийцу, – ответил Сано. – Остались подозреваемые, причастность которых надо расследовать. Домочадцы главного старейшины Макино и пропавшая женщина, с которой Даемон встречался в доме свиданий.

Сёгун разочарованно поник. Властитель Мацудайра и канцлер Янагисава прожигали сёсакана взглядами. Сано видел, что, отказавшись подчиниться, прогневил обоих. Потом их взгляды стали холодными и отстраненными, они отвернулись от него. Сано будто стоял на берегу реки, полной опасных порогов. Он представил скудную защиту, предложенную Янагисавой и властителем Мацудайрой, в виде хрупких веревочных мостов, которые теперь летели в воду, перерубленные его же мечом.

–  Ну… э-э… тогда вам лучше заняться делом, – заявил сёгун Сано. – Вы расследуете оба убийства, Даемона и главного старейшины Макино.

Вдобавок ко всем неприятностям Сано придется раскрывать два преступления вместо одного. Может, они связаны и убийца одно и то же лицо, а может, и нет. Но оба дела грозили ему страшным наказанием за провал – понижением в должности, изгнанием или смертью.

–  Поостерегитесь, сёсакан-сама, – проговорил властитель Мацудайра голосом, который сочился неприязнью.

–Я не стану ждать, пока сёсакан-сама предаст вас правосудию за убийство моего племянника, – заявил властитель Мацудайра канцлеру. Он обнажил зубы в мерзкой улыбке, в глазах полыхали ненависть, горе и ярость. – Я отомщу за него сам. Возмездие начнется сегодня же!

– Как и ваше падение! – огрызнулся канцлер Янагисава не менее враждебно.

Два врага и их солдаты пошагали прочь. Сано вдруг понял, что его личные тревоги отступили на второй план перед потрясениями, которые ожидали Японию. Убийство Даемона довело политическую борьбу до войны.

–Я не стану ждать, пока сёсакан-сама предаст вас правосудию за убийство моего племянника, – заявил властитель Мацудайра канцлеру. Он обнажил зубы в мерзкой улыбке, в глазах полыхали ненависть, горе и ярость. – Я отомщу за него сам. Возмездие начнется сегодня же!

– Как и ваше падение! – огрызнулся канцлер Янагисава не менее враждебно.

Два врага и их солдаты пошагали прочь. Сано вдруг понял, что его личные тревоги отступили на второй план перед потрясениями, которые ожидали Японию. Убийство Даемона довело политическую борьбу до войны.

22

Тысячи солдат маршировали по улицам Эдо. Знаменосцы размахивали флагами, лошади в военных доспехах несли мечников, стрелков из лука и канониров с аркебузами. Пешие солдаты высоко поднимали копья. Бледные лучи утреннего солнца сияли на броне. Армии продвигались по главной улице, командиры выкрикивали приказы, барабанщики передавали сигналы войскам. Трубили горнисты. Горожане вскрикивали при одном взгляде на такую военную мощь, невиданную с гражданских войн, которые закончились почти столетие назад.

Недалеко от главной улицы Рэйко и три других служанки шли позади паланкина, в котором ехали вдова и наложница главного старейшины. Женщин сопровождали стражники на лошадях и пешие слуги. Рэйко ежилась от холода в тонком плаще и хлопковых одеждах, голодная после ничтожного завтрака из жидкой каши и чая, усталая от своей первой ночи в доме для слуг поместья Макино.

Слуги закончили работу только в полночь. Рэйко вытерпела омовение грязной, тепловатой водой в общей ванне и устроилась в комнате, настолько переполненной людьми, что на узком тюфяке нельзя было пошевелиться, никого не задев. Храп, кашель, бормотание и укусы блох не давали уснуть. Еще до рассвета домоправительница Ясуэ пронеслась по комнате, колотя деревянной трещоткой и приказывая всем вставать. Она дала им совсем немного времени, чтобы добежать до смердящих уборных и омыться ледяной водой из ведер. Потом Рэйко чистила рыбу, пока ее не послали по магазинам с Агэмаки и Окицу. Наконец-то ей выдалась возможность понаблюдать за подозреваемыми.

Тут мимо проскакало полчище солдат, прижав Рэйко и ее напарниц к стене. Рэйко с тревогой заметила на доспехах гербы кланов Мацудайры и Янагисавы. Служанки возбужденно завопили:

– Куда едут все эти солдаты? Что происходит?

