Текст книги "Персональные демоны"
Автор книги: Лиза Дероше
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
– В ту же секунду, как увидел.
– А как ты понял, что она тебя любит?
Я слышу улыбку в его голосе.
– Она сама мне сказала… а потом и показала, если ты понимаешь, о чем я.
Я пытаюсь представить их молодыми, как на тех фотографиях, что я видела: дедушка, весь такой крутой, в джинсах и с пачкой сигарет, заложенной в рукав футболки, и бабушка, правильная девочка с озорным блеском в глазах.
Тогда я вспоминаю, как я любила свернуться на диване рядом с бабушкой, пока та читала мне книжки… И чувствую боль в своем сердце.
– Ты скучаешь по ней?
– Каждый день.
– А ты веришь в Рай?
– Конечно.
– Думаешь, бабушка там?
– Если кто и должен там оказаться, то это она.
– А Мэтт? Он тоже там? – спрашиваю я, сглатывая комок в горле.
– Конечно. Сидит у бабушки на коленях.
Хотя я знаю, что все это неправда, я по-прежнему чувствую некоторое облегчение, слушая его речь. Как любимые старые сказки.
– Спасибо, дедушка.
– Так, пора заливать масло. Медленно и осторожно.
– Будет сделано.
Глава 4. Ей-богу
Люк
Вот оно, утро понедельника, коридоры переполнены разгоряченными липкими телами. Ммм… прямо как дома. И тут я ощущаю его. Мое шестое чувство так и кричит мне о нем. Габриэль. Я захлопываю свой шкафчик, оборачиваюсь, и вот он, собственной персоной, стоит, опершись на стену рядом с кабинетом шестьсот шестнадцать, и разговаривает с Фрэнни. А она улыбается ему и смеется… И флиртует… И краснеет.
Лживый ублюдок!
Внезапно меня накрывают совершенно незнакомые эмоции, смешанные с гневом, и все, чего я желаю, это окровавленная голова Габриэля у меня в руках. Жаль, что ангелы не истекают кровью, даже если им бошку оторвать.
Делаю три больших шага через весь коридор. Я понимаю, что морщусь от недовольства, но стараюсь скрыть это своей лучшей улыбкой.
– Габриэль.
Фрэнни выглядит немного удивленной, когда поворачивается ко мне.
– О… Привет, Люк.
Габриэль улыбается.
– Люцифер.
– Как здорово тебя видеть! И что привело тебя в смиренные коридоры Адской школы?
– То же, что и тебя. Качество образования, – ухмыляется он.
Глаза Фрэнни настороженно следят за нами.
– Отлично играете. – Она поворачивается к Габриэлю и прикасается к его руке. – Если тебе нужна помощь в этой лабораторной по физике…
Мой гнев пузырится, стремясь выплеснуться наружу. Я чувствую, как внутри происходит скачок напряжения.
– У вас общая физика? – спрашиваю я, сверля глазами Габриэля, словно лазерными лучами.
Фрэнни смотрит на Габриэля совсем иначе светящимся взглядом.
– Ага, Габриэль – мой новый партнер по лабораторным.
– Да неужели… – рычу я сквозь стиснутые зубы.
Он отрывается от стены и подходит ближе к Фрэнни.
– Полагаю, простое везение.
О, удача тут вообще не причем. Скорее божественное вмешательство.
Мой внимательный взгляд направлен на Фрэнни. Никакого видимого ущерба. Во всяком случае, ничего, что я не мог бы исправить.
– Ну что? История? – говорю я.
– О да. Только подожди, я возьму учебник.
Пока она идет через весь коридор к своему шкафчику, ее лоб хмурится. Она даже разок качает головой, словно хочет сбросить с себя наваждение.
Я резко поворачиваюсь к Гейбу, когда девушка начинает крутить свой замок.
– Ну, и зачем они тебя послали? По-моему, ты – это уже перебор. Что, заурядный ангел не может потерпеть неудачу так эффектно, как ты?
– Это мы еще посмотрим, – говорит он. И мне совсем не нравится уверенная ухмылка на его лице. Он знает что-то, чего не знаю я.
Я изображаю на лице полное безразличие, пока добываю информацию.
– Мы оба знаем, что если бы была возможность, ты бы ее уже отметил. Что такое? В ней слишком много от дьявола?
Он по-прежнему выглядит самодовольным, но вспышка в глазах выдает его. Ого, я задел за живое.
