Текст книги "Космическая опера (сборник)"

Автор книги: Лоис Буджолд

Соавторы: Дэн Симмонс,Роберт Шекли,Дэвид Марк Вебер,Иэн М. Бэнкс,Дэвид Брин,Питер Ф. Гамильтон,Дэвид Аллен Дрейк,Корин Гринлэнд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 60 страниц)

Меченосцы Варниса

Две луны нависли над багровыми пустынями Марса и руинами Кха-Лоуниса. Ночной ветер вздыхал вокруг хрупких шпилей опустевших храмов и нашептывал в прямоугольные окна с частым переплетом, а красная пыль превращала Кха-Лоунис в медный город.

Ближе к полуночи до городских стен донесся топот копыт, и вскоре под арку древних ворот ворвались всадники. Сарн, Лорд Воинов Лоуниса, опережал своих преследователей всего на каких-то двадцать ярдов. Чувствуя, что дистанция сокращается, он вонзил беспощадные шпоры в чешуйчатые бока своего шестиногого воркла. Преданная тварь взревела, отчаянно пытаясь исполнить волю хозяина, но не оправдала его надежд.

Перед Сарном в большом двойном седле сидела Ленитэл-Лоунис, Принцесса Марса, и с грациозной легкостью правила неуклюжим животным. Склонившись к изогнутой шее воркла, девушка промурлыкала приободряющие слова в его опустившиеся уши. Потом она откинулась на облаченную в доспехи грудь Сарна и повернула к нему свое прекрасное лицо; щеки ее раскраснелись от быстрой скачки, в янтарных глазах полыхал огонь любви к герою-чужестранцу, явившемуся из неизведанных миров и эпох.

– Мы победим в этой скачке, мой Сарн, – воскликнула она. – Как только мы окажемся в храме Живой Химеры, мы сможем вызвать на бой все Орды Варниса!

Порыв ветра взметнул нехитрые одежды девушки, открыв взору плавный изгиб шеи, грудь и бедро. Глядя на ее неземную красоту, Сарн понял, что, даже если ему суждено пасть в бою с Меченосцами Варниса, предпринятая им одиссея не была напрасной.

Однако юная наездница верно оценила расстояние, отделяющее их от преследователей, и Сарн остановил своего фыркающего воркла у массивных дверей храма как раз в тот момент, когда враги достигли внешней стороны арки и сгрудились там, сыпля проклятиями. Потратив лишь несколько секунд, они перестроились, цепочкой проехали под аркой и пересекли площадь перед храмом. Но этой отсрочки оказалось достаточно, чтобы Сарн успел спешиться и занять позицию в проеме у входа в храм. Он был уверен, что сможет продержаться несколько мгновений, за которые Лени-тэл-Лоунис сумеет открыть двери. Тогда они завладеют секретом Живой Химеры и станут владыками всех земель Лоуниса.

Сначала Меченосцы попытались атаковать верхом, но проход к дверям был слишком узок и глубок, так что Сарну потребовалось нанести всего один удар мечом в глотку первого воркла – и грузное животное свалилось замертво. Его наездник был оглушен падением; Сарн запрыгнул на поверженное животное и без колебаний лишил незадачливого Меченосца головы. Оставалось еще десять врагов, и они, спешившись, ринулись вперед, но в узком проходе помещались максимум четверо, а позиция Сарна на громоздкой туше воркла давала ему необходимое преимущество. Огонь битвы играл в его жилах, он оскалился и расхохотался в лицо врагам, обагренный кровью меч выводил в воздухе узоры холодной, неизбежной смерти.

Лени-тэл-Лоунис быстро пробежала прохладными пальцами по выщербинам на бронзовой двери, нащупала углубление и прижала к нему опал, вставленный в перстень на ее руке. Услышав, как сработал скрытый замок, девушка тихонько всхлипнула от облегчения. Древний механизм мучительно медленно начал открывать двери, и вскоре Сарн за лязгом скрещивающихся клинков услышал зовущий его чистый голосок:

– Сюда, мой Сарн, секрет Живой Химеры наш!

