Текст книги "Жертва Вдовы"

Автор книги: Лиза Смедман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Сопротивление клирика слабело. Когда оно совсем прекратилось, Халисстра сорвала с него маску и отбросила прочь. Мужчина был красив, с ямочкой на подбородке и темно-красными глазами. В другой жизни он мог бы стать ее избранником, но челюсть его бессильно отвисла, глаза остекленели. Темная кровь – ее кровь – испачкала его черную одежду и длинные белые волосы.

Халисстра бросила его на землю.

Она немного подождала, пока затянется рана на груди. Жгучая боль, терзавшая голову, ослабла и сменилась покалыванием: ее волосы отрастали снова. Когда ее плоть закончила наконец восстанавливать себя, она подняла остывающий труп и принялась проворно вертеть его в руках, обматывая паутиной. Потом поставила его торчком. Рослый мужчина рядом с ней казался ребенком, его опутанная паутиной голова едва доходила ей до живота. Она подняла его и подвесила на ветку, где другие наверняка должны были найти его.

Еще мгновение она разглядывала дело своих рук. Еще один враг ее госпожи мертв. Жестокое торжество охватило ее и угасло, сменившись тоскливым чувством вины.

Как она ненавидела Ллос!

Если только…

Но та жизнь окончена.

Прыгая по веткам, она стремительно исчезла в ночи.

* * *

К'арлайнд шел вслед за Лелианой и Роваан по открытой каменистой равнине, Флиндерспелд послушно трусил вслед за хозяином. Уже четвертую ночь подряд они шли и шли через Великие Пустоши туда, где садилась луна, но еще не добрались до святилища. Хотя каждую ночь луна становилась все тоньше – убывала – и сверкающие точки света, сопровождающие ее на небе, тускнели, все равно их сияние вынуждало К'арлайнда щуриться.

Днем было еще хуже: нестерпимо яркий желтый свет от шара, пылающего в вышине. Когда солнце вставало, они устраивали привал – уступка его «слабым к солнцу глазам». Жрицы хихикали, когда К'арлайнд, прячась под пивафви и обмахиваясь, жаловался на жару.

– Сейчас зима, – сказала Роваан. – Если ты думаешь, что солнце теперь горячее, подожди, когда придет лето.

Зима. Лето. К'арлайнд знал эти слова, но до сих пор они оставались для него пустым звуком. Роваан терпеливо объясняла ему, что такое времена года, но даже это не помогало. Она сказала, что он поймет, когда проведет целый год на поверхности.

Целый год здесь? Ему трудно было это даже себе представить.

– Лелиана, – сказал он, привлекая ее внимание, – прости мне мое невежество, но я так и не вижу никакого храма.

– И не увидишь, – холодно ответила она, – пока не сможешь видеть на много лиг вперед и смотреть сквозь камень.

– Леди?

Роваан рассмеялась:

– Она имеет в виду, что есть только один храм: Променад. Он в Подземье. Менее значимые святые места называются святилищами.

– Понятно. – К'арлайнд огляделся. – А святилище, куда мы идем, оно…

Роваан указала через плоскую равнину туда, где луна садилась за нечто похожее на ряд иззубренных сталактитов.

– Там, в Туманном лесу.

К'арлайнд кивнул. Эти остроконечные выступы, должно быть, деревья, про которые он читал.

– Далеко еще?

– Ты уже спрашивал об этом прошлой ночью, – сказала Лелиана. – Сегодня осталось на одну ночь меньше. Посчитай на пальцах, если нужно.

К'арлайнд отвернулся, делая вид, что обижен ее замечанием. Он вздохнул. У него болели ноги. Этот Верхний Мир был таким чертовски огромным.

Роваан сочувственно коснулась его руки.

– К рассвету мы доберемся до леса, – терпеливо объяснила она. – И после этого еще две ночи.

– А нельзя было телепортироваться туда?

– Нет, – твердо ответила Лелиана. – Мы идем пешком.

– Мы подготовили лишь одно убежище, – добавила Роваан. – Место, куда мы телепортировались, чтобы спастись от ламий.

К'арлайнд нахмурился:

– Но это…

– Что? – огрызнулась Лелиана.

– Ничего, – проворчал он.

Он чуть было не сказал, что пояснение Роваан лишено всякого смысла. Намного разумнее было бы выбрать конечной точкой заклинания само святилище. Если только, запоздало сообразил он, вы не тащите с собой чужака. Телепортировать прямо в священное место незнакомца – даже если у него при себе подвеска-меч Эйлистри – было бы несомненной глупостью. Куда благоразумнее телепортировать его просто в никуда и понаблюдать за ним за время долгого, утомительного пути.

