Текст книги "Жертва Вдовы"

Автор книги: Лиза Смедман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

– Спеллгонт! – воскликнула она.

Жрица отдернула руку, пытаясь высвободить Погибель Драконов из его челюстей, но они были сомкнуты на мече. На мгновение спеллгонт замер, лишь струйки пузырящейся слюны стекали из уголков его пасти. Потом существо выплюнуло оружие. Меч с тихим звоном ударился об пол. Он оказался почти у ног Каватины, посредине на нем остались зарубки – четкий ряд отметин от зубов.

Это подало Каватине идею. Она пропела заклинание, вызвавшее к жизни завесу из вращающихся клинков между собой и монстром.

– Иди сюда, – дразнила она, удерживая завесу у себя над головой. – Отведай вот этого, ну, что же ты?

Спеллгонт пожирал вращающиеся лезвия – каждое из чистой магической энергии – голодным взором и наконец упал с потолка. Увернувшись, Каватина взмахом руки послала лезвия в его широко разинутую пасть. Паук, падая, заглотил их все, не обращая внимания на то, что от морды его полетели ошметки. Ему отрубило щупики, фасеточные глаза взорвались, когда клинки вонзились в них, кровь струилась из зияющей раны, в которую превратилась его пасть, но все же обезумевший спеллгонт, стоя на полу, заглатывал лезвия, дергая головой во все стороны, чтобы выхватить их из воздуха. По мере того как он ел, брюхо его раздувалось и начинало сотрясаться.

Каватина наблюдала затаив дыхание. Туловище спеллгонта взорвалось с громким треском. Окровавленные клочья хитина разлетелись по полу, оставляя мазки бледно-голубой крови. Паук зашатался на своих тонких длинных лапах, потом рухнул. Он лежал на полу, слабо скрежеща челюстями.

Каватина подобрала меч. Спеллгонт с трудом приподнял голову, пустые глазницы невидяще уставились в сторону Каватины, существо вытянулось, пытаясь добраться до магических предметов, которые по-прежнему были при ней. Обрубленный язык испачкал ее ботинок кровью. Каватина отдернула ногу и повернула Погибель Драконов острием вниз. Потом она ударила. Хитин хрустнул, когда острие пронзило череп спеллгонта, и заскрежетал по лезвию, когда она вонзила клинок поглубже. Чудовищный паук содрогнулся и затих, мертвый.

Каватина уперлась ногой в голову монстра и высвободила меч. Она положила ладонь на лезвие, и быстрая молитва подтвердила то, что она уже знала. Магия из оружия была высосана досуха. Погибель Драконов убил своего последнего врага.

Она начисто обтерла меч полой своей туники, потом опустила его обратно в ножны. Он застрял было на мгновение, зацепившись искусанной частью за край ножен. Каватина с усилием загнала его дальше. Больше она не станет доставать его.

Она взглянула на мертвого спеллгонта.

– Абисс тебя забери, – зло проворчала жрица. – Это был меч моей матери. – Она пнула безжизненное тело.

И лишь тогда она остановилась и подумала, а что же спеллгонт делал здесь. Она немногое знала об этих существах, но не предполагала, что для них нормально становиться невидимыми.

Даже если так, то как оно сумело проникнуть сюда незамеченным? Спеллгонт – это просто животное, хотя и магическое, – лишенное как доброй, так и злой ауры, но оно должно было привести в действие охранные заклинания. Самым тревожным во всем этом было то, что это одно из существ Ллос.

Это было достаточной причиной побеспокоить боевую наставницу храма.

Каватина пропела молитву, которая оканчивалась именем Ильрени. Почувствовав внимание боевой наставницы, она передала свое безмолвное сообщение: «Я обнаружила спеллгонта в пещерах к югу от реки и к западу от моста. Заклинания на него не подействовали. Я убила его».

Ильрени откликнулась сразу же. Ее мысленный голос был высоким и резким, как и в жизни: «Спеллгонт не мог преодолеть охранные заклинания сам; кто-то помог ему попасть туда. Начинай поиск. Я вышлю еще патрули».

Каватина, не мешкая, склонилась и осмотрела труп спеллгонта. На спине его что-то сверкало. Алмазная пыль. Ильрени была нрава. Кто-то помог спеллгонту миновать ловушки, кто-то, умеющий творить заклинания против обнаружения. Их действие было ограничено во времени. Тот, кто наложил заклинания на спеллгонта, должен быть неподалеку.