Но Сарн, сразивший четверых и отбивающийся от оставшихся семи врагов, не мог оставить свою позицию без риска быть изрубленным в куски. Лени-тэл-Лоунис, быстро оценив ситуацию, тоже вскочила на тушу убитого животного и обнажила свой узкий меч.

– Я с тобой, любовь моя! Я буду твоей левой рукой! Ледяная хватка поражения сжала сердца Меченосцев Варниса. Кровь еще двоих, троих, четверых Меченосцев смешалась с красной пылью, покрывавшей землю у храма. Сарн и его воинственная принцесса в унисон орудовали своими не знающими пощады клинками. Казалось, ничто не может помешать им завладеть тайной Живой Химеры. Но они недооценили врага. Один из оставшихся в живых Меченосцев вероломно отскочил назад, подальше от схватки, и с отвращением швырнул свой меч на землю.

– Да пропади оно все пропадом! – буркнул Меченосец, отстегнул от пояса протонный пистолет и энергетическим лучом отправил в небытие Лени-тэл-Лоунис и ее Лорда Воинов.

II. ПРИЗЫВНИКИ
(1960-е годы)

Новой космической опере двадцать восемь лет. Начало ей (и едва ли не конец) было положено в 1975 году, когда «Машина с Центавра» («The Centauri Device») М. Джона Гаррисона примерила установки британской «новой волны» к космическим далям. Надпись на обложке гласила, что читатель держит в руках настоящее космическое приключение галактического размаха в лучших традициях «Дока» Смита и Ван Вогта. Все, кого ввел в заблуждение подобный рекламный ход, готовы были разорвать книжку на мелкие кусочки.

Ибо в романах «Дока» Смита и Ван Вогта главный герой этого произведения в лучшем случае оказался бы одиозным злодеем: «Он горланил революционные песни, сливал метамфетамины ночной смене на Морфее – не для того, чтобы возглавить восстание, погубившее в конце концов планету, а потому что застрял там без гроша в кармане». Автор ставил задачу похоронить космическую оперу, а не продлить ее существование. Майк Гаррисон намеревался скрутить жанр в бараний рог и удалиться, довольно потирая руки.

Кен Маклеод («Locus»)

Кордвейнер Смит
Игра с крысодраконом

Об авторе

Кордвайнер Смит (1913–1966) – псевдоним доктора Пола Майрона Энтони Лайнбарджера. Информацию об авторе можно найти на www.cordwainer-smith.com. Лайнбарджер преподавал востоковедение в Университете Джона Хопкинса, в Школе современных международных исследований (School of Advanced International Studies), а также сотрудничал с американским разведывательным сообществом по вопросам методов пропаганды и ведения психологической войны. Согласно биографии, приведенной на сайте Арлингтонского национального кладбища, с 1937 по 1946 год Лайнбарджер преподавал в Университете Льюка. В 1940-е годы Лайнбарджер выпустил три романа под другими псевдонимами: Феликс Форрест (намек на его китайское имя Лин Ба Ло, означающее «Лес Пламенного Блаженства») и Кармайкл Смит. Он был шпионом, ловкачом, секретным агентом и впечатляющим теоретиком, автором основополагающего труда «Психологическая война» («Psychological Warfare»).

В возрасте шести лет в результате несчастного случая Лайнбарджер ослеп на один глаз. По словам дочери писателя Розаны Харт ( www.cordwainer-smith.com), это обстоятельство усугубило его сознание собственной инаковости и, вероятно, положило начало теме боли и страданий, прошедшей через все его творчество. Личные проблемы Лайнбарджера и его интерес к психологической войне побудили писателя заняться изучением психиатрии и психоанализа. Все это, а также увлеченность христианской философией наложили заметный отпечаток на произведения Кордвайнера Смита. Вскоре увидит свет психобиография Лайнбарджера, которую Алан Элмс составлял на протяжении двадцати пяти лет.

