Текст книги "Нам не по пути (СИ)"
Автор книги: Лия Толина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
Глава 6
После того дня мы целую неделю не разговариваем друг с другом. В доме сохраняется напряженная атмосфера, и мы, все трое, стараемся избегать друг друга, как только можно. У Никиты это получается лучшего всего – он пропадает на целые сутки, даже пару раз не приходит ночевать. Я знаю – я часто ложусь спать далеко за полночь, много думаю. С Максом мы иногда пересекаемся, но каждый раз отводим глаза и не пытаемся заговорить. Внутри меня задетая гордость, а он просто зол, кажется, на то, что я ответила Диме. Звучит невыносимо глупо, но я могу объяснить только так.
Спустя неделю такой жизни, я замечаю, что мне не хватает Максимовых шуточек, и его «сестричка». Видит Бог, это прозвище бесило и бесит меня, но человек ко всему может привыкнуть. И,кажется, я привыкла к Максиму. А еще я привыкла ужинать вместе, втроем. Я привыкла к молчаливому Нику, который редко, но метко подкалывал Макса. Привыкла ко всем ним. И это меня пугает. До чертиков.
В один из таких вечеров, когда общество самой себя надоело мне окончательно, я решаю спуститься вниз и посмотреть какой-нибудь фильм. В гостиной я нахожу Ника – он сидит на диване, на коленях у него ноутбук и он увлеченно щелкает мышкой, полностью погрузившись в виртуальный мир. Я прохожу мимо него, на кухню, высыпаю пару пачек попкорна в огромный таз и возвращаюсь.
Он мельком смотрит в мою сторону, чуть кивает и снова упирается взглядом в монитор.
Я включаю телевизор и щелкаю каналы. Пролистываю кучу программ, музыкальных и спортивных каналов, натыкаюсь на пару каналов для взрослых, и спустя пятнадцать минут нажиманий кнопки у меня затекает палец. Нормальный фильм я так и не нахожу.
– Ты ищешь что-то определенное? – Вдруг спрашивает Ник.
– Что? – Переспрашиваю на автомате. Вопрос – то я услышала, но вот с ответом не спешу.
– Вряд ли мельтешение каналов перед глазами успокаивает тебя, поэтому я предположил, что ты что-то ищешь.
– А, да. – Небрежно отвечаю. – Я искала фильм на вечер, но ничего не нашла. Придется пойти и лечь спать пораньше.
– Дай-ка мне пульт. – Он протягивает руку.
– Пожалуйста. – Пожимаю плечами. – Все равно идет ерунда какая-то.
Я передаю ему пульт, и наши пальцы случайно соприкасаются. В общем-то, касаться Ника мне доводилось и дальше, но это касание было невинным и случайным. Внезапным, если хотите. И оно немного выбивает меня из колеи. Я подвисаю пару минут, пока мысли в голове заметались, как пчелы в поисках украденного бочонка с медом. Телом же я ощущаю мимолетную волну жара, которая прокатилась и исчезла почти так же быстро, как и зародилась.
Это довольно странная реакция всего-то на касание наших пальцев.
Сглатываю слюну, резко разворачиваюсь лицом к телевизору и мысленно считаю до десяти.
Раз… Это просто касание.
Два… Он напыщенный индюк, вспомни!
Три… Не вспоминай его глаза.
Четыре… Сказала же – не смей вспоминать его глаза.
Пять… Это все странно.
Шесть…Это Лиза навязала тебе эту симпатию.
Семь… Я правда подумала всерьез о том, что мне нравится Ник?
Восемь… Это бред!
Девять… Меньше общайся с Лизой на эту тему.
Десять…Дыши. Ты забываешь дышать.
– Это цифровое ТВ, – тем временем вещает Ник, не осознав, какое замыкание внутри меня он вызвал, – сейчас сможешь выбрать любой фильм, который только хочешь.
Он что-то щелкает и вот на экране уже появляются постеры с фильмами. Есть совсем новые, которые недавно шли в кино, есть и те, которым уже порядочное количество лет. Чтобы выбрать, мне нужно лишь немного сосредоточиться, но я не могу.
– Держи. – Он протягивает мне пульт обратно. Я медлю. – Если хочешь, я могу уйти.
– Нет! – Хватаю пульт. – Все хорошо. Нет никаких проблем.
Кроме той, что я не могу унять свое сердце.