Каватина вспомнила про Талесте, ожидающую внизу.

Она подошла к выбитому окну и глянула вниз, но там не было и следа начинающей. Каватина надеялась, что та прячется где-нибудь за колонной. Она обратилась к Талесте: «Где ты? Что ты видишь?»

Ответ пришел почти мгновенно: «Здесь, внизу, еще одна жрица. Танцовщица. Я иду поговорить с ней».

Каватина нахмурилась. Время для вечерних богослужений еще не наступило, а если бы и так, танцовщицы здесь быть не должно. Слуги Эйлистри танцевали обнаженными. Хотя район хорошо патрулируется, здесь все же небезопасно. Было бы крайне глупо отправляться сюда без оружия. Однако еще глупее было бы забыться в молитвенном танце.

Холодок пробежал по спине Каватины, когда она поняла, что могла заметить Талесте. Она послала второе, более настойчивое сообщение: «Талесте! Это может быть йоклол в облике дроу! Они владеют очень сильными заклинаниями. Беги от нее!»

Ответа не было.

Чертыхаясь, Каватина спрыгнула в дырку в полу. Быстро спускаясь, она оглядывалась, ища Талесте. Она заметила движение: ноги Талесте, исчезающие за колонной. Кто-то – или что-то– оттаскивал ее прочь.

Каватина выругалась. Ни в коем случае она не должна была оставлять новенькую одну. Она большими скачками пересекла пещеру, слегка левитируя при каждом шаге. На бегу она наложила на себя защиту. У нее больше не было Погибели Драконов, оружия, способного справиться с йоклол, будь та хоть в газообразной форме, но зато у нее был магический рог. Она вскинула его и затрубила, обратив его к стоящей перед нею колонне. Пронзительный рев разнесся по пещере, сдувая валяющиеся на полу булыжники и дробя осколки прозрачного камня. Талесте звук не повредит – магический рог настроен так, чтобы не причинять вреда приверженцам Эйлистри, – но всех прочих, повстречавшихся на пути, он оглушит и контузит, у более крупных существ будет идти кровь из ушей, а те, кто помельче, погибнут на месте. Йоклол, скорее всего, уже телепортировалась подальше от звука, но, по крайней мере, это уберет ее от Талесте.

Опуская рог, Каватина сорвала с шеи свой священный символ. Подняв его над собой, она пропела молитву. Рядом с подвеской возник луч света, он удлинялся, пока не достиг размеров ее меча. Лунный луч, принявший облик клинка, затрещал магической энергией, когда Каватина взмахнула им над головой.

– Выходи оттуда! – крикнула она. – Я знаю, кто ты такая.

Из-за колонны, пошатываясь, появилась женщина-дроу – на лице страдание, руки прижаты к ушам. На миг Каватина даже поверила, что это йоклол – ослабевшая, страдающая от звукового удара. Потом она увидела подвеску в виде меча, болтающуюся между грудей женщины. Ни одна служанка Ллос не стала бы носить священный символ Эйлистри, даже фальшивый. Когда женщина покачнулась и упала на колени, но при этом не зашуршал и не сдвинулся с места ни единый камушек, Каватина поняла, что все это – иллюзия. Она взглянула вверх и увидела огромную паутину, летящую на нее.

– Эйлистри да защитит меня! – воскликнула она.

Магический щит возник над нею как раз вовремя, чтобы отбросить падающую паутину в сторону. Оставляя клейкую массу внизу, Каватина взмыла в воздух. Наконец она смогла увидеть, с чем столкнулась: аранея, паук, способный принимать человеческий облик. Аранея сейчас представляла собой помесь: на первый взгляд женщина-дроу, но с чрезмерно развитыми челюстями и черной щетиной на голове вместо волос. Она была в кроваво-красном платье, тяжело обвисшем из-за прикрепленной с изнанки кольчуги, но ноги ее были голыми. С нижнего края платья свисали нити паутины, достаточно длинные, чтобы прикрывать шарообразную, раздутую, как у пауков, часть ее туловища. Она уцепилась за каменную колонну босыми ногами и голой правой рукой. Левая рука ее была упрятана в латную рукавицу и сжимала кинжал, торчащий из кулака. На шее ее висела цепочка с диском. Каватина поняла, какой символ должен быть на этом медальоне, по одеянию аранеи. Она была из паствы Селветарма – Селветаргтлин.

