Текст книги "Жертва Вдовы"

Автор книги: Лиза Смедман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА ВТОРАЯ
Месяц уктар, Год Восставших Эльфов (1375 DR)

К'арлайнд стоял, заложив руки за спину, на краю того, что было некогда широкой улицей из кальцинированной паутины. По ту сторону огромной пропасти он мог разглядеть неровный выступ, место, где улица соединялась с противоположной стеной. Такие же выступы усеивали стены над и под ним. Город, занимавший огромную пещеру, состоял более чем из сотни ярусов. Эта некогда замысловатая каменная паутина валялась теперь никчемной грудой глубоко внизу, вместе с обломками дворцов, храмов и академий, свисающих с нее, будто сверкающие подвески. Магическое сияние, которым был напитан камень, отнюдь не угасло, погребенное под коростой плесени и грибов, наросшей за три года, прошедшие с падения города.

Он передернулся. Воздух был холодным и сырым, его увлажняла беспрестанно струящаяся по стенам пещеры вода. К'арлайнд вырос в Чед Насаде, но за сто прожитых лет так и не привык к здешнему климату. Он чувствовал, как холод пробирает его до костей.

Чед Насад был когда-то домом для почти тридцати тысяч дроу. Из этого множества их осталась, быть может, одна десятая, они цеплялись за существование среди развалин, пытаясь спасти то, что не сожгли дергарские бомбы с каменным огнем. И сражались. Постоянно сражались. Лишь горстка – сотня или около того – знатных Домов пережили падение города – Домов наименее влиятельных, чьи цитадели располагались на самых непривлекательных, наружных границах паутины, возле сырых стен пещеры. Они без конца ссорились друг с другом, неспособные объединиться в союз, который мог бы вырвать то, что осталось от города, из рук Жазред Чольссин, нынешних хозяев Чед Насада.

Где-то под этой темной грудой камней лежат обломки Дома Меларн. Он пал первым из знатных Домов и увлек за собой изрядную часть города, прилегавшую к нему, после того как Мать Дома Меларн – мать К'арлайнда – погибла от рук тех, кто был ниже ее. Это убийство ввергло остальные одиннадцать знатных Домов в грызню между собой, сделав их неспособными противостоять дергарской угрозе.

– Разделенные, мы погибнем, – пробормотал К'арлайнд.

Он поднял левую руку и вгляделся в знак Дома, который носил на широком кожаном ремешке на запястье. На овальном алмазе был вырезан символ Дома Меларн, рельефный знак, отдаленно напоминающий схематическое изображение человеческой фигуры, с изогнутыми руками и поднятой, словно в танце, ногой. Знак этот теперь потерял всякий смысл. К'арлайнд был единственным уцелевшим из его Дома, и он был мужчиной. Поскольку наследование и титул передавались по женской линии, он не мог предъявить права на какую бы то ни было собственность, спасенную из развалин его былого дома. Беспомощный, он должен был смотреть, как ее разграбляли другие.

Опустив руку, он наклонился, глядя на выступ внизу на противоположной стене, место, где обитал Дом Тех'Кинреллз – Дом, которому он с неохотой предложил свои услуги после падения города. Под ним в камне было углубление: поисковые раскопки. Голые камни слабо мерцали волшебными огнями, переливаясь лавандовыми, индиго и малиновыми цветами, напоминая сверху радужную лужу. От впадины медленно ползла кверху платформа, которую поднимали лебедкой с верхнего выступа. На платформе теснилось с дюжину темных фигур, должно быть, рабы, обессилевшие за время раскопок.

Усилия эти, похоже, не дали результата. Хотя некоторые магические сокровища должны были уцелеть при падении, они оказались погребены так глубоко, что понадобилась бы целая армия дворфов и без малого сто лет, чтобы выкопать их. Усилия Дома Тех'Кинреллз давали, однако, кое-что – подобие организации. Под руководством этого некогда второстепенного Дома дроу Чед Насада еще могли восстановить свою пещеру.

К'арлайнд горько хмыкнул. Ну и дурак же он. Скорее роф вдруг отрастит крылья и полетит, чем город будет восстановлен.

