Текст книги "Жертва Вдовы"

Автор книги: Лиза Смедман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Тело представляло собой загадку. Похоже, такие раны мог бы нанести мечелапый паук, но тот слонялся у входа в туннель и, похоже, не собирался никуда от него отходить. Джуб сомневался, чтобы жрица Ллос – способная повелевать пауками одной лишь мыслью – погибла подобным образом.

Нет, это, вероятно, были следы ударов мечом, нанесенных в спину, точно в жизненно важные органы, словно внезапный удар разбойничьего ножа, стремительный и смертельный, и безо всякого предупреждения, судя по всему. Иначе жрица забрала бы с собой нескольких нападавших, пустив в ход эту свою плеть.

Самым же странным было то, что мертвая жрица до сих пор лежала здесь. Она была убита довольно давно, судя по засохшей крови, но Селветаргтлин, похоже, ее все еще не заметили.

Когда они найдут ее, здесь станет жарко. Селветарм – Воитель Ллос. Его последователи рассвирепеют, как рой соколов-стрел, найдя одну из жриц Паучьей Королевы убитой.

Шерстинки на лапах Джуба вдруг завибрировали. Он не сразу определил услышанные им звуки как звон стали о сталь. Звуки доносились из одного из соседних зданий – двухэтажной постройки без окон, по виду похожей на бывший склад. Вход в здание приглашающе зиял, разбитые двойные двери валялись неподалеку, но Джуб был не настолько глуп, чтобы соваться туда. Вместо этого он взбежал по стене на крышу. Вода, капающая веками, источила тонкий камень, оставив в нем достаточно большие выбоины, чтобы за них можно было зацепиться. Джуб прокрался внутрь и повис на потолке, глядя вниз.

Под ним кружили два Селветаргтлин в кроваво-красных одеяниях, один с адамантиновым мечом в руке, другой – с шипастой чугунной дубинкой. У каждого длинные белые волосы были заплетены в косу, и косы эти хлестали воздух, когда мужчины резко разворачивались, наносили и парировали удары. Одежды их почти не развевались. Когда один из них сделал сальто назад, Джуб заметил кольчугу у него под одеждой. У обоих на руках были стальные латные рукавицы. Тыльные стороны рукавиц были запятнаны кровью.

Двое дрались яростно, меч и дубинка звенели от града наносимых и парируемых ударов. Они сражались молча – что, как он слышал, было необычным для Селветаргтлин. Жрецы Селветарма обыкновенно распаляли себя перед сражением, выкрикивая имя своего бога. Не использовали эти двое и заклинаний. Тоже странно, поскольку схватка, похоже, была очень серьезной.

Мужчина с дубинкой сделал ложный выпад, потом крутанулся на месте, лезвием латной рукавицы пропоров дыру в одеянии своего противника и обнажив сверкающую кольчугу. Второй мужчина ответил ударами в шею, туловище и под коленки, но первый сумел увернуться от всех трех. Изогнувшись, он подпрыгнул в воздух. Его башмаки коснулись стены и прилипли к ней. Взбежав по стене вверх, как паук, он пригнулся, готовясь прыгнуть, но Селветаргтлин с мечом был не менее проворен. Он тоже взбежал по стене, будто по горизонтальной поверхности. Поединок продолжался, пока меч вдруг не полетел, вращаясь, на землю, выбитый из руки своего обладателя. Лишившийся оружия Селветаргтлин спрыгнул за ним, но мужчина с дубинкой не отставал. Он приземлился на пол через долю мгновения после первого и со всего маху обрушил на того удар, от которого его противник должен был бы рухнуть, истекая кровью. Но хотя первый мужчина и лишился меча, его окровавленные рукавицы оставались при нем. Он изогнулся и поднырнул под удар падающей дубинки, вонзив оба лезвия в грудь второго мужчины.

Предсмертный хрип был достаточно громким, чтобы заставить волоски Джуба задрожать. Смертельно раненный Селветаргтлин рухнул на пол, противник выдернул лезвия из его груди, и грудь побежденного залила пузырящаяся кровь. Содрогаясь от усилия, тот повернул голову набок – приглашение победителю, подобравшему наконец свой меч, добить его.

Второй дроу рассмеялся.