Похоже, рев горна Каватины совершенно не причинил ей вреда. Наверное, аранея оказалась вне его воздействия, заранее забравшись повыше.

Все это в одно мгновение промелькнуло в мозгу Каватины, и ее охватила холодная ярость: враг проник в пещеры, окружающие храм Эйлистри. Аранея закричала. Голова Каватины заполнилась приятным жужжанием, но в следующий миг все прошло. Какое бы заклинание ни сотворила аранея, оно оказалось слишком слабым, чтобы подействовать на Рыцаря Темной Песни.

Каватина ответила ей своим заклинанием, разящей песнью. Когда оно ударило в аранею, существо пошатнулось, глаза его закатились, но паук-дроу вовремя пришла в себя и спрыгнула с колонны, пока Каватина подступала к ней с лунным мечом.

Аранея приземлилась на пол пещеры, и Каватина последовала за ней. Она сделала ложный выпад лунным мечом, ударила, но Селветаргтлин была достаточно опытной, чтобы попасться на такую уловку. Внезапно она оказалась совсем рядом, и ноздри Рыцаря Темной Песни заполнило зловоние паучьего мускуса. Каватина крутанулась вбок, ожидая удара зажатого в рукавице лезвия, раз уж подпустила врага на расстояние вытянутой руки, но, вместо этого, аранея растопырила пальцы.

– Селветарм! – взвизгнула она.

Из рук, ног, лица, головы аранеи – даже из ее одежды – вылетели клинки. Сотни клинков, тонких и смертоносных. Продолжая вопить имя своего божества, она набросилась на Каватину.

Это было самоубийство. Каватина ударила лунным мечом в грудь противницы. Возможно, кольчужная подкладка кроваво-красного одеяния жрицы Селветарма смогла бы отразить или, по крайней мере, смягчить удар любого другого меча, но лунный клинок был порождением чистой магии, как и ранее созданная Каватиной завеса из лезвий. Он прошел сквозь кольчугу, как горячий нож сквозь мягкий воск, и рука Каватины увлажнилась от крови. Хотя удар был нанесен прямо в сердце, у аранеи еще хватило сил обхватить ее руками, вонзая тонкие, как шипы, лезвия между звеньями кольчуги Рыцаря Темной Песни. Каватина задохнулась от боли, когда они впились в ее бока.

Аранея повисла на Каватине, но все еще не умирала. Горячая пурпурная кровь струилась по груди и лицу Каватины, а Селветаргтлин, неистово вращая глазами, изогнула левую руку, пытаясь пустить в ход перчатку с клинком. Лезвие сумело лишь оцарапать правую щеку Каватины, но рана горела, будто в нее плеснули кипящего масла. От раны исходило зловоние, и Каватина почувствовала, что слабеет с каждым ударом сердца. Амулет у нее на шее принял на себя основную рану – сам порез, – но тут было что-то еще.

Аранея использовала магию, чтобы отравить ее.

Рассвирепев, Каватина отшвырнула от себя врага, закричав, когда лезвия с мясом вырывались из ее тела. Кровь аранеи стекла с лунного меча в руке Каватины, и он вспыхнул серебристо-белым огнем.

Жрица Селветарма упала на землю и осталась лежать, на ее губах пузырилась кровь.

– Ты опоздала, – выговорила она, захлебываясь кровью и безумным смехом. – Все уже сделано.

Окровавленная дрожащая рука потянулась к священному символу, висящему на шее. Каватина, сама полуживая от множества ран, истекающая кровью, ручьями струившейся по ее бокам, поняла, что Селветаргтлин пытается сотворить еще одно, последнее заклинание. Она рубанула лунным мечом аранею по запястью, отсекая ей кисть. Кровь хлынула из обрубка, как вода из порванной трубы. Аранея дернулась и затихла.

Едва Каватина начала отворачиваться, как тело врага взорвалось, осыпав ее дождем из окровавленной плоти и осколков костей. Она увернулась и взглянула туда, где лежала аранея. Единственное, что осталось, – пропитанное кровью платье, валяющееся на полу пещеры. Самая крупная из оставшихся от тела частей была величиной с ноготь.