Камень под его левой ногой дрогнул. Это предупреждение позволило ему отдернуть ногу. Каменная глыба оторвалась от края, следом за ней посыпались обломки поменьше. К'арлайнд прислушивался, но так и не услышал звука их падения. Дно пещеры было слишком далеко внизу.

Довольно.

Он закрыл глаза, глубоко вдохнул и сделал один шаг назад, другой. И ринулся вперед.

Воздух хватал его на лету за пивафви, срывая капюшон с головы. Он прижимал рубаху и штаны к телу и трепал длинные, до плеч, белые волосы, сбивая их во всклокоченный вымпел. К'арлайнд открыл глаза, чувствуя, как ветер выдавливает из них слезы. Дроу раскинул руки, позволяя ветру свистеть между растопыренных пальцев. Сердце его отчаянно колотилось в груди, желудок, казалось, размазался по позвоночнику. Оскалившись, он смотрел с нездоровым восторгом, как навстречу несется каменное дно пещеры. Та груда камней внизу – это смерть.

Ближе, ближе…

Пора!

К'арлайнд мысленно выкрикнул команду, активируя магию знака его Дома. Тело его резко остановилось так близко от земли, что его кошель, висящий на шее, ударился о камни. В миг перехода от падения к левитации у него возникло ощущение, что невидимая рука вытягивает из тела все внутренности. Перед глазами вспыхнули яркие искры. Мрак, нахлынувший вместе с ревом крови, едва не поглотил его, но он стряхнул его и подавил приступ тошноты.

Он парил, потрясенный, но ликующий. Смех сорвался с его губ, неудержимый, словно у жертвы ужасного заклятия весельем. Потом он овладел собой. Он не впервые занимался свободными падениями с большой высоты. В бытность студентом Высшей школы магии он состязался с другими начинающими магами, у кого крепче нервы, но это было много лет назад.

Никогда еще он не был так близок к тому, чтобы разбиться.

Развернув тело вертикально, он отдал вторую мысленную команду, вызвав летающий диск, чтобы тот отнес его обратно в Дом Тех'Кинреллз. Пока он ожидал, его внимание привлекло нечто: лежащее на камнях тело женщины-дроу. Мертвец в погибшем городе сам по себе был ничем не примечателен, но К'арлайнд не слышал про какие-нибудь недавние стычки, а труп выглядел свежим.

Совсем свежим.

Он нырнул вниз, грациозно приземлившись. Затылочная часть головы женщины напоминала расколотую чашку.

Что-то раздробило ей череп. Красные пятна еще продолжали растекаться по ее волосам и камням, на которых она лежала.

К'арлайнд осторожно осмотрелся, уверенный, что чему-то помешал, но никого поблизости не увидел. Даже взгляд сквозь кристалл не помог отыскать каких-либо невидимых врагов, затаившихся неподалеку. Убирая кусок магического кварца обратно в карман, он сотворил заклинание, позволяющее увидеть на мертвой женщине предметы, обладающие магией, – меч в ножнах, башмаки, два кольца на откинутой руке. Все – заурядные двеомеры.

Когда К'арлайнд подошел ближе по осыпающимся камням, часть загадки разрешилась сама собой. Возле ноги трупа лежал обломок кальцинированной паутины, также измазанный кровью.

– Темная Мать, – прошептал он. Потом взглянул наверх, пытаясь прикинуть вероятность того, что камень, сдвинутый с места его ногой, упал точно в нужное место, чтобы угодить женщине в голову. Дело рук Ллос, не иначе.

Он покачал головой.

Опустившись на колени на ненадежную каменную осыпь, он перевернул тело, чтобы взглянуть, нет ли на нем знака Дома. Знака не было, но на шее у трупа висела серебряная цепь с подвеской в виде меча с затупленным лезвием. На клинке был выгравирован круг с наложенным поверх нею мечом – священный символ Эйлистри.