– Ты хорошо дрался, – произнес он между двумя глотками воздуха, убирая меч в ножны. Потом опустился на колени и положил руки в латных рукавицах на грудь побежденного, прижав ладони к ранам, и начал молиться. Тьма, пронизанная узором из белой паутины, сгустилась вокруг его рук, потом впиталась в раны. Белые нити принялись сновать взад и вперед, врачуя рану, не давая мужчине умереть.

Мгновение спустя победитель помог исцеленному Селветаргтлин подняться на ноги. Второй мужчина утер окровавленные губы рукавом и поднял дубинку.

– Ты тоже хорошо сражался, – сказал он и умолк, чтобы выплюнуть остатки крови, скопившейся во рту. Он потер то место, где были раны. – Я не ожидал этого последнего удара. Будем надеяться, твои читины будут такими же ловкими.

– Они уже такие, – отозвался другой. – Они на удивление хорошо исполняют приказы. Разумеется, этому немало способствует то, что они думают, будто приказы эти исходят от самой Ллос.

Оба мужчины рассмеялись.

Волосы у Джуба задрожали. Читины были четвероногими магическими творениями дроу. Столетия назад выведенные магами как рабы, в высоту они достигали лишь трех четвертей роста мужчины. Брошенные своими создателями за ненадобностью, они десятилетия назад бежали в отдаленные закоулки Подземья, где и жили по сию пору. Джуб наткнулся однажды на их затянутую паутиной пещеру – к счастью для него, в логове был только один читин. Джуб убил его, но ушел оттуда весь в дырках от шипов, усеивавших руки и ноги твари. Ему повезло выбраться оттуда живым. Читины ненавидели темных эльфов свирепой, неугасающей ненавистью. Они набрасывались на всех дроу, попадавшихся им на глаза, – даже на полудроу вроде Джуба.

И все же эти Селветаргтлин говорили о читинах, будто о домашних ящерках.

И ящерки эти, судя по их словам, сражаются на их стороне.

Мужчины продолжали беседовать, но все тише и тише, по мере того как их дыхание успокаивалось. Желая услышать еще что-нибудь, Джуб спустился с потолка на паутине.

– …рад слышать, что твои читины хорошо дерутся, – говорил Селветаргтлин с дубинкой. – И на что они нападали?

– Лунный лес. Убили восемь темных жриц.

Джуб, дернувшись, повис на своей нити и подумал:

«Ясно, почему Квили сказала, что это дело такое важное. Эти ребята нападают на святилища Эйлистри».

– Если наши малыши хорошо сделают свое дело, мы начисто обескровим их, вместо того чтобы отвлекать ложными атаками, – сказал мужчина с дубинкой.

– Надеюсь, нет. Я хочу, чтобы некоторые из них дожили до того момента, когда мы запрыгнем в этот храм, по меньшей мере шестьдесят шесть стерв – чтобы каждому из нас досталось убить по одной.

Оба рассмеялись, направляясь к двери.

– Значит, читины ничего не подозревают? – спросил Селветаргтлин с дубинкой.

– Ровным счетом. – Другой ухмыльнулся. – Я сказал им, что Паучья Королева вознаградит их…

Голоса затихли вдали, когда пара вышла на улицу. Джуб висел на своей паутине, медленно вращаясь в воздухе, ожидая, когда они поднимут тревогу. Мертвая жрица лежала почти у самого выхода. Эти двое, выходя, должны были чуть ли не переступить через нее, но никакого шума не было. Селветаргтлин, похоже, совсем не волновало, что жрица Ллос убита.

Потому, наверное, сообразил Джуб, что это они убили ее.

Он раздумывал, не последовать ли за парой клириков, но потом прикинул, что они идут слишком быстро для него. Он в любом случае услышал достаточно. «Храм, – сказали они. – Этотхрам». Они замышляют нападение на Променад. Их, похоже, шестьдесят шесть – на удивление точное число.

Променад недалеко отсюда – всего в нескольких лигах, если по прямой, – но его магическая защита прочна как скала. Хотел бы Джуб знать, как Селветаргтлин собираются проникнуть внутрь. Пока, насколько он мог судить, они никак не смогли бы этого сделать.

Он развернулся и начал подниматься по нити паутины, потом выбрался снова на крышу. Пора было докладывать.