Он мысленно улыбнулся. Все-таки эти женщины были дроу. Хоть и живя на поверхности, они все же обладали какой-никакой хитростью.

Он улыбнулся Роваан самой обворожительной на своих улыбок:

– Я тоже могу телепортировать. По правде говоря, я делаю это очень хорошо. Если бы вы просто подробно описали святилище, быть может, я сумел бы перенести нас туда.

– Ты мог бы это сделать? – Брови Роваан поползли кверху. – Телепортироваться по одному лишь описанию?

К'арлайнд кивнул:

– Конечно, леди. – На самом деле он никогда даже не пробовал проделать такое, но был уверен, что когда-нибудь это будет ему по силам.

– Нет уж, спасибо, – усмехнулась Лелиана. – Как бы я ни ожидала, что когда-нибудь стану танцевать в рощах Эйлистри, пока что я предпочитаю оставаться среди живых.

К'арлайнд смиренно потупил взор. Разум его, однако, обдумывал возможности, открывающиеся здесь, наверху. Он всегда использовал заклинание телепортации лишь для перемещения на короткие расстояния в границах Чед Насада – чтобы избавиться от железного голема, к примеру. Ему ужасно хотелось испытать возможности заклинания, переносясь за пределы фаэрцресса, окружающего разрушенный город. Попытка телепортироваться в место, которого он никогда прежде не видел, должна была быть сродни свободному падению – разом притягательной и пугающей.

Однако жрицы, судя по всему, были исполнены решимости идти самым трудным путем.

Пока они тащились по равнине, до К'арлайнда дошло, что Флиндерспелд исчез из поля его бокового зрения. По привычке он проник в сознание глубинного гнома, чтобы убедиться, что тот ничего не замышляет. Флиндерспелд разочаровал его. Гном думал о своем прежнем доме, городе свирфнеблинов Блингденстоуне. Подобно Чед Насаду, тот лежал в руинах, пять лет тому назад разрушенный мензоберранзанцами. Флиндерспелд вспоминал, как орки и гоблины, рабы-солдаты из этого города дроу, ворвались в его лавку, громя витрины и расхватывая выставленные в них драгоценные камни. Труд всей жизни, канувший в бездонных карманах тех, кто никогда не оценит всю сложность…

К'арлайнд прервал контакт, не желая больше слушать раздумья Флиндерспелда. Вместо этого, он принялся разглядывать окрестности.

Он заметил, что Великие Пустоши были не такими уж однообразными. Здесь имелись свои ориентиры. Не такие, к каким привык К'арлайнд, – каменные глыбы, кристаллические выходы, колонии грибов и тепловые потоки, – но жрицам их хватало, чтобы отыскать путь. Справа, например, виднелась округлая каменистая осыпь с пробивающимися сквозь нее пучками растительности с мечевидными листьями. «Трава», – назвала эту штуку Лелиана. Это был уже шестой скальный выход, замеченный К'арлайндом за эту ночь. Это было почти исчезнувшее основание разрушенной башни, но его внимание привлекла именно трава. Она пробивалась из трещин в каменном полу: трещин, образующих необычный узор. Он немного напоминал К'арлайнду глифы в главном холле Высшие школы магии.

Интересно. Он отметил это в памяти, на случай если захочется вернуться к этому позже. Никогда не знаешь, какие тайны могут хранить древние развалины.

Лелиана заметила, что он поглядывает на разрушенную башню.

К'арлайнд ослепительно улыбнулся ей и мотнул головой.

– А эти круги – природные образования? – спросил он. – Они встречаются на поверхности везде или только здесь? – Намеренно дурацкий вопрос, вроде тех, которыми он донимал жриц раньше: что такое лес, почему вода падает с неба, всегда ли луна и солнце встают и садятся в одном и том же месте или время от времени движутся вспять. Разумеется, ответы на эти вопросы уже были ему известны. Пусть он впервые оказался за пределами Подземья, но он читал про Верхний Мир и его странные явления. Годы общения с женщинами Чед Насада, однако, приучили его к осторожности. Про «симпатичных, но глупых» мужчин, составляя заговоры, имели обыкновение забывать. Умные становились мишенями. Он научился этому, видя, как один за другим умирали его братья.

Ответила ему Роваан.