Размышлять о случившемся было некогда. Каватина ослабела от потери крови, и ее ноги готовы были подломиться в любое мгновение. Взывая к своей богине, она пропела исцеляющее заклинание. Лунный свет Эйлистри озарил ее тело, наращивая плоть и возмещая потерянную ею кровь. Тонкий порез на щеке, однако, остался. Со временем он затянется, но пока злая магия Селветарма препятствовала успеху магического исцеления.

Однако беспокоиться об этом было некогда. Каватина поспешила за колонну в поисках Талесте.

Начинающая лежала лицом вниз на полу, погребенная под толстым слоем паутины. Срывая липкую массу, Каватина увидела кровавую точку на задней стороне шеи Талесте: укус. Обычно яд аранеи бывал не смертельным – как правило, он только лишал сил, – но в отдельных случаях мог и убить. Упав на колени, Каватина положила ладонь на рану и пропела исцеляющую молитву. Под ее прикосновением рана затянулась. Вторая молитва удалила оставшийся яд из тела начинающей.

Застонав, Талесте села. Каватина обняла ее за плечи, поддерживая. Лишь тут она заметила, что меч начинающей лежит рядом. Острие его было окровавлено, но лишь чуть-чуть – какую бы рану ни нанесли этим оружием, она была совсем несерьезной.

Талесте дрожащей рукой ощупала шею, потом посмотрела на пальцы, явно удивляясь, что не видит крови. Все-таки у нее было слишком мало опыта, чтобы не удивляться тому, что другая дроу пришла ей на помощь.

– Мы ее убили?

Каватина повесила свой священный символ на шею.

– Убили. Твой удар ослабил ее, и я завершила дело.

Талесте улыбнулась. В глазах ее появилось крохотное зернышко уверенности, и со временем оно вырастет.

Каватина прошептала молитву и передала: «Ильрени, это была Селветаргтлин. Я убила ее. Мы были ранены, но исцелились».

Ответ Ильрени пришел сразу: «Молодцы, но будь настороже. Там, где одна Селветаргтлин, обычно есть и другие».

Каватина кивнула, ее продолжали тревожить последние слова аранеи. Селветаргтлин говорила не про спеллгонта, которого она каким-то образом протащила в пещеры в окрестностях Променада, но про что-то иное, и при мысли об этом злобное удовольствие вспыхивало в ее глазах даже перед смертью. Она умирала, уверенная в том, что Селветарм вознаградит ее за ту темную службу, которую она ему сослужила.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

К'арлайнд указал пальцем на обломок плиты с неровными краями и прошептал заклинание. Плита – кусок кальцинированной паутины, бывшая некогда частью стены Дома Иш'нил, – поднялась в воздух, явив взорам скрытую под ней брешь в каменной кладке.

Он кивнул свирфнеблину, который стоял рядом:

– Полезай туда.

Глубинный гном склонил набок плешивую голову. Глаза его, черные как галька, изучали лаз.

– На вид ненадежный, – негромко отозвался Флиндерспелд скрипучим голосом.

К'арлайнд раздраженно раздул ноздри.

– Конечно, он ненадежный, – огрызнулся он. – Город не опустился сюда ровными рядами, как камни в кладку. Он обрушился.

– Будет лучше, если его сперва укрепить.

К'арлайнд легонько повел пальцем, переместив каменную глыбу по воздуху туда, где стоял Флиндерспелд. Он выразительно кивнул на нее:

– Будет хуже, если я уроню это тебе на голову.

– Если вы это сделаете, – пожал плечами гном, – некому будет лезть туда за той имеющей магическую ауру штукой, которую вы увидели.

К'арлайнд прищурился. Он развернул плиту и опустил ее, настолько мягко, что единственным звуком, раздавшимся при этом, был легкий скрежет камня о камень. Потом он выставил перед собой левую руку и погрозил указательным пальцем. На нем было надето тусклое черное кольцо, кольцо, единственная уцелевшая копия которого находилась на руке у самого Флиндерспелда.

– Не заставляй меня воспользоваться им.