Первой работой, опубликованной под псевдонимом Кордвайнер Смит, стал рассказ «Сканнеры живут напрасно» («Scanners Live in Vain»). Это произведение, написанное в 1945 году, вышло только в 1949-м. Арлингтонский биограф говорит: «Рассказ является полноценной аллегорией на Новый Завет, демонстрирующей передовое понимание библейских сюжетов и их типологии (к примеру, запах жарящегося мяса ягненка напоминает главному персонажу запах горящей человеческой плоти), а также теологических и философских догм христианской религии».

Роберт Сильверберг называет этот рассказ «классикой научной фантастики»: «Для меня это настоящее откровение. Я перечитывал его снова и снова, не переставая поражаться мощи произведения».

Однако в начале 1950-х годов эта работа мало переиздавалась, а второй рассказ «Игра с крысодраконом», широко известный, тискавший многочисленные похвалы и ставший важной вехой в научной фантастике, просто-напросто повесил на Смита ярлык писателя двух произведений. Регулярно публиковаться Лайнбарджер начал только в 1959 году – журналы, недорогие издания… Вскоре после кончины писателя его произведения перестали выпускаться. Умер он в 1966-м.

Как становится ясным из комментария Сильверберга, работы Лайнбарджера запомнились и поклонникам жанра, и коллегам-фантастам. И один преданный поклонник Дж. Дж. Пирс в период с 1966 по 1975 год сделал все, чтобы наследие Смита не постигло забвение. В итоге в 1970-е годы издательство «Del Rey Books» при содействии Дж. Дж. Пирса выпустило все произведения Лайнбарджера в мягкой обложке, а также впервые опубликовало полную версию единственного романа писателя «Норстрилия» («Norstrilia», 1975) (в 1960-е годы он выходил в двух томах). Таково было триумфальное возвращение непризнанного классика. В качестве апофеоза престижное жанровое издательство «NESFA» выпустило сборник «Заново открытый человек: Полное собрание повестей и рассказов Кордвайнера Смита» («The Rediscovery of Man: The Complete Short Science Fiction of Cordwainer Smith», 1993). Кроме того, была учреждена премия имени Лайнбарджера, которую ежегодно на Всемирном конвенте научной фантастики (World Science Fiction Convention) посмертно присуждают тем авторам, чье творчество оказалось незаслуженно забытым.

За исключением пяти рассказов, действие всех произведений Смита разворачивается в будущем Инструменталий Человечества (Instrumentality of Mankind), которое к 1990-м годам многочисленные поклонники изучили досконально. Хотя работы Лайнбарджера (как и работы Брэкетт) имеют все ключевые признаки космической оперы, при жизни писателя никто не относил их к этому жанру. В книге Корен Хелликсон «Научная фантастика Кордвайнера Смита» («The Science Fiction of Cordwainer Smith») приведены следующие слова самого автора: «В своих произведениях я использую некоторые экзотические декорации, как в китайском театре. Они предназначены для того, чтобы обнажить человеческий разум, высветить подземные воды человеческой души, потаенные уголки, где скрываются вечные драмы, связанные с достоинством, Богом, отвагой, сексом, любовью, надеждой, завистью, благонравием и властью». Сейчас творчество Смита рассматривается как одна из исторических моделей космической оперы, его работы продолжают оказывать влияние на облик жанра.

Рассказ «Игра с крысодраконом» впервые был опубликован в 1955 году. Это весьма своеобразная история об ужасах межзвездных перелетов: космическое пространство с его непроглядной тьмой представляет собой подлинную обитель ночных кошмаров. В произведении присутствуют два излюбленных объекта описания Смита: кошки и телепатия. Монстры, живущие в межзвездном пространстве, непостижимы. Люди-телепаты воспринимают их как драконов; а Партнеры людей – великие кошки-воины Капитан Гав и Леди Май – как гигантских крыс. Свет – погибель этих чудовищ. Выходя за пределы спасительного солнечного света, люди обрекают себя на смерть или безумие. Таким образом, межзвездные перелеты оборачиваются вечной битвой за выживание.

ЛОМБЕРНЫЙ СТОЛ

Да это черт знает что за профессия – светострелок! Разъяренный Андерхилл закрыл за собой дверь. Что толку носить форму, похожую на военную, если люди не понимают, как нужен твой труд?