Наверное, властитель Мацудайра и канцлер Янагисава

объявили войну, решила Рэйко. Что стало последней каплей? Отрезанная от мужа, Рэйко могла только гадать. Но она чувствовала, что теперь раскрыть убийство еще важнее, чем раньше. Процессия не останавливалась, и она поспешила нагнать Агэмаки с Окицу.

Госпожа Янагисава вылезла из паланкина у поместья сёсакана-сама и едва не упала от головокружения и дрожи в ногах. Последние события повергли ее в неизведанное прежде смятение. Тело до сих пор горело от ласк канцлера, она слышала каждое его нежное слово. Но мешали другие, менее приятные воспоминания.

Условия, которые ставила его любовь, оказались даже ужаснее, чем предполагала госпожа Янагисава. Черная, ядовитая выгребная яма в ее голове кишела мыслями, которые ей не хотелось слышать. Тошнота, рожденная чувством вины и омерзения, отравляла предвкушение награды. Госпожа Янагисава разрывалась между ликованием, ужасом и соблазном бросить все прямо сейчас, избежав дальнейших мучений. Но она зашла так далеко, а боги не поразили ее в наказание за вероломство, свершенное или задуманное. Она должна пройти свой путь до конца, исполняя желание мужа.

Госпожа Янагисава, запинаясь, приблизилась к стражникам у ворот и сказала:

– Я хочу видеть госпожу Рэйко.

– Ее нет, – ответил стражник.

Госпожа Янагисава ахнула и в изумлении уставилась на него. Она не ожидала, что ее планы нарушит простое отсутствие Рэйко. Уязвленная своим всегдашним подозрением, что Рэйко ее избегает, госпожа Янагисава заявила стражнику:

–Я тебе не верю. – Ее голос дрожал, тело сотрясалось. – Сейчас же проводи меня к госпоже Рэйко!

–  Простите, но это невозможно, – проговорил второй стражник. – Когда она вернется, я сообщу, что вы заходили.

Впав в безумие от разочарования, госпожа Янагисава завизжала. На шум к воротам прибежал один из сыщиков сёсакана-сама. Он попытался успокоить госпожу Янагисаву, но та требовала Рэйко.

– Вы можете зайти позже, – говорил сыщик.

– Я знаю, она здесь! – кричала госпожа Янагисава. – Она должна меня принять!

После долгих споров сыщик предложил:

– Хорошо, давайте вы сами убедитесь, что госпожи Рэйко нет дома.

Госпожа Янагисава забежала в ворота, пролетела мимо бараков и по внутреннему дворику. Сыщик спешил за ней следом. Она ринулась по особняку к личным покоям. Служанки, занятые работой, удивленно вскрикнули. Госпожа Янагисава, задыхаясь, с безумными глазами ворвалась в детскую. Там старая нянька О-суги играла с маленьким сыном Рэйко Масахиро. Но самой Рэйко нигде не было видно.

– Где твоя хозяйка? – спросила госпожа Янагисава.

О-суги смерила ее строгим, неодобрительным взглядом.

– Не здесь. Она ушла вчера.

–    Куда? – Госпожа Янагисава едва не билась в истерике.

– Не знаю.

– Когда вернется?

Старая нянька покачала головой. Сыщик подтолкнул госпожу Янагисаву к выходу. Та стонала в отчаянии. Все объединились против нее, спрятали Рэйко и не дают выполнить желание мужа. Но решимость госпожи Янагисавы лишь окрепла, хотя внутренний голос нашептывал ей, что отсутствие Рэйко – знак судьбы, что она еще может изменить своей сделке с канцлером и облегчить груз грехов. Она должна найти Рэйко. Она должна сделать все возможное, чтобы завоевать любовь мужа и удовлетворить желание, которое он разбудил в ней.

* * *

Паланкин, везший вдову и наложницу Макино, остановился у «Янагия», магазина в торговом районе Нихомбаси. Фонари с нарисованными ивовыми кронами украшали карнизы магазина. Женщины рассматривали товары, выставленные на прилавках снаружи у открытой витрины. Их яркие разноцветные плащи оживляли тусклое серое утро. Продавцы описывали достоинства товара и соблазняли женщин на покупки.

– Как прекрасно выбраться куда-нибудь на люди! – воскликнула Окицу, когда носильщики поставили паланкин. – Что за приятная смена обстановки!