Глубинный гном сверкнул глазами:

– Ну хорошо, хорошо. Я иду. – Он полез в дыру, что-то бормоча себе под нос.

К'арлайнд нахмурился. Он знал: Флиндерспелда следовало бы наказать, содрать с него шкуру и бросить освежеванного на корм ящерам, но от глубинного гнома была своя польза. Как и все его сородичи, он представлялся не более чем размытым пятном – если вообще был виден – всякому, кто попытался бы провидеть его или обнаружить какими-либо иными магическими способами. Это делало Флиндерспелда идеальным хранилищем для некоторых вещиц, если К'арлайнд не желал, чтобы их обнаружили, – например, для колец, недавно снятых им с тела мертвой жрицы.

Глубинный гном не догадывался, что его используют таким образом, и понятия не имел, что в новой одежде, подаренной К'арлайндом, было кое-что зашито. Он воспринимал эти «дары» как знак доброты. Флиндерспелд решил, что, должно быть, маг Меларн выкупил его из некоего сострадания, увидев, до какого жалкого состояния довели глубинного гнома его хозяева. Поистине смехотворная идея. Сердце К'арлайнда было таким же черным, как у любого другого дроу.

– Я что-то вижу! – подал голос Флиндерспелд. – Это… какой-то кинжал. Он серебряный, с тонким лезвием, похож скорее на меч, чем на настоящий кинжал. Он подвешен на цепи, как кулон.

Разумеется, К'арлайнд знал это. Он сам засунул туда подвеску жрицы, чтобы затем применить магию обнаружения.

– А рядом еще меч, гораздо меньше, – продолжал Флиндерспелд. – Он не больше моего пальца. Еще одно украшение, я думаю.

– Принеси мне оба.

Когда Флиндерспелд полез из пролома обратно, К'арлайнд услышал, как за спиной зашуршали камни. Это, должно быть, Преллин, кулак в бархатной перчатке Матери Тех'Кинреллз. Как он и планировал, она выследила, как он некоторое время назад улизнул из крепости Тех'Кинреллз, и отыскала его здесь. К'арлайнд сделал вид, что напуган ее появлением.

– Я вижу, ты самостоятельно занялся раскопками, – сказала она вкрадчиво. – Нашел что-нибудь интересное?

– Ничего. – Он пренебрежительно махнул рукой. – Просто пустая дыра.

– Лжец.

Преллин ухватила его за подбородок и вздернула кверху, заставляя посмотреть ей в глаза. Подобно большинству женщин-дроу, она была выше, он не доставал ей даже до плеча. Красные глаза горели под вечно нахмуренными, сходящимися бровями. Ее руки были более мускулистыми, чем у него, огрубевшие ладони в мозолях. Маленький арбалет, прикрепленный ремешком к ее предплечью, был заряжен, и заостренный наконечник находился неприятно близко от щеки К'арлайнда. Если он повернет голову, эта штука выколет ему глаз.

– Однако, – шепнула Преллин, – мне нравятся мальчики с огнем в глазах. Огнем… – Ее свободная рука поползла вниз, ему между ног, – который загорается по моему приказу.

Она поцеловала его. Крепко. К'арлайнд почувствовал, что отвечает на ее прикосновение. Исходящая от нее опасность возбуждала, как свободное падение. Она намеревалась овладеть им. Сейчас. А закончив, она накажет его – за то, что посмел самостоятельно вести раскопки. Не порка, как причитается обычным парням Дома, нет, что-нибудь похитрее. Ранящее заклинание, возможно, которое будет жечь его тело, подобно укусам тысяч крохотных пауков.

Он надеялся лишь, что дело того стоит.

Преллин повалила К'арлайнда навзничь прямо на камни и уселась сверху. Она провела пальцем по его носу, помедлив на том месте, где он был сломан десятилетия назад. Потом она рывком распахнула на нем рубаху.

Как бы К'арлайнд ни был возбужден, он отчаянно нуждался кое в чем другом – в информации.

Флиндерспелд отсиживался в проломе, не желая вылезать. Он и сделался почти невидимым, хотя кольцо, которое носил гном, позволяло К'арлайнду слышать каждую его мысль, когда хозяину будет угодно. В данный момент Флиндерспелд мысленно качал головой по поводу безрассудной страсти К'арлайнда к Преллин – женщине-дроу, которую, гном знал это, хозяин боится не меньше, чем он сам. Еще Флиндерспелд выжидал момент, чтобы улизнуть и припрятать магические трофеи, найденные хозяином.