Он сел за свое рабочее место, откинул голову на подголовник и по самые брови надвинул шлем.

Он стал ждать, пока аппаратура в шлеме разогреется, и ему опять вспомнилась девушка, которую он только что встретил в коридоре. Она посмотрела сперва на шлем, потом презрительно на него.

"Мяу", – только это она и сказала. Однако его словно ударили хлыстом.

Кто он такой, по ее мнению – дурак, бездельник, ничтожество, одетое в форму? Неужели она не знает, что светострелок, поработавший полчаса, потом два месяца валяется на больничной койке?

Шлем разогрелся. Теперь Андерхилл ощущал вокруг космическое пространство и мог легко делить его мысленно на квадраты и кубы. Здесь, в этой пустоте, его подстерегал гложущий страх перед лицом бесконечности, и невыносимая тревога охватывала его каждый раз, как он обнаруживал хотя бы малейший след инертной пыли.

Он расслабился – и опять, как всегда, заявила о себе успокаивающая надежность Солнца, привычный часовой механизм планет и Луны. Лишь около полутонны пыли ощущал он сейчас в пространстве, да и та была далеко от плоскости эклиптики, в стороне от трасс, по которым двигались люди. Здесь же, внутри Солнечной системы, не с кем было драться, ничто не бросало вызова человеку, не вырывало ни у кого из тела живую душу, обнажая ее сочащиеся кровью корни.

В Солнечную систему извне не залетало ничто никогда. Не снимай с себя шлем хоть целую вечность – все равно ты, пока остаешься в пределах системы, будешь всего лишь чем-то вроде ясновидца-астронома, будешь чувствовать, что твой разум находится под надежной защитой пульсирующего, обжигающе жаркого Солнца.

Вошел Вудли.

– В мире все по-прежнему, – сказал Андерхилл. – Никаких происшествий. Не удивительно, что наши шлемы придумали и начали сажать нас, светострелков, в корабли только тогда, когда начали переходить в плоскоту и двинулись за пределы системы. А вообще-то не так уж плохо, наверно, жилось в древние времена. Переходить в плоскоту не было надобности. Не нужно было отправляться к звездам, чтобы заработать себе на жизнь. Не нужно было увертываться от Крыс, участвовать в Игре. Светострелков не было, потому что в них не было необходимости – правда, Вудли?

– Угу, – буркнул тот.

Вудли было двадцать шесть лет, и через год он должен был уйти в отставку. Он уже присмотрел для себя ферму. За спиной у него было десять лет этой трудной работы, и его считали одним из лучших. Он не слишком задумывался о работе, честно, не жалея себя, отдавал вое силы, а в перерывах не вспоминал о ней до тех пор, пока не нужен был снова.

Вудли никогда не добивался расположения Партнеров; может быть, поэтому никто из Партнеров расположения к нему и не испытывал. Некоторые из них прямо-таки терпеть его не могли. Его даже подозревали в том, что временами он плохо думает о Партнерах, но, поскольку ни один из Партнеров ни разу не придал своей мысленной жалобе необходимую членораздельность, светострелки и Творцы величия человечества не предъявляли к нему претензий.

Андерхилла до сих пор все не покидало изумление перед собственной профессией. Она постоянно занимала его мысли, и сейчас он с воодушевлением опять говорил об их работе:

– Что происходит с нами в плоскоте, как по-твоему? Это похоже на смерть? Сам ты видел кого-нибудь, из кого вырвана душа?

– Вырванная душа – это не более, чем оборот речи, – ответил Вудли. До сих пор никто еще познает точно, есть у нас душа или нет. Но кое-что я однажды видел. Видел, что было с Догвудом. Из него вышло что-то странное, мокрое и будто клейкое на вид – и знаешь, что они сделали с Догвудом? Увели наверх, в ту часть больницы, в которую нас с тобой никогда не клали, туда, куда отправляют тех, на кого напал в верходали крысодракон и кто все-таки остался жив.

