Текст книги "Жертва Вдовы"

Автор книги: Лиза Смедман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

В мозгу Каватины послышался шепот. Голос меча.

Убит, – хихикнул меч. – Моим клинком.

Каватина ощетинилась. Это ее победа. Меч – это просто… меч. Разозлило ее не только это, но и почти безразличная реакция Квили на эту новость. Пусть Квили и Избранная Мистры, но, конечно, она должна понимать, что Каватина только что убила полубога. Вместо этого, верховная жрица выглядела… скучающей.

– Вы уже знали, что Селветарм мертв? – спросила Каватина.

Квили указала на труп клирика, лежащий в нескольких шагах от них:

– Селветаргтлин почти победили. Они должны были вот-вот захватить Променад, и вдруг их молитвы разом лишились силы.

Каватина заметила пятна крови на нагруднике Квили и ее свежие шрамы, один из которых полностью опоясывал правую руку. В самом деле все висело на волоске. От этой мысли Каватину пробрал озноб, добавившийся к дрожи ликования.

– Докладывай, – сказала Квили. – Расскажи мне все, что произошло. – Она хлопнула Каватину по облепленному паутиной плечу. – И… молодец. Я горжусь тобой.

Так-то лучше. Набрав побольше воздуха. Каватина поведала свою историю, окончив рассказ своим бегством со Дна Дьявольской Паутины.

– Я волновалась за Халисстру, – завершила она. – По ту сторону портала ее не было, и я вернулась бы за ней в Паутину Демонов, но не хотела подвергать риску Лунный Клинок. Нельзя, чтобы он попал в руки Ллос. Вместо этого, я явилась сюда так быстро, как только смогла.

– Ты все сделала верно, – ответила Квили. – Я поищу Халисстру при помощи провидения. Мы найдем ее.

Убежденность в голосе верховной жрицы подбодрила Каватину, чувствовавшую себя ужасно из-за того, что она бросила Халисстру. Бывшая жрица не только искупила свою вину, она изменила баланс сил между победой и поражением. Халисстра заслуживала лучшего, нежели угодить в руки Ллос.

– Если Халисстра все еще на Дне Дьявольской Паутины, я бы хотела возглавить спасательную экспедицию, – сказала Каватина.

– Конечно. – Квили указала на Лунный Клинок. – Но это останется здесь, в Променаде, где я смогу приглядывать за ним. Пока не придет время бросить вызов самой Ллос, у меня он будет в большей безопасности.

Да, – прошептал клинок. Он едва заметно задрожал и потянулся к верховной жрице.

Каватина сознавала, что Квили протягивает к ней руку, но ей не хотелось отдавать меч, нет, только не теперь. Лунный Клинок так удобно лежал в ее руке. Словно сами пальцы отказывались разжаться и выпустить его.

Она глянула вниз, на поющий меч, висящий в ножнах у нее на боку, священное оружие Променада. Он тоже был магическим, но казался деревянным учебным мечом для начинающих в сравнении с Лунным Клинком – в сравнении с оружием, выкованным, чтобы убивать богов.

Внезапное осознание пришло вдруг к ней. На кого бы она ни охотилась в следующий раз, каким бы могущественным ни был демон, с которым она столкнется, – убийство не доставит ей радости. Это понимание наполнило ее великой печалью.

Квили мягко отцепила пальцы Каватины от Лунного Клинка.

Каватина наконец смирилась. Как ни странно, она испытывала смешанное чувство. Расстаться с оружием было в какой-то – небольшой – степени облегчением – и разочарованием. Это Квили будет владеть Лунным Клинком, когда придет время забрать жизнь Ллос. Каватина сказала себе, что верховная жрица – это логичный выбор, что она Избранная Эйлистри, но мысль эта причиняла ей боль. Всего на мгновение она поняла, что такое зависть, которую невозрожденные женщины, бывало, испытывают друг к другу. Всего на мгновение она возненавиделаКвили.

Каватина подавила это чувство, задушила его в себе.

– Что теперь? – спросила она.