От подвески исходила магическая аура. К'арлайнд едва не оставил его на прежнем месте, но загадка – что жрица запрещенной веры делала в Чед Насаде – заинтриговала его. Он разорвал цепочку и сунул кулон в карман. Вещица может оказаться полезной, если вдруг ему когда-нибудь понадобится выказать сомнение в чьей-либо лояльности.

Жрица с виду была молодой, пожалуй, ей не исполнилось и ста. На лбу ни единой морщинки. К'арлайнд не знал ее. Наверное, из тех, кто роется в мусоре, пришла в Чед Насад за добычей.

Губы его скривились при мысли об иронии судьбы. Единственное, что она нашла среди руин, – смерть.

Он снял с ее пальцев кольца и тоже убрал в карман. Потом он наполовину вытащил из ножен ее меч. Клинок заскрипел обо что-то. В ножны попал песок. Лезвие было стальным, не из адамантина, с золотой филигранью. Похоже на изделие наземных эльфов. Не из тех вещей, которые К'арлайнд хотел бы иметь. Он предпочитал сражаться на расстоянии, заклинаниями. Он вогнал меч обратно в ножны и продолжил обыскивать тело.

На металлическом кольце, прикрепленном к поясу жрицы, висело с дюжину крохотных мечей. Они напомнили К'арлайнду ключи на связке, хотя на них не было бороздок. Они были серебряные, в виде подвесок, но не магические. Повинуясь импульсу, он отцепил их от ее пояса и тоже убрал в карман. Он проверил наощупь все ее карманы, но не нашел ничего интересного: все тот же песок. Одежда ее, однако, была сухой, значит, это не речной песок.

Маг Меларн стащил с ног жрицы башмаки. В данный момент они были слишком велики ему, но их магия приспособит обувь к его ноге, если он решит оставить их себе, а не обменять на что-нибудь. В подметку одного ботинка впились несколько крохотных колючек, и на конце каждой колючки было по влажному клочку зеленой растительной массы. Должно быть, она наступила на колючее растение. К'арлайнд обнюхал их, но не узнал запах.

Он повыдергивал шипы и отбросил прочь, потом потер подбородок указательным пальцем.

– Наземное растение? – задумчиво произнес он вслух.

Он стоял, обдумывая загадку, которую представляла собой эта жрица. То, что она прибегла к магии, чтобы попасть в Чед Насад, не вызываю сомнений. Растительная субстанция на шипах была еще свежей, чего не могло бы быть, приди она в разрушенный город через Подземье. Она не могла телепортироваться сюда. Фаэрцресс, окружающий погибший город, делал возможность попадания в цель столь же маловероятной, как…

Да, столь же маловероятной, как потревоженному ногой камню упасть точно в нужное место, чтобы разбить ей голову.

Быть может, портал?

Если здесь есть портал, то его-то К'арлайнд очень хотел бы сохранить для себя.

Понимая, что другие могут увидеть тело и прийти к тем же выводам, он коснулся трупа пальцем и произнес слова заклинания. Тело исчезло из виду. Второе заклинание закрепило эту невидимость. Распрямляясь, К'арлайнд полез в карман за маленькой раздвоенной веточкой и произнес нужные слова. Он закрыл глаза и начал медленно поворачиваться, держа веточку в руке.

Есть. Слабое тянущее ощущение в мозгу заставило его податься вперед.

Открыв глаза, он двинулся по осыпающимся камням. Он сделал лишь около дюжины шагов и увидел горизонтальную расщелину между двумя каменными глыбами – как раз достаточно большую, чтобы дроу смогла проползти на животе. Внутренняя тяга мощно влекла его именно туда.

Он опустился на колени и заглянул внутрь. В конце расщелины мерцало волшебным пурпурным огнем нечто: магические письмена, начертанные полукругом вдоль изогнутого верхнего края полузасыпанной арки. Он был прав! Погибшая жрица действительно пришла через портал. Верхняя половина арки была свободна. Камни, прежде прятавшие ее от глаз, должно быть, провалились в портал, когда его активировали. Нижняя часть арки все еще скрывалась под огромной грудой каменных обломков. И все же свободной части портала хватало на то, чтобы им воспользоваться.