– Да ты все тот же глупый чурбан, которым всегда был. Гордость и высокомерие – единственное, что привело тебя сюда. Я думал, после всех этих тысячелетий… Но ведь у тебя нет не малейшей идеи, зачем ты здесь? Чем она важна? – говорит он.
Ну да, теперь он задел меня за живое.
Я изо всех сил стараюсь держать себя в руках. Он не должен понять, что не ошибся.
– Главное, что душа Фрэнни будет отмечена Адом… очень скоро.
– Ага, удачи, – фыркает он. И если бы я мог убить его, он был бы мертв прямо здесь и сейчас. Но я уже пробовал, раньше не получалось, вряд ли получится теперь. Оказывается, херувимчики более стойкие, чем кажeтся.
Фрэнни возвращается. Она возникает около моего локтя, и я чувствую, как странное покалывание пробегает по всему телу.
– Готов? – спрашивает она.
– Ага. Идем.
Я помещаю кончики пальцев ей на спину и веду через коридор. Ему, может, и приходится обманывать, мне – нет. Никакой силы, только очарование.
Фрэнни
Я глубоко дышу и пытаюсь держать голову прямо. Гейб, в каком-то роде, ослепляет. Я вытягиваю шею и сквозь толпу народа мельком вижу, как он стоит около шкафчиков, наблюдая за мной.
Бог мой, как кто-то может выглядеть так хорошо?..
Я справляюсь с неровным дыханием и возвращаюсь к Люку, который выглядит не менее круто.
– Как прошел математический анализ? – спрашиваю я, игнорируя запахи феромонов, исходящие от всех девчонок, пялящихся на Люка, пока мы идем через переполненные коридоры. Сама же я изо всех сил стараюсь не повернуться и не начать снова таращиться на Гейба. Вместо этого я концентрируюсь на пальцах Люка, касающихся моей спины и делающих меня горячей в тех местах, в которых я, полагаю, быть горячей не должна.
Он приподнимает бровь.
– Думаю, я любимец Фелч. Я ей нравлюсь.
– Да ладно? Я знала, что с тобой что-то не так! – Я пытаюсь хмуриться, но улыбка, которую я не могу сдержать, портит эффект. Следующее, что я чувствую, как Тейлор практически валит меня с ног, со всей силы врезаясь сзади.
– Ты видела? Гейб здесь! Боже Святый! – визжит она.
Я поднимаю взгляд на Люка как раз вовремя, чтобы заметить, как вспыхивают его глаза, придавая ему угрюмый вид.
– Ага. Он мой партнер на лабораторной по физике. – Я сама удивлена собственническим ноткам в своем голосе. К сожалению, для них обоих это не остается незаметным. Люк крепко сжимает челюсть, пока загораются недобрым огоньком глаза Тейлор.
– Он твой партнер по лабораторным? – Она бросает взгляд на Люка, и в ее голосе слышны кислые нотки. – Вселенная совершенно, полностью несправедлива.
Я лишь пожимаю плечами.
– У нас будет серьезный разговор за ланчем, – сообщает она мне и тут же разворачивается, отправляясь в другой конец коридора.
– Ладно… Ох… Ничего себе, – говорю я.
Жестокая ухмылка мелькает на лице Люка.
– Думаю, тебе стоит поберечься.
– Да ладно… – Я толкаю дверь в кабинет истории, и мистер Сангетти тут же бросает свой острый, как кинжал, взгляд на Люка.
Люк смотрит на меня с кривой ухмылкой, пока мы занимаем свои места. Он вытягивает расплющенный комок бумаги из своего заднего кармана и кидает на стол.
Я недоверчиво смотрю на него.
– Это твой доклад?
Он посылает мне хитрую улыбку и откидывается на спинку стула, складывая руки за головой.
– Ага.
Ощущая превосходство, я запускаю руку в сумку, чтобы достать свой доклад в блестящей пластмассовой папке. Но мое лицо бледнеет, когда я понимаю, что его там нет.
Со своим затуманенным сознанием в сфере «Гейб-и-Люк-проблемы» этим утром, я оставила работу на столе в своей комнате. Дерьмо! Мистер Сангетти никогда не разрешает сдать позднее.
Пожалуйста, перенесите на другой день. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
– Я помню, что доклады должны быть сданы сегодня, – начинает мистер Сангетти, смотря прямо на меня, – но у меня дела после школы, и мне не хочется тащить их с собой. Сдадите завтра, – говорит он, и я почти падаю со своего стула.