Верховная жрица устало осмотрелась. Взгляд ее остановился на двух мирянах, женщине-дроу и мужчине-человеке, убиравших трупы. Узнав ее, они поклонились, прежде чем переложить тело на одеяло и унести его прочь.

– Мы воскресим наших мертвых и восстановим оборону, – ответила Квили. – Променад должен быть защищен, и нам нужно усилить бдительность против оставшихся врагов: Гонадоора и Кайрансали. – Она бережно прижала Лунный Клинок к груди. – И мы должны готовиться к решающей битве с Ллос.

И вновь Каватина ощутила укол зависти. Она взглянула на мертвого Селветаргтлин:

– Теперь, когда их бог умер, я думаю, Селветаргтлин обратятся к Ллос – но как насчет Ночных Теней?

– Эйлистри завладела наследием Варауна. Его клирики черпают теперь свою силу от нее, хотя, – и Квили улыбнулась, – возможно, некоторые из них не сразу поймут это. Когда же поймут, они уже созреют для возрождения и будут готовы к тому, чтобы быть вовлеченными в танец. У наших жриц впереди много работы.

Каватина пристально взглянула на верховную жрицу:

–  Ночные Тениприсоединятся к нам?

– Они уже это сделали, – кивнула Квили, – хотя и против своей воли. – Она посмотрела вдаль, словно пытаясь заглянуть в будущее. – Однако столько еще предстоит сделать.

Каватина покачала головой. Пусть даже Квили чего-то не договаривает, все равно. При мысли о клириках Варауна, разгуливающих по святилищам Эйлистри, с этими их черными масками и злыми делами – особенно после всего, что произошло, – у нее по коже ползли мурашки.

– Мне это не нравится, – заявила Каватина. Резко, как всегда, но это должно было быть сказано. – Ночные Тени – трусы, и воры, и предатели, они вечно крадутся, как…

– Люди меняются. Даже слуги Ллос могут возродиться, включая, похоже, Госпожу Покаяние.

– А если они откажутся возрождаться? Если отвергнут Эйлистри и взамен выберут Ллос? То, что вы сделали, может лишь усилить нашего врага.

Квили сверкнула глазами:

– То, что я сделала, было необходимым и неизбежным.

– Даже если и так, это пугает меня, – продолжила Каватина. – Я уверена, что не нужно напоминать вам, леди Квили, священное учение. Как Селветарм изменился после того, как уничтожил Занассу и вобрал в себя божественную силу Паучьего Демона, так, возможно, случится и с нашими сторонниками, если мы примем клириков Варауна в свои ряды. – Она умолкла, вдруг осознавая последствия. – Так может быть и с Эйлистри, если зло Варауна проникнет в нее…

– Довольно! – Голос Квили был резок. – Это уже сделано. Эйлистри убила Варауна. Обратной дороги нет. – Квили сверлила Каватину взглядом. – Ты в самом деле думаешь, Рыцарь Темной Песни, что я не подумала об этом, прежде чем послать К'арлайнда с таким поручением?

Каватина склонила голову:

– Разумеется, нет, леди.

Но втайне она недоумевала. Она знала Квили не слишком хорошо, но, судя по отзывам, верховная жрица была не из тех, кто выставляет свой гнев напоказ. Должно быть, резкие слова Каватины задели ее. Сильно задели.

Опять же, поняла Каватина, быть может, у Квили не было выбора. Должно быть, верховная жрица сознавала, насколько рискованное задание дает К'арлайнду, и знала, что оно почти наверняка не увенчается успехом. Если бы не предупреждение Квили, Вараун застал бы Эйлистри врасплох, возможно, даже убил бы. Каватина попыталась представить священный огонь Эйлистри, пронизанный извивающимися щупальцами тени, – представить саму себя, медленно сползающую к злу, – и содрогнулась.

– А пока что, – сказала Квили, – я бы хотела, чтобы ты сохранила в тайне все, что рассказал нам К'арлайнд. Я предпочитаю, чтобы Ночные Тени думали, что уничтожение Варауна было всецело нашей идеей. Помни, все это делается во благо. Ночные Тени будут приведены к свету. Хотят они того или нет, дроубудут приведены к свету.