И – вот уж воистину поразительно – он видел этот портал прежде. Это был тот самый, через который он вывел свою сестру и ее спутников тогда, три года назад, когда они бежали из погибающего города.

Он сел на пятки, изумленный совпадением.

Воспоминания.

Портал находился внутри Свисающей башни. К'арлайнд привел Халисстру и ее спутников к нему для того лишь, чтобы столкнуться со стражем портала, железным големом. Голем напал на группу, оттеснив их от портала и схватив К'арлайнда. Когда под големом разверзся пол, он провалился в дыру, увлекая мага за собой. К'арлайнд, будучи в когтях голема, падал, когда сталактит, на котором находилась Свисающая башня, оторвался от свода пещеры и обрушился на город, снося улицы и здания, находившиеся внизу. К'арлайнд сумел избавиться от голема, телепортировавшись на полдороге.

Он решил, что сестра и ее компаньоны погибли, когда башня разлетелась на куски, ударившись о дно пещеры далеко внизу. Он даже не озаботился поисками тела Халисстры, полагая, что оно погребено глубоко под завалами, но то, что портал уцелел, открывало иную возможность. Быть может, Халисстра сумела спастись через него, пока башня падала. Если так, она все еще может находиться там, куда он ведет. Она тоже должна была решить, что ее брат мертв. Последнее, что она видела, – что К'арлайнд находится в объятиях голема, увлекающего его навстречу верной смерти. Вероятно, она слышала о полном уничтожении города – это объясняет, почему Халисстра, если она еще жива, не вернулась в Чед Насад.

Будь Халисстра в самом деле жива и сумей К'арлайнд отыскать ее, возможно, он мог бы изменить свою судьбу к лучшему. Вместо того чтобы быть вассалом другого Дома – что воистину немногим лучше, чем быть рабом, – он снова стал бы частью знатного Дома. Конечно, это был бы Дом всего из двоих, но время это исправит. Дом Меларн возродился бы снова.

Он глубоко вздохнул, заставляя себя не спешить. Быть может, Халисстра вовсе не выбралась через портал, напомнил он себе. Ее кости вполне могут валяться где-то под той самой грудой камней, на которой он сидит. Он не должен позволять себе надеяться. Пока еще нет.

Похожий на вздох звук за спиной заставил его резко развернуться и ухватиться свободной рукой за жезл, висящий в ножнах на поясе, но это был всего лишь вызванный им ранее летающий диск. Однако с тем же успехом это мог оказаться и один из его врагов. Он выругал себя за то, что утратил бдительность. Глупо так поступать, если хочешь остаться в живых.

А К'арлайнд именно этого и хотел, причем очень сильно.

Он снова глянул на арку. Письмена больше не сияли. Вновь активировать портал не составило бы труда – надпись была на драконике, а К'арлайнд мог читать на нем, – но он не собирался безрассудно соваться в неведомое место, не узнав всего, что можно, о мертвой жрице. В конце концов, она пришла оттуда, куда ведет портал.

Он внимательно огляделся, отыскивая приметные ориентиры. Потом уселся, скрестив ноги, на летающий диск и поспешил прочь.

* * *

Почти в трех сотнях лиг к востоку, в редко посещаемой части обширного подземного лабиринта, известного как Подгорье, Рыцарь Темной Песни и начинающая жрица Эйлистри патрулировали мрачную пещеру, извивавшуюся между несколькими природными каменными колоннами. Почти тысячу лет назад пещера была одним из ответвлений громадного города Подземья. Дроу, построившие этот город, давно исчезли – истребленные слаймами и оозами, которых они почитали, – но следы их деятельности еще можно было разглядеть. Колонны и стены, например, были испещрены зарубками, служившими некогда опорами для руг и ног. Отверстия в своде пещеры были входами в здания, вырубленными силой магии в толще камня. Еще большее количество отверстий, образующих сложный кружевной узор, служили окнами на этажах этих зданий. Еще уцелели некоторые прозрачные камни в этих окнах, но скопившееся за века гуано летучих мышей полностью лишали возможности увидеть что-нибудь сквозь них.