Остаток урока я трачу на попытки не смеяться, слушая перепалки мистера Сангетти и Люка.
– Читайте главу восемнадцать, по ней в среду будет тест, – говорит мистер Сангетти со звонком.
Я наклоняюсь к Люку.
– По-моему, мистер Сангетти жаждет мести. Удачи в этом тесте, – шепчу я.
– Нет ничего такого, о чем он мог бы спросить, а я бы не смог ответить. Готова к ланчу?
Он встает и кидает свой комок бумаги, словно в баскетбольную корзину, на середину стола мистера Сангетти.
– Он поставит тебе ноль, ты же знаешь.
Люк приподнимает бровь.
– За то, что я сдал работу раньше срока? Хотел бы я посмотреть на это.
– Ну ладно… Откуда ты знаешь столько по истории?
– Исторический канал, – сообщает он.
– Ты, должно быть, смотришь его сутками. Потому что, порой, кажется, будто ты сам присутствовал при обсуждаемых событиях.
Снова эта усмешка.
– Серьезно? Ну, может, в прошлой жизни.
А я начинаю задумываться… Потому что есть в Люке нечто…
Люк
Мы с Фрэнни идем в кафетерий, и в моем желудке все протестующе стонет, но, на сей раз, нет никакого способа избежать здешней еды. Габриэль уже сидит на моем месте между Тейлор и Райли. Я закрываю глаза в надежде, что когда я их снова открою, он исчезнет, оказавшись плодом моего воображения. Но, увы, он по-прежнему здесь, весь такой светящийся и полный энергии.
Я раздумываю, не кинуть ли в его сторону немного силы и не выбить ли из-под него стул, чтобы он со всего маха шлепнулся на задницу, но проблема в том, что этот удар даже с места его не сдвинет. Я чувствую, как в моем сжатом кулаке потрескивают электрические заряды, и он начинает пылать красным. Я прекращаю свое опасное занятие, прежде чем кто-нибудь его заметит.
Глаза Фрэнни светятся, когда она смотрит на меня. Она пожимает плечами и направляется к нашему столу, бросая сумку на пол и проскальзывая на место рядом с Габриэлем. Она располагает свой стул слишком близко от его.
Он кидает на меня победный взгляд и придвигается ближе, кладя руку на ее спину. Я бросаю в него вспышку и убираю его руку ударом. Сажусь по другую сторону от нее, еще ближе, чем обычно. Я вынужден рисковать, ведь моя температура может оказаться слишком высокой для нее. Но иначе этот мошенник Габриэль успеет отметить ее еще до конца ланча.
Хорошо, что тут Тейлор и Райли. Можно сказать, они играют роль отвлекающего маневра. Весьма полезно.
– Я пошла добывать еду. Есть тут еще кто-нибудь голодный? – говорит Фрэнни, и я замечаю, как ее нога двигается в сторону Тейлор, толкая ее колено.
– А, да, точно, – говорит Тейлор и хватает Райли за руку.
Они втроем идут в сторону полок с едой, и Тейлор оглядывается назад на протяжении всего пути.
Я негодующе смотрю на Габриэля.
– Тебе нужно прекращать это. Ты можешь ей сильно навредить.
– Это война, Люцифер, все по-честному.
– Значит, твоя сторона готова нарушить правила? Во всяком случае, это очень похоже на то.
– Ты собираешься читать мне нотации? – он смеется надо мной своим лающим смехом. – Эта ситуация – особенная. Кроме того, я не нарушаю правил.
– Технически, может, и нет. Я просто не хочу, чтобы Фрэнни было больно. – Ага… точно. И именно поэтому я пытаюсь утянуть ее в Бездну, обрекая на вечные муки и пытки.
Очевидно, он тоже понимает всю абсурдность моего заявления, потому что просто молча смотрит на меня целую минуту, прежде чем ответить:
– Знаешь… А ведь я верю тебе. Вот это да… – Он продолжает внимательно на меня смотреть, поэтому я просто отворачиваюсь.
Фрэнни ставит поднос с едой на стол с характерным грохочущим звуком и занимает свое место между мной и Габриэлям, тем самым разрушая наше напряженное молчание.
– Ну, так что, парни, – говорит она, будто не замечая, что мы с Габриэлем готовы разорвать друг другу глотки при первой же возможности. – Сколько вы уже, говорите, знаете друг друга?
Четыре столетия.
– Некоторое время, – говорю я, вновь впиваясь в Габриэля взглядом.