– Это основания разрушенных башен, – пояснила она. – Когда-то здесь стоял город. Тысячелетия назад, во времена до Падения…

Лелиана резко остановилась.

– Довольно, – велела она Роваан. Она повернулась к К'арлайнду с явным раздражением и заговорила уже с ним: – Если ты хочешь узнать, где мы, так и спрашивай. Я уже устала от твоих окольных расспросов.

– Ну хорошо, – согласился К'арлайнд. – Где мы?

– Талфаларан.

Название ничего не говорило К'арлайнду – хотя по звучанию немножко походило на официальный термин для Совета Верховных Матерей. Любопытство боролось с необходимостью изображать неведение. Любопытство победило.

– Талфаларан… это название древнего города? – спросил он.

– Да, – подтвердила Роваан. – Одного из городов Мийеритара.

– Мийеритар, – прошептал К'арлайнд, слишком пораженный, чтобы скрыть благоговение, прозвучавшее в его голосе.

Он новым взглядом обвел вересковую пустошь. Тысячелетия назад эта империя темных эльфов была начисто уничтожена. Предания говорят, что с неба дождем пролилась кислота. Молнии сравняли города Мийеритара с землей, а последовавшие за ними раскаты грома сокрушили то, что еще оставалось, словно удары невидимого молота. Десятки тысяч погибли, и ревущие ветры вздымали их трупы высоко в небо, разрывая тела на части, словно истлевшее тряпье. Когда все закончилось, осталась лишь голая, пропитанная кровью земля.

Такова была магия, сотворенная верховными магами Аривандаара.

К'арлайнд отдал бы все, чтобы увидеть это.

С безопасного расстояния, разумеется.

Флиндерспелд, все это время слушавший их, стоял, почесывая свою плешивую голову.

– Что такое Мийеритар? – спросил он.

К'арлайнд частенько позволял глубинному гному задавать подобные вопросы. После падения города не осталось почти никого, с кем он мог бы поговорить. Он просветил своего раба.

– Это королевство, которое существовало в эпоху Войн За Корону. Четырнадцать тысяч лет тому назад, во время Третьей Войны За Корону, оно было уничтожено аривандаарцами – народом наземных эльфов – при помощи магической бури невероятной силы. Говорят… – Он разом умолк, осознав, что Лелиана внимательно смотрит на него.

Он задумчиво пожал плечами:

– Я же маг. Нам рассказывали про Мийеритар в Высшей школе магии Чед Насада.

– Но не про самый обычный дождь? – насмешливо бросила она. – Похоже, это было довольно однобокое образование.

К'арлайнд вновь сконфуженно пожал плечами:

– Если ты изучал Мийеритар, то знаешь, что когда-то мы все были наземными эльфами, – продолжала она.

Флиндерспелд повернулся к ней:

– Дроу жили на поверхности?

– Темные эльфы, – поправила его Лелиана, – тогда еще не даэрроу. Еще не дроу.

– Ваши слова означают?.. – спросил К'арлайнд.

– Что мы вышли с поверхности и должны вернуться на нее. Изначально дроу не порождение Подземья.

К'арлайнд указал на ее глаза:

– Тогда как вы объясните ночное видение?

– Адаптация, – ответила Лелиана. – Наш народ вырабатывал ее медленно, за много поколений, после того как его загнали вниз.

– Нас в Чед Насаде учили, что ночное видение – это дар, пожалованный нам Ллос во время Нисхождения, – сказал К'арлайнд, – что дроу были предназначены для жизни в Подземье.

Лелиана скрестила руки на груди. К'арлайнд видел, что она, подобно ему самому, получает удовольствие от этого спора.

– Почему тогда наши глаза через некоторое время приспосабливаются к свету Верхнего Мира? – парировала она. – И если ночное видение – дар Ллос, почему я и другие дроу, поклоняющиеся Эйлистри, главной сопернице Ллос, – все же способны видеть в полной темноте?

– Потому что Ллос… – К'арлайнд вдруг оборвал фразу, не договорив, не потому что у него не было аргументов против слов Лелианы: он сообразил, что она делает. Вызывает его на разговор. Испытывает. Пытается понять, в самом ли деле он хочет обратиться в веру Эйлистри.

Разумеется, он не намерен был этого делать, разве только там отыщется что-нибудь полезное для него.

За время спора Флиндерспелд подошел поближе. Он стоял рядом с К'арлайндом, задрав голову.