Рыцарь Темной Песни указывала на эти детали, когда они проходили мимо.

– Мы лишь недавно заняли это место. В один прекрасный день мы надеемся присоединить его к Променаду, – говорила Каватина начинающей. – Теперь, однако, это пристанище лишь для мерзких летучих мышей, клоакеров, кравлеров – и случайных искателей приключений, которых заносит туда и которым удается не дать себя слопать первым трем.

Начинающая ответила Каватине улыбкой. Держалась она, однако, напряженно. Глаза ее постоянно обращались к темным отверстиям в своде пещеры над головой. Понятно, подумала Каватина. Это был первый патруль Талесте к югу от реки Саргаут. Начинающая готовилась два года, но ей еще только предстояло пройти боевое крещение. Все это время она провела в безопасных пределах Променада – такое название верные Эйлистри дали храму, находящемуся по другую сторону реки. Каватина еще могла слышать негромкое журчание Саргаута, но вселяющие спокойствие звуки Пещеры Песни остались далеко позади.

– Видишь это стертое пятно? – спросила Каватина, указав на пол.

Начинающая кивнула.

– Давным-давно здесь проползал слайм, но он, вместе с другими прислужниками бога оозов и слаймов, был низвергнут в Темницу Гонадоора. Которая?.. – подсказала она.

Начинающая торжественно продолжила:

– Темницу, в которой Древнейший был заточен Избранной Эйлистри, Квили, Первой Леди Танца. Она воздвигла Холм Эйлистри, чтобы отметить место, где был побежден Гонадоор.

– Где был побежден его аватар, Талесте, – поправила Каватина. – Сам Гонадоор все еще рыщет в своих владениях. Вот почему мы патрулируем эти мрачные залы – и почему построили здесь наш храм. Мы должны быть уверены, что его аватар никогда не возродится вновь.

Талесте нервно кивнула. Каватина улыбнулась.

– С тех пор как по этим залам кто-нибудь проползал, прошло уже много времени, – успокоила она начинающую жрицу. – Около шести веков.

Еще один нервный кивок.

Каватина вздохнула про себя. Новичкам, как правило, не позволяли ходить в действительно опасные места, даже в сопровождении опытных Рыцарей Темной Песни. И здесь Талесте не о чем было особенно волноваться. От патруля требовалось просто проверить охранительные глифы и символы, недавно созданные здесь, и доложить о тех, которые необходимо восстановить.

Они продолжали путь через пещеру: начинающая – в простой кожаной защитной одежде, жрица-воин – в кольчужной рубахе из мифрила и стальном нагруднике с чеканными символами ее богини. У каждой из женщин на бедре висел меч рядом с кинжалом. У Рыцаря Темной Песни был еще охотничий рог на ремне за плечом. Эбеновая кожа обеих дроу сливалась с темнотой, на ней контрастно выделялись белые волосы и брови.

Каватина, несмотря на свой куда более высокий статус, еще не разменяла и первых ста лет жизни. Только-только стала взрослой по меркам дроу. Дочь Танцовщицы-с-Мечом, она унаследовала худощавую, гибкую фигуру матери. Она отличалась высоким ростом, даже для женщины-дроу. Остальные жрицы в большинстве своем были ей по плечо. Выше была лишь сама Квили. Во времена юности Каватину бесконечно дразнили насчет того, что она длинная и тонкая, как лезвие меча, но прямолинейная, как булава, когда нужно высказать свою точку зрения.

Талесте, напротив, была уже в средних летах, тело ее было мягким после десятилетий праздности. Она пришла к вере Эйлистри лишь недавно, от жизни в неге и роскоши в одном из знатных Домов Мензоберранзана. Причина, по которой она покинула город, была далека от благочестия. Она прогневала свою Верховную Мать и едва выжила после того, как ей в вино подлили яд. Она направлялась в Гавань Черепа, чтобы, в свой черед, добыть там отравы, но не рассчитала и по ошибке угодила в Променад – поворот на жизненном пути, в чем, как она позднее поняла, была видна рука Эйлистри.