Он побежал обратно к туннелю, стараясь, где возможно, передвигаться по крышам, но несколько раз был вынужден спускаться на пол. Добравшись до прохода, он пережил неприятный момент. Паук-меченосец чуть не заколол его, острые, как клинок, лапы цокали со всех сторон, пока Джуб мчался к туннелю, но в итоге он все-таки очутился там.

Он поспешил по нему обратно, к пустой пещере.

Добравшись до нее, он нырнул в одно из боковых ответвлений и снова вернулся в свой облик полудроу. Квили велела ему докладывать ей обо всем, что он узнает, при первой же возможности. Наверное, не ожидала, что он выберется живым оттуда, где летает драколич. Это уязвляло его гордость, но не настолько, чтобы не сделать так, как она просила. Он в долгу перед Квили. Четырнадцать лет назад ее супруг погиб, освобождая Джуба и толпу других бедолаг с работоргового корабля в Гавани Черепа. Вместо того чтобы обвинить рабов в смерти мужа, Квили даровала им свободу – и пригласила жить в Променад. Она даже не пыталась объявить рабов своей собственностью. Единственное, что она потребовала в обмен на их свободу, – по одной услуге от каждого из них.

Четырнадцать лет спустя Джуб собирался наконец вернуть ей долг.

Его одежда и снаряжение полиморфировались вместе с ним, когда он привел в действие магию филактерии, и были при нем, когда он снова стал полудроу. Он извлек из кармана тонкую металлическую трубочку и откупорил ее, потом осторожно вытряхнул содержимое. Ему на ладонь упало перышко с серебряным стержнем, следом – туго скатанный пергамент. Он сел, скрестив ноги, и коснулся магического пера языком, чтобы активировать его. Потом он начал писать.

Его записки были короткими – просто каракули, будто писал ребенок. Если бы кто угодно, кроме Квили, вздумал прочесть их, то пришел бы в недоумение, но Квили никогда не потешалась над ним. Она была настолько прекрасна телом и душой, насколько Джуб был безобразен.

СЕЛВ. КЛИРИКИ НАПАЛИ НА ЛУННЫЙ ЛЕС С ЧИТИНАМИ. НО ЭТО БЫЛА ЛОЖНАЯ АТАКА. ОНИ ХОТЯТ НАПАСТЬ НА ПРОМЕНАД ТОЖЕ. ИХ 66. КОГДА – НЕ ЗНАЮ.

Он помедлил, размышляя, потом добавил:

ОНИ В ДОЛБЛУНДЕ, КАК ВЫ И ДУМАЛИ. ПО-МОЕМУ, ОНИ УБИЛИ ТАМ ЖРИЦУ ЛЛОС.

Он снова остановился. Квили сказала ему писать обо всем, что он видел и слышал, каким бы незначительным это ни казалось. Поэтому он добавил:

ОНИ СОБИРАЮТСЯ ЗАПРЫГНУТЬ В ХРАМ.

Окончив свое послание, Джуб трижды постучал магическим перышком по пергаменту. С третьим хлопком слова, написанные им, всосались в перышко, исчезнув с листа. Джуб поднес перышко к губам и прошептал имя Квили, потом выпустил его из рук. Перо стрелой понеслось по воздуху, исчезая в блеске серебряных пылинок.

Джуб скорчился на полу, встав на четвереньки и приготовившись полиморфироваться снова. И тут услышал что-то в соседней пещере: тихие, спотыкающиеся шаги, словно кто-то шаркал ногами по полу. Когда шаги приблизились к туннелю, в котором он прятался, Джуб активировал свою филактерию и в паучьем облике взбежал по стене. Шарканье – вибрация, которую он ощущал своими лапами, – прекратилось у входа в его туннель. Кто-то заглянул внутрь. Это было существо в полтора роста дроу высотой, с узнаваемыми головой, руками и ногами, но туловище его было полностью скрыто под толстыми слоями спутанной паутины. Восемь паучьих глаз смотрели с лица, самыми заметными частями которого были разинутая пасть и двигающиеся ядовитые зубы. От существа пахло смесью паучьего мускуса и гнили. Там, где его маленькие толстые руки и ноги касались пола, оставались комья липкой паутины.