Райли и Тейлор присоединяются к нам, взмахивая ресницами, облизывая губы и поправляя волосы.
– Ну, Гейб, – говорит Райли, отталкивая Тейлор плечом, чтобы занять лучшую позицию по отношению к нему, – откуда ты?
Габриэль улыбается, глядя на нее.
– С Небес, – отвечает он. О, ну как так можно? Поверить не могу, что он это делает. Прямо весь светится.
Тейлор толкает Райли в ответ и бормочет «ну уж нет», прежде чем улыбнуться Гейбу и спросить:
– Небеса? Где это? Это что-то вроде Монтаны, или что?
Габриэль кивает:
– Что-то вроде.
Тейлор и Райли выглядят обалдевшими.
– Значит, ты упал с Небес прямо в Ад, – смеется Тейлор.
Пристальный взгляд Габриэля обращается ко мне.
– В Ад? – говорит он, а его глаза сужаются.
Тэйлор наклоняется через стол.
– Ну, Хейдис Хай… уловил?
Он сдвигается на своем месте и кладет руку на спинку стула Фрэнни, смотря на меня с насмешливой полуулыбкой на лице.
– О, смотри-ка, все преимущества игры на своем поле.
Фрэнни перемещается ближе к нему, и я чувствую волну захлестнувшей меня силы. Я глубоко вдыхаю, удерживая ее внутри, и склоняюсь к девушке.
– Не хочешь встретиться в воскресенье? Мы могли бы поработать над следующей схемой по английскому, – говорю я ей на ухо, используя свой самый убедительный тон.
– Прости, но в воскресенье у меня церковь, а потом я иду к дедушке. Как насчет субботы?
Я мог бы и сам догадаться, но все равно ее ответ как будто жалит меня. Габриэль разговаривает с Райли и Тейлор, но я вижу, как его улыбка становится шире, что делает мне еще больнее. Тупой ублюдок.
Я весь сплошное очарование. Но силу не применяю.
– Ты не можешь пропустить одно воскресенье?
Она дарит мне извиняющуюся улыбку.
– Ты просто никогда не встречал моих родителей, но, уверена, не раз видел их по телевизору. Священник и главная монахиня.
– Хреново, да?
– На самом деле, нет. Они не так уж плохи.
Усмешка Габриэля все шире и шире.
Фрэнни
Как описать мою семью? Не то чтобы я стесняюсь их, или еще что. Я знаю кучу семнадцатилетних, которые все время ноют о своих семьях. Мои, по большей части, нормальные. Просто по-настоящему религиозны. Но я, можно сказать, паршивая овца.
– Скажем так, я просто не всегда соответствую их высоким моральным стандартам.
Усмешка появляется на лице Люка, и он бросает взгляд через мое плечо на Гейба.
– Мне нравится, как это звучит.
О, теперь мое лицо вспыхивает.
– Это еще не самое интересное. Мои сестры всегда и во всем лучше меня.
Он поднимает бровь.
– Мэри, Мэри, Мэри и Мэри?
Он такой дурак.
– Ну, да.
– Они старшие или младшие?
– Две старшие, две младшие.
– Не видел ни одной похожей на тебя девушки в коридорах.
– Мои сестры не ходят сюда.
– Серьезно?..
Ну, вот мне и стало неловко. Тейлор усмехается, и я чувствую, как она пинает меня под столом. Сучка.
Я наношу вилкой удар помидору, разбрызгивая сок и семена небольшой лужицей на рвотном столе.
– Меня как бы выкинули из католической школы…
Он даже не пытается сдержать смех.
– О, мне определенно нравится, как это звучит.
Его усмешка заставляет мое сердце трепетать, а он все так же смотрит на Гейба.
– На самом деле все не так ужасно, как выглядит, – говорю я, защищаясь. – Просто они там не совсем терпимы к тем, кто…
Тейлор не может сдержать себя.
– Она отказница…
Люк смотрит на меня.
– Это про войну?
– Это про католицизм. Она слишком много спрашивала в классе религии, – говорит Тейлор.
Он вновь приподнимает бровь.
– И что именно?
Я кидаю на Тейлор негодующий взгляд.
– Ничего.
– Я искренне сомневаюсь, что они выгоняют учеников из школы за то, что они ничего не спрашивали.
– Я всего лишь задала пару вопросов о Боге.
Он наклоняется ко мне и внимательно смотрит, опираясь локтями на колени. Его глаза тлеют, словно угольки.