– У многих народов, которые не верят в Ллос, есть ночное видение, – вставил он. Гном поднял руку в перчатке и начал считать. – Свирфнеблины, дергары…

К'арлайнд чуть не расхохотался. Флиндерспелд дал ему прекрасную возможность отвлечь внимание. Резко развернувшись, он сгреб своего раба за шиворот, изображая гнев из-за того, что глубинный гном принял в споре сторону Лелианы.

– Заткнись, ты! – приказал он, наставив на гнома палец.

С кончика его пальца с треском слетела стрела магической энергии – маленькая, способная причинить скорее боль, нежели вред. Она едва коснулась кожи на широком лбу Флиндерспелда – К'арлайнд не собирался портить ценного раба, – но тот громко взвыл от боли. Он проделывал этот трюк столько раз, что воистину преуспел в этом. На мгновение К'арлайнд подумал, что стрела и в самом деле угодила в гнома.

Их спектакль отвлек внимание Лелианы, но не так, как рассчитывал К'арлайнд. Свистнула сталь, ее меч вылетел из ножен. Не успел маг и глазом моргнуть, острие клинка было уже возле его горла. Голос Лелианы был тверд, как сталь.

– Больше так не делай. Этот гном, – она указала на Флиндерспелда, – под защитой богини.

К'арлайнд сглотнул. Сталь кольнула его в перекатившийся кадык. Он ответил Лелиане наипечальнейшим взглядом, заморгал, хлопая длиннющими ресницами, потом посмотрел на меч-кулон, висящий на шнурке у него на шее.

– Как и я, конечно? – ласково осведомился он.

Лелиана убрала клинок от его горла.

– Как и ты, – согласилась она, возвращая меч в ножны. – Но запомни: каковы бы ни были ваши отношения с глубинным гномом внизу, здесь, под яркой луной Эйлистри, мы все равны. Здесь нет рабов, нет верховных матерей… и нет хозяев. – Ее глаза чуть сузились. – Или, может, Миласс'ни позабыла сказать тебе об этом?

– Разумеется, нет, – ответил К'арлайнд, сразу поняв, что Лелиана, должно быть, говорит про жрицу, убитую упавшим камнем. – Она мне все вполне понятно объяснила. Просто трудно отвыкать от старых привычек. – Он низко поклонился, оставаясь в позе подчинения дольше, чем это было необходимо.

Распрямившись, он увидел две вещи, которые ему не понравились. Подозрение в глазах Лелианы.

И Флиндерспелда, задумчиво глядящего на Лелиану и рассеянно поглаживающего пальцем выпуклость под перчаткой в том месте, где было кольцо рабства.

* * *

Взбираясь на колонну, Талесте дрожала. Ей приходилось обеими руками держаться за вырубки в камне, а это означало, что меч ее оставался в ножнах, хотя, конечно, она не слишком-то ловко управлялась с оружием. Леди Каватина была настолько добра, что сделала вид, будто слабенький удар, нанесенный Талесте, сыграл свою роль во время схватки с аранеей, но начинающая знала, что это не так. И все равно, с оружием в руке она чувствовала бы себя лучше.

Она подтянулась и пролезла в отверстие наверху колонны, В находящееся наверху помещение. Короткий коридор вел из него в зал, где леди Каватина сражалась со спеллгонтом. Обнажив меч – и вздрогнув от громкого шороха, с которым клинок выскользнул из ножен, – Талесте крадучись двинулась по этому коридору. Здесь было темно и тихо. Ильрени и другие уже прошлись по этим комнатам и объявили, что здесь чисто. И все равно у Талесте пересохло во рту и отчаянно колотилось сердце. Пещеры никогда не бывали совершенно свободны от монстров, несмотря на постоянное патрулирование. Впереди, в зале, могло затаиться все, что угодно.

Зал, однако, оказался пуст, не считая багровых пятен крови на полу, оставшихся от спеллгонта. Его тело и паутину сожгли. Осталось только обуглившееся пятно на полу, рядом с зияющим отверстием, которое было окном.

Талесте стояла, разглядывая узор, образованный на стенах копотью. Она видела, что дым сначала пошел кверху, потом устремился опять вниз и вширь, найдя в конце концов выход через боковые проходы и отверстие в полу. И еще он скапливался за одним из пьедесталов возле возвышения, оставив после себя едва заметные спиральные разводы.