Существо несколько мгновений смотрело на Джуба – достаточно долго, чтобы тот занервничал. Как раз когда Джуб уверился, что существо признало в нем врага, оно отвело взгляд. Тварь побрела дальше по пещере, тягуче шаркая ногами.

Пора выбираться отсюда.

Джуб возвращался тем же путем, каким пришел, карабкаясь по крутым стенам пещеры. Добравшись до потолка, он ощутил волосками слабое движение воздуха, выбивающегося из ближайшей трещины в камне. Воздух, поступающий в пещеру, был чуть влажным. Он пахнул тающим снегом.

Трещина оказалась как раз такой ширины, чтобы он мог пролезть в нее. Это был еще и кратчайший путь отсюда – и не надо проходить мимо всех этих ловушек. Он полез по расщелине вверх. Подъем был мучительным, и Джуб несколько раз чуть не застрял, но чем выше он лез, тем сильнее чувствовал свежий зимний запах леса.

Тьма в шахте начала сереть, когда он миновал узкую расщелину, приведшую его в огромную пещеру. Одного взгляда в нее было достаточно, чтобы Джуб застыл как вкопанный. Дно пещеры сверкало от бесчисленного множества драгоценных камней и монет, рассыпанных, словно галька на морском берегу. Среди них виднелись статуи, книги, изукрашенные драгоценностями нагрудники и шлемы, отделанные серебром мечи, потиры и несметное множество иных сокровищ. Это было зрелище, которое Джуб даже не ожидал увидеть в своей жизни, – сокровищница дракона.

Он был не настолько глуп, чтобы соблазниться ею. Он повернулся, чтобы идти дальше.

Что-то взъерошило щетинки на его лапах… взмахи гигантских крыльев.

Мгновением позже на уровень его глаз поднялась огромная голова. Здоровенный глаз с узким щелевидным зрачком, большой, как суповая тарелка, и сморщенный, как чернослив, уставился в щель.

– Не так быстро, маленький орк, – прошелестел надтреснутый голос.

Насмерть перепуганный, Джуб попытался бежать, но вдруг оказалось, что он не может двинуться. Сердце его отчаянно колотилось, от частого дыхания брюшко ходило ходуном. Он отчаянно приказывал своему телу двигаться, но оно не повиновалось. В ужасе – должно быть, драколич мог видеть сквозь его паучью личину и понял, кто он такой, – Джуб злился на самого себя. Пойди он прежней дорогой, вместо того чтобы пытаться срезать путь, ничего этого не случилось бы.

Кончики двух когтей просунулись в отверстие, зажав Джуба между собой. Он задохнулся, когда они кинжалами впились в его бока. Драколич вытащил его из щели и прошептал что-то. Магия филактерии Джуба рассеялась, и к нему вернулся облик полудроу. Дыхание существа едко отдавало кислотой.

– Я предупреждал вас не лазать здесь, – произнес драколич шепотом, хриплым, как у умирающего человека. – Мы же договорились.

Паралич, сковавший тело Джуба, начинал проходить.

– Простите, – выдохнул он. Надежда захлестнула его. Драколич не знает, что он шпион: существо думает, что он Селветаргтлин! – Я не хотел нарушать договор. Я думал, что это самый короткий путь наверх. Я не знал, что он ведет в ваше логово.

Говоря, Джуб безуспешно пытался активировать свою филактерию. Если бы он смог внезапно обратиться в муху, быть может, ему удалось бы улететь в трещину и спастись. Он был бы слишком крохотным, чтобы неумерший ящер мог его схватить. Однако драколич, похоже, начисто высосал из филактерии всю магию.

Чудовище зависло в воздухе, лениво взмахивая крыльями, его большие сморщенные глаза злобно уставились на Джуба.

– Тебя предупреждали, – прохрипел драколич.

Потом он вдохнул, заполняя легкие. Едко пахнущий кислотой воздух сочился сквозь щели между чешуйками, там, где когда-то были грудные мышцы.

Джуб собрался с духом. Значит, конец. Он должен умереть. По крайней мере, он не подвел Квили. Быть может, когда они встретятся с ней снова в царстве Эйлистри, она улыбнется и поблагодарит его. Быть может, ласково возьмет его за руку и…

Драколич выдохнул. Струя кислоты ударила Джуба в грудь, мгновенно прожгла насквозь мышцы, кости и легкие, расплавив позвоночник. Туловище его переломилось надвое, как у сломанной куклы, сожженная кислотой плоть сползала с костей. Была одна короткая вспышка боли, жуткой, слепящей.

