Текст книги "Битва свадеб"
Автор книги: Лиз Тэлли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
Мать, сбросив руку, двинулась в сторону освещенной дорожки.
– Я говорила тебе, что она неважно себя чувствует.
– Они сказали, что с ней?! Кто звонил?
Мелани заозиралась в поисках Эммы, чтобы предупредить ее. В темнеющее небо взмыли фейерверки, разорвавшись ослепительными вспышками.
– О господи! – Мелани, схватившись за грудь, глубоко втянула воздух.
Сэнди ободряюще сжала предплечье подруги.
– Не знаю точно, кто звонил. Отыщи Эмму, а я пока вызову такси.
– Спасибо.
Яркие вспышки в вышине сопровождались оглушительным грохотом, от которого дребезжали стеклянные фонари на столах. Ну разумеется, фейерверк. Тоже очень в стиле Теннисон. Боже…
Мелани принялась протискиваться сквозь скопище гостей, глазевших на разворачивавшееся в небе шоу.
– Бокал просекко в честь счастливой пары? – предложил попавшийся навстречу официант.
– Нет, спасибо, – отмахнулась она, вглядываясь туда, где в последний раз видела дочь.
Путь преградила улыбающаяся Теннисон. Однако, поняв по виду бывшей подруги – что-то неладно, – она тут же посерьезнела.
– Что случилось, Мелли?
– Где Эмма?
– Они с Эндрю пошли фотографироваться у дуба с японскими фонариками. Я решила, что на фоне фейерверков… Стоп, так что стряслось?
Мелани провела ладонью по лицу.
– Хиллари увезла «скорая». Не знаю точно, из-за чего – по телефону мать разговаривала. Нужно ехать в клинику.
– О нет! – Теннисон подхватила Мелани под локоть и повлекла к выходу. – Не волнуйся, поезжай к Хиллари. Я скажу Эмме, в чем дело. Она тоже подъедет, когда здесь все закончится.
Мелани кивнула.
– Спасибо тебе.
Теннисон вдруг остановилась.
– Это что-то серьезное?
Мелани почувствовала, как внутри поднимается страх.
– С Хиллари все может оказаться серьезным.
– Тогда поторопись.
Даже тост за счастливую пару поднять не удалось…
Глава 16
Ноги болели так, будто их пропустили через мясорубку, поясница ныла, однако на лице при виде Джозефа Ретта, полицейского, который появился у бассейна, лавируя между убиравшей столы и стулья обслугой, сама собой расцвела улыбка.
– Привет, красавчик! – проговорила Теннисон, держа в одной руке туфли на каблуках, в другой – бокал просекко. – Я предложила бы тебе выпить, но ты же откажешься…
– Я здесь не за этим.
Пронзительный взгляд Джозефа опустился к ее груди. Теннисон вспомнила, как ему понравились ее «девочки». Он даже дал им имена – Анна и Эльза. Очевидно, часто смотрел с дочками «Холодное сердце».
– Неужели? Тогда тебе повезло – у меня есть как раз то, что тебе нужно, – поддразнила она.
– Остатки былой роскоши? – Он сексуально изогнул бровь.
Теннисон рассмеялась.
– И они тоже.
Джозеф наклонился и поцеловал ее прямо при всех. Конечно, всего лишь при уборщиках, однако она все равно почувствовала себя неловко. Так он посылал сигнал, что они вместе. Хотя на самом деле между ними был только секс. Зато отличный.
Внутри разлилось предвкушение, однако в то же время она не могла избавиться от другой, терзающей ее мысли. О Хиллари.
Теннисон всегда мечтала иметь такую старшую сестру, как Хилли. Слегка пухленькая, очаровательно добрая и внимательная к Мелани и ее лучшей подруге, Хиллари принадлежала к тем людям, кого хочется видеть рядом в трудные времена. Спокойная и ласковая, она заплетала девочкам косы, рада была от души посмеяться, когда они наряжались и пели под караоке, с фантазией и выдумкой играла в сценках, которые придумывала Теннисон для долгих летних вечеров в доме Бревардов. Тогда ей не приходило в голову, что та же Бронте не желает иметь ничего общего с ней и Мелани, потому что у нее полно подружек своего возраста. У Хиллари таких не было, поэтому она с радостью возилась с малышней. Перейдя в старшую школу, однако, Хиллари вдруг быстро сбросила вес, за каких-то полгода постройнев и став даже красивее Бронте. Вокруг сразу начали виться парни, завелась компания, которая покуривала косяки у бассейна, а по выходным устраивала вечеринки с алкоголем и экстази.