Вудли сел, взял в рот то, что древние называли «трубкой», и зажег в ней нечто, называемое табаком. Довольно-таки противная привычка, но когда Вудли это делал, он выглядел смелым и уверенным.

– Послушай, что я скажу тебе, юноша. Тебе не нужно ни о чем этом тревожиться. Работать светострелком становится все легче. Лучше становятся Партнеры. Я видел, как они убили двух крысодраконов за какие-нибудь полторы миллисекунды. Пока светострелки работали одни, без Партнеров, всегда была вероятность, что мы не успеем убить крысодракона достаточно быстро и не защитим свой перешедший в плоскоту корабль – ведь меньше чем за четыреста миллисекунд человеческому мозгу здесь не управиться. Партнеры изменили все. Они опережают крысодраконов. И будут опережать всегда. Знаю – не очень-то легко бывает, когда допускаешь Партнера к себе в сознание.

– А разве им легко, когда они допускают нас? – сказал Андерхилл.

– О них не беспокойся. Они не люди. Они пусть заботятся о себе сами. Я только знаю, что от неосторожного обращения с Партнерами нас спятило больше, чем от крысодраконов. А вообще говоря, сам ты много знаешь таких, кто бы пострадал от крысодраконов?

Андерхилл посмотрел на свои пальцы, одни зеленые, а другие лиловые в резком свете, исходящем от включенного шлема, и стал на них считать. Большой палец – «Андромеда», пропавшая без вести со всем экипажем и пассажирами; указательный и средний – «Платформа-43» и «Платформа-56», на которых все до единого мужчины, женщины и дети оказались мертвыми или безумными, а шлемы светострелков была пережжены. Безымянный, мизинец, большой палец другой руки – первые три военных корабля, чьи экипажи стали жертвами крысодраконов, стали уже тогда, когда люди поняли: откуда-то со дна пространства появляется, чтобы нанести смертельный удар, что-то непредсказуемое и злое.

При переходе в плоскоту ощущение было немного странное. Такое, будто…

Будто ничего особенного не произошло.

Будто тебя совсем-совсем слабо ударило током.

Будто, кусая, ты почувствовал боль в зубе.

Будто перед глазами у тебя вспыхнул очень яркий свет.

И однако за это мгновение сорокатысячетонный корабль, поднимавшийся над Землей, исчезал, переходя каким-то образом в два измерения, и появлялся вновь в половине светового года или в пятидесяти световых годах от места исчезновения.

Только-только ты сидел в боевом отсеке, шлем включен и работает, и в голове у тебя, как часовой механизм, тикала вместившаяся в нее целиком вся солнечная система. То ли за секунду, то ли за год (он не мог бы сказать, за сколько именно) сквозь тебя пробегает что-то вроде разряда – и вот ты уже в верходали, в леденящих душу пространствах между звезд, где сами эти звезды ощущаются, как маленькие бугорки на внутренней стороне сферы твоего телепатического восприятия, а планеты не ощущаются вообще.

И где-то в этих пространствах ждала смерть, отвратительная и страшная, какую человек узнал только тогда, когда осмелился выйти в межзвездные просторы. Судя по всему, «драконы» боялись света солнц и держались от них подальше.

"Драконы". Так называли их люди. Для обыкновенного человека за этим словом не стояло ничего – ничего, кроме прыжка в плоскоту, смерти, разбившей тебя, как удар молота, или темной, надрывной ноты безумия, погасившей свет твоего разума.

Но для телепата это были «драконы».

За долю секунды, истекавшую между осознанием того, что в бездонной черной пустоте космоса шевелится что-то враждебное, и всесокрушающим ударом по всему живому внутри корабля, в воображении телепатов возникало нечто напоминающее драконов древних легенд Земли – хищные звери коварней всех хищных зверей, вместе взятых, демоны реальнее демонов, вихри ненависти, голодные и живые, родившиеся из вещества, распыленного между звезд.