Всего касание, Аня! Нам перепадало и больше мужского внимания, так что же творится с нашим организмом? Если я начну делать сейчас дыхательную гимнастику, Ник может подумать, что я больна головой. Просто начну смотреть фильм, а дальше обо всем забудем.
Я выбираю первый же попавшийся на глаза фильм. Это оказывается «Титаник». Я смотрела его миллиона раз точно, знаю каждую реплику наизусть, мы даже с Лиз часто отключали звуи и озвучивали диалоги Джека и Розы. Но сейчас Лиз нет рядом, но мне в общем-то все равно. Сейчас для меня главное погрузиться в фильм, немного прийти в себя.
Фильму это удается: я смотрю, не отвлекаясь, и спустя полчаса перестаю анализировать свою мини-горячку. Я сосредотачиваюсь на событиях в фильме, мысленно проговариваю заученные фразы вместе с героями. А еще некоторое время погодя я совсем расслабляюсь, забываю, что не одна в комнате и просто наслаждаюсь Джеком, Розой и их историей.
В один из моих любимых моментов я не выдерживаю и начинаю в слух говорить вместе с Джеком:
– Я не идиот. Я знаю, как устроена жизнь. У меня только пять долларов в кармане, и мне нечего тебе предложить. Я знаю это… – Шепчу, поедая попкорн. – Я понимаю. Но теперь я в ответе. Ты прыгнешь – я прыгну. Помнишь? И я не уйду, не убедившись, что у тебя все хорошо…
Ник притворно кашляет, я замолкаю и боюсь даже взглянуть на него. Боюсь увидеть то, каким взглядом он прожигает мне спину. Уверена, этот взгляд гласит «Боже, это ненормальная серьезно повторяет слово в слово реплику Джека набитым попкорном ртом? Ну и чокнутая же она!». Я опозорилась! Вот так просто взяла и опозорилась. Я жду его смеха или же шуток, но вместо этого он произносит спокойным и бесцветным голосом:
– У меня все отлично. Правда. Я счастлива.
Слова точь в точь совпадают с теми, что произносит Роза с экрана. Я смотрю на него, подняв брови от удивления. Готова даже похлопать, вот только руки сладкие от карамельного попкорна, и мне вовсе не хочется, чтоб они слиплись. Еще большего позора мне не хватало.
– Да-да, один из моих талантов, о которых ты не знаешь. – Ник закрывает ноутбук и откладывает его в сторону. – Разрешишь? – Он кивает на попкорн.
– Конечно! – Я отодвигаю наполовину пустой таз от себя.
Никита устраивается рядом, протянув ноги на пуф, как и я, и закидывает солидную жменю попкорна себе в рот.
– Флифком Фладко, на мой вкуф. – Ворчит он с набитым ртом. – Но ефть мофно!
Улыбаюсь, чуть качнув головой, и мы продолжаем просмотр фильма. Вечер приобретает краски.
– Ты не сможешь спасти меня, Джек. – Произносит Ник высоким голоском.
«Ты не сможешь спасти меня, Джек.» – Повторяет Роза.
– Спасти себя можешь только ты сама. – Я понижаю голос, он звучит немного комично. Хотя и вся ситуация отдает комичностью не меньше.
«Спасти себя можешь только ты сама»– Эхом отзывается Джек.
Никита одобряюще покачивает головой и снова засыпает горку попкорна себе в рот.
Я, честно сказать, не думала, что он может принимать в таком участие. Дурачиться, есть попкорн жменями, рассыпать его. Вот никак не могла представить себе такого Ника, даже в мечтах. Он больше похож на того, кто смотрит сводки новостей или различные научные программы. Сто раз проверяет, как у него уложены волосы, прежде чем выйти.
Ник умеет удивлять…Или же это действует на меня так, только потому, что я повесила на него ярлык зануды и ханжи. А он вон, какой разносторонний! Даже диалоги из Титаника знает!
– Я пойду, Джек! Оставь меня, пожалуйста. – Снова пищит Ник, я не выдерживаю и заливаюсь хохотом. – Что? Из меня выходит неважная Роза? – Он искренне охает, приложив руку к груди. – Обидно слышать, ведь столько лет я был просто неотразим в этом.
– Ты самая лучшая Роза, которую мне только удавалось знать. Во всяком случае, точно лучше моей подруги Лиз, которая то и дело вставляла в наши диалоги фразы типо: «Ты гонишь, Джек?» и «В рот енот, куда все бегут?».