Талесте улыбнулась. Она нашла то, что искала. Теперь она сумеет доказать остальным, что в робости есть свои преимущества. Она кое-чему научилась за те годы, пока пресмыкалась в коридорах своего замка. В зале для приемов всегда была по меньшей мере одна потайная дверь, через которую Верховная Мать могла бы ускользнуть в критический момент. Именно так аранея и спеллгонт преодолели охранные приспособления жриц: через заднюю дверь, о существовании которой никто из жриц не знал. Талесте нашла ее. Больше к ней не будут относиться с жалостью, как к начинающей, которая шарахается от каждой тени и попусту размахивает мечом. Она доказала, что тоже чего-то стоит, точнее, собирается доказать.

Пьедестал – это, должно быть, ключ. У стоящего на нем бюста уста разомкнуты и зияет отверстие рта. Всмотревшись, Талесте разглядела внутри механизм. Без сомнения, он защищен игольной ловушкой. Яд, наверное, уже давным-давно высох, но Талесте не собиралась рисковать. Если аранея пришла этим путем, она могла освежить отраву.

Талесте достала кинжал и просунула его лезвие в рот статуи, приведя в движение механизм. Пьедестал качнулся, поворачиваясь. Она убрала кинжал в ножны и начала вращать постамент дальше. Часть стены скользнула вбок, громко скрежеща камнем о камень.

Талесте безмолвно торжествовала. Она сделала это! Она всматривалась в проход за дверью, раздумывая, стоит ли идти дальше. Если бы она знала молитву, позволяющую немедленно доложить о своем открытии боевой наставнице Ильрени. Но это заклинание было ей неподвластно. А что, если она ошиблась, и этот проход никуда не ведет? Тогда у других жриц будет еще больше оснований сомневаться в способностях Талесте. А даже если проход и ведет куда-то, так сразу позвать Ильрени будет означать только одно – открытие Талесте окажется в тени. Может, осознанно Ильрени и не станет приписывать себе честь разгадки этой тайны, но все равно она достанется боевой наставнице.

Талесте расправила плечи. Она жрица Эйлистри. С песнью и мечом, она сама все проверит.

Едва она выпустила пьедестал, дверь заскользила обратно. Талесте уцепилась за постамент и постояла немного, размышляя, не подпереть ли дверь чем-нибудь, чтобы та не закрывалась, потом решила, что лучше иметь у себя за спиной каменную стену. Если она оставит дверь открытой, какое-нибудь существо может последовать за ней. Кроме того, на внутренней стороне двери имелась ручка, вырезанная в камне. Ее явно можно было открыть изнутри. Выпустив из рук постамент, она шагнула в проем и позволила двери закрыться за собою.

Проход уходил вдаль – на север, насколько Талесте могла судить, – плавно поднимаясь кверху и снова опускаясь. В самой верхней точке она услышала далекое журчание воды. Она прижала ухо к стене, потом к полу. Звук шел снизу. Проход, предположила она, должно быть, аркой выгнулся над Саргаутом.

Наконец проход уперся в гладкую каменную стену. Внимательно присмотревшись, Талесте разглядела прямоугольную трещинку, не толще волоска: еще одна потайная дверь. Справа от нее была вырубленная в камне винтовая лестница, ведущая куда-то вниз. Решив оставить дверь на потом, она стала спускаться по лестнице, считая на ходу ступени. Стены сделались влажными – должно быть, она достигла уровня реки, – но лестница уходила все дальше. Спускаясь, Талесте приглядывалась, ища следы паутины, которые подтвердили бы, что аранея и спеллгонт проходили здесь. Но ничего не обнаружила.

Нога Талесте соскользнула, и она чуть не упала. Она глянула вниз и увидела, что края ступенек уже не прямоугольные, а скругленные, словно стоптанные от частого использования. Как раз после очередного витка лестница оканчивалась большим открытым пространством – пещерой, пол в которой был совершенно гладким, словно здесь полз ооз, полируя камень до блеска.

Талесте постояла, часто дыша. Что, если ооз еще там? Дроу, выстроившие этот город наверху, поклонялись Гонадоору. В этой уединенной норе мог находиться один из его алтарей. Возможно даже, это был вход в сам Абисс.

Ноги ее ослабели и задрожали. Желудок свело. Все ее инстинкты вопили, требуя повернуться и бежать прочь, откуда пришла, но сдаться было бы даже хуже, чем вовсе не начинать.

Дрожащим голосом она пропела молитву, которая должна была защитить ее от зла. Это помогло ей набраться немного мужества. Потом она осторожно спустилась по оставшимся ступеням и заглянула в помещение.