Известно о них стало по возвращении одного чудом уцелевшего корабля: в нем по чистой случайности у телепата, обязанность которого была поддерживать связь с Землей, оказался наготове источник мощного светового излучения, он направил его на внешне невинные клубы космической пыли – и «дракон», появившийся было в панораме его сознания, рассеялся, превратился в ничто, а остальным людям на корабле, не телепатам, даже в голову не пришло, что они только что были на волосок от гибели.

После этого все стало просто – почти все.

В экипаж межзвездного корабля стали обязательно включать телепатов. Способности их резко возрастали благодаря специальным шлемам-усилителям. Шлем через электронные реле контролировал мощные излучатели света.

Нужен был только свет – и ничего больше.

Свет уничтожал «драконов», позволял кораблям между прыжками от звезды к звезде возвращаться в три измерения.

Вместо ста шансов к одному против человечества теперь стало шестьдесят к сорока в его пользу.

Мало того. Телепатов стали тренировать, развивать их чувствительность, чтобы любой из них мог обнаружить «дракона» меньше чем за миллисекунду.

Но выяснилось, что расстояние в миллион километров «дракон» покрывает меньше чем за две миллисекунды. Ни один человек не успевал за такой промежуток времени включить и направить на «дракона» мощный луч света.

Попробовали одевать корабли в свет.

Такая защита вскоре стала недостаточной.

В то время как люди узнавали повадки «драконов», те в свою очередь узнавали повадки людей. Каким-то образом они тоже научились уплощаться и в таком виде перемещались в пространстве с огромной скоростью.

Теперь, чтобы уничтожить их, был необходим свет, по яркости сравнимый с солнечным. Его могли дать только световые ядерные заряды.

Светострелок метал в «дракона» миниатюрную ядерную бомбу, при взрыве которой несколько граммов изотопа магния целиком превращались в электромагнитное излучение видимой части спектра.

Однако корабли исчезали по-прежнему.

Людям даже не хотелось разыскивать исчезнувшие корабли, потому что они заранее знали, что там увидят. Ужасно было привозить на Землю разом триста мертвых тел или триста сумасшедших, которых нужно будить, кормить, мыть, укладывать спать, потом будить и кормить снова, и так до конца их дней.

Телепаты пытались заглядывать в головы к тому, кого «драконы» лишили разума, но только гейзеры обжигающего ужаса находили они там, ужаса, бьющего из первооснов личности, из вулканического источника самой жизни.

И тогда на выручку пришли Партнеры.

Вместе Человеку и Партнеру оказалось под силу то, что было не по плечу одному только Человеку. У Человека был разум. У Партнера была мгновенная реакция.

В своих крохотных, с футбольный мяч величиной и в шесть фунтов весом, кораблях Партнеры неслись рядом с огромными кораблями Человека и вместе с ними переходили в плоскоту.

Корабли-крошки были необычайно быстрыми.

И каждый нес дюжину световых бомб с наперсток величиной.

Посредством включаемых движением мысли боевых реле светострелки бросали кораблики с Партнерами прямо в «драконов».

Что человеческому сознанию представлялось драконом, Партнеру представлялось огромной крысой.

И даже там, в безжалостной пустоте, Партнер повиновался древнему, как жизнь, инстинкту. Партнер нападал со скоростью, превосходящей человеческую, нападал снова и снова, пока не погибнет «крыса» или он сам. Почти всегда гибла «крыса».

Как только прыжки от звезды к звезде стали безопасными для кораблей, торговля расцвела, увеличилось население колоний и возрос спрос на Партнеров.

Андерхилл и Вудли принадлежали всего лишь к третьему поколению светострелков, однако им казалось, будто профессия их существовала всегда.

Подключение сознания к космосу при посредстве специального шлема, устойчивая телепатическая связь с Партнером, подготовка психики к бою, от исхода которого зависит все, – с такой нагрузкой синапсы человеческого мозга подолгу справляться не могли. После получасового боя Андерхилл нуждался в двух месяцах отдыха. После десяти лет работы Вудли нужно было уходить на пенсию. Оба они были молоды. Оба – из лучших в своем деле. Но физические и психические возможности их были не безграничны. Очень многое зависело от того, какой Партнер тебе достанется, и от везения.