Мы продолжаем есть попкорн, и разыгрывать сценки из фильма. К нашей игре подключаются руки – мы во всю жестикулируем, иногда даже вскакиваем с мест. Ник все так же озвучивает Розу, а я Джека. Без смеха смотреть на это не получается. И пока один озвучивает героя, второй хохочет. Из нас выходит неплохой дуэт, должна заметить.
– Ты должна выполнить, что я скажу, – шепчу я слова из финальной сцены. – Пообещай мне, что ты останешься в живых. Что ты не сдашься,…Что бы не случилось,…Что бы не произошло. Обещай мне сейчас, Роза. Любой ценой выполни обещание.
– Я обещаю. – Не отстает от меня Ник.
– Не сдавайся.
– Я не сдамся, Джек. Обещаю.
«Я ни за что не сдамся, Джек. Я ни за что не сдамся…» – Говорит Роза.
– О-оу, кто-то сплошал. – Я швыряю в Ника попкоринку.
– Ой, да какая разница? Он все равно умрет. Ему не пригодится то, что она ему скажет.
– Зато ей пригодится. – Возражаю я. – Возможно, именно эти слова и придали ей сил, что бы выжить.
Никита закатывает глаза.
– Ну, конечно, любовь все спасет, не так ли?
– Именно так! Ты знаешь какие-то другие истории?
– Я знаю истории о Ромео и Джульетте, знаю историю о Тристане и Изольде. А еще я знаю, что женщины способны разжечь войну, уничтожить мир. Самого великого завоевателя свети с ума.
– Да, но при чем тут женщины?
– А любовь – самое главное оружие в ваших руках. И вы пуляете им направо и налево, как чокнутые купидоны. Играете, разбиваете сердца, даже в атлантическом океана бросаете на смерть верную. А ведь на этой дощечке, – он носом указывает на телевизор, – достаточно места на двоих, не так ли? Но вы не упустите шанс довести все до трагедии. Эта часть в любви – ваша любимая.
– И это еще ты мне говорил про грабли? Какое кощунство! Между прочим, Джек сам принял решение – подарить жизнь своей любимой.
– Верно, но если бы он этого решения не принял, его бы осудили все, кому не лень. И тогда вряд ли эта история стала культовой. Бедняга Джек просто понял, что если не утонет, то его освистают и женщины планеты убьют его за то, что он пошатнул их веру в Великую Любовь.
– Значит, это не любовь?
– Нет, я этого не говорил.
– Но очень ясно намекнул.
– Я просто сказал, что всякая великая любовь может закончиться великой трагедией. И не всегда она выступает в роли панацеи, и уже тем более, спасителя. – Он замолкает на минуту, потом продолжает. – Роза прожила долгую жизнь. У нее родились дети, она увидела внуков и даже правнуков. Как думаешь, сколько лет из тех, что она прожила, она помнила слова Джека и его поступок?
– Думаю, всю свою жизнь. Каждый день.
– И как ты думаешь, это благодать или наказание?
Я открываю рот, чтоб ответить, но ответа не нахожу. Эта любовь одновременно и благодать, и наказание. В одно время, она, как свет в окне и надежда, а в другое – боль и слезы. Да, и как тут может быть однозначный ответ вообще? Ясно одно – это любовь. И она много стоит! Возможно, она даже стоит всей той боли, что пришлось пережить Розе.
На экране плывут титры, Ник молчит, постукивая пультом по своей ноге. От нужды отвечать меня спасет Макс. Хлопает входная дверь, и вот он уже стоит перед нами с немым вопросом в глазах «А что тут происходит?».
Наш волшебный вечер испорчен.
– Могу я присоединиться? – Спрашивает Максим, кивая на диван.
Ник пожимает плечами, мол «моя хата с краю, ничего не знаю». Взгляд Макса останавливается на мне. Ну вот, опять я крайняя.
– Плевать. – Как можно равнодушнее отвечаю, а сама двигаюсь, уступая место. Ну, если честно, не так уж я на него злюсь. Вернее, злилась, но за неделю, вроде как и поостыла.
– Ань, я хотел извиниться. – Вдруг произносит он, пристроившись рядом. От него пахнет одеколоном и свежестью. И немного алкоголем, что скрывать?
– Вперед. Сделай это. Тем более, что ты назвал меня «Аней», а это уже пятьдесят процентов успеха.
– Ну да. – Он улыбается. – Прости, я вел себя как идиот. – Я поднимаю одну бровь. – Дважды, как идиот.