Поняв, что на самом деле означает поклонение Эйлистри, Талесте из ленивой, самовлюбленной гадины превратилась в пламенную верующую, принявшую богиню всем сердцем. Когда настало просветление, она рыдала не таясь, чего дроу из Подземья не делали никогда. Позднее она призналась Каватине, что в тот момент впервые за два с половиной века позволила себе чувствовать.

Каватина слышала это уже много раз. Она родилась в вере Эйлистри, видала немало обращений. Она завидовала всем и каждому. Самой ей никогда не познать того исступленного восторга, даруемого покаянием. Зато она – и Каватина улыбнулась – испытала великую радость, пронзая мечом одного из дьявольских приспешников Ллос. На самом деле – отнюдь не одного.

Она вздохнула. По сравнению с охотой на демонов патрулирование было скучным занятием. Она едва ли не надеялась, что с потолка налетит-таки клоакер. Она похлопала по необычному мечу, висящему у нее на боку. Погибель Драконов быстро бы с ним разделался. Быть может, голос у него и не такой красивый, как у храмовых поющих мечей, но он побывал с Каватиной в таком множестве схваток, что и не сосчитать.

Они шли по пещере, проверяя магические символы, чтобы убедиться, что ни один из них не уничтожен. Каждый символ, большой, как нагрудник доспеха, был начертан в приметном месте на стене, полу или колонне, где всякий проходящий через пещеру не мог не обратить на него внимание. Знаки были нарисованы пастой, сделанной из смеси жидкой ртути и красного люминофора, с добавлением толченого алмаза и опала. Символы были настроены на паству Эйлистри, и ее жрицы и верующие миряне могли смотреть на них безо всякого вреда, но взгляд любого существа, имеющего недобрые намерения, так же как и всякого служителя богов, враждебных Эйлистри, немедленно привел бы их в действие. Каватина показала Талесте различия между символами, вызывающими невыносимую боль, и теми, что лишают силы.

– А убивающих нет? – спросила начинающая жрица. – Почему бы не убивать наших врагов прямо на месте?

– Потому что всем дроу дарован шанс на покаяние, – ответила Каватина. И мрачно улыбнулась. – Хотя для одних этот шанс куда меньше, чем для других. Вот чему служат наши мечи. Когда незваный гость слабеет, мы даем ему один шанс. Он может остаться в живых посредством песни – или умереть посредством меча.

Талесте кивнула, в ее глазах сверкали слезы. Она сделала этот выбор как раз два года тому назад.

Они шли, негромко напевая гимн, отключающий другие виды магической защиты пещеры. Между колонн тут и там были запрятаны крохотные колокольчики, подвешенные на серебряных нитях. Способные обнаруживать все, что движется по пещере и не поет при этом положенных слов, они, благодаря наложенной на них магии, поднимали тревогу – оглушительный трезвон, слышный за много шагов. Звук можно было заглушить заклинанием тишины, но его пришлось бы накладывать много раз подряд – по одному на каждый колокольчик, – а укромные места, где они прячутся, нужно было сначала найти.

Все колокольчики, выборочно проверенные Каватиной, оказались на месте; ни один не был потревожен. Каждый отозвался чистым динь, когда Каватина легонько щелкала по нему ногтем.

Как и сам Променад, пещеры были защищены не только видимыми охранными устройствами, но и куда менее заметной магией. На них были наложены запрещающие заклинания, с окроплением святой водой и воскурением фимиама, невидимые для тех, кто не владел магией для их обнаружения. Это была мощная преграда, которая не позволяла врагам телепортироваться или переместиться сюда – даже в астральной или бесплотной форме. Запрещающие заклинания действовали постоянно, и лишь самые могущественные заклинатели смогли бы преодолеть их. Единственный способ миновать их – с одной из священных песен Эйлистри, и даже это не гарантировало безопасности. Те, кто воспользовался бы песней, чтобы проскользнуть сквозь магический барьер, имея злые намерения, прибыли бы на место с ужасными ранами – возможно, даже смертельными.