И все же, даже обретя популярность, Хиллари осталась прежней. Порой создавалось впечатление, что вместо «взрослых» развлечений она с радостью вновь судила бы конкурсы юных талантов, делала девочкам прически и наносила макияж.
Поступив в колледж, она еще больше похудела, и стало ясно, что дело неладно. Через год ей пришлось бросить учебу, записаться на программу для страдающих нарушениями пищевого поведения и пройти недельное лечение. Постепенно Хиллари удалось немного набрать вес и устроиться работать в салон красоты. Через пару лет она переехала в Батон-Руж, открыв на пару с партнером уже свой собственный салон. Вышла замуж, потом развелась и вновь погрузилась в нескончаемую борьбу с анорексией и булимией.
Теннисон пыталась поддерживать контакт с Хиллари даже после того, как отдалилась от Мелани, однако интернет и социальные сети тогда еще только развивались… Словом, они уже много лет не виделись.
Джозеф взял лицо Теннисон в руки, заглядывая ей в глаза.
– Что-то не так? Ты ведь сама хотела, чтобы я зашел после вечеринки.
– Да, хотела. И рада тебе. Просто… кое-какие мысли не отпускают.
– А я не смогу тебя от них отвлечь? – прошептал он, прижавшись к ее уху губами.
Звучало соблазнительно, и можно было с легкостью отдаться зову пробуждающегося желания, однако голос внутри упрямо твердил: нужно что-то делать! Эту часть своей личности Теннисон иногда с радостью бы проигнорировала, да не получалось – если ей что-то запало в голову, то уже не избавишься. Будет грызть и грызть, пока не выполнишь. Потому-то она и очутилась в Шривпорте.
Отступив, Теннисон посмотрела Джозефу в глаза.
– Можешь кое-что для меня сделать?
Тот прищурился.
– Почему-то мне кажется, что в результате я окажусь вовсе не в твоей мягкой постельке…
Теннисон улыбнулась.
– Возможно, позже.
– Это само собой, – проговорил он, обнимая ее за талию. – Так чего же ты хочешь?
Много чего… Принять душ. Забраться в пижаму. Испытать множественный оргазм. Выпить еще бокал мартини. Чтобы рядом был надежный мужчина, которому не нужны другие женщины, деньги Теннисон или ее имущество. Однако остановиться пришлось на банальном:
– Отвезешь меня в больницу?
– В больницу? Я чего-то не знаю? – В глазах Джозефа появилась озабоченность.
– У моей…
Она не смогла сказать «подруги» – они с Мелани давно рассорились. А Энн Бревард, видит бог, хотела бы видеть Теннисон разве что со вспоротым животом, повешенной на собственных кишках. Теплого приема ждать там точно не приходилось. И все же от того, как выглядела Мелани, сообщая, что Хиллари увезли в больницу, буквально холодок пробежал по коже. Что-то во всем этом было очень нехорошее, и смутное предчувствие подталкивало проведать бывшую подругу.
– Нужно кое-кого там навестить. Я выпила несколько мартини и не могу сесть за руль. Отвезешь?
Джозеф разомкнул объятия.
– Конечно.
– Сейчас я только улажу все с Марком, и можем ехать. – Теннисон, несмотря на боль в ногах, привстала на цыпочки и легонько поцеловала его в щеку. – Какой же ты молодец! Служишь, защищаешь, а теперь еще подвозишь девушку в больницу!
Организатор свадеб сидел, развязав галстук-бабочку, расстегнув верхнюю пуговицу и расставив ноги. Вероятно, это был максимальный уровень небрежности, который позволял себе обычно щеголеватый и опрятный Марк Мэллоу.
Когда хозяйка вечеринки подошла, он поднял взгляд от телефона.
– Все удалось на славу, Теннисон. Разве что с Цезарем неловко вышло, но он и в самом деле звезда. Если бы остался, то весь вечер не давал бы покоя своими завываниями. «Смотрите на меня, слушайте меня, восторгайтесь мной!» Даже к лучшему, что ушел. Не волнуйся, я потребую возвращения половины его гонорара, а если откажется, напишу разгромный отзыв в своем блоге и опубликую везде, где только можно.