– И ты веришь в них? Во все эти вещи про Бога?
Я представляю Мэтта в гробу. Наверняка не так, как он на самом деле выглядел, потому что я никогда не видела этого. Я была слишком больна, чтобы встать и пойти на похороны. Снова эта картина, которая преследует меня так давно, та, что я видела за секунду до того, как он упал… Я отодвигаю ее наравне с всепоглощающим горем, которое я старательно держу взаперти, и возвращаюсь назад, стирая изображение себя семилетней, вновь становясь семнадцатилетней самой собой.
– Я все еще работаю над этим. – Слова еле проходят через мое напряженно сжатое горло и кажутся немного задушенными. Единственное, во что я на самом деле верю, я не могу произнести вслух. Нет никакого Бога. Не может быть. Если бы он был, пришлось бы его ненавидеть. Так что, проще не верить.
– Ты веришь, – говорит Гейб, словно прочитав мои мысли.
Я впиваюсь в него взглядом.
– Ты понятия не имеешь, во что я верю.
Он поднимает мою руку и пальцами чертит на ней успокаивающий кружок, дрожь пробегает по всему моему позвоночнику.
– У меня есть идея, может, даже две, – говорит он, и его голубые глаза смотрят в мои, и вдруг я совершенно уверена, что он видит меня насквозь, видит все… Я прерывисто вдыхаю и поворачиваюсь к Люку.
Беспокойство затеняет его лицо на мгновение, но так же быстро исчезает.
И тогда он спрашивает:
– А что насчет другой стороны? – Его глаза странно блестят. – Ты веришь в Дьявола? в Ад?
Я смотрю ему прямо в эти черные глаза.
– Да.
Гейб отпускает мою руку.
– Едва ли это можно назвать справедливым. – Я слышу улыбку в его голосе, но не поворачиваюсь, чтобы посмотреть, потому что боюсь вновь быть захваченной в плен его взглядом.
В черных глазах Люка вспыхивают красные огоньки, и его улыбка становится шире, когда он, расслабившись, откидывается на спинку стула, кладя руку позади меня.
– Вот и отлично. Так что там с субботой? Я выберу место?
Ммм… Эта улыбка меня убивает. Но лучше перестраховаться, чем потом жалеть.
– Как насчет моего дома?
– Со священником, главной монахиней, Марией, Марией, Марией и Марией? Похоже, будет весело, – говорит он.
Я закатываю глаза.
– Просто нереально.
Глава 5. Одержимые
Люк
Я сижу на полу в своей темной квартире и периодически стучу затылком об стену, наблюдая, как испуганные летучие мыши пролетают за окном в наступивших сумерках. «Хочу, чтобы ты была здесь»[13]13
Речь идет об известной песне группы Pink Floyd «Wish You Were Here»
[Закрыть] Pink Floyd пробирает меня до костей.
Я никогда не был столь одержим чем-то, тем не менее, всю неделю я наблюдал за Габриэлем и чувствовал такое, чему даже не знаю названия. Но то, что я знаю совершенно точно, я хочу видеть его мертвым. Он заставляет меня нервничать, сомневаться в себе, и мне приходится сдерживаться изо всех сил, чтобы прямо сейчас не забраться в Мустанг и не помчаться на всех порах к Фрэнни домой.
И что бы я сделал, добравшись туда? О, я знаю, что хочу сделать… то, о чем я, не прекращая. думаю с самого первого дня нашей встречи.
А что если Габриэль там? Я вижу в своей голове картинку с ним в главной роли, делающим с Фрэнни то, что хочу я, и чувствую сильный удар… ревности? Что, серьезно?
Но я знаю точно, что он никогда так не поступит, и это дает мне большое преимущество. Он здесь не ради тела Фрэнни. Он здесь ради ее души. Так же, как и я. Но что может остановить его от того, чтобы отметить ее прямо сейчас? Мне нужно поехать… только чтобы удостовериться, что его там нет.
Я снова стучусь головой о стену.
А если он там? Что тогда?
Я представляю, как я, словно Бэтмен, влетаю в комнату и выхватываю ее полуобнаженное тело из лап Габриэля в последний момент.
Так вот, что я хочу сделать? Спасти ее от противного ангела?
В тишине между песнями я сам удивляюсь звукам своего издевательского смеха. Да что такого в этой девчонке? Она же просто девушка. Ничего особенного. Просто цель. И объект моих фантазий.
Я сильнее стучусь головой.