Потом пришло серое забытье и утешающая песня, она ширилась и нарастала, унося его боль прочь.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Дайрн смотрел на голову, которую Даурготот швырнул на пол пещеры. Ужасный трофей был сильно изъеден кислотой, но оставшееся позволяло определить, что незваный гость был полукровкой – помесью дроу и орка, судя по чересчур большим резцам.

– Мы с тобой заключили соглашение, – прошипел огромный черный дракон.

Виднелись лишь его голова и шея. Туловище погрузилось в озеро, занимающее один конец пещеры. Зловонная вода стекала с высохшего тела в озеро. Совсем недавно оно было чистым, а теперь сделалось грязным и вонючим, как гниющая помойка. Селветаргтлин придется расходовать магию, чтобы очистить его, прежде чем из него снова можно будет пить.

Драколич, явно раздраженный, хлестал в зловонной воде хвостом.

– Ты согласился, чтобы твои жрецы использовали только определенные части города и не тревожили меня.

– Он не из наших, – сказал Дайрн. – Должно быть, охотник за сокровищами из Верхнего Мира.

Кость заскрежетала о камень, это драколич провел когтями по каменистому озерному берегу.

– Он поднимался снизу. И мог явиться только откуда-то из окрестностей этой пещеры.

Дайрн напрягся:

– Ты уверен?

Жесткие мышцы заскрипели, когда дракон кивнул. Шкура его была черной как сажа, сморщенные глаза – словно огромные сдувшиеся мячи.

– Да, – прошипел он. – Его насыщенное кислотой дыхание было настолько едким, что глаза Дайрна заслезились.

Хмурый Дайрн недовольно взглянул на остатки головы полуорка. Челюсть болтается на остатке мышцы, от языка остался изъеденный кислотой обрубок. Губы сожжены начисто, торчат напоказ зубы. От головы осталось слишком мало, чтобы труп мог дать членораздельные ответы. Драколич поступил опрометчиво. Дайрн хотел бы знать, был ли незваный пришелец один.

Он поддел голову острием меча, перекатив ее:

– Он сказал и сделал что-нибудь перед смертью? Что-нибудь, чтобы ты смог понять, какой он веры?

– Он не мог говорить. Он полиморфировал себя в паука.

Дайрн ожесточенно втянул в себя воздух.

– Ллос. – Он прошептал это слово сквозь зубы, зло, как ругательство.

Это не сулило ничего хорошего. Должно быть, жрицы Эриндлина послали еще одного шпиона. Когда и этот тоже не вернется, они будут мстить, но, если все пойдет хорошо, изгнанники – Селветаргтлин, возглавляемые Дайрном, – уже скоро обретут постоянный дом и могущественного нового союзника, когда будут сорваны печати с Абисса.

– Ваше присутствие здесь привлекает нежелательное внимание, – заметил драколич.

– Согласен. – Дайрн поднял меч и положил тяжелый клинок на плечо. – Но наши силы готовы выступить. Я разошлю вызовы нашим рыцарям. Как только они закончат свои дела и соберутся здесь, мы начнем наступление.

Глаза драколича вспыхнули.

– А моя плата за камни и магию, чтобы настроить их?

Дайрн выдержал пристальный взгляд дракона.

– Секрет создания читинов, – пообещал он – неодолимый соблазн для Даурготота, веками пытавшегося с помощью магии вывести собственную уникальную породу слуг – и шестая часть нашей добычи в Подгорье в последующие шесть сотен лет.

Драколич смерил Дайрна зловещим взглядом:

– Смотри же, исполни свои обещания.

Дайрн поклонился. Меч качнулся на его плече.

– Именем твердой руки Селветарма, исполню.

* * *

Каватина шла по лесам вслед за Халисстрой. Святилище на озере Сембер осталось позади, всего лишь в двух днях пути, но они зашли в ту часть Кормантора, куда забредали немногие. Березы и вязы попадались все реже, уступая место огромным черным дубам со стволами корявыми, как башня мага. Между ними густо рос терновник, его длинные острые колючки рвали плащ Каватины. Халисстра пробивала себе путь через подлесок, терновые шипы ломались о ее прочную шкуру, как стеклянные.