Теннисон посмеялась бы этим страшным угрозам, но сейчас ей было слишком грустно. Марк жестом указал на соседний стул.
– Присаживайтесь, дорогая. Или у вас есть чем заняться поинтереснее? Например, тем красавчиком в абсолютно ужасающих брюках? Где он их только купил…
– Зато они ему идут, – заметила Теннисон, бросив взгляд на Джозефа, который вытащил телефон. Скорее всего, просматривал результаты бейсбольных матчей, как в прошлый раз после второго секса. По словам Джозефа, это было вместо сигареты.
– Что есть, то есть, – улыбнулся Марк.
– Мне нужно ехать к подруге. Вы не могли бы здесь за всем присмотреть до окончания уборки? И заодно вывести Праду? – Она постаралась сделать самую умильную просящую мину, на какую была способна.
– И сколько мне за это заплатят?
Теннисон ответила гневным взглядом.
– У меня вообще-то тоже блог есть!
– Правда? И как он называется?
– «Организаторы свадеб, которые нанимают певцов, не выполняющих условия контракта»!
– Никогда о таком не слышал, но уверен, что он даст моему сто очков вперед. Хорошо, я выгуляю Праду. Бесплатно.
Теннисон потрепала Марка по колену и поднялась.
– Тогда я переобуваюсь в тапочки и уезжаю с красавцем-полицейским. Праздник получился чудесный, Марк. Спасибо вам за все, что вы сделали для детей.
Улыбка того стала чуть менее саркастичной и чуть более искренней.
– Это моя работа.
Десять минут спустя Теннисон уже переоделась в платье-футболку, знававшее лучшие времена, и кроссовки в клеточку, которые купила как-то, поддавшись порыву, и до сих пор не выбросила только потому, что на ногах они ощущались как два пушистых облачка. Еще бы – обычно-то она носила шпильки. Они делали ноги зрительно длиннее, а ягодицы – тверже. Когда ты женщина, приходится идти на жертвы. Однако сегодня ей нужно было ощущение комфорта, потому что там, куда она едет, ей будут не рады.
Хотя кто знает… Иногда достаточно просто появиться в нужное время в нужном месте – и это скажет само за себя. А для слов еще нужно выбрать подходящий момент. Теннисон и сама не знала, почему до сих пор их не произнесла. Они никак не шли. Однако, возможно, сегодня все будет по-другому.
– Готова?
Джозеф оторвался от телефона, когда она высунула голову из задней двери. На экране мелькнули логотипы бейсбольных команд и табло со счетом. Теннисон все правильно поняла. Они знакомы совсем недавно, а она уже неплохо знает этого мужчину. И когда они успели сблизиться? Ведь у них практически ничего общего. Тот же бейсбол… Да, Теннисон ходила на несколько игр Эндрю, но рядом с другими мамочками на стадионе чувствовала себя глупо в сарафане и на каблуках, пусть и оделась в цвета команды! Хотя, возможно, дело было еще и в принесенных с собой суши вместо сосисок в тесте и картошки фри с сыром, которые там продавались. Ну и что? Кому не нравится – можете подавать в суд!
– Как никогда.
Джозеф подошел, засовывая телефон в задний карман своих джинсов цвета хаки. Вдвоем они прошагали через дом, не обращая внимания на поскуливание Прады. Идти рядом с мужчиной было куда приятнее. Совсем не так одиноко. И гораздо уютнее.
По пути в больницу Теннисон задремала, да так, что обслюнявила все платье. Ужасно неловко вышло; оставалось надеяться, что Джозеф не заметил.
– Приехали, соня, – произнес он, загоняя свой внедорожник на парковку и открывая дверцу.
Теннисон поскорее вытерла подбородок тыльной стороной ладони. Фу! Во рту будто кошки нагадили. Да и видок наверняка соответствующий.
Отыскав в сумочке коробку с мятными пастилками, Теннисон забросила одну на язык, мазнула блеском по губам и слегка взбила волосы. Как раз успела, пока Джозеф огибал машину, чтобы открыть дверцу даме. Не только красавчик, но и воспитанный. Вдвойне повезло.