– Пока не возражаю, продолжай.
– Мне не нужно было спорить на тебя. Это по-свински, я знаю. Но у меня есть оправдание: я был пьяным.
– Протестую, – говорю я.
– Протест принимается, – вмешивается Ник. – Ты всегда пьян. Обвиняемый, у вас есть другие оправдания?
– Офигеть, вы тут целую судебную процессию разыграть решили? – Макс вскидывает руки. – Я просто пришел извиниться. Я всего-то повел себя неправильно, а не убийство совершил.
– Если пришел извиниться, извиняйся, а не ищи оправданий. – Я поворачиваюсь к нему и смотрю в упор.
– Хорошо, я скотина и мне нет оправданий. Я просто не подумал…
– Протестую. – Вновь говорю я, Макс хмурится.
– Протест принимается, ты никогда не думаешь. – Ник поддерживает мою игру. – И ты продолжаешь искать оправдания.
– Да вы запарили! Короче, Ань прости меня. Я козел! Я не должен был это делать! В конце концов, ты дочь Жени, а значит – моя сестра. – Я только открываю рот, чтоб перебить, но он продолжает:– Моя семья, если ты имеешь что-то против «сестры». В любом случае, я вроде как защищать тебя должен, а не обижать так глупо. Мир? – Он протягивает мне кулак.
– Мир. – Я стукаю своим кулаком об его кулак.
– Отлично, если честно, чувство вины так угнетает. – Макс выдыхает. – Мне не понравилось.
– Я удивлен, – цокает Ник, глядя мне в глаза. – Что ты с ним делаешь…
– А что смотреть будем? – Макс хватает пульт. – Сестричка, твои предпочтения? – Пихает меня в бок.
– Ну-у-у, – ною я, – все так хорошо начиналось! И вот снова эта «сестричка»… Когда-нибудь…
– Ты поймешь, что я твой братишка и перестанешь этому сопротивляться. Да. А пока, что будем смотреть?
– Вообще-то, мы тут… – Я смотрю на Ника, тот кивает, давая разрешения мне рассказать то, что происходило до того, как Мак помешал, – мы тут играли в ленивый театр.
– Ленивый театр? – На его лице застыла выражение полной абсурдности. – Противоречивые чувства сейчас во мне. Потому что, слово ленивый мне нравится, а вот театр…
– Да мы просто озвучивали героев с экрана. – Хмыкаю я.
– О, мне нравится. Давайте попробуем. Во, тут фильм «Хатико» есть. Пойдет?
Мы с Ником синхронно киваем.
– И кого я буду озвучивать? – Спрашивает Макс.
– Хатико. – Незамедлительно отвечаю.
– Класс! Главная роль! – На секунду замолкает, потом с взглядом полным недоверия смотрит на нас. – Но это же собака… – Мы снова киваем. – И у нее нет реплик…
– В этом-то вся и фишка, братан! – Ник усмехается. Блин, у него очень милая улыбка. Не такая, какими меня одаривал Дима. У него улыбка «детка, ты будешь моей», а у Ника более естественная, искренняя. Он не так часто улыбается, но когда делает это, то от всей души. Кажется, в нем нет фальши.
Стоп, Аня! Ты опять это делаешь – думаешь о Нике в неправильном ключе! Вернись на землю!
– Ха-ха, – обиженно фыркает Макс. – А вы вдвоем неплохо спелись.
Мы с Ником переглядываемся. Не отделавшись от своих мыслей окончательно, мои щеки заливаются краской. А что если у Никиты врождённая способность читать мысли людей? И именно сейчас он смотрит на меня и слышит все, что я думаю? Боже, как стыдно. Нужно срочно начать думать о чем-то другом.
Кошечки, собачки, птички, бегемотики, бамбук, китайцы, Кинг-Конг… О, Господи, что я делаю? Вот дура. Конечно, он не умеет читать мысли. Что за бред?
Я сажусь прямо и смотрю в экран. Идет заставка к фильму.
– Жаль только, что вы против меня спелись. – Шепчет Максим, и мы начинаем просмотр.
– Боже! Как же больно! – Громоподобный голос Макса сверху пугает меня настолько, что я роняю яйцо и оно с хрустом падает на пол. По плитке растекается слизистая лужица.
– Блин! – Ругаюсь себе под нос. – Поела яичницы с утра.