От дыхания Каватины в холодном воздухе клубился пар. К концу года дни стали короткими, и на земле с рассвета до заката сверкал иней, но под кривыми дубами земля была голой, черной и мягкой, будто что-то подогревало ее снизу. Вместо чистого острого запаха скорого снега Каватина ощущала тошнотворно-сладковатый дух, наподобие вони от гниющего мяса. Когда местность начала резко понижаться, она поняла, куда ведет ее Халисстра.

– Черная Стража, – выдохнула она.

Мать рассказывала об этом месте. Тысячелетия назад, задолго до основания Миф Драннора, наземные эльфы заточили здесь древнее зло – по некоторым утверждениям, бога Моандера. Зло сохранилось здесь и поныне. Отправиться в Черную Стражу значило навлечь на себя безумие, безумие, высвобождающее неописуемую жестокость, такую, которая заставляет сестру идти против сестры. Каватина уже чувствовала, как оно постепенно овладевает ею. Она срубила терновую ветку, едва сдерживая желание рубить и рубить, пока дерево не превратится в груду щепок.

Халисстра ухмыльнулась через плечо:

– Испугалась?

Каватина стиснула зубы:

– Я Рыцарь Темной Песни. Нас не так легко напугать.

Халисстра кивнула.

Каватина смахнула пот со лба рукавом. Она не доверяла Халисстре, несмотря на все слова Квили. Перед уходом Каватины верховная жрица рассказала ей о пророчестве, полученном три года назад насчет Меларн. Один из этого Дома поможет Эйлистри – но другой предаст ее. Как было предречено, в минуту крайней нужды объявились двое Меларн: Халисстра и один из ее братьев. Кто из них предаст богиню – вопрос пока открытый, но, если это окажется Халисстра, Каватина будет к этому готова. Предупрежден – значит вооружен.

Поначалу она приписывала свое беспокойство этому предупреждению, но вскоре поняла, что причина его, должно быть, в самой Черной Страже. Почему эта низина так действует ей на нервы? Она убила йоклол в самой глухой части Лайтдринкера, пропасти, магия которой не позволяла видеть дальше кончика меча в вытянутой руке, а однажды она сражалась с порождением хаоса на краю Тхроргара, где визжащие ветры едва не сбросили ее со скалы, но в Черной Страже было что-то – что-то такое, что подтачивало ее решимость, как сухая гниль въедается в дерево.

Позади хрустнула сухая ветка. Каватина стремительно обернулась с поющим мечом наготове.

На нее смотрела собака – охотничья собака, гончая. Тощая, с выпирающими ребрами. На одном боку запеклась кровь. Должно быть, ее ранил зверь, которого она выслеживала. Собака – с мольбой в глазах – тихонько заскулила.

Каватина поколебалась, потом решила, что животное не представляет угрозы. Оно нуждалось в исцелении, в том, что Эйлистри могла дать.

Халисстра остановилась одновременно с Каватиной. Она нависла над Рыцарем Темной Песни, ее паучьи лапки подергивались.

– Убей ее, – прошипела она.

Собака тихо застонала.

– Нет, – ответила Каватина. Животное явно боялось Халисстры. – Милостью Эйлистри, я исцелю…

Собака бросилась на Каватину. Зубы лязгнули возле ее протянутой руки с яростью, заставившей ее задохнуться. Она отдернула руку и отшатнулась, пропев молитву, которая должна была успокоить существо, но, вместо того чтобы успокоиться, собака лишь еще больше рассвирепела. Каватина ударом меча плашмя отшвырнула ее прочь, но та все равно снова с рычанием кинулась на нее.

Каватина услышала, как позади хохочет Халисстра, пронзительно и визгливо. Звук этот надломил что-то в Каватине – что-то хрупкое, как сухая ветка. Ее самообладание дало трещину, и она поняла, что отвечает на злобу собаки, удар за ударом, снова и снова рубя ее своим мечом. Вместо мелодичного пения магическое оружие вопило. Кровь забрызгала ее руки и лицо, и вскоре она уже стояла на коленях, держа меч обеими руками, кромсая мертвую собаку могучими ударами, вгоняющими клинок глубоко в землю. Визжа от ярости, она рубила мертвое тело снова, и снова, и снова…

Отдаленный уголок ее сознания видел, что она творит, и был в ужасе. Собака превратилась в кошмарное месиво из разрубленных костей и мелко накрошенного кровоточащего мяса. Чувствуя боль во всем теле, она наконец остановилась. Задыхаясь, дрожа, она поднялась на ноги.