– Пойдешь со мной? – спросила Теннисон.
– Хм, конечно. Я бы тут и самого крутого копа на мотоцикле одного не отпустил.
Теннисон наморщила нос.
– Потому что их многие не любят?
– Нет, потому что здесь опасно… ну и, возможно, некоторым они действительно не по душе.
Джозеф закрыл дверь и нажал кнопку на брелоке. Мигание габаритных огней и раздавшийся от машины сигнал подтвердили, что все надежно заперто. Они прошли ко входу. За стойкой регистратуры сидела коренастая хмурая женщина. Волосы у нее стояли чуть ли не дыбом, а глаза явно слишком много перевидали.
– Не уверена, что мне что-нибудь скажут, – прошептала Теннисон Джозефу. – Я ведь не родственница.
Тот полез в карман и выудил свой значок.
– Привет, Райлин. Мне нужно узнать, где…
– Хиллари Бревард, – подсказала Теннисон.
– А, Ретт. Как поживаешь? – Пальцы Райлин так и застучали по клавишам. Она послала красавцу-полицейскому обаятельную улыбку и, кажется, даже похлопала накладными ресницами.
– Не жалуюсь.
– Бревард? Что-то не вижу такой… – Поискав еще немного, Райлин отрицательно покачала головой.
– Ее недавно привезли на «скорой». Э-э, часа полтора назад, – проговорила Теннисон, пытаясь заглянуть в монитор. Райлин, нахмурившись, осуждающе на нее посмотрела и отвернула экран.
– Ага, теперь вижу. Ступай в приемное отделение, Джозеф, и скажи Стейси, что это я тебя прислала. – Теннисон она как будто не замечала.
– Спасибо, Райлин. До сих пор вспоминаю тыквенный хлеб, которым ты меня угостила. С нетерпением жду повторения осенью. Он стоит нескольких лишних фунтов веса.
Погладив свой абсолютно плоский живот, Джозеф чарующе улыбнулся. Теннисон захотелось его ущипнуть – это только для нее одной!
– Ой, да ладно тебе, дорогуша. У тебя там ни грамма жира, – кокетливо отмахнулась Райлин.
Толкнув тяжелую вращающуюся дверь, посетители оказались в недрах больницы. Теннисон бросила на Джозефа взгляд.
– А ты не стесняешься в средствах, верно?
– Иногда чтобы получить желаемое, приходится пользоваться тем, чем наделил тебя Господь Бог.
Она усмехнулась.
– Мой девиз.
– Я знал, что ты поймешь.
Наконец они попали в шумное и суетливое отделение экстренной помощи. Другая медсестра, с большой грудью и мускулистыми бицепсами, – кажется, тоже знакомая Джозефа, – отправила их наверх, в интенсивную терапию. Коридоры здесь казались почти пустыми после лихорадочной спешки предыдущих помещений. Двери лифта открылись будто в пустынную гробницу. Весь этаж окутывала какая-то мрачная, гнетущая пелена, почти осязаемая, так что хотелось смахнуть ее с лица.
Они добрались до приемного покоя, и Теннисон остановилась в дверях, заметив Мелани. Та одиноко сидела на диване, уставившись в пространство прямо перед собой. Когда-то уложенные в прическу волосы безжизненно свисали по сторонам лица. Лежавшие на коленях ладони беспрестанно оборачивались одна вокруг другой, словно она их мыла. Теннисон никогда не видела бывшую подругу такой потерянной…
Движение у дверей привлекло ее внимание.
– Теннисон?
– Я принесу кофе, ладно? – негромко проговорил на ухо Джозеф, очевидно, почувствовав, что им двоим нужно остаться наедине.
Мелани поднялась все с тем же озадаченным видом.
– Что ты здесь делаешь? И кто это с тобой?
Теннисон шагнула внутрь.
– Решила проверить, как ты. Это Джозеф, мой, э-э… друг.
– Понятно… – проговорила Мелани, механически одергивая платье – все то же, в котором была на празднике, консервативное креповое с цветочным узором, уже успевшее измяться. На коже у нее был заметен свежий пляжный загар, однако бледное усталое лицо напоминало цветом свернувшееся молоко. – Я… жду тут врача.
– А где остальные?