Утро итак не особо заладилось: я проспала; спалила утюгом любимую футболку, уронила телефон и теперь через весь экран пролегла шикарнейшая трещина. Хорошо, что хоть работает, иначе, осталась бы без телефона совсем. Не хватало мне этих сюрпризов, еще теперь и яйцо добавило хлопот. Это будет мое первое серьезное опоздание на работу, и я уже ощущаю стыд. Тетя Катя была так добра, когда взяла меня на работу без опыта и особых умений, а я так ее подвожу!
Достаю половую тряпку, принимаюсь стирать эту слизь с пола, но она не поддается и то и дело сваливается обратно. Угораздило же меня родиться с кривыми руками, да еще и растущими из…
– В этом доме вообще можно кого-нибудь найти? – Ревет Макс где-то рядом. Я подскакиваю и бьюсь головой об угол каменной столешницы. У меня на секунду темнее в глазах, удар получился даже более чем приличным. – Господи! – Охает Агронский младший, прикрыв рот рукой. – Прямо, как черт из табакерки! – Он меняется в лице. – У тебя там… – Машет неопределённо рукой в районе моего лица. – Нет, стой! – Хватает тряпку, подходит ко мне и прижимает ко лбу. – У тебя там кровь, не двигайся. Не смотри, закрой глаза.
– Ай… – Морщусь, когда ткань касается раны. – Если ты не помнишь, я не боюсь своей крови. – Отпихиваю его руку, трогаю пальцами лоб. Действительно, ощущаю липкую и теплую кровь. Меня немного мутит.
– Пришел, чтоб найти утешения, а утешаю сам… – Ворчит Макс, достает из холодильника мороженую курицу и протягивает мне. – Прижимай, давай.
Я послушно прижимаю. Огромной шишки на весь лоб мне не хватало только.
– А у тебя что? – Спрашиваю у Максима, который сидит на стуле, уронив голов на ладони. Честно, видок у него совсем не «айс». Под глазами мешки, а белки глаз порозовели, как от дикой усталости. Если мне не кажется, он не спал всю ночь. – Надеюсь, я не просто так была ранена.
– Я умираю! – Вскрикивает он.
– Не переживай, от похмелья еще никто не умирал.
– Это неправда, но не суть. У меня не похмелье. Я умираю от дикой боли! У меня нет сил терпеть ее больше, честно! Я не спал всю ночь… Я выпил все таблетки, какие нашел в доме, но мне ничего не помогает. Спаси меня, сестренка! – Он вскидывает на меня свои жалобные глазки.
– Ну, а можно как-то конкретнее о боли? Где болит? Что болит? Почему болит?
– Зуб! У меня болит чертов зуб! Такое ощущение, что мне засунули отвертку в челюсть и просунули ее до самых мозгов. А теперь просто прокручивают ее, чтоб я не расслаблялся. – Макс поскуливает, прижав ладонь к правой щеке. – Я не могу больше это терпеть.
– Очень красочное описание. А ты не пробовал к зубному записаться? Ну так, ради интереса хотя бы. – Кладу курицу на стол и присаживаюсь рядом с Максом.
– Зубной? – Охает он. – Во-первых, это дорого. Во-вторых, это больно! В-третьих…
– В-третьих, это поможет. – Я встаю. – Вставай, я сейчас покажу, как сделать это не больно и не дорого. – Он смотрит на меня отрешенным взглядом. – Ну, вставай уже. Я с тобой пойду, все равно день не заладился с утра. Сейчас только позвонюсь и отпрошусь у тети Кати.
– Ты правда пойдешь со мной?
– Да, куда я денусь? Ты вчера такую речь вдохновляющую про семью затолкал, я до сих пор под впечатлением. И…вставай, пока я не передумала.
– Ага. – Он подлетает, как на пружине и тут же стушевывается. – Только у меня денег нет.
– Уффффф, – шумно вздыхаю. – Ладно.
– Спасибо, Сестренка! – Он подлетает и быстро чмокает меня в щечку. У меня лезут на лоб глаза.
– Ты чего делаешь? – Стряпаю брезгливое лицо. – Знаешь, я уже передумала. – Разворачиваюсь и ухожу с кухни.
– Да, Ань! – Макс догоняет меня в два шага. – Обещаю держать свои губы при себе. Ну, помоги мне. Ну, видишь же, мне совсем худо.
– Иди уже собирайся. Я пока позвоню начальнице и буду ждать тебя на улице.