Закрываю глаза, и ее лицо появляется в моих мыслях. Я заменяю его своим боссом, Бехеритом, Великим Князем Ада и Главой Поглощения. Сосредотачиваюсь на мысли о том, что он со мной сделает, если я потерплю неудачу, надеясь, что страх возьмет верх над моими одержимыми желанием мыслями.
Почти срабатывает. Я чувствую себя заледеневшим, страх прокладывает путь сквозь мои внутренности, пока я представляю себя стоящим на коленях перед Бехеритом и Королем Люцифером, ожидая приговора. Но страх сменяется отчаянием от того, что если мое существование сейчас прервется, то я больше не испытаю желания прикоснуться к Фрэнни, поцеловать ее, быть с нею.
Я откидываюсь назад.
Внезапно я чувствую острую потребность выяснить, почему Фрэнни так важна… Какие у них планы относительно нее. Но я не знаю… И не узнаю. Бехерит – тот еще параноик, он держит все в строжайшем секрете.
Я снова ударяюсь головой о стену, чтобы очистить ее от этих мыслей.
Сосредоточься.
Все идет хорошо. Другие из Поглощения не смогли обнаружить ее. А я смог. Остальная часть моей работы должна быть легкой, с Габриэлем или без него. Он всего лишь незначительное неудобство. Кажется, он пока на шаг впереди, вместе со всей его силой, но только пока, он не может использовать ее, не работая таким образом на меня. Но его образ… вместе с ней… в таком виде… заползает обратно в мою голову, и я чувствую, как внутри все переворачивается. Завтра. Я буду с ней завтра.
Я поднимаю свою жалкую задницу с пола и направляюсь в ванную, где залезаю в душ. Как это вообще работает? Я поворачиваю один из кранов, и из стены льется вода, сначала холодная, но затем все более горячая. Я выключаю ее и кручу второй вентиль почти до конца. Скинув свою одежду, я шагаю в ледяную воду.
Сосредоточься, Люк.
Фрэнни
– Почему никто в вашей семье не говорит о твоем брате? – Тейлор стирает рукавом пыль с рамки и стекла, прежде чем поставить фотографию обратно на мой комод. На ней я в дедушкином гараже с измазанным маслом лицом, пытаюсь сделать из кудряшек Мэтта кроличьи уши. А он притворяется, что стучит гаечным ключом по моей голове. Нам было семь. Неделя до его смерти. Я сажусь обратно на стул, сглатывая комок в горле, угрожающий заставить меня начать задыхаться.
– О чем тут говорить? Это было очень давно.
– И все же, – говорит она, оглядываясь на фотографию, – это как-то странно.
– Это как-то фигово. Мы можем поговорить о чем-то еще?
Ее брови поднимаются, и она вскидывает свою руку.
– Ну, прости.
Я глубоко вздыхаю и опускаю голову.
– Тай, это правда фигово, и здесь действительно не о чем говорить. Это был несчастный случай. – Когда я произношу эти слова, мое горло полностью блокируется. Мне начинает не хватать воздуха, перед глазами появляются яркие звезды, и я подозреваю, что вот-вот грохнусь в обморок.
– Боже, Фи. – Тейлор бежит ко мне.
Я обхватываю ее за плечи, когда она встает на колени рядом со мной.
– Я… в порядке, – говорю я, задыхаясь.
Она вскакивает.
– Я позову твою маму.
– Нет! – Я кладу руки на колени и старательно работаю над тем, чтобы втянуть воздух в легкие. Я качаю головой, и звезды исчезают. – Я правда в порядке.
– Это что такое было? Астма, или что? Почему я не знаю, что у тебя астма?
О, ты обо мне очень многого не знаешь..
Я оглядываюсь на фотографию Мэтта, по-прежнему стараясь восстановить дыхание, а затем смотрю на Тейлор, пожимая плечами.
– Прости. – Я возвращаюсь к лежащему на столе учебнику по математическому анализу.
Тейлор смотрит на меня еще какое-то время.
– Ты уверена, что все нормально?
– Уверена.
Она растягивается на полу моей спальни со своим экземпляром учебника и пожевывает резинку на конце карандаша.
– Так, как тебе удалось заполучить двух самых горячих парней в мире в качестве партнеров по эссе и лабораторным?
Я не поднимаю взгляд.
– Не знаю, судьба, наверно.
– И теперь они оба падают к твоим ногам. Все равно не понимаю. Это как будто ты превратилась в долбанную Пэрис Хилтон.