Каватина поклонилась.

– Благодарение Эйлистри, – пробормотала она.

В сердце ее, однако, осталась тень сомнения.

* * *

Уходя, К'арлайнд скрипел зубами от злости из-за реакции верховной жрицы на его доклад. Он ожидал от Квили благодарности, даже похвалы, но она не бросила ему даже самой маленькой косточки. Вместо этого она со скучающим видом выслушала отчет, а потом прогнала его прочь, будто простолюдина. Очевидно, похвальба Рыцаря Темной Песни была для верховной жрицы важнее.

Он шел медленно, сконцентрировавшись на заклинании и не пытаясь поспевать за двумя мирянами, за которыми, как предполагалось, должен был следовать. На самом деле его совершенно не интересовала беседа с Роваан. Он лучше послушает Каватину и Квили.

Он прошел по храму, делая вид, будто спешит по важному делу, и оказался на мосту через реку. Это было почти предельное расстояние, на котором заклинание еще действовало. Ничего, решил он. Доклад, который верховная жрица не позволила ему выслушать, оказался просто поразительным, но это была правда – смерть полубога Селветарма от руки Каватины. И все же для К'арлайнда все это представляло не более чем мимолетный интерес. Он узнал все, что было нужно для…

Минуточку. О чем это только что говорила Рыцарь Темной Песни? Она в самом деле произнесла имя Халисстры?

Он резко остановился, напряженно вслушиваясь.

В самом деле.

К'арлайнд застыл, не слыша шума воды внизу.

Халисстра. Жива.

Она была с Рыцарем Темной Песни на Дне Дьявольской Паутины, когда был убит Селветарм. Она пришла на помощь Каватине, когда казалось, что все пропало, но потом пропала сама Халисстра, возможно, осталась там, в Паутине Демонов. Но – Квили обещала – Халисстру отыщут снова.

Ликование охватило К'арлайнда. Вот наконец то, в чем он хорошо разбирается, с чем он сможет иметь дело. Раз Халисстра жива, Дом Меларн возродится. Халисстра будет его Верховной Матерью, а К'арлайнд, ее послушнейший брат, будет истинной «властью за троном». Когда наступит подходящий момент, они вдвоем вернутся в Чед Насад и предъявят права на принадлежащее им по закону место правящего Дома. Они вернут городу его былое величие. Они…

Мечтания К'арлайнда вновь грянулись с небес на землю, когда он осознал, что именно услышал, Халисстра была одной из верных Эйлистри. Если К'арлайнду и удалось бы уговорить ее вернуться в Чед Насад, она, наверное, стала бы настаивать на том, чтобы «возрождать» всех кого ни попадя. Это никогда не кончится, как грибное вино в кружке мучимого жаждой орка. И тогда К'арлайнд снова будет сам по себе – и даже еще в худшем положении, чем прежде. Его будут поносить. Преследовать. Возможно, даже убьют.

К'арлайнд оборвал заклинание. Он уже услышал достаточно.

Он стоял, барабаня пальцами по перилам моста и размышляя: что же теперь?

По мосту поспешно прошагали двое мирян, неся тело в храм. К'арлайнд вжался в перила, давая им пройти. Издалека, едва слышно, из Пещеры Песни доносились голоса; они поднимались и падали ритмическими волнами. Пение было мелодичным, чарующим – но оно не влекло к себе К'арлайнда. Больше не влекло.

Снизу донесся шум текущей воды. Придерживаясь рукой за гладкий поручень, К'арлайнд уставился на темную холодную реку, которая текла откуда-то издалека, мимоходом пересекалась с храмом Эйлистри и стремилась дальше.

Пожалуй, ему тоже пора двигаться дальше, но куда? И к чему?

Он вздохнул. Вот если бы та недолгая связь, которую он ощутил с Мальвагом и Вальдаром в пещере темного камня, продлилась подольше, но она исчезла – мертва, как Вараун, спасибо Эйлистри.