Флиндерспелд бывал порой чуть-чуть усерднее, чем следовало бы.

К'арлайнд установил контроль над телом своего раба и заставил Флиндерспелда сбросить магическую маскировку, выползти из укрытия и попытаться ускользнуть.

Глубинный гном привлек внимание Преллин. Она поднялась, забыв про лежащего на камнях К'арлайнда. Ее глаза так и впились в подвеску.

– Дай мне это, – приказала она.

К'арлайнд заставил Флиндерспелда колебаться.

– Ты слышал ее, раб, – резко бросил К'арлайнд, садясь. – Отдай это ей!

Сбитый с толку Флиндерспелд взглянул на хозяина. Что тот затеял? Обычно маг требовал от гнома где-нибудь спрятаться, дабы сберечь все добытое добро для себя.

К'арлайнд, теряя терпение, мысленно подтолкнул его. Рука глубинного гнома дернулась вперед. Подвеска, которую Флиндерспелд держал за цепочку, закачалась взад и вперед, как маятник.

Преллин потянулась было схватить ее, но вдруг отпрянула, словно та была намазана контактным ядом.

К'арлайнд поднялся на ноги. Благодаря кольцам он чувствовал, что до Флиндерспелда начинает доходить. Хозяин хотел, чтобы Преллин увидела серебряную подвеску. Еще глубинный гном недоумевал, почему жрица так испугалась ее.

К'арлайнд изобразил полное неведение.

– Что такое? – спросил он Преллин. Он подошел к Флиндерспелду и нагнулся рассмотреть кулон поближе, делая вид, будто впервые видит его. – Интересная эмблема на клинке, – заметил он, протягивая руку к вещице. – Круг и меч. Если не ошибаюсь, это символы…

Единственным предупреждением стало шипение стали – звук оружия, вытаскиваемого из ножен. Он отдернул руку в тот самый миг, как меч Преллин перерубил цепочку, которую держал Флиндерспелд. Не сделай К'арлайнд этого, и клинок, вполне возможно, рассек бы ему кисть. Подвеска звякнула о камни.

Флиндерспелд все еще держал крохотный меч. К'арлайнд заставил глубинного гнома положить его на плоский обломок скалы, потом ослабил ментальную хватку, позволяя Флиндерспелду улизнуть. Он не желал, чтобы глубинный гном угодил под горячую руку и пал жертвой гнева Преллин. Если это случится, К'арлайнд останется без раба, а не имея за душой ни гроша, другого он купить не сможет.

– Эта подвеска – священный символ Эйлистри, – бросила Преллин, кривя губы, словно попробовала на вкус нечто отвратительное. – Скажи спасибо, что я не дала тебе коснуться его.

– Спасибо, – учтиво поблагодарил К'арлайнд. И указал: – А этот крохотный меч? Он тоже имеет отношение к вере Эйлистри?

Острием меча Преллин столкнула крошечный меч в глубокую трещину среди камней.

– Это тебе тоже лучше не трогать.

– Я не буду, – заверил К'арлайнд, – но что священный символ Эйлистри делает здесь, в Чед Насаде?

– Должно быть, его притащила сюда одна из ее жриц перед падением города. Время от времени они это делают – спускаются вниз, чтобы попытаться смутить детей Ллос и соблазнить их жизнью в Верхнем Мире.

– Где простаков, попавшихся на эту удочку, конечно, сразу убивают.

Преллин рассмеялась:

– Как мало ты знаешь, мужчина. Последователи Эйлистри действительно приветствуют чужаков в своих рядах.

– Любых чужаков? – переспросил К'арлайнд, думая о своей сестре. – Даже если те верят в Ллос?

Преллин бросила на него острый взгляд. На миг К'арлайнду показалось, что она не ответит.

– Если дроу объявит, что хочет обратиться в веру Эйлистри, то да.

– Но… – К'арлайнд нахмурил брови, пытаясь сформулировать мысль вслух. – Как они узнают, кто лжет, а кто действительно этого хочет?