Пещера сузилась, пол поднимался и опускался. Жрицы перелезали через полусформировавшиеся сталагмиты, похожие на куски расплывшегося теста. Несколько раз ножны Талесте задевали мягкий известняк, царапая его. Начинающей нужно было еще учиться и учиться двигаться бесшумно.

– Ты поднимаешь такой шум, что клоакеры успеют устроить любую засаду, – предупредила Каватина.

Талесте тяжело дышала от напряжения. Лицо ее потемнело от краски стыда.

– Прошу прощения, госпожа.

– Темная леди, – поправила Каватина. – Здесь нет верховных матерей.

– Темная леди. Прошу прощения.

Каватина приняла извинение кивком.

Спустя какое-то время они дошли до границ пещер. Потолок здесь был таким низким, что Каватина могла бы дотронуться до него. Из трещины над ее головой чуть заметно дуло. Извилистая узкая расщелина, в которую едва поместились бы ее плечи, выходила на поверхность. Она смотрела, как Талесте заглядывает в щель.

В расщелине что-то двигалось – забили крылья. Талесте взвизгнула, когда оттуда стремительно вылетело что-то маленькое и черное. Каватина, схватившаяся за меч, едва Талесте отпрянула, вогнала его обратно в ножны. Она взглянула вслед существу, с криком улетающему прочь.

– Летучая мышь. – Она вздохнула. – Когда в другой раз что-нибудь налетит на тебя, Талесте, попытайся достать меч или сотворить заклинание. – Она кивнула на расщелину. – Теперь проверь глиф.

Талесте, краснея, пробормотала молитву, творя заклинание обнаружения. Прямо внутри расщелины возник светящийся глиф, сверкающий, будто свет, преломленный алмазом. Сосредоточенно хмурясь, Талесте изучала его очертания, повторяя их в воздухе пальцем.

– Взрывающее заклинание, – объявила она наконец, позволив сиянию угаснуть. – Не срабатывало. Никакое зло не проходило здесь. – Плечи ее слегка расслабились.

– За исключением нематериального, – напомнила ей Каватина.

Плечи напряглись снова.

– К счастью, принимать нематериальную форму способны очень немногие – и лишь самые могущественные заклинатели, – продолжала Каватина. – И те, кто может перемещаться нематериально, не нуждаются в подобных лазейках. Они могут проходить сквозь камень.

Талесте нервно сглотнула и покосилась на ближайшую стену.

– Стены здесь толстые, – успокоила ее Каватина. – Любой заклинатель извне, предпринявший нематериальное путешествие, материализуется посреди каменной толщи намного раньше, чем попадет сюда.

Талесте кивнула.

– Здесь мы закончили, – сказала Каватина. – Идем назад.

Когда они шли обратно по извилистому коридору, которым уже проходили, Каватина снова заметила, как Талесте вздрогнула.

– Что-то привлекает твое внимание, начинающая?

– Движение. – Талесте указала на потолок. – За тем разбитым окном. – Она виновато улыбнулась наставнице. – Наверное, еще одна летучая мышь.

Каватина выругала себя: она упустила то, что заметила Талесте. Надо быть внимательнее. С другой стороны, Талесте – особа нервная. Она лишь изредка выбиралась за пределы стен своей резиденции в Мензоберранзане. Ее путешествие в Гавань Черепа было шагом отчаяния. Одна Эйлистри знает, как Талесте ухитрилась столько десятилетий выживать в Городе Пауков. Ей в каждой тени мерещатся монстры.

Тем не менее Каватина обнажила меч. Приказ боевой наставницы храма патрулям был ясен. Всякий монстр, сколь бы малую угрозу он ни представлял, должен быть уничтожен. Пещеры, которыми недавно завладел Променад, должны быть свободны от нечисти, и для этого существовали правила, которым надлежало следовать. Например, вспомнить в минуту тревоги о пользе беззвучной речи.

– Оставайся здесь, – знаками велела Каватина Талесте. – Я проверю. На всякий случай наложи на себя защиту.