Там было пусто, совершенно пусто. Не было ни входов, ни зияющих провалов в полу, ни отверстий в потолке. Комната примерно десяти шагов в поперечнике и более или менее округлая. Стены и потолок такие же гладкие, как и пол. Когда-то здесь явно обитал ооз, но это существо давно исчезло отсюда. Стены были сухими, и в воздухе пахло лишь холодным камнем.

На полу, однако, лежали какие-то предметы. Величиной и формой они походили на яйца – около шестидесяти штук, быстро прикинула Талесте. Она ступила в комнату и присела на корточки рядом с одним из них. Это оказался отполированный овал из черного обсидиана. Она прошептала молитву и увидела, что все камни сияют магией. Она понятия не имела, что это означает, но, безусловно, дело стоило того, чтобы доложить об этом Ильрени. Она подобрала один из камней и положила в поясную сумку.

Добравшись до верха лестницы, она тяжело дышала. В Мензоберранзане она повсюду передвигалась на летающем диске. Даже после двух лет тренировок она все еще не привыкла к подобным усилиям, особенно в тяжелой кольчуге. Несмотря на это, она почти бежала по коридору, обратно к первой найденной ею потайной двери. Она чуть-чуть приоткрыла ее и выглянула наружу, но зал за дверью был совершенно пуст. Выйдя из прохода, она позволила двери закрыться за нею. Потом она быстро спустилась по колонне и, запыхавшись, поспешила к Променаду, спеша доложить боевой наставнице Ильрени о своей находке.

Буквально через несколько шагов прозвучал сигнал тревоги. Талесте вздрогнула, чуть не выронив меч, потом сообразила, что забыла пропеть гимн, чтобы магические колокольчики не звенели. Она сделала это, но сигнал не прекращался.

Что-то теплое и мягкое ткнулось ей в спину и потянуло прочь с тихим чавкающим звуком, дергая за кольчугу, к которой прикоснулось.

Талесте взвизгнула и обернулась. Позади нее было видение из ночных кошмаров, огромное червеобразное существо толщиной с три больших древесных ствола разом. Восемь щупалец извивались перед мордой, зубы голодно лязгали. Стебельчатые глаза двинулись в одну сторону, потом в другую, пасть разинулась. Оттуда пахнуло вонью гниющего мяса и дождем посыпались личинки.

Кравлер – падальщик.

Рука Талесте дрожала так отчаянно, что меч ее был похож на трепещущий листок. Медленно пятясь, она начала молитву, которая придала бы ей силы, но не успела окончить ее, как два щупальца метнулись вперед. От одного Талесте увернулась, но другое ударило ее по руке, держащей меч. Кожу словно обожгло огнем. Жар быстро растекся по всей руке, лишая ее чувствительности. В одно мгновение он добрался до туловища. Еще миг, и ее лицо и ноги тоже были охвачены им. Она стояла, парализованная, ее молитва оборвалась на полуслове. Она коротко, судорожно хватала воздух – все, на что были способны ее легкие.

Понимая, что сейчас ее съедят, она попыталась поднять руку к поясу. По крайней мере, она должна выбросить найденный ею камень туда, где патруль смог бы обнаружить его. Она напрягала все силы, пока слезы не брызнули из глаз, но руки ее отказывались двигаться.

Кравлер приближался, тело его волнообразно перекатывалось, когтистые лапы цокали по каменному полу. Талесте смотрела в ужасе, как кравлер навис над нею, потом начал опускаться. Голова ее исчезла в его пасти, и зубы впились в ее плечи. Боль была ужасной. Она придушенно забулькала, что должно было бы быть воплем, не будь ее голосовые связки также парализованы. Зубы кравлера двигались взад и вперед, перепиливая кольчугу Талесте. И еще боль, и кровь, стекающая по ее телу горячими ручьями, пропитывающая ее рубашку и брюки. Потом острая боль, ужаснее, чем прежде, и…

Глаза Талесте закрылись. Боль, зловоние – все чувства исчезли. Она парила над плоской серой равниной в объятиях успокаивающей песни. Лунный свет мягко струился на нее с высоты. Она простерла… что – руки? Нет, не то. Она не чувствовала больше своего тела, но лунный свет понял. Песнь стала громче, лунный свет увлек ее к своему истоку: вихревому танцу, которым был наполнен воздух там, наверху.

– Эйлистри, – выдохнула она.

Душа дроу, которую звали когда-то Талесте, присоединилась к танцу и обрела покой.