– Они полагаются на… доверие, – ответила она, произнеся слово из языка наземных эльфов. В языке дроу, ни в повседневном, ни в высоком, не было для него точного эквивалента. – Они раздают эти маленькие мечи всякому, кто попросит. В этом их величайшая слабость, и это показывает, как низко они пали. Доверие между дроу – это все равно что кусок льда в лаве, разве что лед тает дольше.

К'арлайнд почтительно рассмеялся над ее шуткой, хотя прекрасно понимал, что никакие дроу не могут быть столь глупы, как Преллин изображает жриц Эйлистри. Если же она права, то он только что узнал, для чего служат эти крохотные мечи.

– Те, кто позволяет себя обмануть и отворачивается от Ллос, дураки, разумеется, – продолжала Преллин. – Им предстоит столкнуться не только с гневом Паучьей Королевы, но и с ужасами наземной жизни. Солнечный свет ослепляет их, и они становятся жертвами странных болезней. Их доспехи и оружие обращаются в прах, оставляя их беззащитными. Дроу не созданы жить на поверхности. Мы обитатели Подземья – дети Ллос.

К'арлайнд послушно кивнул. Преллин просто повторяла то, чему жриц учили в храме. Его наставники в высшей академии магии, когда К'арлайнд был начинающим магом, пугали еще более ужасными вещами, они учили, что все созданные дроу магические предметы, удаляясь от энергии Подземья, при свете солнца теряют свою силу. Хотя теперь это уже не так, они продолжают предостерегать от путешествий в Верхний Мир.

К'арлайнд, однако, не верил в россказни про болезни и страдания. Слыша преувеличение, он способен был понять, что это именно оно. Однажды он повстречался с дроу, который обитал на поверхности и жил там вполне недурно, даже очень, но это было давно.

Интересно, не преобладали ли сторонники Эйлистри в том наземном месте, куда ведет портал, и не приняла ли Халисстра, если ей удалось уцелеть, эту еретическую веру. Если так, это объясняет, почему она так и не вернулась в Чед Насад. К'арлайнду всегда казалось, что сестра недостаточно искренне поклоняется Ллос.

Он потер подбородок, делая вид, будто задумчиво уставился на камни.

– На этих руинах остались глифы Дома Иш'нил, – сказал он, называя младший Дом, уцелевшие члены которого были теперь для Дома Тех'Кинреллз как бельмо на глазу. – Вы полагаете, что кто-то из этого Дома тайно поклонялся Эйлистри? – Он понизил голос до шепота. – Это не сулит оставшимся в живых ничего хорошего, особенно если про это узнает Жазред Чольссин.

Преллин взглянула на него сверху вниз.

– Ты чересчур сообразителен для мужчины. – Она почти нежно дотронулась до кончика его носа. – Это женское дело. Не суй в него свой нос.

К'арлайнд встретился с ней взглядом.

– Не буду, – пообещал он.

Рука Преллин упала. Она вонзила острие меча в мягкий металл подвески и подняла вещицу, словно голову поверженного врага.

– И держи руки подальше от завалов. Все трофеи принадлежат Дому Тех'Кинреллз. Придумай какой-нибудь другой способ искать себе неприятностей.

– Как прикажете, госпожа, – с поклоном отозвался К'арлайнд.

Преллин щелкнула пальцами, вызывая летающий диск. Она взгромоздилась на него и с шелестом уплыла прочь – наверное, докладывать про былое святотатство Дома Иш’нил. Она сделала это столь поспешно, что даже позабыла наказать К'арлайнда. Он был почти разочарован.

Из-за каменной глыбы выглянул Флиндерспелд. Он взглянул вслед улетающей Преллин, потом на К'арлайнда, который выудил крохотный меч из щели, в которую его затолкала жрица, и спрятал в карман.

– Вы собираетесь отправиться на поверхность, хозяин? – спросил он на безмолвном языке жестов дроу.

К'арлайнд нахмурился:

– Ты чересчур сообразителен для свирфнеблина.