–Ты говоришь это в сотый раз, – заметила Агэмаки. – Не стоит повторяться. Небольшое разнообразие пойдет на пользу твоему умению вести беседу.

Как обычно, Агэмаки скрыла неприязнь к Окицу под фальшивой любящей улыбкой. Окицу, всегда легко поддающаяся обману, не обиделась на выговор.

– Спасибо за совет, – ответила она с искренней признательностью. – И спасибо, что пригласила с собой по магазинам.

Они выбрались из паланкина, Агэмаки сдержала порыв напомнить Окицу, что ее не приглашали. Агэмаки задумала этот выезд, чтобы сбежать из мрачной атмосферы мужниного поместья и отвлечься от неприятных событий, последовавших за убийством. Еще она хотела избавиться от других обитателей личных покоев, которые постоянно действовали ей на нервы. Но в последний момент ее заметила Окицу.

– Куда ты? – спросила наложница. Когда Агэмаки ответила, она побежала следом. – Я с тобой!

Агэмаки пришлось взять девчонку, ведь надо было делать вид, что ей нравится глупая маленькая шлюшка. Она притворялась с тех пор, как главный старейшина Макино привел Окицу в дом. И должна была продолжать в том же духе ради собственного блага.

Они зашли в «Янагия». Служанки последовали за ними в большой зал, полный болтающих покупателей. На полках стояли прелестные керамические флаконы с пудрой, румянами и ароматическими маслами, благодаря которым «Янагия» пользовался такой популярностью у женщин Эдо. Продавцы носились сломя голову, обслуживая клиентов и подсчитывая стоимость на косточках соробан. В воздухе витали ароматы жасмина, цветка апельсина и имбиря. Владелец, лощеный мужчина, поклонился, с раболепной улыбкой приветствуя Агэмаки.

– Покажите мне новинки, – велела Агэмаки.

– Конечно, досточтимая госпожа Макино.

Владелец проводил ее и Окицу в небольшую комнатку для важных клиентов и усадил за туалетный столик перед зеркалом. Занавеска отделила их от суматохи магазина. Владелец с продавцом принялись стирать краску с лиц Агэмаки и Окицу, подготавливая их к демонстрации новой косметики. Агэмаки смотрела в зеркало на их с Окицу чистые лица. Ее кожа была желтоватой и сухой, чуть впалой под скулами. Молодое личико Окицу сияло свежестью и совершенством. Окицу улыбалась их отражениям, Агэмаки кипела от зависти.

Весь свой брак с главным старейшиной Макино она провела в страхе, что наскучит мужу, который нуждался в новизне ощущений, чтобы тешить свою гордость и поддерживать возбуждение. И он предпочитал молоденьких. Агэмаки никогда не любила Макино, зато любила статус, который ей обеспечивал брак с ним, и вещи, которые можно было купить на его деньги. Она изо всех сил пыталась сберечь молодость и красоту, которые привлекли мужа, но Макино начал искать забавы в квартале увеселений, а не в ее спальне. Попытки соблазнить его и вернуть обратно ни к чему не приводили. В день, когда Окицу стала наложницей Макино, Агэмаки поняла, что ей недолго осталось быть женой главного старейшины. У нее не было ни семьи, ни политических связей, которые бы привязали к ней Макино. Но Агэмаки не собиралась отдавать мужа за просто так.

Владелец накладывал на ее лицо новую краску.

– Это мельчайшая, белейшая рисовая пудра, смешанная с воском камелии наилучшего качества, – похвастал он.

Окицу, которой занимался продавец, воскликнула:

Смотри, Агэмаки-сан, она почти скрыла эти ужасные морщины вокруг твоих глаз и рта!

Агэмаки взвилась от ревнивой ярости на беззаботное оскорбление Окицу. Она почти видела, как в глазах ее отражения полыхает огонь. Не в первый раз ей захотелось ударить Окицу. Но вместо этого Агэмаки улыбнулась.

–    Жаль, что пудра не маскирует бескультурье и глупость, – ответила она самым ласковым голосом, на который была способна.