– Я мигом! – Макс уносится, а я набираю номер тети Кати. Говорю, что мне нужно к зубному – она отпускает меня. Говорит, что справится сама и заботливо интересуется, не нужна ли мне ее помощь. Как же мне повезло с ней! Чего не скажешь о моем «братике».
Максим возвращается быстро, мы садимся в его машину и начинается наше приключение под названием «Мажор в городской поликлинике».
– Ань, еще больше болит! – Хнычет Макс, валяясь на диване. Я готовлю на кухне ужин, поэтому слышу его стоны отдаленно, что определенно спасает мои барабанные перепонки.
Анестезия начала отпускать, а боль возвращаться. Нет, зуб ему отремонтировали, но пришлось удалить нерв, а после этого боль еще может задержаться на пару дней. Зато потом абсолютно точно будет лучше. Нужно всего-то немного потерпеть. – Анна-Мария! – Гаркает он так, что я вздрагиваю.
Шаркаю к нему.
– Да, что ты орешь, как раненный зверь? Что «Ань» да «Ань»? Я «Ань». Я уже достаточно натерпелась тебя в больнице, чего ты и дома не отстаешь? – Горько вздыхаю.
– Я не знаю, что они сделали с моим зубом, но по ощущениям: разворотили мне половину челюсти и засунули туда бомбу замедленного действия. И она вот-вот взорвется и разорвет в лоскуты половину моего безупречного лица.
Я картинно закатываю глаза. Да, я знаю, что у каждого человека болевой порог разный, и зубная боль – то еще испытание, но я уверена, что ее спокойно можно перетерпеть. Тем более, он выпил таблетку и с минуты на минуту боль должна снова пойти на спад. И в кого же он такая неженка – то? Он, наверно, когда в детстве падал, ему коленку весь папочкин штаб целовал.
– Почему так болит – то? – Снова хнычет «мужик», будущая опора для какой-то очень бедной девушки. Мне уже ее жаль. – Зачем ты вообще меня туда отвезла? Лучше бы я умер от боли!
– Вот и умрешь! – Я всплескиваю руками. – А с целым зубом или нет, какая разница?
Максим вскакивает и обиженно смотрит на меня. Потом хмурится, выставляет на меня указательный палец и заявляет:
– Предупреждаю сразу, я подам на них в суд! – Чуть погодя, добавляет: – Когда папа вернется.
– Еще раз повторяю: тебе удалили нерв и запломбировали каналы. Врач же сказал, что зуб будет болеть некоторое время. Это НОР-МА-ЛЬ-НО! – Я вскрикиваю, Макс дергается. Испугался? Еле сдерживаю, чтоб не улыбнуться.
– Я не могу ни есть, ни пить! И это не НОР-МА-ЛЬ-НО! В моей клинке, куда я всегда ходил, такого не было!
– В твоей клинике прием стоит, как вся моя зарплата! Не забывай, кто оплатил твое лечение. – Бесстыдно напоминаю ему.
– Ты оплатила мне мучение! – Стонет Макс, прикладывая ладонь к щеке. – И мой здоровый рот – бесценен! Пойду кого-нибудь из однояйцевых разведу на виски со льдом. – Я вопросительно поднимаю одну бровь. – На теплые, – поспешно исправляется Макс, – на виски комнатной температуры. Захвачу градусник, чтоб наверняка.
Он разворачивается и едва не налетает на Ника, который появляется в дверях.
– Куда несешься? – Спрашивает выше упомянутый, усмехнувшись. – Где-то раздают бесплатное пойло? Хотя, не отвечай. Мы оба прекрасно знаем это место. Тиму и Диме привет. – Ник делает шаг в сторону, уступая Максу дорогу.
– Вот, зря ты шутишь, Никитка! Я тут, можно сказать, на волосок от смерти находился, пока ты…
– Что это? – Ник прервав Макса, подходит ко мне и проводит большим пальцем по пластырю, которым я заклеила рану на лбу. Она хоть вышла и не особо глубокой, заразу занести не хочется. Ник оборачивается и смотрит на Макса, который стоит, прижав ладонь к щеке. – Вы что, подрались?
Макс громко и вальяжно хмыкает:
– Нет, сегодня возможность доставить кому-то боль была только у Ани. И она со спокойной душой ею воспользовалась.
Я закрываю глаза и считаю до десяти. Метод, ну вы помните.
Вот же артист погорелого театра.
– Ты ведешь себя, как баба! Нет, даже хуже бабы. Хуже двух баб! – Вспыхиваю я.