Халисстра подошла поближе, обнюхивая окровавленные останки. С ее уродливых губ слетел тихий смешок.

– Милость Эйлистри… – пробормотала она.

– Убирайся отсюда! – крикнула Каватина. – И заткнись! Заткнись! – Она взмахнула мечом. Меч издал неприятный резкий звук.

Халисстра проворно отскочила. Каватина закрыла глаза и шепотом отчаянно взмолилась:

– Эйлистри, помоги мне. Защити меня от этого безумия. – В следующее мгновение последние остатки ярости исчезли. Она открыла глаза и глубоко вдохнула, успокаиваясь, – и вздрогнула, когда легкие ее заполнил запах крови. Она повернулась спиной к тому, что натворила, и обратилась к Халисстре: – Далеко еще до портала?

Халисстра подняла голову, словно прислушиваясь к чему-то, чего Каватина слышать не могла.

– Недалеко. – Она указала на скальный выход в глубине каньона. На вершине его рос чахлый дуб. – Вон под тем деревом.

Каватина угрюмо кивнула:

– Пойдем.

Они прошли еще какое-то расстояние, спускаясь в низину, заросшую низкорослыми деревьями, чьи сучья, казалось, вонзаются в небо. Когда они приблизились к скале, Каватина увидела, что это нагромождение каменных кубов, грани которых выветрились под действием стихий. Пучки жесткой, как клинок, травы росли из трещин в камне, а ствол дерева на вершине каменной груды был весь перекручен, словно его смяла рука великана. Несколько больших корней змеились по камням, будто черные пальцы. Обойдя вокруг камней, Каватина насчитала восемь таких корней. Она была уверена, что их число не простое совпадение.

Халисстра взобралась на груду камней, которая была высотой в два роста Каватины. Основание ствола было немного приподнято над землей, оно словно бы стояло на корнях, будто охотящийся паук перед прыжком. Между стволом и камнями оставался достаточный просвет, чтобы даже огромная Халисстра смогла пролезть туда на четвереньках, не задев дерева.

– Туда, – сказала она, опустилась на корточки и жестом указала в пространство под деревом.

Каватина осторожно полезла наверх, туда, где ждала Халисстра. Если это действительно портал во владения Ллос, то после окончания экспедиции Каватина должна будет запечатать его. Пока же она сотворила заклинание, позволяющее ее единоверцам отыскать его. Если она не вернется из своего похода, кто-нибудь другой сможет заняться этим позднее.

Она услышала тихий высокий звук, словно свист ветра в туго натянутых проводах. Это был жуткий вой, от которого по коже Каватины побежали мурашки.

– Певчий паук? – спросила она.

Халисстра кивнула:

– Наверное, восстановил свою паутину.

Каватина присела на корточки рядом с Халисстрой и заглянула меж корней. Она разглядела едва заметные фиолетовые нити на фоне тьмы – короткое мерцание тонкого, как волоски, света, то появляющегося, то исчезающего.

– Уйми его, – приказала она.

Халисстра нагнула голову – единственный поклон, на который она была способна из-за толстых, как канаты, шейных мышц, – и сунула руку в пустоту под деревом. Пальцы ее перебирали нити фиолетового света. Одновременно из горла ее полились низкие скрежещущие звуки: песня. Когда дело было сделано, Халисстра извлекла руку из-под корней. К ее длинным черным пальцам прилипли фиолетовые нити. Звук, доносившийся из-под ствола, умолк.

– Готово, – сказала она. – Путь свободен.

– Хорошо. Ты первая.

– Госпожа, – склонив голову, произнесла Халисстра.

Взгляд, брошенный ею на Каватину, ясно давал понять: она знает, что Рыцарь Темной Песий не вполне доверяет ей. Она отвернулась и полезла в пространство между деревом и камнем, верхняя половина ее туловища скрылась из виду. Вот туда втянулась одна нога, потом другая – и Халисстра исчезла.