– Мать в больничной часовне со своей подругой, Маргарет Эллисон. Помнишь – такая, с крупными зубами? Эмма поехала за Ноа. А Кит все еще во Флориде. Они не понимают… они… – Мелани тяжело задышала, ее большие карие глаза наполнились слезами. – Почему ты здесь? Ты не… тебя не…
– Давай присядем, ладно? Думаю, так будет лучше. – Теннисон мягко взяла ее за плечо.
– Не могу я просто сидеть! Мне нужно что-то делать! – воскликнула Мелани, ломая руки и не спуская глаз с дверей.
Теннисон огляделась вокруг. В приемном покое сидели еще двое – вероятно, мать с сыном-подростком. На плечи женщины было накинуто одеяло, глаза выражали усталость. Бегло посмотрев на них обеих в ответ, женщина отвернулась. Рядом громоздились стаканчики из-под кофе и истрепанные книжки – очевидно, эти двое находились здесь уже давно.
– Понимаю, но сейчас пока ничего поделать нельзя. Давай просто посидим, поговорим. Идем.
Теннисон потянула Мелани в противоположный конец помещения, подальше от остальных посетителей, но так, чтобы видеть дверь. Обе сели рядом на стулья и несколько минут сидели молча. Потом Мелани снова повернулась к Теннисон.
– Зачем ты здесь?
– Я же говорю. Решила проверить, – она повернула лежавшие на коленях руки ладонями вверх, – как ты здесь.
Мелани странно на нее посмотрела. Взгляд был изучающий – так фотограф из модного журнала решает, как выставить свет, как расположить модель…
– Она не выживет, – выдохнула вдруг Мелани то, что сдерживала долгое время.
– Нет, нет! С чего ты взяла?!
Сердце Теннисон наполнилось болью от мысли, что мир потеряет Хиллари – добрую, ласковую, с лучистыми глазами и блестящими волосами. Хиллари, которая так заразительно смеялась и всегда приходила на помощь выпавшим из гнезда птенцам и даже червякам на раскаленном асфальте. Это было ужасно несправедливо.
– Поняла по глазам врача.
– Что вообще случилось?
Мелани громко втянула в себя воздух.
– Хилли почувствовала, что что-то не так, позвала Марту – мать на всякий случай попросила ту прийти и побыть с сестрой, раз той нехорошо. Врач сказал, у нее случился инфаркт.
Она закрыла глаза и прижала пальцы к векам.
– Значит, хотя бы «скорая» быстро приехала. Возможно, еще не все потеряно. – Теннисон потянула ладонь Мелани от ее лица. – Ну же! Не надо сразу о худшем.
– Хилли слишком слаба, Тини. Организм подорван годами нездорового образа жизни. Я прочитала о расстройствах пищевого поведения все, что только можно. Инфаркт – главная причина смерти среди тех, кто ими страдает. Они постоянно лишают себя необходимых питательных веществ, и в конце концов организм отказывает. Господи, ее тело просто перестало работать!
Мелани обхватила руками живот и перегнулась вперед. Ее лицо исказилось от душевной муки, на нижней губе, прикушенной до крови, выступила алая капля.
Теннисон не знала, что делать. Почему Мелани оставили здесь одну, как будто она сможет без посторонней помощи справиться с ситуацией? Неужели больше некому поговорить с врачом? Как так вышло, что остальные самоустранились, чтобы иметь возможность пережить горе по-своему, – все, кроме Мелани?
Теннисон это просто взбесило. С момента возвращения в город она только и видела, как Мелани за всеми разгребает!
Рука Теннисон легла на спину бывшей подруги и принялась потихоньку поглаживать, как маленького Эндрю, когда тот болел.
– Ничего, Мелли, ничего. Это нормально, что ты боишься.
Мелани понемногу успокоилась, сухие всхлипы стихли. Еще через несколько секунд она выпрямилась и утерла лицо.
– О Господи!.. Да, я боюсь, еще как.
Теннисон бросила на нее взгляд.
– Я тоже. Все время.
– Ты? Ты никогда ничего не боялась.
– Неправда. Я… ну ты же знаешь меня, Мелани. Мне всегда нужно показать, что я на высоте. Изобразить неуязвимость.
Та неуверенно улыбнулась дрожащими губами.
– Хочешь секрет?