Окицу, не заметив колкости, радостно засмеялась, словно Агэмаки пошутила. Агэмаки никогда не позволяла себе выплескивать злобу на Окицу каким-либо другим способом. Она знала, что безобразные сцены лишь вызовут у ее мужа отвращение, поэтому оказала Окицу радушный прием в их доме. Она подружилась с девчонкой и молча страдала, слушая, как ее муж играет с наложницей и презренным актером в сексуальные игры. Более того, она ничем не выдала свою ненависть к Макино, который предпочел ей новую женщину, и страх, что он ее выгонит. Она выжидала, строя планы мести. Теперь прошлое самообладание принесло ей такие плоды, о которых она и не подозревала.

Сёсакан-сама сёгуна допросил ее после убийства, явно полагая, что она могла прикончить мужа. Но Агэмаки не боялась, хоть была в личных покоях той ночью и занимала положение жены, которую потеснила молодая соперница. Ее поведение говорило, что она не против Окицу. Никто не мог сказать сёсакану-сама другое. Чтобы уберечься от подозрений, ей надо было всего-то и дальше изображать скромную, безутешную вдову.

Владелец и продавец накрасили Окицу и Агэмаки щеки и губы.

– Как вам? – спросил владелец.

Окицу взглянула на свое отражение и восторженно ахнула:

–    Я прекрасна! – Посмотрев на Агэмаки, она добавила: – Ты выглядишь лучше, чем обычно.

Агэмаки выдавила мрачную улыбку.

– У нас есть новые снадобья для смягчения мозолей, – сообщил владелец. – Хотите попробовать?

Когда женщины согласились, он погрузил их ноги и руки и панночки с ароматическим маслом. Потом они с продавцом удалились к другим посетителям.

–    Я так волнуюсь за наши отношения с Кохэйдзи, – вздохнула Окицу.

Агэмаки приготовилась к новому утомительному обсуждению амурных дел Окицу. Ее всегда поражало, что девчонка рассказывает о них всем, кто согласен слушать. В ней нет и доли той скрытности, которая присуща Агэмаки. Она-то знает, что компрометировать себя нельзя ни перед кем.

–Я так люблю Кохэйдзи, – призналась Окицу. – Иногда мне кажется, что и он меня любит, а иногда я сомневаюсь. – Она взглянула на отражение Агэмаки в зеркале. – Думаешь, он меня любит?

–  Настолько, насколько вообще способен кого-то любить. – Кроме себя, самодовольного осла, подумала Агэмаки. – Ты доставляешь ему неземное удовольствие. – «И только поэтому он терпит такую плаксивую прилипалу как ты». – Прими то, что он может дать. Не ожидай большего.

«Потому что если ты будешь изводить его нытьем, он тебя бросит, вот тогда я посмеюсь над твоими слезами!»

Окицу глубоко вздохнула.

–    Вероятно, ты права, – нерешительно проговорила она – Но как ты думаешь, он женится на мне?

– Если ты совершишь паломничество в храм Канней – возможно.

И возможно, обезьяны научатся летать.

Приободрившаяся Окицу улыбнулась:

–Я так рада, что могу с тобой поговорить. Ты такая мудрая, хотя тебе, наверное, трудно понять, каково это быть молодой и влюбленной.

Агэмаки заскрежетала зубами, пальцы в ванночке с маслом скрючились. Она представила кровавые царапины на лице Окицу.

–Однажды ты поймешь, что в молодости знала гораздо меньше, чем думала. Если доживешь.

Пропустив скрытую угрозу Агэмаки мимо ушей, Окицу воскликнула:

–О, я забыла – ты была влюблена! В главного старейшину Макино. Но я не понимаю, как можно любить такого мерзкого, уродливого старика?!

Окицу выразительно передернулась от отвращения.

Агэмаки пожалела, что здесь нет сёсакана-сама. Он бы увидел, как Окицу ненавидит Макино, и арестовал бы ее за убийство, к вящей радости Агэмаки.

– Я любила мужа за его великолепные качества, – ответила Агэмаки. За деньги и власть прощают многое.

Окицу недоверчиво посмотрела на нее:

–Ты не возражала, когда он привел меня. Ты всегда была так добра ко мне. Если бы мой любимый предпочел другую женщину, я бы ее возненавидела. И убила бы, наверное.

Агэмаки вспомнила, как подсыпала ядовитые травы в чай старой госпожи.

– Мужчина всегда может найти новую женщину, – проговорила она. – Одной не справиться со всеми соперницами.

Она знала, что ее подозревали в убийстве первой жены Макино. Если бы не страх, что из-за еще одной таинственной смерти подозрения укрепятся, Агэмаки давным-давно отправила бы Окицу в преисподнюю.