– Никто не падает к моим ногам, не выдумывай, – смеюсь я, но понимаю, что, в некотором роде, она права. Они, можно сказать, свалились на меня. А остальная часть правды заключается в том, что мне это нравится.
Я наношу клей на обратную сторону картинки из журнала, которую только что вырезала, стараясь не злорадствовать, и прикрепляю ее на стену над комодом. Тейлор вытаскивает набор фломастеров из своей сумки, а затем подходит ко мне, чтобы оценить картинку Моны Лизы, которую я только что повесила на своей стене. Посылая мне злую усмешку через плечо, она пишет «Моне Лизе» темно-синими чернилами поверх изображения «необходимо потрахаться».
– Твою комнату надо перекрасить, – говорит она, осматривая созданные мной за последние несколько лет шедевры на стенах, а затем снова ложится на ковер.
Почти каждый дюйм стены покрыт совершенно случайными изображениями: от лиц и цветов до мебели, и большинство из них имеет комментарии, написанные Тейлор или Райли. Каждые несколько лет мы отправляемся в магазин красок «Истинный смысл» и просим что-нибудь из того, что они собираются выбросить. Возвращаясь, мы красим мои стены. Последний раз нам повезло добыть краски цвета мандарина, бургундского вина, лепестков розы, темно-коричневого, ярко-зеленого и синего, которые теперь покрывают все видимые участки стен. К настоящему времени здесь должно быть, по меньшей мере, шесть слоев бумаги и краски.
Я вновь сажусь за свой стол, стоящий около окна, и беру в руки учебник по математическому анализу.
– Думаю, можно оставить все как есть. Все равно я уеду в Лос-Анджелес этой осенью, не хочу возвращаться домой из колледжа и видеть унылые пустые стены.
– Тоже верно… Ну, так что, ты собираешься лишить одного из тех парней свободы?
Я не отрываю взгляд от книги, пока сухо спрашиваю:
– Которого бы ты хотела, Тай?
– Люка.
– Что?
– Ты спросила, которого бы я хотела. Люка.
Я подавляю вспышку ревности. Я знала, что так будет.
– А что там с Марти?
– Ну, он милый и все такое, но он и Люк… никакого сравнения.
– Серьезно? Почему?
– Не знаю. Полагаю, из-за таинственности. И пирсинга, – говорит она, щелкая кольцом в губе. – И он выглядит опасным. Все, как я люблю. Он из той серии, когда ты, находясь с ним рядом, и предположить не можешь, что будет дальше.
– Ну да, наверно.
– Но, по какой-то совершенно не объяснимой причине, похоже, он действительно хочет тебя. – Она с улыбкой качает головой, когда залазит в сумку рукой и достает оттуда двухдюймовый блестящий квадратик, зажимая его между средним и указательным пальцами.
– Ты же знаешь, что с этим делать? – Она вскидывает руку, запуская презерватив, словно фрисби, в мою сторону, и он, пролетая через всю комнату, задевает мое плечо и шлепается на пол.
Естественно, я знаю, что с этим делать. В своих мечтах я уже даже попрактиковалась.
– Да ну тебя, – говорю я, закатывая глаза.
Она побеждено вздыхает.
– Думаю, тебе проще было бы с Гейбом.
Дверь моей спальни распахивается, и в ней появляется мама с двумя стаканами молока, как будто нам все еще по восемь лет.
– Кто такой Гейб?
Тейлор прячет усмешку, когда я незаметно ногой заталкиваю презерватив за свою сумку.
– Просто парень из школы, – говорю я, выпрямляясь на стуле.
Мама улыбается.
– О, ты должна пригласить его, я хочу с ним познакомиться.
Я чувствую, как к лицу приливает тепло, и надеюсь, что не покраснела.
– Мам, он просто друг. На самом деле.
– А я люблю встречаться с друзьями, – заявляет она, вручая нам молоко и поправляя юбку.
– Завтра заниматься ко мне придет другой друг.
– Да? А ее как зовут?
– Его. Его зовут Люк. – Я игнорирую усмешку Тейлор.
– Ну, ладно, хорошо. Буду надеяться, что ты нас познакомишь. – Она улыбается Тейлор. – У меня шоколадное печенье в духовке. Оставьте немного молока, я принесу его через пару минут.
– Спасибо, – говорю я, прежде чем она поворачивается и уходит, закрывая за собой дверь и оставляя слабый аромат женских духов.
Тейлор ухмыляется.