К'арлайнд покачал головой, все еще не в силах поверить в это, – такая связь, созданная клириками Варауна, самыми подозрительными, самыми вероломными мужчинами на всем Ториле. Кто бы мог подумать…

И тут пришло понимание, внезапное, как стрела темного огня. Если такую связь сумели сотворить Ночные Тени, то уж наверняка ее можно установить и между магами. Быть может, К'арлайнд сумеет собрать собственных сторонников – группу мужчин, думающих так же. Он знает, где с большей вероятностью сумеет завербовать их. В Сшамате, городе, которым правит конклав магов, а не Совет Верховных Матерей – мужчины-маги, а не женщины-жрицы.

Взволнованный, он прикидывал возможности. Во время недолгой связи с разумом Мальвага он узнал, что в разрушенном храме, который Ночная Тень разыскал далеко на юге, был только один тот свиток. Те развалины – это тупик, но в других местах тоже могли уцелеть артефакты времен Войн За Корону. Вопрос лишь в том, чтобы найти их. К'арлайнд уже представлял, с чего можно было бы начать: с руин Талфаларана, в древнем Мийеритаре. Если точнее, то в той разрушенной башне, которую он заметил во время прогулки по Великим Пустошам с Лелианой и Роваан, башне, узор на полу которой напомнил ему Высшую школу магии в Чед Насаде.

В башне была школа магов. Он уверен в этом.

Впервые за много лет губы К'арлайнда тронула улыбка. Он не нуждаетсяв Халисстре. Или в Доме Меларн. Он отыщет свою дорогу к славе – такую, по которой ему не придется идти в тени женщины.

Он взобрался на перила моста и шагнул в воздух. За миг до того, как удариться о холодную темную воду, он телепортировался прочь.

КОДА

Кости упали на доску сава, перевернулись раз, другой – и замерли в тени фигуры Матери Ллос. Эйлистри подалась вперед, задевая длинными белыми волосами доску, пытаясь разглядеть, что там выпало. Губы ее приоткрылись, когда она увидела цифры, и мечи, парящие в воздухе рядом с нею, запели песнь радости, чистую и прекрасную, как лунный свет.

– Двойные! – воскликнула она.

Ллос развалилась на своем темном троне, уверенная, что бросок не будет удачным, но тут она рывком выпрямилась.

– Нет! – прошипела она. – Не может быть! – Крохотные красные пауки сыпались с ее губ и падали, дрожа, на доску.

Пока Ллос бранилась, кости начали меняться. Если раньше они были из черного обсидиана, лишь с вкраплениями лунного света внутри, то теперь – из лунного камня. На грани, где раньше было изображение цифры «один» – многоногий паук, появился ровный лунный круг Эйлистри. В глубине полупрозрачных восьмигранников шевелилось что-то черное, пытаясь выбраться на волю: крошечный черный паучок.

Эйлистри наслаждалась лунным светом, льющимся сквозь ветки над ее головой.

– Один бросок, – воскликнула она, – и он оказался в мою пользу, несмотря на мизерные шансы! – Ее красивые губы скривились в усмешке. – Похоже, невозможное возможно. Может, и Кореллон простит тебе твою измену, мать.

Красные глаза Ллос горели от ярости. Рука, вцепившаяся в край трона, стискивала его, пока не стала пепельно-серой. Рядом с нею Селветарм припал к земле, готовый разорвать Эйлистри по ее команде. Его голова дроу поворачивалась взад и вперед, меч и дубина заметно дрожали в руках. Ядовитые зубы его были широко раздвинуты, капая ядом на доску. Одна из капель упала на голову Матери Ллос, медленно стекая по темной обсидиановой поверхности.

Ллос бросила на своего Воителя злобный взгляд:

– Извинись!

Селветарм несколько секунд выдерживал ее взгляд в ледяном молчании. Наконец изо рта его выдавились слова, мрачное бормотание, едва слышное:

– Простите.

Эйлистри наблюдала за ними с безмятежностью, порожденной уверенностью. Она выиграет игру – или, по крайней мере, эту партию.