* * *

Квили слушала доклад Рыцаря Темной Песни. Схватка Каватины с Селветаргтлин и спеллгонтом произошла три дня назад, но о подобном событии стоило услышать из первых уст. К счастью, с тех пор больше ничего не произошло. Ильрени доложила, что был проверен каждый уголок пещер к югу от Саргаута и что везде было пусто, за исключением обычной нечисти, с которой патрули быстро разобрались. Была проверена также магическая защита самого Променада, она оказалась в полном порядке, и печати, изолирующие от Абисса, не повреждены. Одежду и снаряжение аранеи изучили, и в них нашлось объяснение тому, как она смогла проникнуть сквозь магическую защиту. Это было кольцо, золотой ободок с тремя отверстиями там, где должны были быть драгоценные камни. Когда кольцо исследовали и оказалось, что оно не магическое, его едва не выбросили как нечто не заслуживающее внимания, но опытному глазу Квили оно поведало о многом. Этот «пустячок» был когда-то одним из самых могущественных предметов: кольцо желаний, едва уловимые остатки его ауры еще цеплялись за оправу в том месте, где когда-то располагался третий камень.

Аранея смогла телепортироваться в столь защищенное место, использовав третье и последнее желание. Оказавшись там, Селветаргтлин обманула охранные заклинания, пустив в ход свою жреческую магию. Она притащила с собой спеллгонта, чтобы тот поглощал магическую энергию всяких символов, какие им случилось бы активировать. Вот почему заклинание Каватины подействовало именно таким образом. Спеллгонт уже насытился, когда Рыцарь Темной Песни обнаружила его. Он проглотил магические клинки, созданные Каватиной, и те разорвали его, разрубили его тело в клочья из-за деформации, возникшей из-за него в Пряже.

Узнать, как долго аранея пробыла на территориях, принадлежащих Променаду, прежде чем Каватина обнаружила ее, теперь уже не представлялось возможным. Не будь символы в южных пещерах постоянно действующими, путь Селветаргтлин можно было бы проследить, но они восстанавливались сами собой вскоре после срабатывания.

Соответственно, и цель проникновения Селветаргтлин в этот район оставалась загадкой. Проверка храма показала, что ничего не пропало. Ничто не было осквернено или повреждено, хотя миссия аранеи представляла собой огромную важность, судя по ее последним словам и по тому, каким образом она предпочла умереть. Она осознанно уничтожила свое тело, чтобы некроманту нечему было задавать вопросы.

Труп спеллгонта сохранился, но его расспросы ничего не дали бы. Спеллгонты не знали даже разницы между простенькой световой пулей и артефактом. Все магические предметы были для них на одно лицо – энергия в чистом виде, которую нужно поглотить.

Квили надеялась отыскать ключ в рапортах Рыцаря Темной Песни или начинающей Талесте, но, на взгляд жрицы, ничего подобного в них не оказалось.

Вся эта история в целом была очень неприятной, и на этом плохие новости, полученные Квили за последнее время, не заканчивались. Похоже, другие враги Эйлистри тоже активизировались.

Четыре ночи назад один из ассасинов Варауна проник в святилище на озере Сембер. Прежде чем убийцу заставили отступить, были убиты жрица и две верующие-мирянки. Это случилось в тот момент, когда дроу Домов Кормантора должны были быть всецело поглощены войной за пристани недавно захваченного Миф Драннора. С чего бы жрецам Господина В Маске в разгар схватки с могущественным противником уделять внимание храму Эйлистри? Оставалось надеяться, что разведчики Ильрени смогут отыскать некоторые ответы, но пока Квили была озадачена.

Доходили и другие неприятные слухи. На севере зло, похороненное, казалось, три года назад, похоже, вновь воскресло. В Год Дикой Магии, когда приспешники Кайрансали отобрали власть у Маэримидры, они проделали громадную брешь в Пряже. Прежде чем они были побеждены, порча распространилась из этого города по Наземным Королевствам. Зоны, в которых магия искажалась, все еще усеивали Дейлз. Хотя жрицы, виновные в этом, были побеждены, имелись признаки того, что по меньшей мере одна из высокопоставленных служительниц Краун могла уцелеть. Немногочисленные жрицы Эйлистри, помогавшие дроу на дальнем севере, слышали от выживших истории про неумерших, собирающихся вокруг призрачной Краун, чей рыдающий вопль способен убивать по два десятка дроу зараз. После смерти они пополняли ее призрачное войско. Истории эти явно были сильно преувеличены, но за тем местом следовало внимательно приглядывать. Если разрушения в Пряже будут увеличиваться, Квили будет вынуждена отреагировать.