– Зато ты – сам Гитлер в фартуке.
– Что происходит? – Ник повышает голос, чтоб прекратить нашу перепалку. А потом добавляет тише: – И что произошло?
– Я просто решила сделать доброе дело, но не беспокойся, я уже успела пожалеть об этом. С нашим Максом по другому и быть не может.
– Конкретнее. – Просит Ник.
– Отвезла Макса к зубному.
– О-о-о-о, – Никита улыбается. – И как он вел себя?
– Просто ужасно! Отвратительно! Мне никогда еще не было так стыдно за него! Представляешь, он укусил зубного?
– Мне было больно… – вдруг начинает оправдываться Макс, немного покраснев. – И вообще, многие боятся зубных.
– Ну, как всегда. – Ник заливается хохотом. – Когда он был маленький, мне всегда выпадала участь водить его к зубным и сидеть рядом от начала и до конца. Я-то уж знаю, как он бывает невыносим. Но… – Ник снова оборачивается ко мне. – Что с тобой? Максим оказывал вооруженное сопротивление?
– Ой, да пошли вы оба. Мне реально больно, а они смеются. Вот, поржу я с вас, когда вы будете ныть от боли.
И Макс уходит, оставляя стоять нас одних на непозволительно близком расстоянии. Почему-то, как только я осознаю это, меня захлёстывает волнение. Ник смотрит проницательно мне в глаза. Я пробегаю взглядом от его глаз вниз до пола и обратно. Как-то сложно становится выдерживать его такую прямоту. Неужели он не знает, что если смотреть долго в глаза собеседнику, то это может быть распознано как знак или сигнал? Может он и не знает, но вот мое тело явно распознало что-то свое, потому что сердце начинает биться чаще, и потеют ладони.
– Я… – сглатываю слюну. – Просто ударилась о стол. – Отмахиваюсь. – Ерунда, правда. – Нервно провожу ладонью по волосам.
– Можно я посмотрю? – Ник кивает на мой лоб.
– Эм…Да, наверно… – Пожимаю плечами. – Но там всего-то маленькая царапина.
– Хорошо. – Ник подходит еще ближе, я задерживаю дыхание. – Я просто гляну.
Я осторожно киваю. Сейчас он стоит так близко, что если я случайно качнусь, то легко дотронусь лбом до его подбородка. Собираю всю силу в кулак и стою исполином. В конце концов, что же я так реагирую на него? Нужно быть холоднее, думать трезвее. Да, он симпатичный парень, этого не отнять. И еще у него красивое тело. Действительно красивое – в меру натренированные мышцы, красивый рельеф. Мне кажется, его тело подошло бы идеально для моих объятий. Я еще у него очень красивые, выразительные глаза. И он определенно умеет ими пользоваться, так как одним взглядом может вызвать атрофию моих мышц и короткое замыкание в голове.
Боже! О чем я только думаю?
Ник аккуратно отклеивает пластырь. Я еще раз судорожно сглатываю. Получается громко. Щеки краснеют. Я абсолютно не умею волноваться незаметно. Для полной картины не хватает только, чтоб задрожали коленки. И я очень близка к этому. А когда Ник касается моей кожи около раны пальцем, я вздрагиваю. Непроизвольно, как от удар током.
– Больно? – Он тревожно смотрит в глаза. Но мне не было больно. – Прости. Знаешь, выглядит лучше, чем я думал, но все равно рана довольно глубокая. Ты не хочешь показаться врачу? – Я отрицательно качаю головой – Все в порядке? Ну, голова не болит? Не тошнит? – Я снова отрицательно качаю головой, потому что это единственное, на что хватает моих сил. – Хорошо. – Он кивает и вновь обращает взор на мой лоб. Выдыхаю. А потом снова глубоко вдыхаю воздух с примесями его одеколона. Задерживаю эту смесь в себе дольше, чем требуется, потом медленно выдыхаю. – Я тут прочитал о гемофобии в интернете… – Он приклеивает пластырь обратно. – Изучил статистику именно по твоему случаю… – Приглаживает пальцем один край. – Довольно большой процент избавляется от фобии, и многие делают это быстро и бесследно. – Он Приглаживает другой край.