Теннисон не ответила – именно из-за секрета они больше не были подругами. Точнее, из-за того, что она нарочно, пусть и с пьяных глаз, выболтала нескольким сотням гостей на свадьбе самую большую тайну семейства Бревардов. И ко всяким секретам теперь относилась с настороженностью.
– Мне не хватало того, какая я с тобой рядом.
От ее признания внутри у Теннисон будто рухнула какая-то преграда.
– Правда? И как тебя оставляли из-за меня после уроков или наказывали дома за поздние вылазки?
По щеке Мелани скатилась слеза.
– Да. Мы частенько попадали в передряги, но дело не в этом. Мне не особо нравится то, какой я стала. Постарела, потолстела, а уж как ко мне относятся другие… Я постоянно что-то улаживаю, позволяю всем на себе ездить, причем никто это не ценит… Лишь бы хоть кто-то обратил на меня внимание. Я как коврик у порога, по которому все ходят и вытирают о него грязные ноги. У меня нет ни одной настоящей подруги. Ну, может, есть парочка, но никто не зовет меня выпить по коктейлю или съездить куда-нибудь девичьей компанией. В общем, нет таких, чтобы с ними в огонь и в воду. Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Про «в огонь и в воду»? Или про коврик?
Мелани слегка смешалась.
– И про то, и про другое, наверное.
Теннисон вдруг пришло в голову, что и у нее подруг не так уж много. Нет, конечно, на коктейли ее приглашали, некоторые даже приезжали несколько раз к ней в Колорадо или на мексиканский курорт, где у мужа номер три имелся домик… Однако ни одна не знала ее по-настоящему. Все это была лишь фальшивка, видимость дружбы. Никто не держал ее за руку, когда Теннисон плакала, не появлялся на пороге с печеньем или мороженым, когда у нее случался трудный день. Никого не волновала она сама. Никто не видел ее насквозь и не призывал к ответу. Не говорил ей «нет» или что она ведет себя глупо. У нее не было ни одной такой подруги… после Мелани.
А ту дружбу Теннисон растоптала из-за мужчины, будь он неладен. Не могла смириться, что Кит предпочел Мелани, хотя самой он был уже не особо и нужен. Просто всегда завидовала, что у той все есть – большой дом, роскошные машины, членство в чертовом загородном клубе… Не могла допустить, чтобы ей достался еще и бывший парень. И поэтому сделала то, что сделала, чтобы разрушить «идеальный» мир подруги. Надо же было быть такой стервой!
– Я понимаю, о чем ты, но, Мелли, порой нужно и о себе вспомнить.
Теннисон сказала это в основном потому, что не отваживалась сказать о главном даже самой себе, не то что Мелани. Или, возможно, дело было в новом открытии – до чего же Теннисон недоставало их дружбы. Да и как признаться, что в двадцать три совершила две свои главные ошибки? А потом много лет сожалела о них, пытаясь искупить одну деньгами и притворяясь, что вторая неважна. И слишком долго гналась за счастьем, которое так в итоге и не поймала. Все потому, что не желала мириться со своей прежней жизнью, в которой была унизительно беспомощной, вот и постаралась убежать от нее, купив себе новую.
– Да, ты права, – кивнула Мелани. – Знаю, нужно уметь за себя постоять перед родными. Просто у меня не получается.
Теннисон вытащила несколько бумажных салфеток из стоявшей рядом коробки.
– Вот, держи.
Мелани, взяв, высморкалась в одну и утерла глаза другой.
– Спасибо. В который раз ты мне их передаешь за последнее время?
– Ну, сейчас столько эмоций… Всегда пожалуйста.
– Я правда тебе благодарна. И за то, что ты пришла, хотя и не должна была, тоже.
– Что она здесь делает?! – прозвенело в комнате.
У Теннисон упало сердце. В проеме стояла Энн Бревард; ее лицо искажала ярость. Рядом была еще одна женщина с вытянутой, лошадиной физиономией и действительно большими зубами.
– Мама, Теннисон заглянула нас проведать, – проговорила Мелани, вставая и успокаивающим жестом поднимая руки.
– А теперь может уходить, – ледяным, как арктический шторм, голосом отозвалась Энн.
Позади двух женщин в проеме появился Джозеф с закрытыми полукруглыми крышками стаканчиками в картонном держателе.