– Может, мне пойти с вами?

– Нет. – Меньше всего Каватина хотела, чтобы начинающая путалась под ногами во время охоты, и даже если окажется, что там, наверху, клоакер, все будет кончено в считаные мгновения.

Пока Талесте торопливо шептала охранительную молитву, Каватина произнесла слово, активирующее ее магические ботинки. Они подняли ее в воздух напротив окна, на которое указала начинающая. До свода здесь было шагов сто, а окно оказалось выбитым. Лишь несколько иззубренных осколков прозрачного камня торчали из отверстия, зияющего в дюжине шагов от нее. Когда Каватина подлетела к нему, кусок прозрачного камня с ладонь величиной вывалился из остатков оконной рамы и упал, вдребезги разбившись о каменный пол. Талесте шарахнулась от него, меч дрожал в ее руке.

Поднявшись к дыре в потолке, Каватина улыбнулась. В комнате наверху что-то было. Она перехватила Погибель Драконов двумя руками, поудобнее взявшись за потертую кожу рукояти. Что бы там ни было, она готова.

Окно выходило в помещение, бывшее некогда величественным залом. Вдоль каждой стены стояли пьедесталы с каменными бюстами тех, кто населял когда-то знатный дом. Некоторые изваяния упали и, разбитые, валялись на полу, но другие уцелели. На возвышении в одном конце помещения, наверное, прежде располагался трон. За возвышением виднелись остатки мозаики, большая часть которой давно поотлетала. Осталось, впрочем, достаточно, чтобы разглядеть дроу, смиренно преклонивших колени перед алтарем, хотя объект их поклонения был неразличим. Налево и направо вели боковые ходы.

Все это Каватина разглядела с одного взгляда. Судя по всему, помещение было таким же пустым, как и все остальные здесь, но впечатления бывают обманчивы. Пролетая в окно, она изогнулась, уворачиваясь от остатков рамы. Упал еще один кусок прозрачного камня – очередной повод Талесте вздрогнуть. Опускаясь на более надежный участок пола, Каватина запела молитву. Магия провидения расходилась от нее волнами, заполняя зал. Если то, что находилось здесь, было невидимым, то магия, укрывающая его от глаз, вот-вот будет рассеяна.

Возникло существо, изготовившееся к прыжку: паук величиной с крупную собаку, каждая тонкая лапа длиной в два роста Каватины. Он бросился на нее – зубастые челюсти разинуты, из пасти капает слюна, сверкающая, будто золотой волшебный огонь.

Каватина рубанула существо, устремившееся к ней, но паук в прыжке извернулся, уходя от лезвия. Удар, который должен был разрубить его туловище надвое, вместо того лишь срезал несколько щетинок с головы. Странно, что паук повернул голову навстречу мечу, показалось даже, что он пытается укусить оружие.

Паук приземлился на стену и немедленно нацелился брюхом на воительницу. Едва его прядильные органы открылись, Каватина вскинула левую руку и выкрикнула имя Эйлистри. Мерцающий щит в виде полумесяца возник перед нею как раз вовремя, чтобы остановить паутину, которой выстрелил в нее паук. Магический щит задрожал, когда паутина ударилась в него, потом медленно провис до пола под тяжестью массы сверкающих золотых нитей. Каватина рассеяла щит, предоставив липкой паутине упасть.

Она пошла в атаку. Выпустив из рук Погибель Драконов, Каватина пропела молитву, и меч заплясал в воздухе, устремившись к монстру, – отвлекающий удар, который позволит ей провести вторую атаку. Она ожидала, что паук уклонится от клинка, но, вместо этого, чудовище выжидало, не шевелясь, пока меч, направляемый простертой рукой Каватины, летел к нему по воздуху. Паук спрыгнул со стены, прямиком на меч. Две пары клыков сомкнулись на металле. Паук перелетел через Каватину и приземлился на потолке с мечом в зубах. Потом он начал грызть его, словно наслаждаясь вкусом клинка.

Каватина запоздало поняла, с чем, по-видимому, столкнулась. Тварь питалась магией.