Каватина глубоко вздохнула. Она сражалась с демонами, лезущими из порталов, у самого порога Абисса, но сама ни разу не бывала на других Уровнях. Ее немного потряхивало от возбуждения, хоть это была и не настоящая охота, а поисковая операция. Она сотворила заклинание, которое позволит ей сопротивляться негативной энергии Паутины Демонов, и с мечом в руке последовала за Халисстрой. Когда тело ее очутилось в точке, занимаемой на Первом Материальном Уровне деревом, ноздри заполнил запах плесени и древесного сока. В следующее мгновение голова ее просунулась сквозь нити паутины, разрывая их и вызывая колебания, которые она могла чувствовать, но не слышать. Ее волосы, плечи, одежду облепила тонкая клейкая пленка – паутина певчего паука. Она полезла вверх, как это сделала Халисстра, и вдруг очутилась в совершенно другом месте.

Первое, что она сделала, – огляделась, ища паука, чью паутину они нарушили, но его нигде не было видно. Заклинание провидения тоже ничего не дало.

– Где певчий паук? – спросила она.

– Сдох, – пожала плечами Халисстра и указала на что-то, лежащее в нескольких шагах от них, похожее на вязанку старого хвороста. – Полагаю, его съели собственные дети.

Каватина кивнула, сообразив, что эта высохшая оболочка и есть паучьи останки. Она ожидала увидеть живого врага. Переход оказался легким. Слишком легким.

Она осмотрелась. Дно Дьявольской Паутины выглядело совсем не так, как она ожидала. Каватина всегда представляла себе его в виде бескрайней пещеры, заполненной паутиной, прочной как сталь, в центре которой, будто паук, висит железная крепость Ллос. Вместо этого, портал перенес их на выжженную, бесплодную равнину, усыпанную пурпурно-серыми камнями, под абсолютно черным небом, если не считать созвездия из восьми кроваво-красных звезд, сверкающих в вышине, как глаза насторожившегося паука. С небес – так высоко над головой, что казались лишь чуть побольше точки, – свисали на нитях паутины беловатые шарики. То и дело какой-нибудь из них лопался, выпуская наружу призрачный серый силуэт дроу – новую умершую душу. Души подхватывал ветерок, неизменно дующий в одном и том же направлении, и нес к далекой линии гор.

Равнина, точно изрытое оспой лицо, была вся в ямах и глубоких трещинах. Повсюду, куда бы Каватина ни взглянула, была паутина. Нити ее плыли по воздуху и липли к ее одежде и волосам. Почувствовав, как что-то укололо ее в голую коленку, она глянула вниз. Земля была усеяна крохотными красными пауками, каждый не больше рисового зернышка. Они уже облепили ее ботинки. Каватина прошептала молитву. Крохотные пауки посыпались с ее башмаков и кинулись врассыпную, прячась в трещины в камне.

– Где храм? – негромко спросила Каватина. Из-за красных «звезд» над головой ей было боязно повышать голос.

Халисстра указала туда, где, на расстоянии примерно лиги, из земли торчало нечто похожее на каменные пики с плоскими верхушками.

– На одной из них.

Каватина прищурилась, вглядываясь вдаль:

– Что это?

– Окаменевшие лапы гигантских пауков.

Каватина нахмурилась:

– Ты что, воздвигла храм Эйлистри на верхушке вот этого?

– Это была самая выгодная позиция, – криво усмехнулась Халисстра. – Легче обороняться, чем где-либо. – Она махнула изуродованной рукой. – Идем.

Халисстра побежала через пустошь в направлении каменных пик. Рыцарь Темной Песни активировала магию своих ботинок и двинулась следом, не желая упускать Халисстру из виду. Каватина взлетала и опускалась, взлетала и опускалась, передвигаясь длинными грациозными скачками. Всякий раз, как башмаки ее касались земли, они немного скользили на крохотных раздавленных пауках, кишащих здесь. Не сомневаясь, что Ллос в любой момент может отреагировать на такое осквернение своих владений, Каватина настороженно ждала, что обрушит на нее Паучья Королева, но ничего не происходило. Не сыпались с неба пауки, не вскипал из-под земли темный огонь, не раскатывался эхом над равниной безумный хохот. Будто само царство Ллос затаило дыхание, ожидая, что будут делать Каватина и Халисстра.