– Жертва, – сказала она. – Я требую ее теперь же. Она переставила свою фигурку Жрицы на то место на доске, которое Ллос только что оставила пустым, – место, где стояла паукообразная фигура драука, похожего на Селветарма, – фигура Воителя, – пока Ллос не сняла ее с доски.

– Жрица бьет Воителя, – объявила Эйлистри, кивнув на фигурку в руке Ллос.

Ллос зашипела. Как бы она ни была разгневана, ее связывала клятва.

Сам Эо наблюдает за ней.

Пальцы Паучьей Королевы крепче стиснули фигурку Воителя. Одна из его паучьих лап хрустнула. Селветарм в этот миг пошатнулся и навалился на трон Ллос. Его голова дроу повернулась к Ллос, глаза расширились от ненависти – и от страха.

– Нет! – вскричал он.

Хрустнули еще две лапки фигурки. Еще две лапы подломились под Селветармом.

– Я же твой Воитель! – взревел бог, потрясая оружием. – Ты не можешь…

– Я должна. – Глаза Ллос были холодны, как потухшие угли. – И я сделаю это. С радостью. Ты не мой Воитель – ты изменник.

Одно движение пальца – и шея фигурки хрустнула. Голова отвалилась.

Селветарм издал сдавленное бульканье, когда сломалась его собственная шея. Голова его с тяжелым стуком упала на середину игральной доски, сбивая фигуры. Некоторые попадали, другие исчезли.

Ллос кинула сломанную фигуру на пол, рядом с трупом ее бывшего Воителя. Она щелчком стряхнула обломок лапы, прилипший к ее клейкой, как паутина, руке. Еще одно движение пальцев – и голова Селветарма левитировала с доски. Кровь исчезла тоже и была впитана Мировым Древом. Лицо Селветарма обмякло и посерело, из полуоткрытого рта текла слюна.

– Награда за твою победу? – спросила у дочери Ллос. Голос ее был ровным и невыразительным.

Эйлистри, крепко сжав губы, покачала головой:

– Как низко ты пала, Ткачиха Он был твоим внуком.

Гнев полыхнул в глазах Ллос при упоминании ее прежнего прозвища. Она зашвырнула голову Селветарма себе за спину и снова уселась на трон.

– Ты тоже пала, дочь, – тихо ответила она. – Ты тоже, и теперь мой ход.

Эйлистри кивнула. Игра продолжается. Продолжается до тех пор, пока не останется лишь один игрок.

Небрежно, словно ее совсем не касалось то, что только что произошло, Ллос двинула фигуру вперед и снова откинулась на спинку трона. Она использовала фигуру Раба, переместив его на уязвимую позицию, где он наверняка должен был быть побит.

Эйлистри не собиралась попадаться на ту же уловку во второй раз. Она внимательно изучала доску, размышляя, которой из сотен тысяч фигур походить. Вот Жрица, которая только что вынудила принести в жертву Селветарма. С этой позиции она могла бы легко побить дюжину Рабов Ллос. Нет, решила она. Это слишком сильная фигура, чтобы разменивать ее на такие ходы. Она прибережет ее напоследок.

Она поискала взглядом Мага, за миг до этого побившего Раба Ллос, но эта фигура, похоже, на время исчезла с доски.

Она вернется, Эйлистри была уверена в этом, но на чьей стороне?

Неважно, есть множество других фигур, равных ему по силе.

Мечи у нее по бокам довольно гудели. Эйлистри изучала доску сава, теряясь в сомнениях. Следующий ее ход должен быть неожиданным, настолько непредсказуемым, чтобы застать Ллос врасплох, напасть на нее сзади – из тени.

Пока Эйлистри размышляла, рука ее рассеянно потянулась к фигуре, снятой с доски, Рабу, побитому ее Магом, – Рабу, который был не рабом, даже не клириком, а кое-чем гораздо большим.

Вараун. Ее брат.

Она вздохнула – звук, который ее мечи подхватили и превратили в скорбную песнь. Когда вздох обернулся песней, возле лица Эйлистри что-то затрепетало.

Черный квадрат, такой тонкий, что был почти невидимым.

Маска Варауна.