– Может, тебе и Гейба привести? Попросишь у мамы совета. Спорим, она бы выбрала Гейба. От него более положительная аура.
– Ага, и оставить Люка тебе? Весьма удобно.
Хотя Гейб и правда обладает более светлой аурой, это не заставляет меня желать его так же сильно, как Люка. Я чувствую, как горят мои щеки от одной только мысли об этом.
Покалывание в теле вызывает головокружение и, в каком-то смысле, чувство «дежа вю». У нас и раньше были такие беседы, и я всегда могла рассчитывать на то, что Тейлор поможет мне с решением. Понимание того, почему я всегда держала Тейлор рядом, внезапно обрушивается на меня. Она была для меня чем-то вроде оберегающей решетки. Не пропускала ко мне ни одного парня, потому что я ей это позволяла… Я хотела, чтобы они не доходили до меня. Только один парень прорвался сквозь эту ограду и оказался в опасной близости от моего сердца. Райан.
Она прыгает на кровать и выдает обреченный вздох.
– Значит, ты хочешь придержать их обоих для себя, – делает она вывод, словно прочитав мои мысли.
– Может быть. – Тело наполняется еще большим количеством непонятных ощущений.
Я хочу их, и я не позволю Тейлор забрать ни одного из них, не в этот раз. Я скрываю улыбку, которую не могу остановить, зевая.
Она поднимает голову и впивается в меня взглядом.
– Ну, ладно, главное, держи этот презерватив под рукой.
Запах, просочившийся под дверь, возвещает о прибытии моей мамы с подносом горячего печенья в руках. Мы с Тейлор мгновенно уминаем его, запивая молоком.
Закончив с математическим анализом, мы спускаемся вниз.
– Мам! Я иду проводить Тейлор, – кричу я, направляясь к двери.
Она выглядывает из кухни.
– Хорошо. Но потом сразу домой.
Мы выходим в прохладную ночь, и Тейлор закидывает руку мне на плечи.
– Кстати, я слышала, как Риф говорил Тревору, что ты возвращаешься в Roadkill[14]14
Roadkill – Дорога убийств.
[Закрыть].
Я закатываю глаза.
– Не верь всему, что слышишь.
Ее губы складываются в едкую улыбочку.
– Ты приняла верное решение относительно Рифа. Ну, сама понимаешь… Чокнутый Герой Гитары[15]15
«Герой гитары» – имеется в виду игра «Guitar Hero», где в руках держишь игрушечную гитару и нажимаешь на ее кнопки, соблюдая определенную последовательность, появляющуюся на экране, тем самым «играя» мелодию.
[Закрыть]. Он хочет тебя обратно только потому, что понимает, что никогда не найдет никого лучше тебя.
– Ну, спасибо, Тай.
– Я имею в виду, в хорошем смысле, – смеется она. – Но если серьезно, он никогда бы не предал тебя. Подумай об этом.
Я впиваюсь в нее взглядом.
– Этого не будет. В любом случае я уезжаю в колледж в сентябре, поэтому нет даже смысла говорить о возвращении… я имею в виду, к группе.
– Значит, ты уверена в УКЛА[16]16
УКЛА – Калифорнийский Университет в Лос-Анджелесе.
[Закрыть]? Потому что ты все еще можешь пойти в университет штата вместе со мной и Райли. Еще не поздно передумать, ты же знаешь.
Я смотрю вперед, в сторону улицы Тейлор. Нет ни одного фонаря на этом участке Амистад Роуд, поэтому она освящается только светом из окон домов и серебром полумесяца.
– В УКЛА лучшая программа международных отношений в стране. Мне очень повезло, что я туда попала, а уж когда тебе дают полную стипендию, довольно трудно отказаться.
– Не понимаю, почему ты думаешь, что твое призвание – спасти мир?
– Если не мы, то кто? Плюс, ты же знаешь, я не могу тут больше оставаться.
Она выглядит, словно я ее ударила.
– Почему? Ну что здесь такого ужасного?
Я обвиваю ее талию рукой, и мы переходим улицу, ступая на тротуар. Кругом тишина, нарушаемая только лаем кокер-спаниэля Куперов, Треском, который высовывает нос через отверстие в заборе в приступе гнева, вызванного тем, что мы ходим мимо его дома.
– Ничего, кроме того, что, если я пойду в государственный университет, родители заставят меня жить дома. Плюс, там Мэри и Кейт. Ты же меня знаешь. Мне просто действительно необходимо что-то иное.