– У меня тут кофе. Думаю, это сейчас никому не повредит.
Мужчина проскользнул мимо разъяренной азиатки, мягко ей улыбнувшись, и направился к Теннисон и Мелани. Энн вошла следом, глаза ее метали молнии.
– Не знаю, кто этот человек и зачем он здесь, но ты должна уйти! Тебе здесь не рады!
Она остановилась прямо перед Теннисон, указывая на нее пальцем, в своем черном платье, в котором была на празднике, безупречно опрятная, в противовес растрепанной дочери. Выждав секунду, другую, даже третью, Энн надменно вздернула идеально прорисованные брови.
– Я пришла не к вам, миссис Бревард. Я здесь ради Мелани.
Теннисон вдруг ощутила прилив благодарности к Джозефу за то, что тот не бросил ее у входа. Сейчас он стоял рядом, весь подобравшись, настороженно наблюдая за происходящим.
– Мелани ты тоже не нужна. Уходи. Немедленно!
– Мэм, – поднял руку Джозеф, – Теннисон не обязана никуда уходить. Это общественное место.
Энн повернулась к нему, словно переместив прицел с красной лазерной точкой на другую цель.
– Возможно, и так, но среди нас этой женщине места нет. Идем отсюда, Мелани.
Та, шагнувшая было к матери, остановилась.
– Что? Нет!
Энн, обернувшись, посмотрела на дочь удивленно-вопросительным взглядом. Теннисон видела его много раз, и он всегда действовал на Мелани безотказно.
– Прошу прощения?!
– Ты меня слышала. Довольно с меня всего… этого. – Мелани неопределенно обвела вокруг рукой. – Пора положить конец.
– Этому никогда не будет конца, – откликнулась Энн, разворачиваясь. – Никогда!
– Будет, мама. Хватит с нас ненависти и раздоров. Теннисон, в отличие от многих, пришла сюда, и я не намерена ее выгонять.
Энн бросила на Теннисон через плечо ледяной взгляд.
– Прекрасно. Поступай как знаешь. Впрочем, ты всегда так и делала.
И вышла. Мелани, посмотрев на Теннисон, пожала плечами. Потом села – дожидаться известий о сестре. То, что для матери собственное эго оказалось важнее чувств к дочери, делало ситуацию еще более трагичной. И заставило Теннисон ощутить нечто давно забытое – чувство преданности подруге.
Женщина с лошадиным лицом, бросив напоследок извиняющийся взгляд, тоже удалилась. Джозеф протянул Теннисон картонный держатель, но та отрицательно покачала головой. Кофе сейчас хотелось меньше всего. Бывшая подруга, однако, взяла стаканчик и подняла глаза на красавца-полицейского.
– Я Мелани, кстати.
Он вопросительно качнул пакетиком с искусственными сливками. Она приняла и его.
– Я Джозеф. Друг Теннисон. – Полицейский продемонстрировал свою чарующую улыбку.
– Хорошо, что у нее есть такой друг. Нам всем не помешал бы кто-то вроде вас.
Теннисон посмотрела на Джозефа. Их глаза встретились, и в его взгляде мелькнуло: «Ничего не понимаю». Она пока могла только беззвучно прошептать одними губами: «Спасибо тебе» – тому, кто не только проводил ее сюда, но и по собственной инициативе принес кофе. Такого мужчины у нее не было за всю ее жизнь, не считая отца. Бывшая подруга права – Теннисон давно нуждалась в таком человеке.
– У нас с Мелани сложная история взаимоотношений, – проговорила наконец она.
– Это я понял, – откликнулся Джозеф.
Мелани добавила в кофе сливки и взяла с держателя палочку для помешивания.
– Все началось с выбора колледжа. Теннисон отправилась в Нью-Йорк, чтобы стать знаменитой, а мы с Китом ограничились Луизианским университетом.
Поняв, что ждать, кажется, придется долго, Теннисон все же взяла кофе и себе.
– И потом они влюбились друг в друга.
Джозеф кивнул.
– Так, а кто такой Кит?
Теннисон бросила короткий взгляд на бывшую подругу, потом повернулась к полицейскому:
– Муж Мелани. Но до того он был моим парнем. С этого-то все и началось… и закончилось тоже.