Я стою, раскрыв рот. Что сказать? Я и сама читала все это и видела статистику. Я даже пробовала некоторые методы, которые советовали на форумах, но мне не помогло это. Хотя, признаться, желание у меня было огромное. До того, как меня выгнали с универа. После этого как-то энтузиазма поубавилось, я просто решила смириться и научиться с этим жить. Хотя я прекрасно знаю, что это равносильно тому, что и научиться жить с простудой, когда ее легко можно вылечить. Но почему-то я решила, что слишком слабая. И еще мне страшно признаться в этом недуге маме и кому бы то ни было. Если бы не случай с Ником, им бы я тоже вряд ли что рассказала. И еще, кажется, я боюсь что-то менять.
– Ань? – Ник чуть отстраняется. – О чем задумалась? – Улыбается. Я теряю дар речи, черт бы побрал его улыбку. Он хорош, я признаю это. Признаю, но от этого не становится легче. Макс тоже хорош собой, но так я на него не реагирую…
– Ни о чем. – Чуть качаю головой.
– Тогда получается, ты намерено игнорируешь то, что я сказал, что у тебя что-то горит на кухне? – Он склоняет голову на бок.
– Да…То есть нет…Блин! – Я хлопаю себя ладонью по лбу. Попадаю по ранке, черт! Больно! – Ауч! – Некогда ныть! Я разворачиваюсь и бегу на кухню, где уже вовсю воняет горелым мясом. – Блин, блин, блин! – Выключаю газ и убираю сковороду с горячей конфорки.
– Ну, ничего. – На кухне появляется Ник. – Я даже люблю мясо сильной прожарки.
– А угольки средней прожарки ты любишь? – Я мельком гляжу на Никиту, затем на черное мясо на сковороде. А должны были быть вкуснейшие отбивные. Это все из-за Макса, вот правда! Если бы не он, я бы не отошла от плиты, не встретила Ника и не застряла бы с ним так надолго!
– Даже больше, чем мясо. – Снова улыбается! Нет, у него сильно слишком хорошее настроение. – Но может, мы закажем пиццу?
– Это будет правильно. Мне не хотелось бы отравить тебя.
– Признателен. – Ник кладет ладонь себе на грудь в области сердца. – Тогда я пойду, закажу, а заодно приму душ и переоденусь. Как-то сегодня жарковато на улице.
Я киваю, потом представляю его в душе: маленькие бусины прохладной воды стекают по его волосам, падают каскадом на спину и грудь…
Нет-нет! Я покраснела! Чувствую, как в щеках запылал пожар.
Поспешно отворачиваюсь от Ника к сковороде.
– Ага, я пока тут все уберу.
– Хорошо. И аккуратнее. Хватит с тебя на сегодня травм.
Оборачиваюсь и коротко улыбаюсь ему. Киваю и снова отворачиваюсь. Ник уходит, а я продолжаю стоять с улыбкой. Ой, плохи мои дела, кажется. Очень плохи…
– Лизка, я влипла! – Именно с этих слов начинается мой рабочий день.
Тетя Катя вышла по делам, назначив меня за главную. Я выставила все вчерашние букеты на витрину и решила поговорить с подругой.
– Ты давно влипла, дорогая! – Ухмыльнувшись, отвечает Лиза, потом добавляет: – И что случилось на этот раз?
– Кажется, мне начинается нравиться Ник, – на выдохе произношу я. Хорошо, что Лиз находится за кучу километров от меня и не видит, как мое лицо залилось алой краской.
– Я видела фотки твоих братьев. Это нормально, что Ник нравится тебе. Я уж думала, ты никогда в этом не признаешься и будешь вечно петь песни про то, какие они невежи и звереныши.
– Нет, Лиз… Он мне всерьез начинает нравиться… Как в тот раз.
– Как в тот раз? – Ахает Лиза. – Правда? Ого, как в тот раз… – томно произносит она. – Что ж, тогда да – ты влипла.
– Что мне делать? – Попутно разговору, я беру пульверизатор и опрыскиваю букеты, чтоб они выглядели еще заманчивее.
– А…Чтобы я ответила, скажи мне, как ты к этому относишься? Я просто боюсь, что дам совет не по настроению.
– Как? Да я в ужасе, Лиз! – Выкрикиваю я излишне громко. На автомате оглядываюсь, чтобы проверить, не стал ли кто-нибудь свидетелем моей реплики – не стал. – Я не должна ничего подобного испытывать. Во-первых, я не хочу отношений. Во-вторых, я не хочу отношений с ним. В-третьих, я не хочу отношений с ним и здесь. Ты ведь знаешь, что у меня другие планы. И я не собираюсь от них отступать.
– Да помню я, – буркнула подруга.
